Я отложил гаечный ключ в сторону и посмотрел на лампу. Она свисала с потолка почти у самого входа - стальной абажур и лампочка накаливания. По всей мастерской таких штук десять. Но горела только эта.
Свет дрожал, оживляя тени. И внезапно - потух. Сжался внутри вольфрамовой нити.
Запасных лампочек больше не было...
Я на ощупь пробрался к выходу, опрокинув по пути пару макетов будущих машин.
Все-таки, как быстро отвыкаешь от темноты. Я помнил времена, когда работал без ламп, свечей и лучин. В глубине пещеры одним камнем выбивал из другого снопы искр и видел каждую мелочь...
Я толкнул дверь. Петли заскрипели. Тьма ответила эхом, и тотчас замолчала, едва дверь распахнулась.
В коридоре было светло. Здесь стояли люминесцентные лампы - надежные и яркие. И у меня могли быть такие же, но, видно, люди не решились заменить в мастерской старую технику.
Кстати, а где люди?
Я шел по коридору и понимал, что только мои шаги тревожат тишину в подземном комплексе. Что за черт...
Куда они пропали? И когда?
Когда... Я вдруг вспомнил, что и раньше люди редко ко мне заглядывали. Обычно, чтобы забрать готовые макеты или принести новые материалы. Дольше задерживались только военные, но немногие решались посмотреть мне в глаза.
Год. Или два... Кажется, уже два года никто не заходил в мою мастерскую. Дело в том, что я почти никогда не выходил наружу - на рабочем месте и спал. Один-два часа отдыха, и каждый раз просыпался с новой идеей. Весь был в работе...
И никакой боевой техники. Все забрали на поверхность. Лишь в последнем цеху стояли три робота. Да и те - незавершенные. Не хватало части позитронных схем и модулей памяти.
Я пошел обратно в мастерскую. Надо было узнать в чем дело. А для этого - подняться на поверхность.
Дорогу назад я преодолел почти бегом. Закрывать дверь не стал, чтобы в мастерскую проникал свет. Оделся и взял с собой посох.
Путь предстоял неблизкий.
Посох мне пригодился уже за воротами.
Я стоял перед лестницей, и она дышала мне в лицо сыростью и смрадом. Но главное - от стены к стене протянулась паутина. Перейдя порог, я подождал, пока бронированная сталь ворот опустится к самому полу, и стал расчищать себе дорогу.
Паутины было не очень много. Но она липла к одежде, рукам и посоху, и на выходе с лестницы я еще пару минут освобождался от паучьих сетей.
Я поднял голову и огляделся.
Вокруг был страшный океан до самого горизонта. Моря ржавого металла. Проливы обглоданных костей. Заливы каменных обломков.
Волны несли гниющее человеческое мясо, что кишело червями. Целые шторма руин, разрухи и упадка обрушились на мое сознание. Я отказывался верить, но глаза то и дело натыкались на трупы. Трупы людей, машин и городов.
Я шагнул в сторону. Нагнулся и поднял обломок меча. Осмотрел. Эфес почернел, от клинка почти ничего не осталось. Я вдруг подумал, что противовес его когда-то украшал крупный рубин, а гарда имела слегка изогнутую форму. Я вспомнил, как ковал его из цельного слитка бронзы.
Каменный молот. Стальная алебарда. Медный нож. Я держал их в руках и вспоминал старые времена. Как стоял у домны и наковальни, работал, месяцами не опуская рук. И даже раньше - как вытачивал из кремневых валунов боевое оружие.
Это было очень давно...
Я накинул капюшон, взял покрепче посох и отправился в путь.
Куда бы я не приходил, меня поджидала все та же картина. Развалины, кости, ржа.
Я проходил через города - груды камней и дерева. На улицах застыли сгоревшие танки. Их сталь молчала, когда моя ладонь гладила обугленную поверхность.
Там, где раньше стояли деревни и поселки, теперь лежала зола.
Всюду я находил обломки самолетов, осколки авиабомб, искореженные автоматы.
Но ни единой души не встретил я на своем пути.
Все умерло. Ветра не было. Тучи застыли над головой. Солнце померкло.
Ворота ада захлопнулись. И на Земле остался только я. Но почему?..
Миля за милей, день за днем я брел, надеясь найти хоть что-нибудь живое.
И через десять лун пришел к океану.
Темные волны заходили на берег. Вдалеке я увидел верхушку линкора, торчащую из-под воды.
Мой путь был окончен. Но на последок я поднялся на высокий берег. И посмотрел вдаль.
А затем опустил взгляд на свое отражение. Замер, не решаясь даже вдохнуть мертвый воздух.
Из воды на меня смотрел некто в черном балахоне. Под капюшоном прятался голый череп с пустыми глазницами. А правая рука его сжимала косу.