Нох Игорь : другие произведения.

Евпаторий

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:

   (В описании используются слухи, байки и истории, а также личные переживания автора. Все совпадения - случайны!)
  
  
  
  

Е В П А Т О Р И Й

  
  
  
  
  
   "Великие приключения начинаются как обычное дело".
   Александр Васильевич Суворов
  
  
   - Да, Вы знаете, какие там "люля"? - начальник Мед.службы распахнул перед нами видавший виды справочник, здравниц Министерства обороны.
   - Во! - сказал он, отмеряя на столе длину стетоскопом, - и пиво... - А, бабы? Да, Вы знаете какие там, бабы? Мурены! Полинезийские бельдюги! От бесплодия - грязями лечатся... Сероводород, Мойнаки и все такое. Со всего, Советского Союза! Только грязью, какая эффективность? Так, самообман и зуд эпидермиса...
   - Потому, они все - на пляже!!!
  
  
   И мы, поехали в Евпаторию.
  
  
  
  
   ЖМИДЛА
  
  
   "...а там, у порога, толпятся убогие:
   Слепые утята и белки безногие,
   Худой лягушонок с больным животом,
   Рябой кукушонок с подбитым крылом
   И зайцы, волками искусанные"
   К. Чуковский
  
  
   Собственно, хороший Нач.мед в авиационном полку - это не все, а ВСЕ!
   Это друг и товарищ, Айболит - Корнея Ивановича, доверенное лицо суровых мужских тайн ("мой приятель Лев Ценципер, семьянин и домосед..."), собутыльник (по необходимости) и, если хотите - Мать Тереза!
   Я встречал разных Нач.медов. И все они, были ВРАЧАМИ с большой буквы: бескорыстными, умными и чем-то похожими на старых земских докторов. В авиации, пропасть чутких людей и блестящих специалистов. Уже под занавес, когда выгода стала осторожно шагать с нами рядом в одном строю "подбирая ногу", я впервые столкнулся с этим в ВВС. Новый начальник мед. службы - чернобровый сын солнечной Бессарабии, скользкий как мамалыга, моментально уловил важность наступившего момента. И на любой вопрос "функциональной цитологии", пугливо брызгая в сторону глазами, требовал бенефиций.
   Как-то в отпуске, гуляя по улочкам старой Одессы, у торгового лотка с надписью "Риба-риба", я услышал обрывок частной беседы. В оригинале, подслушанный мной разговор звучал с присущей Одессе, едкой иронией и издевкой. Намекая, что выявленные задатки и открывшиеся дарования позволяют прогнозировать скорые и бурные успехи:
   - Котя! Вы таки, душите меня немытыми руками. Мне, Вам - рассказывать за коммерцию? Боже ж мой! С вашими талантами нужно поехать в Ашдод на пароходе, и жить там, как в рае - кушая фиги! Послушайте сюда, Котя... ну, нельзя быть по вторникам такой ЖМИДЛОЙ!
   Слово это, так понравилось мне, что "положив" его про запас, до случая, я долго не мог найти применение смачному обороту.
  
   Нашего - зовут Палыч. И он, знает своё дело. Нач.мед в меру строг и в меру участлив, и относится ко всему лётному составу, как к большим неразумным детям. У которых, вроде сформировался скелет и разные вторичные признаки, но дальше дело как-то не пошло. Листая медицинские книжки, он дует щеку, постукивая пальцами по заключениям "здоров-годен" и, мечтает о билирубине в моче. На столе у Палыча, всегда медицинская колба с утонувшей ватой, а в ней, как салака - градусники. А на подоконнике, рядом с цветком алоэ, всегда, накрытая марлей банка с загадочным "чайным грибом". Гриб похож на марсианский корабль, загнанный в ловушку. Для особо любопытных и интересующихся, на банке, полоска белого пластыря и крупная надпись стеклографом: "Культура родильной горячки".
   Он - следит за режимом, и ходит с визитами по домам. Проверяет еду и питье, и дает "добро" на полеты. Вместе с нами, он летает в командировки и, может назвать систолическое давление каждого, на секунду прищурив глаз. Но, ему - скучно. В истребительной авиации все безнадежно здоровы. Вся медицина, вся диагностика, так долго изучаемая им в ВМА, свернулась до размеров хламидии. В вопросах профилактики Палыч тверд, как буковая палка.
   - Вместо всяких любовей - лучше телом здоровей! - наставляет он, заглядывая в "членский билет". И пропагандирует: "Не все женщины одинаково полезны".
   И лишь, перед ежегодными парашютными прыжками в санчасти внезапно увеличивается приток пациентов с диагнозом "неясная хворь". Памятуя врачебную клятву, Палыч, внимательно осматривает каждого и стучит тут и там, молоточком:
   - Чего такой, словно Чубайс всю ночь снился?
   - Не знаю, доктор. Приболел...
   - На что жалобы, Витихин? - интересуется Нач.мед.
   - Общее недомогание.
   - Корью, свинкой - болел?
   - Нет.
   - Ну и чудно... - говорит Палыч, разглядывая миндалины, - исцеление, требует мужества!
   Выяснив причину внезапной немочи, Нач.мед выписывает: "Прерывание запоров - испугом", и круглую витаминку.
   - Следующий! - кричит он в дверь, - Витихин, мухой на отъезд! Живая кость мясом обрастает.
   Нужно отдать должное, в его обширной терапии и абилитации, уживались простые рецепты:
   - если "простудное" - стакан водки, ложка перца. Размешать, выпить. Помогает.
   - если "кишечное"- стакан водки, ложка соли. Размешать, выпить. Помогает.
   - если "нервное или хандра" - стакан водки, ничо не добавлять. Выпить - помогает...
  
   Говорят, до него, в полку была возрастная женщина врач - Маргарита Олеговна, со сложным характером и пророческим отчеством, которую за глаза, все звали "Королевой Морга".
  
  
  
   МОЛНИЯ
  
  
   Вас, когда-нибудь, называли "болезным" в 25 лет? Очень неприятное ощущение! Так и подмывает - расправить плечи, втянуть живот и, собрав все бицепсы в один, взглядом Клинта Иствуда, испепелить соперника. Хуже, когда соперник ваш - девушка.
  
   Город пахнет морем и чебуреками. Мы стоим под южным солнцем, замерев от счастья, и вдыхаем выхлопы "Икарусов". Шабан прикуривает сигарету и мечтая, интересуется:
   - На пароходике, покатаемся?
   - Покатаемся - отвечаю я, разглядывая номера проходящих автобусов.
   - А на дикий пляж, сходим? Говорят, пляжи здесь - ну, как в Панаме!
   - Ага! - усмехаюсь я, - "только для членов профсоюза".
   - Почему, профсоюза? - переспрашивает Шабан.
   - Эй, болезные! До санатория подбросить?
   Рядом с нами останавливается модная, тогда "восьмерка", с улыбающейся девушкой за рулём. Из окна доносится музыка.
   - А с чего, Вы решили, что нам туда? - икая, удивляюсь я.
   - Ну, вы ж - вояки? - продолжает хохотать девушка, - в санаторий приехали, боржом пить. Скажите, пожалуйста: Садко и Святогор! Эх, касатики... да у вас на лбу - армия Красная, и мечта о подвиге. Вот, ты - стрижка "Ваня Солнцев", что скажешь?
   - Мы, автобус подождем...
   - Ну, ждите! - рванула она с места, мигая стоп-сигналами.
   - Молния - проводил "восьмерку" взглядом Шабан. - Так, что с пароходиком?
  
   В каждом военном санатории есть "тихая заводь" летного состава. Часто это небольшой уютный корпус, либо отдельное крыло. Рядом во дворе, в лопухах и крапиве: рейнское колесо и забытые лопинги. Вестибулярный аппарат летчика на отдыхе, наиболее раним!
   В училищах, устойчивость к перегрузкам тренировали на спец.снарядах. Была такая методика советских ВВС. Руки и ноги, на адских качелях, предупредительно привязывались к рамке прочной стропой. Лопинги были обязательны при сдаче ФИЗО, а нормативы требовали значительной работы мышц и сухожилий. Понятное дело: среди курсантов, тут же возникала атмосфера соревнований!
   Однажды в понедельник, построив батальон на плацу, наш Комбат - долговязый, сухой полкан, озвучил ВОПИЮЩИЙ инцидент. Есть, масса выразительных слов: возмутительный, безобразный, лютый - наконец. В армии, для обозначения крайней степени ущерба, применяют исключительно "вопиющий". Слово это, звучит совершенно не по-военному и отдает чем-то ветхозаветным, как: "хоругвь" или "колгота". И потому, усиливается сложными армейскими метафорами. Например: "А после, глядите на меня изумленно, как целка на кларнет", или: "Повторяю, всем уверовавшим в себя: вам до асов, как гандону до ракеты!".
   Всякое ответственное лицо в армии использует универсальное выражение - по уже свершившемуся факту. Обязательно подкрепляя его, моралью и выводами.
   Замполит батальона обычно, напутствовал строй перед выходом в город:
   - Распустились, понимаиишь! Стоит выйти за забор: и пошло, и поехало... Что не год, вопиющий случай. Безопасный секс - тот, который не приводит к женитьбе! Обратитесь к классикам! Многие великие практиковали воздержание... Повторяю - в увольнении девок не щупать и детей не строгать!
   А начальник столовой, пр-к Роков, человек шибко хозяйственный, использовал данный оборот для объяснений внезапного мора, или, как выражался он: "трагического ускотья".
   - Опять и снова, вопиющий случай! - цыкая зубом, объявлял он. - Питание свиней в период супоросности должно исключать некачественные корма! Курсанты же, не желая помогать подсобному хозяйству, бросают крышки от кефира непосредственно в отход!
   Свинья, она ведь, как насос - кто не знает. Свинья, опускает рыло в кормушку и сосет. А вместе с отходом, засасывает в себя фольгу. В результате, имеем: падеж, выбытие и расходы на захоронение.
   Среднестатистическая свинья хозяйства пр-ка Рокова, покидала этот злой мир, непременно на праздники. Корма, всецело соответствовали "5-ой реактивной", однако вопиющие случаи по-прежнему происходили.
   Но, вернемся к Комбату:
   - Товарищи курсанты! - начал он, густо применяя предикаты, - неделя прошла, как в сказке, но снова, мля, приходиться возвращаться к вопросам дисциплины. Каждый из Вас, стремится достичь высоких результатов, и мля, есть уже вполне зримые успехи...
   Вчера, курсант треть-е-го курса по фамилии Долбодятел, поспорив со своим товарищем - с такой же фамилией, самостоятельно проник на площадку спец.снарядов. И забравшись на открытый лопинг, раскрутился на нем до сиреневых соплей. Потому что - начиная с третьего курса, всякий сосунок, мнит себя Гагариным... в результате, руки его ослабли и он, не удержавшись, оторвался от рамки. А так как, ноги курсанта оставались, надежно закреплены, его, спасло только то, что в прошлом он был гимнастом, и одинаково хорошо гнулся в обе стороны.
   Сейчас он - в сан.части. Где его, беспокойную часть, мажут мазью Дон Кихота...
  
   Потому - номера и мягкие паласы. Небольшие различия в санаторском быте, порождают зависть и несварение желудка у разных, иных родов войск. А, зря! Авиация, она ведь - одной рукой даёт, а другой отнимает! И обе руки, правые...
  
  
  
   BEGINNING
  
  
   Среди корифеев воздухоплавания бытует стойкое мнение, что в Авиации, все держится на заклепках и подье@@ах, а техническая служба, еще дополняет: "мол, без их - контровочной проволоки, все да-а-вно бы, развалилось". К лётному корпусу, отстоящему в стороне, мы с Шабаном, подходили, смеясь и пинаясь. У ворот, бросив сумки на землю, стояли два пацана - нашего возраста, и читали, задрав головы вверх: "О пользе грязелечения".
   - Гы! Танки грязи не боятся? - заржали мы.
   - Почему же - танки? - серьёзно спросил один, шагнув нам навстречу, - Мы - летчики.
   - Прощенья просим! - извинился я за двоих, и вопрос был снят. Ударив по рукам, мы стали знакомиться. Оба прибывших, оказались старшими лейтенантами "военно-надутых сил", из соседнего авиаполка.
   - Алексей - представился один.
   - Лёха! Лёха Маленький - смеясь, поправил другой. - А, я - Мурый.
   Портреты наших новых друзей, невозможно полно описать словами. Здесь необходим личный контакт, критический угол зрения и здоровая эмпатия. Я всегда пытаюсь встать на место другого человека. Или, как скажешь ты, брату своему: "Дай, я выну сучок из глаза твоего...".
   Я не люблю назидательности, и уже - не уверен ни в чем. А потом, прошел ведь не один год! Я мог, чего-то забыть или напутать... И если бы рядом со мной, сейчас, сидел Шабан с карандашом и бумагой, он обязательно отобразил правильные "фейсы" всех персонажей, в профиль и фас.
   А пока, я рассказываю Вам - все это, дорисовал бы им, кое-какие неприличные детали!
  
   Лёха Маленький, был однозначно РАЗГИЛЬДЯЙ!
   Как говаривал мой взводный (Протагор Абдерский): "Вы, товарищ курсант, однозначно - разгильдяй! Хотя, сразу и непонятно. Посмотришь, внимательно справа - разгильдяй! Обойдешь вокруг, и думаешь: "Ан, нееет! Ну, не может - чтобы вовсе... не может, чтобы, совсем. А приглядишься - слева, тоже разгильдяй разгильдяем!".
   Лёха Маленький шёл по этой жизни легко. В философской концепции Спинозы важную роль играет понятие времени. Лёха, на время - плевал! Говорят, нельзя войти в одну реку дважды, но Леха входил. Он ломал, и душа его болела, ездил в Тулу со своим самоваром, и разевал на чужой каравай. Он ходил в гору, и против ветра, и заглядывал - всем дареным коням. А после, не откладывая в долгий ящик, отрезал по семь раз и...
   Уф. Ну, как Вам, еще объяснить? В огороде его росла бузина, а в Киеве - жил дядька!
  
   Мурый же - товарищ Лехи, был необыкновенно выдержан и практичен. Ничто не могло поколебать его равновесие и здравый смысл. А все попытки - вывести его из себя, немедленно разбивались о скалы иронии и олимпийского спокойствия. Во всех неясных ситуациях, Мурый был крут, как берег Иртыша. Присутствовал, правда, у поручика один необычный "изгиб". Стоило Мурому употребить хоть какое, малое, количество алкоголя (стакан пива, барный коктейль, мерка вина), как круглую голову его начинал заливать непристойный румянец, переходящий затем - в "сучий нескромный пурпур". Это, конечно, подмечали суровые гражданки на улице и испуганно шарахались в сторону, опасаясь за честь и хроническую невинность. Бабушки на вахте, долго сверяли "портрет" Мурого - на предмет его благости и, качая головами, шептали в спину ему, сложные заклятия Вуду.
   Отчего Мурого прозвали "мурым" (с чем, соглашался и он) - не знаю. Мне, он показался простым и добрым малым, готовым на всякую помощь.
  
   Для того, что бы лучше сохранять события и в дальнейшем не путаться в лицах, на последней странице санаторно-курортной книжки, сразу за "Памяткой отдыхающему", я устроил список. Эдакое - меню фруктов! На начало нашей с Шабаном, одиссеи, в список этот, попали первые сочные персонажи. На свободном листе: "Противопоказания и ограничения", шариковой ручкой, я, записал всех. Так сказать, в порядке прибытия:
   МОЛНИЯ
   МУРЫЙ
   ЛЁХА МАЛЕНЬКИЙ
  
  
  
   ПАРИЖ
  
  
   В Париже, в не совсем благоприятном районе Бют Шомон, есть улица - Евпатория. Улица была названа так, самими французами, в честь высадки под Балаклавой англо-французского корпуса. А по улице Крупской, уже в Евпатории, есть салон красоты "Париж". И французы об этом, банально не знают. Не знают они, и о том - что где-то посередине, между Автовокзалом и пляжем, есть кафе "Восточная кухня". И там, всегда "люля" - размером в стетоскоп. А ещё: тандыр, зелень и самса.
   Русских всегда тянуло во Францию. Уж не помню, кто первым захотел ознакомиться с достопримечательностями и повёл нас, как Александр - на Париж. Все, желают увидеть город страстей, а потом лечь и умереть, распевая "Non, rien de rien" под каштанами Монмартра. Мы тоже, три дня не могли добраться до моря. Нет. Под каштанами мы не лежали, но все благие устремления наши - начать процедуры и всякие морские обертывания, тот час разбивались о жаровни "Восточной кухни".
   Сколько лет, вообще, существует легендарная Восточка, не знает никто. Когда, я, осторожно справился об этом у местного "аборигена", тот лишь хмыкнул в ответ и только глубже засунул свой указательный палец, в область гайморовых пазух. В истории малых городов, всегда найдется не один десяток подобных, достойных примеров: харчевен, пивнушек и "железяк". Время не властно над истинными ценностями.
  

Hic mortui vivunt, hic muti loquuntur! (лат.) - здесь мертвые живы, здесь немые говорят!

  
   "Кафешантан" имел два входа: со стороны рынка, и улицы - проход между ветлечебницей и обувной мастерской. В обувной, сидел старый весёлый грек с неизменным куском дратвы во рту, и подмигивал входящим и выходящим дамам. На вопрос: "Далеко ли, до восточки?" - грек, задумчиво скатал в пальцах шарик сапожного клея, и пробурчав в нос "филисе ме афедрон", неопределенно махнул рукой. Поблагодарив, мы двинулись к цели, смеясь и копируя грека. Как выяснилось позже, близкий перевод ободряющей фразы, гласил: "Поцелуйте меня в зад".
   Первым, "кухню" приметил Мурый и как марал в гон, повел чуткими ноздрями в сторону заведения:
   - Может, по люля? - переспросил он, в общем-то, уже зная правильный ответ, - один бокал холодного пива... для перистальтики. А не пуркуа, собственно, па?!
   Закрепляясь на веранде Восточки и, рассуждая о прелестях отдыха и "зеленом луче", мы, слизывая с пальцев кетчуп - кушали люля. К полудню, Мурый отодвигал пустые бокалы и, сминая свободной рукой грязные салфетки, глянув на часы, говорил:
   - День только начинается, а пиво уже закончилось... ну, все - обед! В это время, ультрафиолет особо губителен. Это я, Вам, как спец заявляю!
   И мы брели обратно на базу, шлепая по пыли вьетнамками. А после обеда - засыпали в номере, как младенцы Пийо, исключив губительный ультрафиолет. На следующий день, все повторялось.
  
  
  
   ХОДА НЕТ - ХОДИ С БУБЕЙ!
  
  
   "В военных делах наибольшую силу имеет случайность".
   Публий Корнелий Тацит
  
  
   Утром на пляже было пустынно. Море дремало, нашептывая "гуляш" и пускало пену. Лёха, разглядывал в бинокль одиноких женщин, а мы с Мурым играли в южно-ирландский вист, по-нашему в "подкидного".
   Правее, через ряд лежаков, одинокий, как Ленин - томился случайный мужик. Рядом с ним, на песке, стоял объемный пакет с логотипом местного магаза, а сбоку, играя разводами импортных хамелеонов, валялись "крутые" солнцезащитные очки. В пакете угадывались, потные тела бутылочного пива. Ленин, тоже любил пиво. Он пристрастился к нему в Мюнхене, в доме на Кайзерштрассе. После этого, собственно, и решено было проводить Октоберфест каждый год без исключений.
   Лёша-маленький, бинокулярно изучив побережье от мыса до мыса, отложил в сторону оптику и грустно доложил:
   - Баб, нет!
   - Так, рано... - возразил ему Мурый, отбиваясь дамой треф.
   Мимо нас, проследовал крупный самец в обнимку с евпаторийской "ундиной". Леха, проводил пару взглядом морского конька, изогнувшись и втянув щеки.
   - Видали? В Ялту, нужно было ехать - обреченно заявил он, - там тебе: и море, и пальмы...
   "Море, пальмы и песок. Ходют бабы без носок - все носки сданы на стирку, на глаженье и оттирку. Потому, что от носок - очень портится песок" - не отрываясь, процитировал ему Шабан.
   Мурый окончил игру и, прилаживая шестерки мне на погоны, добавил яду:
   - У бедного Ванюшки, всюду камушки!
   - Э-э-э... Разрешите прервать, вашу искрометную полемику? - мужичек напротив, пошарил рукой в пакете. - Ло-ви!
   К нам полетела бутылка пива. Незнакомец, незамедлительно переместился ближе.
   - Разрешите, представиться - Сергей Иванович... впрочем, можно просто - Серега. Ребята, а давайте дружить?!
  
   Наш ротный, всегда говорил: "Будете в увольнении, не знакомьтесь с незнакомыми людьми!".
  
   Скажу Вам по секрету, контингент военных санаториев не изменен из года в год. Отбросив в сторону - мореманов и летунов (у этих, отдых 21 день - обязателен), оставшихся можно разбить на видовые группы, разделив: по статусу, загару и интересам.
  
   "Старые мины" - разнообразные воен.пенсы и около того, которые, почуяв морской бриз и дешевую мадеру, словно термиты точат распорядок изнутри. Выглядят, как пережившие удары напалмом. С удовольствием пьют кефир, рубятся в "кольцеброс", и хвалятся друг перед другом третьей колоноскопией. Практикуют Хатха-йогу, обращая вспять процессы старения. Активны, как вараны в период дождей. Роют ловчие ямы, строят пирамиды из гальки и, пугают продавщиц пахлавы, леопардовыми стрингами.
  
   "Генералы пищевых карьеров" - разнообразный начальствующий состав: тылов, складов и обеспечений, появившийся здесь - "по оказии". Оказией, может быть, что угодно: горящая путевка, "пилят стул", наводнение в Болгарии.
   Держатся особняком, но при неизбежных контактах опознать можно по фразам: "не ходи по косогору - сапоги стопчешь", "дома, в поле, и на бабе думаю о милом штабе", "убыток - та же прибыль!".
  
   "Сменившиеся" - прибывают в санаторий в форме (полевой или парадной) и, долго не понимают: "Где здесь, подбрустверный блиндаж?". Потому, бродят по санаторному парку в портупее и с блокнотом, считая лавочки. Имеют стойкий загар - "руки-шея". Любят прыгать в воду "бомбочкой", и "нырки". Пристают ко всем: их "закопать".
   Собирают камни и медуз, а в пасмурную погоду - заготавливают "лавровишню лекарственную" и пьют размашисто, закусывая черемшой.
  
   "Хлястики" - в санаторий являются с годовым запасом презервативов "Okamoto" и мечом Адзуки. Задача хлястика на отдыхе - "оторваться от шинели". Ранним утром бегают с вафельным полотенцем на шее, мешая гражданам отходить от "кольцеброса". Вечером, метят танцплощадку феромонами. Очень любят одиноких мам. Пишут кетчупом картины Севильи, льют из грязи копии Гауди. Носят плавки зарубежных брендов зрительно искажающих анатомию, и выглядят, как представители народа Эйпо с бамбуком на фасаде. На пляже, принимают ультрафиолет - исключительно стоя, словно "причальный буй".
  
   "Маша и медведь"
   Это крепкие семейные пары. Здесь, нужно пояснить ролевое деление - Маша, обычно особь мужского пола. "Маши" носят: бесконечные сумки с причиндалами, зонтики от солнца, круги, маленьких собачек, круги маленьких собачек, и с грустью взирают на пьющих пиво. "Маша" - в шаге от грехопадения, и потому особенно опасна здоровому мужскому коллективу.
   "Медведи" же, неизбежно присутствующие рядом, однообразны как вид и интереса не представляют. Попытки благоверных вильнуть в сторону и совершить рискованный побег, немедленно пресекаются окриком: "Стой, стрелять буду!".
  
   "Лежаки" - все остальные, так или иначе, попавшие под благодать санаторно-курортного Ирия. Места, где никогда не отцветают кущи и зимуют звери и гады.
  
   Серега был - типичной "Машей".
  
  
  
   ГЕНЕРАЛ
  
  
   "Не всякий генерал от природы полный".
   Козьма Прутков
  
  
   Новый сопляжник, немного озадачил наш молодецкий коллектив и потому, на прозвучавшее предложение - единения и смычки, ему были законно представлены важнейшие постулаты Французских революций. Т.е. извечные вопросы равенства и братства! Первое, что интересовало каждого - "звание", второе - "гастрономические предрассудки".
   - Подполковник - представился, потенциальный член Второй республики.
   - У-у-у! - неодобрительно загудел Мурый, - не пойдет! Мы в разных весовых категориях...
   - Авиация?
   - Авиация. Военный советник в одной из Арабских стран.
   - Ого! - добавил негатива Мурый, - не-не-не... не пойдёт.
   - Ребята, да бросьте! Какие звания? Я живу в санатории, жена - рядом у моря. До вечера, я совершенно свободен!
   Через пять минут, все пили пиво из пакета. Уж, не знаю - чем взял нас этот человек, и почему, мы приняли его в свою "стаю". Подпол, оказался неудержимо взрывным, и сыпал байками и историями. Кипучая энергия его, высвобождаясь на воле, принимала опасные формы гротеска и авантюры. "Нам просто необходимо оставить на этой земле, какой-нибудь порочный след" - убеждал он нас, призывая к вечеру, - "Разрушить мятежные Фивы". Что же касалось предрассудков, то в животе советника одной из Арабских стран, спокойно уживалось "Розове Крымское Брют" и "Бархатное тёмное", выпитое им с перерывом в минуту. Словно Прометей, он, не щадил свою печень - даря её людям, и за ночь она отрастала снова.
   Первый раз, он повлек нас за "горючим", в какой-то дальний универмаг в конец города. К слову сказать, день был субботний - банно-стаканный. В то время, уже случались перебои со спиртным и недовольный покупатель, ожидая "воду жизни", песочил правительство в очередях. Удивительно, но всякий "дышащий в спину", был детально осведомлен про upgrade ассортимента. На момент истории, граждане в очереди довлели "Славянской Медовой".
   Универмаг встретил экспедицию типовой табличкой - "Сан.час" на дверях, и сомлевшей на жаре очередью "славянофилов".
   - Что, дают? - обратился командор к ближнему.
   - Медовую привезли - оповестил нас мужик, - и Вазисубани.
   Затем, извлекая из бокового кармана часы без ремешка, уточнил хронометраж: "Второй час, уж стоим".
   - "Жизнь - гора..." - завершил он сплюнув на газон, поясняя, - гений ясности Ги де Мопассан!
   - Ай-яй-яй! - покачал головой Серега, - второй час?
   - Час двенадцать - подтвердил мужик, изучая командора.
   - Нужно, что-то с этим делать! - посочувствовал ему, Серега, - другой вход, есть?
   - Сзади у них... дебаркадер.
   Мы обошли магазин по кругу, и спустились по ступеням в склад. На складе стоял шум, а люди в синих халатах перемещали звенящие ящики на крюках, из одного конца в другой. Пересекающих курсы и разных - праздно шатающихся, грузчики, особо не тормозя, предупреждали зычным: "Поберегись! Ёп-та!".
   Ходки, считали люди в белых халатах. А всех задержавшихся на обратном пути, подбадривала женщина средних лет, универсальным и видимо действенным призывом:
   - Я - тебе, сукин кот в сапогах, аванса-то не дам! - говорила она.
   Серёга проследовал к ней, по-балетному выворачивая носки.
   - Здравствуйте! Очень приятно, очень... Сергей Иванович. Мои орлы - постоят?
   - Вы - из органов? - дрогнула вдруг она, вмиг, покраснев и обмякнув.
   Командор посмотрел на неё именно так, как глядят из органов, или, на худой конец - из выделительных систем.
   - Вы, начальник?
   - Нет, зам... то есть... - запуталась она, - зам Зав.мага.
   - Подойдёт. Понимаете, у нас мероприятие - начал Серёга издали, - что-то, типа проводов на пенсию. Реконструкция забытых героев, алаверды, и пение эпиталам...
   - Понимаю - кивнула ему, Зам.
   - В качестве - шефской помощи, приватно, без свидетелей... ящик вина и столько же "Медовой". Содействие и оплату, гарантируем!
   - Сделаем! - ответила Зам и посмотрела в зрачки командора, как Мата Хари после стриптиза.
   Не задерживаясь, люди в синих халатах переместили ящики к нам. Мы, сложили все в парашютную сумку и, рассчитавшись, откланялись.
   - Благодарю - прищелкнул каблуками Серёга и, целую Зама в тонкие пальцы, добавил, - вот еще что... вятские меха... Вас, там - люди ждут! К чему, закрывать им дверь в будущее!
   Так как, сумка наша потяжелела и нести её стало неудобно, решено было "поймать фару". Остаток наличности не позволял выбирать авто бизнес класса, и мы, оглядевшись, направились к синему "Москвичу" с бахромой и шашечками. Хозяин машины отсутствовал, а рядом, пугая лаком неженатых мух, стоял "Mercedes". Сбоку на камне, на корточках, сидел гордый владелец авто - кавказской национальности, чем-то похожий на бронзовый символ КавМинВод.
   - ДАрагой! ЗачЭм тебе, это - вЭдро? А? - осуждающе поцокал он, языком, - СадЫсь ко мне!
   Мы опасливо поинтересовалась размером таксы.
   - Э-э-э! Какие дЭньги? СЭмь, восЭмь... Если, хочешь быть счастливым один день - выпей вина. Если, хочешь быть счастливым всю жизнь - купи мерседес!
   По дороге назад водитель интересовался: "Кто мы? Откуда?". Мы, коротко объяснили ему: "Летчики. Приехали на ежегодный отдых", чем вызвали нескрываемое восхищение представителя гордого народа. Цокая языком и жестикулируя, он, поглядывал на сиденье рядом. Там, конечно, восседал Командор безмолвный, как Виннету. Уже у ворот санатория, помогая извлечь мне сумку, он вполголоса поинтересовался:
   - А этот - командир, ваш?
   - Ага - кивнул ему, я.
   - СЭрьезный! - отметил водитель. - Полковник?
   - Полковник, дАрагой - это человек, который может кричать на майора. Бери, выше!
   - ГенЭрал!? - вытаращил глаза, он - Настоящий?
   - Да - скромно ответил я.
   - НЭ надо дЭнег! - сверкнул глазами водила, - всЭм, сегодня буду рассказывать, что ГЭНЭРАЛА возил!
  
   Поблагодарив, я вынул из нагрудного кармана "санаторную книжку", и дописал - ГЕНЕРАЛ.
  
  
  
   ПЕРЕЦ С СОЛЬЮ
  
  
   В столовой пахло хлебами и жареной мойвой. Я всегда удивлялся - как такая маленькая рыбка заполняет весь предоставленный ей объём. За указанным мне, официанткой, столом сидел мужчина с красивой проседью и без настроения жевал "диету номер 4". В народе, такой колор зовется еще: "перец с солью". Все это, благородно серебрит голову владельца и вызывает трепет у дам. Жаль только, что постепенно перец все больше замещается солью. Соль, лезет вверх - ползучей изменой, скрывая контрасты и пряча полутона. Затем, исчезает она... Остаётся солонка!
  
   - Ну, докладывай... - сходу поприветствовал меня, сосед по столу. - Ты, кто? Старлей, капитан?
   - Старлей - ответил я.
   Друзья мои, задержались в номере и я, в одиночку принимал новые знакомства.
   - Полковник - тоже представился он, на мгновенье перестав жевать. - Вот, скажи: "Чё вы, сюда едите?".
   - Положено - ответил я, не желая продолжать разговор.
   - Хм... Положено... А мне, вот - "волга" положена. А они, сукандеи, у меня её отобрали!
   - Кто, они? - поинтересовался я.
   - Да, пи@@расы эти. А как, поздравляли в юбилей! Уж как, старались! Что, ты... хором. В стихах - зализали, всю бздею!
  
   "Желаем семейного счастья,
   Твои подчиненные, братья!"
  
   ... заложили - "супругу возит". Ну, подвез я, Ларису Сергеевну, пару раз... Ей, надо! В Москве знаешь, как с транспортом? Да, откуда ты знаешь, в Кислодрищенске своём. Перестроечники хреновы: "Это грандиозное событие, без труда влезет в анналы истории и тем, запомнится нашему народу".
   - Раиса! - закричал он в зал, - у меня, опять интимный волос в тарелке!
   ... "братья" - эти и заложили. А мне теперь, в подземку ныряй. А мне теперь, до Дулёва - три часа со всеми остановками, и сувенирно-подарочный хер из фаянса, местной фабрики. Справедливо? Что скажешь, старлей? У меня, между прочим, жена - заслуженный работник культуры!
   - Одну минуточку - попросил я, - оччень интересно...
   На странице санаторной книжки, в самом конце, я пометил тоненько - ЗАСРАК.
  
  
   Когда мы с Шабаном, только заселялись в свой гестхаус - торжественно обещая друг другу: "на чужую кровать рот не разевать", к нам на новоселье, вдруг пожаловали тетечки с этажа, и строго-настрого предупредили: "Спиртное у нас - нельзя!".
   - Ну, а - минеральные-то, воды, можно? - озадаченно переспросили мы.
   - Минеральные, конечно можно! - ободрили нас, вахтерши.
   Потому, любая "огненная вода" проносилась вовнутрь, исключительно под видом минералки - слабокислой или лечебно-столовой. Операции получила название "Бювет" и требовала ловкости, выдержки и конспирации.
   Как-то, рассказывали мне, давным-давно, на востоке, в одном из забытых гарнизонов страны ввели продуктовые талоны. Шампанское, вино и любой другой "херес" - были страшным дефицитом. На станцию приезжали армяне с огромной цистерной наполненной каким-то, якобы вином. Делюги занимали удобное место, ставили цистерну а-ля буфет и заводили песню "Ты моя сирун джан", как бы намекая на скрытую суть.
   Для того, чтобы порадовать всех знакомых вакханок и вкусить лозы самому, нужно было пройти километра три по тайге, затем спуститься с кручи (с рельефным уклоном - восемьдесят), а после, по ней же подняться метров двести к небу, раскладывая по матушке искомый тангенс угла. Все это время, одна рука держала канистру с мускатом!
   А тут, тебя уже поджидали друзья, ликуя как олимпийцы. И жгли костры, и на-пол-ня-ли стаканы... Называлась, все это: "Тропа энтузиастов".
  
   В прошлый раз, когда мы заносили сумку - распевая "йо-хо-хо!" как корсары, я так разволновался, что забыл поведать Вам об одной занятной мелочевке.
   У входа в "летальный" корпус, с трехдневной щетиной на щеке, стоя, курил мужчина одетый не по сезону. На незнакомце была: потертая кожанка с воротником из вельвета, и крепкие рыжие броги. За окнами плавилось утро, серпом звенели кузнечики, а голуби в небе - срывались в штопора. Рядом, обмахиваясь журналом "Работница" стояла женщина в болеро, с фотоаппаратом "Зенит" и вялым букетом одуванчиков.
   Завидев проплывшую мимо него сумку, мужчина приободрился, бросил курить и, вытянув шею, каким-то свистковым регистром спросил:
   - Это, что же? Столько пива!?
   - Водки! - коротко ответил ему Генерал.
   - В рот - пароход! - выдохнул мужик.
   Попав в номер, мы свалились "без ног" и, смеясь, стали вспоминать реакцию новоприбывшего.
   - Помяните моё слово, - сказал я, всем - этот тенор, еще пополнит нашу обойму!
  
  
  
   БЕН ГУР
  
  
   "В первый день сотворил Бог небо и свет.
   Во второй - самолёты.
   В третий - твердь, моря и сушу земную.
   И сказал Бог - Это хорошо".
   С В Ж Кораблин - Черный 1973
  
  
   Эх, а замечали ли, Вы - как только в стране наступает смутное время, первыми страдают авиаторы. В уме не укладывается - сколько пригодных к полетам самолетов пущено под нож, сколько летунов уволено за ненадобностью. А сколько людей уехало поднимать воздушный флот Габонов и Гонолул?! Не иначе, как борьба демонов с ангелами - вера и добродетель отступают на задний план, а все близкое к небу старательно "приземляется". Как только, летчики начинают торговать на рынках носками и крыть крыши шифером, значит НАЧАЛОСЬ! Массовый исход летного состава - лакмус! Признак фатального и неизбежного. Как необъяснимый выброс китов на берег бухты Голден-бей. А уж, потом: "лжедмитрии", и "битва с Березиной", и Росавиация - "бессмысленная и беспощадная".
  
   "Не дай вам бог жить в эпоху перемен, и считать маршруты спрямления" - предупреждал Конфуций.
  
   Вечером, к нам постучались. За дверьми, удерживая в руках кусок соленого балыка и бутыль с драконами, стояла знакомая пара.
   - Всем, салют! - весело поздоровались они. - А, мы - к вам. Знакомиться. Принимайте в коллектив! Разрешите представиться, Петровы. Я - Коля, это - Лена, а это - дары Приморья.
   Оказалось, что гости наши - супружеская чета, и только-только из Владика. Николай - дослужился до майора, а его жена Лена, соответственно - до жены майора.
   "Был у майора Деева, товарищ - майор Петров..."
   Петровы, понравились мне сразу. Простотой, жизнелюбием и неиссякаемым оптимизмом.
   - Целая проблема, добраться! - рассказывали они, хохоча - сперва из Артема во Владивосток, там, на Симферополь проездные не берут - полетели на Москву. А в Москве, билеты только до Керчи, и только "по чётным". Вот, оттуда - автобусом.
   - Что за саке? - поинтересовался Лёха Маленький, принимая дары.
   - Презент! Самурайский афродизиак - объяснили нам, - пользуется в Приморье особым успехом. Слезы кукумарии, мускатный орех, мед, перец, яички петуха.
   - За петуха - ответят! - загрустил Лёха.
   Повествуя, нам в тот вечер: о жизни и службе в Приморье, Николай, распалившись, вскакивал с места и, глядя на жену, пояснял:
   - Да, я - в "дэ-зэ", как раб на галерах! Лена, скажи! Двенадцать, тринадцать дежурств. Через одно, подъёмы. Весной тайфуны, зимой метели! Супостат - лезет, проверками замордовали, с выходными - напряг. А "дерево должно быть деревянным", помните?!
  
   И вы, наверное, подумали, что я, увлекшись рассказом, нечаянно употребил подобную тавтологию? А вот и нет!
  
  
   ЭПИГРАФ
   "Удачливый глупец - большое бедствие".
   Эсхил
  
   Любят все вспоминать, о дураках в армии. И клеймить нелестными характеристиками, несокрушимую и легендарную. Как будто "дурак" - отдельный вид органической жизни на Земле, а кругом благодать и рай, и цигун с духовными практиками. Да, если б все так просто, и наглядно всё так...
   Или, как в старой поговорке: "Смешно дураку, что у него - голова набоку". Смотришь, голова как-то не так и фуражка падает - взял, отошёл в сторону!
   Глупость, данная человеку от рождения не всегда заметна в любом коллективе. И если, человек не злоупотребляет этим, в общем и целом, то вполне может дожить до какой-нибудь, "эмеритуры". Что писал об этом, Даниил Гранин: "... кто опаснее дурака? Не знаете? Дурак с инициативой".
   Да, между глупым человеком и профессиональным дураком такая пропасть, что не преодолеть ни в один, ни в два прыжка! И в армии, дураков - не меньше и не больше, просто расставлены они так, что на них все время натыкаешься.
   Потому, что в Армии - ПОРЯДОК!
  
   "Дерево должно быть деревянным!" - риторическая фигура эта, принадлежала небезызвестному генерал-полковнику, который после исполнения обязанностей (зам. по вузам), служил главным инспектором ВВС по службе войск. И надо бы, расшифровать "шараду" для несведущих. "Дерево должно быть деревянным" - означало, что ВСЁ, что было покрашено заботливой рукой авиационных специалистов в минуты вдохновений и ПХД, должно было быть: "очищено от краски, отполировано и покрыто бесцветным мебельным лаком".
   Я всегда замечал: карьерный рост часто вызывает какие-то побочные эффекты в поведении людей. Инспектор приезжал в полки со своей свитой, внезапный, как Жеводанский зверь. Всё, его героическое окружение, тут же фиксировало в блокнотах и журналах выявленные нарушения, а сам генерал - был точен в графике повторных проверок. В СССР секса не было, а в армии - был. И если, кто-нибудь по месту, глупо интересовался: "Где, найти свободных людей?", то получал от генерала короткий ответ и точные полярные координаты.
   Еще, генералом был лично приготовлен рецепт известкового молочка, для окраски бетонных бордюров. Иные сигнатуры - не поощрялись. Сладу с ним, не было никакого...
   И неизвестно, куда бы завели всех эти догматы. Планы основных задач и боевой работы, были отложены и задвинуты, а военный люд, облачившись в сменку - драил, чистил и шлифовал, всё, по-несчастию крашеное и деревянное. И все, молили только об одном: "Не давайте ему словарь Розенталя! Там, ещё - стеклянный и оловянный!".
   Но, древесно-стружечная эпопея захватила всех безысходностью идиотизма. Пропагандисты и замполиты, уже всерьёз задумывались над новым лозунгом: "Все, что нужно человеку для счастья: возвести дом, вырастить сына и отскоблить дерево!". Дело дошло до казарм и табуретов. А так как рядовой состав был полностью задействован "по службе", выполнение эпохальных заданий возложили на офицерский корпус. И каждый получил свой табурет - с фамилией и биркой! И было сломано много копий, скребков и карьер...
   Когда большинство гарнизонов стало походить на Кижи - нашелся, вдруг капитан, который вступил в борьбу с "деревянным" генералом. Опираясь на близость дембеля и подшивку "Красной Звезды", он, вдумчиво опохмелившись, накропал о генерале в газету разгромную статью, случайно возбудив всесоюзный орган. И та, минуя "охи и ахи", свалила любителя шпона с должности. Генерала, с грохотом уволили из ВэВэСов, а жизнь частей и соединений вошла в привычное русло.
  
   Теперь Вы поняли, почему в своём "фруктовом меню", я отметил майора Петрова - как БЕН ГУР.
  
  
  
   ГРИНПИС
  
  
   "Все великие идеи приходят, когда мир нуждается в них".
   Остин Фелпс
  
  
   Утром, я проснулся с головокружением и сухим языком и, глянув в зеркало на стене, отметил некую "хиральность". В субъядерной физике есть такой термин: объект несовместим со своим отражением. Свойство это, впервые заметил великий Пастер, колдуя с водорастворимыми смесями. А там - такой каскад парадоксов, такая бездна открытий, та-ка-я хиральность!
   Тихонько ругаясь в подушку и помянув "гринпис", я - сел на кровати. Вставать не хотелось...
  
   Однажды зимой, в 90-х, на одном из аэродромов Дальней авиации, кому-то из начальства пришла в голову гениальная идея: запретить мочиться в капонирах! Т.е. взять и запретить, как Гринпис - атом, прекратив позорить, наконец, суровую красоту авиабаз. Дабы, снег вокруг всегда оставался девственно чистым, а всякий сомневающийся боялся на этот снег неосторожно стряхнуть. Выявленные же следы завершённых заданий, незамедлительно фиксировались начальством, как: вредительство и повальное демаскирование.
   Но, так как палитра (от пшеничного до куркумы) не давала полной информации и, не позволяла сходу выявить нарушителя, следить за этим заставили техников экипажей. Под страхом выговоров и взысканий. Техники, обзаведясь новой заботой, пытались, как могли препятствовать "декоративной вазописи", но рефлексы и анатомия всякий раз побеждали строгие запреты. И вот, подошли очередные полеты, в которых принимал участие сам Комдив - генерал.
   Заруливает самолет, завершив свой обычный вылет, его закатывают в капонир, открывается входной люк Ту-16 и, по трапу, колобком скатывается человек в летном и, бежит в хвост, начиная справлять нужду. В то же время, со стороны рулежки, с деревянной лопатой в руках появляется механик. И механик, приметив нарушителя и памятуя табу, змием крадется к тому по бетону! А урезав дистанцию до "штыка" - гулко бьет человека, лопатой по заду. Тот, подавшись вперед, оборачивается и, удерживая демаскирующий элемент, строго глядит на военного. Видели когда-нибудь, картину Франца фон Штука - "Взгляд Люцифера"?
   Комдив был человеком взрывным, от метафор которого ВПП вставала горбом, а кругом дохли семьями суслики.
   - Ну?! - говорит генерал, временно отсрочив изобилие.
   И от этого - "ну", глаза механика становятся по "пять копеек", а в тестикулах его разом замирает живой кровоток. И чтобы, как-то объяснить, этот, свой пассаж - он бормочет, выронив лопату:
   - Извините, тащ генерал. Дикий случай... сзади - не признал... Думал комэска.
  
   - Это просто верх низости, какой-то! - возмущался на разборе Комдив, - япона мать и куда катится мир... Что за полк такой, в котором механик - комэску, лопатой по жопе? И вы, еще боретесь за звание - "отличный"! У вас не субординация, нет, армейская драма... даже кобра не кусает выше колена. И покажите мне этого гуся, я в него яблок напихаю!
   Ему объясняли про "Гринпис" и маскировку...
  
  
   Генерал шагал по комнате, громко взывая к Авроре:
   - Подъём, подъём! - орал он, звеня ложечкой по "возбудителю", - гусары, гренаш!
   Из соседнего номера к нам, заглянули Мурый и Лёха - чуткие, как сайгаки на водопое. На пробу, японское снадобье оказалось слабоградусным вином неясного цвета, с легким амбре петушиных побед. Мы, прикончили бутыль в раз - разлив по стаканам, ничего не почувствовав. Далее, все двинулись на завтрак, подбадривая друг друга отрыжкой.
   Получив положенные белки, жиры и углеводы - из лечебных рационов, все почувствовали себя помолодевшими и засобирались на море. Но, пропал Мурый. Вся команда сбилась с ног, разыскивая его. И тщетно прочесывая территорию и долгие лавровые кусты, бросалась к случайным свидетелям с призывом: "Потерялся мальчик!".
   Мурый появился лишь к вечеру, улыбаясь, как Джоконда. Все, конечно, заклеймили его позором и, отлучив от пива - потребовали сатисфакций.
  
  
  
   РАССКАЗ МУРОГО
  
  
   В соседнем от нас санатории, гражданского наполнения, был старый помпезный клуб сталинских заделов. Рядом с ним, пряча от постороннего глаза "воскресный икромет", лежала танцплощадка, заросшая хмелем. А на танцплощадке, из года в год, бессменным ди-джеем и массовиком-затейником служила, некто Лара - выпускница культпросветучилища. Легендарная личность и памятный ориентир. Лара, была женщиной нечеткого возраста, легкого по слухам нрава, и обладала необыкновенно тщедушной для дам, конституцией. За что и носила, данное ей каким-то хохмачем, прозвище - Титикака.
   После жиров и углеводов, Мурого отчего-то, неудержимо повлекло на танцпол. Не знаю - была ли, это реакция на самурайскую смесь, или, целительный воздух Крыма так воздействовал на его скрытые резервы. Мурый попробовал подавить порыв, но промедлив минуту, двинулся вперед, не замечая препятствий, часто разбрасывая вокруг стрелы Амура. Нигде, так не чувствуешь себя Амуром, как на море.
   Титикака приняла его нарочито чопорно, поинтересовавшись целью визита. Цель была прозрачна, и Мурый, предложил ей дружбу по линии культуры, представившись лауреатом конкурса "Виртуозы Перми". Подкрепляя благородные цели свои, матросскими куплетами и чечеткой. Титикака сморщила носик. "Невинностью моей в двенадцать лет - клянусь!" - уверенно парировал Мурый.
   Та, сперва, ответила ему отказом, но "ларчик просто открывался" - и вино с шоколадкой, и задушевная беседа, пробили брешь в любвеобильном сердце работника сцены.
   - Значит, так - описала она, Мурому алгоритм дальнейших действий, - через вахту - сам. Ни с кем, не разговаривать! Мой номер - 119.
   Все опасения имели под собой довольно прочную почву, в лице Заведующей - дамы викторианских взглядов, потомственной девомученицы, в прошлой жизни, пустившей в расход немало молоденьких ведьм.
   - Здрасьте, это я - сказал Мурый, поцарапавшись в дверь номера 119.
   Я не буду пересказывать Вам, полную версию "саги" с выпуклыми эпитетами и гроздями сочных сравнений. И намеренно опущу эту часть, перейдя к главному.
   В самый подотчетный момент, в дверь громко постучали.
   - Куда!? - заметался по комнате Мурый, пряча в ладонь уязвимую плоть.
   - На балкон. Живо! - скомандовала ему, Титикака.
   Стоя на балконе нагой как леденец, Мурый почувствовал себя неуютно. И для того, чтобы лишить противника оперативного превосходства, ругаясь - полез на соседний, рискуя оставить на ржавых перилах створки "морских гребешков". Дверь в комнату оказалась не заперта, а легкие занавески полоскал ветерок. В плетеных креслах, с пивом и орешками, наблюдая по TV за игрой ФК "Черноморец" - в номере напротив, сидели два взрослых мужика. На мгновенье, оторвавшись от голевой передачи и забыв про захватывающий матч, дядьки с удивлением уставились на гостя. Мурый, показал им лицом "осеннюю сливу", приложив указательный палец к сжатым губам. Мужики понимающе закивали.
   Титикака выждав немного, выглянула наружу и тихонько позвала кавалера назад. Мурый вернулся к ней, как Эрос к Психее - возобновляя дерзания.
   - Пронесло - объяснила та, - постучались и разошлись.
   Когда до успеха оставался "последний дюйм", в дверь снова постучали.
   - Мышкой! - указала на балкон, Титикака.
   Мурый шипя окончаниями, вновь прыгнул за парапет. Мужики в комнате встретили его, как родного.
   - Пардон! Коман тале ву? - поприветствовал их, Мурый, разом израсходовав весь авиационный французский. Мужики - замахали руками.
   Когда Мурый в третий раз взял барьер "перекатом", в душу его полезли сомнения. Понятное дело, от разнопеременных ускорений и частых вертикальных фигур, все его "стрелы" растеряли товарный вид. Перебравшись назад в комнату утех, он оставил попытки всяческих дерзаний, разрушив тем самым, последние надежды культурного обмена. Титикака обиженно отстранилась, обдумывая месть. Мурый же, занял центральный пост - ближе к выходу и, дождавшись настойчивого стука, метнувшись, распахнул дверь.
  
   На пороге стояли два мужика из соседнего номера, давясь и икая от смеха.
  
  
  
   БОЦМАН
  
  
   "Корабль испанский трехмачтовый,
   Пристать в Голландию готовый:
   На нем мерзавцев сотни три".
   А.С. Пушкин "Сцена из Фауста"
  
  
   На дворе моросил дождь, а чайки сбивались в стаи. Мы провалялись в номере до обеда, не зная: чем бы развеять, вынужденную хандру. После полудня к нам заглянул Генерал. Генерал был привычно бодр и как всегда, полон идеями:
   - Чего раскисли? Что за упадок в гвардии? - тормошил он, нас по-всякому.
   Мы объясняли ему свой пассив "барической ямой" и общей немощью организма.
   - Предлагаю, посетить ресторан! - бурлил Генерал энергией. - Молодежь! А знаете ли вы, что слово "ресторан", означает буквально - восстанавливающий? От французского - restaurant.
   И мы, не можем ждать милостей от природы...
  
   В небольшом зале на восемь столов, было уютно. Мы заняли крайние два, сдвинув их встык. Изучая меню, я разглядывал обстановку. Кабачок был стилизован под пиратскую шхуну: с веревочными трапами и стакселями на стенах. В углу, стояла бочка с надписью "RUM", а за стойкой торчал одинокий бармен - переодетый в пирата, со странной для флибустьера беской на голове "Елизавета". Честно говоря, больше, бармен походил на Крондштадского матроса-анархиста, спешно вышедшего на сходку Центробалта. Сбоку от него, на барном стуле сидел "датый" мужик - гораздо более пиратского вида и, хватая шоты квадратной лапой, закидывал их в трюм. Мне даже показалось, что вместо другой руки у него, кованый крюк.
   Мы, налили и выпили, затем, сразу налили снова - потому что Генерал, уверял нас: "Что, между первой и второй - пуля не должна пролететь!". Третий тост, был: "За тех, кто - не с нами" и, наполнив рюмки до краев, все - "приконтачили" их к столу. Это сразу приметил сидящий за стойкой мужик.
   - Авиация! - расплылся он, словно сырник по сковородке. - Э! Лизавета! - обратился мужик к бармену, - Дай-ка мне, бутылку "Столичной".
   И сказав напоследок: "Эх, ходи одноглазый" - рыбой соскользнув со стула, проследовал к нам.
   - Не помешаю?
   - Садись.
   Мы разговорились. Оказалось, что "Боцман" - вовсе не боцман, а вояка приехавший на заслуженный отдых из, какого-то Ебенелюкса.
   - Авиация! - щурил он глазья, обнимая за плечи сидящих, - Я ж - "бортач", Ан-12, Саня, два срока "за речкой". Наливай, а то уйду! Эх, славяне...
   Бортач менялся на глазах, путаясь в настроениях, и то - замыкался, хмуро уставившись в рюмку, а то - буйствовал и барагозил, громко распевая частушки:
   "Помнишь, как летали
   Мы с тобой в Афгане,
   Грудью защищали
   Мудака Кармаля"
   Пару раз, он пытался откусить стакан. Отдых категорически не нравился полярному бортмеханику и он резюмировал свой доклад по бальнеологии, предельно кратко: "Это море - я имел в виду!".
   - Моих, нет! - жалился он, нам - То, бухать приходиться, то драться... Эх, говорила мне мама: "Иди в гинекологи - всю жизнь руки в тепле будут".
   - Не налегайте, Шура - мягко тормозил его, Генерал. - Вы нужны стране - целым!
   Все, смеясь, слушали его, радостно пьянея. Дело дошло до "баек". Боцман, тоже рассказал нам, одну.
  
  
   РАССКАЗ БОЦМАНА
  
   Помню, было это зимой 69-го. Я тогда, только переучился. В Средней Азии выпал глубокий снег, и бараны были обречены на погибель, без подножного корма и средств к существованию.
   А в Союзе, была - славная Военно-Транспортная Авиация. Очень транспортная, и очень лёгкая на подьём. Ну, просто "бальзам звездочка" на все случаи жизни! Нужно спасать социализм в Чехословакии - пожалуйста, всегда готовы. Баранов - опять же, не вопрос.
   В общем, загрузились мы прессованным сеном под завязку, и "колеса в воздух". Подкинули к нам в состав военного корреспондента. И был он, совершенно не в курсе происходящего. Начальство, срочно откомандировало членкора к баранам, и строго-настрого предупредило: "Задание, мол, ответственное и архиважное! И все это, очень тревожит советского аксакала. И надо бы, осветить - как надо, подобный акт гуманизма, ну, а заодно, показать военному читателю, без прикрас - суровый быт витязей в транспортной шкуре. Короче, на месте - разберешься!".
   Вот, он сидит на ящике в "брюхе", хлопает глазами и пристает с разными вопросами к Командиру. А ответов от экипажа, не получает. Делом, люди заняты!
   А тут, творятся странные вещи, достойные писательского пера: открывается грузолюк и по транспортеру, за борт, в чисто поле, летят тюки сена, кувыркаясь в потоке. Тут уж, членкор совсем возбудился и, бегая белкой по салону "достал" всех и вся. Сжалился над ним, борттехник по АДО:
   - Ладно, слушай... (журналист за блокнот) - в горах Тянь-Шаня, раскопали усопшего мамонта в одном из холодильников природы. Наши-то - ушлые, акадЭмики! Поорали денек "эврика!", покумекали, и оттаяли находку - подключив электроды. Ну и выходит, оживили слонягу к едрёне-матрёне! Получается, государственный интерес и совсем иные горизонты.
   Теперь, своим ходом перегоняют в Московский зоопарк. Там уже: и вольер подготовили, и слониху одну из Индии, и груши - разводить советскую мамонтятину. А жрать то, скотине в пути, что-то надо? Зима, скалки-моталки. Дикое поле! Вот, мы по дороге, ему сено и сбрасываем. Очень сложная, доложу я вам, и ответственная задача. Опять же - мастерство "бомбометания", чутье и глазомер. Дальше, понятное дело, легче пойдет. Там, тебе: и железная дорога, и шоссейная, и эксперты из общества "Знания". Ждут, мамонта нашего, переживают!
  
   Экипаж от смеха, чуть не заболел. Самолет шел на автопилоте - мерно гудя винтами, а корреспондент обиженно шмыгал носом, кутаясь в чехлы.
  
   Мы распрощались с ним ночью. Уходя, он сказал:
   - Парни. Если всё, о чём говорим и вспоминаем, собрать в одно целое и снять фильм, будет он намного интересней, чем какой-либо: "про авиацию". И будут его - смотреть и плакать, плакать и смеяться. А после, опять плакать...
  
   Так, в списке моём, прибавился - БОЦМАН.
  
  
  
   БУДНИ ГВАРДЕЙСКОГО ПОЛКА
  
  
   "Воины-победители сперва побеждают и только, потом вступают в битву".
   Сунь-цзы
  
  
   Вы, думаете - легко в "придворных" полках служить? Эге! Тут вам, не здесь. Наш командир, всегда говорил: "Я наполню вашу жизнь, шоколадной крошкой". И мы, его понимали: "дура лэкс, сэд лэкс"! А потом, как определить - где кончается полезное и начинается приятное.
   Я зачем, все так нудно рассказываю, приводя примеры? Чтобы, понятно было: "Горести достаются человеку бесплатно, а за радости приходится платить". Лично к нам в полк, два раза в год приезжал полный автобус проверяющих из штаба и, проводил разные строевые смотры с перекличками. Все, с линеечками в руках, блокнотиками и карандашиками. После каждой проверки появлялся: "Приказ по службе войск", в котором полк, выворачивали кверху мехом. Можно сказать, что и меха то, уже не осталось, так - пух...
   Замеряли "звёздочки и птички" на погонах, расположение знаков и орденских планок на форме. Расчески, носовые сопливчики проверят и, выпорют кого-нибудь за стрижку, ну, или за стоптанные каблуки. Эх, ма! Да, мало ли забот у штабов?
   В удостоверении на фото, нет усов - заставят сбрить. Есть, неудачно схваченный взгляд Антонио Метруччо - заставят восстановить. А тебе, скажем, еще и с фамилией не повезло. Случается такое. Не у всех в армии, мужественные фамилии с окончаниями на "-ский". Например, л-т Какасуй. А?! Соглашусь - необычно. Но, это ж сколько нужно ступеней карьерной лестницы вверх, чтоб соответствовать!
   А вот, был у нас командир аэродромной роты, капитан Назлохунян. Армянин, хороший парень, отличник боевой, но с фамилией - не повезло. Ну, нельзя в армию с такой фамилией! С такой фамилией всякие достижения в личном зачете, порождают в начальстве лишь подозрительность и тревожную сыпь. Хотя сослуживцы, его постоянно поддерживали и утешали: "Ты ж - назло всем!".
   Проходил у нас в ИАП, однажды, подобный смотр: форма одежды, строевые приемы - в одиночку и в составе, исполнение песни. Командир подводит итог по замечаниям, ну и в заключение, в числе прочего, вспоминает про "внешний вид":
   - Некоторые военнослужащие, - говорит он, - видимо забыли об аккуратной прическе и отпустили еврейские пейсы, прямо до... как, эта часть лица называется?
   Рядом стоял полковой доктор.
   - Мандибула, товарищ подполковник!
   - Вот-вот. Я и говорю: отпустили по самые МАНДИБУЛЫ!
  
  
   БЫЛЬ
  
   7-е и 8-е ноября в Стране Советов, были праздничными.
   Летная часть на Дальнем Востоке, 80-е. Готовится грандиозное торжество по случаю ВОР (Великой Октябрьской Революции). Ждут прибытия ба-а-альшого начальства из округа. И почему-то начальству этому, приспичило отпраздновать вышеуказанный праздник именно в данной части. И тут, вводная - за одну неделю до славного дня, в часть прибывает пополнение в виде чумазого, вертолетного полка: поблекшая краска, на плексе "серебрение", латки и потеки... Откуда, зачем? Неизвестно!
  
   Три дня до славного праздника. Три несчастных дня, до славного праздника ВОР - в части у всех, лихоманка! Все готовятся, позабыв про сон, демонстрируя примеры мужества.
  
   Вертолетный полк, приведя в порядок свою мат.часть - "дуется" в домино.
  
   За один день до праздника, в часть приезжают представители округа. Посмотреть, как готовится часть к прибытию Командующего и провести небольшой "форшпиль" (vorspiel нем. - предварительные ласки, прелюдия).
   И всё, как у всех: плац - драится, самолёты - драятся, лич.состав - поддраивается и, идут полёты до седьмого пота.
   А в расположении - прибывшего вертолетного, личный состав "дуется в домино".
  
   Тогда, им объявляется: ПОСТРОЕНИЕ С ТРЕВОГОЙ!
   Лет. состав подхватив технический, строится на плацу. Слушая при этом, энергичный диалог проверяющего с Командиром:
   - Да, Вы знаете, КТО? - завтра здесь будет!!!
   - Знаем.
   - ПОНИМАЕТЕ - всю важность мероприятия?
   - Так точно. Понимаем.
   - Повторите!
   - Мероприятие - очень важно...
   - Так, ка-ко-го со-ле-но-го хе-ра, спрашиваю, никто не готовится к встрече?! Лично ответите!
   Дальше, ария юродивого из оперы "Борис Годунов", и совершенно непраздничные пожелания.
   - Не кричите, товарищ генерал, пожалуйста... Приедет - встретим.
  
   И откуда в некоторых, столько либидо?
  
   День праздника ВОР. Оркестр дует "Триумф Победителей", все поглажены, взбодрены и построены. Нет только - пришлого, вертолетного. И у всех вопрос, горячий как ягодица: "Ну, где эти... (пиип) - шанкр им на кокарду!".
   Командование заранее нервничает, оглядывается и крутит головой. Примерно тоже ощущает муравей на скамье, когда над ним зависает чья-то жопа. И тут... пешим строем при параде, чеканит гвардейский полк. У каждого на кителе минимум два ордена, ну, и - медалЕй не счесть.
   Звеньевые - по две лычки за ранения. А у Командира, орден на груди с муаровой лентой, орден Ленина. В строю же, мдя, одни медальки "за выслугу"...
   Оказалось, полк прибыл из Афганистана и жил там, два года с небольшим. Как сказал, потом, вертолетный Комполка в душевном разговоре:
   - Хули, мне - генерал. А? Я под пулями и "стрелами" - полк водил... Вот, хули - мне, генерал?
  
  
  
   МОЛОДОСТЬ, АУ!
  
  
   Вот, вы знаете, как проверить - настоящий танкист перед вами или нет? Хе! Да, проще простого! Спросите его: "Что, самое главное в танке?". Если ответит: "не пердеть" - настоящий...
   Ладно. Расскажу Вам - как мы с Шабаном, вчера, опростоволосились.
   Встретились мы, не договариваясь ранним утром. Ну, да... где, еще? В туалете.
   Я вам, так скажу: "нет единого норматива в обустройстве и планировании, этого важного соц. воен. объекта". И во всех учреждениях МО, полный диссонанс и разносортица: гальюн "яблочко", ячейка "засада", кабинки "летающий лыжник", просто - "ристалища" и, одиночно стоящие вазы из фаянса для старшего ком.состава. А двери?! Я конечно, понимаю: армейский коллективизм, экипаж, и умение работать в команде, но, зачем двери обрезать со стороны цоколя так, чтоб у сидящих видны были все векторные величины?
   А переборки, между - в три четверти. Удивительное чувство локтя! Мы с Шабаном, сразу обозвали этот аттракцион: "голова профессора Доуэля", или "Су-24". С другой стороны - если сидишь, скажем, и не знаешь: южноамериканское млекопитающее отряда неполнозубых, 8 букв, по-горизонтали (броненосец), то всегда можешь спросить правильный ответ у соседа.
   Но, нам больше нравилось - второе. Поэтому, посетив в то утро санаторский клозет, мы, заняв места рядом, сперва спели куплет известной песни: "Про лето". Завершая его словами "а лето - это маленькая дрись!".
   И уж только после, приступили к запуску.
   - Правый, на малом, - доложил Шабан - "от правого"!
   И произвел запуск, считывая температуру.
   - Левый, на малом! - подхватил я, озвучив зажигание, - техник вышел. Запуск. Па-ра-мет-ры в норме!
   Потом мы, немного погоняли двигатели на максимале, перейдя к форсажным режимам.
   - Форсаж правого! - скомандовал Шабан, исполняя "полный".
   - Левого! - поддержал я.
   Мы, быстро пробежали по "карте обязательных" и, отметив - "никуда не ведёт", стали взлетать! Когда, хохоча и повизгивая, мы приступили к "разбегу", кто-то громко закашлялся у входа. В конце туалетной комнаты, с полотенцем и мокрой мыльницей в руке стоял случайный отдыхающий. И округлив глаза, наблюдал за "подъёмом носового". Мы, конечно, этого не замечали. Взлет - скоротечен!
   Пришлось нам, смущенно ретироваться.
   - В каком звании? - смерив Шабана взглядом, так, для справки уточнил мужик.
   - Старший лейтенант - буркнул в ответ Шабан, стремительно исчезая.
   - Понимаю - серьезно продолжил, тот: "Молодость живет будущим, старость - прошлым, и только детство - настоящим".
  
   В столовой, за нашим столом произошли изменения. Полковник исчез, а место его заняла солидная супружеская пара. Возможно, не получив добавки капусты тушеной (диета номер 4), полкан обиделся и убыл к себе в Дулёво - "три часа со всеми остановками".
   Мужчина за шестьдесят, крупный и степенный, знакомясь с нами жал по-очереди руки и басил:
   - Володя. Очень приятно, Володя. Сам-то, я - из летных... давно это было... Справа, на "шиле" летал. Потом, списался по здоровью и ушёл в "космическую". Там, в связи, дослужился до ДМБ - с полной выслугой, льготами и круглой кишечной язвой. Теперь в Гомеле, на пенсии, "в зоопарке льва охраняю".
   Гравитация и язва оставили свой след на челе правака, но в целом держался он, бодро.
   - Мы, ещё о-го-го! - говорил он, нежно поглаживая ладонь супруги, - правда, Любаша?
  
   "Сух наш порох ещё! И штаны.
   Вспоминая такую-то матерь
   Нам бы лишь долететь до Луны,
   И присесть там...
   В какой-нибудь кратер"
  
   - Да, ты у меня, ещё - кремень! - соглашалась с ним, Любаша.
   - А сколько вспоминается всего, - улыбался правак Володя - были, когда то и мы рысаками... Сколько белесых дорог, вычерчено в небе. Сколько багряных закатов, укрыто крылом... а сколько - выпито "ворошиловки"!
   - Какой-такой, ворошиловки? - заинтересовался Леха.
   - Ну, ворошиловки - ворованного "шила" - пояснил тот, - шпаги, шлемки, гамыры, или если угодно, шершавого. Хотя, прошу извинить: в авиации "шило" не воруется, в авиации "шило" - экономится! Это в медицинских НИИ, спирт не стесняясь звали "хищенкой".
   - Так, вроде в авиации - массандра? - возразил ему, Мурый.
   Мурый сидел в солнцезащитных очках, потому что, глаза его не хотели видеть этот мир.
   - Эх, молодежь! - отметил, новый знакомый, - авиация - женщина и с ней недостаточно дружить. Её нужно любить! И здесь, пардон напрашивается урок, либо небольшая увертюра.
   Отчего-то, уже никого не интересуют анналы:
   - Ветераны ВОВ, служившие в те годы на Северном флоте, рассказывали, что в тылу, вдали от морских баталий и битв, заведовал разнообразным шкиперским имуществом, в т.ч. спиртом - некий, майор Шилов. И был, этот Шилов, очень дотошным и несговорчивым гражданином. А при случае, любил повторять: "У всех глаза голубые, а спросить не с кого!". А спирт, понятное дело, был нужен всем...
   В авиации шила не было. Была массандра - на "вкусных", и разное подобное - на "невкусных", вроде ликёра шасси. А перекочевало слово это, из флота в авиацию, только с приходом Ту-22. И совсем, не из-за портретной схожести "ероплана". Существует множество вариантов названия спирта и спирто-водяной смеси: шпага, массандра, шадым, гамыра и т.д. Но по-сути: кто, как и когда, называл С2Н5ОН - все это, уже вариации на заданную тему. В войсках всегда любили армейский купаж, а спиртосодержащие смеси авиации, были в большом почете. И пока армия вкушала ректификат, гражданский люд на местах тестировал эрзацы. На лакокрасочных производствах страны, спирт метко обзывали "еловым нектаром". А на физическом факультете МГУ, среди сотрудников, спирт называли "уваженьицем". Да-да. Именно, так! Интеллигенция тоже, не прочь "намочить манту". Ничто, черт возьми, не меняется в этом мире! Когда при заказе экспериментального оборудования, заходила речь о биостимуляции мастерских (в целях повышения КПД), договаривались про это в следующей форме:
   - Уваженьице окажете?
   - Конечно! А в каких размерах?
   - Полкило!
   - Дадим...
  
   Какой ещё, авиа-жидкости посвящено столько воспоминаний? И ведь, настолько привыкаешь к одному значению, что приходишь к секретчику, спрашиваешь шило и специально уточняешь: "не которое пьют, а то, которым - дырки колоть".
   Вот так, молодежь: "Делай добро и бросай его в воду". И никак - не наоборот!
  
   Исходя из "ворошиловки", застарелой язвы и бодрой физической формы, я отметил новенького, как - КРЕМЕНТ.
   А общая ведомость в книжке, стала выглядеть так:
   МОЛНИЯ
   МУРЫЙ
   ЛЁХА МАЛЕНЬКИЙ
   ЗАСРАК
   БЕН ГУР
   БОЦМАН
   КРЕМЕНТ
  
  
  
   ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ
  
  
   "Чтоб в полёте ночном
   Мухой сонной не стать,
   Командир свет прибрал
   до "дежурного".
   И сказал в СПУ -
   "Экипажу! Всем спать...
   Кроме бортинженера...
   Второго...
   И штурмана..."
   Изменение РЛЭ от 10.07.2007
  
  
   На следующий день, сразу после "Восточки" все потянулись на море. По дороге, нам повстречались: и Бен Гур с женой, и Кремент с надёжной Любашей, а на пляже, понятное дело, нас ожидал Генерал. Мы решились перезнакомить их, прекрасно понимая, что рано или поздно - это произойдет.
   - Очень приятно, Володя - все так же представляясь, удивленно хмыкнул Кремент, - тоже в списке? Что сближает Вас, с этими шалопаями?
   - Молодость и оригинальный подход - ответил ему, Генерал. - Резонанс душевных порывов и глубинные притяжения! Навроде сил Ван-дер-Ваальса...
   - Красиво! - похвалил Кремент.
   Любаша глянула на Генерала, взглядом осиротелой супруги. На пляже промышляли местные, заманивая приезжих рекламой: "Вареная кукуруза - выводит шлаки из пуза!", "Для общей пользы телу, бери - литую чурчхелу!"
   - Забавно - отметил Кремент.
  
  
   РАССКАЗ КРЕМЕНТА
  
   В маленьком городишке Быхов, Могилевской области, в середине XVII века была построена одна из лучших в Европе, литейных мастерских. Отлитые здесь, ядра и пушки снискали мировую славу быховской оружейной школе. В мою бытность, рядом с одноименным городом располагался военный гарнизон Быхов-1. В дивизии, в то время, полным ходом шло освоение Ту-22м2.
   Мы прибыли к ним в середине 80-х. Всего человек пятнадцать: лётчики из Барнаула и Оренбурга, штурманы из Челябинска и переучивались там, методом сборов. Ту-22 - птаха серьёзная, сразу не охватить. Экипажи старательно учились. Подошла пора тренажей. Все военлёты стали посещать объединенную ТЭЧ и заниматься на технике, знакомясь с оборудованием.
   Рано или поздно, взгляд каждого обучаемого упирался в отбортованный резиновый шланг в кабине, с раструбом на конце. А память, перегруженная новыми знаниями, начинала усиленно эти знания перебирать. На лекциях, про резинотехнические изделия не говорили, у "правака" - такой же. Опять же - у "командира"...
   Но вопросов, не задавал никто. Знать, нужно "свой кабинет". Наконец, в один из учебных дней, самый решительный и любопытный лейтенант не удержавшись, спрашивает то, чего все инструктора давно ждут, истекая соками.
   - Мдэ... мнэ... Разрешите? Товарищ инструктор! А это - что такое?
   Инструктор, замирает корягой и, щурясь, смотрит на жертву:
   - Подскажи-ка, мне дружочек - кто у вас, РЭО преподавал?
   - Так, это... старший инженер дивизии.
   - Тэкс...тэкс... Понятно... - говорит недобро инструктор, - и он, вам: про ЭТО - ничего?!
   - Ничего...
   - Да, как же так! - заходится в падучей инструктор, - ведь, не-об-хо-димейшая вещь. Не палец! Резервный канал связи, при полном отказе СПУ!
   - Не может быть... - вяло сопротивляется лейтенант.
   - Как - не может! Как? Ты - кино "Небесный тихоход", смотрел?
   - Смотрел - тонет в подозрениях лейтенант.
   - Вспоминай! Как связывается летчик со штурманом? А с пассажиром - из "задней"?
   - Как? - совершенно обалдевает лейтенант, вспоминая киношный образ.
   - А так! - торжествует инструктор. - В передней - лётчик, подносит раструб к губам, а в задней - штурман, в такой же момент к уху. И все!
   К устранению ошибок подключается стоящий рядом штурман-инструктор:
   - А Вы, возьмите и попробуйте, связаться с передней кабиной. Как при отказе - деловито советует он.
   Один из лейтенантов (лётчик) уверенно прижимает раструб к уху, а другой лейтенант (штурман), подносит раструб ко рту:
   - Раз-раз-раз! Как слышно?
   - Ничего не слышно.
   - Тогда пробуйте, Вы - подсказывает обучаемому инструктор. - Ну, что Вы, как барышня на выданье? Командуйте громче!
   Роли меняются, раструбы прикладываются к нужным местам, но, слышимости снова нет.
   - Задняя, задняя - ответь! - проверяется канал в обратную.
   - Все! - говорит инструктор - Амба. Исход летальный.
   Наконец, старшим товарищам надоедает забава, и они объясняют своим моложавым коллегам, как те - только что, безуспешно пытались связаться друг с другом, с помощью писсуаров. Все смеются. Знать нужно, свой кабинет!
   С прибытием в полк лейтенантов, аттракцион "Особый случай - аварийное СПУ", повторяется из года в год.
  
  
  
   НАДЕЖДЫ, ЮНОШЕЙ ПИТАЮТ
  
  
   Мокрые от купаний, к нам подошли официантки:
   - Привет, мальчики! Загораем?
   - Ба! Сцилла и Харибда - прокомментировал Генерал.
   - У нас - выходной. Может, объединим?
  
   Вот Вам, реальная байка: 2-я чеченская, Моздок. Стоит Ан-26 на стоянке. Загрузились и заправились. Экипаж, занимает места через дверь. Подходят две "солдатки" из группировки:
   - Так, мол и так - возьмете до Чкаловского?
   Командир, им в ответ:
   - Только, через рампу! (типа - скорей давайте! без проблем)
   Те, отходят в сторонку, о чем-то между собой шепчутся - делая глаза, потом опять возвращаются и дуэтом заявляют:
   - Мы, согласны!
  
   Официантки - верные друзья военлетов. Находясь в тесном контакте с представителями военно-воздушных сил, они, так же как отцы-командиры, зорко следят за порядком и общим благобытием. И по-сути, делают одно дело! Изменяя только, подходы и сторону. Поддерживая личный состав добрым словом и усиленным пайком, и передавая опыт новеньким, бывалый персонал летных столовых официально предупреждает: "Летчик просит - надо дать!".
   Круглый год на столах в зале, стояли тарелки с солениями - вечнозелёными помидорами, традиционными для всех столовых ВВС. Два в одном: морепродукты и шпанская мушка.
   "Эх, барин, не рвите мне душу!" - где сейчас, такие взять?
   А симпатии, обоюдный интерес и прочие прелести? Были официантки "глаз не оторвать". Одному, нашему малому, сильно нравилась официантка холостячка. Но, безответно. Что он только не делал, чего не предпринимал - мимо! Все, конечно, его сильно жалели и сочувствовали, и давали разные циничные советы - насчёт приёмов в любви. Чем только, злили человека в его платонических устремлениях. И вот, сидим как-то в ДС, забиваем от скуки "козла". Малый наш, ухватил в игре "длинный шестерной конец", ну, и гордо глядя на всех, закурил, словно князь Афанасий Вяземский. Штурман тут же усёк, что по лестнице, наверх, тащат обед в бачках, а в сопровождении - та, самая. Он возьми и брякни, после хода: "Вот и Танечка, наша!". Все замерли, а малый засуетился, выронил сигарету прямо на восторг, а после в панике - "отрубил себе баян", разрушив комбинацию.
   Вот, что значит: Платон и Диотима...
  
   Леха, сразу развил кипучую деятельность и стал собираться, разбрасывая вещи.
   - Вперёд, вперед! Кузькина мать, зовёт! - руководил остальными, Мурый.
   Кремент и Любаша отказались участвовать в выходном, а Генерал сослался на занятость, заметив, что: "Человек человеку дивергент - хотя, товарищ и брат".
  
  
  
   РЕКВИЕМ ПО УТРАЧЕННОЙ ЧЕСТИ
  
  
   "Корнет, не взяли ли вы бутылочку?
   - Нет.
   - Что ж, сразу видно - что мал, Ваш офицерский стаж".
   Гусарская баллада
  
  
   Пока мы готовили "салату" и прочий закусон, в дверь к нам постучались официантки. Собственно, это Бен Гур, так называл все наши скромные яства. Кроша в тарелку помидоры и лук, он закатывал глаза и с чувством говорил: "Ну, это просто - лунная салата, какая-то!".
   Девушки пришли не одни, приведя подругу.
   - Жанна - представилась, та.
   Провалиться мне на этом месте, но двадцать пять лет тому назад, Жанна, была девушкой моей мечты: соломенные волосы, полные губы, высокая грудь.
   Девицы пошарили в сумке и, улыбаясь, извлекли на свет литр самогонки.
   - Вы, самогон варите? - ахнул Шабан.
- Нет, сырым пьём - пояснили дамы - Абрикосовая!
   Магнитофон горланил песни, а салата дразнила мозаикой. Мы немного покривлялись, подбирая смешные названия местной чаче и, добавили к ней в актив, купленное вино.
   - Полноте! - скомандовал Мурый, голосом придворного-распорядителя, - непотребства совершать желаю. Дамы приглашают кавалеров!
   В молодости, редко задумываешься над последствиями. Молодость - окаянная штука. Веселье развивалось лавинообразно, угрожая перерасти в обвал. Абрикосовая цвела цианидами, и жгла в груди. Разгорячившись, девчонки отплясывали "качучу", а Леха, войдя в раж, забрасывал, в их сторону воображаемое лассо, раскатисто комментируя: "Перфекто! Брависсимо! Мучас грациос!". Учуяв съестное с соседнего балкона на - наш, перебрался случайный котенок. Ему еще предстояло сыграть главную роль в этой комедии положений. Ведь любая комедия, по канонам - водевиль, сиречь бытовая драма. Где все, всегда, развивается по плану: пролог, хоровая песнь, и собственно - исход!
  
   Заметив, что Жанна мало пьет, Леха Маленький добавил в вино, что-то радикальное из фляги.
   - Ла хуэрта? - задал ему резонный вопрос, Мурый.
   - Нормально, все! - ответил Леха, сам еще не зная, как это повлияет на дальнейшее развитие вечера.
   Через полчаса Жанна была кривая, как осина. Стоя на балконе, она умирала от смеха, размахивая подолом в будущее. Этажом ниже, ей кричали: "Немедленно прекратите хулиганить. Немедленно!". Но, Жанна - прекращать не собиралась, а поливала вином из бутылки ходящего по перилам, кота. Кот мурлыкал и терся ей о грудь. "Выключите музыку!" - истерично настаивали снизу, но Жанна, была крепким орешком и возвращалась обратно в комнату, только для того, чтобы прибавить громкость. Официантки пили на брудершафт, оттопырив пальчик, словно девицы из Смольного. Скоро прибыла супружница Бен Гура, потребовав от того крепкого алиби. Он, сбиваясь, пытался объяснить ей: и про "салату", и про самогон, утверждая, что последний просто фуга Баха ре минор - "Оды к радости". Но жена, арестовав, увела его домой, на ходу поясняя неверность изложенных тезисов.
   Далее, поднимали "за дам" вспоминая Терешкову с Веденеевой...
  
   "Господь Бог изощрен, но не злонамерен" - такая цитата висела в рамочке, в доме Альберта Эйнштейна. Утром, нам объявили приговор.
   - Все! - сказали бабки с этажа, - теперя, точно все! Покуражились! Жалоба на вас, с выселением: напилися, генерала обмочили спиртным, а супруге его - так не дали здорового сна, и дерзили с паскудными девками.
   - Генерал-то хоть, авиационный? - слабо понадеялись мы.
   - Нет, соколики - пехотный!
   - В запасе, на пенсии?
   - Снова мимо - действующий!
   Мы стали собирать вещи. К обеду нас вызвали к ведущему врачу, а уже после (после обеда), с нами решил повидаться, сам пехотный генерал. Как выразился, он: "Для проведения планово-профилактических и предупредительных работ".
   - Это, что же вы, вчера, паразиты устроили? - спросил нас, генерал, - порнолуние, какое-то! У меня в глазах до сих пор темно, словно лампочка в голове перегорела. Супруга моя, совершенно после ночи, нездорова. Выходит, что: "Умер Максим, да и хрен с ним"?
   - Виноваты, товарищ генерал...
   - Мне, ваша сморщенная совесть не нужна! У вас, одно на уме: пиво, водка, колбаса и девки. Наплевали, в область дисциплины! Развели разврат, понимаешь, словно латиняне... Фамилии!
   - Ложкин - ответил Шабан, голосом неоприходованного джейрана.
   - Вам, товарищ офицер, слова не давали. Растеряли всю офицерскую честь, так стойте и молчите. В вашем возрасте, я на любую женщину смотрел как на мать! Как на старшую сестру, или брата...
   Я стоял и думал: что теперь нам - точно "хана", и что завтра мы поедем домой на пароходике, и обязательно приедем, а с начальством всегда так: дуализм и сплошные алогизмы.
  
   Солнечногорские курсы "Выстрел" (старшего комсостава), знаете? И Вам, конечно же, будет интересно узнать: что за курсы, и по кому - выстрел?
   Помимо советских офицеров обучались здесь, военнослужащие стран Варшавского договора, Кубы, Азии и Африки. И ведь, неплохо обучались! А в 2009 - центр упразднили, т.е. реорганизовали. И, аминь! Был тут, один... ох, любил все реорганизовывать и гуманизировать. Увидит, что военное со звездочкой - заелозит весь, зачешется: "Дайте, мне - говорит, - поскорее его гуманизировать". И гуманизирует, к бабке не ходи! А говоря фигурально: "зачеркнет, синим хером".
   Теперь, вроде на месте полигона построят красивый мусороперерабатывающий завод, по схемам евро-землячества. Однажды, должна была приехать в этот учебный центр группа проверяющих вместе с иностранцами. Сидит в своем кабинете нервный полковник, весь на взводе. Комиссия! Вызывает к себе лейтенанта для постановки задач. Полковник - толи от нервов, толи - отроду, говорит, ему сильно шепелявя: "Лейтенант! Завтра прибывает вафная комиссия, надо всю аллею попфелить. Возьмешь, значит, солдат и все что надо, и чтобы - все деревья попфелил. Ясно? И чтоб, без этих... ничего смешного в армии нет!".
   Лейтенант не понял ничего, и потому храбро переспрашивает: "Что, товарищ командир, сделать?".
   Тот вскочил, психуя, и показывает ладонью по горлу: "Мля-тополя! Сто не ясно? Так вот, попфелить высотой!".
   Короче, когда полковник выехал на место с проверкой, то не увидел в округе ни одного дерева. Торчали только обрубки 1,5 метра, как показывал. Бедный лейтенант, до утра, потом, сажал деревья, выкапывая их в лесу. А солдаты со скорбными лицами, ему помогали. Потому что: "ничего смешного в армии нет". А что думали иностранцы, видя молодые деревца, привязанные к обрубкам старых - так, никто и не узнал.
  
   ...и ведь на шею влезут, и ноги не помоют! - продолжал генерал. - Да что я, вам тут - из простого в порожнее. Идите с глаз долой, самолетчики... Ложкин! Последнее, китайское!
  
   И мы, пошли. Военный, всегда идёт - куда послали, и стоит - где поставили.
  
  
  
   САНЫЧ
  
  
   "Наш острый взгляд пронзает каждый атом,
   Наш каждый нерв решимостью одет"
   Марш Авиаторов
  
  
   - Выходит, вы из-за бабы пострадали? - спросил нас, на обеде, Кремент. - Такой, вот пергидроль. Никогда не расслабляйся, этим могут воспользоваться!
   - Это, что... - размазывая масло, продолжил рассказ он, - у нас, как-то при разливе спирта, обделили одного прапорщика - не выдали ему положенные 0.5 в стеклянной таре. Казалось бы, не бог весть какое событие... Прапорщик пожаловался жене, а та, нарисовав лицо и надев нарядное, пошла прямым ходом к Командиру (она думала, что спирт выдают всем, как паёк). Командир, мужик честный и порядочный, вспыльчивый, но при этом абсолютно незлопамятный, сначала не понял. И долго напрягал свои "ганглии". А пока, напрягал - беседовал с гражданкой крайне корректно, соблюдая политес. На совещаниях он говорил: "Товарищи офицеры, нужно правильно воспитывать своих жен. Квартир - нет, и не будет. А то, придет иная ко мне в кабинет, раскроет рабочее место (я имею в виду - рот) и давай жилье требовать!".
   Когда же до него дошла суть - он вскипел, покрывшись трещинами. И используя "рast indefinite", объяснил супружнице лишенца все пробелы его жизни: от зачатия, до юфтевых сапог. А после, озверев и алча крови, дал указание ГСМщику - немедленно добавить керосу в спирт, опасно уточняя в конце: "нецелованный Вы, наш". В серьёзных вопросах полумеры губительны. Тот проникся и после разведения, спирт стал белого, негастрономического цвета и со вкусом резины. Так вот, мы и пострадали из-за бабы...
  
   В Евпатории по старой колее, утонувшей в асфальте, ходят игрушечные трамвайчики. Наверняка, их уже нет в помине. Тогда, неспешно курсирующие по рельсам вагоны, были целиком из дерева. С одинокой фарой на лбу, красным пузиком и пугающим трафаретом в салоне: "Не высовывайтесь из окон!". Маршрут - один, в трамвае баня и толчея, и всем, конечно хочется высунуться.
   На остановке у парка, на глаза нам попался Боцман с товарищем. Боцман, рассказывал товарищу перспективы службы за кривым озером, и маму вспоминал. Мы вышли и поздоровались. До моря было рукой подать, и дальше, все решили добираться пешком. Товарищ Боцмана оказался весьма общительным, назвался Сан Санычем, и был повязан с гражданским флотом радио-инженерными узами. Очень нужная и уважаемая в Авиации профессия, без которой, никак. Хотя, все радисты признают, что самая надёжная связь все-таки "половая".
   "Радиотехника, она ведь, чего требует? - говорили у нас, - она, ремонта требует!".
  
   Сам Сан Саныч, был чернявый, росточка малого, лицо имел круглое, кошачье, с выстриженными тонкими дугами усов. Было в нем, что-то азиатское... или монголоидное. Не знаю. Про таких еще, иронично говорят: "кырдым-бырдым". Инженер, законно занял в команде недостающее звено опыта и смысла. Иногда, Сан Саныч появлялся на пляже в обед, в кордовской зеленой шляпе с вышивкой и рисунками на полях. Отчего, сразу становился похожим на немолодого сборщика олив. Сам же он, в такой момент, чувствовал себя: фламенко, Зорро и кабальеро, и черт знает кем еще. В завершение портрета, видимо, необходимо отметить голос инженера. Сан Саныч, был носителем высокого, скорее, женского голоса с трещиной в соседней октаве. Трещина эта, обычно проявлялась при эмоциональных всплесках, сложных фигурных тостах, или случайном пафосе. Коим, как показало время, наполнялось каждое второе его повествование. А еще, Сан Саныч, был мудр как Соломон и все помнил.
   Из-за самурайских усов и меццо-сопрано, я, подумав, отметил его так:
   МОЛНИЯ
   МУРЫЙ
   ЛЁХА МАЛЕНЬКИЙ
   ЗАСРАК
   БЕН ГУР
   БОЦМАН
   КРЕМЕНТ
  
   ЧИО-ЧИО-САНЫЧ
  
  
   РАССКАЗ ЧИО-ЧИО-САНЫЧА
  
   Дело это было так давно, когда самолеты еще летали на бензине, а пассажирам выдавали мятные конфеты от тошноты. Из Рижского аэропорта "Спилве", пару раз в неделю, выполнялись почтовые рейсы на Ли-2 по маршруту: Рига-Москва-Ленинград-Москва-Рига.
   В те, счастливые времена, не поддаваясь никакой логике, постоянно образовывались разные дефициты. То есть: ни с того ни с сего, в магазинах пропадало что-нибудь нужное и ординарное, типа - бельевой резинки или горчичного порошка. Ну, или еще чего. Понятное дело, некоторые оборотистые товарищи использовали данный недочет в личных корыстных целях.
   В описываемый период, вдруг наступил дефицит обычных дрожжей. И вот, один бортмеханик, вспомнив: "От каждого по способностям, каждому по потребностям", решил провернуть свое дельце, по новомодному - бизнес. Подключив к решению вопроса, малую толику своих умений и даров. При выполнении очередного рейса, бортмеханик предупредительно закупил в Москве, килограмм десять дрожжей - полную хозяйственную сумку. Бизнес-план, как вы уже догадались, был наипростейшим: в Москве - купить, в Риге - продать. Продать, с небольшим наваром или гешефтом, потратив полученную прибыль на низменные ценности. Коммерция требует тайну, и он, выполняя свой план, ни словом не обмолвился с экипажем. К тому же в то время, все это называлось - спекуляцией, и каралось годом исправительных работ на лавандовых полях Улан-удэ. Но... кто не рискует, тот не пьёт шампанского!
   Стоянка во Внуково была достаточно долгой, а дефицита дрожжей в Москве, никогда не было. Купленные брикеты были упакованы, и сразу сданы в камеру хранения. Не с собой же их все это время, таскать!
   Экипаж, пребывая в неведении, с интересом наблюдал за бортачем. Как часто бывает, а в ответственный момент - всегда, случилась накладка, форс-мажор. При подлете к Ленинграду, борт отправили на "запасной". А следом, они задержались в Питере. Погода была "нелетной", с севера на юг стояли фронты, и теперь экипаж завис, ожидая улучшений в столице. В общем, непродолжительный по плану рейс растянулся на несколько суток.
   Вернувшись во Внуково, пилоты направились в АДП, а наш герой, выполняя обязанности на самолете, с нетерпением ждал появления кого-нибудь из своих - сбегать за дрожжами. И вот, приходит экипаж, и второй пилот, изображая крайнюю озабоченность, натурально говорит бортачу, поигрывая желваками: "Там в аэровокзале, какой-то "шмон" в районе камер хранения. Нестерпимый запах и смрад, и подозревают, что какой-то убивец или псих, сдал в чемодане труп! И теперь милиция всё шерстит, проверяя ячейки".
   Бортмеханик изменился в лице: "Дык, это - дрожжи мои, забродили!". И кинулся к аэровокзалу, сбивая тягачи. Естественно, что у камер никакого "шмона" не было. Всю дорогу домой бортач дулся на экипаж, обидевшись на шутку.
   На следующий день, в Риге, бортмеханик пошел на центральный рынок с целью завершить свой высокорентабельный план. В то время дефициты рождались также быстро, как и исчезали. За время долгого рейса в Ригу завезли достаточно дрожжей, с лихвой перекрывая недостачу. Бортач, слонялся с сумкой по рынку и делал предложения. Но, получив отказ - шел дальше. Груз тянул руку, отдавая в пах. В конце концов, наш герой, обратил не себя внимание милиционера. Тот, кушал на рынке луковый клопс. А "нет, нагляднее примера, чем лицо милиционера, на другое - с пристрастием взирающее". Милиционер, тут же учуял недоброе!
   Бортач ускоряет шаг - милиционер не отстает. Тот, быстрее (сумка со спекулятивными дрожжами, тянет на срок)! Подбегает к берегу Даугавы и через парапет, размахнувшись, тяжело бросает сумку в воды, поднимая волну. Во-о-т... а если, кто знает - рынок в Риге, находится прямо перед железнодорожным мостом, совершенно стратегического значения. Т.е. сумка с дрожжами, не желая тонуть, начинает движение к опорам! Милиционеру все сразу стало ясно, а части головоломки сложились единый узор, что: совершен террористический акт, и сейчас рванет, и конечно испортит мост, а мужика надобно ловить и держать, на предмет медали. И "террорист" был скручен и обезврежен, бдительным постовым. Срочно вызванные саперы, выловили опасную сумку специальным багром.
   Разбирательство было громким, и хотя наш герой - срок не получил, больше он не летал, и закончил карьеру в аэродромной службе.
  
   - И, что же - спросил Боцман, - погнали из летно-подьемного?
   - Так точно! - ответил Чио-Чио-Саныч, прыгая через трамвайные пути.
   На набережной к нам подошел местный канюка, салютуя левой рукой.
   - Кормильцы! Дайте рупь! - доложил он.
   - Мы пионеры, страны нашей дети!? - засмеялся, уточняя Шабан.
   - Ты, чего? - ритуально обиделся мужик, разнося кругом перегар кельнской воды.
   Я всегда даю рупь обездоленным. В Сибири, рядом со мной в соседнем подъезде (я снимал квартиру в городе), обитал целый "прайд" обездоленных. Так им было легче принимать действительность. На первом этаже, не досаждая природе, жил мужчина рязанской внешности по кличке Перс. Всяк обездоленный, заглянув в окна Перса и помахав "пропуском", перекатившись через подоконник, оставался там до весны. Я называл это: "проникновением Агдама в Междуречье". Утром, я выходил чистить обувь, а прайд - ежась и обжимая грудь, вставал полукругом, терпеливо ожидая завершения. Затем, они вежливо здоровались и самый главный гроссмейстер, откалывая слова кадыком, хрипло говорил:
   - Командир... одолжи рупь... край!
   Они, всегда говорили мне: одолжи. Не дай, не "лукни", а именно - одолжи. И получив, всегда обещали вернуть сторицей. Я конечно, отмахивался, отрицая "ангажемент". У всего поголовья прайда, была необъяснимая вера в справедливость.
   Как-то ночью, в дверь ко мне позвонили. Ругаясь, я пошел открывать ожидая увидеть вестового. На площадке стоял один из прайда, держа в руке кассетный магнитофон.
   - Командир! Мы тебе должны... вот. Прими в подарок.
   - Какой, к свиньям, подарок? - возмутился я. - Черная ночь!
   И для того, чтобы в дальнейшем снять вопрос с бакшишем, пояснил:
   - Ничего не надо! У меня и кассет-то, нет.
   На следующую ночь, в дверь снова позвонили. На темной площадке стояли двое, держа кулек полный кассет...
  
   Мы дали просителю рубль, а Чио-Чио-Саныч с жалостью разглядывая его снизу вверх, предложил шмалявшему бесплатный совет. Он, так и сказал: "Мужчина, а хотите совет?". Сан Саныч, был мудр как Соломон - я, вам уже рассказывал. Мужик воспрял, спрятал рубль под майку, но от совета отказался.
   - Спасибо - сказал он, - я вам за этот рупий, анекдот расскажу. Политический.
   "Приехали к грузину внезапно гости, а угостить "на уровне" - нечем. Пошел к соседу: "Дай - говорит, - барана! Гости приехали". Тот, отвечает: "Барана, дать не могу - могу дать совет, потому что живем мы - не в стране баранов, а стране Советов!".
  
  
  
   АРТЕМИЙ
  
  
   "Разлюбил Артём Эльвиру
   И влюбился в Настю
   Потому что Настя -
   Добрее и сисястей!"
   Частушка
  
  
   В Стране Советов, всякий законный отдыхающий имел свое место под солнцем. На пляжах, предъявив санаторную книжку, можно было получить лежак, складной зонт и ознакомиться с "Правилами поведения на водах". На взморье летного корпуса, зонтами и прочим, заведовал Артемий. Каждое утро, накинув на плечи белый халат, он встречал нас приветствием Долорес Ибаррури и, выдав инвентарь, непременно дублировал свое действие поднятым вверх, кулаком:
   - Но пасаран - не срать! - говорил он, здороваясь и кивая.
   Мы, отвечали ему: "Спасибо, товарищ!".
   Артемий был человеком беспокойным. Попадая в разные ситуации связанные с коварной планидой, Артемий никогда страдал от самокритики и был твердо уверен в завтрашнем дне. Жизнь била его и вышибала всю дурь, но он всегда знал, где взять еще. Все, его истории начинались обычно так: "Утро вечера дряннее...". Он - тонул и горел, зависал на парашютной вышке и падал в открытый люк. Он, дрался на рынке с цыганами за "липовый" маркиз и, воскресал в вытрезвителе. Артем с греческого - "невредимый".
   И хотя, изначально, имя его было посвящено Артемиде (богине, дающей счастье в браке) жил Артемий, один. Из всего важного на земле, Артемий любил три вещи: разливное пиво, вяленую чехонь и короткие матерные стишки, которые он отчего-то, называл "ямбической поэзией". При всяком сомнении в собеседнике, Артемий немедленно прекращал диспут, щурился и, отойдя на дистанцию плевка, задавал своему оппоненту контрольный вопрос: "А ты хоть, служил? - ревниво спрашивал он, - Нет? Вот и сиди тихо, как говно в траве!". Сам Артемий, служил срочную в ВДВ и очень этим гордился.
   В тот день, привычно встречая нас испанским приветствием, Артемий предложил расширить культурную программу и провести небольшой фестиваль "мяса и пива" на вверенном ему, острове свободы. Т.е. пожарить шашлыки прямо здесь, наблюдая: "Барашки волн. Песчаный берег, влажный".
   В жизни, всегда есть место поводу! - коллектив, ответил ему согласием.
   К вечеру все стали собираться на пляже, замыкая калитку на проволочный крюк. Генерал принес с собой ломоть вонючего швейцарского сыра, а Кремент с надежной Любашей - батон колбасы. Остальные прибывали на место ко времени, привнося в застолье, что-нибудь от себя. Петровы отметились "дарами", а Чио-Чио-Саныч с Боцманом, притащили на сходку пакет овощей. Артемий, суетился в халате рядом - устраивая быт, изредка ныряя в свою кондейку за нужным. Последними показались Леха и Мурый, доставив к месту банкета сумку с мясом и пиварем.
  
   - Хорошо! - помешивая угли в мангале, щурясь, отметил Бен Гур, - По приморью сейчас, поди, уже медведи ходят, девушек-спортсменок едят.
   - А в Амдерме, медвежонка сгущенкой кормили, - подхватил тему, Боцман, - и фотографировались с ним на снегу, рядом у транспортного звена. А медведица, так вообще, часто приходила к дет. садику... был там у них - зам по ИАС, Кузнецов. Замечательный мужик и спец высокого класса. Пришел на должность с Талаг... и любил он, своей инженерной душой, мотоциклы. Вот, однажды, ветераны из ТЭЧи, (благо, все под рукой) в шутку, приварили ему на Урал - пушку от Миг-17. Прям на раму под коляской! Кузнецов в запаре (пока ТЭЧ проверял, да инструктировал), и не заметил ничего. Прыгнул на своего коня и, урча, помчался в город. Так и ездил, полдня. А на выезде из города, сразу за развилкой, стояли гаишники. Оборудовав там, старый и верный кормопункт. И вот, видят гайцы как из марева асфальтных миражей, часто стреляя в глушитель, словно Илья-пророк в молниях и грозах, приближается к ним агрегат цвета хаки, с характерным профилем "Райнметалл"! Гайцы, сперва растерялись. Но, потом один из них, махнул палкой-добывалкой и остановил-таки, транспортное средство. Кузнецов - по тормозам: "Чего, мол, кровососы, надо?". Гаишники, рассыпавшись и не пересекая линию стрельбы, попросили его тактично, покинуть мотоцикл. Кузнецов спешился. Пушку оторвать не удалось - сказывалась качественная работа и, позже, вернувшись в полк, Кузнецов навтыкал всем шутникам поощрений: "по самое не балуйся".
   Все посмеялись.
   - И, как? Порешали с гайцами? - переспросил Артемий, ожидая продолжения.
   На побережье темнело. Шашлыки капали салом и шипели ароматами. Кремент с Любашей резали помидоры, раскладывая по тарелочкам, а Мурый передавал компании пиво, цыкая крышками в темноте.
   - Нарушаем!? - у костра, как король джиннов, явился милиционер. - Распитие, посягательство, разведение открытого огня!
   Сержант был суров и юн, и не поощрял пляжных холидеев. Навстречу к нему поднялся Генерал, отряхиваясь и оправляясь.
   - Да мы, вроде - не нарушаем ничего... никакого посягательства!
   Артемий, бросился в атаку, отрицая всякие конвенции:
   - Слышь, капрал - набычившись, начал он, - а ты хоть, служил? Вот и... - но, Генерал не дал закончить ему макетную фразу.
   - Тёма. Позвольте, я... - отстранил его, Генерал. - Сержант! Все, здесь - люди военные, ответственные и обязательные. Давайте, идти по жизни вместе! А шашлыков, хватит на всех.
   - Да-да. Оставайтесь - предложил Кремент, - если, время позволяет.
   Сержант немного поворчал, ссылаясь на службу, и даже поглядел на часы, подсвечивая фонариком, но у мангала задержался. Ему придвинули стульчик, а Лена с Любашей - передали шампур шашлыка.
   - Ну, за согласие! - альтом озвучил согласие Саныч. - Чего умолкли? Расскажите, какую-нибудь, занятную историю из серии: "Лечу, это я, лечу..."
   Но, все молча, жевали шашлык, запивая пивом, и лишь Артемий пробурчал: "мент родился".
   - Ну, ладно. Тогда - я.
  
   Историю эту, рассказал мне, мой братишка. Все случилось и произошло в то время, когда авиация МВЛ ещё нормально работала. Многие дальние точки страны связывались тогда, регулярными воздушными путями, по которым, вся, эта авиация денно и нощно гудела. Перевозя грузы, почту, людей.
   В холодной Якутии небольшие поселки на пару десятков домов, звали "наслегами". Были это - сельсоветы районного подчинения и крошечные админ. единицы местного улуса. Всех якутских детей из интернатов, на каникулы забирали по домам и, развозили по тем, самым "наслегам". А выполняла задачу, конечно, малая авиация. В общем, по окончании каникул посылали: куда можно Ан-2, а куда нельзя Ми-8. Вертолету - вертолётово!
   Короче... пошла одна "восьмёрка" за детишками. Занимаются они своим ратным трудом, возвращая назад в интернаты, якутскую пионерию. Забрали в одном месте, пришли в другое. Пока решали свои бумажные дела, потеряли бдительность, и в машину набилась куча лишних и всяких - детей, и не очень. А им, ещё на третью точку идти. Ну, бортмеханик, сперва, ласково обращается ко всем: "Не сопровождающих - прошу покинуть борт!". Однако, народ суровый и промерзший вглубь, и на слова бортача - ноль эмоций. А движки уже запущены, и винты раскручены, командир со вторым в кабине. Бортач, так и эдак к сахаларам - дупель пусто! Тут уж, он расчувствовался и разошелся, и заговорил на привычном. Берёт одного из сопровождающих за шкварник и в открытую дверь, пинком. Раз! Потом второго, третьего... дело пошло!
   Переходит к следующему. Ухватился за меха и тесемки, напрягся, подтащил к двери - а тот, крестом! Растопырился в проёме, как черепаха и уцепился за борта. Более того, начинает громко орать: "тохто" и "йобанай", и "Не имеете права!", "Не имеете права, сказал. Я - депутат!".
   Развивается скандал! Бортмеханик, ясное дело, звереет и говорит без купюр - про инициативы и мандат, и куда депутату следует идти. А после, поясняя работу несущего винта, артистично показывает тому: как он этот винт, вертел! Дальше, делает пару шагов назад, короткий разбег и чувствительный толчок плечом товарищу в спину. "Депутат" продолжая сильнее волать, из последних сил держится, а бортач, не собираясь сдаваться, предпринимает попытку номер два... и уже в сантиметре от спины, бросая случайный взгляд за проём, экстренно тормозит, упираясь руками.
   Пока, он выгружал предыдущих - машина успела подняться метров на пятнадцать над землёй.
   Артемий восторженно заржал, хлопая себя по ляжкам, и нырнул в ночь, на ходу комментируя: "Семь раз отпей - один отлей!".
   Бен Гур шевелил угли, тихонько переговариваясь с Генералом, а мы, откинувшись на лежаках, глядели на звезды. Звезды были разных рангов, званий и размеров.
   - У нас, на первом курсе - вспомнил, Леха Маленький, - толи перед присягой, толи сразу после, заходит в общий туалет на этаже, генерал - майор. Участник ВОВ, Герой Советского Союза, и славный сын своего народа (был он - не то аджарец, не то адыг, не помню). А на "очке" сидит новоиспеченный курсант, тихо мечтая о небе. Представили картину? Курсант, живого генерала видел только в кино, и то факультативно. А тут такой типаж, галун и регалии! Пацан с перепугу, и "отдал честь" - сидя без порток. Рядом в кабинке, второй. Тоже занервничал, и так как, правая рука на тот момент была у него в производстве - четко отдал приветствие левой, пожелав генералу здравия и здоровия. Генерал рассердился: "Фу, ты! Поссать - спокойно не дадут!". Развернулся и вышел.
   На побережье несло туманом, а корабли на рейде мерцали огнями.
   - Ну, что вы - все о службе, и о службе? - сказала Петрова. - Давайте про любовь!
   - Что ж... - Генерал придвинулся ближе, чиркая зажигалкой, - можно, Лена и "про любовь".
  
  
   ПРО ЛЮБОВЬ
  
   В давние времена, когда партийная дисциплина и аморалка шли в одном ряду злостных нарушений, всякая "левизна в коммунизме" расценивалась, как порочащая светлый лик советского офицера и каралась, если не статьей УК, то разбором персоналий на парткомах, с диалектикой и без. С сочными деталями, организационными выводами и неполным служебным соответствием. И хотя, всякое "аморальное поведение" шло вразрез с верным курсом члена ВКП(б), провинившегося призывали немедленно опомниться, осознать, и встать на путь исправления. Человеку, свойственно ошибаться! А ошибаясь - он учится, а значит, приподнимается над собой в своих неверных суждениях.
   Все это, конечно, не отменяло серьезности проступка. Посему, в протоколах собраний часто мелькали громкие формулировки: "За недостойное поведение по отношению к женщине-труженице, как таковой", или: "За раскол ячейки советского общества". К делу подключались "женсоветы" - созданные Замполитами на местах, из наиболее активной части упомянутых ячеек.
   - Товарищи женщины! - строго призывал Замполит - Значит, так. Вам необходимо создать, такой орган, чтоб туда входило... пять членов.
   Партия, не жалела сил в борьбе за женские массы. Возглавляли женсоветы обычно, командирские жены.
  
   Ну и сама история: один бравый офицер (назовем его Ерофеев), решил сходить налево. Сам он волков боялся, но в лес ходил регулярно. Сказано, сделано! Все прошло в теплой и дружественной обстановке, с акварелями и нугой. Одна беда - на любовном ложе им были оставлены трусы, цвета недр Канско-Ачинского бассейна. Уж, не знаю: было это сделано с неким сокрытым смыслом (что-то вроде флага победы), или попросту, деталь сурового мужского гардероба была оставлена им в спешке, после финального курбета. И все бы ничего, только пассия офицера Ерофеева оказалась женщиной недальновидной, и вещественное доказательство цвета - антрацит, было найдено мужем, вернувшимся из командировки.
   Эпиграфика - исследует надписи на твердых материалах. Муж, внимательно исследовал все материалы и нашел, понятное дело, дополнительные надписи! В общем: шум, крик и понятно - кто и где, и становится ясно, что здесь "аморалка" чистой воды с привлечением партийной инквизиции. Ерофеев наш, стал не жив, не мертв: могут из армии попереть, исключить из рядов, и вообще - никаких перспектив, окромя камуфлету. Делу дали ход, и все было вынесено на суд комиссии партийного контроля, и она (парткомиссия), обстоятельно решала теперь, степень вины и глубину проступка, сверяясь с "подсудимым". В результате долгих прений, мнения разделились. Некоторые с жаром обвиняли, другие - вяло защищали, и тогда Замполит, узрев в ситуевине коллизию, предложил оптимистично: "взять изгоя на поруки под партийный контроль и святые женсоветы", а пока: "ограничиться строгим выговором, с занесением в учетную карточку коммуниста".
   И не меньше! На том и порешили.
   После заседания, председатель парткомиссии подзывает Ерофеева к себе, со словами:
   - Ну, что товарищ Ерофеев, осознали Вы, всю глубину вины и свою роковую ошибку?
   - Да, товарищ полковник, осознал... - отвечает Ерофеев, мокрея слезой, - была ошибка. Вот ежели, я трусы, хотя бы на одной ноге тогда оставил, ничего бы этого - НЕ БЫЛО!!!
   Крик стоял на весь штаб.
  
   Боцман с Артемием швырялись галькой в море, изображая разрывы, а на волнах качалась пустая пивная бутылка, едва заметная в темноте.
   - Керосин основа тяги! - Боцман почесал заслуженный нос, - может, отправим гонца за горячим?
   За горячим, решено было отправить Шабана, и этот выбор пал на него неспроста, и был аргументирован Генералом:
   - В арабском языке "шаабан" - название восьмого месяца лунного календаря, - пояснил он, - Поскольку именно тогда, арабы доисламского периода расходились на поиски воды. Кому, как не ему - бежать за "какавой"!
  
   Слово "какава" в авиации распространено, и имеет много смыслов. Что же касается известного предания ацтеков - о какао плодах, то здесь полное соответствие. У мексиканских индейцев напиток полагался, лишь избранным: Монтесуме и его воинам.
   В летных столовых ВС, "какавой" зовут все: кофе, какао с молоком, разнообразные кофейные напитки и их суррогаты. Между полетами, когда времени нет, а аппетит - есть, в зале можно услышать бодрящие окрики на ацтекском: "Люся, карамба! Какаву, мандыбрики - давай!".
   Еще, какавой - называли самодельный ликер сваренный умельцами из "шила". В то время, ГЛАВПРОДВИНПРОМ не очень-то радовал "разносолами". В магазинах продавался "Лимонный" и "Абрикотин" (цена без стоимости посуды - 2.80) с уточняющей пометкой на ярлыке: "Original" и "Мade in USSR" - дабы не травмировать французов. За пахучую органолептику и неукротимый нрав, ему быстро дали название "АБРЫГОТИН". Самодельный ликер варили из авиационного спирта, пива, сахара и растворимого кофе. Напиток янтарного цвета и приемлемой крепости, получил название "Тутанхамон". Сам процесс был связан с дегустацией и тестами, и нередко заканчивался для "ремюера" состоянием мумии.
   Вспомнилась тут, одна история. В далеком "надцатом году" от Р. Х., двое моих друзей - Длинный и Серюнька, разжились на аэродроме ИМ!
   Длинный, только перевелся из Небит-дага и потому, пугался бочек с холодным квасом и плакал у березок. Необходимо отметить, что в благодатные "годы застоя" 87% офицеров, принимали самое деятельное участие в широко распространенных в авиагарнизоне, мужских развлечениях: спортивном пьянстве, азартных играх, мордобое и пр. Что не могло не отразиться на либеральном восприятии подобных увлечений, старшим комсоставом. Так как в противном случае, нужно было бы увольнять - каждого "первого". Следует все же уточнить, для резонёров, альтернатива питию в гарнизоне была слабая: повторяющиеся кинофильмы в "Доме офицеров" и скромная библиотека, при нем. Библиотекарши напоказ демонстрировали обручальные кольца и интереса к посещению книгохранилища in epicinium - далее, мало кто проявлял. Непременный волейбол в воскресенье с 11.00 до 13.30, не мог быть отнесен к нейтральному досугу, так как после матча, проигравшие, традиционно пускали "шапку по кругу" с известными в олимпийском резерве, целями. И часто, это было только началом серии плей-офф...
   Серюнька был немного старше и статнее, и любил вкусно поесть. Был полон оптимизма (согласно форм) и никогда не унывал, уверяя, что: "и гагары тоже стонут, - им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни". И что: "эта битва - наше самое, секретное оружие!". Именно он, довел производство "Тутанхамона" до совершенства.
   В тот день, я заступал на БД и не мог сполна вкусить процесс изготовления. Други мои, запасясь компонентами, приступили к варке. Сам продакшн и последующая отладка, всегда являли собой конфликт интересов и вкусов. И если, один - требовал достаточного подслащивания, другой - напирал на густоту и крепость. Все, эти разномыслия, к вечеру, привели моих товарищей в состояние кротости и истомы и, переполнившись ими, они вспомнили обо мне. И бросились звонить по "вертушке", в дежурное звено. Полковые телефонистки, конечно, уже детально знали голоса и личности, и ориентировались на номер аппарата.
   - Дайте, ДэЗэ! - настаивали друзья, опираясь на гуманитарное право.
   - Я не даю, я - соединяю, - иронично разъясняла им женским голосом, трубка.
   Дальше следовали потрескивания и эхо, а где-то в глубинах эфира проскакивали далекие матюки. Натуральная военная связь! Я к тому времени, готовился к ночи.
  
   На боевом дежурстве, рядом с домиком и стоянкой, есть пограничный столб. Он и символизирует начало воздушных рубежей нашей Родины - от сих и до тих. Вокруг караулы и вахты, и все серьезно, и по-настоящему. Заступая в ночь, я всегда прятал табельный ПМ под подушку. Да мало ли, что может случиться на БД?!
   В тот раз, мне не спалось. И улегшись далеко за полночь, я проснулся вдруг от тревожного чувства "пагубы". В окна дежурного домика, далеко, из начала рулежки - паровозом слепили фары! Фар было много и они, приближаясь, выстраивались в линию, становясь все ярче. По "магистральной", строго в лоб дежурному звену несся гражданский "Икарус". Икарус, был похож на летучий голландец встреченный в водах Вест-Индии, но был реален, длин и оранжев. Я взвел ПэЭм. Автобус подрулил к домику, хлопая гармошкой, и лихо развернулся. В салоне зажегся свет.
   - Выходи! Ик... дергай за хвосты самолеты, ик... получай удовольствие! - раздался голос Серюни.
   - Это, кто? - спросил я, изумленно.
   - А, это... это - мой брат! - получил ответ я.
   Брат был восточной национальности, и иногда говорил по-русски. Он улыбался как мама, жмурился и мял тюбетейку. Близкий вид боевых самолетов произвел на него разящее впечатление, и он только смог выговорить: "Ай! Шайтана-мана!". За ним из дверей вывалился Длинный.
   - А мы к тебе! - доложил он, соткав пару па индийского танца. В обеих руках Длинный держал гостинцы. Мне сложно описать, что выражало лицо Длинного в тот момент: демона, искушающего аскетов Гандена, и мешающего достичь им прозрения и нирваны.
   Серюнька икая и путаясь, подтвердил цель визита. Оба были пьяны до изумления.
   - Вы, с ума сошли? - зашипел я, - на БД! Откуда "Икарус"?
   - Иди, смотри - толкнул Серюнька "брата" к самолетам, - другого не было...
   А события развивались так. Не дозвонившись, товарищи, спешно собравшись, направились на аэродром. Стояла темная ночь. Редкие таксисты наотрез отказывались везти друзей за город.
   Нашему офицеру, десять километров - козий чих! Чих и икроножная гимнастика. Древние ведь, неспроста говорили: "Если у человека болят ноги, значит, он неправильно живёт". Наш офицер, ходит быстро и уверенно в любых направлениях. Пара двинулась к цели, предвкушая фурор. По дороге, их нагнал "Икарус". Автобус был остановлен, а позже захвачен решительным штурмом. Серюнька, вступил в переговоры с водителем. Среди сознательных граждан средней и прочей Азии, всегда можно найти лиц сочувствующих авиации. Общая история освоения неба и космоса, рождала коммуникации: Серюнька признался, что сам - немножко узбек, и лично "знал" Джанибекова. На этом факте они побратались. Дальше, Вы знаете.
  
   Артемий вернулся к костру, приплясывая и декламируя:
   "Вечно грязный, вечно потный ходит офицер пехотный.
   Вечно пьяный, вечно сонный - ходит авиационный.
   С половой в глазах, тоской, ходит офицер морской".
  
   "Впереди шагает МУР - часто пьян и вечно хмур" - добавил вдруг, молчащий до этого, сержант.
  
   - Просим, просим! - по-отечески поддержал его, Генерал, - нам, как раз не хватает "Большой полицейской сказки".
   Но, сержант смущенно заглох, ковыряя пальцем песок.
   - Большой полицейской? Их, есть у меня! - оживился Мурый.
  
   В славном городе Омске, где слияние рек образуют стрелу, на песке и граните - возвышается комплекс, с окнами от крыши и до пола. Постройка эта, напоминает корму корабля и привязана к Речному вокзалу. А ансамбль, носит верное название "Маяк" являясь гостиницей и рестораном. В середине девяностых, стеклянный кабак на берегу пользовался небывалым успехом. Несмотря на порочный толк и общие нелестные отзывы. Здесь, постоянно проходили криминальные разборки, столы пестрели Адидасом, а девушки известной ориентации задумчиво жевали эскалопы.
   В пятницу, когда "три луны сошлись на небосводе", а четвертая - пока не взошла, на "Лимонный" села пара СУ-15, выполняя долгий перегон. Самолеты шли из АРЗ, прямиком в Архангельскую армию. Два пилота были асами и, конечно, прилетели в столицу Беловодья, в аккурат под выходные. Заявку, на дальнейший перелет, подали на вторник. Собственно, чего скрывать - идея была проста, как таблицы Брадиса: провести три дня в большом городе, по возможности посетив места злоупотребления и порока. Истребители захватили канистру, и направились в "Маяк" - с малой экспедицией Бухгольца. А луна, взошла!
   Человек, когда он сыт и расслаблен, полагает, что: "Все люди братья!" - как Каин и Авель. И пытается обнять всякого, отрицая запреты. Вот из-за этой канистры, там, на месте, у парней и появились: недруги и други. Други, были те - кого угощали, ну, а недруги, те - кому отказывали...
   В тот момент, когда герои наши перешли на стадию знакомства, и уже наладили мосты с наиболее отзывчивыми дамами, как пожар в степи, возник конфликт, переросший в кулачную драку. С "адидасами" и битьем окон - от крыши до пола. Перелётчики спрятались под стол, дабы им не испортили портреты. Канистру свою, они потеряли, и кто-то - приделал ей ноги, воспользовавшись суматохой. Местные, обнаружив пижонов, извлекли их из-под стола. Истребители поняли: станут бить! Тогда, один достал свой потертый ПМ и выстрелил вверх, как учили. Пуля взвизгнув, поцелила в люстру и та, моргнув, погасла, словно звезда Тифон. Дамы визжали, а официантки были недовольны.
   Второй осознав, что они в окружении, тоже достал свой ПМ. Но, выстрелить не успел. Пару скрутили культурно отдыхающие мужики и, подпортив им лица и отняв стволы, вышвырнули за борт.
   В субботу утром, с фингалами и губами, перелетчики явились в полк - крепкие, как Чачакские сливы. Через дежурного вызвали командира и признались ему в содеянном, на коленях прося помощи и шефства. Разбор полётов был краток. Сан Саныч, сперва осерчав, послал их туда: "где увядшие цветы, собирала Прозерпина", но потом, подумав - решил не губить молодые жизни и карьеру, и нажал на связи! Уж не знаю, во что обошелся им вечер отдыха в ресторане "Маяк", но омская милиция, проявив чудеса "розыскной", оперативно нашла оружие, и вернула его в понедельник в обмен на полные канистры. А за разбитую люстру - пришлось заплатить. И мастера боевого рикошета, улетели в среду.
  
   Артемий смешно хохотал, похрюкивая на выдохах.
   - Ну, ладно, - сказал он, унявшись, - отмечусь и я, что-ли...
   Служил я срочную в Воздушно-десантной дивизии, в Болграде. Парашютный спорт в десанте - первое дело. Так, сказать "С любых высот, в любое пекло!". А тут, тебе: и питание, и быт, и щадящие условия службы - без "тягот и лишений". Все, свои два года, провёл я, в армейской сборной по парашютному спорту. А "сборники", так как люди нужные, были прикомандированы к Отдельному батальону десантного обеспечения. Вернее, стояли при нем на котловом довольствии.
   Старшим поваром батальонной столовой был "срочник-годок", к которому весь личный состав обращался исключительно уважительно, по батюшке - Михалыч. Была это весьма колоритная личность, ну, и главный герой истории, а потому, персона его важна для дальнейшего рассказа.
   Родом Михалыч, был из Архангельской глуши. Из такой дыры и "пындыровки", что как говорил он сам, обмирая и окая:
   - До нас - день на вертОлёте, затем - два на вездеходе, и еще, не тОропясь - пёхом неделю.
   Некоторые сослуживцы Михалыча клялись и уверяли, что в армию, тот пришел пешком аки Ломоносов, держась за телегу. Рос Михалыч, в многодетной старообрядческой семье, и потому, с младых ногтей был приучен к строгости, послушанию и вере. В общем, призывного возраста он достиг в домостроевской суровости и страхе Божьем, несмотря на бушевавший, тогда в стране, атеизм. Всегда носил на груди православный крест, и знал все праздники наперечет, о которых - мы даже не слыхали. Понятное дело, у Замполита, Михалыч ходил в самых черных списках.
   И вот наступает апрель, а с ним - Православная Пасха в одно из воскресений. Так случилось, что дежурным по батальону заступил сам Замполит, сговорившись с нечистою силою.
   Итак, картина маслом:
   Завтрак. Батальон с плаца топает в столовую, распевая речевки. Бойцы заходят как всегда, рассаживаются и приступают к приёму пищи. И тут, начинается всеобщее ликование: яйца то, на столах (их, по два на душу) - крашеные! Соответственно: коричневым и зелёным колором. Каша гречневая - сварена на совесть, с изрядным количеством масла и тушёнки. Мало того, на буханках хрустящего хлеба, намазан гоголь-моголь, на манер куличей. Все, Михалычу респект выражают и гудят одобрительно - Пасха, однако.
   Заходит в столовую Замполит, для самоличной дегустации и контроля. Произносит короткий спич про "полиморсос" и, усаживаясь за ближайший стол, приступает к трапезе. Кашу из гречи, Замполит аппетитно съел, ничего не приметив. Берет вареное яйцо - ап! За ним, второе. И тут, до него доходит, что во вверенном, ему "хозяйстве" - совершенно неуставные яйца, неприличного зеленого цвета! А в природе они, точно, цвета другого! Во всяком случае - у курей. Замполит оборачивается, шарит долгим взглядом по столам и, приметив разноцветную скорлупу, обращается к лич.составу: "А, чё с яйцами-то?".
   Тут, кто-то из бойцов, возьми и брякни: "Так ведь - пасха, товарищ майор! Христос воскресе!". Лучше бы, он в тот момент сказал, что Рейган умер. Политрабочий, секунд десять переваривал информацию - моргая и дуясь, потом вдруг, покраснел и, захрипев, стал вертеть головой, ослабляя галстук. Бормоча под нос: "Отравили, суки... отравили!".
   Дальше, выдернув из кобуры пистолет, он понесся стрелой в варочный, выяснять: "Откуда, опиум для народа". Весь личный состав бросился к раздаче, наблюдать сцену расправы! Михалыч в тот момент, перемещал чан с каким-то варевом, но понял, что пришёл его смертный час - завидев красное, орущее создание размахивающее ПэЭМом. И забормотал инстинктивно, что-то молитвенное и сильно защитное, трижды перекрестившись. Крест животворящий, сперва привёл Замполита в замешательство, но после окончательно разъярил и лишил рассудка: "Поповское отродье! Издеваться!?".
   Замполит кричал, что: "Предаст, того - суду военного трибунала, и расстреляет завтра, на рассвете. Или, лучше - расстреляет сегодня, за сортиром, а, уж завтра - предаст суду трибунала". И что-то, там у него постоянно не сходилось с хронометражем...
   Затем, на время утихнув и заперев Михалыча в кладовой, он выставил дневального с охраной, а сам, помчался звонить Командиру с докладом об измене. Замполит, как жена Цезаря, обязан быть вне подозрений!
   Когда он, прибежав на КПП, набрал домашний номер Комбата, и заикающимся голосом поведал тому: "о ЧП глобального масштаба, с потерей духа и здоровья" - Комбат, не разобравшись и прыгнув в один сапог, срочно отбыл на место. Короче, минуты через три, командирский УАЗик уже визжал на КПП тормозами. Полуодетый комбат влетел в расположение батальона, представляя - руины и воронки, и полностью погибший личный состав. Увидев на плацу, вполне здравствующее подразделение и чеканившего строевым Замполита, Комбат слегка подрастерялся и замер, взяв под козырёк. Комиссар доложил, что: "За время его дежурства, произошло чрезвычайное происшествие. Рядовой Симакин, вероломно разрушил устои единоначалия, и совершил культово-диверсионный акт, ведущий к подрыву боевой и прочей, готовности. А если быть точнее - покрасил яйца!".
   Окончательно офигевший Комбат, хлопая глазами, только выдохнул: "Кому?".
   Замполит стушевался и, повторно козырнув, переспросил: "Извините, не понял?".
   - Кому, он - покрасил яйца? Себе, что ли? - начал сердиться, Комбат.
   - Нет, всему личному составу! - радостно уточнил, Замполит.
   Переставший что-либо соображать Комбат, попытался понять: "Как, покраска бойцовых яиц, смогла подорвать их физическое здоровье?", а заодно: "боевую и прочую, готовность"! Потому стараясь разобраться он, нагнувшись к Замполиту, пробурчал:
   - А что? Личный состав - дрых, как бесчувственные чурки, пока он, им - яйца красил?
   - Да, нет, товарищ Командир! - поспешил пояснить Замполит, - Он, куриные яйца в столовой покрасил. В честь, Пасхи!
   Тут, до Комбата стало доходить, что его совершенно понапрасну оторвали от воскресной рюмки чая, чуть не довели до инфаркта, да ещё и выставили клоуном, так как - батальон уже ржал, вовсю. Он, оглянулся и тихонько скомандовал: "Вольно. Разойдись", а Замполиту, также тихонько предложил: "Майор. Пойдём-ка, со мной".
   - А с арестованным, что делать? - переспросил Замполит, не замечая опасность.
   - Иссушите мне сосцы и искусайте груди! - сказал Комбат, став цвета арбузной мякоти.
   И это было не метафорическое выражение, означающее, что случилось что-то плохое.
   - Какой арестованный, мля? В бога, душу, мать! - заорал, рассвирепевший Комбат и потащил Замполита за руку, как провинившегося школьника.
   Михалыча скоропостижно освободили, сняв замки и караул, но, всё же, он получил свои пять суток губы, отбыв - от звонка до звонка. А выйдя, сообщал, что пострадал и претерпел - за веру. За что и получил, погоняло: "великомученик".
  
   Мы сидели и смотрели на остывающие угли. А где-то по лавровым дорожкам, к нам спешил Шабан с "горячим", или - "какавой".
   Вместе с углями, шипя и мерцая, догорали крайние дни нашего отпуска. Ведь, все хорошее - когда-нибудь заканчивается, как собственно, и все плохое...
  
  
   КОНЕЦ
  
   Вот и все: про "мятежные Фивы", молодость, и самолеты. И к чему, я, опять сложил все это - в неуклюжий рассказ, вот "чесслово" не знаю! Может, для того чтобы порадовать Вас, а может, чтобы потешить себя... "Не любо - не слушай, а врать не мешай!".
   Афанасьев, ведь тоже, русских сказок не сочинял, а записывал и пересказывал их - для читателей.
  
   Ну, и - с Новым годом, всех: "Летайте - не падайте!"
  
   МОЛНИЯ
   МУРЫЙ
   ЛЁХА МАЛЕНЬКИЙ
   ЗАСРАК
   БЕН ГУР
   БОЦМАН
   КРЕМЕНТ
   ЧИО-ЧИО-САНЫЧ
   и Артемий.
  
   2022
  
  
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"