Костя происходил из нашей славной майкопской вокзальной братвы, я ходил за центровых, были еще кужорские, забельянцы и комсомольские, так делились тогда по районам.
Конечно же, в детстве мы с ним пересекались, но хорошо знакомы не были. Сталкивались иногда лоб в лоб в своих жестоких пацанских играх.
- Стоять! Ты чей? -
- Завокзальный! -
Понятно, это почти свой, у нас с вами договор, трогать нельзя. Отвечать всегда нужно было честно, чтобы не получить еще больше за вранье.
Познакомились мы, будучи уже взрослыми, на четвертом факультете военной академии, наши семьи год жили в соседних комнатах офицерского общежития. Найти своего земляка в армии, согласитесь, было большим делом, настроение поднималось. Тем более, что из нашего маленького славного спящего города на Белой реке, это было чрезвычайно серьезным событием.
Тушканов Константин Юрьевич имел устойчивые русские и татарские корни, крепкую и прямую мужскую натуру, волевые и выразительные черты лица, очень достойно носил капитанские погоны.
Был начальником разведки - начальником поста НВО зенитного ракетного дивизиона С-300.
После инженерной академии он командовал С-200, в простонародье двухсоткой, в зенитном ракетном полку под Воронежом.
Уволившись в веселые девяностые годы по сокращению из армии и став очень молодым сорокалетним военным пенсионером, Костя быстро поменял квартиру в Воронеже на Майкоп, вернувшись с семьей в родной город. Вернулся в город первым из нас, разыскал моих родителей, а через них и меня. Имея академическое образование, не стал пробиваться во власть, длительное время работал водителем на личной маршрутке. Поговорка, что не место красит человека, а человек место, целиком относилась к нему. Устойчивая положительная репутация, неконфликтное поведение, позволяли ему иметь большой круг хороших знакомых и друзей, вплоть до администрации президента Адыгеи.
Мои нечастые встречи с Константином и его семьей обрели доверительный характер, этому способствовало наше происхождение и общее военное прошлое.
Таким людям, как он, можно было доверять безоговорочно, настолько он был надежным человеком.
Потеряв своего младшего брата, в лице Константина я приобрел друга, он стал мне ближником.
Не давая пустых обещаний, свое слово держал очень твердо.
Когда умерла моя родная тетя, Николенко Валентина Яковлевна, и оставила в наследство маленькую хату на одной из центральных улиц города, я позвал Костю осмотреть доставшееся мне хозяйство. Мы неторопливо все посмотрели, оценили наличие газа и центральной канализации, глубокий сухой погреб. Тогда мною и было принято решение о строительстве большого дома. Ломать старую хату было нужно, но была боязнь. Сломать то сломаю, а вот хватит ли сил и средств построить на этом месте хороший дом? На самую ответственную операцию по сносу позвал только близкую родню, в том числе и Константина.
После постройки дома, Константин, осмотрел участок и сказал, угадав мои мысли, что нужно посадить виноград. Увидев мое согласие, он уже на следующий день привез взрослый куст из своего дома. Затем еще долго армяне - маршрутчики привозили черенки и лозы. Костю очень уважали и к его просьбам относились внимательно. Так и завелся около моего дома красивый виноград, с мощными лозами и хорошим урожаем каждый год.
За помощью обращался крайне редко, и только однажды с другом приехал к нам, в Москву, подобрать машину для работы на маршруте. Попросил подстраховать его при выборе и покупке. Три дня мотались по рынкам, чтобы взять машину получше с рук и уложиться в имеющуюся сумму. Это были счастливые и насыщенные дни, итоги дня подводили вечером на кухне. Спиртное Константин употреблял очень умеренно, умел говорить правильные тосты. Симпатизируя генералу Александру Лебедь и наблюдая за движениями в эшелонах власти, мы с ним пришли к неутешительному выводу о том, что тому подрежут крылья.
Костя часто применял крылатую фразу генерала:
- За державу обидно!
И слова Сергея Есенина:
- Язык сограждан стал мне как чужой, в своей стране я словно иностранец.
Его ранний уход из жизни застал нас врасплох.
Был ли Костя провидцем, точно не знаю.
Но в начале мая 2011 года он был на встрече выпускников Орджоникидзевского военного училища ПВО в Подмосковье.
Заехал после той встречи к нам домой.
Был на удивление совершенно трезвым, усталым, довольным и спокойным. Некоторые его слова звучали как завещание, и уже через месяц его не стало.
С его одноклассником Игорем Трепалиным поехали в военкомат, договариваться о воинских почестях старшему офицеру, все по закону.
Положено так.
Взвод в количестве шести человек есть, командир взвода есть, оружие есть, приказ о выделении на воинские похороны есть. Все почти хорошо.
Но нет холостых патронов, давно уже нет, засада, что делать.
Смотрю прямо в глаза крепкому сержанту, тот кивает головой и глазами показывает на стоящего рядом прапорщика.
Ну, конечно же, какие могут быть вопросы, по полтиннику за патрон, без вопросов.
Прапор быстро отсчитывает. Принимаю, привычная тяжесть.
- Так это же!-
- Какая разница! Поаккуратнее просто. -
Действительно, нам без разницы, просто у холостого патрона звук сухой, короткий, кастрированный.
Боевой же бьет резче и сочнее.
Провожали Константина боевыми, привычный шикарный и ласкающий звук. Достойно, ловлю себя на мысли, мне бы так тоже.
Теперь по приезду в город, обязательно стараюсь заглянуть к ближнику.
Закуриваю сигару, не спеша вдыхаю, смотрю в веселые глаза Константина на памятнике его могилы.
На обратной стороне памятника двухсотая ракета, поднятая для старта.
Это символ ПВОшников.
На граните налитая стопка, кусочек черного хлеба сверху. Все, как у нас принято.
Цветы в вазе.
Такие дела, брат. Прости за все, если посчитаешь нужным.
По ночам мне снится арка, ведь это идеальная форма портала в другой, иной мир.
Мир душ наших умерших предков, родителей и друзей.
Ни разу я еще не видел моего ближника Константина, но достоверно знаю, что он смотрит на нас из своего мира и хорошо видит нас.
Его душа нашла свой покой и ждет наши души.
Восемь лет, как его нет с нами, но мы по - прежнему внимательно смотрим на прохожих и ищем его взгляд.