Аннотация: Одно из немногих художественных произведений, посвященных убийству Рожера де Флора на пиру у византийского василевса в 1305-м году.
Андреев Николай Юрьевич,
г.Воронеж
Аланская резня
Коридор с низкими потолками, освещаемые моргающими лампами. Металлические двери, более походившие на танковые люки. Таблички "Посторонним вход запрещён" (попробуй ещё войти, ага!). Толстый, с руку толщиной, кабель, прикреплённый к потолку стальными обручами. Ни с чем не сравнимый "аромат" старой штукатурки. Банковское хранилище? Узел правительственной связи? "Метро-2"? Подземный Кремль? Казематы тайного всемирного правительства?
Круче, намного круче - архивы Института Всеобщей истории Академии наук. Особые архивы. Не для всех - только для избранных. Кто же входил в этот круг? Парни из появившегося пару лет назад исследовательского отдела.
И я был одним из таких. Кто-то говорил, что лучшим. Что ж, может быть. Только работёнка у нас такая, что ты или лучший, или...Ну да об этом после.
Казалось, что двери, которые проще представить в здании Центробанка, открыть невозможно. Намертво припаянная дугообразная ручка, крохотная прямоугольная консоль для ввода пароля. И ни единого зазора, даже волос не вставить. Пожелай какой-нибудь сумасшедший медвежатник воспользоваться фомкой, ему пришлось бы делать её из титана с алмазным резцом, да ещё размером с Белый дом. А попутно рвануть тонну взрывчатки, чтобы сделать зазор, в который можно было бы фомку вставить. Иначе никак. Ну не подступишься, и всё!
Чтобы открыть заветную дверь, нужно было знать пароль. К каждой двери - свой. Они ничем не отличались друг от друга, эти кошмары взломщика. В первый же день, как сотруднику дают допуск в особый архив, старичок заведующий приводил счастливчика сюда и показывал, к какой "двери" его прикрепили. Что внутри, знал только архивариус. Где какая дверь - тоже. Но зачем всё это нужно, понимал не только угадайте кто (да-да. именно этот архивариус! Какое совпадение!).
Каждый из нас твёрдо усвоил, что мы делаем и зачем.
И что требуется, дабы пройти, мы знали назубок. Оторви кто от чтения старинного фолианта, окуни в ведро с водкой, помаши перед глазами листочком с номером первой красотки мира - мы всё равно, даже с закрытыми глазами, откроем дверь. Как? Я не скажу. Зачем вам? Всё равно там не окажетесь. А если окажетесь - мои слова окажутся ни к чему, вы узнаете от архивариуса, что да как.
Но вот что внутри - узнать будет интересно.
Дверь открывается легко, без малейшего шума, и не скажешь, что толщиной с руку. На меня сразу же пахнуло прохладой. Здесь всегда поддерживалась температура чуть выше пятнадцати градусов - полезно для содержимого архива.
Да, совсем забыл сказать. У меня был тринадцатый номер. Я счастливчик, не правда ли? Думаете, меня так и прозвали? Не-а. Прозвище мне дали другое - Амартол. Грешник. Не знаю, подходит оно мне или нет, со стороны виднее.
Так вот. Согнувшись в три погибели, я проник в комнату. Чем-то она напоминала свою "коллегу" в коммуналке: голые стены, разве что обработанные специальным составом от плесени и грибка. Низкий, точь-в-точь как в хрущёвке, потолок. И - стеллажи. Много стеллажей. Они занимали практически всё пространство комнаты. И на каждом стеллаже теснились ящики самых разных размеров и из всевозможных материалов Цинковые и жестяные, стальные и деревянные. Был даже, кажется, серебряный, но мне ещё не довелось им воспользоваться.
Что хранилось здесь?
Я окинул взглядом комнату, к которой был прикреплён. Вдохнул полной грудью "аромат" (именно в кавычках, с иронией, ибо затхлый, застоявшийся запах трудно на полном серьёзе так именовать), по которому - не поверите - успел соскучиться.
Пробежался пальцами по крышкам ящиков. Здесь не было ни унции пыли. Это казалось невозможным, но это так: ни следа вездесущей заразы. Может, благодаря мощным системам вентиляции. Порой я даже сомневался, точно ли эти архивы были переделаны всего года три назад под наши нужды. А какие, собственно, нужды, я ведь ещё не успел сказать...Что ж...
Подошёл к любимому мною ящику. Простенький, деревянный, с жестяным крючком, в таких иногда гвозди хранят. Открыл. Сверкнули монеты, разложенные на чёрной бархатке: золотые, серебряные, медные. Двенадцатого века. Настоящие. И - вогнутые. Натурально - вогнутые, чтобы пальцами было проще брать с гладкой поверхности. Они лежали рядочками, по убыванию ценности. Я приподнял бархатку - та была прибита к дощечке. Под нею - такая же, с такими же монетами. Хмыкнул. Да, какое богатство под руками! И это - дешёвка по сравнению с содержимым соседних ящичков.
Монеты были в прекрасном состоянии. Ну ладно, ладно, не буду выгораживать мастеров по металлу тех времён - печать могла бы быть и получше. И, да, у каждой монеты были краешки, которые в трудные времена спиливались. Ладно, ладно, по-хорошему - спиливались всегда. Потому что в Византии времена делились на тяжёлые, очень тяжёлые и "позавидуй мёртвым". Да, я ещё не сказал, что работаю специалистом в византийском отделе? Именно он отвечал за наполнение данного архива. Но это не главное.
Как думаете, почему монеты казались только-только отчеканенными или, скажем, украденными из кошелька? Потому что они такими и были. Всё, что здесь лежало - добыто в другом времени, в прошлом. Буквально добыто, это не шутка.
Первопроходцы жертвовали жизнями, чтобы добыть любую ценную вещь. И, как ни странно, таковой можно было считать и рубаху, и даже брошку. Мы не должны были выделяться. Нас не должны были подловить на обмане. Мы должны были слиться с жителями того времени. Зачем?
Чтобы познавать. Чтобы добывать жемчужины. Был дан приказ двинуть науку вперёд - и мы его выполняли, двигали, толкали, пинали. Мы заставляли европейцев кусать локти, поражаясь нашим успехам. И никто не догадывался, в чём соль. Хотя и пытались. Как-то сумели выведать, кто работает "двигателями", и стремились заполучить всю информацию, которую только возможно.
Вот меня, скажем, хотели подкупить. Сколько там в последний раз предлагали? Кажется, что-то около миллиона. И совсем не рублей. Пробовали подловить на "медовой ловушке" - подсунули смазливую девушку. Очень красивую. Привлекательную. Но не для меня. Я же Амартол - Грешник. Я грешу тем, что у меня только одна страсть - прошлое. Я могу думать только о нём. Мне скучно здесь, в нашем времени, очень скучно. Здесь ты велик, только если ты богат, если вхож в элитные ночные клубы, имеешь десяток любовниц и знакомства с "элитой". А вот раньше...Раньше такое тоже было. Но ещё можно было пробиться своими силами к величию. Особенно - в ромейской державе. Там бедняк из какого-нибудь византийского Бобруйска всходил на престол, а магнат-миллионер легко мог оказаться в тюрьме с билетом в лучший мир. Только удача. Только собственный ум. И - да - знакомства с нужными людьми. Без этого никак.
И ради чего всё это? Ради ценнейших вещей из прошлого - и ради ощущения свободы, пусть и на считанные часы. Один против целого мира. И этот один - ты, а мир...Мир...Чужой мир становился родным, а свой - чужим. Потихоньку, исподволь. Вот уже три года я не мог думать ни о чём, кроме Византии. Потому я и был лучший. Потому и был Амартол.
Зачем я пришёл сюда, в архив? Сегодня мне предстояло пойти на очередное задание. Цель - Константинополь тысяча двести четвёртого года. Падение столицы мировой империи под ударом кучки крестоносцев. Сокровища, накапливавшиеся веками, погибнут за считанные дни. И мне нужно было спасти хоть что-то. Самое ценное. Самое-самое. Что-то, способное заставить наших коллег кусать локти и всходить на костёр от депрессии. Да-да, ребятки, такова жизнь. Я уже представил, как на очередном конгрессе мы выкатим нечто этакое, и они схватятся за сердце.
Задание предстояло трудное, и потому нужно было приготовиться особо тщательно.
Так. В первую очередь - деньги. Почему мы не создавали копий тех монет? Потому что они были бы слишком хорошими. Всё-таки наша техника не сравнится с тогдашней. А если и сравнится - то где мы возьмём ромейских мастеров? А каждый нюанс важен. Чуть не такой вес, слишком хорошая чеканка или, наоборот, слишком плохая - и здравствуй, толпа подозрительных ребят. Даже если отделаешься без проблем, потеряешь уйму времени. А время - деньги. Натурально. Институт платил гигантские суммы за путешествия во времени. Мне, как хорошему специалисту на особом счету у начальства, выделяли по тарифу эконом. Семь килограмм полезного груза. Двадцать тысяч сами-знаете-чьих-мёртвых-президентов. И шесть часов боя один на один со всем миром. Это стоило такого упорного труда, не правда ли?
А так как ставки в этой "игре" были высоки, то никто помимо хрононавтов не допускался в архивы. Всё самое ценное по возвращении забирала комиссия. То, что пригодится в дальнейших поездках, передавалось нам, "специалистам широкого профиля", у дверей катакомб. Безопасность, знаете ли. Никто из посторонних не должен был проникнуть сюда. Если что пропадёт или просто чуть изменится - всё, возможен провал. Риски были слишком велики, затраты огромны, а выгоды баснословны, чтобы начальство не задумывалось о такой системе безопасности. Однако наблюдение всё же велось. Как-то я, из любопытства, попробовал пронести монету через архивариуса. Тот, не поднимая седой головы, прошамкал губами нечто неодобрительное и погрозил пальцем. Спешно пришлось ретироваться и вернуть "награбленное". Может, камера видеонаблюдения? Но после десятков часов самой тщательной проверки каждого сантиметра комнаты ничего подобного я не нашёл. Жучки? Какие-нибудь сканеры? Их тоже не обнаружил. Оставался только один вариант - фантастическое чутьё архивариуса. Это, знаете ли, покруче любого, даже самого мощного и современного прибора. А уже если вспомнить, кем он был до того, как...
Так, ладно, не отвлекаться! Нужно собраться в дорогу. Итак. Семь килограммов. Что нужно втиснуть в эти рамки? Первым делом я сгрёб горсть монет. Два золотых иперпера, с неровными краями. Их добыл сам, в одном из первых путешествий. Весело было! Может быть, придётся к месту однажды рассказ о Крестовом походе монголов в Египет...Кто знает...
Затем - с два десятка серебряных. Лица василевсов смотрели на меня с извечным пренебрежением и непомерным чувством собственного величия. Как же, как же, правители богохранимой Ромейской державы.
И горсточка меди. Так, на мелкие расходы, вдруг что...Смешно подумать, но даже эти медяки ценились каждый не меньше чем в тысячу евро. А я уже привык смотреть на них как на копейки. Мда, вот она, хрононавигаторская болезнь: вживаешься в чужой время, и оно сливается в твоём сознании с настоящим, и появляется нечто среднее. Телом ты здесь, в России двадцать первого века, но душой...
Так, Амартол, ближе к делу!
Что нужно кроме денег? Конечно же, оружие. Я перешёл к другому ящику, длинному, метра полтора, из досок. Он даже не был закрыл на крючок: оружие мною ценилось ниже тех же монет. Всё-таки на месте его порой проще раздобыть, чем валюту. Так-с.
Меч - слишком тяжёлый. Я почти никогда не брал его с собой. Однако это задание уж слишком опасно. И всё же...Может, лучше взять кинжал? Лёгкий. Пятьсот грамм. Нет, чуть больше. А что? Как раз! Я даже знал, какой именно взять. Чем-то похожий на помесь кухонного ножа с римским гладиусом, он нетерпеливо поблёскивал. Знал, зараза, что в этот раз без него не обойтись. Так. Из одежды...Одеться, что ли, хлебопашцем? Рубаха, штаны, сапоги плохонькие, да и всё. Или под чиновника какого-нибудь мелкого? Главное не перепутать цвета: каждый чин имел право носить только определённый цвет в одежде. Субординация, знаете ли. Что ж. Буду писарем-нотарием. Такого резать будут не так быстро, как вельможу, да и зубы выбьют не так скоро, как пахарю. Вот и решили.
Чтобы такого ещё взять? Ага! Карта! Взгляд перекинулся на книжную полку. Здесь стояли не ящики, а только футляры для свитков и стопки кодексов. Уж чем-чем, а такими ценностями мы жертвовать просто не могли, поэтому здесь не было ни одного оригинала. Так. Что мне нужно?
Пальцы сами собой забегали по бесчисленным свиткам. Так...Это карта Константинополя в момент его основания...Писана на плохоньком папирусе...А это - уже седьмой век, тонкий, хороший пергамент...Ага. Вот! Уже бумага. Конец одиннадцатого века. То, что надо. Состарена, много клякс и пятен "от времени". Я достал её из глиняного футляра и разложил на столе. Прижал краешки монетами. Вот он, царственный город...Мда...
- Что ж. Свободный вес ещё остаётся. Что бы с собою прихватить? - пробубнил я себе под нос.
Взгляд блуждал по бесчисленным ящикам и сундучкам. Что бы такого с собой прихватить. Итак. Взятие Царьграда крестоносцами. Латинянами. Может, завернуть плащ с крестом в котомку? Нет, тряпица не скроет ромейского наряда. А что, если крест взять? Забыл! Точно, забыл! Надо взять с собою латинский крест, чтобы при случае выдать себя за латинянина.
Где они у меня?
Сделав несколько шагов, я подошёл к стеллажу с ящиками из морёного дуба. Здесь у меня лежали всевозможные амулеты и символы культа. На бархатке вольготно расположились разномастные кресты и ладанки, а в нижнем отделении лежали походные иконы-складни. Ага. Вот он, латинский крест, дешёвенький, медный. Что ж. Я готов. Жди меня, Константинополь!
На прощание архивариус, который, похоже, никогда не покидал своего поста на выходе из катакомб, кивнул мне. Едва заметно. Так, разве только подбородок чуть качнулся. Великая честь, знаете ли.
Всё-таки самое противное в нашей работе - это процесс перемещения. Заглатываешь дрянь с кристаллом, заходишь под купол и сидишь, весь сжавшись, как десантник за минуту до прыжка. Да-да, точно! Мы и были такими десантниками, прыгавшими в бездну времён. Математики и физики до сих пор не смогли обеспечить точность заброски, а потому приходилось изворачиваться. На этот раз решили обмануть кристалл, указав дату заброски на двадцать лет позже падения Царьграда. Лучше бы деньги дали, жлобы, на нормальный тариф! Так нет же, всё выкручиваются, лишь бы сэкономить...Только бы в нужном времени оказался, только бы оказался в нужном времени...
Сердце ушло в пятки, вокруг потемнело. В желудке возникли неприятные ощущения: ещё чуть-чуть, и вырвет. Но, к счастью, вокруг снов появляется свет, а тело перестаёт сотрясаться. Я на месте...
Пахнет гарью, слышатся крики людей. Глаза привыкают, и вот уже выдают на-гора уйму потрясающе весёлых картинок: бегущие куда глаза глядят люди, столбы дыма, поднимающиеся над домами, всполохи пламени и прочие прелести взятого города. Здания ромейские, одежды - тоже. Значит, Византия. Город большой, не захолустье какое-то (это сразу видно по зданиям), а значит, скорее всего, Константинополь. Точно-точно. Вокруг видны картины былого великолепия. Справа давным-давно покинутый дворец, потихоньку превращающийся в развалины. Постамент статуи, от которой остались только мраморные сандалии. С вероятностью в девяносто девять процентов это Царьград. Осталось выяснить, то ли это время...
Я спрятался за угол здания, которое не грозило рухнуть в ближайшую же минуту. По улице пробежали двое быковатого вида ребят, перемазанных в саже, с во-о-от такими мешками за спиной. Они озирались по сторонам, выискивая, куда бы ещё сунуться. Мешок одного из них, того, что пониже, порвался, и на брусчатку с диким звоном посыпались кувшины, кубки, потиры. Ага, видимо, ризницу ограбил...Всё - бронза, ни одного даже серебряного сосуда. Мда. Неужели не пришло на ум сунуться в место побогаче? Или не пустили?
- Дурак! Подбирай и беги за мной! Они скоро будут здесь! Быстрее! - рявкнул детина, сохранивший свою добычу в целости и сохранности. - Быстрее! Эх, чтоб тебя! Чтоб ты на таможне застрял!
Я ухмыльнулся. У византийцев не было чистилища, его с лёгкостью заменяла таможня. Тот, кто хоть раз пересекал границу нашей страны, поймут символичность такого выбора.
Выходит, что город пока что грабили местные. А что, почему бы нет. Эти лучше знают, что где лежит, и где припрятать награбленное до лучших времён.
На улице показалось ещё человек пять, все мужчины. За ними потянулись женщины и дети. Они с ненавистью поглядывали на мародёров, но - ни черта не делали! Их же пятеро! Против двоих, причём один из которых далеко впереди! Да их бы сейчас!
Руки чесались вмешаться, но - нельзя. Это нежелательно - встревать в местные свары. Моя миссия состоит в другом: найти всё самое ценное для истории и выбраться живым.
"Ничем не отличаюсь от тех двух мародёров" - подвёл я итог своим мыслям.
Надо было что-то предпринять. Народа на улице становилось всё больше и больше, а где толпа, там и проблемы. Я принялся оглядываться по сторонам в поисках безопасного пути. Так. Я стоял у дома, смотревшего прямо на столь оживлённую улицу. Позади - высокие каменные заборы, в рост человека. Взобраться на них? Зачем - ведь там глухие дворики, и никто не знает, какие опасности поджидают. Хозяева могут принять за мародёра и покалечить, а то и убить. Если, конечно, у них ещё осталась хоть искорка храбрости.
Спрятаться в доме? Нет. Судя по занавесям на окнах, он жилой. А значит, и там мне могут устроить "тёмную". Дожидаться прихода латинян? Это ещё более верный способ умереть.
Хорошо. "Защищаться не имею возможности, принял решение наступать".
- Стой, ворюга! - прикрикнул я на детину, вовсю подбиравшего просыпавшиеся из рваного мешка ценности. - А ну, вон отсюда!
Похоже, мужичок вообще перестал соображать, что происходит. Выпрыгнул из-за угла какой-то нотарий, кричит что-то невнятное (давно не общаясь с "носителями языка", я глотал целые слоги греческого), угрожает. А вокруг проносятся люди, до смерти напуганные, думающие о том, как бы поскорее ноги унести из города.
- Иди отсюда! - огрызнулся детина, вставая во весь рост.
Я оценил, знаете ли. Повыше меня, шире в плечах раза в два. Голова с походный котелок (и такая же пустая, в чём у меня не было сомнения). Руки крепкие, привычные к перетаскиванию тяжестей. Не будь я специалистом широкого профиля, испугался бы. Признаться, всё равно как-то не по себе стало. Но у меня-то опыта передряг побольше. Да и надо же войти в доверие к местным, чтобы при случае спасли!
- Пойду. Только сперва ты, - я достал из-за пояса кинжал.
Словесная дипломатия - оно, знаете ли, хорошо, аристократично и вообще. Только доброе слово и нож всё равно сделают больше, чем просто доброе слово.
Мужичок сделал шаг назад, сжался весь - и махнул в сторону, в том же направлении, в котором скрылся его подельник.
Бегущие горожане и вовсе не заметили моего славного подвига. Всё так же спешили убраться прочь. Стало несколько обидно. Ну да ладно. Может, всё-таки мне это зачтётся.
Времени копаться в "добре" не было, а потому я поспешил вместе с горожанами по улице в поисках надёжного укрытия. В нём надо было переждать опасность и осмотреться. Латиняне должны сперва перехватать тех, кто на улицах, вломиться в самые богатые дома - и лишь потом приняться за методичный "обход территории". Поэтому - ищем какую-нибудь покинутую развалюху! А потом - за план Константинополя. Надо уточнить, где же я оказался!
Пришлось слиться с толпой, которая всё тучнела и тучнела. Долго так продолжаться не могло: по всем законам войны, вот-вот должны показаться латиняне. Собственно, от кого-то же бежали горожане! И бежали, скажу я вам, очень и очень бодро! Они бы так дрались на стенах...
Бегущий впереди старик упал мне под ноги. Я едва успел свернуть и поднять на ноги бедолагу. Тот не в силах даже был поблагодарить. Расширенные от ужаса глаза и постоянно срывавшаяся с губ фраза: "Нам конец!". Оптимистично, нечего сказать. Люди были так увлечены спасением собственных шкур, что не замечали ничего вокруг и даже не помогали друг другу в шкуроспасании. Похоже, я был единственным, кто не вопил во всё горло: "Мы все умрём!". Начинался первый акт марлезонского балета, он же "Охота на дроздов". И среди этих самых дроздов был я. Паршивая роль, знаете ли.
К счастью, подходящая мне развалюха нашлась буквально через минуту. Двухэтажный особнячок, некогда богато украшенный лепниной (сейчас остались только жалкие крохи), теперь обветшал. Часть стены второго этажа обрушилась, крышу из-за этого перекосило, и получилось нечто вроде козырька. Черепица или обрушилась, или потрескалась. Горы мусора, если судить со стороны, превратили второй этаж в чудесный наблюдательный пункт.
Я сперва бочком-бочком отделился от бегущей без оглядки толпы. Притёрся к стеночке. При этом задел плечом державшийся на честном слове кирпич, и тот рухнул буквально в миллиметре от моей ступни. Вообще, знаете ли, такое начало мне уже начинало нравиться. Сразу видно: скучать не придётся. Нет, я согласен на любые приключения, кроме скучных, но чтобы в итоге выбраться живым. И желательно здоровым. Да-да, я всегда хотел несбыточного.
Калитку, болтавшуюся на заржавевшей петле, открыть удалось быстро. То, что прежде можно было назвать щеколдой, валялось тут же, на пожухлой траве.
Всё сильнее и сильнее пахло гарью.
Пройдя по заросшей тропинке в дом (здесь уже даже следов двери не было), я попал в...усыпальницу: всё в пыли, везде паутина во-о-от таким клоками. Воздух был, как ни странно, более или менее свежим - спасало то, что весь дом состоял наполовину из дыр и щелей, так что ветер гулял будь здоров! Но всё же - усыпальница. Дом просто вымер. То же самое скоро произойдёт и с соседними, как ни старайся это изменить. Ромейская держава, великая некогда империя, умирала...
Отмахнувшись от навязчивых мыслей, я прошёл по каменной лестнице, прекрасно сохранившейся, на второй этаж. Вот здесь уже приходилось, чтобы сделать хоть шаг, лавировать между кучами мусора, птичьим помётом и дырами в полу. Вот почему именно в покинутых домах больше всего мусора? Кто его сюда складывает? Некому ведь, нежилое! Да и следов посещений я что-то не заметил. Хотя, кто знает...
Бросив взгляд на улицу - потоки бегущего народа превратились в жалкие ручейки - я закатал рукав и развязал стягивавший предплечье шнур. Лист бумаги, до того прижатый к телу завязкой, упал мне на ладонь.
Посмотрел на часы. Со стороны - обычный кожаный браслетик, простенький, дешёвка, переплетённые кожаные полосы и железный шарик. Стукнул по шарику в нужном месте. Отъехала пластинка, закрывавшая циферблат. Шёл обратный отсчёт. У меня оставалось пять часов сорок минут. А, нет, уже пять часов тридцать девять минут. Да-с. Надо поторапливаться.
Итак. Я залёг у кучи битой черепицы, обломков мебели и каменной крошки.
"Только снайперской винтовки не хватает и высокопоставленного неудачника в прицеле" - подумалось мне.
Разложил карту на более-менее подходящем пятачке. Ровненький, без выпирающих камешков или краешков черепицы, так что можно было не волноваться за целость и сохранность карты. Так. Палец принялся блуждать по листу, быстро выискав улицы, уходящие от Большого Императорского дворца. Вот здесь моя главная цель. Сейчас сориентируемся по Софии...
Задрал голову, выискивая гигантский купол, видимый с любого конца Царьграда. Сглотнул. Не обращая внимания на творившееся на улице, перебежал на противоположную сторону "гнезда". Судорожно вглядывался вдаль. Крыши. Везде - крыши. Ни одного большого здания. Разве что крепость городская, но и та едва ли выше трёхэтажного дома, не считая башен. Тоже мне, твердыня!..
Я не в Царьграде...Проклятье!!!
Сглотнул. Ещё раз осмотрелся Так и есть. Это непонятно какой город, но не Константинополь!..
Волнение первых минут прошло. Такое бывало: место заброса может быть в значительном удалении от запланированного. Оставалось только выяснить, в какое же именно время я попал. Да, надо срочно это выяснить!
Судя по одежде горожан, вряд ли раньше тринадцатого века, и то хорошо. Хотя мой тариф давал погрешность только в несколько десятилетий, но всякое бывает, так ведь?
"Я ведь профессионал!" - подбодрил себя. Наверное, профессионал так не говорит. Ну да ладно, я ведь "широкого профиля", мне можно.
Итак. Что мы имеем. Я не в Царьграде. За отведённое мне время до столицы не успеть добраться. В городе беспорядки, а то и настоящая война. Значит, вот-вот начнётся самое веселье. В такие моменты всякие ценности взять легко, а вот сохранить при себе сложно: охотников за "камешками" чересчур много. А если найти какой-нибудь литературный памятник? Редкая рукопись, да ещё сохранившаяся в относительно полном списке...Да...Ням-ням, если вы меня понимаете. И премии дают, что будь здоров! И соседям нос утрём, что уж!
Но надо что-то делать, надо. Так. Как там нас учили на археологии? Сперва - обзор. Сейчас сделаем.
Что мы имеем? Средних размеров город: по ромейским меркам - а значит, по большому счёту, захолустье - тысяч десять жителей. Где могут храниться ценности? Такие, чтобы можно было унести с собой...
Взгляд сам собою зацепился за башни городской твердыни. За этот город часто ведутся бои. Почему? Потому что много домов покинуты, и если не война им причина - то мор или всеобщее запустение. Последнее подходит, второе теоретически, но первое - самое оно. Всё-таки ни одного мирного года в Византии не было. Следовательно, я где-то на границе или близко. Восточная?
Судя по пейзажам (с крыши открывался вполне сносный вид на окрестности) - европейская часть. Но не Греция, так как не горная страна. А значит, я во Фракии. Ага. Следовательно...Следовательно могу нарваться на болгар, степняков или других родичей-славян, гуляли, бывало, и в эти времена наши предки по здешним местам.
В крайнем случае, свяжу пару слов. Скажу, что свой, переодетый, засланный казачок. Только вряд ли они шутку поймут...
На улице раздались истошные вопли. Я тут же рванул назад и залёг за кучей. С правой стороны показались несколько всадников. Приземистые лошадки. Улюлюканье, свистящие арканы, остроконечные шапки, кафтаны...Ага. Степняки.
Их было трое, больше и не разъехалось бы на улице. И то, центральному приходилось ехать впереди, иначе тройка перегородила бы проход, создавая ненужную толкотню.
Но и слева сюда пришли гости. Четверо бойцов в поддоспешниках, чепцах (не смейтесь, они действительно в толстых чепцах красовались!), со здоровенными дубинами и со щитами. Позади них на дейстрие - мощном коне - гордо ехал рыцарь, и отнюдь не Круглого стола. Длинное копьё, меч, большой конический щит, кольчуга - в крови (или ржавчине, трудно разглядеть). Он что-то задорно кричал бойцам. Ага, видимо, наёмники. Хорошо. Вот и остановят степняков!
Как ни странно, местные жители и не думали успокаиваться при появлении парней в чепцах. Наоборот, кто-то бросился наземь, побивая мостовую кулаками. От безысходности. Женщины принялись рыдать пуще прежнего. Кочевники напряглись. Они попридержали коней. Достали сабли. Арканы засвистели над головами ещё громче.
На самом деле, выигрыш был на стороне чепчиков, но не потому, что их больше: кочевники просто не могли бы тягаться в таком узилище с европейцами, для манёвра совершенно нет места.
Арканщики это понимали: покричав для вида, они ринулись прочь. Европейцы преследовать их не стали, всё равно не догнали бы. Вместо этого занялись более интересным и безопасным занятием. Два "чепчика" схватили ближайших ромеев и, скрутив тем руки, принялись кричать. Кажется, на испанском. Нет, всё-таки на каком-то диалекте. Крестоносцы? Или наёмники какие-нибудь? Так...Надо думать, что это...Если я не ошибаюсь, то время...
Протяжный визг пришёл из-за дверей ближайшего дома: остальные "чепцы" орудовали там. Рыцарь подзадоривал выкриками бойцов. Ромеи орали, стенали, но, хотя несчастных было раз в пять-шесть больше врагов, никто даже не попытался драться. Вообще. Просто смотрели на то, как их сейчас будут резать. Или пытать, а потом резать. Выбор, знаете ли, невелик.
Что мне было делать? Кинуться во имя, как раньше говорили, интернационального долга? Одному на пятерых, с жалким кинжалом? Извините, но нет: я должен выполнить задание. Тем более всех не спасёшь. Византийцы сами виноваты...
Но я же Амартол. Я не могу, как другие. А потому смотрел на происходящее, не в силах двинуться. Разум подсказывал воспользоваться переполохом и прошмыгнуть на соседнюю улицу. На самом деле, это было не так уж сложно провернуть. В византийском городе нельзя встретить жавшиеся друг к другу двухэтажные дома, как в Европе. Здесь нету и узких до неприличия улиц. Скорее, это почти соприкасавшиеся оградами усадьбы, с двориком, с жилым домом в центре. Найти лазейку здесь много проще. Может, потому десятки, сотни заговорщиков, даже раскрытых, с лёгкостью убегали от преследований властей. Минута-другая форы, и всё, ищи ветра в Средиземном море!
"Чепцы" согнали с два десятка человек на улицу, выволокли хозяев из усадеб. Ломавшиеся под напором латинской грубой силы калитки стонали и плакали навзрыд, падали на землю, трескались...Даже дерево - и то боролось. А вот люди...
"Ромеи обабились" - вспомнилась цитата из одного историка тринадцатого века. Кстати, такое же ромея, как и "обабившиеся".
В какой-то момент стало противно смотреть на избиение безоружных. Европейцы...Нет, всё-таки латиняне...Так вот, они кричали что-то, не в силах связать двух-трёх слов на греческом. Впавшие в ужас ромеи ни черта не понимали, и от этого захватчики свирепели, а византийцы волновались пуще прежнего. Никто не понимал друг друга. Рыцарь прикрикнул на подведённого к нему ромея, седовласого, в дорогом плаще. Тот замотал головой, показывая, что не понимает. Тогда всадник махнул рукой - и...
В общем, на одного ромея стало в ту секунду меньше.
Не желая смотреть на избиение, я всё-таки пополз от кучи подальше. Спустился по лестнице, стараясь создавать как можно меньше шума. Не выйдя даже из дома, прижался к стене, надеясь, что повезёт, и меня не заметят. Осмотрелся. В каменной ограде виднелась здоровенная дыра: кирпич обвалился, а потом, видимо, её расширили уже сами люди. Мало ли кто сюда наведывался? Те же мародёры или соседи-доброхоты в том смысле, что соседского добра хотели.
На улице продолжали вопить латиняне и стенать ромеи. А я убегал по направлению, совершенно противоположному твердыне. Что-то будет дальше?
Пролез в дыру и оказался на краю пустыря с возвышавшимся холмом. А, нет, это не холм - это руины. Не обветшавшая постройка, нет - именно руины, хоть археологов зови, почти сравнявшиеся с землёй. Обломки сгнивших перекрытий виднелись меж камнями. Куча успела наполовину скрыться под разросшейся травой. Что-то сверкнуло. Я подошёл поближе. Всё-таки задание надо выполнять, а не только шкуру спасать!
Обошёл холм с другой стороны, взобрался на вершину (сверкание я видел примерно в том районе). Спросите, зачем такие сложные маневры? Просто если сунутся сюда те "чепцы", то убегать проще будет. Опять же, им придётся как-нибудь обегать холм. А при известной доле удачи (все четверо бойцов сюда ведь не пойдут!) я смогу убрать латинян. Не попасть бы впросак только!
Убрал траву. Отодвинул в сторонку пару булыжников (скажите мне, откуда в таких местах появляются булыжники?!)...Ага...
Я оказался счастливым владельцем обола. Оно звучит-то, конечно, гордо - но это всего лишь медная монета. В общем, грош цена такой находке, по большому счёту...
Однако...Я присмотрелся. Можно ведь узнать, в каком же году я очутился! Так. Андроник...Какой Андроник-то? Ага...Кажется, второй...Значит...
В голове лихорадочно закрутились мысли. Разграбляемый город. Испанцы. Степняки. Андроник Второй.
- Вот я попал-то! - помимо воли вырвалось из моей груди.
Я понял, где и, главное, когда мне "повезло" очутиться. Адрианополь. Апрель тысяча триста пятого года нашей эры. Вот-вот тут начнётся настоящая бойня. Два войска наёмников - аланы и каталонцы - готовы вцепиться друг другу в глотки. Командир испанцев придёт на пир к соимператору Михаилу и будет зарезан командиром аланов, мстившим за гибель сына от рук каталонцев. А потом та-а-акое начнётся!
"Точнее, начинается" - подумал я.
Итак. Что же делать? Вот-вот здесь начнётся нечто наподобие разграбления Царьграда латинянами. Только брать в Адрианополе особо нечего. Под шумок стянуть то, что ещё можно? Раздобыть какие-нибудь документы? Но только какие? Единственное возможное место - всё та же твердыня.
Да уж. А я уходил в противоположном направлении.
Кинул взгляд на часы. Время ещё есть, но его остаётся всё меньше и меньше. Что же делать?
Залёг на только что раскопанную кучу. Обол, первая добыча в эту поездку, зажат в кулаке. Направо и налево дома, с каменными заборами, садами. Там сейчас могут сидеть хозяева, с дубьём, а то и с мечами, поджидать мародёров-одиночек. На каталонцев, известное дело, не полезут, слишком трусливые, а своих же прибьют. Вот оно, торжество диалектического материализма: своих готовы убить, восстание поднять с радостью, а как враг нападёт - так в кусты, и нет никого. Противно даже. И нечестно. Кто бы другой плюнул, а я не могу. Я же Амартол, мне как другие не надо.
Так. Позади у нас что?
Я обернулся. В общем-то, те же самые дома, вид спереди. У одной из оград росло размашистое дерево, кажется, смоковница. Старое, с осанистым стволом, который обхватят двое-трое человек, и густой кроной. Смоковницу вполне можно было использовать как "воронье гнездо", осмотреться, а потом, при желании, перебраться во двор дома. Что у нас впереди? Отряд каталонцев. Сошедшие с ума ромеи. Где-то рядом аланы. И всё это - препятствия. Причём, потенциально, со смертельным исходом. Нет, так я своего задания не выполню!
Ладно. Будем пробираться огородами. Я решил, что лучше идти правым флангом, пробраться в тот район, где засели аланы. Они хотя бы не такие бешеные, как испанцы. Во всяком случае, бить они будут в первую воинов Рожера де Флора - так звали командира каталонцев. Хотя если последних не будет поблизости, сгодятся ромеи. И какое им дело, что этих самых ромеев они наняты были защищать? Да им даже денег не платили, последним солдатам Византийской империи! Когда каталонцы потребовали выплаты жалованья, император пошёл на уменьшение доли драгоценного металла в монете, и случился очередной экономический кризис. А каталонцы диктовали свои условия, Рожер де Флор всё обрастал титулами, принялся была даже создавать своё собственное государство в Малой Азии...
От размышлений меня оторвали проклятые наёмники. Точнее, намник. В чепце, в поддоспешнике, с непомерного размера топором, он шарил по развалинам того дома, где я был всего пару минут назад. Ну и морда - вся в оспинках, кажется, кожи даже под ними нету. Патлатые волосы, засаленные, ручищи грязные. В общем, здравствуй, идеал Средневековья.
Я скатился по куче вниз, надеясь, что "чепец" меня не заметит. Не хотелось оказаться в передряге. Голова лихорадочно соображала. Кинуться в сторону дворов? Тогда точно заметит. Ползком? Нет, это слишком медленно, да здесь и нету никаких кустиков настоящих, ничего, что закрыло бы меня от его взглядов. Остаётся только подождать, когда парень потеряет интерес к этим местам.
Я замер. Слышно было, как каталонец роется в хламе, шарит по дому. Потом донёсся его раздосадованный, злой выкрик. Ага, ещё бы, а ты думал, в копи Соломона угодил? Этот дом мусором богат, и ничем другим.
Внезапно послышался ответный вскрик - только не мужской, а женский. Голос приближался. Я прислушался.
Можно было различить голос второго "чепца" и женские выкрики. Точно. И женщина вопила, мягко говоря, неодобрительно. Инстинкт самосохранения требовал затаиться, интересы науки молили совесть заткнуться. Но я же Амартол. И совесть моя не как у других: и потому я приподнялся на локтях, чтобы разглядеть, что же там происходит.
А происходило там, в общем-то, обычное для разграбляемого города действо: двое наёмников кружили вокруг схваченной девушки. Я ошибся в каталонцах: вкус у них имелся. Ромейка была потрясающе, пленительно красива. Высокий тонкий стан, длинные, цвета воронова крыла волосы, тонкие руки, украшенные витыми браслетами. Да-да, я же "искатель" всяких вещей, постоянно обращаю внимание на украшения. Работа тонкая, девушка не из простых. Лица разглядеть мне никак не удавалось.
Латиняне похрюкивали довольно, это даже мне было слышно. Обменивались, наверное, самыми сальными шуточками из их небогатого репертуара. Наёмники уже предвкушали торжество Запада над Востоком, если можно так сказать.
И мне бы скрыться, пока они тут разбираются, воспользовавшись ситуацией. Удобно, ничего не скажешь: парни вряд ли будут смотреть по сторонам. И я уже хотел дать дёру...
Когда она посмотрела на меня. Я готов был поклясться, что она смотрела мне прямо в глаза. Так уж получилось, что ромейка повернула в мою сторону лицо. Какая же она красивая...
Нет, я видел много красавиц во время "забросов", и порой даже готов был польститься на их красоту, кабы не недостаток времени...Но...
Она смотрела так печально и с такой мольбой...
Надо было уходить, такой удобный момент! Любой из хрононавтов счёл бы это прекрасной возможностью пробраться к цели. Но я же Амартол. Я не могу как все. Тем более время ещё есть. И вообще, наших бьют.
- Разойдись, гады!
И, прибавив пару непечатных, с кинжалом в одной руке и подобранной каменюкой в другой, я рванул на "чепцов". Да-да, я безумец и когда-нибудь поплачусь за это, я знаю.
Латиняне, завидев меня, опешили. Какой-то дурак, с детской игрушкой в руках, бежит на них сломя голову. Против них, каталонцев, великих победителей османов и мирных греков! Да как он смеет! А может, это ловушка? Может, сейчас на них набросятся другие ромеи? И впрямь, вдруг засада? Да, и этот шум, кто-то ведь рядом ещё стоит...шум...Ловушка! Не может трусливый обабившийся ромей в одиночку нападать. Это ловушка! Их предали! Чёртова баба, заманила! Всё зло от них!
Каталонцы, недолго думая, отпихнули ромейку и дали дёру. Двое каталонцев. Вооружённые не до зубов, но уж до подбородка - точно. От меня. Дёру. Нет, я конечно специалист широкого профиля, но чтоб настолько...
От неожиданности я даже сделал пару лишних шагов, и девушка оказалась за моей спиной. А я тупо уставился на спины сбегавших каталонцев. Да! Получите! Во мне горело что-то мальчишеское. К счастью, недолго: наёмники приведут своих, и это значит, что у нас всего минута-другая. Надо бежать!
- Бежим! - не дав девушке придти в себя, я схватил её за руку. - Бежим!
Я даже не успел подумать, а на каком языке я это сказал?
Девушка, надо отдать ей должное, была понятливой: бежала она намного быстрее меня. Вот что значит побывать на волосок от смерти...Да уж...
Позади раздались первые разгневанные вопли. Но мы были уже далеко!
Девушка бежала впереди, показывая дорогу. Разум подсказывал, что я только отдаляюсь от цели, мне бы в противоположную сторону. Но как отказать красивой девушке? Особенно если за тобой гонятся разъярённые каталонцы. Неплохой стимул, согласитесь!
Ромейка юркнула в распахнутую калитку в ограде одного из домов. Я последовал за ней. Удар по ногам, падение, такая близкая земля, захват, холодящее кожу шеи лезвие ножа. Отстранённое лицо в считанных сантиметрах надо мной. Сросшиеся на переносице кустистые брови. Карие глаза. Правильной формы нос, аристократический даже. А вот лицо...Отрешённое, что ли? - Отец, стой! Он спас меня от латинян! Не надо его трогать, - донёсся голос ромейки.
Так и просилось "он хороший!". Да. Меня не надо трогать. К счастью, вслух я этого не сказал. Было бы чересчур нагло с моей стороны. Хотя, знаете ли, здесь вопрос жизни и смерти решается. Можно проявить чуточку эгоизма. Как знать, может, в последний раз.
- Хорошо, Ирина.
Такое облегчение иметь возможность вздохнуть, не боясь порезаться о нож.
- Благодарю за спасение моей дочери, - старик подал руку.
Мозолей нет. Значит, не работяга. Одет сносно, даже богато. Значит, из высокопоставленных. На кончиках пальцев нет специфических шероховатостей. Значит, не нотарий и не схоластик-юрист. Кто же он тогда?
- Не стоит благодарности, я всего лишь хотел помочь.
Поднявшись, я коротко кивнул: мол, какие проблемы, обращайтесь. А ещё лучше покажи, как отсюда убраться восвояси.
Старик ещё раз оглядел меня с ног до головы.
- Ты не из ромеев. Говоришь как северный варвар, из болгар или русов.
Старик не спрашивал, он утверждал. Да, вот он, специалист широкого профиля: умеет всё и сразу, но ничего не умеет делать хорошо. Да и длительное отсутствие практики сказывается.
- Из Чернигова, занесло сюда по делам торговым, - выпалил я. - Да только торговля-то...
- Торговля? В такое время? Генуэзцы всё и вся подобрали под себя. Если бы не "Золотая булла"...Да...- старик вздохнул, а потом отмахнулся. - Да что уж там. А одет по-нашему.
- Думал, что хоть служба пойдёт, если уж торговля умирает...Да только в этой бойне не послужишь даже, - вздохнул я.
И, прошу заметить, почти не покривил душой!
Чёрта с два задание выполнишь из-за царившего вокруг хаоса! Ладно бы это был Царьград, так нет! Захолустье! Украсть даже нечего, всё до меня расхитили, причём не однажды! Тут даже камни, похоже, скоро начнут воровать, за неимением чего-либо остального. От богатства Византии остались только воспоминания об этом самом богатстве. Как ни прискорбно...
- За Ромейскую державу обидно, - с болью в голосе произнёс старик.
Повисло напряжённое молчание. Отчаянно хотелось затянуть "Ваше благородие...". Но, к сожалению, меня вряд ли бы поняли.
- Мне надо идти, - время поджимало. - Хочу выбраться отсюда. Или пробраться к гарнизону.
- Гарнизону? - а это уже девушка рассмеялась.
Нервно так. С хрипотцой.
- Там сейчас не гарнизон, а каталонцы. Василевс Михаил только подходит с тагмой. То есть тем, что сейчас так называют, - покачал головой старик.
Хотя, наверное, ему вряд ли исполнилось больше пятидесяти лет, выглядел этот человек очень, очень старым. Ввалившиеся глаза, впалые щёки. Глубокие как Марианская впадина морщины. Пепельные волосы. Волнения и треволнения оставили неизгладимый след на этом человеке.
- И варвары. Почти одни варвары. Ромеи уже не могут защитить собственную землю...Великий Рим скоро падёт...Снова...Всё только зря...Страна гибнет, просто гибнет. Не хватает одного удара, чтобы всё это рухнуло...
Старик отмахнулся от мыслей, будто от наваждений. Перекрестился.
- Господи, дай сил, - произнёс он одними губами, и, подняв глаза на меня, добавил: - Благодарю тебя ещё раз за то, что спас мою дочь. Я никогда этого не забуду. Позволь мне проводить тебя до калитки, что выходит на пока ещё безопасную улицу.
- С превеликой радостью,- облегчённо выдохнул я.
Бросив на прощание взгляд на ромейку - та одобрительно улыбнулась и помахала рукой - я последовал за стариком.
Миновав сад, поросший кустами каких-то ягод (не было времени присматриваться), мы вышли к железной калитке. Мощная щеколда закрывала сие творение, кажется, сделанное из сплошных завитков.
- Ну что ж, ещё раз благодарю тебя, - старик пожал мне руку. - Уходи подальше отсюда. Надеюсь, ты спасёшь свою жизнь, как спас жизнь моей дочки. Да хранит тебя Господь наш.
Я кивнул и ответил крепким рукопожатием. Щеколда отъехала в сторону. Шаг, другой - и вот я уже стою на улице. Что же дальше? Неожиданно для самого себя оказался на оживлённой улице. Что же происходит, проклятье!
Всё пространство между оградами домов было заполнено людьми. Вооружёнными людьми. Ромеи похватали дубьё и мечи (последних было намного меньше), кто-то облачился в кольчугу, кто-то надел на себя кафтан потолще. Кто-то решился обойтись крестом на голой шее. Такие шли с дубинами чрезвычайно "многообещающего вида" - в том смысле, что обещали много синяков и шишек бедняге, на плечи которого опустится такая дубинушка.
- Все на бой! Все на бой! - воскликнул шедший впереди наспех сколоченного ополчения ромей.
Я не мог разглядеть его из-за толпы, только плащ увидел - красный. Ага, значит, из офицеров. Неужели кто-то остался из ромеев на службе? Есть ещё герои, не все перевелись!
Командир кричал что-то ещё, но голос его тонул в гуле шедшей на бой толпы. Адрианопольцы не хотели сдавать без боя родной город. Вот только...Человек здесь было от силы пятьдесят, ну шестьдесят. Они одолеют первый разъезд каталонцев, а дальше что? Пятёрка рыцарей с десятком пехотинцев - и весь отряд будет разрезан на ремни.
Но всё равно, так и тянуло присоединиться. Героический бой длиной в две-три минуты, смерть...Только охотники за приключениями шли в "специалисты широкого профиля", но выживали лишь поднабравшиеся ума, возвёдшие инстинкт самосохранения в абсолют. Только Амартол выделялся среди них. Я, то бишь, выделялся. Да-да, скромностью в первую очередь.
Бочком-бочком я пошёл подальше. Сапоги мои чиркали по мостовой, а сердце рвалось из груди. Быстрее, быстрее найти что-нибудь интересное! Что бы это могло быть? Я вертел головой, силясь напасть на след "древностей". И вот она - удача!
Улица раздваивалась, словно волна, ударяясь о мол - церковь. Сложенная из жёлтого и белого кирпича-плинфы, с позолоченным куполом, она выделялась жизнью среди хиреющего города. Только здесь видно было биение жизни: подновлённые ступени, не разбитое вдребезги стекло в окнах. Несколько человек толпились у входа в храм. Паперть пустовала: нищие почувствовали опасность и спрятались в укромные уголки города, дожидаясь, когда же хоть кто-то одержит верх в битве за город.
Одного взгляда на двери церкви достаточно было, чтобы понять, что ловить мне здесь нечего: целая толпа прихожан собралась здесь. Хотелось материться, но нельзя: как-никак, церковь! А если бы прихожане разбежались бы, можно было бы зайти и найти что-нибудь интересное...Ведь столько погибнет в пожаре, а я могу спасти реликвии!
Пришлось продолжить свои поиски. Людей становилось всё больше. Трудно было протискиваться между собравшими нехитрые пожитки жителями, немногочисленными городскими стражниками, расталкивавшими прохожих динатами. Озлобленные ощущением скорой катастрофы ромеи недобро поглядывали на последних: знать никто не любил. Особенно в такие моменты. Я увидел, как в окружённого троицей телохранителей дината полетели выдернутые из мостовой камни. К счастью, бойцы - всё те же варвары, из болгар (славянская внешность, не ромейская одежда, а по соседству как раз Болгарское царство - они могли быть выходцами оттуда) - оттолкнули нанимателя в сторону, и булыжник просвистел мимо. Низенький паренёк дал дёру, только пара лоскутов от лохмотий и досталось телохранителям.
Один болгарин сунулся было за убегавшим, но дорогу ему преградили несколько ромеев. Нет, они не кричали: "Не тронь мальчишку" или вроде того. Просто "совершенно случайно" оказались на пути телохранителя, да притом такие нерасторопные и неповоротливые! Помахав мечом и смачно сплюнув на землю, болгарин вернулся к динату. Розовощёкий толстячок, ростом с бочку (да и не только ростом, к слову сказать), укутавшийся в бесконечное число слоёв разноцветных тканей, он потряс кулаком. Ладно-ладно, кулачком, и спрятался за спины болгар. Те, ощерившись, стали ещё яростней и наглей поглядывать на ромеев. Последние отвечали тем же.
В общем, город погибал, а люди будто бы старались подлить масла в огонь, перегрызть друг другу глотки и облегчить врагу жизнь. На своих они поднимали руку, а на каталонцев и аланов боялись даже посмотреть косо. И вот это-то и было подло и мерзко. Ну да ладно, в истории и не такое случалось. Точнее, иное редко происходило. Странно, что даже пара десятков человек собрались с оружием противостоять взбесившимся наёмникам!
Внезапно улица огласилась многочисленными возгласами и причитаниями. Раздался стук копыт.
Я обернулся. Со стороны, ведущей к цитадели, показался всадник. Копьё с флажком (на нём легко угадывался коронованный двуглавый орёл - герб Палеологов), норманнский шлем с забралом, кольчуга двойного плетения (дорогущая!- это я как специалист широкого профиля сразу скажу), рыцарский конь-дейстрие. Латинянин на службе василевса. Видно, Михаил получил известие о беспорядках и отправил гонца к "гарнизону". У меня имелось смутное подозрение, что весь "гарнизон" ограничивался этим бойцом, а остальные служили де Флору.
- Василевс давать приказ прекратить волнений! - гаркнул вестник. - Всё хорошо! Надо порядок! Воины василевса не причинят зло! Приказ василевса - покой! Прекратить волнений!
Судя по тяжёлым и грубым фразам, сипловатому произношению гласных - то был немец. Но он ещё неплохо говорил по-гречески (иные наёмники вовсе ни черта не понимали). Однако прозвучи призыв к порядку даже из уст ромея, вряд ли бы кто послушал. Но в разъярённой толпе оказался латинянин. А значит, пособник каталонцев, грабивших город. Вы сами могли бы предугадать итог.
- Бей латинян! Бей латинян! Они город продали! Бей!
Чтобы придать веса призыву, вслед за возгласом полетел и вполне себе ощутимый булыжник. И как только мостовая сохранилась, при такой-то популярности среди адрианопольцев оружия пролетариата?
Вестник был принят, если можно так сказать, в штыки. Несколько сердобольных старичков оказались позади него, ударив коня по крупу. Тот взвился на дыбы. Латинянин взмахнул копьём, отбиваясь от наседавшей толпы. Но тут-то случилось совершенно неожиданное: болгары-телохранители, до того готовые напасть на ромеев, с радостью последовали примеру адрианопольцев. Один из них, воспользовавшись замешательством немца, поднырнул под дейстрие и ударил наотмашь по плохо защищённой голени всадника. Латинянин не знал уже, что делать. Он хотел было развернуть коня - но поздно. Особо проворный оборванец-ромей вспорхнул на круп коня, накинулся на всадника сзади и принялся его душить.
Удар по почкам, и прыткий парень упал наземь. Но его место тут же занял ругой. Двое болгар-телохранителей подступились к самой морде коня, и, понадеявшись на удачу, принялись тянуть за копьё. Немец ещё трепыхался, пытаясь сделать хоть что-то, но силы были неравны. Наконец, он выпустил копьё - и тут-то настал его последний час. Десятки рук стащили его с коня, тотчас обезумевшего и принявшегося молотить то задними, то передними копытами. Скрывшегося под гущей ромеев немца я больше не видел - слышал.
- Пощада! Пощада! - донеслось до меня.
А после - только хрип.
Я нервно сглотнул. Всё закончилось очень быстро. Вот уже видны обагрённые кровью латинянина мечи болгар. Они с довольными рожами, точь-в-точь как у сытых котов, продолжали тыкать испускающего дух вестника. Упиваясь безнаказанностью, голытьба пинала несчастного. Отовсюду раздавались одобрительные выкрики: "Так ему, латиняну! Так ему, кровопийце!". Никто не успел заметить, как самим победителям настал конец.
Выкрик - похоже, ругань - на испанском. Я даже не оборачивался звук: сразу рванул в противоположную сторону. Дурак! Надо было пользоваться всеобщим замешательством и уходить ещё раньше!
Расталкивая обезумевших от страха людей, я кое-как втиснулся в проём между двумя домами. Здесь были уже не усадьбы, а близко стоявшие друг к другу строения. Всадник вряд ли бы проехал. Правда, незадача: путь мне преградила куча камней и сора, так пришлось карабкаться, царапая ладони и раздирая ткань на штанах. Ну да ничего, не до жиру - быть бы живу.
Позади раздавались бесчисленные крики и вопли. Против каталонцев голытьба драться, видать, не рвалась. Да и болгары-телохранители вряд ли бы справились, это не одного всадник завалить - это целый отряд опытных бойцов победить. Я, признаться, уже и не знал, что же меня заставило тогда броситься на "чепцов". Только сейчас понял, какая глупость была. Но, к счастью, обошлось, да и с красивой девушкой познакомился...Так. Ладно. Работать! Работать! Работать!
Вскарабкавшись на кучу сора, я тут же скатился вниз. Впереди открывался узкий проулок, безлюдность которого грела мою душу лучше, чем финская сауна - тело. Взяв ноги в руки, потрусил к выходу из проулка. Добравшись до угла дома, опасливо выглянул, прижавшись к стене. Улица была пуста, как, скажем, книжный магазин утром трудового дня: ни души. Даже продавцов-лоточников, даже нищих - и тех нету!
Пригляделся к "пейзажу": может что-то интересное попадётся? Но нет. Одни дома, дома...Стоп! Вот оно! Кладезь!
С виду это здание походило на базилику, церковь то бишь. Но сразу в глаза бросалось отсутствие крестов на куполах. Отличий прибавляла колоннада перед дверьми. Правда, большая часть колонн давным-давно обветшала, камень на капителях искрошился. Крыша прохудилась, окна забиты досками, кое-где гнилыми зубами торчали осколки стекла. Здание суда, скорее всего, совмещённое с архивом. На заре византийской истории базилики и были дворцами правосудия, стиль которых заимствовали зодчие для строительства церквей. А так как следов частых посещений людьми не заметно, то документы должны быть в сохранности. Нетронутое значит спасённое - один из девизов любителей древности и "специалистов широкого профиля".
Оглядевшись по сторонам - нет ли "публики" - я бегом преодолел расстояние между проулком и колоннадой. Прижался спиной к холодному мрамору. Так приятно чувствовать себя укрытым от чужих глаз! Проверил ещё раз. В окнах домов никого не видно. Улица пуста - и в том разительное отличие от предыдущей. Всё-таки заметно, что Адрианополь - вымирающий город: всеобщее запустение, безлюдность, тоска, пустота, руины, мусор...До превращения его в столицу державы османов остаются считанные десятилетия, но кто бы сейчас сказал, что городу суждено стать политическим центром великой державы! Везде развал и пустота. Умирающий человек, вот что такое Адрианополь! От подобных сравнений становилось не по себе, но только такие приходили на ум. Да, вот он, закат ромейской державы...Ещё полтора века потрепыхаются, и всё...Да...Погибла ты, Византия...
Отмахнувшись от тягостных дум, я подошёл к двери. Ага, заколочена: доски крест-накрест пересекали подгнивающие балки. Интересно, может, попробовать сломать последние? А что, не отдирать же доски...
Так. Я размахнулся и ударил локтем посильнее в центр двери, где обычно самое уязвимое место. Доски - если эту гнил можно так назвать - поддались. Навалился всем телом. Дерево прогнулось, а потом и вовсе треснуло. Внутрь посыпался целый град щепок и сломанных досок. Облако пыли встретило меня, а я ответил недружелюбным чихом. И ещё одним. Понимаю, что для "специалиста широкого профиля" пыль должна быть практически частью самого человека, но я её ненавидел всеми фибрами души! Эта гадость просачивалась во все малейшие дырочки, заполняла рот, нос, застила глаза, даже карабкалась в уши. Гадость! Гадость!
Словно бы в подтверждение я чихнул снова. И только когда пыль улеглась, смог присмотреться к залу суда.
Да, именно в зал я и попал. Он был построен по древним лекалам. Ничего лишнего. Никаких коридоров-переходов, тесных комнатёнок и прочего. Весь первый этаж был под него отведён. На противоположном конце архитектор предусмотрел возвышение. Нестройные лучи солнца, пробивавшиеся через дверной проём, выхватили силуэт престола. Там восседал судья, владыка судьбы тяжущихся или обвиняемых. Рядом каменная скамья. Для нотариев, составлявших протокол или решение по делу. И всё. Всем остальным положено было стоять. Все равны, знаете ли. Нет, кто-то был равнее других, но по закону - все. От василевса до безобольного нищего. И даже правитель мало чем отличался от простого смертного, разве что оказывался несчастнее слепца и беднее попрошайки... К концу жизни от этого сходили с ума, спивались, умирали...Половина из них так и не умерла собственной смертью...
Я сделал несколько шагов по направлению к "трону". Под ногами что-то зашуршало. Нагнулся. Бумага и листы пергамена. Одиночные и собранные в тетрады - четыре скреплённых листа, согнутых пополам. Ага! А вот и кодекс валяется...Не Уголовный...Хотя...
Присел и стал пролистывать тетрады, просматривать листы...Ага...Кажется, хронография...Или история...Византийцы их как-то отличали, хотя даже мне, "специалисту широкого профиля", так и не удалось взять в толк, чем же именно.
Скрип дверных петель. Шуршанье бумаги. Я успел обернуться вовремя, и кинжал занял положенное место в правой руке. Только сейчас заметил, что позади трона располагалась дверца. Сейчас она распахнулась, и на пороге, в ауре мягкого света, показался человек. Он стоял с - засмеяться бы, но момент совсем не тот - метлой наперевес. Так как человек этот располагался спиной к источнику света, лица его мне никак не удавалось разглядеть.
- Убирайся отсюда, да поскорее! Мародёр! Чтоб ты на таможне задержался дольше Второго Пришествия! - в такт проклятиям он размахивал метлой. - Прочь отсюда! Прочь!
Я перекинул кинжал из правой в левую руку, думая, что "метельщика" это напугает. Ничуть не бывало! Судя по фигуре - сутулой, сгорбленной - книжный червь, он сердцем был храбрее льва. С жалкой метлой на молодого, сильного человека с оружием. Неужели он не боится, готов отдать свою жизнь за бумаги?
Вот я и встретил тебя, мой друг, Амартол из Адрианополя...Надеюсь, мне не придётся убивать тебя, чтобы забрать что-то ценное. Меня будет терзать совесть. Но мне нужны эти знания, эти крохи, которые погубит скорый пожар.
- Не тронь мои бумаги! Не тронь!
Он сделал шаг навстречу, и наконец-то дал себя разглядеть. Сгорбленный, сухопарый старик. Борода клоками, нечёсаная, столь же неухоженная, как и волосы, более походившие на иголки облезлого кактуса. Но какими же огненными были его зелёные глаза! Пламя рвалось наружу, дабы испепелить нарушителя.
Щуплые руки, и ладони не человека даже, а скелета - такие худые! И всё-таки они до покраснения в костяшках сжимали метлу. Да, он выглядел много грознее даже самого пропащего каталонца. У тех глаза не горели - они были жёлтые, волчьи. А эти пламенели. И ясно было, кто на самом деле строил Ромейскую державу. Только давно это было. Вот и этот боец разменял уже шестой, а то и седьмой десяток лет...Ромейская держава оказалась слишком стара.
Признаться, мне не хотелось его трогать, этого безобидного на вид (как бы яростно он не махал метлой!) старика.
- Прошу прощения. Я просто скрываюсь здесь от варварского погрома...- сделав шаг назад, произнёс как можно более примирительно и смиренно.
Старик продолжал что-то там угрожающе бормотать, но размахивать смертельным оружием перестал.
- Дверь сломал...- надсадно вздохнул "гроза пыли". - Не знаешь, что ли: сюда заходят через боковую дверцу? А парадные врата давным-давно заколотили! Вон, даже доски сгнили с той поры!
Ромей поцокал языком.
- Как же ты сильно ломился...Постой: а каталонцы не проберутся сюда?
Старик спешно направился к распахнутой двери. Озирался с минуту по сторонам. В это время я успел поднять с пола один листок и положить за пазуху. Взял наудачу, выбирать наиболее ценные было некогда.
- Они скоро могут оказаться здесь...Заложить бы дверь, да нечем...
Вся грусть ромейского народа сквозила в этом голосе.
Наконец, старик махнул рукой.
- Даст Бог, пройдут мимо. А нет - так нет. Встретим. Побеседуем, как надо.
И смешно, и грустно, и больно было смотреть на этого человека. Сгорбленный годами трудов переписчика, согнувшийся под бременем забот и треволнений, слабенький человек, так просто говорящий о своей смерти. Потому что другого исхода, кроме смертельного, "разговор" с каталонцами не предвещал.
Жаль, что мало кто был так же храбр, как и этот переписчик. Почему я подумал, что он принадлежит именно к этой профессии? Испорченная постоянным и долгим сидением осанка, неумение взяться за метлу как за оружие, длинные пальцы, вымазанные в чернилах. Неужели только эти люди ещё способны были на подвиги в гниющем на корню городе?
- Да...Прогнили доски...Прогнили...- вторил мне старик. - Я помню, как двери заколачивали...Давно это было...Давно...
Переписчик уставился на дверной проём. Щурясь от света, он разглядывал дела рук моих и, по-моему, не очень уж и печалился. Словно бы портал в другой мир открылся перед ним.
- А когда-то здесь мы судили и рядили...Да...Когда-то...Уже и автократоров тех нет...Давным-давно нету...Да и державы Ромейской больше нет...
Мне показалось, или сверкающая в лучах, пробивавшихся через сгнившие створки двери, капля упала под ноги старику?..
- Ладно.
Переписчик развернулся ко мне.
- Спрятаться решил, говоришь? А встретить смерть лицом к лицу не смог? Уповая на Георгия Победоносца, не принял бой, славянин, говорящий на эллинском?
Старик угадал моё происхождение. Одно радовало: для него я всё-таки был кем-то вроде ромея, только чуть коверкающего слова. Империя, как-никак, нас объединяла в одно. А угоди я куда подальше, сразу убили бы как чужака.
Сверкнув глазами, он выждал мгновение, а потом отмахнулся, будто бы от досаждающего комара.
- Ничего. Не хуже и не лучше других ты в этом. Я сам закрылся здесь, спрятался. И никто мне не помог, Бог меня не услышал. Пойдём в мою комнату, помогу чем смогу. Да и сбежать тебе оттуда будет сподручнее.