Это решение было, наверное, самым сложным за всю мою сознательную жизнь. Очень хотелось плюнуть на всё и остаться рядом с Павлом, помочь советом, да просто поддержать в борьбе с Вадимом... Понятно и без лишних слов, что он хочет меня защитить от грязи, которую брат продолжает лить, и от проблем, которые тот мог бы создать. Но не давала покоя мысль, что методы у Пашки - точно такие же. И отношение к людям - тоже. Ясно, что в нашей реальности невозможно выжить, добиться успеха и не запачкаться. Чистенькими остаются лишь святые и блаженные, а всем остальным, рано или поздно, приходится плевать на принципы, на совесть, на социальные нормы. Я и сама не раз получала шансы увидеть мир бизнеса и чиновников изнутри, и правила, по мелочам,не раз нарушали. Иначе - наше маленькое дело заглохло бы в самом начале, не получив даже мизерной возможности выжить.
Я не с Луны упала, и не из параллельной вселенной вылезла, поэтому испуга и отвращения не было. Напрягало другое: ни у Пашки, ни у Вадика не было жизненной необходимости творить все то, что они затеяли. Всё, что оба огребали друг от друга - последствия какой-то непонятной, бессмысленной, но оттого не менее жестокой игры. На кону в которой стояли человеческие жизни. И с каждым новым ходом риски становились всё более реальными. А ради чего - риски-то?
Я смогла бы, наверное, понять и принять ситуацию, будь на месте Вадима совершенно чужой человек - враг, конкурент, чиновник, не столь важно. Это могло бы стать оправданием: ну, спасает человек свой бизнес от посторонних, защищается как может. Бывает. А тут какая-то ерунда выходит: дело - общее, одна семья, и любые распри только ослабят обоих, а одному, как минимум, и жизнь окончательно поломают. И, что хуже всего, Павел так яростно рвётся в бой, что это пугает: неужели, не боится, что потом совесть проснётся и замучает? Все же, брат, а не посторонний... А если не боится совести - тогда уже и мне страшно: что его остановит, если он, неожиданно, решит, что я перед ним в чём-то провинилась? Тоже начнет "наказывать", любыми способами, и даже попытки не сделает разобраться и выяснить обстоятельства? Оказаться на пути такого парового катка вот ничуть не хочется...
И вдалбливать что-то в голову этому упрямцу - тоже никакого смысла. У него же есть только два варианта: одно мнение - его собственное, и все остальные - неправильные. Необходимо, чтобы сам понял, где ошибается, и что делать дальше. Опять же, гордость мужская не так страдает, когда сам носом в проблему уткнётся, а не кто-то другой потыкает...
Но как же было маетно и неуверенно, когда ушла... А вдруг, решит, что нафиг ему не нужна такая умная и совестливая? Или просто подумает, что блаженная идиотка с идеей всепрощения - не тот вариант, что нужен?
Или рванёт не к Вадиму, чтобы разобраться с их дрязгами, а следом за мной - как уже не раз делал? Придется опять разъяснять и доказывать, что неправ...
Девчонки, увидев меня на пороге, только вздохнули расстроенно. Слава Богу, на этот раз им хватило ума сначала меня выслушать, а потом рваться в бой - мстить обидчику. Иначе, не знаю, кто бы оказался первым - Игорь или Алина. Что-то уж очень активно подруга фыркала и шипела в адрес Пашки.
А выслушав мои доводы, девчонки покрутили у виска, посетовали на выверты женского сознания, и отправили спать. Сообщив, что готовы подождать пару дней, а потом уже брать моего мужчину на абордаж. Зачем это нужно - объяснить не смогли. Осталось только взять обещание, что без моего ведома глупости творить не будут.
А потом потянулись дни тревожного ожидания: что произойдет, как поступит, появится ли вновь в моей жизни? По сто пятьдесят раз на дню менялось настроение, по шкале от тяжкого разочарования ("обиделся, забыл, решил прервать все отношения") до радостной уверенности в том, что все будет прекрасно ("вот сейчас он все сделает правильно, и рыцарем без страха и упрека явится на мой порог, и утащит в чудесные дали"). Извела себя раздумьями, сколько раз порывалась набрать номер, узнать, как дела, подтолкнуть в необходимом направлении, столько же раз - останавливалась. Что-то по-детски глупое мешало. А может быть - интуиция, а вполне вероятно - гордость. Временами казалось, что еще чуть-чуть - и на себе познаю прелести шизофрении (мозг одно говорит, эмоции - другое, и разрывает меня по сторонам). Короче, врагу не пожелаешь того, что пережила в первые дни. Даже Артём, который старался не лезть в мою жизнь (сообщил, что и рад бы, конечно, да только не хочет ссориться с Пашкой), начал присматриваться, чаще заглядывать в мой кабинет, задавать наводящие вопросы... Переживал, что стала реже улыбаться, и выгляжу усталой. Дошло уже до того, что предложил взять отпуск...
От такого предложения, мягко говоря, прибалдела. Я хлопала глазами, будто сломанная кукла, а мой новый шеф (долго привыкала к тому, что у шеф у меня вообще имеется) спокойно ждал ответа.
- Артём, ну какой может быть отпуск? Я работаю без году неделя, даже на пять дней не накопилось...
- Авансом возьмешь, потом наработаешь, ничего страшного.
- Да зачем он мне?
- Ну, отдохнуть, расслабиться, подумать о жизни...
- А что о ней думать-то? Нужно жить, а не думать.
- А мне, почему-то, кажется, что ты сейчас не живешь. Вечно как в воду опущенная бродишь.
- Послушай, Артём, а откуда такая забота о неприметном сотруднике? Не замечала, чтобы ты о бухгалтерах переживал, или о продажном отделе (коммерсанты у нас только продажными душами и величали). Там народ ходит серо-зеленый, а ты их гоняешь, и в хвост, и в гриву. И про отпуск они даже заикаться не хотят - страшно...
Парень усмехнулся по-доброму, помолодев лет на пять (черт, если бы не Пашка, обязательно бы заинтересовалась), и - не поймёшь, то ли шутя, то ли серьёзно, выдал:
- Это кто же у нас такой неприметный? Ты? Не смеши меня, Лен. Ты либо прибедняешься, либо страдаешь заниженной самооценкой. Не замечала, сколько мужиков за день проскакивает в твой кабинет? Как будто по делу, а по факту - просто отираются возле тебя.
- А ты считаешь?
- Сложно не заметить. Как ни зайду - все время кто-нибудь пасётся. И лица у всех такие важные. Словно понимают, о чем ты с ними говоришь. Ты хоть раз пробовала уточнить, что эти дурни услышали?
- Нет... - Как-то я подрастерялась даже, от таких откровений. - То-то и оно. Попробуй, и сама поймёшь, сколько вокруг бездельников...
- Ты ещё скажи, что я у вас дисциплину расстроила. И людей с панталыку сбиваю. - Расстроила меня эта догадка, очень расстроила.
- Да успокойся ты. Глядишь, поумнеют чуть-чуть, чтобы тебе понравиться. Одни плюсы от твоего присутствия, не нужно дуться и сочинять, как мужиков отвадить.
Работай себе и радуйся, а я, так и быть, особенно ретивых приструню.
- Ну вот, а я только понадеялась, что устрою здесь личную жизнь... Здесь же такой заповедник, после нашего женского царства...
Артём ничего не отвечал достаточно долго. Внимательно смотрел, едва заметно вздёрнув бровь. Лицо - серьёзное. Нет, все-таки, если бы не Пашка, мое сердечко уже начало бы замирать и подскакивать... А сейчас - нет, бьётся себе, ровнен ко так. И глаза отводить не хочется: пялится он на меня, ну, и пусть. Я тоже так могу. Меня так просто не засмущаешь...
- А с чего тебе приспичило устраивать личную жизнь? Куда уже дела Павла?
- Никуда я его не девала. Где был, там и остался. А я ушла.
- Надолго?
- Не знаю...Может быть, и навсегда... - Все же, как трудно вслух произносить слова, которые и про себя не проговариваешь (не дай Бог, накликаешь, сглазишь)...
- Вот оно, значит, как... Потому и грустная ходишь?
- Я не грустная, а задумчивая.
- Ну-ну. Пусть будет по-твоему... Что у вас приключилось-то?
- Артём, слишком много личного, чтобы распространяться. Извини.
- Мда, видно, Пашка серьёзно проштрафился. Ни за что не поверю, что инициатива была его.
- С чего ты взял? Может быть, я ему надоела уже, со своими закидонами?
- Ой, не смеши. Он не из той породы, чтобы вот так, просто, взять и расстаться.
В душу закралось подозрение:
- Ты мне его, часом, не пытаешься втихаря разрекламировать? Чисто по дружбе? Признавайся: он попросил?
- Лен, ты такая умная, но иногда - такая глупая. - И улыбается снисходительно, как ребенку. - Оно мне надо? Может, мне выгоднее вас окончательно рассорить?
Все. Мой мозг взорвался.
- В каком смысле?
- В обычном. Ладно, прекрати хмуриться. Лучше пойдём пообедаем.
Вот это да! Шеф пригласил меня на обед. Таких чудес в моей жизни давно уже не было...
Для приличия, конечно, стоило отказаться, чтобы избежать ненужных сплетен и пересудов... Но я ведь тоже собиралась идти в соседнее кафе, так почему бы и не составить компанию приятному человеку?
- Так еще пятнадцать минут до перерыва... Может, стоит подождать?
- Лен, ты меня убьешь, когда-нибудь, своей правильностью. Пойдем. Я начальник, мне можно. - Окинул меня хитрым взглядом. - И тебе сегодня разрешаю. Потом отработаешь, во время авралов.
Да уж, тут он был прав, как никогда: авралы случались, и выматывали до рези в глазах и дрожи в коленях. Хороший у меня, все-таки, босс - и напрячь не постесняется, но и старания не забудет.
- Уболтал. Пойдем.
Так, перекидываясь ничего не значащими фразами, добрались до кафешки, выбрали столик подальше от людей, сделали заказ. А потом замолчали. Вернее, замолчал Артём, который снова начал внимательно меня рассматривать. Поймав его взгляд, и я запнулась на полуслове - резко забыла, что хотела сказать.
Так же уставилась прямо ему в глаза, судорожно подбирая новую тему. Брякнула первое, о чем подумалось:
- Так зачем тебе нужно поссорить нас с Павлом?
- А сама не догадываешься?
- Нет. И не хочу. Надоели мне все эти игры в угадайку...
Он откинулся на спинку дивана, на первый взгляд -расслабленно, но желваки заиграли на скулах...
- А что тут гадать, Лен? Ты красивая, молодая, умная. Не вертихвостка, от которых тошнит. Наоборот, вся такая чистая и неприступная. Тянет к тебе. Может быть, как раз поэтому и тянет...
- Артём, пожалуйста, хоть ты не начинай заливать про эти истории с азартом. Я человек, а не дичь.
- Подожди, Лен, дай договорить. А потом будешь злиться. Если, конечно, тебе это интересно...
- Конечно, интересно. Ты же знаешь сам : для каждого человека самая любимая тема - это он, и его драгоценная персона. Так что- давай, начинай тешить моё самолюбие...
- Воот, а когда ты злишься, глазки сверкают - очень заманчиво. Ты не заметила, что многим нравится тебя злить?
- Артём, наверное, не стоит обо мне. Зря я согласилась обсуждать эту тему. - Слишком тягучим стал у него голос, слишком выразительным, чтобы не понять, о каком "нравится" он говорит.. Слабая попытка остановить его речь с треском провалилась: он увлёкся. Навис над столом, завораживая горячим, что-то ищущим в моем лице взглядом...
- А потом, если присмотреться, оказывается, что глазки у тебя всегда серьезные. И грустные, Лен, и потерянные. И тогда тебя хочется обнять и согреть. Инстинкт защитника, знаешь ли, у некоторых похлеще работает, чем охотничий. И это затягивает, мощно так, что хрен выплывешь.
Ох, удачный получился обед... Только этого мне и не хватало, для полноты ощущений. Из огня да в полымя.
- Зачем ты мне это говоришь?
- Ну, как зачем? Чтобы посмотреть, как отреагируешь. Ты права - все мы любим послушать что-то приятное о себе, о том, как нас видят другие люди. А тебе не нравится это слышать. Знаешь, почему?
- Нет. Ты меня смущаешь такими словами.
- Что и требовалось доказать.
- В каком смысле? - Окончательно сбил меня с толку. Я ковырялась в жарком, полностью потеряв аппетит. Только пить очень хотелось.
- Тебе не хочется слышать об этом от меня. Потому и нет желания продолжать эту тему.
- И что?
- Ничего. Для меня уже - ничего не светит. - Он хмуро уставился в тарелку.
- Артём, если мы уж завели этот разговор, объясни всё нормальным языком. Я ничего не поняла, если честно.
- А что тут непонятного? Пашка звонит десять раз на дню, постоянно спрашивает, где ты, как ты, с кем, чем занимаешься. Тебе, как я понял, позвонить не может или не хочет, я так и не разобрался. Ты постоянно грустишь и о чём-то постороннем думаешь. Складываем два и два, и получаем что-то странное.
- Почему странное? Разве в сумме не четыре получается?
- У вас, похоже, нет. Какая-то странная математика...
- Ну, хорошо. Не спорю, что у нас вообще все странно. Но каким боком здесь ты и этот разговор?
- При том, что я в чужой огород никогда не полезу. Если у вас отношения, пусть и загадочные для всех, то мне здесь делать нечего.
- Окей. Предположим, что это я поняла. Не очень, правда, но - пусть будет так. Но все равно, никак не возьму в голову, зачем эти фразы про инстинкты защитника и тому подобное... Мог бы просто наговорить комплиментов. Зачем такие личные вещи выкладывать? - Язык мой - враг мой. А когда его ведет любопытство - совсем уже плохо становится. Но уже поздно. Тем более - подвернулся такой редкий шанс разобраться в мужской логике. Она такая же тёмная, порой, как и пресловутая женская.
- Ну, раз я себе не могу ничем помочь, так хоть друга выручу. Должна же быть от меня польза?
- Ты о ком сейчас, о Павле? - Он кивнул, сосредоточенно гоняя вилкой маслину по тарелке, не поднимая глаз. - И в чём заключается эта помощь?
- В том, чтобы ты, дурёха наивная, поняла, как его сейчас ломает. Он же, мать его за ногу, ночей не спит, переживает, что ты расстроена и грустишь. Ну, и вернутьтебя хочет, конечно же. Может, хватит вам дуться, и уже помиритесь? -Он посмотрел на меня с надеждой.
- Артём, а ты себя нормально чувствуешь, всё у тебя хорошо? Температура, головные боли не беспокоят?
- Нет, у меня все хорошо со здоровьем.
- А с психикой как?
- Издеваешься?
- Нет. Просто, ты меня сейчас запутал: то рассказываешь, как я тебе интересна, то предлагаешь помириться с Пашей. Зачем всё это?
- Затем. - Короткая пауза, видимо, надеялся обойтись таким ответом. Не прокатило. Вздохнув, продолжил. - Если вы будете вместе, я успокоюсь. Не настолько еще все плохо, чтобы страдать. А если так и будете ходить кругами, не сдержусь и начну ухаживать. Теперь понятно? - О, да. - Таких откровенных разговоров я еще ни с кем не вела в жизни. Может быть, только с братом. Но брат -он и есть брат...
В затянувшемся молчании отставила салат и принялась за десерт - может быть, хоть нежное суфле в меня, все - таки, влезет? Аппетит пропал напрочь, но не оставаться же до вечера голодной?
- Приятного аппетита! Не помешаю? Здравствуйте. - До чертиков знакомый голос. Господи, а он-то здесь каким ветром? Вот и пообедала. Чтоб я еще хоть раз пошла перекусить с начальством? Извините, но точно - нет.
- Здравствуй, Павел. Конечно, присаживайся. Как ты нас здесь нашел?
- Зашел к тебе в офис, мне сказали, что ты уже удалился, заботливо подсказали - куда и с кем. - Разговаривает с Артемом, а сам от меня глаз не отводит. Хоть и уставилась прямо перед собой (зная, что выгляжу глупо), а все равно чувствовала - смотрит.
- Привет, Ален. Ты-то не против, если я к вам присяду?
Пришлось посмотреть на него. Глянула - и затянуло. Не оторваться от серой глубины, темной и загадочной, никак. Осталось только кивнуть головой - мол, присаживайся. Снова в горле пересохло, ни слова не выдавить...
И он уселся за наш столик. Сначала обрадовалась, что не рядом с Артёмом - напротив, а с моей стороны. Так не придется играть с ним в бесконечные гляделки. А потом почувствовала его бедро, плотно прижатое к моему. Черт. На этом диванчике три человека могут спокойно разместиться, и я сижу, по привычке, у самой стеночки. Так почему же ему понадобилось придвинуться так, что между нами не осталось свободного места?
Даже под плотной тканью брюк кожу нестерпимо зажгло. А ему - хоть бы что, до лампочки. Уставился в меню.
- Вы как ещё, долго сидеть планируете? Или я только кофе попью?
- Да заказывай себе нормальный обед, мы никуда не торопимся. - Вот зачем ты так, Артём? Решил действовать сразу, как только шанс появился.
- Хорошо. - Рассказал вовремя подоспевшему официанту, что будет есть. Повернулся ко мне. - Алён, а ты что-нибудь еще хочешь?
Я помотала головой - говорить сил все еще не было.
- Понятно. Голодаем, как всегда. Девушке, пожалуйста, двойной латте и какое-нибудь вкусное мороженое.
Ну вот, как всегда, он сам всё за меня решил. Но сейчас это даже к лучшему. Сидеть за пустым столом и слушать их разговоры было бы выше моих сил...
Хорошо, что мой заказ принесли очень быстро: можно было снова делать вид, будто мне совсем не интересно происходящее, и смаковать мороженое. Только вот, поймав Пашкин взгляд на моих губах, облизывающих ложечку, снова потеряла с трудом обретенное спокойствие. Ну, и Бог с ним, с мороженым, не очень-то и хотелось. Попью латте, нужно только сахара добавить. Потянулась к щипчикам в красивой вазочке, но руки затряслись, не слушаясь. Только сейчас поняла, в каком напряжении находилась все это время. Павел заметил и это. Перехватил запястье, аккуратно сжал, а потом переплел свои пальцы с моими.
- Алён, давай-ка, я за тобой поухаживаю... Тебе же два кусочка, правильно?
- Да. Спасибо. - Ничего не значащие фразы, а главный разговор ведут глаза: снова схлестнулись, да так, что не разорвать.
Сколько времени мы могли провести вот так, жадно рассматривая друг друга, неизвестно. Тишину разорвал тихий голос Артёма:
- Ребята, я пойду, наверное. Вам есть о чем поговорить и без меня. Паш, зайдешь ко мне потом как-нибудь? У тебя же не срочное?
- Нет. Спасибо тебе.
Мой шеф невесело ухмыльнулся, выбрался из-за стола, на прощание бросил:
- Не за что, дружище. Лен, ты можешь не торопиться, как я и сказал. До встречи в офисе.
Павел разговаривал с Артёмом, а руку мою так и не отпустил. Пришлось немного пошевелить пальцами, в качестве намёка - неудобно же так сидеть, когда с одной стороны тебя за руку держат, а с другой - сахар в твоей же чашке размешивают. Когда и, главное , как он умудрился так меня обвить, что я почти сидела на его коленях - не заметила.
Намёк-то он понял, но никак на него не среагировал. Только прижал еще крепче, уткнулся куда-то в волосы (тоже дурацкая привычка, хана моей сложной укладке со шпильками). Повздыхал, а потом выдал:
- Малыш, давай, ты уволишься от него... Иначе я не вынесу.
- Чего?
- Еще пара таких обедов, и я сначала дам ему по лицу, а потом тебя утащу и запру в комнате. На замок.
- Ничего себе! Предлагаешь мне остаться безработной? А что дальше? Сколько времени ты будешь содержать меня и мою семью? И что мне делать, когда тебе это надоест?
- Не надоест. Можешь мне поверить.
- Паш, ну, что такого в том, что мы вместе пообедали? Мы не можем за обедом обсудить рабочие вопросы?
- Можете. Хоть полет на Марс и голодающих детей Африки. Я понимаю, что Артём - нормальный мужик, но мне от этого не легче.
- То есть, ты меня банально ревнуешь. Правильно?
- Ага. До белого каления дохожу. Каждый день. Особенно, зная, сколько у вас там околачивается голодных мужиков.
- Да что ж такое-то?! Вы оба только об этом и можете думать? Я, по-вашему, самка и больше ничего? Ни мозгов у меня, ни морали, и понять не могу, что и кому от меня нужно?! - Вот же, мать твою, десять минут не прошло, а уже вывел из себя!
А этот гад лишь потерся носом об висок, как ни в чем не бывало...
- Алён, я так по тебе соскучился. Даже по тому, как ты на меня кричишь. Очень тебя не хватало. Тоска.
- Я тоже. - Еле выдавила из себя. Правду, конечно же, сказала. Но очень трудно признаться в этом. Сама ушла, сама соскучилась, сама обиделась, уже не очень важно, на что. Сплошное самообслуживание...