Андреев Николай Ю.. Седьмое небо

Пролог

Сверкнула молния. Не успела померкнуть золотая трещина, ею оставленная, как в землю ударила вторая. Миг спустя - третья. А потом на землю полился ласковый дождь. Его капли, сперва маленькие, робкие, принялись с остервенением молотить по земле и крышам. А навстречу им подымались языки пламени. Трескавшиеся балки рушились, увлекая за собой черепицу крыш. С надрывным стоном они бухались внутрь, и домики складывались, быстрее, чем сминаемый упавшим деревом муравейник. Но если муравьи растекались во все стороны, принимаясь за ремонт, то никто - совсем никто не выходил из домов. Просто некому.

Они распластались по всему пятачку городской площади. Кого-то смерть настигла в движении, а иной торопился прикрыть голову руками. Глупые: разве спасет плоть от безжизненной стали? В глазах их, на лицах застыло удивление: как же так...

И только в самом центре, подле древней статуи, лежали плечом к плечу те, кто не испугался. Лица их были спокойны. И после смерти они продолжали сжимать обломки топоров и копий. Запечатленный в сером камне безымянный хранитель города с одобрением смотрел на потомков. С одобрением - и печалью. Они были последними... Были...Теперь их нет... И город оказался...Глянул гром. Но что это? Неужели...

Да, в городе еще осталась жизнь. Между обугленными остовами телег барышников сидел, закрыв лицо руками, паренек лет пятнадцати. Ливень барабанил по его волосам, проникал за воротник...А по щекам парня текли слезы, смешивавшиеся с дождевой водой, обращаясь в соленый поток.

Сверкнула еще одна молния - и вслед за ней пришел оглушающий рев грома. Небосвод треснул, и земля осветилась красным. Парень отнял ладони от лица. Первое небо покрылось шрамами, из-за которых смотрело второе, кроваво-красное. Открывавшееся только в рассветный или закатный час, сейчас оно не было сокрыто куполом синевы. И казалось, что это огромная кровавая рана, раскроившая небеса до самой луны.

Все вокруг облачилось в алое. Тела и угли покрылись испариной цвета закатного пламени, и мир стал походить на преисподнюю.

Да, в общем-то, то она и была. Разгромленный, уничтоженный город, чьи жители были вырезаны, безмолвный памятник - и единственный выживший паренек, в один день ставший сиротой. Могли бы его здесь найти? Да, те, кто убил его родных и близких, все еще могли ходить по руинам. Боялся ли он? Нет. Если бы его нашли - только быстрее удалось повидать родителей и сестренку. Скорее бы...

Полыхнула молния, и второе небо, покрывшись рябью черных облаков, исчезло. Теперь на мир смотрел первое небо, темное, страшное, безжизненное. А потом снова ударила молния.

Золотая ее пика попала точно в голову статуи. Раздался треск и скрежет, мир взорвался вспышкой, ослепившей бы всякого, кто посмел бы не отвести взгляд. Парень успел - он закрыл глаза руками. И потому не видел, что же произошло с памятником. Но стоило только миру обрести цвета ночи, как он отнял ладонь, распахнул глаза, - и увидел пустой постамент. В свете полыхавших домов он разглядел каменную крошку, покрывшую землю.

Грянул оглушающий, впечатывающий в землю гром. Проходили мгновения, а тот затихал, и только шуршание...

- Ну же, бей... - произнес парень, не поворачиваясь.

То было не эхо раскатов - шаги. Алые отблески играли на плаще подошедшего сзади человека. Значит, и за ним пришли. Верно, они тут еще ходят, добивают, воруют то, что не успели разодрать между собою днем...

- Бей, чего же ты медлишь? - голос зазвенел разорванной струной.

- Я пришел не бить... Пойдем отсюда, парень. Пойдем, нечего делать в погибшем городе.

Голос человека позади баюкал, да только...

Парень зарыдал, изо всех сил прижимая ладони к лицу, желая унять эти ручьи. Но тщетно. Боль прорвалась. Погибший город...Погибший город...Погибший...Все погибли. Все погибло...

А потом ладонь легла на плечо. И силы оставили бедного человека, потерявшего всех, кого он только знал в жизни...

Ударившая в погибший город молния осветила пустоту, оставшуюся после памятника. Как он выглядел, безымянный герой? Как...Он...он совсем забыл...

Глава 1. Время собирать камни

Светало. Двое шли по извивавшейся между холмами тропе все выше и выше, в горы. Один, мужчина лет сорока, в длинном плаще, из-под которого виднелась потрепанная синяя рубашка и коричневые вельветовые брюки, затертые до дыр на коленях, двигался осторожно. Он словно бы старался не упустить ни малейшей детали, то и дело застывая перед очередным поворотом. Второй же, парень лет четырнадцати-пятнадцати, шел, не глядя по сторонам. Выглядел он совершенно потерянным, бредущим наугад. Его плечи, покрытые кожаной курткой с десятком карманов, то и дело колыхались от сиплых вздохов. Даже дышал он нехотя, стараясь не отвлекаться даже на такое дело от собственных мыслей. Ему не было никакого дела до происходящего. Наверное, напади на них сейчас сказочный дракон, - и тот бы не смог пробудить от меланхолии странного парня.

- Так как, говоришь, тебя зовут? - не останавливаясь и не отвлекаясь от разглядывания здешних краев, спросил любознательный спутник.

- А? Что?

Мальчик переспросил совершенно без интонации. С точно таким же интересом он встретил бы горный оползень в двух шагах от себя.

- Меня зовут Кадм. Так назвал меня отец... Какой смысл в имени, когда отца нет в живых? Никого нет в живых? - парень пожал плечами.

Любознательный обернулся: он ожидал, что Кадм замрет на месте и вовсе потеряет желание двигаться. А этого допускать было нельзя, ну совсем никак нельзя. Но потерявший родню оказался сильнее, чем думал его спутник. Последний довольно кивнул. Уже хорошо.

- Они напали днем. Я тогда был в лесу, ходил за...А, собственно, неважно... Я не знаю, почему...Они просто убили всех...Я мог только наблюдать со стороны: слишком много. Их было слишком много... А у меня не было даже меча, чтобы с ними справиться. Надо было напасть. Я знаю, надо было напасть!

А вот сейчас Кадм вышел из меланхолии - та сменилась слепой яростью, сжиравшей куда более стойких в считанные дни, а то и часы.

- Надо было напасть! С палкой, с камнем - все равно! На пики - рраз! И все! И вместе с родителями! Я! Был бы! Вместе! С родителями! Да, камнем! По шлему!

Глаза его налились кровью. Ладони с хрустом сжались в кулаки. Ногти впились в серую от пепла кожу.

- А вдруг бы кому-нибудь!.. Да!..

Его спутник поднял руки вверх, призывая к спокойствию.

- Слушай! Любой воин должен выжить в первую очередь! Мертвые не могут мстить. В отличие от живых. Ты же хочешь отомстить? - он пытался достучаться...

Нет, не до разума Кадма. Какой разум, когда сердце рвется наружу, а в висках стучит кровь, взывая к чужой? Надо было пробиться к желанию отмщения: оно и только оно способно было бы разбудить парня. Иначе...

- Отомстить? - куда как тише спросил мальчик.

Он шмыгнул крючковатым носом. Рука его прижалась ко лбу. В коротких русых волосах остались кусочки пепла. От глаз к грязному подбородку шли тропки, проделанные слезами.

- Да, отомстить. Тебе же хочется наказать виновных в смерти близких? Да или нет? - голос его звучал призывом к вендетте.

- Отомстить! - глаза парня зажглись нездешним алым светом.

Он выпрямился во весь рост и оглянулся по сторонам. На многие сотни шагов в обе стороны тянулся шипастый кустарник, покрывавший холмы до самой вершины. А там, далеко-далеко впереди, на верхних склонах, виднелась деревянная ограда. Сколько же они прошли?.. Это, должно быть, Взгорье... Может быть, там ему помогут? Отомстить...Отомстить! Да!

- Мы пойдем к людям! И они помогут! Они возьмутся за оружиеЁ! За дубье, и..! - Кадм потряс кулаками.

Пламя его задора заколыхалось при звуках разочарованного вздоха.

- Возьмутся за дубье? Парень, им жизнь дороже...Своя жизнь... - покачал головой спутник и пошел дальше.

Кадм опешил. В голове его проносились десятки слов, которые следовало бы бросить в спину этому трусу, играли желваки на скулах, - но и только. Слепая ярость искала выход - и не находила. Как? Они должны, должны! Ведь мама, папа, сестренка!.. Как же?.. Они должны!

- Пойдем, пойдем. Это не значит, что там нам хотя бы поесть не дадут. Но на помощь их не надейся. А лучше вообще не говорить о своем желании отомстить, - он развел руками, не поворачиваясь к пареньку. - Есть, конечно, способы найти силу, способную...

- Какие способы? - Кадм в два-три прыжка преодолел расстояние, отделявшее его от странного человека.

Парень положил ладонь на плечо спутника, дабы тот остановился и дал ответ. Тот, однако, и не думал поворачиваться, все так же "бубня затылком".

- Есть...древний...очень старый способ... Да только оброс всякими россказнями и глупостью человеческой. Не то что юнец - старик испугается, с криком убежав, стоит ему об этом услышать...Нет, не подойдет, не подойдет этот способ...Не подойдет...Хотя хороший... Но не подойдет... Надо бы тебе его выучить, да не захочешь... - и подкрепил слова очередным раздосадованным вздохом. Еще и, верно, очи горе поднял.

- Расскажи! Расскажи мне! Прошу! Расскажи! - он упал на колени прямо в пыль старой тропы.

Солнце с самого утра пряталось за облаками, а потому не солнечный луч осветил лицо парня. Неужто оно сверкало своим собственным, внутренним светом в тот миг?

Спутник остановился. Он размышлял, как быть. Кадм с надеждой смотрел на его растрепанные волосы, словно бы желая одной лишь силой взгляда заставить того обернуться. И у него это вышло.

Тот повернулся. На небе столкнулись тучи, отчего мир ненадолго стал темнее, словно бы уже и вечер настал. В глазах мужчины, глубоко-глубоко, тлели искры раздумий.

- А рассказывали тебя, Кадм, что-нибудь про такое странное... хм... как бы его назвать? Искусство? - он покатал это слово на языке, и судя по довольному кивку, то оказалось как нельзя более подходящим. - Да, об искусстве теургии?

Кадм удивленно развел руками. Диковинное слово он прежде никогда не слышал, и вообще, слабо мог себе представить, каким образом... эхм...малеванием? рисованием? вышиванием? стереть с лица земли сотню-другую мясников. Но что бы это ни было, если поможет - Кадм был готов учиться! Учиться как никто другой! Чтобы отомстить! Страшно отомстить! Растереть их и обратить в пепел!

Спутник стоял несколько мгновений, кажется, не вздохнув. И вот внезапно он улыбнулся:

- Замечательно, всякому искусству требуется учиться с чистого листа, чтобы не переучиваться... Хорошо, - забубнил он себе под нос. - Пойдем. Может быть, там мы найдем, чем набить желудок.

Он уже было вновь отвернулся от Кадма, как парень возгласом его остановил и заставил вновь обратиться лицом к стоявшему на коленях пареньку:

- А я смогу отомстить? Смогу заплатить карателей за смерть моей семьи при помощи этой...тургии? - Видно было, что это слово дается ему с великим трудом: по лбу протянулась складка, глаза сузились, слова замедлили свой бег.

- Теургии. Сможешь, еще как сможешь, - уверенно кивнул спутник. - Вставай. Тебя ждет еще много препятствий на пути к мести. И лучше начинать этот путь на сытый желудок.

Он повернулся и зашагал ускоренным шагом вперед, к уже вполне различимой ограде Взгорья. Сложно было понять по выражению его лица, какие же мысли крутились в его голове. Одно следовало сказать: в глубине его глаз тот самый огонек горел вдвое ярче.

Кадм поднялся с колен и прибавил шаг. Он хотел поравняться с человеком, который обещал подарить ему месть. Месть за... К горлу вновь подступил комок, а глаза застила дымка. В ушах его зазвенели мечи, треснули бревна горящих домов, послышались крики...Мама...Папа... Сестра... Крики...Серо...Вокруг так серо...Темнеет... Порыв ветра ударил в плечо...

- Эй! Эй! - Кадма трясли за плечи. - Очнись! Очнись! Все хорошо! Все хорошо! Это было! Ты живой!

Тело не слушалось, будто бы после глубокого сна. Руки налились тяжестью, в ушах звенело. Хотелось спать, до чего же хотелось спать...

- Очнись! Мы уже почти пришли. Пусть твои погибшие родители зовут тебя, но еще рано, рано! - в голосе слышалось волнение. - Ты еще должен отомстить!

- Да...отомстить... - каких усилий стоили эти два слова!

Мир вновь обретал краски, но голова все так же кружилась.

- Вот и хорошо. Незачем так вслушиваться в призывы мертвых. Рано. Еще рано, - то ли для Кадма, то ли для себя произнес мастер теургии.

Весь оставшийся пути до Взгорья они проделали молча. Тропка расширялась, и теперь можно было идти плечом к плечу, при этом не ступая по высокой сорной траве, теснимой кое-где луговыми цветами. От них исходился потрясающий аромат, но тот не вызывал никакого интереса у Кадма. В голове он прокручивал образы гибнущих от его рук карателей, моливших о незаслуженной пощаде. И они гибли, гибли от его рук один за другим, один за другим...

- Ну, вот мы и пришли, - голос спутника вывел парня из таких сладких, но кровавых грез.

Здесь склон закончился, перейдя в нагорье. Действительно, вдалеке виднелся каменный кряж, окруженный со всех сторон льнувшими домами. Тропинка уперлась в деревянные ворота в высоком, в полтора человеческих роста, частоколе. Над ним вздымались дымки домашних очагов, наполнявшие воздух запахом еды. Кадм совершенно не был голоден, а вот в животе у его спутника заурчало с невероятной силой.

Однако зов желудка, видимо, не заставлял его кинуться очертя голову в поисках трактира. Он с любопытством разглядывал поселок с окрестностями, то и дело прищуриваясь, будто бы желая сохранить образ увиденного в памяти.

- Да, время-то идет... - пробубнил он едва слышно под нос и зашагал к воротам, увлекая Кадма за собой.

Ворота были распахнуты настежь. Люди спокойно ходили внутри частокола, занимаясь повседневными делами. Стайка воробьев промчалась над головой Кадма, устремляясь в деревню. У выезжавшей телеги треснуло колесо. Мешки упали наземь, и мешковина треснула. Возчик принялся сыпать проклятиями в адрес дорог, которых в этом мире отродясь не было, колес, которые никто не мог нормально сделать, бездельниках, потерявших последнюю совесть... Люди же, хотевшие было помочь, отпрянули в стороны. Кто будет помогать человеку, ругающему помощников? Это еще сильнее разозлило возчика: лицо его раскраснелось (то ли от натуги - он принялся подпирать повозку остатками колеса, то ли от гнева), а крики стали еще громче.

Между тем, возня притихла, стоило только Кадму и его товарищу приблизиться. Нет, нельзя было сказать, что посматривают на них с недоверием. Скорее, изучали путников, ожидая, что же те предпримут.

Гости наконец-то прошли в ворота. Их взору открылась небольшая площадь, точнее, обычный пустырь, окруженный домами. Крытые дранкой или соломой, сложенные из потемневших от времени бревен дома, - и единственное кирпичное здание в самом центре пустыря. По левую сторону от его порога стоял постамент с бюстом, изображавшим человека в шлеме с откинутым забралом. Даже на таком расстоянии чувствовалось холодное презрение, им источаемое. Каким же в жизни был его прообраз?.. В родном городе Кадма стоял точно такой же бюст. Тирант. Владыка всех окрестных земель. Человек, своим талантом создавший целое государство. Нелюдь, направившая карателей на родной город. Убийца его семьи. Кулаки сжались в единый миг. Чтобы не закричать от ненависти, Кадм прикусил губы, да с такой силой, что во рту появился привкус крови. Они их убили...Он их убил!..Горящий город...Статуя...

- Откуда путь держите?

Кадм пришел в себя. К гостям Взгорья обращался седовласый мужчина лет пятидесяти. На его плечах лежала накидка из белой овечьей шерсти, а на голове красовался черный берет с белым гусиным пером. Все знаки деревенского старосты.

- Мы... - хотел было ответить Кадм, но вдруг из-за спины старосты послышался возглас.

- А, так это ж мой старый знакомый! Соседи, из города!

Староста обернулся, что позволило парню рассмотреть обладателя звонкого голоса. Что-то в его облике ему показалось знакомым. Русые волосы, рыжеватая бородка клинышком, орлиный нос...Широкие плечи... И прожженный в сотне мест фартук кузнеца. Не может быть! Просто не может!..

- Я его папаше инструмент кую. За новым отправили? - ухмыльнулся кузнец, кивая на кадмова спутника. - С помощником? Большой заказ?

Парню от удивления ничего другого не оставалось, кроме кивка.

- Вечно, Гонт, ты со всякими странными людьми якшаешься...- пожал плечами староста.

Вокруг уже образовалась группа из пяти-шести зевак. Кто-то переводил взгляд со сломанной телеги на кузнеца с Кадмом и обратно, не желая пропустить целых два грандиозных события. Верно, самое интересное дело за прошедшую недель, ежели не считать...Да за целый месяц, точно, за весь месяц! Это ежели даже посчитать падающую звезду намедни.

- Добро пожаловать во Взгорье, значится, - староста даже и казаться добродушным не собирался, а потому в его словах чувствовалась кислинка. - Ежели буянить вздумаете, быстро покажу, по чем фунт лиха.

- Я и так знаю его цену, - с вызовом произнес Кадм, вскинув подбородок.

Староста ничего не ответил, только кивнул собственным мыслям. Простояв так несколько мгновение, он развернулся и направился к сломавшейся телеге. Непорядок следовало устранить!

Кадм провожал взглядом старосту, а потому не заметил, как его спутник расслабил плечи и разжал кулаки. На лице же его не дрогнул ни единый мускул: само его выражение источало холодное спокойствие, точь-в-точь как у каменного изваяния. А еще парень не мог видеть, что тот все это время смотрел на бюст Тиранта. И в глазах странника читалось... Верное, никто бы не смог разгадать, что же за чувства таились за темно-серой маской глаз...

Зеваки пошли по своим делам: интересное заканчивалось, надо было работать. Застучал молоток: хозяин дальнего дома принялся за ремонт двери. К самому бюсту, подошел гусь, принявшийся ходить кругами вокруг его подножия: видно, искал зернышки.

- Ну, расскажи, как там поживает отец? Прислал за новым заказом, верно? Он мне в тот раз говорил, что задумал нечто этакое... - не оборачиваясь, говорил кузнец.

Он повел гостей к дому. Парень озирался по сторонам, силясь рассмотреть местных жителей в проемах дверей или окнах. Нет, почти никого не было: видно, работали в поле или в лесу. Здешние жители всегда славились добрыми корзинами, сплетенными из лозы, которой поросли все окрестные холмы. Города за той стороной кряжа охотно брали товар, а потому местным было не до незваных гостей (не считая зевак - но куда от них деться в мире, населенном людьми?). Изредка Кадм чувствовал на своем затылке чужой взгляд, но едва поворачивался - ловил пустоту. Здесь, в не кричащем жизнью, но все-таки хранящем ее поселке, парню стало как-никогда одиноко.

Кузнец что-то говорили, рассказывал про отца, для него еще живого - но уже мертвого для всех семи небес...Вся семья погибла...Все они погибли... Никого не осталось...Никого...Только пепел и руины. Руины и пепел. Пепел и...

- А вот мы и пришли! Добро пожаловать в мое скромное жилище!

Собственно, то был не дом, а кузница. Она располагалась за частоколом, вдалеке от жилья. Вокруг даже деревья были выкорчеваны, чтобы - не дай Уснувший - огонь не распространился на деревню. То тут, то там виднелась опаленная трава. Верно, угольки выпрыгивали из кузницы и падали вокруг. А может, то были следы давнего пожара. Кузница не выглядела такой уж старой, во всяком случае, бревна, из которых она была сложена, еще не почернели от времени. Кто знает, может быть, кузница та была не первой на этом месте.

Но была еще одна причина такой удаленности от остальной деревни, - духи. Кузнецы, как это было всем известно, якшались с иным миром, призывая его обитателей в помощь в своем деле. Ни один уважающий себя мастер металла не принялся бы за работу, не призвав прежде на выручку демона-другого. Но, собственно, то же самое говорили и об отце. Но сколько Кадм себя помнил, папа никогда не взывал к кому-либо, кроме собственного таланта. А значит, точно так же могли врать и про кузнецов. Но почему парень так неуютно и волнительно чувствовал себя в этом месте? Вдруг не врали, и под наковальней спали духи, дожидаясь удара молота?.. Или может они плавали, до времени невидимые, в бочке с водой? Краешек ее больше походил на опаленные огнем дрова: десятки, сотни раз к нему прикасался нестерпимый жар. Но более всего демонам мог понравиться горн, обиталище огня и пламени, ждавших своего часа в черных как ночь угольках...

- Надеюсь, я смогу помочь тебе и...подмастерью твоего отца. Так ведь?

Кузнец широко улыбнулся Кадму и кивнул его спутнику. Тот, казалось, не имели ни малейшего интереса к хозяину кузнице - только к ней самой. Его глаза превратились в узкие щелочки, более похожие на прорезь в шлеме.

- Отец...

У парня перехватило дыхание. Самое сердце его похолодело, шею сковала судорога, в глазах потемнело. Он знал, что надо сказать правду, очень надо! Но - он не мог. Совершенно, нисколечко не мог этого сделать. Только вчера...Только вчера...Произошло...это. Только вчера..!

- Они убили его! Всех! Весь город! Отряд пришел и все уничтожил! Они убили их! - судорога превратилась в слова, разорвавшие реальность на до и после.

Кузнец сделал шаг назад, не в силах поверить. Глаза его расширились, руки потянулись к голове, чтобы закрыть ее от небесного гнева. Что происходит? Неужели? Нет! Не может быть!

- Как? Всех?.. Когда? За...что? Кто?.. - только и смог он проговорить.

Видно было, что этому человеку была дорога семья Кадма. А может, он был другом лучшего гравера окрестных земель...Парень не знал.

"А вдруг он испугался, что я принесу кровь и сюда? Что и за мной придут? Или просто - придут? И здесь...тоже...всех...и все" - пронеслось в голове у Кадма. В одночасье потерявший всех близких, он уже не мог верить до конца другим людям. Даже этому странному человеку, обещавшему помочь в борьбе - вместо доверия была только жажда мести, которую тот должен был направить, и все... Никому нельзя было доверять...Никому...А вдруг они вообще все заодно? Только сейчас Кадм понял, какую глупость мог совершить, - и ждал слов кузнеца.

Кузнец молчал. Лицо его обрело тот же цвет, что и угольки в потухшем навсегда костре. Взгляд блуждал средь семи небес. Верно, он сейчас звал на помощь Уснувшего. Но кому сейчас он может помочь, уставший от трудов в давние времена?..

- Расскажи, как это было, - наконец взял себя в руки хозяин кузницы. - И... я скорблю вместе с тобой.

Он сложил на груди руки крест-накрест, в знак траура и соболезнования. Древний символ, который, верно, еще до снов подарил людям Уснувший.

Кадм замкнулся. Пережитое...нет, еще не пережитое - проживаемое даже сейчас - было слишком тяжело. Какими словами описать гибель родителей? Уничтожение целого города?

Его спутник в это время, позабытый всеми, приблизился к кузнице, обойдя по длинной дуге ее хозяина. Владевший искусством теургии, он внимательно изучал инструменты, развешенные под двускатной крышей. Мастер вбил под самый потолок штыри, к которым тянулись тонкие цепочки с крючками. У каждого инструмента в ручке было колечко, крепившееся к такому крючку. Теург цокнул языком, оценив выдумку и сноровку кузнеца. Но едва взгляд кадмова спутника наткнулся на долото, как глаза вспыхнули торжествующим огнем, что был ярче звезды в безоблачную ночь. И с чего ему так был интересен этот инструмент?..

- Это случилось вечером...Я...гулял...Искал шутку, которую там потерял...в поле... Так и не нашел...А потом...Приближалась гроза...И вдруг...

Кадм спрятался в кустах. Он издалека заметил, как мечники в белых (ну, то есть как...белыми они были давным-давно, до перехода по пыльным дорогам западных земель) плащах сгоняли людей к центральной площади. Лишь немногие пытались кое-как сопротивляться, но большинство смиренно шло. Мечников было всего несколько десятков, может быть, под сотню! Против двух тысяч горожан, из которых уж две сотни мужчин набралось бы! Жалкая сотня! И почему люди им подчиняются?.. Белые мечники ведь не бессмертны! Но люди подчинялись! Ведь эти воины служили Тиранту, правителю всех окрестных земель, а значит, обладали "правом". Кадм ненавидел всей душой Тиранта. Пусть он лопнет от своей гордыни! Пусть ядом, который течет в его жилах вместо крови, собственным отравится! Что хорошего он принес городу и всем окрестным землям? Что хорошего он принес народу?..

А потом...

- А потом они зачитали обвинение в измене. Всему городу. И начали убивать. А потом принялись поджигать дома: ведь город - это не только люди, но и стены... А изменил весь город... Ненавижу их...

- А грозовые тучи закрыли от Взгорья дым пожарищ...- только и смог выговорить. - Иначе мы все увидели бы отсюда... Странно, что ветер не принес... Мда...

Кузнец принялся тереть руки друг о друга, словно бы пытаясь убрать с них грязь. Его душу терзали самые противоречивые чувства: не требовалось быть чтецом сердец, чтоб это понять. Но о чем он думал?..

А пока кузнец слушал и переживал, знавший искусство теургии взял в руки долото, словно бы нежную розу. Он примеривался к инструменту, испытывая его тяжесть, внимательно изучая.

- Вот так это и произошло...А потом он, - Кадм кивнул в сторону спутника, - привел меня сюда, пообещав помощь.

- Помощь? - переспросил кузнец.

Он недоверчиво поглядел на тщедушного человека, рассматривавшего инструменты.

- Да он же ничего тяжелее этого самого долота взять в руки не сможет! Не то что меч! - пожал плечами кузнец.

- Никакой необходимости в ином не будет, уж поверьте, - расплывшись в хитрой улыбке, произнес теург. - Кто предпочитает меч резцу мастера - тот навсегда останется простым исполнителем.

- Или станет трупом, - горько усмехнулся кузнец, и тут же спохватился.

Кадм смотрел отрешенно на происходящее. Ведь его отец тоже предпочитал резцы для гравюр клинкам. И ...его убили... А гравюры...Что гравюры?.. Кому они нужны?.. Зачем они нужны?.. В то мгновенье Кадм пообещал, что никогда не возьмут в руки резец или долото, а всегда будет держать только меч- и побольше - в своих руках!

- Я бы хотел помочь тебе, парень. Все-таки твой отец...В общем, он был добрым другом и хорошим мастером, - наконец выдавил из себя кузнец. Волнение не оставляло его.

Оставить комментарий © Copyright Андреев Николай Ю. (cvinlin@mail.ru) Размещен: 22/01/2015, изменен: 22/01/2015. 28k. Статистика. Глава: Фэнтези Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: В мире под семью небесами правит Тирант. Порой он любит забавляться, уничтожая дерзкие и непокорные города и деревни огнем и мечом, под самый корень, до единого человека. Но однажды что-то идет не так, и выживает один-единственный человек, готовый на все ради мести. В том числе - продать душу местному дьяволу ради победы.

Андреев Николай Ю.: другие произведения.

Седьмое небо