Аннотация: Попаданец в неолит и последствия сегодня
Взрыв был такой силы, что стеклянный куб здания приподнялся над землей, вспух и полыхнул миллиардами осколков.
Рванула система, в народе именуемая машиной времени, а популярно говоря, циклическая линия изменения физических полей, занимающая одиннадцатый этаж лабораторного корпуса Академии времени.
В катастрофе погиб, к счастью, всего один человек из двоих, отправленных в прошлое. Второй неудачный попаданец, Семен Гурьев, пролетел по воздуху двести метров и, осыпанный дождем стеклянных осколков, мягко ухнул в огромную кучу осенних листьев. Накануне катастрофы ангел-хранитель подсуетился и устроил нештатную приборку территории. Ворча и чертыхаясь, студенты сгребли золотую шуршащую мишуру со всего сквера, окружающего корпуса, насыпали холм-амортизатор, куда и приземлился счастливчик Гурьев.
- Какое злосчастие! - думал Семен, лежа на больничной койке, уютно ворочавшей его покрытое гематомами тело. - Получить отсрочку у смерти, чтобы увидеть гибель мира!
Гурьев завидовал Ивану Колобкову, своему хроноспутнику - друг Ванька растворился в небытие мгновенно и безболезненно.
- В прошлом году Президент Академии наук надел бы траурную повязку, - бормотал Семен, ощупывая бинты на пылающей голове, - а Ванькина вдова рыдала бы на телеэкране...
Но год назад, в середине августа, когда посыпался золотой звездопад предосенних ночей, астрономы НАСА обнаружили астероид, прущий сквозь пустоту к Солнечной системе. Посчитали - ужаснулись. Стало ясно, что планете Земля осталось жить ровно год. Астероид таранит Землю и неминуемо раздолбает "колыбель человечества" в мелкую крошку. Открытие успели засекретить, самодеятельных астрономов-любителей изолировали от общества более решительно, чем это возможно в гуманном обществе. Гурьев не знал, какие еще меры были приняты.
Появление военных в Академии времени у академиков вызвало обморочное состояние. Генералы поставили физиков по стойке "смирно!", и Гурьев, руководитель проекта, схватился за голову:
- Циклическая линия создавалась для исследования антиматерии! - кричал он в лицо краснорожему маршалу в звездах и орденах. - Внедрить в процесс человека - немыслимо! Невероятно! Нет, я за это не возьмусь!
Гурьеву приказали заткнуться и послать в прошлое гонца "чтобы, значится, подправить кое-что"...
- Семен Николаевич! - позвал из-за двери тонкий голосок, кто-то деликатно постучал в матовое стекло, отделяющее палату интенсивной терапии от госпитального коридора.
Гурьев стряхнул дрему. Ему было больно шевелиться, но он не обращал внимания на забинтованное тело и попытался сесть.
В палату на цыпочках вошла незнакомая девушка. Белый халат, накинутый на плечи, неуверенные жесты - чужая. Ага! Журналюшка!
- Вам что?!
- Семен Николаевич, я из журнала...
- Интервью не даю! Уходите!
- Но я...
- Пошла вон! - закричал Гуров.
Девушка вздрогнула, отступила на шаг. Ему тут же стало стыдно, и он вдруг с тоской подумал, что через две недели, как предсказывают астрономы, уже ничто не будет иметь значения. В этом больничном окне внезапно заалеют небеса, и черные всадники Апокалипсиса восстанут на горизонте.
- Ладно, садитесь. Что вы хотели у меня узнать?
Девушка просияла и, по-детски растягивая интонацию, принялась объяснять:
- Я из журнала "Мурзик и Полкан". Это детское издание. Мы рассказываем ребятам о машине времени. Расскажите, пожалуйста, нашим юным читателям, какие перспективы открывают перед человечеством путешествия в прошлое!
Гурьев мысленно застонал. Взорванный Институт физических проблем - единственная и последняя надежда человечества! - собирался отправить в прошлое физика Семена Гурьева и историка Ивана Колобкова. Задание было крайне простое: явиться по адресу: в Санкт-Петербурге, напротив дома купца Ларешникова, в переулке направо флигель и отыскать Степана Иванова Агафонова.
- Ну, что вам сказать... - начал Гурьев устало. - Мы можем, например, сгонять в прошлое и дать денег одному математическому гению 19-го века, чтобы он не умер с голоду. Этот паренек закончит свою работу на 50 лет раньше коллеги-немца, наделавшего кучу ошибок, и математикам не нужно будет почти двести лет разгребать чужие ошибки.
Гурьев представил себе, как погибший Ванька Колобков, историк-энциклопедист, наслаждается эпохой, ее запахами и звуками, как они едут на омнибусе или - цок! Цок! Цок! - на конке, без устали болтая обо всем, что проходит перед их жадными глазами; как они разыскивают Степку Агафонова, того самого гения, о котором он только что сказал, кормят и лелеют этот уникальный интеллект. Затем Степан Аркадьевич взрослеет, разрабатывает в полном объеме свой бред, и будущее, в котором лежит исколотое стеклами тело Гурьева, становится светлым и безопасным.
- Это могло бы сильно изменить наше время? - спросила девчушка, настраивая дешевый школьный диктофон.
- Радикально, - уверенно сказал Гурьев и подумал, что Могельсон, знаменитый немецкий математик, который отыскал записки рано умершего Степана Агафонова, так запутал теорию, что на ее распутывание ушло почти двести лет. - Фундаментальная наука не влияет на современное ей общество. Ее влияние сказывается через двести-триста лет. То есть никаких парадоксов не будет, если правильно построить математическую модель. Вам понятно, о чем я говорю?
- Конечно! - с энтузиазмом отозвалась журналистка. - Я кое-что предварительно почитала. Могу сказать, что я не полный профан в вашей науке.
- Вот как? - Гурьев посмотрел на девушку с интересом.
Наверняка образование гуманитарное, то есть математику им преподавали "на пальцах". Да-с!
Девушка задала еще несколько обычных вопросов, на которые Гурьев всегда давал один и тот же ответ, но ей, видимо, было достаточно услышать его голос. Затем она вынула из сумки коробочку с парниковой клубникой, поставила ее на кроватный столик и ушла.
У Гурьева не было родных, и сейчас он с облегчением подумал, что в момент гибели мира ему не о ком жалеть. На себя ему было наплевать, только ощущение напрасно прожитой жизни давило и жгло где-то за грудиной. Гурьев хотел задремать, но снова начал шаг за шагом отслеживать план их с Ванькой работы в прошлом. Вот Колобков устраивает Агафонову энергичный пиар, дабы привлечь внимание ученой общественности к математической теории и заставить ученые головы варить быстрее. Чем гуще будет фронт физических и математических работ, тем скорее проявится результат в будущем, то есть в середине ХХП века Христианской эры...
Когда боги завидуют, людям приходится туго. Молодой Агафонов умер непонятый и одинокий. Через триста лет его наброски к теории имеют лишь историческую ценность. Весь путь был пройден заново другими математиками. Если бы тогда Агафонов проделал работу сам, "теория антигравитации", как ее называют в народе, дала бы возможность изменить траекторию полета рокового небесного тела, запущенного сатаной на погибель Земле.
Друг Ванька не имел отношения к физике, и Семен увидел перст судьбы в том, что исчез именно историк, растворился в небытие, подобно прошлому, которое он изучал, и подобно настоящему, в котором его уже нет. Впрочем, эксперимент провален - это главное. Конец света наступит в отмеченный день и час.
Злость и досада мешали Гурьеву думать. Хотя размышления уже не имеют значения - конец обозначен четко. Хорошо, что большая часть человечества о нем не знает...
* * *
Метель улеглась. Над землянками потянулся дымок - это женщины варили в глиняных горшках последние куски мяса. Когда зимой выпадает слишком много снега и замерзает даже черный, бурлящий поток, несущейся в Большую Соленую Воду, наступает тяжелая пора.
Голодно. До весны доживут не все. Уже не слышно детского смеха, и несколько старух ушли к Отцу рода - сели на утоптанный снег, привалившись спинами к столбу, на котором стоит Идол. Утром охотники нашли рваную одежду и обглоданные кости: приходили волки. Голодные звери перестали бояться людей.
Главный охотник в сопровождении двоих стариков обошел все землянки стойбища. Поднимали полог из звериных шкур, входили, не спрашивая разрешения. У каждого очага сидела хозяйка. Женщины, молча утирая слезы, отдавали последнюю еду: несколько волокон сушеного мяса, мороженую луковицу или горсть коричневого, вытопленного сала.
Еду забрал Главный охотник. Если мужчины не поедят, они не вернутся с охоты. И тогда погибнут все.
Утром охотники, пошатываясь от голода, ушли в лес.
Над стойбищем повисла тишина. Смертная дрема сковала женщин. Дети уже не просили есть, прижимались под одеялами из шкур к холодеющим телам матерей. Все ждали, хотя надежды не было - Отец рода бессилен перед Вечным Холодом.
Внезапно земля затряслась так, что посыпались с потолков землянок ледяные комья. Воздух завыл, и оглушительно грохнуло. Люди услышали несущийся над землей вихрь. Снова стало тихо, но в землянки побежали струи растаявшей воды.
Вскоре мужчины вернулись - без еды. Они несли на руках странного человека. Старики смотрели на охотников и молчали.
- Это Сын Огня! - торжественно сказал Главный охотник. - Он упал с неба. Мы его нашли. Он поможет нам убить зверя.
Человека положили на снег. Любопытные женщины выползли из землянок, окружили тело.
- Сын Огня! Сын Огня! - завыли мужчины. - Он убьет для нас зверя!
Кожа Сына Огня была красная, как лесные ягоды, и сморщенная, как шея старухи. Странная голова из прозрачного льда заключала в себе человеческую голову - без волос, с белой кожей и закрытыми глазами.
- Спит, - уверенно сказал Главный охотник.
Ему не возражали, хотя у многих появилось сомнение.
- Умер, - вдруг сказал Главный старик. - Вы напрасно потратили силы. Идите в лес и принесите птицу или зверя.
Охотники понуро молчали. Самый сильный из них не мог бы даже поднять копье.
И вдруг Сын Огня шевельнулся, открыл глаза и приподнялся, опираясь локтями о снег.
- Кто вы? - услышали люди странный, беззвучный голос.
- Мы - сыновья Луны, - схитрил Главный охотник, предостерегающим жестом приказав всем молчать.
Чужой, даже Сын Огня, не должен знать, как зовут Отца рода. Если он захочет навредить, пускай колдует на Луну.
- Сыновья Луны? - повторил красный человек. - Где я? Что за странные чучела? Вы вообще-то люди или обезьяны? Чушь собачья! Вот невезуха!
Мужчины слушали, но в их мозгу складывались в слова только понятные им образы. Когда незнакомец помянул обезьяну, они поняли, что он принял их за глупых пещерных людей, поедающих себе подобных.
В пещерах, далеко за рекой, обитали волосатые монстры, изредка попадаясь людям на глаза. Охотники прогоняли их со своей земли. Но однажды Глупые напали на стойбище и унесли всех детей. Съесть ребятишек они не успели. Мужчины пошли по их следам, перебили Глупых и вернули детей. Это было давно.
- Нет, Глупые живут далеко, - сказал Главный охотник.
Сын Огня заерзал, с трудом встал на ноги и оказался на целую голову выше Верзилы, самого высокого охотника.
- Вот так приземление! - воскликнул краснокожий гость. - Моей капсуле пипец, а мне - пожизненный срок в компании гоминин...
Охотники поняли, что дом Сына Огня сгорел, а он сам решил поселиться в стойбище навсегда. Это было хорошо. Охотники засмеялись, довольные. Сын Огня не бросит их в беде!
- Ну, что, земляки, - сказал гость. - Ведите меня в свои хоромы. Больше мне деваться некуда.
- Нам нужна еда! - Главный охотник остановил мужчин, двинувшихся было к землянкам. - Дай нам еду, Сын Огня!
- Ого! А где же ее взять? Мой аппарат дал дуба, и вся провизия сгорела. Впрочем...
...Сожженная под корень ель рухнула, соединив крутые берега бурлящего потока. Охотники перешли на другой берег и остановились.
Сын Огня вытянул руку, и вдруг снежный холм с шипением начал обращаться в пар, обнажая черный, дымящийся бурелом. Под валежником открылся лаз - медвежья берлога! Охотники не знали о ней. Видимо, зверь залег в осенние дожди, когда сытые мужчины дремали у очагов своих женщин.
Медведь вылез, ошалело мотая башкой. Шерсть на загривке обгорела, зверю было больно.
Сын Огня увидел копье, мелькнувшее черной иглой. И зверь рухнул, не издав ни единого звука, только хрустнуло копье, смятое его телом.
Мужчины закричали: "Авах! Авах!"
Тушу принесли в стойбище, тотчас же разделали, и уже в сумерках над стойбищем поплыл вкусный запах вареного мяса.
Главный охотник и Главный старик были довольны. Вот удача! Сын Огня прокормит их до Теплого Солнца. А там - зазеленеет трава, вернутся птицы, придет из Соленой воды большая розовая рыба - жирная и вкусная.
Главный старик был немощен, но мудр. Он сразу понял, чем можно удержать мужчину.
Девушки и две молоденькие вдовы оделись в вышитые цветным мехом кухлянки, вплели в волосы цветные камушки, раковинки и красивые палочки, раскрасили сухие от голода лица охрой и сажей. Нарядные, взяли в руки бубны из оленьей кожи и запели, приседая и кивая. Песня славила Духов Огня и его сыновей. Гуськом, не торопясь, в сопровождении женщин с детьми и старух невесты подошли к землянке, отведенной для гостя. Все ждали, когда Сын Огня отправится к своему новому жилью. На площадке, вытоптанной у входа, он возьмет за руку понравившуюся девушку и уведет к своему очагу.
В землянке Главного охотника, на почетном месте, по правую руку от хозяина сидел Сын Огня. Дочери Главного охотника хлопотали вокруг него, хотя угощенье было скудное: на сорок человек, оставшихся в живых, мяса едва хватило. Слева сидел Главный старик. Сила покинула его руки, но глаза были по-прежнему зорки и ясен ум.
- Выбирай любую женщину, - сказал Главный старик пришельцу, льстиво заглядывая ему в глаза. - Женщины нашего рода плодовиты. Они рожают много храбрых сыновей и трудолюбивых, ласковых дочерей. Весной, когда на небо вернется солнце, мы построим тебе новую землянку - глубокую и просторную. Мы принесем тебе много жирной рыбы, и у тебя всегда будет много вкусного напитка из ягод и цветов, который вызывает духов на пляску и беседу.
Сын Огня засмеялся.
- Да, влип я. Может, и в самом деле жениться?
Когда было съедено разваренное мясо и выпит жидкий, очень горячий костный бульон, охотники вывели Сына Огня из землянки и, в знак почтения поддерживая под локти, повели через стойбище к жилью, пустующему уже две луны. Здесь умер шаман, но ведь пришелец об этом не знает.
Гость остановился у полога из оленьей шкуры, закрывающего вход, похожий на нору, завертел головой, оглядывая толпу почтительно приседающих девушек, но никого не выбрал и заполз в жилье один.
Не смея возражать, люди разошлись, толкуя о будущем с надеждой.
* * *
Теплым весенним вечером мужчины вернулись с охоты довольные. Сидя у большого общего очага, который разжигали только летом, в комариное время, охотники ели мясо, сваренное в огромном горшке, и смеялись. Женщины, разносившие кувшины с напитком, тоже смеялись.
Главный старик подсел к огню. Чем-то озабоченный, он хмурился, слушая молодежь.
- Сын Огня хочет построить себе каменный дом, - сказала говорливая Белка. - Мы сегодня натаскали ему целую гору камней.
Белка заплела в свою косу пятнадцатую весну, поэтому ходила между охотниками, добавляя еду каждому, кто делал ей знак, и рассказывала. Люди были сыты и слушали с интересом, отмахиваясь ветками от мошкары. Оказывается, Сын Огня отколупывал камни, а четыре женщины наполняли осколками корзины и весь день таскали их к ручью.
- Сегодня, - сказала Белка, - мы сложили в лесу, между ручьем и протоками гору из хвороста и дров, совсем как для очага. На дрова положили большие камни, а сверху насыпали мелких камушков, которых дети надробили, разбивая их тяжелыми камнями.
- Лучше бы вы лепили горшки! - засмеялся молодой охотник Зюк.
- Сын Огня поджег камни, - сказала Белка. - Они горели и дымили. Сын Огня имеет силу над камнями!
Главный старик собрал бороду в кулак и задумался. Этой зимой леса вокруг стойбища опустели на много дней пути. Звери покинули логова, птицы улетели. Соседние роды, жившие в верховьях реки, и даже Глупые, умевшие есть кору деревьев, умерли. Сын Огня помог людям выжить в самую страшную из зим, какие были на памяти, но Старик не мог взять в толк, над чем колдует Сын Огня. Если он задумал вредить роду, придется убить его. Главный приметил, что тело Сына Огня мягкое, совсем как у людей. Когда он стягивает с рук красную кожу и снимает прозрачную круглую шапку, то кровь из его белого тела сосут комары.
Белка продолжала:
- ...и тогда Сын Огня забросал горящие камни землей, проткнул ее палкой и из-под земли начали вылетать духи камня - серые и вонючие.
- Правильно! Не могут же камни пахнуть цветами!
- Замолчите! - вдруг рявкнул Главный старик. - Сын Огня услышит насмешки и обидится.
Но Сын Огня не вернулся в стойбище - ни в этот вечер, ни потом. Прошло десять дней и еще два, и Главный старик отправился к нему сам.
Между соснами, окаймляющими берег Соленой воды, старик увидел высокую красную фигуру. Сын Огня собирал водоросли, выброшенные на песок, складывал в плетеную из ивняка корзину. Главный старик подошел к нему. Не желая мешать, сел на камень и стал наблюдать, что делает Сын Огня.
Сын Огня развешивал водоросли на кустах, а высохшие складывал в открытые ямы и поджигал. "Вот зачем он не отпускал от себя детей! - сообразил главный. - Дети поддерживали огонь".
Видимо, Сын Огня работал давно и очень устал. Наконец, он наклонился над погасшим костром и выгреб из ямы сероватую массу.
- Поздравь меня, старик! - воскликнул он. - Я получил...
Он сказал какое-то слово. Главный тряхнул головой, словно в уши попал мох, но так и не понял, чему радуется Сын Огня.
- Пришли мне женщин с двумя корзинами оленьего жира. Да только смотри, чтобы без мяса.
- Хорошо, Сын Огня. Женщины принесут тебе жир и много вкусной еды.
- Да не надо мне еды! Я наелся ягод и рыбы.
Главный удивился: никто не умеет ловить рыбу голыми руками, - но промолчал.
- И еще, старик, пришли сюда троих сильных мальчиков. Завтра мы пойдем копать гору - далеко, за сопкой. Пусть они возьмут деревянные лопаты, которые я вырезал своим лучом. Ты понял меня?
Старик кивнул. Никто не смел ему приказывать, но Сын Огня был выше рода.
Прошло еще десять дней. И подростки, вернувшиеся в стойбище от Сына Огня, рассказали, захлебываясь от восторга, что он вылепил горшки, которые звенят, как камень. А еще Сын Огня построил очень большой очаг. Он сложил его из красных камней, а камни сделал сам.
Охотники уже привыкли слушать новости о проделках Сына Огня. Они не решались смеяться, чтобы не рассердить Главного, но слушали охотно. Удивлялись. Дети и женщины рассказывали странное.
- Необходимость - лучший учитель, - однажды сказал Тапак, сильный и умный мальчик, помогавший пришельцу с самого начала. - Так говорит Сын Огня, - пояснил он важно.
Главный старик вдруг подумал, что это правда. Той зимой, которая была до прихода Сына Огня, род научился варить кашу из коры деревьев и еловой хвои. Тем и выжили. Хотя летом от такой еды все люди могли заболеть.
Тапак рассказывал невероятные вещи. Видимо, Сын Огня доверял мальчику и допускал к своим колдовским тайнам. "Это хорошо! - думал Главный старик. - Если Сын Огня от нас уйдет, Тапак заменит его. Пускай набирается мудрости".
- Сын Огня показывал мне воду, которая... - Тапак произнес странное слово, - "вз-ры-ва-ется"!
- Что-что?
- Вода желтая, как жир, - объяснил Тапак, довольный, что его слушают старшие. - Ее можно поджечь, и она будет гореть. А стоит только толкнуть корчагу, в которой совсем немножко этой воды, как она разлетается на мелкие кусочки и грохочет, как небесный Отец.
На этот раз охотники не засмеялись.
Главный старик решил обязательно выпросить у Сына Огня этой волшебной воды. На всякий случай. Если снова из Большой Соленой воды приплывут на своих плотах страшные северные соседи.
- А еще Сын Огня налепил из глины шариков, пропитал их этой водой. Если шарик кинуть далеко-далеко в воду, вода взрывается и всплывает рыба брюхом вверх. Мы собирали такую рыбу каждый день.
Главный запоминал все, что рассказывал мальчик, а женщинам приказывал относить Сыну Огня все, что он пожелает - род не должен жалеть ни еды, ни одежды.
Охотники уходили в лес каждый день. Женщины от зари до светлой, легкой ночи разделывали туши оленей. Рогатые стада вернулись и жирели на роскошных травах болотистой поймы реки. Сейчас олени сытые, неосторожные. Лето коротко, надо заготовить как можно больше мяса. На мелких зверей охотиться будут зимой.
Однажды вечером Сын Огня внезапно пришел в стойбище, сел возле "общественного", как он выразился, уже догоревшего костра, но не позволил женщинам разжечь пламя. Липкая от пятен одежда неприятно пахла. Сын Огня устал.
Женщины тотчас поднесли ему горшок с тушеной олениной. Сверху плавали обрывки жира и ароматные корешки. Еда была даже посолена. Соль добыл сам Сын Огня. Он ходил за ней куда-то далеко по берегу Большой воды, за сопки. Драгоценные кристаллы Главный старик унес в свою землянку, разделил поровну между всеми семьями рода и тайно приказал младшему охотнику запомнить место добычи - отныне соль принадлежит роду!
Сын Огня достал из кармана плоскую деревянную дощечку с выемкой на конце.
- Это ложка! - сказал он и поднял ее повыше, чтобы все видели. - Ложкой есть удобнее.
Он зачерпнул много варева и отправил в рот, ни капли не уронив на одежду или на траву. Женщины смотрели, ахали. А ведь и правда! Чего не выдумает умный Сын Огня!
- Я вам ложек нарежу, - сказал он. - Завтра. Сколько надо?