"Гарнизон" я начинал просто как забавную литературную игру, однако в конечном итоге книга вышла совершенно "каноновая", сверенная с последними редакциями кодексов (спасибо, Шворц, ты был полный рулез и маста! впрочем, как и Сэм, Август, Таркхил, Луиза, Экоросс).
Поняв на практическом опыте, что канон по большому счету никому не нужен и не важен (в смысле - ничего не дает к пользе дела и совершенно не избавляет от городских сумасшедших), я решил в следующих подходах соблюдать его ровно в той мере, насколько это необходимо для создания увлекательной истории.
Поэтому если "Гарнизон" каноничен, то "Сын" - нет. Некоторые вещи у меня "прочтены" вполне традиционно, некоторые отличались, порой существенно. А от избранных поворотов сюжета мой друг боря и отдельные (а возможно и многие) ортодоксальные адепты вышли бы на дальнюю орбиту даже без предварительного прогрева камер пуканной тяги.
Не будучи официальным автором Ворхамира, связанным жесткими требованиями по соблюдению ГВ-шного бэка, я намеревался написать именно свою собственную версию Ереси и ее финала, разумеется единственно верную, впоследствии искаженную и перевранную множеством пересказов, искажений, лакировки etc. :-)
Кроме того надо сказать, что это лишь общий набросок магистрального сюжета, многие вещи должны были скорректироваться по ходу дальнейшей проработки в сторону некоторого сближения с каноном.
В описании совершенно нет космодесанта, это не случайно. Мне опять же изначально неинтересно было писать про n-метровых амбалов, работающих на бессмысленной и беспощадной индоктринации. История Ереси и падения великой мечты Императора раскрывалась через вИдение обычных людей, которые за эту мечту (и собственную жизнь) сражались и погибали. Сам по себе космодесант разумеется имел место быть, но как динамичная декорация.
Увы, по описанным ранее причинам эта книга никогда не будет написана. Однако многое из нее найдет свое место в Экуменике.
Начинаться все должно было сценой условного сговора хаотических сил. Дальняя пустынная планета с остатками циклопических строений давно вымершей цивилизации, кругом пыль, опустошение и все такое.
И там вокруг круглого стола из выщербленного камня собираются аватары хаоса. Каждый - человек (ну, формально), осененный некой сущностью, для каждого своей. Что естественно отражается на внешности, речи и прочих признаках. Не гниющие кишки и розовый страпон - все тоньше :-)
Они достигают соглашения (разового), переступая через дрязги во имя высшей цели, то есть устранения Импи. Известным и каноничным путем.
Далее собственно история n лет спустя, когда ересь уже набирает силу. Неустойчивое состояние равновесия зависло в томительной неопределенности. По большому счету всем уже понятно, что это кончится плохо и очень массово, но каждая сторона опасается делать первые решительные шаги.
Как говорится, вселенная замерла в ожидании...
Дальнейшие события описывались глазами и деяниями собственно Императора (деятельный персонаж, причем с именем - Брианд), а также:
1. Один из наиболее ответственных администраторов Терры, наследственный лорд, молодой карьерист по имени Тоуф ("жесткий" по норвежски). Жесткий и целеустремленный человек, однако не мудак - у админа душа искренне болела за Порядок и Организованность. По ходу пиесы он становился ответственным за финальную оборону Дворца.
2. Уже немолодой танкист, поздно женившийся, чья жена вот-вот должна была родить наследника. Фамилия танкиста - Иркумов :-) С него собственно и пошла династия потомственных танководов, закончившаяся на Иркумове из "Гарнизона".
3. Средних лет чиновник, немного похожий на Холанна, но куда более социальный, спортсмен-парашютист и вообще. По ходу пиесы, накануне величайших испытаний, мобилизовывался в отряд мобильных истребителей титанов.
Выглядело это примерно так:
https://www.youtube.com/watch?v=lmZJiBZtahk
Чуваки спрыгивали из самолета на титана, планируя, и закладывали мины в уязвимых местах. Ну, теоретически, по крайней мере. Впрочем это уже потом...
А тем временем происходит непоправимый пинзес - Император теряет время. Это понятно - вся его тысячелетняя жизнь шла к этой точке времени, к заветной цели построения великого и правильного сообщества. По сравнению с масштабом задачи строптивый сын и окраинные волнения - не более чем досадные помехи.
Но сконцентрированность на главной цели играет с Бриандом злую шутку, потому что Хорус куда более приземлен и целеустремлен.
Он собирает силы и ресурсы для масштабной наступательной операции с планомерным вышибанием земель и планет у Империума. Планируется именно "правильная" кампания, в которой победа на стороне атакующего еще до первых масштабных баталий. Благодаря апелляции к демоническим силам у мятежников более лучше с координацией и эксплуатацией ресурсной базы. Это позволяет, обладая формально меньшими ресурсами, мобилизовать их максимально эффективно. Кроме того скрытое оружие - широкое недовольство разных местечковых вошьдей политикой Импи, а также игра на религиозных вопросах. По факту все, кто против жесткого атеизма Империума - так или иначе оказываются "за" еретиков.
Меж тем странный чувак, явный космодесантник в колдовских черных доспехах, собирает орочий Ваагх и начинает рейды по фронтиру Империума, постепенно умножая свою орду. О нем и была написана первая глава эпического труда.
Забегая вперед скажем, что это весьма трагическая фигура - один из двух потерянных сынов Императора - по имени Александр. Примарх, который прошел путем хаоса, причем как бы не дальше Хоруса. Но обладая циклопической силой воли - удержался на краю и смог вернуться, обретя некоторые способности хаотика. Но цена все равно была заплачена - примарх даже сохранил человеческий облик и рассудок, однако оказался проклят предопределенностью судьбы. Самое великое его начинание (любое) должно было неизбежно закончиться поражением (и он об этом знал).
В Империи (или уже Империуме) тем временем продолжаются условные благодушие и благодать, прикрывающие все возрастающую нервозность и тревожное ожидание. Империум традиционно ведет сразу несколько кампаний на широко разбросанных фронтах, все это привычно. Не опасно, но суетно и как-то оказывается, что войск для собрать в кулак и закончить с еретиками - мало и некогда. Потом как-нибудь. Часть Сынов начинает сомневаться в том, что Отец по-прежнему торт и идет нужным путем.
А Император тем временем все еще на позитиве и подъеме - после тысячелетий трудов он наконец увидел впереди светлеющий восход, краешек того будущего, коего желал и трудился неустанно во имя его.
В общем, тьма незаметно сгущается...
Меж тем Ваагх потихоньку развивается в ВААГХ, и к хаотику Александру приходит общаться лично Хорус, как и положено. Еретик прост и предметен - брат, ты обладаешь силой и возможностями, у тебя пусть и зеленая, но армия. Так что ты либо со мной, либо против меня. Александр в общем то и не против выступить на правильной стороне, но все-таки держится наособицу и вообще "я не служу никому". Однако рейды по окраинам Империи продолжаются, и Хорус пока воздерживается от необратимого ультиматума. Тем более, что по факту хаотик выступает против Отца, и этого достаточно. Пока достаточно.
Наконец великая кампания начинается. Хорус объявляет отцу - "Я больше не служу тебе!" (отсюда и название тома).
Огненный ураган прорывается вглубь границ лоялистских земель. Часть верных посонов изменяют, разброд среди лордов, откалывается часть механикусов. Кризис встает в полный рост, верные войска связаны на границах. религиозные бунты, запрещенные культы, пророчества о конце времен. Враги выступают единым блоком, а верные делу Импи фактически воюют разными лагерями, при этом опять же роляет бОльшая оперативность еретиков за счет сверхъестественной координации Хоруса.
Кажется, что поражение неизбежно, Ересь идет к Терре победным маршем, и ее просто нечем останавливать.
В кульминационный момент Александр объявляет эпический ВААААГХХХ11111 Но ... он бьет в условный "фланг"и "тыл" еретиков. Начинается жестокая и затяжная молотилка с зелеными, но силы все же далеко не равны (в пользу ереси). И Александр во главе отборной орды нобов вызывает Хоруса с его свитой на бой. Чисто римская дуэль времен гражданской войны поздней республики, когда отборные легионеры-поединщики бились перед собственно легионами.
Эпический диалог о мотивах и природе вещей.
В общем потерянный сын все это время долго считал, измерял и взвешивал стороны, оценивая беспристрастным взором - чей путь лучше для людей. И не будучи поклонником Императора, не питая никаких сыновьих чувств, он все же счел более легким - Хоруса.
Александр гибнет в схватке с братом, все в соответствии с проклятием хаоса - его великое дело заканчивается провалом. Но потерянный брат-примарх срывает динамику наступления, подкашивает силы еретиков, дает Империуму время дабы стянуть войска и закрутить мобилизацию. Кроме того в кульминации боя Хоруса ранит исподтишка костяным кинжалом гретчин-шут, преданный хуманскому повелителю до глубины души. Рана не опасна для жизни, но орочьи яды и магия хаосу не подвластны. Она не затянется, чуть-чуть, но ослабляя силы бунтовщика.
Хотя... кто знает?.. Быть может, Проклятие Неудачи следует толковать более широко? И на провал был обречен не столько сам ВААААГХ, но и его финальная цель - предполагаемое спасение Империума?.. Никому не дано сие предсказать.
План сорван, планомерной правильной кампании не вышло. Перед лицом катастрофы планов Хорус принимает решение идти ва-банк. Все лучшие силы - в один бросок, в один конец - на Терру. Ничего не оставлять в резерве, поразить сердце Империума и Отца решительным и решающим ударом.
- Что, крылатые обезьяны?! - заорал капитан во всю мощь. - Готовы попрыгать во славу нашего Императора, да продлятся его годы, да сдохнут в поносных корчах все его враги?!
Словно отбивая каждое слово, звероподобный офицер молотил в борт самолета бронированным кулаком, казалось - сталь прогибается, и машина вздрагивает в ужасе.
- Не слышу ответа, ублюдочные цивилы!!! - проревел капитан.
На сей раз, рота отозвалась из-под масок неровным гулом. Звучало чем-то средним между похоронными воплями наемных плакальщиц и стоном неупокоенных душ.
- Ну просто роскошно, вашу мать! - обрадовался капитан. - Этот плутонг явно готов вырвать победу из ... - он звучно и громко прочистил горло, харкнул, лишь самую малость не попав на ботинок Кассабьяна. И раздельно проговорил, чтобы у роты не осталось ни малейших сомнений:
- Из драной жопы нашего врага, которую, то есть жопу, вам надлежит порвать до самых зубов! Вы рады оказанной чести, паршивые мудаки?!
Очередная порция тоскливого воя стала ему ответом. Капитан кивнул, с противным скрежетом потирая стальные ладони. И неожиданно тихо, почти нормальным человеческим голосом проговорил:
- Готовьтесь. Через минуту пойдем. Проверить крюки и планеры. Заряды на предбоевой взвод.
Офицер нахлобучил шлем, прищелкнул по защитным очкам, пока закрепленным над коротким козырьком. Поймал недоуменные взгляды испуганных глаз, скрытых между шлемами и масками.
- А вы что думали, одноразовые обезьяны, - криво усмехнулся офицер, - я оставлю вас просто так, порочить мою науку и славное имя Его?!
Он снова грохнул кулаками в металл обшивки.
- Вместе прыгаем! - гаркнул наставник, отбивая ритм. - Вместе крушим! Вместе побеждаем!! Еще раз, недоделки столичные, чтобы сам ад услышал вас и вздрогнул от ужаса! Чтоб у чертей дерьмо в жопах замерзло!
- Вместе прыгаем! - начало получилось слабенькое, но взвод старался.
- Вместе крушим!! - вышло существенно лучше. В крике и обещании чужой смерти всегда легче скрывать собственный страх.
- Вместе побеждаем!!! - теперь пошло совсем хорошо! Взвод - или, как любил старомодно выражаться наставник, "плутонг" - поймал ритм и теперь истошно орал, как единый организм о двадцати головах. Может, не настолько громко и страшно, чтобы напугать чертей в аду, но достаточно, чтобы хоть на несколько мгновений забыть - ад действительно существует, и начинается он прямо за тонкими стенками корпуса.
Кассабьян зажмурился так, что слезы проступили меж сомкнутых век. Сжал кулаки, чувствуя, как тяжело лежит на плечах комплексный жилет. Сзади отягощал горб сложенного планера, на груди мешал магнитный крюк с лебедкой. Боковые стяжки врезались в бока, а прошитый металлической нитью комбинезон почти не пропускал тепло, так что боец уже буквально плавал в собственном поту.
- Подключить кислород!
По борту застучало, словно дети бросали камешки в железную банку. Совсем рядом с головой Кассабьяна щелкнуло особенно звучно, тонкий лучик красноватого света ударил тонким жалом через пробоину. Боец напротив вздрогнул и обмяк в ложементе. Самолет попал в зону турбулентности, и труп безвольно закачался в полужестких захватах. Бюрократ скосил взгляд, насколько позволял заголовник и шлем. Краем глаза Кассабьян поймал отблеск заходящего солнца, которое почти сразу потонуло в багровом мареве.
Закат, да... там, снаружи, закат. Во всяком случае над уровнем облаков и тысяч тонн пепла, выброшенных а втмосферу. А вот ниже... Впрочем, сейчас он это увидит своими глазами. Прыгать придется с большой высоты, иначе собственная ПВО мишени отследит и расстреляет самолет еще на походе.
Не было ни сирены, ни мигающих красных ламп. Просто капитан кивнул невидимому голосу в шлемофоне и, цепляясь одной рукой за поручень под потолком, отжал второй рычаг кормового люка.
- К бою, парни! Помните, чем я вас учил. Не делайте быстро, делайте правильно, тогда быстро само получится.
С громким жужжанием заработали сервоприводы, опуская люк-аппарель. - По двое, пошли!!!
* * *
Император сидел возле трона, прямо на ступеньках, и это само по себе было немыслимо. Меч лежал рядом, словно брошенная безделушка. Золото доспехов потускнело, его покрыл серый налет, у сочленений собравшийся в разводы грязи. Тяжелые пепельные хлопья, похожие на злые снежинки, беспрепятственно пролетали сквозь витражи малого приемного зала. Остатки цветных стекол зубрились в фигурных рамах острыми клыками. Все остальное жалобно хрустело под ногами кустодиев, словно негодные подделки под драгоценные камни.
Тоуф прохромал к трону, ощутимо подволакивая ногу. Вся правая часть бронекостюма потемнела и подернулась мелкими трещинками, эмаль осыпалась, а суставы громко скрипели и щелкали при каждом движении.
- Повелитель...
Император поднял голову, и Тоуф вздрогнул. Лорд видел владыку миллиона миров в разных видах - милостивого, гневного, задумчивого, отстраненного. Разного. И никогда... такого. Совсем некстати вспомнилось, что у императора есть имя, которое тот никогда не скрывал, хотя и не предавал огласке.
Сейчас на Тоуфа взирал не всемогущий Владыка сущего и непознанного, пронзающий своей волей пространство и время, держащий в кулаке судьбы мира. Снизу вверх на лорда смотрел обычный, смертельно уставший человек по имени Брианд. Прежде яростно голубые глаза, похожие на чистейшие бриллианты, помутнели, скрылись за пеленой воспаленной роговицы. Набрякшие веки едва заметно подергивались, а уголки губ опустились вниз, придавая лицу Повелителя кощунственное сходство с маской мима.
- Повелитель... - растерянно повторил Тоуф, не зная, что еще сказать.
- Танкисты? - негромко, глухо спросил Брианд, и лорд вздрогнул.
Голос... это не был голос его Императора, звучный и божественно красивый, словно звон колокольчиков из чистейшего лунного серебра. Из глотки правителя вырывалось сухое карканье.
- Контрудар провалился. Они бьются на подступах к Пределу, - дисциплина взяла верх над растерянностью. - Но отступают под натиском. Боеприпасов нет.
- Дорн? - так же глухо, надтреснуто вымолвил Брианд.
- Тяжело ранен. Ангелы погибли все. Или почти все...
Император вздохнул, и в этом вздохе Тоуфу послышался скрытый всхлип. Как у человека, который находится на пределе душевных сил и вынужден принимать новый груз.
- Жиллиман?
- Нет вестей. Слишком сильные помехи. Радиосвязь...
Тоуф не закончил фразу, но все и так было понятно. Счетчик радиации на воротнике брони лорда давно уже почернел. Слишком много ядерных взрывов, хотя видит бог, это было далеко не самое страшное, что обрушилось на Терру за последние дни. Лорд устыдился обращению к "богу", но только на мгновение, скорее по привычке верного почитателя Имперских Принципов.
- Сангвиний, - начал было говорить Тоуф уже по собственной инициативе, но Брианд поднял руку, останавливая верного слугу.
- Я знаю, - тихо сказал император. - Он пытался прорваться на флагманский корабль ... - повелитель не смог выговорить имя своего любимого сына, ныне же архипредателя и злейшего врага.
- Тоже нет связи.
- В этом нет нужды. Он умер.
- Когда? - прошептал Тоуф. Нельзя сказать, что весть ошеломила его - слишком много людей погибло, а смерть нынче не делала различия между сильными мира сего и слабейшими из смертных. Но Сангвиний... Он казался бессмертным, как само воплощение света.
- Он умер, - повторил Брианд, и золотая перчатка легла на грязную кирасу, стукнув металлом о металл там, где сердце. Лицо императора исказилось, словно от сильнейшей боли.
Тоуф помолчал, чувствуя себя заживо погребенным. Зал, в котором остался лишь десяток кустодиев и правитель, больше походил на склеп. Даже неумолчный грохот титанического сражения глох, застревая в оскаленных кусками стекла рамах.
- Повелитель, мы гибнем, - лорд собрал в кулак всю смелость и, надо сказать, ему не понадобилось для этого слишком много сил. Говорить страшную правду старому слабому человеку по имени Брианд оказалось куда легче, нежели блистающему Владыке.
- Мы гибнем! Почти все командиры убиты или пропали без вести. Обороны больше нет, она рухнула. Остались лишь отдельные отряды, которые сражаются сами по себе, пока могут. Большая часть из них давно бы дезертировала, но уходить больше некуда, а враг пленных не берет. Титаны уже подошли к Цитадели, останавливать их нечем. Надо...
Тоуф сглотнул.
- Здесь осталась только смерть. Надо отступать... уходить в тоннели...
Брианд отчетливо расслышал невысказанное лордом слово. И произнес его вслух:
- Или?
- Или нам нужно чудо, - прямо сказал Тоуф.
- Чудо, - эхом повторил император.
Брианд поднялся, опираясь на меч. Именно опираясь, как будто силы оставили его, и повелитель стал нетверд в ногах. Алмазно-острый клинок бессильно царапал полированный мрамор, скрипя, словно иголка по стеклу. Тоуф невольно поморщился и почувствовал, как теплая струйка снова зазмеилась по щеке - пластырь отошел, и рана закровоточила.
Кустодии замерли недвижимыми изваяниями. Как будто и в самом деле обратились стальными фигурами, готовыми вечно ждать приказа владыки.
- Чудо, - снова вымолвил Брианд, глядя в пустой проем высотой почти в двадцать метров. Горячий влажный ветерок цеплялся за длинные волосы правителя Терры, осыпал человека ядовитым пеплом. Снаружи, за стенами Цитадели гремела битва. В мутно-красном дыме вспыхивали огоньки выстрелов, сверкали болезненно-яркие вспышки лучевого оружия. И не надо было иметь большой военный опыт, чтобы отметить - огонь обороняющихся слаб, и продолжает слабеть с каждой минутой. Вдали подобно сказочному голему ворочалась громада вражеского титана, одного из пяти. что остались у врага. Чудовищная тень, почти целиком скрытая в дыму, выла сиренами как доисторическая тварь из тех времен, когда по еще горячей Земле шагали стометровые гиганты.
- Я похож на того, кто испытывает страх, Тоуф? - неожиданно спросил император.
- Да, - сказал лорд, уже не чувствуя ни страха, ни почтения. - Вы боитесь. И поэтому не решаетесь использовать последнее средство. Единственное, что еще может нас спасти.
- И это верно, - Брианд повернулся к Тоуфу. - Все верно... Мне страшно, верный лорд.
- Значит, тоннели? - спросил Тоуф, скорее для порядка. Он чувствовал невероятную пустоту в душе. Пустоту и ... разочарование.
- Мне страшно, - повторил Брианд, как будто и не слышал последних слов лорда. - Но я боюсь не Люция...
- Люций? - не понял Тоуф.
- "Хорус" - не истинное имя моего сына, - пояснил Брианд. - Изначально я нарек его Люцием. Суеверия суть зло, но ... я поддался им. Я надеялся, что имя определит судьбу.
- Люций... "светоносный" - вспомнил Тоуф.
- Да. Но к сожалению даже сильнейшим и мудрейшим свойственно ошибаться. Я забыл, что у всего есть своя оборотная сторона. У света - тень. У добра - зло. А другая грань "Светоносного" Люция ... Люцифер.
- Я ... не понимаю... - растерянно пробормотал Тоуф. - Простите, но я не знаю...
- Все правильно, - горько усмехнулся Брианд. - Я заставил людей забыть старых богов и демонов, - император снова кинул взгляд за огромные пустые окна, где вдали бесновалась железная тварь, снося в щебень Предел Дворца. - Но похоже лишь для того, чтобы их опустевшее место заняли новые.
Император вздохнул полной грудью, положил меч на плечо.
- Я боюсь не Хоруса... или Люция, - Брианд расправил плечи, поднял голову. - Я страшусь того, что наступит после нашей встречи. Потому что она станет концом и началом. Необратимо разделит историю человечества на все, что было до и все, что последует дальше. Мир, который я сотворил - исчезнет навсегда в то мгновение, когда мы с Люцием встанем лицом к лицу.
Император замолчал. Взвесил меч в крепкой руке, качнул головой, словно боец, готовящийся к кулачной драке.
- Ты останешься, - сказал он Тоуфу, и готовый было возразить лорд осекся, услышав прежние стальные нотки в голосе Повелителя. - Поверь, там, куда я направляюсь, тебя ждет лишь смерть.
- Вы, мои верные слуги, - Император повернулся к кустодиям. - Не помощники в том, что предстоит совершить. К сожалению... Но вы можете последовать за мной... те, кто пожелает. Я никого не стану звать и не подумаю скверно о том, кто решит остаться.
Синхронно лязгнул металл и стылым звоном отозвался камень пола, принимая удар бронированных подошв. Вернейшие телохранители Императора сомкнулись вокруг него, полные безмолвной верности, готовые отдать жизнь за Повелителя Человечества. Все, как один ... вернее почти все. Один из избранных воинов Императора замешкался. Всего лишь на мгновение, но Повелитель властно поднял руку с одним лишь словом:
- Нет.
Император прикрыл глаза и, запрокинув голову, поднял меч на вытянутой руке. Тоуф отшатнулся - его буквально хлестнула, обожгла безбрежная синева, что зажглась во взоре Правителя. Теперь Лорд снова узрел Истинного и Единственного Императора. Гневного Владыку, несущего кару и смерть всем, кто осмелился пренебречь волей Его.
- Сомкните ряды, - приказал Император, и голос его тяжкой волной прокатился под высокими сводами зала, разгоняя пыль и пепел.
Клинок меча осветился изнутри потусторонним огнем, раскинул сеть дрожащих молний. Тихо щелкнул выстрел - дрогнувший и отвергнутый кустодий снял шлем и, обратив к Повелителю искаженное мольбой лицо, застрелился. Однако никто уже не обратил на это внимание.
Тоуф шаг за шагом отступал, пока не споткнулся и рухнул на колени. Лорд сцепил руки перед собой и замер, пытаясь молиться своей последней надежде, тому, кто давно стал больше чем просто человек. И не мог, потому что никогда не делал этого раньше.
Завеса из острых молний накрыла Императора и кустодиев непроницаемым шатром. Мрамор дымился и чернел там, где его касались бесплотные светящиеся щупальца.
- Пришло время, - прошептал Император. - Время ...
Лорд не расслышал последнего слова. Ярчайшая вспышка ударила Тоуфа, швырнула в дальний угол зала, лишив зрения и сознания.
И, как будто вторя солдату, снизу донесся тяжелый, мучительный стон. Владимир только вцепился крепче в ручки перископа и прикусил губу. Не смотреть, не думать, забыть о том, что его жена вот-вот родит. Плохая была идея, взять Марию на борт... Но что еще можно придумать, когда вокруг наступает конец света и времен? Сегодня лишь тот, кто укрылся за броней, может надеяться дожить до утра. А командир не должен отвлекаться ни на мгновение, потому что одна ошибка может и будет стоить жизни всему экипажу.
И Марии.
Кислый медный привкус обжигал язык - Владимир не заметил, как прокусил губу насквозь. На мутном зеленовато-желтом экране танкист видел, как бессмысленная, всесокрушающая толпа доламывает заграждения. Обычные люди никогда не справились бы с рельсовыми "ежами", не рвали бы колючую проволоку голыми руками. Однако обычных людей там уже не было... да и людей, пожалуй, тоже.
Мария закричала в голос, и Владимир окончательно скусил край губы. Вопль рожающей жены затих, словно отдалился разом на пару километров.
- Маску дал, - отрапортовал снизу радист, который за отсутствием связи переквалифицировался в медика. - Полегче будет. Но роды тяжелые. Очень.
Потерявший обе гусеницы "Потрясатель вселенной" застрял точно на середине дороги, отступать было некуда, да и незачем. Сзади и справа метнулся сполох яростного огня - зажигательный снаряд третьего номера, который отошел назад по краю оползня, недавно бывшего домом. Еще в полете комок ослепительно белого света кинул впереди себя веер таких же белых угольков, похожих на рой сверхновых. "Зажигалка" выжгла первые ряды набегающих отродий, однако на место каждого сгоревшего дотла противника сразу становился новый.
Подумать только, а ведь сначала Владимир порадовался, что против них не вышла ни по-настоящему тяжелая "броня", ни демонические порождения, неуязвимые для обычного оружия. Только бронетранспортеры, легкая самоходная артиллерия и обычные горожане, прущие слепой толпой. Но толпа оказалась способна разобрать танк голыми руками, пусть и теряя по тысяче своих на одну машину.
- Первое орудие - зажигательный, главный калибр - бронебойный, - хрипло приказал Иркумов, чувствуя, как кровь струится по подбородку. Ощущение было отвратительным, как будто слюни текут рекой.
- Автопушки, беглый огонь самонаведением.
И снова крик Марии, настолько громкий и жуткий, что пробился даже сквозь дыхательную маску с кислородом. Хрустнул перископ - Иркумов так сильно сжал рукояти, что одна не выдержала и отломилась. Внутри танка и без того воняло маслом, порохом и кровью. И мочой, потому что хотя на каждое рабочее место выведен специальный шланг с воронкой приемника - когда двадцать часов без перерыва убиваешь врагов за операторским пультом, в окружении экранов и перископных триплексов - удобства как-то забываются.
Теперь запах крови стал еще сильнее.
- В кого стрелять? - растерянно спросил наводчик. Самый образованный в наспех собранной команде "Потрясателя"... и самый наивный, добросердечный. Мальчишка, похоже, все еще не понял, где он и что происходит вокруг.
"Сегодня лишь тот, кто укрылся за броней, может надеяться дожить до утра."
- В кого нам стрелять?.. - повторил наводчик трясущимися губами, вцепившись в блок программирования огня.
- Во всех, - сказал Иркумов.
* * *
Они выпали из облаков, чтобы почти сразу же попасть в густую пелену дыма. Предполагалось, что каждый десантник получит дымовую шашку или световой маяк, чтобы другие могли его видеть и направлять свой полет. Но у титанов были слишком хорошие системы малокалиберной ПВО, легко наводящиеся по столь заметным маркерам. Поэтому с момента прыжка каждый оказывался сам за себя.
Один в океане, наполненном пеплом, сажей и ядом. Там, где нет ни сторон света, ни верха с низом, лишь беспорядочное падение и удары горячего ветра, который, казалось, уплотнился до состояния дерева.
Собственное дыхание хрипло отдавалось в маске. Биение сердца, шум крови в ушах, шипение кислорода, хрип срывающегося дыхания. И грохот. Жуткий, неумолчный грохот, сотканный из миллиарда звуков. Взрывы, выстрелы, сирены. Вой пожаров, сливающихся в один гигантский погребальный костер, пожиравший столицу. Огонь, оказывается, тоже имеет свой голос - неумолчный рев разбуженной стихии, которая, раз проснувшись, уже не вернется обратно, пока не пожрет все до чего сможет дотянуться. Желто-оранжевое пламя пронизывало тучи дыма и пепла, обретая мутно-зеленый оттенок, словно подкрашиваясь оттенками зловонного гноя.
Кассабьяна дернуло, потащило в сторону - огненный шторм подобно гигантской топке затягивал в себя воздух на десятки километров вокруг. Высотомер подернулся сетью трещин, стрелка бешено вращалась, причем в обратном направлении. Мимо пролетело что-то вопящее на два голоса, слышимое даже сквозь царивший кругом рев стихий. Кто-то слишком рано открыл парашют, и второй десантник влетел прямо в тормозной блок. Оба солдата запутались в лентах и ... Отчетливое понимание, что без ориентиров и высотомера он сейчас тоже погибнет, накрыло Кассабьяна одновременно с появлением титана.
Он был огромен - дитя чудесной конструкторской мысли, порождение величайшей технической мощи обитаемого мира. Он был шумен, заглушая все на многие километры воем сирен и грохотом десятков орудий - артиллерийских, лучевых, электромагнитных. Он был смертоносен, продвигаясь шаг за шагом среди построек предела Дворца, оставляя за собой и вокруг себя лишь каменную пустыню, залитую кровью и выжженную пламенем. Вся автоматическая защита титана работала на оборону верхней полусферы, видимо десантники были не единственным оружием, которое защитники бросили против стальной махины. Тысячи трассирующих пунктиров рассекали горячий воздух, представляясь веселыми фейерверками, совсем не опасными на вид.
Кассабьян разбился бы, не будь за его плечами десять лет прыжкового опыта. Спортивные навыки не слишком годились для работы с тяжелой армейской "упряжью", но их все равно хватило, чтобы десантник наконец сориентировался в пространстве и стабилизировал полет, вырвавшись из паутины беспорядочного кувыркания. Несколько снарядов пролетели совсем рядом. Высокий свистящий звук ударил по шлему, затем воздух толкнул прыгуна. Видимо, какой-то из визоров отследил мишень, счел ее опасной и взял на сопровождение, пристреливаясь.
* * *
- Здравствуй ... сын...
Император сделал шаг вперед, металлический пол под его ногами глухо зазвенел. Правитель держал меч на первый взгляд расслабленно, острием вниз, как человек, пришедший говорить, а не сражаться. Однако похоже, что тот, кто был назван "сыном", на сей счет не обманывался. Архипредатель взвесил в руке чудовищных размеров молот и сделал шаг навстречу по платформе со своим личным пультом управления.
- Отец.
Если в приветствии Императора мелькнула тень недосказанности, неопределенности, то единственное слово Хоруса оказалось завершенным и окончательным.
Вокруг царила тишина, прерываемая лишь стрекотом приборов и легким гулом вентиляции. Молчали кустодии, выстроившиеся за спиной повелителя идеально ровным полумесяцем. Молчала свита и телохранители вождя еретического нашествия. Казалось, сама вселенная замерла в почтительной тишине.
- Не так я хотел встретить тебя, - сказал Император, очень ровно, очень спокойно. - Не так.
- Все меняется, - легкая улыбка скользнула по смуглому лицу Хоруса. Не сказать, что недобрая, но отнюдь и не веселая. - Похоже, мы оба не оправдали ожиданий друг друга.
- Да, - согласился Император, делая еще один шаг навстречу сыну. - Ты должен был воссесть одесную от меня. А затем, возможно, и продолжить дело всей моей жизни. Но теперь ты разрушаешь его.
Сказано это было все так же ровно, без тени осуждения или гнева. Тихо скрипнул металл - закованные в бронированные перчатки пальцы Хоруса стиснули рукоять молота. И непонятно было, это реакция на приближение отца, готовность и желание сразиться... или же слово Императора по-настоящему уязвило разрушителя.
- Так и случилось, - Хорус немного наклонил бритую голову с мощным высоким лбом, глядя исподлобья. В слабом - чтобы не бликовали экраны визоров - свете его темные зрачки казались огромными, неправильной формы, постоянно меняющими очертания.
- Так и случилось, - повторил архиеретик, сжимая оружие еще крепче, глядя на отца сверху вниз, с высоты постамента. - Только я не стану по правую руку от тебя. Я возьму все.
Император сделал еще шаг, теперь от противника его отделяли всего лишь три ступени. С каждым движением повелителя кустодии теснее смыкались за его спиной, готовясь к последней и славной битве.
- И распоряжусь твоим наследием лучше тебя, - закончил Хорус.
Император молча качнул головой. Хорус нахмурился еще больше, стараясь усмотреть в лице врага гнев, ярость, страх... что угодно. То, что приличествовало бы правителю великой империи, который потерял все и оказался в шаге от собственной гибели. Однако Брианд смотрел на своего злейшего врага спокойно, и лишь безграничная печаль была в его взоре.
- Я виноват перед тобой, - сказал Император и впервые посмотрел на тело Сангвиния. которое еще не успели убрать из просторной рубки.
Убитый Примарх буквально плавал в луже - нет, скорее небольшом озерце крови. Большей частью определенно не своей, об этом свидетельствовали многочисленные потеки на полу - следы от волочения трупов, а также несоразмерно малая свита Хоруса. Сангвиний дорого продал свою жизнь. Его белоснежные перья теперь посерели и свернулись измятыми лоскутами, крылья прикрыли торс и лицо подобно савану.
- Ты не обманешь меня своей ложью! - гневно воскликнул Хорус, приподнимая молот. И повторил слова, с которыми начал свой великий и ужасный поход против Империи. - Я больше не служу тебе!
- Я виноват пред всеми вами, - очень тихо вымолвил Император, наоборот, опуская меч. Брианд с трудом отвел взгляд от тела Сангвиния.
- Я был слишком увлечен, - Император говорил вслух, но странно, как будто обращался к пустоте, рассуждая вслух, проговаривая то, в чем прежде не решался признаться даже самому себе.
- С самого начала я видел в каждом из вас целый мир, вселенную... вселенную возможностей ... для меня. Даже не для меня, но для моего великого плана, который я обдумывал двадцать тысячелетий. Вы были созданы как идеальные инструменты моей воли. Слуги и правители в одном лице. Бриллиантовые шестеренки, которым суждено было стать основой для совершенного механизма Империи Человечества.
Хорус скривил губы в злой гримасе и поднял молот еще на ладонь. Его взор пылал ненавистью. И сквозь эту всепоглощающую ненависть Мастер Войны с трудом выдавил, едва сохраняя контроль над собой:
- Снова "я", снова твое бесконечное "я". И никогда - "мы"! Ты готов растворить в себе, присвоить все созданное нами. И я положу этому конец ... сегодня. Сейчас!
- Я видел в вас все и всех, кроме одного, - Император по-прежнему как будто не видел и не слышал угрозы.
Теперь он наконец посмотрел прямо в темные, нечеловеческие глаза Хоруса.
- Я не видел в вас своих детей, - еще тише, почти шепотом выговорил Брианд, и те, кто видел лицо правителя, готовы были поклясться, что крошечная слеза сверкнула на щеке отца.
- Что?.. - казалось, это невозможно, и все же Хорус растерялся. Весь его устрашающий гнев и обида, тщательно взлелеянные, заботливо собранные, чтобы не упустить ни капли - все разбилось об искреннюю печаль отца.
- Я был хорошим правителем. Но оказался плохим отцом. Я считал себя величайшим и всезнающим, однако был слеп. Не замечал, что мои идеальные инструменты - всего лишь дети, которые никогда не видели от меня добра и отцовской любви. Которые, даже исполняя мою волю, творили добро со злобной детской жестокостью.
Император помолчал.
- Теперь вы разрушили, сожгли мою империю... а мне отказано в последнем прибежище того, кто потерпел крах - в ненависти к победителям. Я не могу ненавидеть вас. Тебя и тех, кто принял твою сторону. Моих несчастных злых детей...
Долгое молчание воцарилось вокруг. А затем случилось немыслимое. Хорус разжал правый кулак и протянул руку Императору.
- Тогда опусти оружие, - сумрачно, однако без прежней злой ярости сказал еретик. - Прикажи своим последним воинам сложить оружие. Пусть закончится время разрушения и придет время строительства.
- Нечего больше строить, - покачал головой Император. - И нечего восстанавливать. Все разрушено...
- Ты ошибаешься, - очень серьезно возразил Хорус. - Именно поэтому я восстал против тебя. Ты слишком долго прожил на свете. Ты заперт в своей косности и не можешь увидеть то, что лежит за пределами клетки собственной памяти. Не можешь даже представить, что иное возможно. Поэтому новую Империю будут строить другие. Но и тебе найдется место в новом великом плане.
Хорус помолчал, давая Брианду время. чтобы осмыслить услышанное.
- Признай, отец, что я превзошел тебя. Что я стал больше тебя, выше тебя. Склонись предо мной, объяви всему миру о своем поражении. И пусть твоя мудрость, твой опыт служат мне. Служат новой Империи.
- О... какое искушение, - прошептал Император. - Вот и наступил момент о котором я говорил Тоуфу.
- Я не понимаю тебя, - протянутая рука Хоруса дрогнула.
- Я боялся этого мгновения, - так же тихо вымолвил Брианд. - Не сражения с тобой, не гибели моей империи. Но искушения все вернуть, обратить вспять. Начать заново.
- Это возможно, - пальцы Хоруса медленно сжались в кулак, обращая жест примирения в открытую угрозу. - Отец, это все еще возможно. Трава лучше растет на выжженном поле, удобренном пеплом, расчищенном от сорняков. Пожар войны многое уничтожил, это верно. Однако на очищенном поле мы создадим новую Империю, свободную от прежних просчетов и ошибок. Мы восстановим утраченное и воздвигнем новое, лучше прежнего.
- Сразу видно, ты сжигал поля и никогда не интересовался, что затем на них растет, - печально улыбнулся Брианд. - Огонь выжигает не только сорняки, но и корни травы. Ты уничтожил саму основу Империи, светлой мечты о новой жизни для всего человечества. То, что возродится на выжженной пустыне ... У него может быть много образов. Но каждый из них - ужасен. И это неизбежно.
- Жаль, - так же тихо сказал Хорус. - Жаль...
Рука с лязгом сомкнулась на рукояти молота.
- Искушение так велико, бороться с ним тяжело, почти невозможно, - губы Императора дрогнули, мертвенная бледность покрыла лицо. - Я хочу убить и должен убить тебя не от ярости или обиды. Не из ненависти. Но чтобы на сожженном поле не взошел самый страшный сорняк из всех возможных. Чтобы мы вместе - рука об руку - не создали запредельный ужас.
Хорус поднял молот, готовясь принять решение бывшего повелителя, ныне злейшего врага. Он молчал, потому что все слова уже были сказаны.
- Сын мой, - горько сказал Император, занося меч. - Время закончилось. Для нас обоих.
И лязг столкнувшегося оружия прогремел под высоким потолком рубки похоронным колоколом.