"По прекрасному лицу и прекрасным формам я судил о душевной организации...".
(А.П.Чехов, "Ариадна")
Двадцатого мая, ровно в 10 часов 21 минуту по московскому времени стены института времени вздрогнули от воплей сотрудников - туннель в будущее пробит!
На главном мониторе тайм-ускорителя колебалось размытое красное пятнышко размером с прыщик на подбородке младшего курьера. Оно вызвало столько радости, сколько ни один прыщик в мире никогда не вызывал. Пятно сидело в центре зеленого экрана, расчерченного графическими координатами, указывая на открывшийся где-то в городе временной туннель.
Научные сотрудники, лаборанты, стажеры, студенты и уборщицы, - словом, все центурионы победителей времени собрались вокруг пульта управления, за которым умирал от восторга Петров, начальник лаборатории временных телепортаций.
В лабораторию ворвался директор института Бор Иванович Одинцов, спихнул начлаба со стула перед экраном темпографа - по-студенчески, бедром, - и сам уселся на прогретое его задом сиденье. Академик Одинцов был еще молод - на то он и физик. Знаменитая старость назначена писателям и разным там поэтам. Темпоральная физика подобна балету - вечно юное искусство молодых.
- Бор Иванович, - нетрезвым от счастья голосом заныл начлаб Петров, - тест держится уже второй час!
- А ну-ка, уточним несущую фазу на входе! - приказал Одинцов.
Музыкальные пальцы директора пробежались по зеркальной панели. Прибор взвыл драконьим гневом, не желая выдавать координаты входа в "туннель". Красный "прыщик" стянулся в колючую точку и замер, указав на лазейку в будущее - где-то рядом с домом директора.
- Бор Иванович! - закричал глубоко неверующий Петров. - Вашей дланью водит сам Господь Бог! Это же микрорайон, где вы живете!
- Вижу, - сказал Одинцов твердо. - Следующий этап: зафиксировать пространственные координаты входа.
Хотя никто не знал, как может выглядеть "вход", давным-давно было решено, что первым проникнет в будущее сам Одинцов. Конечно, если в темпоральное отверстие не свалится ненароком какой-нибудь горемычный прохожий.
Директор пожал руку завлабу и уехал домой, трепеща и надеясь.
* * *
Когда золотой хронометр директора сказал: "Полдень!" - Одинцов распахнул дверь своей квартиры.
Мамуля отправилась к подруге на дачу, других родственников холостой Одинцов не имел, но дома, определенно, кто-то был. Второй ключ от квартиры мамуля увезла с собой, и еще ни одному вору не удавалось вскрыть сложной системы запоры на стальной двери. Заинтригованный директор замер на пороге.
Тонкий запах духов выдавал присутствие женщины, и, несомненно, она была молода, потому что мамулины парфюмы были тяжелые, дамские, а невидимка источала сладкий аромат юности.
Одинцов осторожно закрыл за собой дверь. Щелчок - и снова тишина. Он на цыпочках прошел по коридору: кухня и спальня мамули чисто убраны и пусты. Бор заглянул в кабинет и замер...
На диване возлежала блондинка лет двадцати, прелестная и совершенно голая. Незнакомка приподнялась на локте и осияла физика таким сказочным взглядом, что у него подскокнуло сердце. Он сразу же заметил, что классическая грация позы точь-в-точь соответствует обнаженной махе со знаменитой картины Франсиско Гойя, - только гостья была белокурой и слегка загорелой.
- Не пугайся, дорогой! - сказала девушка. - Я не живой человек, а всего лишь управляемая видеограмма из очень далекого будущего, проникла к тебе сквозь время.
Обмен любезностями между хозяином в пальто и голой гостьей выглядел комично, и Бор вернулся в прихожую, разделся и предстал перед посланницей будущего в элегантном костюме с галстуком, спокойный, готовый к контакту. На восхитительную наготу он решил внимания не обращать.
Девушка указала пальцем на кресло у окна:
- Присаживайтесь.
- Благодарю!
Бор подвинул кресло к дивану.
Институтские цирцеи с высшим, средним и никаким образованием не трогали сердца Бора Ивановича, а гоняться за женским вниманием где-то на стороне ему было некогда. Однако он разбирался в красоте и не мог вообразить существо более очаровательное.
- Ты мне очень нравишься! - призналась красавица. - Я выбрала тебя в картотеке теней прошлого, но в реальности - увы! - мы с тобой не встретимся никогда. Почему ты не на работе?
- У меня свободный график. Вы отлично говорите по-русски. Из какого тысячелетия вы пришли?
- Не могу сказать точно, потому что абсолютная ось времени не существует. Мы проникаем в далекое прошлое, но - парадокс временных вихрей! - мы лишь приблизительно знаем эпоху, в которую вы живете.
Бор Иванович протянул руку и сжал загорелое девичье колено - атласная кожа, упругое, юное тело.
- Великолепный эффект присутствия! - сказал он. - Класс!
- Как тебе объяснить, милый... - красавица облизнула губы, и директор открыл рот, чтобы не задохнуться. - Станция перемещения выбрала точку во времени и, зацепив контакт, транслирует мое изображение. Представь себе, что меня показывают по телевидению.
Она начала объяснять ему "на пальцах" физический процесс передачи, жестикулируя сразу всем телом.
- На самом деле, - девушка засмеялась и брыкнула ножкой, - это процесс иной степени сложности.
- Я так и думал...
- Да. И называется иначе. Моя плоть и кровь виртуальные, но для тебя я живая женщина. Могу есть, чтобы не вызывать подозрения, а спиртного не пью - из принципа.
Внезапно незнакомка вскочила и - оказалась у Одинцова на коленях, утопив его в кресло, как в западню.
- Я чувствую все, - зашуршал ему в ухо ее голос, - Тончайшие рецепторы посылают мне тактильные импульсы.
- Значит, мы с тобой можем прожить вместе целую жизнь? Будем ходить на работу, ездить к морю, ужинать. Потом состаримся, я умру, а ты...
- А я уйду к себе, - закончила она с грустью. - Прожитая здесь жизнь - там, у нас, всего лишь несколько сладчайших минут.
- Вот ужас-то! - сказал он и засмеялся. - Я тоже хочу прожить много жизней, не старея.
- Я заплатила сотню астроэкю, милый, чтобы прожить одну жизнь с тобой. Фирмы, предоставляющие виртуальный секс-тур в прошлое, такие крохоборы!
Сквозь ее душистые поцелуи он спросил:
- Значит, вы посещаете прошлое как туристы, а передать нам научные знания не желаете?
- Наши ученые уже давно передают... Не рыпайся, милый! Заколка у тебя на галстуке с изумрудиком?.. Она золотая?..
- Изумруд. Золото.
Директор позволил девушке снять булавку с галстука. Вещица тут же исчезла в ее ладошке.
- Ну, и вот, люди, получившие знания, просили оставить все в тайне... Какой ты, однако, застенчивый!
- Душенька, - сказал Бор, - согрешить мы еще успеем, а узнать про будущее очень хочется. Значит, некоторые выдающиеся ученые, - надеюсь, немногие - все-таки общались с вами?
- Да, - ответила девушка, часто дыша и все более возбуждаясь. - Но давать вам больше, чем вы можете усвоить, бессмысленно и бесполезно. Для этого необходима последовательность знаний, которой вы не обладаете, мощная информационная база, и общая готовность человечества все это воспринять.
- А теория относительности тоже от вас?
- Не знаю. Может быть... Какое это имеет значение? Удовлетворенное тщеславие ученого - не более того. Для ускорения развития человечества это слишком мелкий факт.
- Теория относительности - мелкий факт?
- Конечно! Научи питекантропа писать-читать - что бы это изменило в ходе исторического развития вида сапиенс?
- Мы для вас дикари?
- Нет - интеллектуальные личинки.
Директор не согласился с последней сентенцией, но незнакомка стащила с него пиджак и принялась расстегивать пуговицы на рубашке, позвякивая браслетом, очень похожим на мамулин любимый браслет.
- В светлом будущем тоже загорают в купальниках? - Бор потискал спелые, как персики, груди незнакомки.
- Нет, у нас культ прекрасного тела. В теплое время года мы ходим обнаженными. Иди ко мне, милый!
Подарок судьбы - с плоским животом и великолепной грудью - обхватил его за талию, с недевичьей силой потянул, заставляя встать с кресла, и опрокинул на диван.
Бор почувствовал свежее дыхание девушки.
- О чем ты думаешь, милый? - глаза незнакомки искали в его зрачках. - Расслабься... Канал может внезапно закрыться, и мы расстанемся навсегда.
Ее руки оказались длиннее, чем он думал, и расстегнули молнию на брюках. Бору не понравилась профессиональность этого движения. Но девушка смотрела на него похотливыми козьими глазами, розовый завиток ушка, созданного для поцелуев, просвечивал на солнце. Эх! Отправить бы к черту завтрашние лекции и прием у замминистра! Пуститься во все тяжкие, отдавшись праздникам любви! До понедельника...
"До понедельника", - вспомнил он. Мамулин каблук давил на его личную жизнь весьма тяжко, хотя и деликатно, не нарушая границ самолюбия.
Директор преодолел искушение, отцепил от себя пальчики, хулиганствующие уже черт знает где, сел рядом с девушкой и продолжил интервьюировать:
- А не вы ли устроили научный рывок ХХI века? Ракетное топливо для сверхдальних полетов в космос - ваша провокация?
- Каюсь, милый, - наша. Ты думаешь, что вывод формул управляемой термоядерной реакции твоими современниками еще не сделан? Ошибаешься! Группа амбициозных ученых под нашу диктовку исписала гигабайты памяти.
- И где этот реактор? Куда делись ученые?
- Они не смогли поделить славу, разругались, и все вернулось назад. - Девушка начала терять терпение. - Для нас не имеет значения, в вашем веке создадут сверхлегкий галактический планер или триста лет спустя... Раздевайся же скорее!.. Он будет создан, сыграет свою роль и уйдет в небытие.
- А теперь расскажи-ка мне кое-что о физике перемещения во времени, - сказал Одинцов, физику от любви отделяли только брюки, и он упорно не желал расставаться с ними. - Ведь у вас это школьный курс, не правда ли? Неизвестно, насколько стоек ваш канал связи с прошлым. Меня интересует матрица набегания в системе дельта.
Покусывая губы, она начала рассказывать, сладостью ласк маскируя сухость формул и пояснений.
Директор слушал очень внимательно, и гостье удалось освободить его от брюк. Он поддакивал и одобрительно кивал, словно принимал экзамен у отличницы. А девушка с ловкостью верной жены вывернула его карманы, вытряхнула на пол банковскую карту, подняла и, продолжая лекцию, как иллюзионист, растворила ее между пальцами.
"Зачем ей карта без кода?! - подумал Бор, и тотчас колдовство ее наглой власти исчезло. Директор заметил, что глаза незнакомки прыгают по старинным картинам и книжным полкам с дорогими фолиантами, отыскивая что-то на обоях, в то время как язык мелет беспросветную чушь.
- И кто же нагрузил тебя, милая, такой белибердой? - наконец спросил он и подумал, что надо бы вынуть из портфеля бутылку пива и поставить в холодильник....
Но девушка не смутилась
- Глупенький мой!
Она прохладными ладонями взяла его за щеки и встряхнула, как любимую собаку, чмокнула в кончик носа.
- Ты еще сравни таблицу умножения с тензорным анализом.
Директор изловчился и спихнул красавицу с дивана.
- Ой! Полегче, дядя!
Девушка засмеялась. Профессорские брюки, каким-то образом оказавшиеся в ее власти, скомкала и, сильно размахнувшись, кинула в угол, Одинцову даже показалось, что она метила в открытое окно.
- Но ты же не человек, ты - видеограмма, или как это у вас называется.
- Если ты захочешь меня убить, мне будет больно.
- И ты умрешь?
- Да. А потом мое тело исчезнет. Вновь оказаться в этом времени, именно в эту секунду и в этой комнате будет невозможно. Мы расстанемся навсегда, милый.
"Упорная, однако! - мысленно засмеялся профессор. - Комплекс победительницы. Ну, давай, голая видеограмма, - кто кого! Уложи меня!"
"Видеограмма" уловила его мысль. С азартом пантеры она изогнулась и на четвереньках подползла к сидящему на диване профессору, ее коготки защекотали его колени, грудь, шею, не то лаская, не то готовясь задушить. "Не вырвешься, сильная!"
- Ну, ладно, милый, не хочешь - не надо.
Девушка встала и оказалась высокого роста. "Вот это фигура!" - ахнул Одинцов.
Она отошла к окну, поддала футбольным пинком поверженные брюки, и весеннее солнце превратило ее в алебастровую статуэтку.
- Мне нужна одежда, - сказала красавица как-то уж очень буднично. - Не ходить же мне с голой жопой?
- Могу дать панталоны моей матери, но боюсь, для тебя они слишком экстравагантны. Лучше возьми мой купальный халат. В ванной.
- Не беда! - рассмеялась девушка и взглянула на директора с интересом, словно ожидала услышать нечто другое. - Милый, можно я возьму на память фотку из той комнаты? Я введу ее в видеоряд и буду любоваться тобой - самым обаятельным мужчиной ХХ1 века.
- А зенки не лопнут? Ладно. Бери и мотай отсюда.
Одинцов махнул рукой, направляя события вон из своего кабинета, из квартиры и жизни.
Девушка послала ему воздушный поцелуй и походкой мифической Береники ушла в мамину спальню. У профессора снова сошлись в борьбе интеллект и низменные инстинкты. Он глядел на пострадавшие брюки и думал, что на свете счастье все-таки есть - если не имеешь понятия о темпоральной телепортации и если, к тому же, ты вернулся домой не вовремя. Но покоя и воли точно нет.
В соседней комнате зашуршало. Девушка выскочила - в коротком платье и черных тапочках, со спортивной сумкой через плечо. "Без трусиков, - мелькнуло у него напоследок. - Или успела натянуть?"
- Прощай, милый! Наших видеограмм в вашем мире много. Не верь никому!
- Постой! - вдруг пожалел он. - Куда же ты!
Но она пробежала через коридор, топая по-мышиному. Он услышал, как хлопнула входная дверь.
Директор был истинным ученым, поэтому вытащил из пиджака, распластанного на полу, свой мобильник и сказал в трубку:
- Алло! Петров, точка входа в туннель все еще держится?
- Перезагрузи третий блок анаморфота. Войди в систему и долей подпрограмму Карсона.
- Зачем?
- Делай, что я говорю.
Одинцов пошел на кухню. Бутылка виски в стенном шкафчике, кусок вареной колбасы и чайная чашка - рюмок мамуля не держала из принципа. Он налил, выпил (барахло, а не водка!), кинул в рот пласт колбасы. Жевал, думал.
Как она сказала? - "Никому не верь"...
- Ах, я простак!
Профессор кинулся к письменному столу. Ключ оказался в замке. Верхний ящик - тяжелый, набитый конспектами, - выдвинулся слишком далеко и упал, рассыпав по ковру бумаги, диски флэшки.
Разгребая исписанные листки, Одинцов нашел тетрадь, собственноручно переплетенную в красный бархат. Слава Богу! Ценнейшие материалы на месте.
Надпись на первой странице черной гелевой ручкой была слегка размазана, и буквы казались сдутыми ветром времен: "Проф. Одинцов. Некоторые мысли о временном парадоксе. Расчет ?1. Фаза 4". Он послюнил палец и, листая, нашел нужное место. Порядок! Сейчас ему пришла в голову одна интересная поправка.
Забыв о покинувшей его видеограмме, он сел за стол, включил компьютер и до вечера писал, сверяясь с заветной тетрадью, удаляя абзацы текста. Запах женщины, раскиданная одежда - следы любовного преступления, которые могут шокировать мамулю, его не волновали. Бор думал. Формулы складывались сами собой. Он хлопал себя в лоб, хохотал, как юморист, нашедший удачное словцо, и - писал, писал, писал...
В субботу после обеда лаборатория опустела. Сотрудники разбежались до понедельника. Журналисты с телеканалов, всевозможные корры и просто любопытствующие лаборанты разошлись на отдых.
Директор института и начлаб Петров запирали пустое помещение.
- Вот и все, - сказал Одинцов. - Девушка ушла от меня, прихватив мамины ювелирные украшения, коллекцию DVD и еще что-то.
- Она вас обокрала?! - Петров был поражен.
- Ну, да. Чего тут удивительного?
Начлаб снял очки, поскреб ими туго накрахмаленный белый халат и, не найдя щелки в слипшемся нагрудном кармане, снова их надел.
- Наверно, у них там, в будущем, денег уже нет, - сообразил он. - Сидят, бедные, в тесных каморах, в перенаселенном мире, где нечего есть и единственное развлечение - виртуальное прошлое.
Одинцов засмеялся:
- Видеограмма - обыкновенная воровка-домушница.
- О-о! - начлаб изумился еще больше. - Но ведь опыт удался, мы пробили канал в будущее!
- К счастью, коллега, наш канал тут ни при чем.
- Гениально! - Петров опустил прилизанную голову. Он часто впадал в уныние и, если бы не его фантастически пробивной тесть, Одинцов не взял бы его в команду соратников.
- Девица, судя по всему, бывшая студентка, - спокойно подвел итог профессор. -Криминальная публика умеет собирать информацию - поговорила пять минут с бабушками на дворовых скамейках, дождалась, когда мать уедет на дачу, и забралась в квартиру, зная, что я раньше шести с работы не прихожу. Но вот как она вычислила код на замке - интересно!