Аннотация: Первая повесть из сборника моего друга Васи. Название сборника странное "24.41", но так ему хочется. Это про мир, если что. Без корректуры.
От ледяного ветра слезились глаза. Квач поморгал и снова принялся вглядываться в Степь. Там кто-то двигался. Скорее всего Искатель возвращается. Ключа, видать, уже где-то использовал и возвращается. Но может и Охотник. Они, правда, всегда парами ходят. Разве с с напарником что случилось... И тогда тоже возвращается. С добычей.
- Это кто? - шепотом спросил Малой.
Вместо ответа Квач двинул парня локтем по ребрам. Тот скорчился, но не проронил ни звука. Это хорошо, ибо Великая Степь все слышит. Тут необходимо уметь молчать, чтобы не увидеть Солнце раньше времени. Тем более, что у Искателя таких возможностей и так не счесть. В противном случае и Ключа с собой бы не таскали. А Ключу уж тем более молчать положено, пусть даже он свое дело сделал. Квач подумал, что Малой вполне тянет на Искателя. Если еще пару походов одолеет, то в третий уже сам себе Ключа подберет. Наверняка одолеет: Степь к нему милостива. Ведь даже у черепахи лезвие оказалось сломанным, Малой только синяком на животе отделался, а ведь двух предыдущих Ключей именно черепахи резали. И не увидишь ее, пока не нападет, вот в чем проблема.
Квач огляделся, на миг прислушался, затем достал одну из заготовленных впрок самокруток и закурил в ладонь. Понятно, что огонька не рассмотреть с такого расстояния, да и светло, но тут дело привычки.
Ветер донес жалобный скрип. Это ржавый остов какой-то древней штуковины жаловался на свою судьбу. Квач помнил эту железяку, они проходили мимо нее. Удивительно, что там вообще что-то скрипит: от конструкции не осталось почти ничего.
Человек приближался. Он шел беспечно и быстро, словно не по Великой и путешествовал. Так ни Искатели, ни Охотники, ни, тем более, Бродяги себе не позволяют...гулять. Разве что житель какой-нибудь из общин, но что ему тут делать? Никто из тех, кто достаточно прожил, чтобы научиться бояться всего и вся далеко от поселения не уйдет.
Некстати зачесалась нога. Квач осторожно,не делая резких движений, изогнулся и принялся с упоением скрести ее через штанину, не отрывая взгляда от приближающейся фигуры. Эта вечная чесотка добивала. Стоит потом остановится и помазать место самогоном. Наверняка какая-то из разновидностей блох обосновалась на ноге.
Рядом послышался хлопок. Квач перестал чесаться и скосил глаза на Малого. Тот поднял свою смешную треуголку. Под ней лежал расколотый шарик кузнечика, земля под ним была влажной. Это хорошо, что парень раздавил насекомое. Кузнечики, которые без жидкости, хоть и больно жалятся, но безопасные. А этот бы тяпнул - неделю с распухшими руками-ногами проходишь.
Малой осторожно отряхнул шляпу и напялил ее на голову. Квач показал ему большой палец и продолжил наблюдение за шагающим человеком. Правда теперь, когда фигура приблизилась, стало ясно, что к людям идущего причислять не стоит. Это шел Истукан. Такие и впрямь похожи на людей, но не являются даже оборотнями. Механизмы какие-то. Да еще вообще ни на что не годятся. Откуда они идут и куда - неведомо. Да и черт с ними. Для искателя главное, что они безопасны.
- Вставай, Малой. Это Истукан к нам пожаловал.
Парень молча повиновался. Он отряхивал свою хламиду, не сводя глаз с приближающейся фигуры. Когда механизм поравнялся с людьми, Квач увидел торчащие из дыр в корпусе пучки травы. Судя по чешуйкам пластика вокруг отверстий, этот Истукан бродил по и очень давно. Скорее всего отправился в путь задолго до его, Квача, рождения.
- Кто он такой? - тихо спросил Малой.
- Истукан. - пожав плечами ответил Квач. - Механизм. Что-то вроде старинных часов, только ходящее.
- А кем он был раньше?
- Никем. Они не оборотни, если ты это имеешь ввиду, спрашивая про раньше. - Квач перебросил рюкак за плечи, повесил на грудь дробовик и скомандовал. - Пошли.
Они шли быстрее чем обычно. Требовалось наверстать время, потраченное на слежку за Истуканом, чтобы засветло добраться до Территории. И хотя почти за месяц скитаний Малой и Квач порядком устали, близость дома окрыляла. Да и не только она: возвращались-то не с пустыми руками. На карте, что лежала в рюкзаке Квача, был нарисован безопасный путь к нетронутому контейнеру. Пользуясь ею, Моряки смогут забрать там немало полезных для Территории вещей. Двух ходок лодки вполне хватит, если грузить под завязку. Но только следует поторопиться, чтобы на контейнер не вышел кто-то еще.
К вечеру посыпала ледяная крупа, ветер стал встречным и налетал порывами. От этого казался холодней, чем обычно бывает летом. Быстро темнело. По прикидкам Квача они уже находились где-то рядом с Территорией, но огней видно не было. Стало тревожно на душе. Правда, была еще надежда, что они сбились с пути, но слабая. Окрестности Территории Квач знал прекрасно. Каждый холмик, каждую впадинку мог указать хоть в кромешной тьме, хоть под метровым слоем снега. По всему выходило, что произошло нечто нехорошее. Если что-то приключилось с генератором, люди бы уже зажгли в канаве масло. Выходит, что нынешней ночью Территория останется без защиты. Или так происходит уже давно?
Проволока, протянутая по периметру, была целой, но ветер уже натащил разный мусор и нижней нити заграждения было уже не видно. Значит, ток с генератора на ограду не поступал уже больше недели. Даже, наверное, больше двух. Канаву для масла засыпал легкий снежок, но земля под ним оставалась сухой. Получается, что люди уже давно перестали защищать свой дом.
- Что случилось, Квач? - тихо спросил Малой и в голосе его звучала тревога.
- Пока и сам не знаю, малыш. - почти не соврал Квач. - В любом случае припозднились мы. Лучше заночевать по эту сторону ограды, а то неровен час ток пустят и поджарят нас.
- Может пойти к воротам? - спросил парень.
- Видишь, там нет света. - Квач указал рукой на скрытую во мраке Территорию. - Наверняка зверье наверняка всюду околачивается, ищет чем поживиться. Отстреливаться в темноте невозможно, поэтому сейчас мы легко станем добычей даже небольшого хищника. Идем лучше в парник, там есть сторожка.
Идти было не так уж и далеко, но дорога отняла немало времени. Люди шли, держа оружие наготове, а едва возникал посторонний звук - останавливались и прислушивались, . Когда они пришли на место, то оказалось, что дверь старого ангара разбита вдребезги, а люк сторожки распахнут. Квач достал флягу, пару обрывков просоленной тряпки и щедро смочив их самогоном,один кусок поджог и швырнул вниз. В желтых всполохах удалось разглядеть царящий в сторожке бедлам. Скудная мебель переломана, кирпичи пола выворочены, доски на стенах местами оторваны... Жуткое зрелище, но Квача сейчас больше интересовало зверье. Точнее, его отсутствие.
- Вроде бы пусто, малыш. - сообщил Квач после осмотра.
Малой сунулся было к лестнице, но Квач его отодвинул в сторону.
- Давай-ка сперва я пойду. Мало ли что там окажется...
Это в рейде Искатель Ключа впереди себя пускает: смерть одного может спасти жизнь многих. Нынче же Территории уже не нужна добыча Искателя, поэтому рисковать напарником, да еще столь везучим, было по меньшей мере неразумно. Вполне вероятно, что им предстоит долгий путь в неизвестность.
Спустившись почти до самого низа, Квач приготовил дробовик. Затем достал из кармана еще один обрывок тряпки, поджог и швырнул в центр помещения. С потолка ударила молния. Квач не целясь выстрелил. Паук, то ли сбитый пулей, то ли рванувшийся за добычей, упал прямо на горящую тряпку. Длинные волоски на веретенообразном теле искрили: тварь собирала энергию для новой молнии. Квач выстрелил еще раз, на этот раз прицелившись в хелицеры. Пуля раздробила разрядник и задела стеклянный купол глаза. Паук задергался, задымил и замер, свернувшись в тугую спираль. Он был жив - по иголкам все еще пробегали искры, но уже не опасен.
Квач спустился вниз, поднял с пола масляную лампу, которую приметил еще когда горела первая "свечка", и потряс. Внутри резервуара заплескалось горючее. Квач приподнял колбу, сделанную из мутного толстого стекла и поджег фитиль. Подождав, пока огонь разгорится, опустил стекло на место, а затем махнул рукой Малому.
- Заходи, малыш. Только дверь закрыть не забудь.
Малой спустился в проем и стоя на верхних ступенях лестницы с усилием задвинул крышку люка. Пошарив в нише достал засов, воткнул его в пазы и до упора закрутил центральный болт. Теперь снаружи дверь не открыть.
- Готово! - сказал парень и продолжил спуск.
Воздух в сторожке был спертым. Вдобавок воняло пластиком от сгоревшей шкуры паука. Квач нашел ручку аварийного вентилятора и принялся ее крутить.
- Малой, - позвал он, - Поищи-ка тут на полу решетку канализации, а то крутить всю ночь придется.
Парень скинул амуницию, взял доску и принялся разгребать мусор. Он знал, что искать. Подобные решетки были во всех домах, только, как правило, в отделенном от остальных помещений, месте. Минут через десять работы он отыскал такую же в углу сторожки и расчистил. Появился сквознячок, из трубы воздухозабора потянуло холодным воздухом. Квач отпустил ручку привода вентилятора.
- Вот так-то лучше. - сказал он, немного прикрыв крышку. - Сейчас попробуем согреться.
Не то, чтоб в помещении было совсем холодно, но находясь практически дома хотелось ощутить уют. В нише, где раньше стоял стол, тлело большое сердце оборотня. Спираль была чуть теплой. Судя по миганию огонька, энергии оставалось там не так уж и много, но до утра по-любому хватит даже при максимальной отдаче. Квач переставил проволочки и спираль печки начала краснеть. Из ниши потянуло жаром.
Паук искрил и потрескивал. Орудуя ножкой стола, Квач отбросил тушку к канализационной решетке - догорать, и встал перед печкой. Некоторое время он наслаждался теплом и тускло-красным слегка пульсирующим свечением разогретого сердца оборотня, затем снял котелок, расстегнул пальто и уселся на пол.
- Садись Малой, грейся. - предложил он, похлопав по по кирпичам рядом с собой.
Однако парень не стал спешить. Он снял треуголку и пристроил ее на обломке столешницы. Затем вынул револьвер, протер его зачем-то рукавом балахона и положил рядом со шляпой. Повозившись с пряжкой снял ремень, скрутил его и сунул под шляпу и принялся расстегивать пуговицы балахона. Квач поглядел на парня, хмыкнул, достал коробочку и скрутил самокрутку. Закурив первую за долгое время сигарету, Искатель почувствовал легкое головокружение. Стало хорошо и лениво. От медленных пульсаций раскаленной проволоки печки тянуло в сон
Малой снял наконец-то свою шерстяную хламиду и теперь аккуратно складывал ее на полу. Парень не торопился. Конечно, он усвоил урок, однако совершенно не понял главного: неторопливость очень важна на работе. Для выживания необходимо уметь ждать и тщательно готовиться ко всему. А вот на отдых - наоборот. Времени всегда катастрофически не хватает, поэтому приготовления к отдыху должны быть как можно короче.
Почувствовав нарастающее раздражение, Квач вдруг вспомнил себя, когда вот так же ходил Ключом, и ему стало грустно. Даже не верилось, что прошло столько времени. Лучше всего запомнился первый рейд.... Тогда они с Искателем Громом обнаружили бункер. В таких чаще хранилось что-то смертельное, нежели нужное и лезть туда не хотелось, но у Ключей не спрашивают их мнение. Он, Ква, открыл тяжелую толстенную дверь и нос к носу столкнулся с лягушкой. Та успела выпустить три заряда, прежде чем Гром среагировал. Вкачу повезло: две иглы застряли в шляпе, а одна скользнула по ребрам и рикошетом ударила по двери. Спустя мгновение грохнул взрыв. Худенького паренька выбросило наружу.
Тогда ему тогда повезло трижды. Первое везение - лягушка промазала. Второе - шляпа упала под нос зверю и застрявшие в ней иглы немедленно детонировали, разорвав морду твари. А третье - Гром таки оттащил бесчувственного Рвача до того, как у лягушки взорвалось сердце. Пожалуй, в последнем даже не везение сыграло роль, а прагматичность Искателя: В Великой и дверей много Ключ еще мог пригодиться.
Тлеющий уголек самокрутки обжег пальцы. Ква отбросил ее и только потом сообразил, что задремал. От тепла и уюта разморило
Честно-то говоря, кое-какая еда еще оставалась, но Ква решил ее попридержать. Во-первых утром надо побродить по Территории и выяснить обстановку. Если повезет, то удастся отыскать нетронутые продукты на завтрак. Но если все плохо, то запасы пригодятся для похода. Придется растягивать, так как в ближайших окрестностях: территории дичь не водится, а значит и на охоту рассчитывать не стоит.
- Завтра, малыш, завтра. - Ква зевнул и потянулся. - И день будет, и еда. А сейчас - спи.
Долгого поспать не получилось. Ква быстро отрубился, но проснулся задолго до рассвета. Донимала нога. Хотелось ее не просто расчесать, а разодрать. Искатель задрал штанину и оголил голень. В тусклом свете печки удалось рассмотреть только большое темноватое пятно. Стараясь действовать тихо, чтобы не разбудить Малого, Ква достал из рюкзака бальзам и намазал им пятно. Чесотка немедленно унялась. Часа на два спокойствия можно было рассчитывать.
Ква улегся и закрыл глаза, однако сон все равно не шел. В голову лезли разные мысли о Территории и о дне грядущем. Да еще это пятно. Бывает, что пристает какая-нибудь степная болячка - их много разных там, но иногда... Иногда именно с этого начинается превращение в оборотня.
Прислушавшись к себе, Ква попытался "нащупать" еще один признак - желание человеческой крови, но ничего такого не ощутил. Скорее все же просто чесотка, а для такого случая на Территории есть специальная настойка. Вонючая, как тухлое мясо и шкура от нее слезает и висит лохмотьями, но зато излечивает на сто процентов. Если, конечно, не то самое, о чем и думать не хочется. Тогда настойка впитается и не поможет...
Наверное в какой-то момент Ква все же отключился, ибо очнувшись увидел, что Малого нет на месте. Судя по звукам, доносившимся из угла сторожки, парень использовал канализационную решетку по прямому назначению. Ква зевнул, потянулся и вновь ощутил невыносимую чесотку. Оно и понятно - действие бальзама закончилось.
Ворота Территории были открыты. В общем-то днем это нормально, но судя по мусору, который намел ветер со Степи, их никто и не думал закрывать уже несколько дней как минимум.
- Плохо дело... - пробурчал себе под нос Квач, снимая дробовик с предохранителя.
Они прошли мимо фургончика для новобрачных, ограда вокруг которого была разорвана в клочья. Да и сам фургон больше напоминал груду обломков.
- Плохо. - повторил вполголоса Квач.
Малой искоса посмотрел на него, но промолчал. Ключу не следует говорить слишком много - это он хорошо усвоил. Однако когда они проходили мимо дома, дверь которого была откинута - не удержался.
- Квач, я тут живу...жил. - тихо сказал парень, кивая на зияющий провал люка. - Заглянем?
- Малой, дело твое. - пожал плечами Искатель и через секунду прибавил. - Но я бы не советовал. Дверь давно не закрывали... Вряд ли ты там найдешь что-то более значимое, нежели смерть. Сюда, на Территорию, опять наведывались оборотни и на этот раз проиграли люди.
- Я так и подумал... - едва слышно, то ли со вздохом, то ли с всхлипом сказал Малой.
На оборотней они наткнулись в центре, в районе склада. Судя по гильзам, ошметкам пластика, кускам металла и обломкам человеческих костей, тут был последний бой. Рядом с проемом люка, из которого веяло теплом, лежал целенький блестящий панцирь какого-то оборотня. Квач сразу узнал, чей это доспех.
- Казенок, значит, навестил. Его броня.
Сняв рюкзак, Квач уселся на край бетонной плиты и принялся неторопливо и сосредоточенно крутить сигарету. Наконец, облизав край бумаги, он заклеил самокрутку и закурил. Словно забыв и думать о происходящем, выпустил клуб дым и следил за полетом облачка. Наблюдал, как ветер сначала позволил дыму чуть-чуть поплыть в утреннем воздухе. Наверное, степной бродяга тоже любопытничал, что там в самокрутку напихано. Но, видимо, не понравилось: разозлившись, он порвал облачко в клочки и унесся куда-то по своим делам.
Квач крякнул, поднялся и неизвестно к чему сказал:
- Хорошо!
Усевшийся рядом угрюмый, словно закутавшийся в мрачные мысли, Малой, вздрогнул и сдвинул на затылок треуголку.
- Чего хорошего-то? - уныло откликнулся он. - Нет дома, нет еды. Территория, вот, оборотень...
- Табачок хорош, вот сто. Забористый. Будешь?
- Неа, Квач, не курю я, ты же знаешь. - махнул он рукой и уткнулся было снова подбородком в колени, но Искатель положил ему руку на плечо.
- Я тоже как-нибудь наверное брошу. Табачка-то все равно теперь достать когда еще получится. Теперь нам так... - Квач вздохнул и неопределенно махнул рукой. - Просто не имей привычки сдаваться и видеть все в плохом свете. Солнце - оно для всех.
Он замолчал, глядя на мальчишку. Судя по припухшим глазам, парнишка уже не раз пускал слезу. И это было плохо. Сейчас им обоим нужна вера в лучшее. Одному долго в Степи не протянуть, а уж с потерявшим надежду напарником - тем более. Не только за собой, но и за ним следить. И лучше всего успокоить парня - показать, что справедливость в мире осталась.
- Ну-ка, дружище, теперь лучше постой где-нибудь в сторонке. - попросил Квач, сунул руку под пальто и нащупал висевшую на поясе последнюю гранату.
Парнишка тяжело поднялся и медленно отошел почти к самому краю площадки. Квач кивнул, когда посчитал дистанцию достаточной, положил на бетон боеприпас и ткнул окурком в торчавший фитилек. Вспыхнувший огонек зашипел, и разбрызгивая искры медленно пополз к матово поблескивающей сфере.
Затянувшись последний раз, Квач отбросил окурок, не отводя глаз от горящего запала. Подождав, когда огоньку до гранаты осталось сантиметра полтора, бросил ее в люк.
- Казенок, лови мой подарок. - крикнул Квач и сделал шаг назад.
Прогремел взрыв. Щербатую плиту основательно встряхнуло. Люди едва удержались на ногах. Из люка и трещин, в глубине которых кое-где виднелась ржавая арматура, вырвались струи дыма.
- Хорошо пошла. - кивнул головой Квач. - Теперь ждем.
Он мельком взглянул на парня. Вот теперь он выглядел куда лучше, чем за минуту до этого. И возбуждение, и радость, и ненависть - вся гамма, что свидетельствует о воли к жизни. Потом будет реакция, но ощущение закрытой в прошлое двери останется с парнишкой навсегда. Пусть и опасно близко он сейчас к люку, но зато очень далеко от мысли сигануть в черный провал.
Из проема вырвалось плотное кольцо дыма, а следом донеслись жуткие звуки. Там, в глубине, что-то визжало, выло, скрипело так, что аж зуб ныли. В воздухе повис удушливый запах горящего пластика. Квач крикнул подростку:
- Малой, беги, сейчас мощно жахнет!
И спрыгнул на землю. Придерживая одной рукой треуголку, парнишка скатился с края площадки. Буквально через миг столб пламени, свитый из нескольких мощных струй, с ревом ударил в небеса. Людей обдало жаром. Спустя мгновение все стихло, словно и не было. Только на почерневшем бетоне тлели какие-то ошметки, выделяя едкий тошнотворный дым.
- Вот так, Малой! - Квач подошел к оплавленному краю люка и плюнул в дымную темноты. - Гранаты на оборотней действуют безотказно. Эх, жаль только, что последняя была, полезная, ведь, штука, но зато теперь уж точно за нами никто не пойдет.
- А чего кинул? Могли бы просто всех там перестрелять и дело с концом, - пожал плечами подросток. - Тогда сэкономили б.
- Угу. Это ты со своей пукалкой собрался оборотней истребить? Да они бы тебя в два счета...! Эх, чучелко ты малолетнее. Казенок сильным хищником стал. А знаешь, какая у таких реакция? То-то.
Квач назидательно воздел палец, словно вещал истину. Глупость, конечно, несусветная, но сейчас и так сойдет. Главное свое дело граната сделала, а остальное придумается.
Парнишка обиженно поддернул ремень с кобурой. В словах Квача звучала такая убежденность в его, Малого, беспомощности, что хотелось немедленно выстрелить в какую-нибудь тварь или хотя бы в панцирь Казенка. Однако парень сдержался. Все же он прежде всего Ключ, пусть и открывать двери больше не для кого. А Ключ, если хочет прожить подольше, должен уметь видеть все, что ему показывает Искатель. Поэтому не стоит обижаться, а надо согласится. Да, древний кавалерийский Кольт тяжеловат и не слишком удобен, с таким, конечно, много не навоюешь. Да, хищные оборотни быстры и в два счета могут расправится с любым человеком. Тем более, если увидят его раньше, чем он их. Малой вдруг почувствовал спокойствие. Все переживания остались там, далеко за спиной. Что ж, Территории больше нет, но зато есть мир и Степь. Не стоит торопить солнце и истерить. Такому Ключу никогда не стать Искателем.
Квач мельком взглянул на парня и понял, что все прошло так, как надо. Возможно, про оружие это он зря: не то, чтоб Квачу пистолет не нравился - вовсе нет. Надежная мощная штука, такая машинка в умелых руках вполне способна остановить почти любого зверя или оборотня. Но пистолет этот мог спровоцировать Малого лезть на рожон, что в итоге могло стоить угловатому мальчишке жизни. Оборотни слишком быстры для неподготовленного человека. Да и для опытного, в общем-то: никакой реакции не хватит, если поздно заметишь.
Малой посмотрел в люк, покачал ногой закопченную железную лестницу и взглянул на Квача:
- Мне лезть туда?
- Нафига? - вопросом на вопрос ответил Квач. - Там же выгорело все - Ключу нечего открывать. Да и вообще, нам сейчас чем меньше следов - тем лучше. К тому же в других домах может торчать полно оборотней из тех, кто не прочь поживиться. Скоро полезут сюда искать остатки, к гадалке не ходи. Стоит кому-то взять наш след - вся орава рванет в погоню. И поминай, как звали. Короче - перебьемся , малыш.
Квач закинул за плечи рюкзак и перехватил поудобней оружие. Окрепший ветер шнырял в дырах старого пальто, трепал, теребил ткань, стараясь вытянуть тепло, но всякий раз натыкался на колкий свитер, связанный когда-то Конопушкой, и сдавался.
Малой посмотрел на старшего товарища, огляделся, насупился и снял треуголку. Ветер немедленно растрепал волосы, но парнишка не спешил надевать шляпу. Он прощался со своим не слишком добрым, но уютным и относительно безопасным прошлым. Прощался с частью себя. Разглядывая откинутые люки мертвых домов, он ловил себя на мысли, что пытается увидеть хоть кого-то живого.
Квач посмотрел на парня и тоже снял свою чудную шляпу. В отличие от мальчишки, он не родился тут, а когда-то пришел. Давным давно, так давно, что почти забыл, откуда притопал. Возможно, тогда Квач был даже младше Малого, а может и нет. Нет, теперь даже и не вспомнить. Почему бежал, от кого, зачем? По сю пору сохранилось тогдашнее ощущение ледяного холода и животного безумного страха перед чем-то, что гнал малолетнего Квача в неизвестность. И это все. Даже сны не могли перепрыгнуть в прошлое через тот кошмар. В общем, ни имени, ни воспоминаний о доме не осталось: кличка и Территория, ставшая родиной. Тут рос, взрослел, любил, ненавидел. И было много-много теплых красивых дней в уродливом мире. Да вот теперь только кличка и осталась.
Натянув шляпу, Квач посмотрел вверх. По низкому хмурому небу быстро проносились обрывки темных туч. Хороший знак: если снег и будет, то не долго.
Квач посмотрел на Малого. Тот все еще стоял с непокрытой головой, подставив лицо ветру. По щекам парнишки текли слезы. И вовсе не ветер в том был виноват. Да и хорошие это были слезы: злые, гордые.
- Надевай шляпу да пошли, нечего тут торчать. - глухо произнес Квач.
- Ага.
Малой надвинул свой головной убор чуть не на глаза. Ему казалось, что так он станет выглядеть достаточно грозно, не хуже Квача. И заплаканные глаза не видно, опять же: надо соответствовать Кольту. Вот только войлок, или черт его знает что, снова принялся кусаться.
За ржавым остовом грузовика проходила граница Территории. Малой не удержался и быстро оглянулся. С этого места казалось, будто все как всегда. И что стоит спустится к оврагу, сразу можно увидеть дым и почувствовать вонь, выходящие сквозь решетку канализационного тоннеля. Но это кажется, это все воображение. Кое-где виднелись торчащие двери, а люди никогда не оставляют дома открытыми. Прав Квач: людей на Территории больше нет. Дом, родители, родные места, друзья. Еще совсем недавно тут кипела жизнь. А что впереди? Холод, скитания, дороги, убежища. Мир Степи бесприютен, хмур и враждебен. Он не создан для счастья людей. В нем надо бороться за счастье, за будущее, за место у теплого очага.
Сдавило горло, на глазах снова навернулись слезы. Как никогда захотелось вернуться, забраться в свой дом. В тот давний старый дом, где все было. И мама... И мама поставит кружку с супом и пойдет открывать заветную баночку сладкого компота, как случалось на День рождения? Нет, ничего не повторится. Что ж, проклятые оборотни и Великая Степь отняли прошлое, разворотили настоящее, но зато будущее им не по зубам. Оно всегда в руках того, кто выжил.
Малой зашагал за Квачом, на ходу смахивая слезы. Впереди ждали километры промерзшей равнины и неизвестность. Куда поведет этот Искатель своего Ключа? Пожалуй, наверняка можно сказать только одно - далеко. Кто ж его разберет, что у Квача этого на уме. Он пришлый, он Искатель и очень злой - сам почти оборотень. Разные ходили слухи, но так или иначе, а идти с ним куда лучше, чем торчать вблизи Территории, которая перестала быть убежищем, перестала быть домом. Он прикроет спину, поможет. Территория теперь зовется Квач. Малой тоже обязан его защищать, но уже не как Ключ, а как полноценный гражданин их крохотной общины.
Идти было довольно трудно. Жесткая желтоватая трава хрустела, путалась в ногах; кочки и ямы заставляли рассчитывать каждый свой шаг. Малой, не смотря на ледяной ветер, что время от времени ухитрялся залезать под хламиду, взмок. Ткань одежды неприятно липла к мокрой спине, заставляя ежится.
Тех мест, через которые вел Квач, Малой не знал, поэтому удивленно замер, когда за линией кустов увидел серую ленту дороги. Она чем-то походила на дорожки, что пересекали Территорию, но была куда больше и шире. Да и не было у нее ни конца, ни начала.
- Это и есть та самая Дорога - что зовут матерью всех дорог. К ней примыкает множество других, что сохранились в Степи. - пояснил Квач, видя недоумение Малого. - Что ж, малыш, значит дальше пойдем веселее.
Идти по Дороге, если держаться ближе к середине, оказалось и правда легко. Здесь было мало ям и рытвин, куда меньше, чем на малых ее сородичах. Ветер сдувал с Дороги мусор, лед и снег на покрытии не задерживались, словно время было не властно над ней. Правда за вечность Степь сумела обглодать покрытие по краям, но центр оказался ей не по зубам.
- Не забывай крутить головой. - напомнил Квач парню, когда заметил, что того заинтересовала Дорога. - Под ноги смотреть будешь - ахнуть не успеешь.
Малой кивнул и словно бы переключился в другой режим. Он пошел так, как и полагалось идти через Степь человеку, который надеется прожить подольше.
Но чтобы идти так, требовалось приложить куда больше усилий, чем в обычном походе. Да, под ногами все гладко, но в заросших канавах, что тянулись по обе стороны Дороги, частенько виднелись какие-то ржавые куски металла. Определить их назначение было невозможно, а кое-где они вовсе едва виднелись под слоем травы.
Парень вспомнил, как некоторые фантазеры Территории утверждали, что существовали некогда железные лодки - автомобили и что люди на таких каким-то образом ездили. И не парусниками были эти лодки, а как-то хитро все у них там было. Но Малой относился к подобным выдумкам скептически. И правда, зачем, когда есть ветер, приспосабливать к лодке другие штуки? Да и так рассудить, на кой черт гонять гору тяжеленного железа по дорогам. Ветер бы такую лодку еле сдвинул бы - любой хищник догонит. Котел паровой если только воткнуть, так в остатках этих никто ничего подобного не видел. Опять же, требуется вода, топливо. Да ерунда все. Котел - он для Генератора только. Большая штука. Каждая часть - больше кулака размером, тут никаких колес не хватит. Малой сам видел их величину, когда Старый впрок ковал запасные детали для Генератора Территории. Да и это не главное. Если сделать лодку огромной, то котел влезет. Так ведь ни одному нормальному человеку и в голову не придет лезть в закрытый ящик, чтобы ехать в таком через Степь. Ведь из такого невозможно видеть окружающее пространство, а значит ездок неизбежно станет легкой добычей даже маленького оборотня. Порвет железяку и человека сожрет.
Короче, автомобили эти - полная бессмыслица, сказки. И не только Малой это понимал: мало кто из граждан Территории верил верил этим россказням. Дети, разве что, но они в любые сказки верят. Бытовала еще одна идея на тему обломков этих и она казалась Малому куда более реальной. Знающие предполагали, что когда-то внутри автомобилей люди могли прятаться от хищников, когда шли через Степь пешком. Давно, когда лодок не придумали. И колеса там сделаны для того, чтобы убежища эти отвозить к другим местам. Древние, они много чего могли, почему бы и не такие вот специальные домики делать. От хищников-то подобные убежища могли защитить, а оборотни тогда еще и не народились. Потом, когда все с оборотнями завертелось, эти автомобили и забросили.
Но совсем уж бесполезными обломки не были. Внутри ржавых остовов Искатели частенько находили разные вещи. Иногда - полезные и нужные, но чаще какой-нибудь хлам, а то и вовсе смерть, если Ключ не помог. Такая у Искателей профессия - идти вдоль Солнца. То оборотня встретишь, то на мину-ловушку наткнешься... И все же идут, ищут.
Малой и сам надеялся однажды стать Искателем. Суровым независимым странником, способным отдавать правильные команды своему Ключу, на равных сражаться с оборотнями и выживать даже в снежной пустыне. А еще Малому очень хотелось прославиться, добыв для Территории нечто очень нужное. Что-то вроде мощных боеприпасов, например.
Парень шмыгнул носом и тихо спросил:
- Квач, а почему мы серебром стреляем?
- Оборотни серебра боятся, вот почему. Свинцом его не возьмешь. Так в старых книгах записано.
Квач сказал все, во что верил сам, однако дело обстояло не совсем так. Как-то в школе Территории старшим ученикам Знающий раздали старые исписанные листы бумаги. Там между строк оставалось еще достаточно места, чтобы писать. Десять страниц досталось и Квачу. Приемный отец парня сам был из Знающих и научил сына читать. Квач тогда сообразил, что листы когда-то являлись частью тетради, где описывались события, происходившие очень давно. В частности, там рассказывалось, что патроны снаряжали свинцовыми пулями. Такие достаточно тяжелые, да а изготовить их получалось довольно легко. Но свинца на Территории почти не было, а запасы патронов быстро кончались. Приходилось экономить на охоте, чтобы отбиваться от зверья и на Территории наступил голод. Помог случай.
Как-то один из Искателей обнаружил руины здания, в подвале которого оказалось множество тяжелых коробок. Их заполняла жгучая жидкость, от которой вещи превращались в лохмотья, но зато, как потом установили, она вылечивала степную чесотку. А еще в коробках находились свинцовые пластины, которые начали переплавлять в боеприпасы
Пули у людей появились очень вовремя: к Территории теперь приходили уже не только звери, но и оборотни. И свинец легко останавливал всех незваных гостей. По крайней мере в тексте не упоминалось про какие-либо трудности с обороной от оборотней, кроме повышенного расхода боеприпасов.
Квача тогда настолько заинтересовала рукопись, что он одалживал листы у одноклассников. Ему удалось собрать достаточно бумаги, чтобы узнать продолжение истории о борьбе людей за выживание.
В рукописи говорилось, что когда коробки, из которых доставали свинцовые пластинки, практически кончились, над Территорией снова нависла тень смерти. Какое-то время Искатели добывали коробки в других местах, в том числе и в автомобилях, но то был мизер. Пробовали плавить другой металл, но тот практически целиком уходил на изготовление частей для Генератора. Да и легкие заряды из него получались, совсем невесомые: большинство отскакивали от шкур оборотней, не причиняя тем никакого вреда. Свинец тогда стал очень дорого стоить. Его меняли по курсу десять стандартных кусков еды за пять пуль.
И снова Территорию спасли Искатели. В развалинах одного из заброшенных Древними поселений, нашли комнату с толстыми дверями. Внутри оказалось много кружков из черного металла. Там же был и желтый в массивных брусках, но совсем немного. Перышко обозвал черный металл серебром и даже показал, из-за чего. Оказывается, если его потереть, то поверхность начинает сверкать - становится серебристой. Вот потому и металл назвался серебром. Забавно, что на обеих сторонах серебряных кругляшей были картинки и цифры, в большинстве своем одинаковые. Зачем такие картинки нужны - никто таки не разгадал.
Знающие сказали, что из желтого металла пули будут даже лучше, чем из свинца, но надолго запаса не хватит. Поэтому бруски оставили на черный день, а решили использовать серебро.
С кругляшами было легко управляться, да и считать удобнее: из одной штуки получалось три пули. И пусть серебро было немного легче свинца, оно отлично справлялось со своей задачей. Оборотни отступили, оставив Территорию в покое. А потом заработал Генератор, ток пошел по заграждению и расход боеприпасов сильно сократился. Серебряные пули использовали теперь те, кто по роду деятельности вынужден был находится за периметром Территории.
В рукописи было много всего интересного. В том числе и про оборотней. Оказывается, они из старой сказки появились. Некто Колченог их вспомнил. Правду сказать, Квач не слишком понял, каким образом эти оборотни вдруг стали явью. К тому же пресловутый Колченог говорил не о тех тварях, в кого стали превращаться люди Территории, а о страшных зверях. Вроде как некоторые люди становились монстрами при полной Луне. И, да, оборотни боялись именно серебряных пуль.
Страшная история, но маняще прекрасная. Наверное это происходило давно, до того, как появилась летопись Территории. В той рукописи не оказалось ни слова о том, как Желтоглазка обнаружила на руке разрастающееся пятно пластикового перламутра. Но все же больше тех старых оборотней.
Давно это было. И еще он помнил, как почернел лицом Знающий, что учил Квача, когда последний пересказал ему прочитанную историю.
- Ересь. - сурово сказал он. - Я раздал вам ненужную бумагу для того, чтобы вы учились писать. Читать надо то, что я даю для чтения.
Знающий пожаловался отцу. Порка была зверской, Квач после нее дней пять не мог сидеть. Он с готовностью забыл все, ибо ни подтвердить, ни опровергнуть прочитанное было невозможно. Искатель стер рукопись из памяти почти целиком. Осталась только Луна. Много раз потом он осторожно расспрашивал стариков, как она выглядит, почему бывает полной, но те не могли ничего толком поведать. Они знали о далеком прошлом только то, что им рассказывали их отцы и деды. Да и то, рассказы частенько напоминали чистый вымысел. Луна долго представлялась Квачу неким прожектором, таким, как у главных ворот, только больше. Почти как Солнце. Легенды, легенды...
Малой снял треуголку, хлопнул ей себя по ноге, вытряхивая набившуюся в складки пыль, водрузил головной убор на место и спросил Квача :
- А чем-нибудь еще убить оборотня получится? Палкой серебряной или чем еще таким? Вот если он, например...
- Малой, - перебил Квач, поморщившись. - Если бы ты учился когда учили, то и вопросы умные б задавал.
Парень обиженно замолчал, однако хватило его ненадолго:
- Квач, а чего мы парусник не взяли в сарае у Притворы?
- Отчего, зачем... Парусник ему, видите ли. Я говорил тебе, что людей на Территории больше нет. Оборотни голодные там наверняка в засаде сидят. Сцапали бы - и поминай, как звали.
- А-а-а...
- Вот тебе и "а". Ты Ключ и должен знать, что дома не пустуют даже на брошенных Территориях. Не оборотень, так зверь какой обитает. - Квач посмотрел на хмурого парня и усмехнулся. - Да ты не переживай попусту: найдется транспорт. Если повезет, то баржу зацепим на Перекрестке. Говорят, ходят они еще по Дорогам. Но туда шлепать далеко еще.
Они некоторое время шли молча, размышляя каждый о своем. Парнишка шагал немного впереди. Квач видел его несуразно тонкую шею, замотанную в выцветший шарф. Эта подпрыгивающая походка, дурацкий, несуразно здоровенный Кольт на поясе болтается... В душе шевельнулась неожиданно острая жалость, будто сердце резануло. Такую Квач не ощущал со смерти...нет, скорее с начала болезни Конопушки.
Он сплюнул скрипевший на зубах песок и спросил:
- Жрать хочешь?
- Угу, очень - честно признался парень.
- Тогда притормози.
Они остановились. Квач запустил руку в недра рюкзака, извлек оттуда кусок лепешки и бутылку с водой. Малой впился было в черствый хлеб зубам, но разжал челюсти.
- А ты? - спросил он, протягивая лепешку Квачу.
Но тот отрицательно помотал головой:
- Жуй спокойно, я не голоден. Да и запасец еще есть: поем, если уж приспичит.
Пока Малой жевал, Квач внимательно наблюдал за окрестностями. Честно говоря, есть и ему хотелось, но пока еще терпимо. А парнишка дохленький совсем. Если не покормить, то скоро свалится, придется тогда его на себе тащить. То еще развлечение. Ладно, еда скоро объявится. Чем дальше от Территории, тем больше дичи. Да и тут не пустыня, только зверье мелкое - на ужин много тушек потребуется.
Впереди, величаво покачиваясь, двигался смерч. Большой: столб словно подпирал небо. Квач прикинул расстояние - далеко, не страшно.
Ошметок тучи уронил несколько снежинок и промчался дальше. Подгоняемая ветром пластиковая бутылка с гулким стуком пересекла Дорогу. Квач чисто рефлекторно сдернул с плеча обрез и проследил путь посудины. Вроде бы ничего угрожающего. Наверное, моряки потеряли.
Квач заметил, что в той стороне, куда так резво катилась бутылка, что-то виднеется. Куча тряпья, вроде. Скорее всего тоже мусор, который выбросили, чтобы облегчить судно, но взглянуть все равно не помешает. Раз везли до этого места, то хотя бы поначалу считали вещи полезными. К тому же случалось, хотя и крайне редко, что в такие кучи складывали собранные вещи удачливые торговцы, у которых на парусниках места не осталось. Прятали поближе к дороге, чтобы потом забирать было удобнее. Тогда появляется шанс найти, например, еду или что-то не менее ценное.
Малой уже расправился с лепешкой, хлебнул самогон из протянутой Квачом фляжки и в который раз после этого закашлялся, мотая головой. На глазах мальчишки навернулись слезы. Квач хмыкнул, забирая флягу.
- Ничего, пройдет, скоро попривыкнешь. Теплей стало?
- Вот и отлично. Тогда пойдем-ка глянем, чего там валяется. - мотнул головой в сторону куста Квач.
Вблизи стало ясно, что ни на какое ценное барахло рассчитывать не стоит. Просто в куче тряпья лежал скелет человека. Вообще говоря, редкое зрелище по нынешним временам. Теперь оборотни не то, чтоб одежку, но даже костей не оставляют, все перемалывают твари ненасытные. А раз тряпки попросту истлели и кости на месте, то произошедшее здесь - давняя трагедия.
Мальчишка скривился и побледнел. Квач заметил гримасу:
- Чего ты куксишься? Нынче по Дороге пешком редко ходят. Видишь царапины от зубов? Животные его ели, не оборотни. Значит - давно лежит.
Вообще, судя по состоянию костей, зверье старательно трудилось. Похоже,что самые мелкие еще и изнутри кости выскребли. Малого аж передернуло, когда он представил себе эту картину. А тут еще свалявшиеся клочья волос, словно приросшие к остаткам одежки. В общем, смотреть на такое не хотелось. Среди этого тлена удивительной чашей смотрелся белоснежный череп, изрядно попорченый выстрелом с близкого расстояния. Свод отсутствовал, одни кости зазубренные остались.
Квач разгреб ботинком мусор и сухую траву между скукоженными ботинками покойника. Под наслоениями обнаружились искореженные куски металла, обломки пластика, мелкие косточки, гильзы... По всему видать, бой тут был нешуточный. Ничего так человек отстреливался, бодренько. Стрелял сидя и, видимо, из барабанного револьвера, коли гильзы между ног остались лежать. Минимум пару раз перезаряжал, судя по их количеству. Чтобы убедиться в правильности выводов, Квач присел на корточки, достал нож и осторожно разгреб лезвием мусор в районе правой руки. Там оказалась лишь драная перчатка с торчащими из нее костями, оружия не было. Сперва Квач подумал, что кто-то уже прибрал револьвер, но потом посмотрел еще раз на гильзы и принялся разгребать мусор около левой руки. Копать не пришлось. Едва Квач ткнул лезвие в траву, как оно звякнуло. Он поднял за скобу изрядно поржавевший револьвер, в барабане которого остались только пустые гильзы. Значит, израсходовав все патроны, последней пулей стрелок продырявил себе череп.
Все прояснилось, выводы подтвердились. Квач вздохнул, швырнул бесполезный пистолет в кусты и принялся крутить сигарету, кроша табака на останки.
- Эй, ты что?! - возмутился Малой, забыв, что он только лишь Ключ. - Человек же мертвый, его смерть уважать надо. Надо оружие ему вернуть, чтобы он нашел Солнце. Тяжело же там, в Темной Степи, отбиваться от черных душ.
- Не заслуживает этот дурень лежать с оружием в руке. Не годится он для Солнца, коль скоро последний патрон оставил себе. Прострелить себе башку - невелика доблесть. - пробурчал Квач, выпуская струю дыма в сторону покойника. - А оставлять так нельзя, ты прав. Надо его обыскать, раз уж все так сложилось.
Поскольку сумки рядом не оказалось, то вещи могли сохраниться на поясе. Случалось, что рюкзаки терялись, поэтому бродяги Степи частенько носили такие штуки, куда складывали все необходимое для выживания. Много туда не запихнешь, но чтобы продержаться пару дней - вполне.
Совершенно уже не церемонясь, Квач расстегнул пояс мертвеца и резко дернул за пряжку - посыпались кости. Лицо Малого приобрело нежно-зеленоватый оттенок: он явно с трудом сдерживал рвотные позывы. И тут, словно специально для того, чтоб добить паренька, из под истлевшей тряпки на груди выскочил испуганный зверек и, поскрипывая приводами, скрылся в спутанной травяной подстилке. Малой не выдержал. Он упал на четвереньки и изверг содержимое желудка.
Когда парень, наконец, встал, и отер губы рукавом, Квач швырнул ему пояс:
- Не впрок пошла жратва тебе, Ключ. На, кармашки проверь.
Пояс шлепнулся к ногам Малого, но тот даже не подумал нагнуться, только отрицательно замотал головой. Причем, так яростно, что с нее чуть не слетела треуголка. Вдобавок, лицо паренька опять приобрело зеленоватый оттенок. Заметив, что Малой снова вознамерился накормить Степь, Квач рявкнул:
- А ну, прекрати! Варежки надень свои, если замараться боишься и проверь кармашки. Как выживешь, если меня шлепнут?
Кое-как совладав с собой, Малой наклонился и поднял пояс. Затем принялся расстегивать кармашки, стараясь не касаться внутренней поверхности ремня. Один за другим парень извлекал из пояса разные предметы. Два кармашка занимали герметичные пеналы с солью и спичками. Затем обнаружился приборчик со стрелочкой, непонятные инструменты и свернутые в рулончики разноцветные листочки бумаги.
Приборчик Малой припомнил как называется - компас. Штука редкая и очень ценная, которая не у каждого Моряка найдется. А вот с бумажками было не очень понятно. Сама бумага плотная, жесткая, но писать на ней невозможно: повсюду рисунки, цифры, буквы. Много тонких линий, вроде тех, что Кулема делала острой иголочкой на пластмассе.
- Квач, это чего? - поинтересовался Малой, разглядывая цветастые прямоугольники.
- Записки какие-то. - пожав плечами, предположил Искатель. - Кидай, я уберу - пригодятся. Костер развести можно попробовать, например.
- Держи. - Малой перебросил рулончики Квачу, а затем махнул головой на скелет и несмело спросил. - А мы ведь похороним...его?
- Как-то да, надо, куда деваться. Толклись мы тут долго. Оборотень какой увидит, что лежит чего-то - полюбопытствует на тему жратвы. А тут следы наши, по ним нас и найдет.
Квач отыскал ямку у корней и ногой сгреб туда кости, какие смог найти.
- Пусть тут лежит стрелок недоделанный. Оттого и оборотни теперь везде. Слабость наша - их сила, вот что.
Малой хмуро посмотрел на Квача, перевел взгляд на останки и вздохнул. Искатель понимал, буквально чувствовал, что сейчас у парня на душе. Ох, не вовремя этот скелет попался им на пути. Надо его встряхнуть.
- А ты не стой! - рявкнул Квач. - Тащи все, что найдешь, присыпать надо.
Но Малой, прежде чем начать, поднял револьвер и осторожно положил его на груду костей..
- Это ж его. - пояснил парень, стараясь не глядеть на Квача. - Ему принадлежало.
Тот хмыкнул, но ничего не ответил. В две руки они быстро закидали останки жухлой травой, ветками и ошметками пластика, а покончили с импровизированными похоронами, двинулись дальше.
Ветер окреп. Разбойник веселился вовсю, стараясь холодом и пылью разозлить путников. Квач снял шляпу, отвязал от тульи пришитые меховые уши и снова нахлобучил себе ее на голову. Ушами этими, головной убор, походивший на прокопченный котелок, был обязан Конопушке. Удобно получилось.
Шляпа эта появилась у Квача давным-давно, когда он только стал Ключом. Нашел ее в подвале. Помнится, Гром, поглядев на парня, расхохотался и назвал его Квачом. Прозвище так и прилипло. Никто не знал толком, что означало это слово, но грех жаловаться: имя получилось звонким и коротким. В общем, самое то, что требуется Искателю.
- Щиплет холод. - поморщился Квач, завязывая уши под подбородком. - Значит, ветерок посильнее дуть станет
То ли из любопытства, то ли чтобы проверить слова товарища, Малой снял треуголку. Ледяной ветер тут же растрепал спутанные волосы. И впрямь похолодало. Но едва парень надел шляпу, как неожиданный шквал сорвал ее и потащил за собой. Малой кинулся за ней, поймал, выбил об коленку пыль и водрузил на место. Чтобы подобное не повторилось, парень достал припасенную на такой случай проволоку и закрутил под подбородком. Получилось туго. Он чуть ослабил узел, потряс головой, чтобы проверить надежность крепления - держится, только трет. Сдвинул узел чуть выше, чтоб не натирал.
- А хорошо дует, а? - Квач смахнул выступившие слезы и улыбнулся.
- Сильный слишком, - не понял его радости Малой. - Да и холодный.
- Идем, идем, бродяга. Самое то, когда ветерок такой. Он нас защищает. Защитник он наш, понял?
Малой не понимал, но на всякий случай кивнул. Интересно, конечно, послушать объяснения, но сейчас из-за ветра не все слова и разберешь. Да и отвлекаться лишний раз...
Над самой головой, перекрывая шум ветра, тонко с присвистом загудело.
- Орел! - крикнул Квач и вскинул дробовик, целясь в небо
Вытащив Кольт, Малой прицелился в птицу, но оружие не понадобилось. Орел промазал и ухнул в придорожные кусты. Траекторию падения легко было проследить по веткам растений: крылья их будто ножом срезали. Малой поежился. на метр левее и ниже и голова, с привязанной треуголкой, валялась бы на обочине. Наверное, прицел у птицы сбил ветер. Прав Квач, пожалуй.
Звонко лязгал по асфальту металл: недовольный орел выбрался на дорогу и разворачивался. Он явно намеревался взлететь и повторить атаку, однако порывы ветра все время норовили опрокинуть птицу. Орлу все время приходилось работать крыльями, чтобы удержать равновесие. Да, если бы не ветер...Впрочем, если птица догадается использовать движок-ускоритель...
Громыхнул выстрел. Это Квач не целясь, от бедра, выстрелил в орла. Серебро разнесло вдребезги пластик хвоста, а одно из крыльев подломилось. Птица разинула клюв и пронзительно закричала, царапая погнутыми тягами дорогу. Квач перебросил дробовик Малому, выхватил нож и подскочил к птице. Одним резким ударом он отсек орлу голову. Хлынула кровь. Тело задергалось, забило лапами. Здоровенный стальной клюв судорожно открывался и закрывался. Некоторое время люди завороженно наблюдали за тем, как умирает орел. Затем Квач вытер об штаны нож, убрал его в ножны и глухо сказал.
- Вот и ужин.
- Квач, но это же не хищник - оборотень. Там наверняка один пластик.
- Не думаю. Ведь он не совсем оборотень. - Квач ножом поднял перья и показал Малому еще не сформированную дюзу. - Видишь, нет ускорителя и кровь еще не превратилась. Сейчас уберем все лишнее и будет у нас отличное мясо, - Квач ловко отделил огромные крылья и взял тушку за лапы. - Малой, иди, вон, гильзы подбери - пригодятся.
На самом-то деле гильзы, пожалуй, вряд ли могли быть полезны, порох давно весь кончился, но не стоило парню рядом торчать. Даже недоделанный оборотень мог взорваться, если сердце уже поменялось. Нет-нет, но попадались такие, где кровь еще живая, а сердце уже нет. Такие взрывается посильнее гранаты, даром, что маленькое. И очень быстро рванет: циркуляции-то крови нет, охлаждать сердце нечем.
Быстро ощупав тушку, Квач успокоился. Тут все так, как обычно и бывает у только начавших превращаться: металл и пластик снаружи, а внутри все вполне еще живое. Квач поежился. Он вдруг подумал, что орел не из-за ветра упал, ему бы ветер не помешал атаковать. Давно известно, что превращение начинается в голове, а к моменту появления первых металлических костей, мозг птицы уже не является живым. Это уже машина, что-то вроде махонького, но очень сложного парового двигателя. Такая штука умеет моментально учитывать все, что происходит. Поэтому сбить на землю орла могло только нечто неожиданное. Или, например, предупреждение другого оборотня о возможной опасности. Эти твари как-то общаются друг с другом, когда находятся рядом. По слухам, сведения может передавать и не совсем обернувшийся. Такие тоже способны "предупреждать", хотя сами и не понимают, что делают.
Костер в Степи виден очень далеко, поэтому пришлось найти ржавый остов побольше и огонь разводить внутри. Пока Малой искал подходящий для готовки лист металла и сгибал его, придавая необходимую форму, Квач обдирал с тушки уже довольно сильно пластифицированную кожу. Покончив с этим полезным занятием, Квач уложил мясо на подготовленный Малым лист и поставил импровизированную сковородку на раскаленные угли.
Время готовки парень решил провести снаружи. Не то, чтоб требовалось охранять их временное пристанище, просто внутри и так не развернуться. Да и последить за окрестностями совсем не помешает.
Серое небо потихоньку темнело, однако ветер и не думал стихать. Иногда он врывался в убежище и тогда все внутри заволакивало дымом. Угли вспыхивали, искры метались и улетали через проем окна в мрачное небо. Тогда Квач кашлял, тихонько чертыхался и старался усмирить демаскирующий огонь.
Малой сидел на ржавой крыше, старательно вглядываясь в Степь. Он старался сосредоточится, но получалось не очень. Все мысли парня были о еде. Время от времени доносившийся снизу запах жарящейся орлиной тушки заставлял его сглатывать слюну. И хотя Малой понимал, что слегка отдающее пластиком мясо птицы-полуоборотня никто бы не назвал деликатесом, но голодному не до капризов.
Орел жарился долго. Уже давно стемнело, когда Квач, очередной ткнув кончиком ножа тушку, убрал "сковородку" с углей и стукнул кулаком в крышу:
- Готово, Малой! Спускайся и принимайся за работу.
Спрыгнув со своего наблюдательного пункта, парнишка подсел к железке и с энтузиазмом принялся отрывать куски от тушки. Мясо получилось не слишком мягким, да и привкус не слишком, но аппетита Малому это не портило. Квач же ел как-то механически, словно и не голодал чертову уйму времени. Так, механически перетирал пищу остатками зубов. Ел, скорее, потому, что это необходимо организму. Думал, что устал, наверное, да и возникший еще днем озноб никак не проходил. Так и раньше случалось: намаешься, намерзнешься за день - и кусок в глотку не лезет. Надо жевать и все пройдет.
Квач как мог гнал от себя мысль о самой вероятной причине недомогания. Пусть лучше простуда, а не что-то еще. И все же в глубине души Квач был уверен, что на чудо лучше не рассчитывать. И очень скоро голод проявится, но другой. Тогда Малому лучше будет держаться подальше.
- А ты чего так плохо ешь? - прервавшись, спросил парень.
Квач мрачно посмотрел на него и буркнул:
- Не хочу и все. - и раздраженно добавил. - Чего на меня таращишься? Жуй, давай!
Пожав плечами, Малой снова принялся за еду. Он так увлекся, что минут за десять расправился с птицей, даже хрящики сжевал. От орла только горстка костей осталась. Впервые за много дней он почувствовал, что наелся досыта. Малой вытер руки о штаны и сыто рыгнул. От забытого ощущения сытости не хотелось ни думать, ни шевелиться. Подремать бы - самое то, однако Квач решил иначе.
- Малой, ты последи за округой пока, а я подремлю чутка. Потом я проснусь и тебя сменю, договорились?
- Хорошо. - парнишка вздохнул, достал револьвер и взвел курок.
Квач испытующе посмотрел ему в глаза и поднял вверх большой палец.
- Спасибо, дружище!
Сказал искрене. Часок поспать сейчас - суровая необходимость. Он не просто так отрядил Малого дежурить первым. По своему опыту Квач знал, что первая вахта - самая легкая, конечно, если не слишком долгая. Малыш час-другой выдержит, поборет сон. Потом, понятно, задрыхнет, но это уже будет не важно.
Квач поудобней устроился в ржавом нутре машины и постарался отключиться. Однако ему не спалось. Мысли одолевали разные, воспоминания... Уютный дом, с настоящим чугунным люком, на котором виднелись буквы ГК. Так никто и не расшифровал, что они значат. Конопушка всегда придумывала какие-то смешные значения: голая коленка, гнездо котлет... Она была веселой. И застенчивой. Когда они впервые оказались в фургоне новобрачных, Конопушка наотрез отказалась раздеваться. Квачу пришлось завесить окно одеялом и они искали друг друга в потьмах. Он вспомнил, как обо что-то ударился коленом и как зябко было в фургоне. И каким жарким стало казаться крохотное помещение спустя полчаса. Конопушка тогда тихо расплакалась. Если бы не горячие слезинки, капавшие на плечо, Квач никогда бы не узнал об этом. Тогда он только крепче прижал к себе любимую.
Как же это недавно и давно было! И сколько всего забылось, оказывается. Между яркими картинками мелькали размытые образы. Чьи-то лица проступали сквозь туман, но не вспомнить их имен. Странно, что больше всего эпизодов в памяти относились к детству. Иногда очень незначительных. Например, набухшая кровью царапинка, невесть как появившаяся на мизинце. И шрама-то не осталось, а поди ж ты... Или как на каком-то поле ловили кузнечиков. Шустрые насекомые быстро перебирали своими металлическими ножками и старались отбежать подальше от ребятни. Но малыши собрались в круг и загоняли крохотных оборотней на проплешину. Кузнечикам ничего не оставалось делать, как обороняться. Они жалили неосторожных крохотными молниями. Было больно. Тот, кому не повезло, с громким визгом подпрыгивал. Такая была игра. Квач никак не мог вспомнить ее название. Что-то такое простое... То ли искорка или как-то так. Выигрывал тот, кто не получит ни одного ожога. Искрюля, вот как называлась игра.
Потом на уроке один из Знающих объяснил, что искорка эта - родня той мощной силе, которая заставляет ночью гореть свет. Так Генератор делает Территорию неприступной твердыней. Почему-то после этого рассказа игра сошла на нет. Наверное, в детстве игра может оставаться игрой, покуда в ней есть простота и капелька чуда.
В классе сидели и ребята, и девчонки. Чужие люди чужой земли. Кввачу вдруг вспомнилась белокурая девочка. Нет, не из школы Территории, а оттуда, из неизвестного ничто. Они целовались под навесом. Квач не помнил, где находился этот навес, но там были серые растрескавшиеся доски. И ржавый гвоздь торчал. А ее щеки пахли холодом и голова кружилась от счастья.
Почему-то никак не удавалось вспомнить, из-за чего и когда волшебство мира детства исчезло. Поземка, серое небо, холод, хищники... Все один момент вдруг стало очень сложно и противоречиво. Там, где кончилась Степь, началась Территория. А последние месяцы учебы в школе вообще пролетели как-то очень буднично, не оставив заметных следов в памяти. Провал, такой же серый и холодный, как небо. И снова вспышка: он, тогда еще начинающий Ключ, слушает жреца, разъясняющего зачем необходимо идти с Искателем. Из слов священника можно было сделать вывод, что спасение души напрямую зависит от безопасности Территории. А для безопасности этой самой надо с готовностью открывать двери и уходить к Солнцу по первому требованию Искателя. И что Ключ - особый человек, один из сотни. Беседа была с глазу на глаз, с обязательной клятвой о том, что ее содержание останется тайной. Но потом, много позже, Квач узнал, что жрец абсолютно те же слова говорил каждому Ключу. Узнал, и не удивился. Он давно понял, что вся эта беседа полная - ерунда. Не нашлось бы среди юнцов сотни претендентов, даже если принимать в расчет и девчонок.
Квач вдруг подумал о том, что доселе все сводилось к игре, почти такой, как в детстве. Очень похоже. Правила просты и незатейливы- старайся избегать смерти. Чудо в такой игре тоже присутствует вполне отчетливо. Это когда получается выжить в самой, казалось бы безвыходной, ситуации. Ну, а выигрыш - пройти вдоль Солнца по самому краю Великой Степи, там, где кончается холод и серость. Вот только ему, Квачу, не стоит рассчитывать на такой исход. Игра, похоже, закончилась. Совсем. Отныне он твердо знал, что достаточно скоро Великая Степь для него закончится. Будет ли там Солнце? Это совершенно не важно.
Жрец... Он был толстым и самым хорошо одетым жителем Территории. После Вождя, конечно... Давно все. Очень давно.
А какие цветы были тогда..! Желтые, словно ворсистые, они весной покрывали полянки. Из резных листьев получался вкусный салат. А еще, эти цветы стояли в стеклянной вазочке в доме с той самой дверью ГК.
Наверное, Квач все же задремал, потому что пальба застала его врасплох. Он попытался вскочить и ощутимо ударился головой о низкую крышу. Хорошо хоть шляпа смягчила удар. Зашипев от боли, Квач тут же вспомнил, где находится, стиснул дробовик и вывалился наружу. Откатившись в сторону от ржавого остова механизма, распластался, замер и прицелился в темноту, ожидая продолжения стрельбы. Квач уже понял, что стреляли из пистолета, вероятнее всего из Кольта Малого, но во что и откуда - непонятно. Основное правило - прежде, чем начинать действовать, надо разобраться в обстановке.
Квач осмотрелся, но в темноте особо ничего и не разглядишь. Так-то тихо: шорох травы да поскрипывает на ветру как-то старая железяка. Может, зрение подводит? В последнее время с глазами что-то такое происходило, из-за чего окружающий мир принимал совершенно невозможный вид. Однако не послышались же эти выстрели. Три штуки их было.
- Ты как, малыш? - осторожно спросил Квач, услышав хруст знакомых шагов. - Помочь?
- Все нормально. - отозвался Малой. - Змея просто была, уползла уже.
Квач с кряхтением поднялся и потянулся. Под распахнутое пальто немедленно забрался ледяной ветер. Поежившись, Искатель застегнулся и попытался вспомнить, о чем был сон, но тот почти испарился, оставив после себя лишь сладкое, чуть с горчинкой, послевкусие. Цветы, Конопушка...
Пройдя вперед, Квач наткнулся на остатки змеи и подсветил их. Да, Малой отстрелялся хорошо. Все три пули попали в цель. Один заряд разорвал металлическую оболочку среднего сегмента, второй расплющил голову, третий угодил в хвост. Ни одной пули мимо, хотя, конечно, слишком расточительно. Для этого оборотня смертельными были два попадания. Третий заряд попал уже в дохлую тварь.
Присев на корточки, Квач ткнул в змею стволом дробовика, чтоб ее перевернуть, но тщетно: длиннющие клыки-кристаллы монстра вонзились в землю. Но судя по тому, что вместо крови из ран вытекала вонючая черная жижа, не имело смысла выяснять, насколько этот оборотень стал оборотнем. Квач только пощупал пальцем нижнюю пластину второго сегмента змеи, чтобы определить состояние сердца - она была уже горячая. Значит, до взрыва осталось в лучшем случае минут пять. Не стоит возиться.
Квач хлопнул по плечу подошедшего Малого.
- Отойдем-ка подальше, малыш, скоро сердце взорвется.
Едва они успели отойти, как начался процесс разрушения. Сперва вспучились сегменты и между ними замелькали вспышки голубоватого света. Из раны повалил дымок и потекла густая, как смола, светящаяся жижа. Она заливала покрытие Дороги и застывала, понемногу угасая. Ветер донес запах гари. Пахло так, словно кто-то кинул в костер кусок пластика.
- А ты чего три раза-то стрелял? - спросил Квач, задумчиво глядя на происходящее. - Пары выстрелов хватило бы вполне.
Малой виновато пожал плечами.
- Страшно... Шевелилась еще.
Послышался громкий хлопок и светящиеся брызги разлетелись вокруг: сердце оборотня наконец-то взорвалось. То, что когда-то было змеей, превратилось в бесформенный ком. Квач поднял с земли ржавый металлический прут, поддел останки оборотня и отбросил их подальше. Мелкие твари сбегутся на пиршество и до конца ночи не побеспокоят.
Отбросив прут, Квач поставил дробовик на предохранитель и сказал.
- Иди, ложись, Малой, поспи, а я подежурю.
- Пойду, - не стал спорить парень и солидно добавил. - Буди, когда спать захочешь.
- Идет. - едва заметно улыбнувшись согласился Квач.
Он снова окунулся в ночь. Ветер теперь дул не так яростно, как днем: видимо тоже устал. Внезапно Квач понял, что ему приходится прилагать некоторые усилия, чтобы не нырнуть в сон. А все из-за совершенно неуместного сейчас состояния безопасности. Великая Степь и безопасность - сами по себе понятия несовместимые. Тем более ночью. Причем, еще совсем недавно одолевала бессонница. Квач принялся вращать глазами, трясти головой и морщить нос. Полегчало. Но сон все равно бродил где-то поблизости. Он, похоже, был уверен, что человек обязательно сдастся.
Угли костра внутри остова почти угасли, но Малой в своей хламиде этого уже не заметил. Он едва слышно похрапывал. Парень умаялся.
Ветер почти совсем стих и холод перестал ощущаться. Редкое явление в Степи. Даже непонятно к добру ли, к худу... Квач решил, что наверное все же к добру. Когда нет ветра, то далеко слышно: никто не подкрадется. Да и сама ночь была вроде бы немного светлей, чем обычно - далеко видно. Квач припомнил, что Знающий объяснял светлые ночи полнолунием, хотя и не мог разъяснить, что значит это слово.
Неожиданно в воздухе разлился невесть откуда взявшиеся запахи расплавленной пластмассы и жаренного мяса. Не то, чтоб сильный дух, но все же заметный. Так пахло всякий раз, когда новый оборотень заканчивал свое превращение. Квача замутило.
А ведь когда-то этот запах, время от времени витавший над Территорией, не казался столь уж отвратительным. Да и первых людей, превращавшихся в оборотней, больше жалели, нежели боялись. Помнится, все только вздыхали, глядя как Рыжуха, день ото дня становившаяся все больше похожей на цистерну с ножками, стала вдруг есть разнообразные отходы и отращивать на спине блестящие металлические балки причудливой формы. Вообще-то на Территории и вокруг мусора хватало, потому такую ее диету жители посчитали благом. К тому же новое обличье Рыжухи очень нравилась детишкам. Еще она забавно бегала, на ходу шурша пластиком ног. Ребятня вовсю каталась на спине многоногого монстра, хватаясь за теплые железяки. Иногда где-то внутри оборотня начинало тихонько урчать, и тогда из самой длинной трубы шел сизый дым. Всем было весело, смешно до той поры, пока не выяснилось, что оборотень внутри тоже меняется, только гораздо медленней, чем снаружи.
Как и всегда, знание пришло с кровью. Маленькую белокурую Рёву Рыжуха разорвала на части прямо в присутствии остолбеневшей матери. Оборотень превратился в стремительное и безжалостное нечто. Рыжуха сохранила память и не утратила разум, просто он стал настолько же иным, как и тело. А так как она знала людей куда лучше, чем они ее, то Охотники, пытавшиеся уничтожить оборотня, умирали, зачастую даже не успевая заметить, что их убило. Многие людей полегло, прежде чем удалось загнать Рыжуху в ловушку. Но даже потом, когда оборотня умертвили, взорвалось его сердце. Причем с такой силой, что убило двух человек, стоявших слишком близко
Квач прикинул, что наверное именно с той поры Территория начала вымирать. Пока люди окончательно сообразили как со всем этим бороться, погибли многие. Да и оборотни продолжали занимать свои подземные жилища, вынуждая соседей искать себе новые дома. Люди отдалялись друг от друга: они боялись не только оборотней, но и своих собратьев. Тогда, как впрочем и сейчас, никто не знал, почему люди превращаются в чудовищ, какая болезнь повинна в этом. И каждый стал сам за себя. Только потом, много позже люди смогли вновь сплотиться и очистить Территорию, однако прежняя жизнь так и не вернулась.
Чувствуя очередное приближение сна, Квач решил взбодриться и прогуляться вокруг убежища. Он осторожно, чтобы не разбудить сладко посапывающего Малого, вытащил рюкзак и достал оттуда сверток.
- Конопушка моя... - пробормотал Квач и погладил пластиковую обертку.
Он вспомнил, как они гуляли среди высоких трав на задворках Территории. Тогда тоже была светлая ночь полнолуния. Жаркая ночь. Сердца влюбленных были совсем рядом и они горели от любви и желания. Теперь он был один. А сердца... Одно из них остыло, а второе - все, что осталось от оборотня.
Квач вздохнул. Ночь текла вокруг то фосфоресцируя чьими-то глазами, то скрежеща металлом. Холодно. И пальто не спасает, и уши на котелке. Ведь не телу - душе холодно. Квач осторожно сдавил сверток. Под пластиковой оберткой вспыхнула тонкая зеленая линия. Сердце начало разогреваться. Он быстро спрятал сердце Конопушки за пазуху, поближе к своему. Стало теплее, уютнее и...горше.. Даже слезы на глазах навернулись.
Когда-то красивая и нежная Конопушка превратилась в непонятную многоголовую змею. Сперва был бесформенный ком, лежавший в углу на подушке. Квач даже порадовался. Ведь если Конопушка (он не хотел думать о ней, как об оборотне) такой и останется, то никакого вреда принести е сможет. Но однажды, когда он вернулся из очередного рейда, то увидел жуткое нечто. Превращение завершилось очень быстро и разум Конопушки оставался все еще вполне человеческим. Казалось, что любимая женщина просто заперта в теле оборотня. Еще страшнее было то, что она сама понимала, что превратилась в чудовище. Конопушка старалась спрятаться и крушила все вокруг. Квач обнимал ее, не обращая внимание, что острые края сегментов рвут одежду и кожу, старался успокоить. Оборотни не умеют плакать, но он знал, что там, внутри, она рыдает навзрыд.
Квач теперь все время запирал люк, чтобы никто не пришел, не попытался убить Конопушку. Кормил, гладил головы, шептал нежные слова. И надеялся, что все вернется, что на этот раз оборотень обязательно станет человеком. Верил в любовь, верил в чудо. Знающих, пытавшихся вразумить его, не слушал, а жреца, когда тот вместе с охотниками попытался открыть люк, едва не пристрелил.