|
|
||
Собрание сочинений
том 1
АМБЕР МОККА-ПРЕСС 1999
Џ К.Н. Ни Луг, 1999
автор благодарит
1. Макса - за сотрудничество
2. Родителей - за обеспечение материально-технической базы
3. Пиратов - за софт
4. *** - за провоцирование на самые безумные проекты
5. Луга Искусного Во Многих Ремеслах - по определению
6. Всех, кто прямым или косвенным образом вдохновил меня на сочинение этой лирики - надеюсь, о них не будут судить по тексту сборника...
7. Ларису Винарову - за то, что есть кому подарить экземпляр, ну и за то, что есть еще в мире красивые люди...
8. Дастина - за эффект отсутствия
Роковая звезда
(Исполняется под почти-блюзовую испанскую электрогитару)
Я не знаю, с каким тебя богом сравнить...
Из песни
Корабль мой, и парус, и время, которое замерло в круге
Границы воды и небес. Наблюдая симметрию звёзд
Вверху и внизу, пролагаю наш путь вперекрёст
Движению волн, убегающих медленно к югу;
Семь звёзд надо мной, по которым сверяю движенье,
Семь звёзд подо мной в глубине. Их присутствие - явь.
И век для того, чтоб добраться до берега вплавь.
Паренье в эфире на лезвии света и тени.
Я обращаюсь к звезде, восходящей на небо,
Блеском кинжала разрезавшей сердце моё.
Слева и сзади, и спереди воет и реет голодная нежить.
Вены ветрам отворю, чтоб поведать своё не житьё.
Но поднимает с колен меня свет, издалёка дошедший,
И позвоночник разбитый заменяет на гибкий булат,
На битву ведёт. Вокруг, бестелесны, кружат
Сомнения, мороки, страхи; и брызгают ядом, и шепчут,
Я вижу их. Призрачный меч поднимаю на битву - во славу -
Воистину. Полчища их будут мною разбиты, и вслед
Бегущим отправятся копья. Они беспощадны: они - звёздный cвет.
Я встану с земли, опершись на копьё. Обрету своё право.
В мёртвом пространстве, пронизанном всеми ветрами, -
Древняя трасса взыскующих
пламени звёзд.
Бледная нежити кровь окропила суровые камни.
Слышишь, звезда? Я дорогой твоей продвигаюсь вперёд.
...Имя твоё не слетит с моих уст, будто пламя,
Ибо скверна то, что уста покидает. Amen!
Южный Крест
Ты - Южный Крест несозерцаемый,
далёкий и неприближаемый;
твоё гнетущее молчание
светло, прозрачно и безжалостно.
Ты - Южный Крест полумистический,
за гранью зренья расположенный,
влекущий тягой магнетической,
предсмертной тягой к невозможному.
Скользя, как плиты литосферные,
друг с другом в близости наигранной,
мы были счастливы, наверное.
Об этом рассказали книги нам.
Я провожаю улетающих
вечерним рейсом на Австралию,
себе отчаянно внушающих
виденье мира неастрального,
Австралии легковнушаемых,
страны без места и без имени.
Проложены авиалинии,
но нет другого полушария.
Ты - Южный крест. Холодный, призрачный,
необратимый и циклический.
И называемое личностью
опровергается; не признано.
Я узнаю пороки светоча,
перемещённого во времени,
но не узнает повторения
твоё перемещенье в вечности.
Белорусский вокзал - II
Уходят рельсы в обе стороны.
Вокзал лежит, как чудище морское.
Твоим билетом мы разлучены -
Моим Кольцом подорваны устои.
Тоскливы крики резвых поездов.
Так плачут чайки - наглые созданья.
Сошлись пути по милости веков,
Но прихотливы тропы мирозданья.
Приносит ветер запахи степей,
Дрожит луна и плавает в вагоне.
Навстречу рой блуждающих огней
Летит из тьмы на каждом перегоне.
Туннельный путь, но радиус не прям.
Он искривлён в пространстве буквой "каппа".
Вот переход - смотри по сторонам!
По Кольцевой, и далее - на запад.
Вернётся эхом звук моих шагов.
Вещают путь вокзальные куранты.
И этот узел множества миров
Я полюблю печалью арестанта.
Там, за Кольцом, - другие небеса,
Трава под снегом, воды и дороги.
Там времени отсчёт другим часам
Доверен со времён Творенья - Богом.
Разорван контур ветками путей:
Платформа - часть другого измеренья,
Где существуют бриз и суховей,
И в небесах планетное движенье.
В себе самом негаданно свершись,
Взойдя на грань меж Тамасом и Шакти.
Колёса, мысли, сердце и часы
Дают синкопу в каждом третьем такте.
Letter
Я не знаю, дойдёт ли это письмо
До тебя. Но однако, я подбираю слова
Один к одному, написание их вспоминая.
Я ещё молода, хоть и старше тебя
На пять лет... - Я хожу по лугам
Вместе с Анной. (Спасибо, что ты разрешил
Ей остаться у нас!) Я хожу по лугам,
Вдоль реки - там так солнечно летом -
Что ещё остаётся? - Стены давят меня,
Хоть и лучше бы мне оставаться под их
Надёжной защитой. Лгут, что время любви - весна,
Для неё - все четыре времени года;
И чем дальше, тем более невыносимо
Ночью. Иногда я готова упасть
В руки первому встречному - так падает с древа
Не снятый вовремя плод. Но я отвергаю
Искушения. Не оставляю чтения книг
(Благодарна отцу, что он меня надоумил
Обучаться грамоте, прочим наукам,
Ведь без этого можно б сойти с ума
От безделья), играю на арфе
И добилась успехов, мне кажется - ведь кроме книг
И прогулок, и арфы здесь нечего делать.
Я немного завидую вам, мужчинам - вы можете
Путешествовать, войны вести, друзей обретать.
Я завидую даже простолюдинам,
Как это ни странно - они так весело пляшут
В праздники, так веселятся на ярмарках -
Все: и женщины тоже, и дети, и старики.
Церковь нас учит смирению и призывает
Именем Бога. Смирение - добродетель,
Иначе - долг. Я пишу эти строки, слова,
Но не знаю - дойдут ли они до тебя,
А если всё же дойдут - получу ли ответ;
Догорает свеча, которую я поднесла
Близко к листу, чтоб при свете её
Составить вот это письмо. Подпись не ставлю -
Ты узнаешь и так, по словам, начертанию букв,
По тому, что никто не напишет тебе так же, как я.
От автора (P.S.)
Отвратней, чем сессия, времени нет,
Сидишь и страдаешь фигнёй.
Нет чтобы работать - зубришь этот бред,
Висит и висит над душой.
На пару лет позже.
А всё-таки польза от сессии есть:
Хотя и зубришь всякий бред -
Стиши начинают усиленно лезть.
А так - вдохновения нет.
***
(A letter - письмо, буква (англ.) Здесь - в значении письмо.)
***
Я влюбился в жизнь, как в свою жену.
По-весеннему: неизбежно.
Все обиды я от неё приму,
Будто ласку её и нежность.
В лужах - бликов пляс, оголтелый пляс,
Мешанина камней и солнца.
Остаётся час, растянулся час -
Ну попробуй, весной не тронься!
Выше крыш - небес голубой экран.
Он не выцвел ещё от жара.
Разлегшись в пыли, грезит Тёплый Стан,
Греет бок, как большой котяра.
Всё зимою - чушь, и зима вся - чушь,
Говорю о том при народе.
Я иду плясать меж глубоких луж
С ветерком в одном хороводе.
Яркоцветье книг залило лоток,
Знать, пора грусть-тоску на полку.
А автобус снова, подлец, утёк -
По-предательски: втихомолку.
Солнцестояние
Прекрасной Даме
Природа задержит дыханье,
Когда, самовластен и шал,
Идёт из ночного изгнанья
Великий пылающий шар.
Предчувствие утренней вспышки -
В деревьях, рождённых молчать,
В кустарнике, сложенном книжкой,
В твоих чуть покатых плечах.
О, небо на склоне восточном
Сгорит за какой-нибудь час.
Июньская ночь не короче
Её отражения в нас.
Молочный и цветом, и вкусом,
На городе воздух лежит,
Где стены украшены рустом
Теней и весенних обид.
И всё, что пьянило и пело,
Пленяло, являлось в мечтах,
Июньское жаркое тело,
Прохлада ночей на устах.
И будет грядущее длиться
Веками, рождёнными вновь.
С ветвей поднимаются птицы.
Я знаю: ты белая ночь.
Янтарный король
- Я уверен, юная леди знает... (...) знает,
что королева Елизавета устраивала смотрины,
а они все думали, что она мертва... Королева
пила здесь из источника жизни! Я жду ее уже...
мне велели... Я видел, как она проезжала верхом
со стороны заката, там, где зеленые воды,
чтобы встретить жениха. В один прекрасный день,
когда забьют фонтаны, она явится из-под земли...
Г.Майринк, Ангел Западного окна
Послушай: она тебя ждет,
за дверью, за небом, за мерой.
Смахни этот тонкий налет
того, во что незачем верить.
твоя тяжела оболочка,
ее унести невозможно,
но ты же свободный художник,
твой взор о сердца был отточен
Твой путь тебя вывел в тупик,
а сзади обрушилась стенка,
теперь только вверх, напрямик, -
сквозь облачность цвета маренго.
ни дня без беды не проходит,
сгорающий заживо в пекле,
пик боли - мгновение? век ли?
и так впереди год за годом -
О, может, я косный кристалл;
но в жилах летучее пламя,
поэтому жизни алкал
и связи земли с небесами.
Смыкает эпохи стрела;
пространства, весомее глины; -
сливаются только тела,
а души и так андрогинны.
Тропик Рака
Эта небольшая книжечка - не сборник стихов начинающего поэта или Поэта с большой буквы, или какого бы то ни было поэта. Это одно из проявлений символического мышления человека, любимым чтением которого был и остается Мифологический словарь; человека, бредящего созвездием Южного Креста и воспринимающего зодиакальные знаки буквально, как сообщество животных; мерящего все вещи и сущности законами эстетики. Созданный Кэлин образ Поэта (достойный Альфреда де Виньи!) - всего лишь одна из масок, в нее верят, даже наблюдая, как она плавится и стекает на землю, обнажая истинную суть, ибо такова магическая притягательность всякой маски.
Остается только один вопрос: какого хрена автору взбрело в голову выпускать первый сборник в том возрасте, когда нормальным людям уже помирать пора? Разве что речь идет действительно о собрании сочинений, которым автор подводит итог своей творческой деятельности. Но, скорее всего, мы видим перед собой очередной безумный проект, от коих в последние полгода успели натерпеться буквально все знакомые Кэлин, в том числе новые.
В частной беседе автор признался мне, что главной целью было поэкспериментировать с оформлением -сделать что-нибудь эстетичное, не затрачивая много времени. На мой взгляд, попытка Кэлин не затратить реального времени на этот сборник действительно удалась.
Следует предостеречь читателя от одной ошибки: не стоит тратить силы на угадывание того, кто вдохновил Кэлин на создание того или иного произведения: истинного алхимика вдохновляет только его собственная анима или анимус. Более реально догадаться, кто спровоцировал Кэлин издать сборник, и, мало того, продемонстрировать его общественности - но это и так все знают, не будем повторяться. Так пожелаем же Кэлин Натали Ни Луг, чтобы ее Великое Делание удалось и она слилась в мистическом браке с Искусством, а уж кто кого вберет в себя - покажет будущее.
К.Л.
|