Андреев Николай Ю.. Манцикерт

Николай Юрьевич Андреев, г. Воронеж

Манцикерт

Меня зовут Амартол. Нет, вы не подумайте, я русский. Это прозвище такое, Грешник значит с греческого. Это потому, что я поступаю не так, как большинство людей. Вот скажите, кто бы захотел оказаться не в уютном современном городе со всеми удобствами (пробки не в счёт, от них сбежали бы за тридевять земель!), а в каком-нибудь захолустье?

Точнее, нет, не так. Вы бы согласились променять ваш мир на другой? Отправиться в прошлое, на самом деле никому неведомое, даже лучшим специалистам по истории.

Что, говорите, дали бы своё согласие? Так хочется поесть хлебушка со спорыньёй или быть зарезанным при переходе границы какого-нибудь мизерного феода? Или покрыться бубонами? Или умереть от "пляски Святого Витта"? Я смотрю, энтузиазма всё меньше и меньше. Это правильно, на самом деле: мы приспосабливаемся к нашему времени, а в чужом никому не нужны. Мы там лишние.

Но есть и те, кому не нашлось места здесь, и я один из них. Специалист широкого профиля, сотрудник Института Всемирной истории Российской Академии Наук, прошу любить и жаловать. А ещё - хрононавт, то бишь путешественник во времени.

В прошлый раз мне "повезло" угодить с ошибкой на сто один год и несколько сотен километров в сторону от Константинополя, в разграбляемый кучкой наёмников-каталонцев Адрианополь. Досталось и романтики, и смерти, и чего только ни придумаешь. Словом, было очень весело, так, что захотелось зарыться в архивную пыль поглубже да никогда не вылезать на свет божий.

Я мечтал подольше копаться в бумагах - лишь бы только держаться подальше от крови, смерти и той самой спорыньи. Хотя, конечно, с точки зрения эстета-гурмана...Мда...Что-то в этом есть, словом.

Прошёл уже месяц с момента моего путешествия в Адрианополь. Я трудился в Отделе рукописей, корпел над переводом Георгия Пахимера. Видите ли, половину его летописи перевели на русский язык ещё в девятнадцатом веке, а вторую половину так и не успели. И правда, куда уж, сейчас только успевай зарабатывать на жизнь себе. А если жена, детишки? Их ведь не прокормишь перспективами да научными достижениями. Нам, специалистам широкого профиля, платили довольно сносно, не хуже чем разведчику. Даже предусматривалась доплата за особые условия труда. В общем, что ещё нужно историку, а? Полный контакт с объектом исследования, прогулки на свежем воздухе, аттракцион, активные занятия спортом (в основном бег, фехтование и прыжки в длину - куда подальше).

Но в один не самый прекрасный миг, оторвав глаза от листа с греческим текстом, я увидел стоявшего на пороге кабинета сотрудника Института.

Какого же было моё удивление, когда я разглядел в нём Архивариуса! Вся тайга передохла! Архивариус вышел из хранилища!

Думаю, стоит кое-что пояснить.

За каждым "специалистом широкого профиля", работающим на Институт, закреплена комната в глубоких подземных переходах под основным зданием. Вход туда доступен только для сотрудников, имеющих допуск надлежащего уровня. Причём единственным человеком, практически постоянно там находящимся, является архивариус. Он следит, чтобы не произошло каких-нибудь эксцессов, а также за сохранность помещений. Однажды я, для проверки, решил вынести кое-какую мелочь из своей комнаты (или, скорее, её можно назвать камерой хранения). Уверен, что никаких камер там не стоит, но Архивариус намекнул не выносить лишнего. Пришлось ретироваться. Ходили слухи, что этот человек вообще никуда не выходит, во всяком случае, его не видели вне хранилища.

Теперь же он стоял здесь, на пороге моего кабинета! Залысина точь-в-точь как у монаха тонзура: лоб и макушка гладкие, что даже блестят, а пепельно-серые волосы покрывают затылок и виски. Рассеянный взгляд, словно бы этот человек полностью ушёл в свои мысли и нехотя обращает внимание на окружающий мир. Кажется, он из таких.К которым обратишься - и те вздрогнут от неожиданности: действительность стучится к ним в двери, но пускать её не хочется.

Цвета глаз я его определить так никогда и не смог. Не получалось, и всё! Может, случайность, а может...Ну да ладно, отбросим всю эту мистику в сторону. Всё-таки мы учёные. Между тем историк в моей душе возмущался: жизнь постоянно, на протяжении многих тысяч лет, доказывала существование всего чего угодно. Даже умных чиновников и расчётливых пророков.

Ну да ладно.

- Лирику отставим в сторону, - произнёс без малейшего вступления архивариус. - Тебе нужно возвращаться.

Он приблизился, и в комнате сразу же повеяло каким-то особым сквозняком, не холодным и не тёплым, таким, который возникает при открытии древних гробниц или потайных комнат.

Я уставился на гостя. Кажется, даже рот распахнулся сам собою, помимо моей воли. Чем дальше, тем страннее.

- А почему Вы думаете, что я ушёл? Просто работаю над собранным материалом, вот статью надо написать, сами знаете, за год как минимум две-три...

Я смотрел на архивариуса, нависшего надо мной, и меня пробирала дрожь. Он не был страшным, даже более того, к виду его мне удалось привыкнуть ещё давным-давно. Только вот...Сейчас он казался абсолютно чужим в этом мире.

- Ты же сам знаешь, Амартол, - моё прозвище он произнёс с редким пафосом и душевным подъёмом, - что твоё место не здесь. И не лги хотя бы себе. Возвращайся.

Архивариус постоял ещё немного, опустив голову и думая над чем-то, да так усиленно, что даже губы его беззвучно двигались. Потом развернулся, сутулясь, и пошёл к выходу. Фигура его растворилась в тенях коридора. Я же продолжал смотреть на дверной проём и думать. Что же его подтолкнуло придти сюда? Что заставило архивариуса покинуть свой бессменный пост? О чём думал этот пожилой человек, не променявший ни разу свой старенький, залатанный и выцветший серый пиджак ни на какой другой, с виду непоколебимый, загадочный? Легенда Института в кои-то веки заговорила не на сугубо профессиональные темы...Наверное, это можно считать великой честью...

Словом, вы уже поняли, что ни о каких статьях думать я уже не мог. Квартира встретила меня сумраком и тишиной. Включив телевизор, чтобы его звук разогнал тишину, я принялся нарезать бутерброды. А голова в это время лихорадочно соображала, мысли крутились сперва вокруг загадочного визита, а после...

Мне вновь - хотя бы в фантазиях - довелось оказаться в тот самый день в Адрианополе. Двое влюблённых, которым спустя десятки лет я помог воссоединиться, застыли в проёме окна. Они вот-вот должны выпрыгнуть из горящего здания, которое некогда служило судом...Но мгновение - и крыша обрушивается вниз, погребая под собою двух человек. Следующий кадр моего личного, никому не доступного документального фильма. Кровь, растекающаяся по камням брусчатки. От моей руки в несколько мгновений погибло двое или трое, уже не помню, каталонцев. Это было наваждением. Берсерк, не человек, - вот кто я был в ту минуту! Новый кадр. Девушка, самая красивая девушка на свете, толпа обезумевших от ненависти и ярости наёмников, бой...Её дыхание...Нет, такого не бывает в документалистике, но всё так и происходило! А потом...А потом я вернулся. Это задание что-то оборвало во мне. Какой смысл от жизни, когда любовь с первого взгляда осталась не просто в прошлом - вас разделяют семь веков! Семьсот лет! Так как с математикой у меня было туго, пересчитывать на месяцы или, упаси боже, дни, я этот срок не стал.

Кажется, рука моя так и застыла с зажатым бутербродом "голодный студент" (рецепт: колбаса - один кусок, хлеб - один кусок). А голова продолжала подкидывать мне одно за другим видением. Вот я спасаю ту девушку, вот болтаю с нею на пиру, который обернётся резнёй...Вот снов её дыхание...Её дыхание...

Бутерброд остался лежать на столе, когда я отправился спать.

Её дыхание, дыхание, дыхание...

На следующий день в мой кабинет архивариус так и не пришёл. Почти всё время я убил на перекладывание бумажек из одного шкафа в другой, так и не прочтя ни строчки. Голова была забита только одним. Думаю, вы уже догадались, не чем даже, а кем...Чтобы войти в хранилище, не требовалось даже выходить из Института. Туда вела дверь в конце пустынного коридора, заставленного шкафами, сломанными стульями и прочим хламом.

Словом, вы уже догадались, что с маскировкой всё было в порядке. Никаких тебе запретительных знаков и так далее, просто хлам, по-настоящему хорошо отгоняющий излишне любопытных людей. Преодолев не один десяток сломанных стульев и протиснувшись между трухлявыми столами, вы наконец оказывались...у амбарного замка. Натурального амбарного замка, висевшего на двери. Изъеденный ржавчиной, он висел тут с незапамятных времён, чуть ли не слившись с дверью в единое целое. Был один способ его преодолеть.

Даже сейчас мне придётся несколько исказить его описание, чтобы посторонние не смогли бы пробраться в архив.

Итак. Требовалось нащупать справа небольшое углубление, раза в полтора шире горошины, на месте соединения косяка и стены. Затем - надавить чуть-чуть. Раздавался тихонький скрип, и дверь начинала отъезжать в сторону вместе с косяком. Естественно, замок оставался нетронутым. Вот тебе и легендарная громадина: она и вправду оставалось нетронутой уйму времени. Единственной проблемой оказывалась пыль. Ведь участок пола, по которому каталась взад-вперёд дверь, хранил на себе следы этих передвижений. Способ нашли, простой, как пять копеек. В открывавшемся взору "специалиста широкого профиля" коридоре стояло ведро с каким-то составом, ровно ложившимся при посыпке на твёрдые поверхности. Пара мгновений - и вот уже пол принимал свой первозданный облик.

Дальше - лестница, массивная, каменная. Ступени, правда, высокие, идти неудобно. Против обустройства лифта воспротивилось начальство и архитектор. Во-первых, понадобилось бы ломать стены, перестраивать несколько этажей, а во-вторых - проблемы с электричеством. А вдруг что-то сломается? Да так основательно, что не проберёшься. Да и вообще, лифт пришлось бы подключать к электросети, и кто-нибудь мог бы вычислить, что под Институтом находятся скрытые от посторонних глаз помещения. На чём работало освещение архива и подземных коридоров, я был без понятия. Ведь если бояться за расход света на лифт и забыть о колоссальных затратах на казематы, то...Хотя, знаете, в России это вполне возможно.

Так вот. Преодолев около сотни ступенек, освещаемых светом всего лишь двух-трёх ламп, я наконец-то добрался до коридора. Охраны здесь не было. Только архивариус.

Он занимал стол с пишущей машинкой и несколькими папками, толстыми от всевозможных бумаг. Лицом сидя к лестнице, спиной опирался на стену. Коридор уходил в обе стороны от него. Что было по правую руку, я не имел ни малейшего понятия. По левую руку уже располагалась моя вотчина.

- Вот здесь твоё задание, - вновь безо всяких вступлений произнёс архивариус.

Мятый листок, весь занятый убористым почерком. Техническое задание. Обычно вживую говорили, что и как надо сделать, но порой мы получали инструктаж таким вот образом. Внизу стояла замысловатая подпись и печать Института Всеобщей истории. Вот такой вот формализм. Никаких тебе писем по электронной почте, звонков в полночь или загадочных людей в чёрном. Знаете, в этом была своя прелесть. А то всякие шпионские штучки успели набить оскомину.

- Так-с...

Я пробежал глазами текст. Затем ещё раз. И ещё.

- Снова туда?

В моём голосе явственно чувствовалась горечь поражения. Меня отправляли на очередную войну. Но хотя бы в одиннадцатый век. Так...Проклятье! Это же Манцикерт! И я должен сфотографировать Романа Диогена, византийского императора, чья судьба подойдёт для трагикомедии или мыльной оперы.

- А как же я...

Архивариус, не дослушав, протянул мне цифровой фотоаппарат. Большой экран, очень лёгкий, камера что надо. Значит, буду баловаться с новейшей техникой - сойду за колдуна в том веке.

- И это просили передать.

Второй рукой он вручил мне пистолет. Судя по всему, настоящий. Макаров. Серьёзная штука, правда, точность оставляет желать лучшего...

- Пригодится. В этот раз ставка очень высока, мы не хотели бы потерять хорошего сотрудника, - бесцветным голосом объяснил архивариус.

Я пожал плечами. Раньше таких мер предосторожности никто не принимал. Неужели так дрожат за меня?

- В силу психологических обстоятельств ты можешь оказать сопротивление слабее, чем обычно.

Может, он просто умел читать мысли вслух?

- На лице всё написано, - вновь опередил мои слова архивариус. - Иди, Амартол, собирайся в поход.

На душе скребли кошки: отчаянно не хотелось в новый рейс - но сердце требовало вырваться из пыльного кабинета...А вдруг я снова потерплю неудачу? Влюбиться я там вряд ли смогу, всё-таки на войне не до того. И очень сомнительно, чтобы на поле боя присутствовали дамы. Куртизанки-то, конечно, были - в обозе - куда уж без них? Наёмники должны были знать, что полученные деньги есть во что потратить. Но всё же...

- Прекращай бояться. Подумаешь, одна неудача! - в голосе архивариуса в кои-то веки появилось нечто, похожее на эмоции.

Час от часу не легче!

- Но что-то же заставило Вас остаться здесь! - я подался вперёд.

Мой собеседник замолк, давая понять, что развивать эту тему не следует. Пальцы забегали по папкам с документам, глаза проглядывали их содержимое...Словно бы я здесь и не стоял.

- Ну хорошо. Весь Институт слухами полнится, что Вы были первым...-я осёкся.

Архивариусу оказалось достаточно одного взгляда: холодного, стального, чтобы осадить "специалиста широкого профиля". Раньше думал, что ничего не боюсь. Теперь же понял: надо бояться архивариуса. Очень надо. Взгляд этот бил плетью, разрезал на мелкие кусочки самое сердце и гнал подальше.

Без единого слова, он заставил меня пойти в хранилище. Да, вон он, настоящий спец! Знает своё дело!

Только у двери в прикреплённое за мной помещение я понял: глаза у архивариусы чёрные. Абсолютно чёрные. У людей таких не бывает, это все знают. А ещё в прошлое невозможно путешествовать.

Миновав люк, точь-в-точь как в банковском хранилище, я оказался в моей комнате. Всю её занимали различные стеллажи и ящики, скрывавшие множество не очень нужных, нужных и жизненно необходимых вещей. Например, в одном хранились монеты - настоящие - которым было от двух тысяч лет и до шести веков "от роду". Добрых полтора метра стеллажей отводилось под оружие - а напротив располагалась броня. Кольчуги, щиты, шлемы, рукавицы, стёганый доспех, облегчённый вариант. Более похожий на ватник, он предохранял от ударов тупым оружием и порой мог задержать стрелу, правда, на излёте. На большее рассчитывать не приходилось. Итак, что же выбрать на задание?

Сейчас я разглядывал "оружейную палату". Может быть, не побояться и взять двуручник? С лёгкостью удастся отогнать всадников. Этакой-то дурой можно голову наездника срубить, не говоря уже о конской! Но - тяжёлая, очень тяжёлая. Тариф не позволит взять что-то существенное помимо двуручного меча. Обидно, конечно, но куда деваться? Вот накоплю однажды на сутки пребывания...Эх, ладно!

Так. Нужно было выбрать что-то другое. Может быть, начнём с брони?

Я повернулся на сто восемьдесят градусов. Здесь выбор оказался легче. Какой-нибудь пластинчатый доспех или нечто вроде брать было нельзя, и не только из-за ограничений по весу: в Европе таких не отыскать в то время, просто не производят. А если и осталось что-то от древних клибанариев или сарматских наездников, то стоит огромных денег. Словом, рядовому наёмнику не по карману. Следовательно, выбор мой должен пасть на нечто среднее между "стёганкой" и кольчугой. Может, всё-таки последняя? Широко распространена в то время, один из лучших производителей - Русь. Меня всё равно определят за славянина по акценту, так почему бы не соответствовать? А? Да и от случайных попаданий и шальных стрел убережёт. От прямого же удара не спасут, по большому счёту, даже пластинчатые доспехи: ну разве что лезвие соскользнёт. Удар-другой, и твою броню пробьют. Не силой, так хитростью - попадут в сочленения или в шею, и поминай как звали. Нет, история знает рассказ о том, как тысяча итальянских всадников сошлась на поле боя, и к закату получил серьёзные увечья только один из них - кони затоптали...Однако же я не настолько везуч.

Что ж. Берём кольчугу, хотя и от кафтана я не отказался бы. С другой стороны, а вдруг солнце, жара...В этаком тулупе сразу почувствуешь себя курицей в гриле. Конечно, и в кольчуге так можно...Ну да ладно. Выбрали. Тем более вес - шесть кило, а то и пять, удобно, чёрт возьми!

Теперь - щит. Без него никак. Всё-таки это вам не уличные бои одиночные, это настоящее сражение! Я, конечно, намеревался отсидеться где-нибудь в задних рядах, но бережёного Бог бережёт. Тем более предстоит сберечь и фотоаппарат.

Значит, так. Выбирать особо не из чего, надо использовать круглый "викингский" щит, вес не больше трёх килограммов. Так, укладываемся...Я примерил его. Замечательно! Эти ребята знали, как делать подобные штуки. Центр тяжести в нужном месте, при желании можно двинуть краем щита - и сделать подарок мечты стоматологу. Враг угодит в Вальгаллу беззубым, и куски мясо будут вызывать в нём бурю эмоций и неодолимый голод. Двойное издевательство над противником, словом. Придётся обойтись без шлема и понадеяться на закалённую как сталь годами уроков и экзаменов голову. Что нам удар топором, когда по мозгам били семинарами по истории средневекового города! Ха! Вот оно, историческое образование!

Оставалось только приглядеться к оружию. Итак. Можно, конечно, выбрать каролинг...Но только он к одиннадцатому веку устарел, ему на смену пришли романские клинки. Вес - полтора кило. Взять, что ли? Удобная рукоятка, никаких изысков, всё просто и надёжно. Так, берём! Не стоит забывать, что и Макаров под рукой. Так-с...Это ж чуть больше восьмисот грамм заряженным! Мда. Ну ладно, жизнь ценнее.

Встал на весы, приютившиеся у самого порога. Это была самая современная вещь среди всех остальных, здесь лежавших. Точность до миллиграмма. Хозяйке или кладовщику без надобности, зато в нашей работе - самое оно.

Хм...Я не укладывался на какой-то десяток граммов...Что же делать? Сапоги сменить на что-нибудь полегче? Варианты? Разве что...

Так, я славянин? Значит, сойдут и лапти! Эх, яблочко да цвета спелого, слева османа мы бьём, справа - немчика!

Переобувание заняло считанные мгновения. Теперь-то уж весы показали нужный результат! Довольно хмыкнув, я вышел из хранилища. Дверь за мной медленно закрылась, без малейшего скрипа или шума. Можно было почувствовать только дуновение ветерка, поднятого движением этакой громады.

Поплёлся к выходу. На прощание я решил поболтать с архивариусом. Тот копался в бумажках.

- А что же Вас заставило сменить работу "специалистом широкого профиля" на перекладывание макулатуры? - не мог не поддеть я этого человека.

Словно бы отрывался на нём за собственное волнение. Нет, Амартол, надо быть вежливее. Ну да ладно. Имею я право, возможно, за считанные часы до смерти, разок набезобразничать? Во-во! Имею!

- Конечно же, любовь, - без промедления, не отрывая головы от очень важного дела, ответил архивариус.

"К бумажкам" - мысленно добавил я и, пожав плечами, двинулся к лестнице.

Когда позади осталось с полтора десятка ступеней, я услышал не голос даже - эхо от голоса - архивариуса.

- Любовь к самой лучшей девушке на свете, оставшейся там...

И столько печали было в этих словах, что я даже поругал себя за этот вопрос. Он пережил то же самое, что и я! Эх, архивариус...Бедный ты человек...Все мы бедные, женатые на работы, в любовницах имеющие историю...

Процесс перехода, как и всегда, занял не больше нескольких секунд. Всё проходило как обычно, разве что несколько сотрудников поздравили с возвращением. Было бы с чем! Снова я ...

Вокруг не было ни души. Насколько хватало глаз, тянулись холмы и каменистые пригорки, мешавшие обзору. За такими спрятать многотысячную армию - раз плюнуть. И что только двигало Диогеном, когда он решил сюда наведаться? К счастью, я имею редкую возможность лично узнать об этом!

Оглядел себя, на всякий случай. А что, серьёзный парень, наёмник из славян! Круглый щит, добротная кольчуга, красные шаровары (я даже и не заметил, как переоделся в них перед выходом из хранилища)...Пистолет, обёрнутый в тряпицу, заткнут за пояс. Фотоаппарат запрятан в кармашек под кольчугой, у самого сердца. Щит должен был уберечь его от ударов. Если же повредят - то только в случае ранения. В сердце. Смертельного...Нда. Берёг пуще собственной жизни эту штуку...Так, а как же я им буду пользоваться? Нельзя долго его держать в руках, обращая внимание окружающих на странную вещицу. Попробуем вынуть. Ага. Получается неплохо, только вытащить окончательно всё-таки мешает плотно прилегающая к телу кольчуга. Ещё секунда-другая требуется, чтобы сделать снимок. Ну и, конечно же, мгновение - чтобы "прицелиться"...

Понятно. Значит, надо будет спешить. И ещё - улучать моменты, когда вокруг спокойно и между тем людно, дабы не привлекать к себе внимания. В пылу схватки отвлекаться на фотографирование не получится, иначе убить могут. Словом, задачка как раз для "специалиста широкого профиля", иных нам не задают.

Надо было как-то обживаться в новом времени и надеяться, что машина не дала сбой и забросила куда и, главное, когда надо. А то ведь в предыдущий раз ошибка вышла на целый век и один год плюс несколько сот километров. С тем же успехом я мог сейчас оказаться на в восточных провинциях Византии, а где-нибудь в Тарсе, под носом у наступающих арабов. Такая перспектив мне вовсе не улыбалась.

Взбираясь на ближайший холм, я прислушивался. Где-то вдалеке слышался...так...ага, конский топот! А может, марширующий отряд, с такого расстояния сложно их отличить.

Так как холм был крутой, приходилось взбираться, хватаясь за бесчисленные кустарники. Так, левой, правой, левой, правой...Я напоминал себе лыжника, только вместо палок двигался при помощи сорняков. Несколько растений я выдрал с корнем, едва не потеряв равновесия, но путь того стоил. Убедился я в этом, взобравшись на вершину. Земля на ней образовывала нечто вроде бруствера: каменистый гребень прикрывал травянистое ложе. В голове всплывали ассоциации со всё тем же забросом в Галлиполи. Вот и там я как-то окопался за небольшим холмом, повстречав...Так, отставить лирику в сторону: как-никак, война идёт! Не до сантиментов!

С вершины холма открывался замечательный вид. На северо-западе от меня двигалось огромное тёмное пятно - это, скорее всего, армия. Ура! Хоть бы Роман Диоген оказался. Можно даже не по пути к бесславному сражению...Да, было бы в самый раз, окажись это война с арабами. Там дела обстояли намного лучше! Ну ладно, я не привередливый, сойдёт и последний поход Диогена в качестве василевса.

Итак. Что мы имеем?

- Сверим часы, - вслух произнес я и поднёс к глазам браслетик.

Дешёвка на вид, этот кожаный ремешок скрывал в себе таймер. Путём напряжения мышц панелька, сделанная под цвет браслетика, отъезжала в сторону, и моему взору открывался вид на циферблат. Так. В запасе имеется девять часов пятьдесят две минуты и тринадцать секунд. Времени впереди - уйма!

Каким образом можно пробраться в армию Диогена?

Я взглянул на солнце, клонившееся к закату. Ага. Скоро воинство должно расположиться на привал. Вряд ли я угодил в день битвы при Манцикерте...

Хотя она называлась по имени армянской твердыни, осаждаемой сельджуками, само действо проходило в захолустье, буквально в "поле", а точнее, в холмистой местности.

Диоген, получавший с границы сообщения о грабительских набегах сельджуков, решил устроить демонстрацию силы и выступил с гигантской для Византии армией - почти что восемьдесят тысяч человек - к Манцикерту. Планировалось рассредоточиться и уничтожить вражеские шайки.

Когда василевс был уже на полпути в Армению - а именно там располагался Манцикерт, только не в нынешних границах, а чуть западнее - властитель сельджуков узнал о продвижении византийского воинства.

Собственно, султан не планировал борьбы с василевсов. Поход он свой устроил против соседей-арабов. В те годы шла упорная борьба различных группировок за Багдад, и северный владыка хотел показать себя защитником веры. Ещё бы! Покорив древнюю столицу халифата, он бы смог подчинить себе его номинального владыку, тем самым подняв свой авторитет до небес. Какие-то богом забытые земли в Восточной Анатолии и западных областях Армении его манили намного слабее.

Другое дело - огромное войско врагов. А вдруг они затевают полномасштабную войну? Тем более находясь во фланге и тыле идущей на Багдад армии, они могли бы серьёзно навредить планируемой операции.

Султан действовал молниеносно: тут же после получения известия он повернул армию на запад, идя навстречу Диогену. Но никто, видимо, не планировал лобового столкновения, ведь силы были примерно равны, а оба государя не столь глупы. Ещё бы! Потерять в рубке добрую половину своей армии! Кто ж на такое пойдёт добровольно? А оказалось, обе стороны только к такому как раз и шли в настоящий момент.

Диогена, к сожалению, подвела разведка. На своё несчастье, она подчинялась его скрытым врагам, родственникам жены, роду Дук. Те метили во владыки империи и совершенно не рассматривали Романа как "долгоиграющего" соперника. Словом, Диоген обречён.

Собственно, я был не лучше его: на протяжении десяти часов мне предстояла беготня по этим холмам и фотографирование первых лиц ромейского государства, не больше и не меньше. Ах да, ещё же что-нибудь ценного можно стянуть! Ну да это по ситуации.

Итак. Что же мы имеем?

Огромная армия или её часть (всё зависит от дня похода, ведь к концу несколько отрядов отделилось, чтобы накрыть "партизан"), двигающаяся по направлению к собственной гибели. Приближающееся сельджукское воинство. И специалист широкого профиля, которому нужно всё это пережить. Что ж, задачка та ещё!

Ладно. Начнём.

Я осмотрелся ещё раз. Тёмное пятнышко отделилось и двинулось в мою сторону. Ага, отряд разведчиков, проверяют окрестности. Спохватились, называется! Расслабились, думают, что никого кроме налётчиков поблизости нет. Вот дураки, какие же дураки! Другое дело, что без предательства не обошлось. Заговорщики, желавшие свергнуть Диогена, командовали разведкой. Естественно, они и пальцем не шевелили, чтобы заниматься своим делом. Попадёт в беду василевс - им же лучше, успех гарантирован. А о том, что вместе с Диогеном погибнет армия и добрая половина империи окажется потерянной, никто даже и не задумывался. Главное ведь - престол, хоть и будет он единственным куском государства. Отчаянно захотелось сплюнуть, до того противно стало.

Так. Отряд приближался, и мне даже удалось его разглядеть. Семеро всадников, на вид степняки: кафтаны и шапки, короткие луки, приземистые кони. Да ещё держатся очень уверенно на лошадях, в манере детей Тэнгри. Скорее всего, печенеги. Если бы они ещё ближе оказались, я бы сказал точно. А так, может, наёмники-гузы, родственники сельджуков. Или ещё кто. По империи многие народы гуляли, надеясь обогатиться за ромейский счёт. Эти хоть "законным" путём получали деньги.

Семёрка рассыпалась, и теперь всадники действовали поодиночке. Они плетью разъезжались меж холмов, выискивая следы вражеских отрядов. Действовали в тишине, даже лошади - и те молчали. Слышен был только мягкий стук копыт по траве, да и то, его с трудом можно было отличить от шума ветра. От греха подальше я решил отползти от края "бруствера". Лежал на животе, думая, что же делать дальше. Выйти к ним, дать о себе знать? Мол, отбился от армии? "Медвежья болезнь" не вовремя нагнала? Тогда в чьём я отряде? И вообще, откуда? Из какой фемы? Кто командир? Ответы на вагон и тележку подобных вопросов я только начал искать. Как некстати мне подкинули задание! Даже подготовиться основательно не дали. Так. Ну ладно. Займёмся хоть чем-то.

Я достал из кармашка фотоаппарат и начал делать снимки. Вот они, места боевой славы сельджуков. Так и виделся заголовок статьи "Кровавого диктатора Диогена окружили в логове миротворческие силы султаната..." и так далее. Нет, лучше - "...на пути к бегству...". Да, совсем другое дело. Хоть сейчас отдавай Дукам на подпись. Эти в обще щёки расцелуют идеологически грамотных писателей. Правда, этому роду недолго сидеть на престоле, совсем скоро Алексей Комнин покажет, что такое сильная власть. А его потомки потеряют всё...Ну да ладно.

Послышался птичий гомон - на меня летела какая-то громадина, кажется, ворона. Должно быть, её привлекли отблески на окуляре фотоаппарата. Я поспешил вернуть технику на место, чтобы птица не повредила что-нибудь. К счастью, успел вовремя: ворона только показалась над моей головой, как блеск пропал.

Чёрная птица, вертя головой, ходила вокруг меня, словно бы ждала, когда же блестяшка вернётся.

- Не дождёшься, - прошипел я, погрозив птице кулаком.

И сам не заметил, как оказался практически в центре событий. А вы разве ожидали от меня чего-то другого?

Возглас, протяжный, сиплый. Наверное, кто-то из "наших". В ответ послышались другие. Топот стал громче, а гиканье и вовсе напугало ворону. Плюнув на безопасность, я приник к "брустверу".

Печенеги уносили ноги, развернувшись редким гребнем по каменистому плато. Перепрыгивая через частые, но низкие холмы и камни, степные лошадёнки уносили своих хозяев подальше от беды.

В голове точно щёлкнуло что-то: ведь если они спешат в противоположную от меня сторону, то...

Я развернулся вовремя: глазам моим открылся вид отряда, сотни в три или четыре, всадников. Передовые без кольчуг даже, в тюрбанах и шапках, державшие наготове луки. Да, вот они, машины для убийства! Предки османских, они разили врагов без пощады. По счастью, запас в колчане был ограничен, а производство в походных условиях достаточно тяжело. Так что войску противника судьба мёртвого ежа не была уготована. Ослабленному обстрелом, его зарубили бы саблями или проткнули копьями.

Позади двигались тяжёлые конники. У этих помимо луков можно было разглядеть те самые сабли и копья. На солнце сверкали латы, кажется...Нет, не разглядеть! Поближе бы! Готов спорить, что у них чешуйчатые панцири, как у сарматов или парфян. Во всяком случае, так мне запомнилось после учёбы...И долгой "практики".

Я вжался в землю и камни, мечтая слиться с ними, только бы меня не заметили. Погибнуть раньше времени - такая возможность меня совершенно не радовала. Вновь я "ослеп", не зная, что творится вокруг.

Слышны были только возгласы сельджуков и конский храп. Ах да. Ещё шелест крыльев - вороны в великом множестве садились на окрестные холмы, те, что повыше, надеясь на обильную трапезу. Занесла же меня нелёгкая в самое пекло! Чтоб вас всех с этой большой политикой и заговорами! Довели Романию! Жаль, что гласа вопиющего в пустыне так никто и не услышит

Наконец, я набрался храбрости и выглянул: картина предстала своеобразная. Сельджуки дали дёру, на ходу выпуская стрелы по догоняющим всадникам. Те не оставались в долгу. Идиллия. При этом поднялся такой дикий свист, что даже вороньё ретировалось.

Чуть ли не с человеческим воем в землю в жалких десяти сантиметрах от меня воткнулась стрела. К её оперению была привязана костяная свистулька, в полёте издававшая ужасный шум. Такими снабжалась большая часть "боекомплекта". И пусть ещё кто-то скажет, что приёмы психологической борьбы начали разрабатываться только в Европе и ближе к девятнадцатому веку. Всё новое - это хорошо забытое и успешно украденное старое.

Сельджуки пронеслись мимо меня, что только прибавило проблем: вслед за убеавшими понеслось ещё больше стрел, а значит, "дождь" стал ещё гуще. Приходилось показывать чудеса ловкости и гибкости, чтобы увернуться от смертоносных свистулек. Чтоб вам их в одно место...!

Одна даже чиркнула по щиту: я вовремя накрылся творением викингов. Стрелы противно застучали по дереву. Наконец, ливень прекратился, и солнце вышло из-за туч: погоня пронеслась мимо меня. Теперь можно перевести дух. Это задание оказалось, судя по первым минутам, куда опаснее предыдущих. Я уже жалел, что не взял с собою шлем. Хорошо, перед самым уходом прихватил бинты и чуть-чуть обезболивающего. В случае чего, поможет дотянуть до возвращения домой. А там уж предстоит поработать хирургам. Ха. Оптимист! Меня же и укокошить могут! Ладно, не думать об этом. Все мысли направить на то, как пристать к ромейской армии, выполнить задание и выжить в течение десяти часов.

План в голове собрался моментально. А что, почему бы нет?

Я поднялся на вершине холма, замахал руками и принялся вопить на ромейском:

- Люди! На помощь! Люди! Помогите! Отбился от фемы! Отбился от фемы!

На счастье, мимо меня скакал не печенег или тюрок, а ромей. Державшийся в седле надменно, чтобы скрыть неуверенность, византиец посмотрел на меня. Первой реакцией его было наставить на меня меч и кликнуть скакавших невдалеке всадников.

- Сюда! Эй! Ко мне!

Голос ромея мне не понравился, сиплый, каркающий, совсем не командирский. Был бы я врагом, несдобровать офицеру: никто из печенегов не обратил ни малейшего внимания на команду.

Ещё бы! Кочевники чаще всего подчинялись командам вождей или командиров из собственного племени, а на ромеев им было плевать, по большому счёту. Покричав ещё с минуту, уже скорее из принципа, ромей наконец-то всё внимание обратил на меня.

- Ты кто? - сощурив глаза, выкрикнул офицер.

Благо, "легенду", пока умник терял время, я успел.

- Из фемы Фракисий я, Стрый. Командир мой Иоанн Ксир. Отстал от войска, живот когда прихватило, так и застрял здесь...Пережидал атаку агарян...

Имя моего "легендарного" начальника всплыло откуда-то из глубин памяти. Только бы где я его слышал, а? Он то ли проедром был, следуя хронике Пселла, то ли ещё какому-нибудь источнику...

Офицер цокнул языком, а потом разразился хохотом.

- Чего это Вы, игемон? - я старался напустить побольше обиды в голос. - Со всеми бывает. И я не со страху, совсем нет! Я драться готов! Только еда уж больно дрянная...Знай себе подвозчики всё хорошее берут, а нам гнильё да отраву суют! Это у них так всегда! Хуже агарян!

- Ну пошли, склавин, пошли! Следуй за мной! Отведу тебя к фракисийскому лоху!

Офицер ввернул древнее словечко, кичась образованностью перед склавином-славянином. Ещё бы! Куда бедному воину знать, что прежде македонская фаланга состояла из лохов, численностью примерно в шестнадцать бойцов! А командир их звался лохагом. Намекнуть бы ему про это, что ли? Нет, уж лучше выдам себя за простолюдина. Оно недалеко от истины.

- Мудрёные Вы словечки знаете, игемон! - ответствовал я. - Благодарю за помощь! Пропал бы без Вас, игемон!

Я верещал подобные слова, пока спускался с холма. Офицер оказался не таким уж дураком, отъехал чуть в сторону, когда мне удалось добраться до подножия. Проклятая круча! И как я только на неё взобрался, ума не приложу! Здесь же угол наклона едва ли не семьдесят градусов

Оставить комментарий © Copyright Андреев Николай Ю. (cvinlin@mail.ru) Размещен: 17/01/2015, изменен: 17/01/2015. 37k. Статистика. Глава: История, Приключения, Фантастика Византия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Продолжение повести "Аланская резня". "Манцикерт". Добавлено начало повести. 08.01.2014 г. И снова сотрудник Института всемирной истории Амартол путешествует во времени. На этот раз он попадает прямиком в сражение под Манцикертом, похоронившее - в итоге власть Византии над Малой Азией... / Выложено начало повести

Андреев Николай Ю.: другие произведения.

Манцикерт