Я вольготно лежал на сеновале и спустив штаны представлял себе, как раздевается передо мной Эльза, соседская девчонка из дома напротив. К сожалению, мои грёзы были не до конца сформированы, так как дальше грудей я не мог представить обнажённую девчонку. Груди женщин я видел, когда они кормили младенцев, а вот всё, что было у них ниже оставалось для меня загадкой.
В прочем это не мешало мне предаваться грёзам.
- Зигфрид! Зигфрид! - раздался крикливый голос бабки Сатары совсем рядом с сеновалом.
Я испуганно вскочил и всё моё томное состояние пропало. "Только бы не увидела, чем я тут занимаюсь", - испуганно подумал я, пряча своё хозяйство в штаны. Я никак не мог справиться со своим членом, в полностью вставшем состоянии он явственно выпирал из штанов и как бы я не натягивал свою домотканую рубаху вниз, мне не удавалось спрятать его.
"Старая карга, всё наслаждение мне испортила", - раздражённо думал я, прячась в угол сеновала, чтобы Сатара не нашла меня здесь. Тень от старухи на несколько секунд закрыла светящее в дверной проём солнце, но не увидев меня она пошла дальше выкрикивая моё имя.
"Отец наверно зовёт", - стал думать я, чтобы отвлечься от обнажённой Эльзы, которая не хотела выпускать меня из своих объятий, правда только в моей подростковой озабоченной голове. Минута за минутой, возбуждение проходило и когда член полностью успокоился, я вышел из сеновала и направился к дому.
Небольшой домик на самом краю нашей деревеньки - это и было моё жилище, в котором я прожил свои двенадцать лет. Жил я с отцом, бывшим единственным волхвом на всю округу, но зато таким, про которого говорили только шёпотом и оглядываясь по сторонам. Отец в свои шестьдесят был так крепок телом, что спокойно мог гнуть подковы, хотя по телосложению был куда суше многих удальцов из соседних домов.
Но его сила была не в этом, если у кого начинался падеж скота, или хворь, какая поселялась в дом, все шли к отцу и просили защиты. Он никогда не отказывал, а иногда и вовсе отказывался брать за свою работу вознаграждение.
Всегда его ворожба оказывалась действенной и людская молва, о сильном волхве растекалась далеко по округе. Я очень гордился отцом и хотел во всё походить на него, правда за все эти годы у меня не получалось ничего. Совсем.
Сколько отец не бился над моим обучением у него ничего не получалось, дело даже было не в том, что я был ленив или глуп, просто я с огромным трудом запоминал все травы, которыми пользовался отец, не говоря уже об отварах, которые из них варились. Сколько бы я не бился, но даже кидая травы и ингредиенты в нужных пропорциях, у меня никогда не получалось создать отвар такой же целебной силы, как получалось у отца. Он хоть ничего и не говорил мне, но сердце всегда сжималось у меня, когда он отворачивал свой взгляд и смотрел вдаль. В такие моменты мне было очень тяжело, ведь я так хотел, чтобы он мной гордился.
Оглядев себя и убедившись, что на мне нет следом моих занятий на сеновале, я вошёл в дом.
- Отец, - позвал я не громко, - отец ты искал меня?
- Да Зиг, иди сюда, - раздался хриплый голос отца из его комнаты.
Я тихо прошёл туда. Вот уже два месяца отец болел не известной болезнью, и даже сам не мог понять, что его сморило. Болезнь протекала вяло, чередуя сильные обострения болей во всём теле с тихими затишьями и полной расслабленностью организма.
- Да, папа, - едва слышно сказал я, подойдя к его кровати и поправив одеяло, край которого упал на пол.
Отец с улыбкой посмотрел за моими действиями, но сразу нахмурился.
- Зиг, опять ты забавлялся на сеновале? - мрачно произнёс он, оглядывая меня с ног до головы.
Я покраснел, как варёный рак. "Как он узнал?" - с дрожью подумал я.
- Ладно, - уже спокойней сказал отец, - позвал я тебя не за этим. Зиг мне нужна твоя помощь.
- Да, конечно отец, - радостно ответил я, наконец-то смогу хоть чем-то помочь отцу.
- Мне нужно чтобы ты принёс мне немного осоки, той, что растёт на севере Озера Девы. Помнишь, мы ходили собирать её два года назад?
- Да конечно, - я прекрасно помнил и само место и траву, которую мы тогда собирали, - тогда ещё у тёти Аглавы корова отелиться не могла, а ты выходил и корову и телёнка.
- Да, правильно, - улыбнулся мне отец, и пошевелился под укрывавшими его шкурами. Хоть на дворе было жаркое лето, но сейчас у него был период болезни, когда тело полностью замерзало. Только множество шкур, что натащили нам соседи, позволяли ему немного согреться.
- Сейчас приходила Сатара, и сказала, что её корова не может разродиться, и мне нужна осока, чтобы провести обряд.
"Вот зачем она меня искала", - понял я.
- Тогда я пойду пап? - спросил я, - путь не близкий, может быть к вечеру только вернусь.
- Возьми еды на день, - улыбнулся отец моему рвению, - мало ли что.
- Да хорошо пап, может воды тебе принести? - с беспокойством поинтересовался я.
- Нет Зиг, собирайся, путь действительно не близкий, - губ отца коснулась тень улыбки, - когда будешь срывать осоку, не подходи к деревьям, что стоят в воде. Ты помнишь, кто живёт рядом с озером с той стороны?
- Да папа, - заученно ответил я, - девы озера, они заманивают молодых парней и топят их в озере.
- Правильно Зиг, - голос отца стал строже. - Не отпустил бы тебя одного, но я не могу встать.
- Не беспокойся папа, всё будет нормально, - ободрил я его, - девы озера меня не поймают.
Тихо ступая, чтобы не потревожить болезнь отца, я зашёл в общую комнату, в которой теперь жил я и стал собрать еду в дорогу: головку сыра, краюху хлеба и кусок копченого мяса - всю еду нам приносили соседи. На время болезни волхва, вся деревня понемногу носила нам еды, я был удивлён сначала таким отношением людей ко мне и отцу и был им благодарен.
Выйдя из дома, я шагнул в бурьян за сеновалом, там была тоненькая тропинка, ведущая на озеро. На озере летом редко рисковал ходить из деревенских, поскольку девы озера и злые существа из деревни рядом с озером, не давали ловить рыбу. Но чаще всего девы, прельщали своими телами молодых парней, и больше их никто не видел, об этом знал каждый в нашей деревне.
Стараясь нигде не задерживаться, я шёл и шёл, не обращая внимания на гудящие ноги. Я даже решил не останавливаться на обед, чтобы сэкономить время для пути назад. Осоку я нашёл там же, где мы собирали её с отцом прошлый раз. Она росла в небольшой сырой глубинке недалеко от Хрустального озера. Кстати никто не знал, почему оно так называлось, но название знали все вокруг.
Собирая траву, и выкидывая не живые стебли, я аккуратно паковал её в не большие пучки, как учил делать меня отец и складывал в заплечную котомку. Когда почти вся она оказалась заполнена, я с трудом разогнул спину и вздохнул, посмотрев на собранное количество осоки. "Наверно хватит", - с удовольствием глядя на сделанную работу, подумал я.
"Отец будет доволен, нужно возвращаться назад", - посетила меня здравая мысль.
Выйдя из низинки, я решил срезать путь и пойти немного ближе к озеру, чем обычно ходил. "Ведь если не смотреть на озеро, то ничего не увижу", - заключил я. К сожалению это оказалось проще подумать, чем сделать. Идя по высокой траве, практически полностью забившей тропу, я нет-нет, да и косил глазом на озеро. Это меня и подвело.
Во время одного из таких поглядываний, я заметил, как рядом с берегом плещутся шесть молодых девушек. Рот у меня сразу стал сухой и я не смог сделать следующий шаг - все девушки были обнажены. Их крепкие тела с чуть подпрыгивающими грудями, когда они, играясь толкали друг друга в воду, притягивали мой взгляд, и я не мог оторваться от наблюдения за ними. Член в штанах стал подавать признаки жизни.
Внезапно девушки перестав толкаться, разбились на пары и стали целоваться, гладя друг друга по изгибам тел. Такого я не мог вытерпеть и положил правую руку на член, который начал вздрагивать и подпрыгивать. После того, как утром я не успел снять напряжение, он теперь был как каменный.
Так стоя на тропе и наблюдая за играми девушек, я быстрее и быстрее гладил член. Когда должна была наступить разрядка, я замер. Одна из девушек заметила меня и сообщила об этом остальным. Я густо покраснел и едва не побежал с испугу, но мои ноги приросли к месту, ведь глаза и член требовали смотреть ещё. Девушки услышав слова подруги повернулись ко мне и стали звать меня к себе, махая мне руками и крича, звонкими мелодичными голосами.
От страха, что они меня заметили за таким непотребным занятием, возбуждение стремительно понижалось и член стал опадать у меня в руке. "Если они расскажут обо мне, я пропал", - метались мысли у меня в голове.
Девушки тем временем стали принимать соблазнительные позы и посылать мне воздушные поцелуи, приглашая меня к себе. Я вздрогнул, они действительно звали меня присоединиться к ним.
"Что же делать? Пойти к ним? Они увидят меня с пятном на штанах, но ведь они видели, как я делаю ЭТО, - последняя мысль оказалась здравой, и я сделал шаг навстречу им". Видя, что я приближаюсь, девушки стали веселиться и водить хоровод. Я подошёл ближе и теперь не мог отвести от них взгляд, я смотрел только на низ их живота, наконец-то я смогу постигнуть тайну женского естества.
У всех девушек ниже живота была небольшая расщелина, из которой выглядывали иногда белые кусочки кожи, мне захотелось подойти и разглядеть все ближе. Ноги сами несли меня к ним и я теперь смотрел только туда, вниз, чтобы запомнить всё как можно подробнее.
- Какой милый малыш, - промурлыкала одна из девушек, приближаясь ко мне. Как только я наступил ногой на песок, ко мне бросились все девушки и стали прижиматься своими холодными и мокрыми телами.
Член сразу отреагировал на их прикосновения, и встал в полную силу.
- Ого, какой богатырь, - рассмеялись они, видя мою реакцию и стали освобождать меня от одежды.
- Я займусь им, - улыбнулась одна из них мне и опустилась на колени.
Когда она развязала завязки и штаны упали на землю, то я почувствовал, как член попал в прохладный капкан, опустив взгляд вниз, я с огромным удивлением увидел, как мой член полностью пропал во рту девушки. Девушка сделала два продольных движения ртом, и на меня накатила такая нега, что я не выдержав, застонал. О таком способе ласк, я даже не догадывался, во время своих мечтаний. Мой стон вызвал смех у остальных девушек, и они, укладывая меня на землю, гладили и ласкали меня всюду, рук у них было для меня одного более, чем достаточно.
Одна из них занялась моим правым соском и он сразу же отреагировал на её холодный поцелуй, и тут же вторая занялась левым. Я стал дрожать, член мой напрягся и я выплеснул всю накопившуюся во мне за день жидкость в рот той, что сейчас проглотила мой член. Сделав глотательные движения, она выпустила его из-за рта и сказала остальным.
- Сегодня нам повезло девочки, мальчик не порочен.
Услышав её слова, остальные застонали и увеличили свои усилия по ласке моего тела. Я не смог больше сдерживаться и стал слегка постанывать в ответ на их действия. Мои стоны похоже их распалили сильнее и то одна, то вторая стали притрагиваться своими ртами к моему члену, который уже стремительно набирал силу.
- Сегодня мы повеселимся, - хрипло сказала она из них. Остальные поддержали её весёлым смехом. Если бы моя голова не была отключена, я бы конечно вспомнил и слова отца, которые он сказал мне на прощанье и слова девушек навели бы меня на подозрения, но пока у меня стоял член, голова была полностью отключена.
- Я буду первая, - сказала одна из них, садясь на мои бёдра. Я почувствовал, как что-то влажное и очень горячее дотронулось до моего горячего органа. Я вздрогнул.
- Да Ядвига, будем по старшинству, - отозвались девушки, не прерывая ласк.
Девушка посмотрела на меня слегка мутным взором и спустилась чуть ниже, затем чуть приподнялась, и найдя прохладной ручкой мой член, приставила его куда-то себе между ног. Затем она сделала движение вниз и я ощутил, как мой пылающий орган попал в нечто обжигающе горячее, мягкое и очень влажное.
Девушка застонала и сделала движение вперёд, вверх, а потом опять вниз. Невероятное наслаждение нахлынуло на меня и я, чувствуя непонятно откуда рождающиеся во мне волны удовольствия, стал двигать бёдра навстречу ей.
Чувствуя, как двигается мой член в её теле, я закрыл глаза и очень скоро по моему животу стали пробегать мурашки, заставляя все мышцы сокращаться и посылать непонятный сигнал к органу. Во время одной из таких волн мой член напрягася и разряжаясь, стал дёргаться в теле девушки.
Она закричала. Я сначала испугался за неё, но увидев, как она кусает губы и закрыв глаза старается телом глубже сесть на меня понял, что она чувствует наверно тоже, что и я. Я снова закрыл глаза, мне было невероятно хорошо.
- Девочки, он просто нечто, - услышал я хрипловатый голос девушки и открыл глаза. Слегка изгибаясь телом, она гладила свои груди и учащённо дышала.
- Дай мне Ядвига, - умоляюще сказала следующая девушка.
- Сейчас, никак не могу отойти от его семени, - продолжала сидеть на мне девушка, - я первый раз ощущаю в себе настоящую кипящую лаву, а не семя мужчины.
- Ядвига, - простонала девушка, лаская себя между ног. Я присмотрелся к её расщелине.
- Хочешь посмотреть? - с улыбкой заметила мой взгляд другая.
Я покраснел и кивнул.
- Я в него влюбилась, - облизнулась одна из них, - жаль...
- Когда попробуешь его семя, ты тоже сойдёшь с ума, - ответил первая девушка слезая с меня и уступая место другой.
Та девушка, которая спросила меня, поднялась и встала надо мной. Я жадно вцепился взором в то, что было у неё между ног. Девушка не ограничилась просто показом, а присев, встала надо мной на четвереньки, приблизив свою попу ко мне. Я слегка побледнев, увидел перед своими глазами то, о чём мечтал всё это время.
От небольшого холмика внизу живота, шёл небольшой разрез, который когда девушка слегка опускала попу мне на лицо, раздвигался и я видел выглядывающие из него лепестки кожи. Бахрома на них была такая красивая, что я решил потрогать её. Освободив руку, я дотронулся сначала до разреза, а потом до бахромы. Мне на лицо с низа щелки капнула влага. Девушка под моими пальцами вздрогнула и простонала.
Все остальные внимательно за мной следили, улыбаясь и продолжая ласкать все уголки моего тела. Почувствовав себя храбрее, я пальцем стал вести по разрезу, раздвигая его вширь, пока мой палец не наткнулся на небольшое углубление.
"Вот сюда попал мой орган", - обрадовано подумал я, - "Интересно как он сюда поместился?"
Под моими пальцами девушка стала осторожно опускаться обнаруженной мною дырочкой на фалангу терзающего её пальца. Я почувствовал, как он погрузился в ту же влажную глубину, в которой побывал до этого член.
А он в это время, вздрогнул и опять стал подниматься. Тогда я стал глубже проникать пальцем в девушку и смотреть, как её похожая на тонкие губки кожица внутри расщелины сказывается и раскатывается под моим пальцем. Решив узнать, сколько поместиться в этой мягкой и влажной пещерке пальцев я осторожно засунул сначала второй, а затем и третий. Девушка стала громко стонать и быстрее опускаться на пальцы.
Я даже не заметил, как та девушка, которая умоляла Ядвигу уступить ей место, села на меня и теперь не только пальцы, но и член, были в плену девичьих щелок.
Первой с меня упала та, в которой я орудовал пальцами, громко закричав, она с силой опустилась на мои пальцы и несколько секунд не двигалась.
- Ямора, дай нам, - стонали другие девушки, которые теперь ласкали друг друга и тоже вводили в себя пальцы. От такого зрелища, я снова излился.
- Д-а-а, - закричала девушка, сидящая на мне, и замерла.
- Ядвига ты права, такого со мной ещё никогда не было, - блаженно зажмурилась она, когда её тело прекратило дрожать.
- Я сама не ожидала, - улыбнулась первая, отвлекаясь от другой девушки, которой она что-то делала языком между ног.
- Я следующая, - твёрдо сказала другая, подходя ко мне и ложась рядом.
Дальнейшее я воспринимал смутно, просто как череду накатывающихся на меня волн удовольствий.
Очнулся я от того, что очень хотелось в туалет. Открыв глаза, я посмотрел в небо, и вздрогнул - солнце практически скрылось за горизонтом.
Вскочив на ноги я посмотрел на лежащих рядом со мной девушек, все они в одинаковых позах, поджав ноги к груди, лежали рядом с закрытыми глазами и улыбались.
"Спят", - решил я и не став их тревожить стал одеваться, нужно было торопиться назад домой, ведь отец ждёт меня. Дотронувшись рукой во время одевания до своего красного органа я сморщился, от сегодняшних забав он побаливал и даже не делал намёков на шевеления. Справив нужду в кустах я потянулся, всё моё тело было в какой-то сладостной неге и приятно болело.
Быстро подхватив котомку с травой, я быстрым шагом направился в сторону дома. Мои мысли витали далеко и от дороги, и от этого мира и я улыбался.
Я не видел, что девушки по-прежнему без движения пролежали несколько часов, а потом вдруг стали дёргаться в конвульсиях. А спустя десять минут кожа на их животах с той же очерёдностью, что я их удовлетворял, стала трескаться, и внезапно с хлопающим звуком порвалась, образовав зияющую рану. Через секунду из рваных ран выглянули три смыкающиеся треугольные челюсти полные острых, как бритва зубов. Показавшись наружи, странные существа как-будто глотнули воздуха, затем тихо пискнув, снова нырнули в тела девушек, на губах которых застыла улыбка.
Глава 1 Смерть отца
Луна хорошо освещала мой путь, но всё равно было немного не по себе - ходить одному по лесу в такое время, мне ещё не доводилось - каждый шорох и каждый треск деревьев заставляли меня вздрагивать и оглядываться. Ускорить шаги у меня не получилось, как только я пытался перейти на бег, как сразу под ноги лезли коряги и путаные стебли трав. Когда мне начали мерещиться призраки под каждым камнем и за каждым кустом, а сердце было готово выскочить из груди - я наконец заметил дымки и огни деревни. Не сдерживая больше себя, я со всех ног бросился туда, откуда слышался глухой собачий лай - собаки почувствовали моё приближение.
Пробегая мимо соседских домов, я бежал к стоящему на другом конце деревни родному дому и особенно не удивился, увидев в нём тусклый свет лучины. "Наверняка отец волнуется, - подумал я, подбегаю к никогда не закрывающейся двери своего дома".
- Зигфрид! - раздался властный голос отца, когда я на цыпочках попытался прокрасться мимо его постели, от неожиданности я вздрогнул.
"Вот и выволочка, за мои приключения, - вздохнул я и пошёл к отцу".
- Да пап? - спросил я, подходя ближе.
- Что так поздно? - раздался уже тише его голос, по его тону я понял, что отцу тяжело говорить.
- Нужная осока оказалась дальше, чем ты говорил, - быстро соврал я, радуясь, что в темноте горницы отец не видит моего лица.
- Ты врёшь, - заключил он, не смотря на это, - но хуже этого то, что собранная тобой осока теперь не нужна, и корова и телёнок умерли.
Мне стало по-настоящему страшно, если за враньё отец мог максимум, это выпороть меня, то за погибших теперь уже по моей вине животных я мог неделю провести на воде и хлебе в подполье.
- Неделя на воде и хлебе в подполье, - отец словно прочитал мои мысли и вынес страшный приговор. Я всего два раза за свои проступки и лень был наказан подобным образом, и мало мне не показалось, наказание были слишком суровым. Сидеть в сыром, маленьком пространстве, имея на целый день только краюху хлеба и горшок воды, и видеть в маленькое оконце, как играют дети, а девушки заигрывают с парнями, было выше моих сил. Отец знал об этом, и одно его упоминание о подполье, могло меня сильно взбодрить, выполняя его поручения.
- Но пап, может завтра? - попытался я хотя бы отстрочить наказание.
- Сейчас, - отрезал он, - не заставляй меня вставать с кровати.
- Да, конечно, - понурился я, и бросив свою сумку рядом со своей кроватью, пошёл в чулан взять еды на завтрашний день. Взяв хлеба и налив воды, я воровато оглянулся и засунул себе за пазуху два больших окорока, если отец не встанет с кровати он и не заметит пропажи.
Отодвинув стол, я открыл тяжёлую крышку подполья и поёжился, оттуда потянуло сыростью и прохладой. "Пока отец не видит, нужно взять что-нибудь тёплое вниз, - решил я, и оглянувшись на его кровать, стащил со своей кровати пару волчих шкур".
Вниз вела лестница, поэтому аккуратно пятясь я на плечах удерживал тяжёлую крышку, до тех пор, пока она тихо не встала на место, а я переступив ещё несколько ступенек, не ступил на пол подполья. Царила полная темнота, поэтому ударяясь о выступы полок, я стал на ощупь пробираться к месту, на котором я сделал небольшие нары после последнего наказания. Посчитав, что могу попасть сюда ещё раз, я максимально благоустроил место своего наказания, причём сделав это так, чтобы я отец не мог его обнаружить беглым взглядом, а я мог быстро его развернуть, попав сюда.
Похвалив себя за предусмотрительность, я быстро положил неровные доски на нужные места и постелив шкуру получил хоть и узкую, но постель. Выложив краденое мясо в специальный тайник, я накрылся второй шкурой и уснул.
Проснулся я от громких криков и тяжелому топоту наверху. Подняв тяжёлую ото сна голову, я прислушался, в моём убежище явственно слышались крики с улицы, долетавшие из маленького воздушного отверстия, а также буханье тяжёлых шагов по полу нашего дома.
Я осторожно поднялся со своих нар, и встав одной ногой на полку, где хранились овощи, которое мы запасали с отцом на зиму, подтянулся, чтобы посмотреть к воздушное окошко. Едва я приблизил глаза, чтобы посмотреть на то, что твориться на улице, как на перед окошком сначала мелькнула тень, затем раздался удар и лицо мне обдало чем-то тёплым. Холодея, я с ужасом увидел, что на меня смотрит неподвижное лицо отца Элизы, забрызганное чем-то красным. Издав булькающих звук, мои руки разжались и я полетел вниз, ударившись головой о нижнюю полку, в голове вспыхнуло сияние и я погрузился во тьму.
Чувствуя, что полностью онемела спина, я попробовал пошевелиться и сразу же с тихим воем прижал руку к голове, она не ужасно болела, а пальцы нащупали огромную шишку. Сев на земляном полу, я сначала недоумённо оглянулся, не понимая, что я делаю в этом полумраке, но боль от шишки на голове прояснила ситуацию, возвращая мне знания и о моём вчерашнем приключении на озере, и последующем наказании отца. Вспомнив из-за чего я упал, я быстро поднялся, и едва не свалился обратно на пол, чуть выше верхних полок всё было задымлено и запах гари был невыносим. Несколько раз попробовав подняться, я был вынужден снова вернуть на пол и ждать.
"Не знаю, что там произошло, но отец знает, что я здесь и вытащит меня наружу, - пришла мне спасительная мысль, когда я стал доставать еду из своих запасников и устраивать новое ложе на полу".
Дым и запах выветрились только через несколько часов, и то только потому, что я услышал, как пошёл дождь. Сделав очередную попытку выглянуть в воздушное окошко, я удобнее ухватился за полки, чтобы в этот раз не навернуться с них.
Я с облегчением увидел, что напугавшего меня лица отца Элизы больше нет, поэтому я пригляделся дальше и едва не разжал руки, моей деревни больше не было. Не верящим взором я смотрел, насколько мне позволяло маленькое отверстие, но там, где раньше стояли дома, были только дымящиеся останки. Все дома, которые я видел, сгорели и только дождь забил огонь. Посмотрев, я не увидел на улицах никого, совсем никого, не было ни вездесущей детворы, ни стариков, ни взрослых.
Я понял, что нужно срочно выбираться отсюда. Быстро взлетев по лестнице, я попытался поднять крышку, она не сдвинулась с места, предательский холодок страха скользнул тонкой струйкой пота по моей спине. "А что если и наш дом сгорел, а я теперь погребён под его остатками? - запаниковал я, стукая спиной по крышке, которая даже не шевелилась от моих усилий".
Паника продлилась не долго, через несколько минут, поняв, что просто сдвинуть крышку не в моих силах, я стал думать, как ещё можно её расшевелить, на глаза мне попались доски полок.
"Можно попытаться сделать из них рычаг, - мелькнула мысль, - дядька Астар легко переворачивал неподъёмные камни подобным образом". Сказано - сделано. Уже через двадцать минут, крышка стала подниматься, а я, получив глоток близкой свободы удвоил свои усилия. Неожиданно для меня крышка не подалась вверх, а просто перевернулась вбок, выскользнувшие из рук доски, больно ударили меня по пальцам. Тихо сопя от боли, я засунул их в рот и стал осторожно подниматься по лестнице, наваливаясь плечом на перевёрнутую крышку, которую в этот раз легко сдвинул в сторону. Я вылез из подполья и замер, нашего дома больше не было, я стоял посередине дымящихся развалин, в абсолютной тишине.
Остекленевшим взором я обводил то, что ещё вчера было таким родным и надёжным, я вздрогнул, когда рядом со мной громко каркнул приземлившийся ворон. Я посмотрел в его сторону и упал на колени, взвыв с такой силой, что ворон, начавший терзать непонятный тёмный объект, возмущённо каркнул и отлетел от меня подальше.
За секунду до того, как ворон стал терзать клевать, я заметил, как тускло блеснул медальон отца, среди того, где сидел ворон. Завывая и не в силах подняться на ноги, я на четвереньках подпол к телу и прижал его к себе. Это и правду было то, что осталось от моего отца, тело сильно обгорело и только я мог опознать в этом комке облезшего и воняющего мяса, ещё вчера крепкое и любимое тело отца.
Я не помнил сколько времени провёл баюкая и воя на его телом, но когда в голове стало туманить я снова услышал возмущённое карканье, доносившееся откуда-то сбоку. Осторожно положив тело отца, я встал и побрёл в сторону звуков. Наш дом хоть и стоял на самой окраине, но отсюда прекрасно была видна вся деревня, точнее то, что от неё осталось.