Баург в этот день впервые был не похож на себя: золотое свадебное одеяние покрывало его от шеи до ног, на голове красовался красивейший головной убор в виде золотого лебедя, обхватившего его голову крыльями словно шлем, а изящная шея золотой птицы оканчивалась чуть заметной головкой, доходя Баургу до середины лба. Черные длинные волосы его были заплетены во множество тонких косичек, каждая из которых была перевязана золотой лентой. И даже его лицо в этот день подверглось немалым испытаниям из-за ритуальной косметики, оно стало похоже на ожившую маску египетского фараона.
Больше суток Баург провел в руках евнухов, которые готовили его к самой первой из семи предбрачных церемоний под наставления его дяди, который мысленно, а иногда и устно, поведал ему немало своих любовных секретов и способов очаровать женщину. Самым трудным из всего этого было научиться наблюдать за женщиной так, чтобы понять её характер и темперамент. Ведь одним нужна нежность, а другим необходима страсть...
Баург весь свой путь ко дворцу короля Велиэля перебирал в памяти этот долгий и очень познавательный разговор с дядей, который и в этот раз заменил ему отца, дав ему столь нужные наставления, в такой незнакомой для него семейной жизни.
Они говорили не только о женщинах. Баург также поведал дяде Арделиэлю о своём разговоре с Саилем Шанти, когда они остались на пару часов наедине.
- Хм... Значит она не подпустила к себе ни одного мужчину?... Странно... Хорошо если причиной её поведения является страх... - задумчиво произнёс Арделиэль.
- Ну, а если она равнодушна к мужчинам? - спросил Баург, лениво разнежившись в ванной.
- Тогда тебе останется только одно - применить магию... До полудня у нас ещё достаточно времени, чтобы я тебя кое-чему научил, - ответил Аделиэль.
- А Велиэль... Разве он не будет против того, чтобы к его дочери применили любовную магию, как к какой-то пленной эвелитке?
- Не волнуйся, его я беру на себя... Не одному Велиэлю нужен наследник, и я не позволю щепетильности Велиэля и упрямству его дочери нарушить наш договор. И поторопи евнухов, пусть заканчивают с водными процедурами. Я жду тебя в кабинете, - сказал император Арделиэль, выходя из купальни в покоях Баурга.
Как вдруг Баург задержал его в дверях вопросом:
- Вы поедете со мной, дядя?
- Нет. Приеду через тридцать дней, и если за это время она не станет твоей, ты будешь действовать так, как мы договорились, а я займусь Велиэлем. И не слишком дразни её, если она будет не расположена к тебе, твоей основной задачей будет не вылететь из её женихов до моего приезда.
Вдруг карета остановилась, прервав череду воспоминаний, и евнух с почтительным поклоном открыл дверь и подал Баургу руку.
* * *
Стелла в это время уже ожидала начало приветственной церемонии в тронном зале своего дворца на женской половине королевского города.
Когда она вернулась в Нейлари, в тот же вечер король Велиэль выслал из дворца весь свой гарем и отправил его в поместье на берегу моря, и теперь Баург и его свита получили право войти на женскую половину дворцового городка замка Вэнти-Рон.
Самой Стелле отец дал пренеприятнейшее задание, попросив её и главного евнуха семьи Вэнти-Рон, за неделю до этого дня приготовить гостевые покои для Баурга во дворце принцессы, чем немало удивил и возмутил их обоих. Стелла до сих пор не могла поверить в то, что её отец способен на такое, и в её голове до сих пор звенел их последний разговор в его кабинете, после которого Стелла вот уже неделю отвечала всем, что плохо себя чувствует, и под разными предлогами не выходила из своих покоев.
- Но это против наших традиций, Ваше Величество. До свадьбы правила позволяют жениху и невесте лишь душевную симпатию, а если они будут жить под одной крышей столь долго, то им будет очень трудно сохранить первозданную чистоту плоти, - с поклоном возразил главный евнух, на просьбу короля, как можно более вежливым тоном. Но это не спасло его от гнева короля.
- Это приказ! Принцесса уже год как была отдана на воспитание в семью Анубис, и я не буду возражать, если некоторые традиции для этой свадьбы будут позаимствованы у мавелитов.
- Но отец, что про меня скажет высший свет и всеэльфийский совет? Все подумают, что брак был заключён после зачатия, - спросила Стелла, излив все свои опасения.
- Манииль, оставь нас и приступай к своим обязанностям. Я не отменю приказа, - повторил король Велиэль главному евнуху холодным строгим тоном, тем самым тоном, которого так боялась Стелла и все его приближённые.
Евнух, почтительно раскланявшись, подчинился его приказу и оставил их вдвоём.
После небольшой паузы король Велиэль, ещё раз посмотрев на Стеллу пристальным взглядом, ответил:
- То, что подумают про твой брак окружающие, ничем уже не навредит твоей репутации в моих глазах! Мне потребовалось немалое время, чтобы принять тот факт, что ты, дочь моя, способна на подлость и даже на убийство ни в чём неповинного члена своей семьи!
- Но, отец, я уже неоднократно раскаивалась в своём преступлении... Чем я могу заслужить ваше прощение? Ваша ненависть ко мне пытке подобна, если вы не намерены простить, умоляю, казните меня или скажите, как искупить вину за то, что я сделала?
- Стелла, твой поступок словами и слезами искупить невозможно, потому что ты многие годы с их помощью обманывала меня. Я больше не верю ни единому твоему слову! Докажи мне, что ты способна не только отнимать жизнь, но и даровать её. Докажи, что ты способна на любовь, дочь моя, и возможно, тогда я смогу простить тебя.
- Но я не люблю Баурга!
- Вопрос не в том, любишь ли ты своего жениха, а в том, есть ли в этом мире тот, кого ты любишь, Стелла? Так есть?!
Но ответом королю Велиэлю был всего лишь печальный вздох Стеллы.
* * *
Когда внутренние ворота открылись, и Баург вошёл на женскую половину, его взору открылась необычайно прелестная картина: дворец принцессы, искусно выполненный из белого мерколита, крыши которого по краям были украшены покрытой золотом лепниной, утопал в это время года в лоскутном покрывале сада благоухающих цветов и фруктовых деревьев, которые цвели в эту пору. Самые ароматные из них - королевские белые лилии Стелла распорядилась поставить в огромных вазах в нишах тронного зала.
И вот ровно в полдень Баург и его свита, состоявшая из посла, советника по международным отношениям и пятерых евнухов вошли в её дворец. Тронный зал дворца её высочества принцессы Стеллы был поистине великолепен. Вся его красота состояла в гениальности и искусности его отделки. Расписанные серебром белые мерколитовые колонны, державшие на себе свод купола, серебристыми веточками поднимались в зелень мозаичных листьев, украшенных то там, то здесь драгоценными камнями, которые в этот полуденный час блестели на солнце словно капельки росы. А пол залитого солнечным светом просторного тронного зала горел под ногами всеми оттенками зелёной смальты, словно трава.
На возвышении, в глубине зала, на белоснежном мерколитовом троне с высокой стрельчатой спинкой, доходившей почти до потолка, с невозмутимым видом сидела Стелла в столь вульгарном по мавелитским меркам наряде, что это повергло в шок всех, кроме Баурга...
Он ожидал от неё чего-то подобного, в добавок, в этом зале царил такой приторно-сладкий и сильный аромат лилий, что казался удушающим и почти невыносимым. Однако это обстоятельство ничуть не помешало ему оценить всю красоту своей невесты и, невзирая на возмущенный шёпот посла, преподнести её высочеству в подарок ожерелье, подойдя ближе, чем положено по-этикету, и даже сделать ей комплимент.
- Вы восхитительны в этом наряде, принцесса! - почти на ухо прошептал ей Баург, обойдя трон с другой стороны, пока она разглядывала подарок.
Вздрогнув от его шёпота, девушка с упрёком посмотрела на растерявшуюся стражу, но не нашлась, что сказать... Столкнувшись взглядом с Баургом, Стелла почувствовала, что краснеет до корней волос. Она хотела шокировать не только его свиту, но и самого Баурга, а в результате, он не только не уехал, но даже с ироничной улыбкой смотрел на неё. Только сейчас она поняла насколько сильно сглупила, надев эту тёмно-розовую тунику из полупрозрачной ткани, лишь вышитые золотом лепестки которой сохраняли её прелести от посторонних глаз.
Больше всего ей сейчас хотелось пойти в свою комнату и переодеться во что-то более подобающее, но когда ей поднесли великолепное ожерелье тончайшей работы, сплетённое из множества нитей трёх видов золота в причудливые горизонтальные узоры, каждый из которых служил своеобразной оправой. Трёхцветные крылья ожерелья брали своё начало от трёх огромных драгоценных камней в его центре: кроваво-красный шпинель в оправе из красного золота был предназначен обнимать шею принцессы множеством искрящихся рубинов, под ним располагался его собрат того же размера - сапфир, утопавший в белом золоте и брильянтах, которые были средней частью этого трёхцветного крыла, и самым нижним был обрамлённый желтым золотом, блистающий, словно огранённый кусочек солнца - жёлтый топаз, от которого по всему краю ожерелья, расходились золотые перья, в каждом из них было по маленькому рубину, бриллианту и изумруду.
Стелла никогда не видела столь искусного и прекрасного украшения, и с трудом смогла отвести взгляд от этого великолепия, и о том, чтобы отказаться от него, не могло быть и речи.
Стелла смотрела на драгоценности взглядом заядлого коллекционера и давно мечтала заполучить в свою коллекцию украшения мавелитских мастеров. Арделиэль, за то время пока принцесса воспитывалась в его владениях, неплохо узнал Стеллу. Он знал о её слабости к драгоценностям и не ошибся, посоветовав Баургу преподнести принцессе такое ожерелье, от которого она не сможет отказаться. Стелла приняла свадебный подарок, тем самым пригласив Баурга в свой дворец в качестве гостя и жениха.
Потом, удалившись в свои покои, она очень сожалела и ругала себя за эту слабость. Но ещё большее удивление её ждало вечером, когда настала пора спуститься в обеденный зал к ужину. Свадебный этикет обоих народов требовал, чтобы Стелла надела подарок жениха к ужину. Ей очень не хотелось надевать ожерелье, ведь на первый взгляд оно выглядело очень тяжёлым, но узнав о том, в каком виде она встретила гостей, Велиэль был крайне возмущён и крайне не доволен её поведением и решил лично присутствовать на их первом с Баургом ужине.
После недолгих размышлений она взяла ожерелье в руки и была немало удивлена его весом, оно было таким лёгким, что Стелле захотелось устроить скандал, обвинив мавелитов в обмане... Переодевшись в строгого фасона платье, она спустилась в обеденный зал, чтобы выказать своё негодование отцу и гостям.
- Вы говорите, что возмущены моим поведением, отец? Но как оказалось, наши гости достойны именно такого отношения. Им было угодно оскорбить нас, подсунув подделку, - за ужином ответила Стелла на тонкий упрёк отца.
- Позвольте спросить, принцесса, почему вы решили, что ваш подарок подделка? - перебив её тираду, спросил сидящий за другим концом стола Баург.
- Золото и камни не могут весить столько же, сколько весит шёлковый шарф... Отец, это обманка! Я требую разорвать помолвку и не потерплю этих обманщиков в моём доме ни одной минуты!
- Не торопись с выводами, дочь моя, я думаю принц Баург сможет объяснить это недоразумение.
- Да, Ваше Величество, я с удовольствием развею подозрения вашей дочери. Дело в том, что это ожерелье создал я. Хотя оно и было создано мной из мерколита, оно не может быть подделкой.
Велиэль удивлённо вкинул брови и с восхищением произнёс:
- Стелла, принц Баург преподнёс тебе самый дорогой подарок на какой только способен принц, маг и любящий мужчина. Этот подарок достоин сынов и дочерей неба, ибо чище золота созданного из мерколита нет в природе, тоже самое могу сказать и о камнях. А вес ожерелья, который тебя так удивил, говорит лишь о большой духовной энергии принца и о его врождённой способности влиять на гравитацию. Ах, принц, мне право неловко за невежество моей дочери, чем моя дочь могла бы загладить свою вину? - с картинно-извиняющимся видом спросил король Велиэль у Баурга, в синих глазах которого уже начинали поблескивать лукавые огоньки и зарождавшийся любовный азарт, который впервые в жизни так быстро завладел всем его существом, его мыслями, желаниями и стремлениями, оставив ему только одно желание и стремление - добиться расположения этой красивой, но строптивой девушки.
Стелла была настолько удивлена таким вопросом отца, что не нашлась, что ответить, а лишь нервно сжала салфетку под столом у себя на коленях. Она почти не знала Баурга, другой на его месте непременно воспользовался её ошибками, и поэтому ей было страшно представить, каким будет его ответ на вопрос отца?
После недолгой паузы Баург, сложив столовые приборы так, чтобы слуга забрал тарелку, ответил:
- Думаю, прогулка по саду в компании вашей дочери поможет мне забыть обо всех недоразумениях и тревогах сегодняшнего дня.
* * *
Вечер выдался по-весеннему прохладным и ветреным, и поэтому Стелла, чтобы выполнить обещание отца, невзирая на непогоду, повела Баурга в уютный зимний сад, где было все необходимое, чтобы поговорить. Стелла и Баург говорили о многом: от светских тем о погоде, до политики.
- Вы думаете, я не понимаю, что наш брак необходим нашим народам? Да и этот мир не может остаться без хранителя книги неба... Но как мне полюбить вас?.. Отец говорит, что я не способна на любовь, и я... Я начинаю думать, что он прав... Это значит, я никогда не смогу родить полноценного мага и наследника, - с грустью произнесла Стелла в ответ на рассказ Баурга о пленных мавелитках, многие из которых предпочитали смерть рабству в гаремах. Она не могла даже представить, что знакомые ей с детства маги и вельможи делали для них отдельные гаремы, где продавали пленниц всем, кто заплатит их хозяину, и Баург не раз выкупал мавелиток и возвращал домой.
- Я думаю, чтобы полюбить друг друга и примирить наши народы, мы должны прекратить войну в наших душах, и только тогда на смену ненависти и страху возможно в наши души придёт любовь. По крайней мере я надеюсь, что буду вам не столь ненавистен, как сейчас, - ответил Баург на вопросы чуть смутившийся Стеллы.
- Войны в душе? Что вы имеете в виду? - уточнила Стелла.
- Я могу понять ваши чувства к мавелитам, потому что к вашим соплеменникам я долгое время испытывал те же чувства... Разумеется до знакомства с вашим отцом...
- Но вы воин и принц, вас наверняка так воспитали... Разве нет? - с чуть слышной усмешкой предположила она.
- Меня воспитывал дядя, и уверяю, мир с эвелитами всегда был его мечтой. Причиной моей ненависти было не воспитание, - немного помолчав, ответил Баург.
Откинувшись на спинку плетёного кресла, он поведал Стелле о том, как эвелитский офицер пытался убить его в детстве.
- Но я уже наказал того, кто посеял ненависть к эвелитам в моей душе. Принцесса, вы так похожи на мавелитку, я знаю, что может успокоить ваше сердце... Если захотите быть отомщенной, не таитесь и не прячьтесь от меня... Просто не бойтесь меня... - с доброй улыбкой произнёс Баург, вставая с кресла.
Когда Стелла подала ему руку, чтобы встать, то почувствовала прикосновение его нежных губ к своей руке. Она была удивлена таким поступком принца, но смогла лишь поднять взгляд, чтобы раствориться в синеве его глаз. Она не знала сколько длилось это мгновение: секунду, минуту или вечность, но в тот миг он вошёл в её мысли, и она ничего не смогла или не захотела от него скрыть. В этот момент она поняла, как ей было тяжело носить эту тайну и эту боль в себе, которыми она была не в силах ни с кем поделиться. Стелла словно сама ждала того, кто снимет с неё эту ношу. Память Стеллы словно сама показала ему тот день, когда пятнадцатилетняя Стелла сбежала из дворца, чтобы повидать свою подругу смуглую высокую мавелитку, которую она встретила на городском рынке и с тех пор дружила с ней уже два года.
* * *
Семья Дальмиры была родом из Тирона, её отец был купцом, который несколько лет назад решил переехать в Нейлари. Обычно после обеда Дальмира уже во всю торговала персиками за прилавком, но в этот раз он был пуст. Стелла очень встревожилась за подругу, и поэтому побежала к ней домой, чтобы узнать всё ли с ней в порядке. Стелла познакомилась с Дальмирой два года назад, когда той было пятнадцать, а Стелле тринадцать лет, когда та в очередной раз сбежала из дворца, чтобы погулять по городу без надзора строгой гувернантки и нянек. В тот день Дальмира не только угостила Стеллу персиками, но и спрятала её в своей лавке, где девочки играли и разговаривали до вечера. Потом Стелла купила полную корзину персиков, в извинение за то, что так надолго отвлекла Дальмиру от работы, и та ничего не продала. Стелла узнала, что Дальмира не помнила своей матери, как и Стелла, потому что их матери умерли, когда девочки появились на свет, а за полгода до их знакомства от болезней умер и отец Дальмиры, и она осталась одна, унаследовав от отца домик с персиковой плантацией и лавку с кучей долгов. Все эти обстоятельства сблизили девочек, Стелле было очень жаль Дальмиру, и она даже предлагала выплатить долги за покойного отца Дальмиры, но та отказалась, сославшись на то, что поклялась себе никогда в жизни ни у кого не брать в долг, чтобы не умереть в нищете и болезнях, как её отец. Потому что из-за долгов перед бывшим хозяином лавки, в семье не осталось денег, чтобы нанять знахаря, не говоря уже о маге целителе, услуги которого могли себе позволить только зажиточные горожане..
Стелла вспомнила, что та рассказывала, что после смерти отца на её дом стал претендовать сын хозяина рынка в счёт уплаты долга за лавку. Она очень испугалась, что Дальмира уехала к родственникам в Тирон. Но когда Стелла прибежала к дому своей тайной подруги, то застала там высокого смуглого незнакомца, который кричал на Дальмиру и хватал её за руки, пытаясь силой вытащить из дома, чтобы увезти сиротку и продать её на невольничьих торгах. Стелла смутно помнила, те слова и угрозы, которые она говорила тому незнакомцу, пытаясь защитить свою подругу. Но она навсегда запомнила, как незнакомец смерил её оценивающим взглядом и, усмехнувшись, сказал:
- Ты говоришь, что ты дочь короля Велиэля? И ты думаешь, что я поверю, что дочь короля Нейлари - мавелитка?
С этими словами незнакомец попытался взять Стеллу за подбородок, за что в то же мгновение получил от неё пощёчину.
- Ах ты мерзкая оборванка, - ощерившись, прошептал незнакомец и добавил. - Эх жаль портить такой товар, но таких дерзких, как ты нужно проучить, чтобы знали своё место!
И ещё через мгновение Стелла почувствовала звенящий оглушительно сильный удар по лицу, который едва не раздробил ей челюсть. В глазах Стеллы потемнело, слух заполнила звенящая боль, в которой плавали едва различимые голоса: взвизгнувшей от ужаса Дальмиры и рычавший голос незнакомца, который, сметя одним движением всё, что стояло на обеденном столе, буквально швырнул оглушенную девушку на него, и как свирепый зверь стал разрывать на ней одежду. Следующие мгновения показались Стелле адом, даже сквозь затуманено спутанное сознание, она чувствовала боль в низу живота, которая словно разрывала её изнутри, яростно врываясь внутрь. Всего несколько глухих ударов своего сердца, прозвучавших для неё, как ход секундной стрелки, она смогла терпеть эту боль, прежде чем потерять сознание.
Очнувшись в овраге на берегу маленького ручейка, орошавшего персиковую плантацию Дальмиры, Стелла с трудом поднялась на ноги и ощупью в ночной темноте пошла в направлении города, где её уже искал верный слуга евнух Ерсиэль, когда она не вернулась к ужину. Но Стелла не могла допустить, чтобы во дворце узнали о том, что случилось, и поэтому, украдкой идя по улицам города, ей пришлось украсть чьё-то сушившееся на верёвке платье. Потом, найдя укромное место, переоделась, скинув окровавленные лохмотья, в которые превратилось её прежнее платье, в ближайшую канаву. Стелле повезло, украденное платье было ей впору, и потому, когда Стела вышла к искавшим её стражникам дворца Вэнти-Рон, все поверили в её рассказ, что её сбила карета заезжего купца из Тирона, а его жена была так добра к ней, что купила платье взамен испорченного и сидела с ней весь день, до самого их отъезда в Тирон. С этого момента Стелла раз и навсегда научилась прятать свои мысли от всех и даже от магов, а ложь стала для неё защитой от бед и неприятностей.
Только оказавшись дома в тёплой ванной, она смогла побыть наедине с собой, дать волю своим истинным чувствам - страху, стыду и боли, от которых ныло всё тело и разрывалась душа, и наконец поплакать.
Стелла больше никогда не слышала о Дальмире и никогда не сбегала из дворца в платье простолюдинки. Но она так и не смогла забыть эту боль и страх, не доверяя ни одному мужчине, она принимала проявления их нередко искренних чувств, попытки обнять или прикоснуться за похоть.
* * *
- То, что он с вами сделал, достойно смерти... - произнёс Баург, закончив читать мысли Стеллы.
- О, об этом не может быть и речи, никто, прошу вас, никто не должен знать об этом! Я смирюсь, я сделаю всё, что хотите, только не губите меня. Принц, прошу вас, - начала умолять его Стелла, и по её щекам побежали блестящие дорожки слёз.
Но Баург прервал её мольбы, сказав:
- Я уже говорил вам и говорю вновь: "Ваши тайны - это мои тайны, и до тех пор, пока у меня есть право вас защищать, так и будет". Я видел достаточно, чтобы понять, что это не твоя вина. Ты была ребёнком, Стелла, и пришла защитить подругу, он не имел права трогать тебя. И поверь, я позабочусь о том, чтобы он замолчал навсегда. Простите, принцесса, за мою фамильярность... Вы рано познали боль, но поверьте, я прежде всего ваш друг. Я помогу вам избавиться от неё и начать жить заново. Ждите меня в этот же час здесь через три дня. И простите меня, что я заставил вас вспомнить всё это.
- Ничего, принц Баург... Не могла же я носить в себе это вечно, худшая из пыток - когда никому не можешь сказать о своём горе. Да, и чего уж теперь сожалеть, теперь у меня нет другого выхода, кроме как довериться вам, - с грустной улыбкой ответила Стелла.
Вскоре Баург проводил Стеллу обратно во дворец, и когда она поднялась в свои покои, отравился в предназначенное для него крыло и, быстро собравшись, ещё до рассвета отправился на поиски того работорговца, которого видел в воспоминаниях принцессы.
Он понимал, что облик обидчика весьма не точный, ибо ужас, боль и время почти стёрли черты его лица из её памяти, но тех воспоминаний о девушке, с которой дружила принцесса Стелла, оказалось достаточно, чтобы его найти.
Баург довольно быстро нашёл тот самый дом Дальмиры в пригороде Нейлари. Постучав, он обнаружил, что там уже давно живёт другая семья, однако, именно у них ему удалось узнать, что прежнюю хозяйку дома - Дальмиру увезли на невольничий рынок в Лур. Отправившись туда, после недолгих расспросов местных работорговцев Баург и обнаружил искомого обидчика в одном из портовых трактиров. Он принял облик одного из мавелитских купцов: высокого детины с огненно-рыжими волосами и окладистой рыжей бородой. Такую иллюзию Баург внушил всем, кто его видел в трактире, включая того самого работорговца. Прочитав в его мыслях его имя, Баург прямо с порога трактира громогласно спросил:
- Тимар! Ах ты чёрт! Ты когда мне долг отдашь?!
- Что?! Кто вы?
- Кто я?.. За тобой должок за персиковую плантацию. Помнишь Дальмиру? - ответив вопросом на вопрос, подошёл к нему Баург.
- Дальмиру?! - удивлённо, почти испуганно переспросил Тимар.
- Не поднимай шум!.. Я сказал!.. Нам нужно поговорить... - сквозь зубы процедил Баург и, расплатившись серебряной монетой за работорговца, вышел из трактира.
Этот жест Тимар расценил, как и рассчитывал Баург, как добрый знак, сулящий хорошую сделку. Тимар одним глотком допил вино и вскоре вышел из трактира вслед за рыжим незнакомцем. С тех пор работорговца Тимара Сезарина никто никогда не видел.
Баургу и вправду пришлось нанять обоз, как настоящему купцу, и заполнить его различными товарами, которые пользовались спросом не только в Тироне, но и в Нейлари, чтобы покинуть Лур и вывезти тело убитого работорговца, не вызывая подозрений. Будучи новым хозяином этого герцогства, некогда пожалованного ему королём Велиэлем в благодарность за его спасённую жизнь, Баург без труда избавил себя от проверок, выписав сам себе охранную грамоту на вымышленное имя рыжебородого купца. А с помощью некоторых магических манипуляций, ему удалось безукоризненно замаскировать труп работорговца так, чтобы он не выдал себя ни видом, ни запахом.
Баург понимал, что только увидев своего обидчика мертвым, принцесса Стелла сможет забыть навсегда весь тот ужас, что с ней произошёл, и начать жить заново. Да, она не столь жестока, чтобы просить его о мести, и вполне вероятно, вид мёртвого тела шокирует её. Но он был убеждён в том, что пока не избавит принцессу от страхов, преследовавших её больше трёх столетий, ни о каком браке, а тем более о ребёнке, не может быть и речи.
* * *
У большинства женщин эльфийского мира способности к магии просыпались с рождением первого ребёнка. Принцесса Стелла вовсе не была исключением из этого правила, и потому Баургу пришлось передать послание через одного из своих евнухов.
Евнух застал Стеллу в будуаре, сидящей перед зеркалом за туалетным столиком и готовящейся ко сну. Увидев его в отражении зеркала Стелла обернулась, и тот с поклоном передал ей, что принц Баург прислал его с очень секретным поручением сопроводить её на окраину Нейлари. Стелла сразу поняла о том, куда хочет этой ночью сопроводить её евнух принца Баурга. От мысли, что она снова окажется в этом доме, где над ней так безжалостно надругались и выбросили в канаву как ненужную вещь, у неё по спине пробежал ледяной холод. С минуту она сидела словно каменная статуя, стараясь совладать с охватившим её леденящим страхом, потом она открыла глаза и, резко встав, решительным тоном произнесла:
- Дайте мне десять минут, и я буду готова...
И чуть больше чем через десять минут принцесса Стелла, в удобном для верховой езды костюме и плаще, скрывавшем её силуэт, легко уселась верхом на буланого жеребца, и в сопровождении слуги Баурга отправилась в путь.
На небе в этот час не было ни облачка, а полная луна сияла достаточно ярко, чтобы легко заменить собою свет уличных фонарей, поэтому Сибал, так звали евнуха, который сопровождал принцессу, вывел её из города самыми узкими улочками, где почти не было фонарей и лишних глаз горожан. И уже примерно через полтора часа они были на месте.
Если бы не персиковая плантация, Стелла бы никогда не узнала это место и этот небольшой, но очень аккуратный деревянный домик, в который, сменив нескольких владельцев, превратилась лачуга Дальмиры, и все же ей стало не по себе, когда она вошла в дом. Посреди гостиной всё также стоял большой деревянный стол, а на стене всё также висели те же настенные часы, которые Стелла почти забыла, но увидев вновь вспомнила. Всё в этом доме, и даже его стены, было другим, но печь и часы, которые почти стёрлись из её памяти и теперь будоражили все воспоминания, были теми же, что и в тот день.
Сибал предложил Стелле расположиться в кресле, стоявшем справа от стола напротив входа. Она не стала возражать, потому что скачка по ночному городу и обстановка этого дома, пробудившая в ней столько болезненных воспоминаний, шокировали её так, что она едва справлялась с дрожью, от которой у неё, казалось, вот-вот подкосятся ноги. Евнух видел, что ей тяжело находиться здесь, и сделал всё возможное, чтобы пребывание принцессы Стеллы было как можно комфортнее. К тому моменту, когда за окнами раздался звук конских копыт и подъехавшего обоза, он почти привёл Стеллу в нормальное состояние, отпаивая её чаем с успокоительными травами. Вскоре дверь широко распахнулась, и на пороге появился Баург с тяжёлой ношей на плечах, завернутой в ковёр.
Перейдя через порог дома, он сказал всего одно слово, обращаясь к евнуху:
- Выйди...
И тот, не задавая лишних вопросов, вышел за дверь.
Только когда Баург положил ковер на стол и развернул его, Стелла поняла, что он принёс тело того человека, который обесчестил её чуть больше трёх столетий назад.
- Он жив?! - с ужасом в голосе спросила она, подскочив с кресла и не отдавая отчёта своим действиям, обхватила Баурга за локоть и попыталась спрятать лицо у него на груди, как это делают маленькие дети, когда их что-то или кто-то пугает.
Этот душевный порыв Стеллы показался Баургу таким искренним и милым, что он едва смог сдержать неуместную улыбку. Он бережно, и в тоже время крепко, обнял её тонкие плечи и, подождав немного пока она успокоится, как можно более спокойным и мягким тоном сказал:
- Он мёртв, и вам больше не нужно бояться ни его, ни этого дома... Я привёл вас сюда, чтобы уничтожить ваши страхи и воспоминания о том дне...
- Но он выглядит совсем, как живой, разве нет? - оглянувшись и ещё раз взглянув на труп, возразила Стелла, всё ещё не веря, что тот, кого боялась столько веков, больше не опасен, и сейчас он ей больше всего напоминал восковую куклу, чем труп человека. На нём не было ни трупных пятен, ни каких других признаков разложения, ни даже запаха и окоченения. Ей казалось, что ещё мгновение, и он откроет глаза, встанет и будет говорить жуткие оскорбительные вещи, требуя за молчание деньги и привилегии. Её душа мучилась сомнениями, что будет с ней, теперь, когда Баург знает её тайну?
Но он прервал её размышления ответом:
- Это магия, ваше высочество, мне пришлось остановить все процессы разложения, сделав его кожу непроницаемой для воздуха, чтобы вывезти его тело из Лура. А теперь нам пора стереть и это тело, и этот дом с лица земли, чтобы больше никогда не вспоминать об этом, - сказал Баург, пропустив Стеллу вперёд, отвёл её на безопасное расстояние от дома, и когда он встал напротив двери в дом, она поняла, что он собирается делать, и почти с ужасом спросила:
- Принц, постойте! Разве у этого дома нет хозяев?
Не волнуйтесь, ваше высочество, мой слуга выкупил его, когда я был в Луре. Здесь уже пару дней никто не живёт, - ответил Баург.
Сосредоточившись, Баург начал окружать дом силовым полем, когда оно приняло форму полусферы, принялся сообщать атомам древесины дополнительную энергию, разгоняя их электроны до температуры возгорания. Когда всё здание охватило пламя, Стелла впервые увидела мощь магического дара своего жениха, и ей овладели противоречивые чувства - благодарности и страха перед ним. А Баург, тем временем, продолжал разогревать воздух и всю материю внутри силовой полусферы до состояния плазмы. Подержав, заполненную плазмой полусферу ещё несколько секунд, он начал поглощать её энергию, стараясь погасить реакцию в полусфере. Когда всё было завершено, на том месте где стоял дом, осталась остекленевшая выжженная земля. Он оглянулся и увидел побледневшую Стеллу, которая едва стояла на ногах, и когда она начала сползать спиной по дереву, у которого стояла, он снова применив магию, оказался рядом. Последнее, что помнила Стелла, как кто-то подхватил её на руки. Потом кто-то поднёс к её лицу, смоченную нашатырным спиртом ватку, и она открыла глаза под цокот копыт и звуки кареты, и когда она открыла глаза, то обнаружила, что её, закутанные в плед ноги лежат на сиденье кареты, а голова лежит на маленькой шелковой подушке на коленях у Баурга, что её немало смутило, хотя она не подала вида.
- Что произошло? - спросила Стелла у склонившегося над ней принца.
- О, это моя вина. Вероятно, в эту ночь на вашу долю выпало слишком много потрясений, и вы упали в обморок. Вы вероятно переволновались и устали, но всё уже позади, и теперь мы возвращаемся в замок Вэнти-Рон.
- Благодарю вас, принц, за всё, - прошептала Стелла и ответом ей была невероятно добрая ласковая улыбка Баурга.
Карета ехала медленнее, чем верхом, и Стелла не заметила как уснула, и проспала всю дорогу до дворца. Проснулась она глубоко за полдень, в своей спальне. Она не знала как ему удалось доставить её сюда не разбудив, но единственное, что выдавало её ночное путешествие, это то, что она была в одежде на неразобранной постели.
Окончательно проснувшись, она обнаружила на соседней подушке кольцо из белого золота, мерцающее осыпью прозрачных, как капельки росы, бриллиантов, а его центр украшал внушительных размеров рубин. Когда она села на кровати, увидела, что кольцо лежит на сложенном вдвое листке бумаги. Стелла поняла, что и подарок, и письмо были от Баурга. Да, Баург ещё не стал её возлюбленным, но теперь уже и не был ей чужим, ведь их связывала общая тайна, которую знали только они двое. Стелла надела предназначавшееся ей кольцо, от которого веяло тем же теплом, что и от ожерелья, но надев его на безымянный палец правой руки, она обрела долгожданное успокоение, словно бы оно помогало забыть всю ту боль, которая не давала ей покоя, и уврачевать каждую душевную рану. С любопытством ребёнка она развернула письмо, в котором красивым ровным почерком было написано:
"Дорогая моему сердцу Стелла, я дарю вам это кольцо взамен пролитых вами слёз и надеюсь, оно будет первым вашим шагом к счастью... В моём народе есть легенда:
Когда воды потопа накрыли землю, и все первородные были замурованы под землёй долгие семьсот лет, они очень тосковали по солнцу, природе и всему, что оставили на поверхности. Но единственное, в чём дети ангелов и демонов находили утешение - превращали свою тоску и печаль в драгоценные металлы и камни... Они не знали выживут ли, и потому им хотелось оставить о себе память, чтобы когда сыны неба вернутся на землю, они бы вспомнили о своих погибших под землёй детях..."
P.S.
"Только скажите мне, и с этого дня все ваши прошлые слёзы и печали превратятся в прекрасные камни. За то, что для меня дороже всех камней на свете - за ваш поцелуй."
На этих словах она иронически улыбнулась и, отложив письмо в сторону, подумала:
"Какой наглец... Неужели он думает, что меня можно купить? Или он так наивен, что влюбился и готов сделать для меня, что угодно? Хм... Дорого же вам обойдутся мои поцелуи, принц."
Баург конечно не добился любви Стеллы этой маленькой хитростью, но зато это разожгло нешуточное любопытство в её глазах, и позволило остаться до приезда дяди. На самом деле в глубине души Стелле очень льстило то, как ей казалось, что он открыто и прямо сказал, чего хочет. Его прямота и честность, на самом деле, очень понравились ей. Она перестала избегать его, напротив, Стелла превратилась в общительную и гостеприимную хозяйку дворца Вэнти-Рон, постепенно начиная доверять ему.
Баург и Стелла провели эти двадцать пять дней в беседах и конных прогулках, объехав верхом почти всё королевство Нейлари и все его охотничьи угодья.