Двери лифта медленно отворились, издав жалостливый скрежет. Я, с заплетающимися ногами, вываливаюсь из кабины, не вписываюсь в поворот, врезаюсь плечом в стену. Перед глазами всё плывёт. В голове царит беспроглядный густой туман. Я дьявольски пьян. Но этого недостаточно, чтобы уснуть. В руке пакет, с двумя бутылками дешёвого пойла, на которые я уповаю, в поисках забвения. С третьего раза удаётся просунуть ключ в замочную скважину. Наваливаюсь на дверь, чтобы легче справиться с замком.
Меня встречает темнота, пустота и, въевшийся навечно в стены квартиры, запах табачного дыма. Я опускаю пакет на пол, неловкими движениями вожу рукой по стене, в поисках выключателя. Щелчок. Тусклый свет грязной лампы нехотя зажигается, едва отгоняя мрак моей берлоги. Пирамиды пустых бутылок. Переполненные банки консервов, служивших мне пепельницами, набиты окурками. Объедки еды свалены в одном углу, откуда, лениво разбежалось полчище тараканов, потревоженных моим появлением. Да-да, вы здесь хозяева, - я знаю. Снимаю, промокшую от дождя, куртку, бросаю её в перекосившийся шкаф, у которого осталась только одна дверца их двух, в компанию к другой одежде, бесформенной кучей сваленной на его дне. Сто раз обещал себе, купить вешалку, и каждый раз, нарушал своё обещание. Держась рукой за стену, чтобы не потерять равновесие, я продвигаюсь на кухню, захватывая с собой выпивку. Лампочка здесь давно перегорела. Яркий, холодный неоновый свет от высоток напротив, пробивается через окна маленького балкона. Этого мне достаточно. Я ставлю пакет на грязный стол, испещрённый следами потушенных об него сигарет, и липкими, круглыми отметинами от стаканов. Открываю холодильник, встречающий меня запахом тухлятины. Тошнотворные трупы, чего-то, что в прошлом можно было называть продуктами, теперь тоскливо приветствуют меня. Настоящее царство затхлости, опустошённости и зловонной пустоты. Тошнота подступает к глотке, но я сдерживаюсь. Включаю воду из-под крана, делаю глоток холодной воды, от которой несёт ржавчиной и канализацией. В горе грязной посуды нахожу бокал, со сколом на ободке, вытаскиваю из него промокший бычок от сигареты, чуть ополаскиваю. Открываю одну из бутылок отвратительного пойла, которое выдают, судя по этикетке, за портвейн. Наполняю бокал до краёв.
Теперь можно и расслабиться. Я устраиваюсь на надувной матрас, лежащий посреди комнаты и служащий мне кроватью. Часть жидкости расплескалась, пока я принимал горизонтальное положение, но мне плевать. Хуже от этого, в моём "доме" не станет. Отодвигаю верхний край матраса, цепляю надорванный кусок линолеума, поднимаю его, обнажая свой тайник. В углублении пола, прикрытые тоненькой дощечкой, лежат мои сокровища. Во-первых, ноутбук, который я тотчас достал и включил. Пожалуй, если бы, кто-то забрался в мою обитель, и украл все эти вещи, по этому своему другу, я скучал бы больше всего. Конечно, я имею в виду его содержимое, но и сам вид компьютера, с выверенными изгибами, соединением стали и пластика, с подбадривающим жужжанием и согревающим теплом, исходящим от него, были мне дороги. Когда рядом с тобой, всё время, никого нет, радуешься, даже теплу бездушной электроники. Во-вторых, пачка денег, на чёрный день, и два паспорта: один из них, был даже, на моё настоящее имя. Правда, я не мог вспомнить, который. В-третьих, потрёпанная Библия, доставшаяся мне от матери. Я не верил в Бога и никогда не открывал книгу, кроме того дня, когда мне её вручили. С того дня, минула не одна вечность. Ну и, в-четвёртых, пистолет "ТТ", с одним патроном в обойме.
Я включаю музыку. Выбираю наугад, закрыв глаза. Так же, как я делал каждую ночь, до этой. Меня не перестаёт мутить, я с нетерпением ожидаю, когда мелодия поможет мне открыть "второе дыхание". Протяжные, лёгкие и завлекающие звуки саксофона врываются в полумрак моего мирка. Теперь, всё вокруг, кажется, не таким паршивым. Я ставлю бокал на пол, закуриваю сигарету, сильно затягиваюсь, выпускаю клуб дыма в потолок. Закручивающие в водоворот грёз и воспоминаний, волны музыки колышут мой хрупкий корабль рассудка. Обжигающая внутренности, мерзкая жижа, со вкусом спирта и отвратительным фруктовым оттенком, незаметно затягивает в бездну...
Что-то резко вырывает меня из забытья. Я неловко дёргаюсь, едва не опрокидываю бокал. Прислушиваюсь. Звук, потревоживший мой покой, раздаётся вновь. Теперь, сомнений не было. Кто-то робко, но упорно и настойчиво стучал в мою дверь. Ночной гость? На лестничной клетке со мной, жили только опиатные наркоманы, которым я был совершенно безразличен. Как и вообще всё в мире, кроме новой дозы. Весь нижний этаж был нежилым. Зачем ко мне соваться соседям сверху, которых я никогда не видел, и даже, никак не ощущал их существование? Я, покачиваясь в разные стороны, максимально тихо, для моего теперешнего состояния, подхожу к двери. Приседаю на корточки, вытаскиваю из-под шкафа бейсбольную биту, крепко сжимаю её в руках. Прижимаюсь к стене, хриплым голосом спрашиваю: "Кто там?"
- Служба срочной курьерской доставки "Аут Элл"! - отвечает мне через дверь, наполненный жизнерадостностью, бодрый голос. Мне становится не по себе. Говорить с таким искренним оптимизмом, находясь в моём подъезде глубокой ночью, мог, либо полный кретин, либо искренний фанатик своего дела, либо, невероятно опасный сукин сын. Я и не думал открывать дверь, лишь сильнее вжался в стену и крепче стиснул биту.
- Что за идиотское название у вашей конторы? Проваливай, я ничего не заказывал! - кричу я, осторожно просовывая голову к глазку. Вижу у своей двери, самого типичного курьерского ублюдка, какого только можно представить. Светлые локоны торчат из фирменной кепки с названием и, почему-то, изображённой там, ракетой. Лицо обсыпано веснушками, чередующимися с прыщами. Он, даже, стоя за дверью, растягивает губы в широкую улыбку! Ещё и эти модные нынче очки, с ярко-зелёными огромными стёклами, которые закрывают пол лица. В его руках коробка.
- Никакой ошибки у нашей компании, быть не может! Посылка, однозначно, предназначена вам, и её доставка, совершенно бесплатна! - разглагольствует он дальше, а его звонкий голос, разносится по всему подъезду. - Нам доверяют десятки тысяч клиентов, по странам СНГ и Европы! Наша фирменная особенность: стопроцентная эффективность, пунктуальность и индивидуальный подход к каждому клиенту! Девиз нашей компании: "И в жару, и в дождь, и в стужу"!
Я чувствую, что мне становится стыдно перед соседями-наркоманами, если они вдруг, не находятся в своём дурмане, а слушают сейчас этого болвана у моей двери. Я сдвигаю щеколду, приоткрываю дверь на пару сантиметров. Если бы сейчас, её вышибли ударом ноги, и группа отморозков ворвалась в мою квартиру, я бы не удивился. Но этого не происходит. Курьер продолжает стоять по стойке "смирно" и глупо лыбиться на меня.
- Ладно, давай сюда это дерьмо. Только, пожалуйста, заткнись... - Я распахиваю дверь, заполняю собой порог квартиры. Мой внешний вид сейчас, оставляет желать лучшего: от меня, на метры вокруг, несёт дешёвой выпивкой; щетина, кусками перерастает в полноценную бороду; глаза налиты кровью, едва фокусируются на чём-то одном; волосы длинные, спутанные и грязные. Я в мятой, пыльной одежде: на джинсах дырки, майка залита вином, оставившем после себя тускло-красное пятно. К тому же, алюминиевая бита в руке, явно не добавляла мне привлекательности и дружелюбия. А я ведь, легко могу, прямо сейчас, размозжить его тупую башку. Интересно, во время этого, он продолжит сохранять свою идиотскую улыбочку?
Курьер даже не шелохнулся. Даже не на полмиллиметра не убавил своего счастливого оскала. Кажется, он даже не моргнул. Чёртовы роботы, среди нас!
- Осторожно, пожалуйста! Посылка, чрезвычайно хрупкая! - я не обращаю внимание на его предостережение. Вырываю из его рук коробку, и, безразлично, бросаю её в шкаф, на одежду.
- Теперь, вы должны расписаться за доставку! Ещё лучше, если вы отметите мою работу, в нашем приложении для смартфонов! Там, вы сможете оставить свой отзыв, ознакомиться подробнее с нашими услугами, и даже стать VIP-клиентом, если пройдёте регистрацию и примите участие в нашем супер-розыгрыше... - я захлопываю дверь перед его носом, не давая закончить.
- Пошёл вон! - кричу я, задвигаю щеколду. Сомневаюсь, что он меня послушается. Но ошибаюсь - за дверью тут же становится тихо.
Я возвращаюсь в комнату, где саксофон сменился пронзительным женским вокалом, в аккомпанирование виртуозных звуков фортепьяно. Большим глотком осушаю стакан, едва справляюсь с рвотным позывом, последовавшим за ним. Плавно покачиваю головой в такт песни. Знать бы ещё, смысл её слов, понимать, о чём поёт, этот, пробирающий до мурашек, сопрано. Замечаю, что, зажжённая мной сигарета, всё ещё тлеет на полу. Тушу её ногой. Закуриваю новую сигарету. Прохожу на кухню, очищаю стол, водружаю на него, свою нежданную посылку.
Понятие не имею, кто её мне отправил, и зачем. Невзрачная обёртка, лента с единственным, повторяющемся словом "Express". Алкоголь подогревает любопытство. Я хватаю нож, вскрываю коробку. Слой за слоем - поролон, и упаковочная бумага. Не заботясь об аккуратности, потрошу всё это, раскидывая ошмётки по всей кухне. Наконец, достаю что-то, напоминающее вазу. Освобождаю её от последней защиты. Так и есть - это ваза. Точнее, урна. Сразу распознаю дорогущий китайский фарфор. Хмель притупляется, когда я, в тусклом освещении, разбираю узоры, нанесённые на стенках. Хватаю со стола бутылку, делаю жадный глоток, прямо из горлышка. Бросаюсь к посылке, ищу сопроводительное письмо. Вот оно! Трясущимися руками, вскрываю конверт, вижу знакомый почерк, от которого перехватывает дух. Перевожу взгляд на урну. Нет-нет-нет! Только не говори, что я должен вернуться! Впиваюсь глазами в коротенькое послание:
"Сын! Ты решил сбежать, и я тебя отпустил. Цени это, и помни меня. Помни своё прошлое. Несмотря ни на что, я решил оставить всё тебе. Ни Ему, а тебе. Прости за мать, если ещё не сделал этого. Записку сожги. С прахом, ты волен делать, что угодно. Прощай, навсегда. Надеюсь, теперь ты станешь свободнее. Будь осторожен. Он теперь главный"
Сухо, отрывисто, ничего лишнего и чересчур откровенного - стиль отца. Старый сукин сын подумал, что этими строчками, он сможет что-то исправить? Просит простить только за мать? Сволочь. Наконец-то, он в аду. Там ему, самое место. Я пью опять. Открываю крышку, смотрю на небольшую горку пепла. Даже не верится, что его больше нет. Всегда казалось, что эта огромная тёмная фигура бессмертна. Вечно отдаёт свои страшные приказы, рассылая бумажки, со строгим, каллиграфическим почерком, от которых веет безысходным отчаянием и смертью. Встряхиваю урну, что-то звякает и с верхней, внутренней стены, наверное, отклеившись, на прах отца падет крохотный ключ. Что же, вот теперь, всё становится на свои места.
Поджигаю записку, смотрю, на пожирающее её пламя. Обжигаю палец, выкидываю остатки в раковину, заливаю водой, ногой притаптываю, упавшие на пол, маленькие угольки. Подхожу к балкону. Неоновый свет рекламных вывесок, от простирающихся далеко в даль небоскрёбов, переливается через окно разными цветами. Причудливо освещая и меня, и мою маленькую, грязную кухню.
Я ничего не вижу, кроме старого кошмара. Двое ребятишек - мальчик и девочка, сонно потирают глаза, оба в пижамах и с босыми ногами. Мальчик сосёт большой палец на правой руке. Оба, удивлённо разглядывают меня, не понимая, что происходит...
Там не должно было быть детей!! Я не ожидал этого, не мог даже вообразить, что мне придётся сделать. И, в итоге, - я это сделал. Кого в этом винить? Заказчика, информатора, цель, отца со всей моей гадской семьёй? Или, в первую очередь, - себя? Отец умер, оставшись горсткой пепла, на моей кухне. Но я, явственно ощущаю, что его зловещая тень стоит сейчас за моим плечом. Почему, он решил оставить ключ мне?
Стук в дверь, дважды за эту ночь, отрывает меня от мыслей. Кого ещё принесло? Неужели, курьер ожидает увидеть от меня чаевые? Я хватаюсь за биту, и резко распахиваю дверь. Чувствую, как нижняя челюсть отвисает в изумлении. На моём пороге стоит Она.
Обшарпанный, грязный, полутёмный подъезд, в котором воняет дерьмом, и пол завален шприцами, осколками битого стекла, и ещё, чёрт его знает, чем. Посреди всего этого - Она. Будто вклеенная в декорации, картинка из глянцевого журнала. Словно призрак чистоты, на карнавале грязи. Роскошное, обтягивающее ярко-красное платье бросается в глаза сразу. И, клянусь, то, что оно обтягивает, способно свести с ума в одно мгновение. Чёрные туфли на высоких каблуках, бесконечно длинные, стройные ноги. Пышные золотые локоны, которые я путаю с солнцем, которого слишком давно не видел. Годы нашей разлуки, придали ей ещё больше утончённости. Женщина, ради одного взгляда которой, многие хотели бы разбиться в лепёшку. Но я смог, хоть и не сразу, разглядеть в Идеале, ту озорную девчонку, какой Она была когда-то.
Мне хочется броситься к ней, нести всякую ерунду не переставая. Потом я вспоминаю, кто сейчас я, а кто - Она. Я просто пожимаю плечами и отворачиваюсь. Знаю, Она зайдёт внутрь. Присутствие призрака прошлого, в моей комнате, кажется, ещё более невероятным, чем на лестничной клетке. Я возвращаюсь к окну, делаю ещё один глоток из бутылки. Выхожу на балкон. Сразу замечаю роскошный белый "мерседес", припаркованный рядом с забитыми мусорными баками. Я живу на окраине прошлого века. Здесь грязно и темно, здесь некрасивые дома, злые люди, и, кажется, сюда совсем не проникает свет. Зато, стоит пройти за тёмную арку, в конце двора, как сразу оказываешься в новом мире. В мире, где дома тянутся к облакам, где люди вечно по-идиотски улыбаются, где много возможностей и денег. И смерти.
Чувствую, что Она стоит рядом. Наверняка, Её трясёт от брезгливости и омерзения: к этому двору, к этому дому, подъезду, к моей квартире и ко мне, нынешнему, в особенности. Но Она, ни за что в этом не признается.
- Так что, Он за рулём? - произношу я, когда молчание чересчур затягивается.
- Да - отвечает Она тихим голосом. Протягивает руку за бутылкой, я с удивлением, отдаю её, смотрю, как Она делает смелый большой глоток. Тотчас морщится, кашляет. Я смеюсь, без намёка на сожаление к ней. Меня разрывают смешанные чувства. От того, чтобы скинуть её, прямо сейчас, с балкона, и до того, что содрать с неё платье и взять, прямо здесь и сейчас. Чтобы Он увидел это, из своей машины, чтобы весь этот ненавистный город наблюдал, как я беру её. Но, вместо этого, спрашиваю, когда она справляется с кашлем:
- Почему Он не поднялся?
- Сказал, что меня ты воспримешь лучше. Твой отец завещал...
- Знаю! - резко обрываю я. - Да, пожалуй, если бы он пришёл сюда один, или вы вместе... Я бы не удержался и расколотил его дурную башку!
- Это же твой брат! - притворно удивляется Она. Как будто, ничего не знает, как будто уже всё забыла, отдала свою память, в обмен на, сводящее с ума, великолепие. Нет, я знаю, что ты не глупа. Тебе, просто так, на ровном месте, меня не спровоцировать. Но ты, конечно, попытаешься...
- Я пошутил, расслабься. Сигарету? - с издевкой, я протягиваю ей пачку. Она, благоразумно, отказывается.
- Послушай, - пытается дотронуться до меня рукой, но я отстраняюсь. - Ты, всё ещё многое значишь, и для меня, и для Него. Он, с радостью, примет тебя назад. Тем более, когда вашего отца, больше нет.
- Ты что, не понимешь? Дело не в отце. Точнее, не только в нём. Короче, давай на чистоту. Что тебе нужно?
- Если ты отрекся от семьи, и не собираешься возвращаться, - верни нам прах отца. По-моему, это справедливая просьба.
- А как же завещание? Он отдал свои остатки мне! - я не имел, ни малейшего желания, оставлять урну у себя. Пожалуй, в моей квартире, итак, достаточно грязи. Но, случая, лишний раз заставить Идеал нервничать, я пропустить не мог.
- Пойми, - со вздохом, мягко начала она. Будто втолковывала элементарную истину ребёнку или психическому больному. Кто знает, может, она и считала меня психопатом и алкоголиком. Кто знает, может, так оно и было, на самом деле.
- Сама урна - это фамильная ценность. Твой брат, был гораздо сильнее тебя привязан к отцу. И вообще, оглянись вокруг: разве такое место, пристало для упокоения столь великого человека?
- Почему бы, просто не развеять его прах, прямо здесь и сейчас? И дело с концом?!- c сумасшедшим наваждением, я бросился на кухню, схватил урну, будто и впрямь собирался это сделать. И она и я, прекрасно понимали, что тем самым, я подпишу себе смертный приговор. При чём, скорее всего, немедленный. Она вскрикнула, прикрыла рот ладошкой, испуганно выпятила глаза. Смотрелось мило. Я улыбнулся и протянул Ей остатки отца. Она немедленно вырвала их у меня и бросилась к выходу. Мне оставалось, только плестись за Ней, попивая портвейн.
- Ты понимаешь, что ты полный придурок, который просрал такие возможности! Господи, стыдно вспомнить, что мы когда-то были близки. Выбрать жить в помойке, вместо того, чтобы править этим городом, если не вообще, всем миром! Сумасшедший неудачник! Бомж! - гневно уничтожала Она меня, в ожидании лифта. Я привалился к порогу, и с улыбкой наблюдал за Ней. Теперь, та девчонка из прошлого, будто сбросила свои, подаренные, не иначе, самой Афродитой чары. Такой, она мне нравилась, даже больше.
- Заходи как-нибудь, чаю попьём. Брата зови, тоже.
Она открыла крышку урны, бесцеремонно засунула туда руку, усердно ища что-то. Не найдя желаемого, снова уставилась на меня. На этот раз, с нескрываемым испугом.
- Где ключ? - выдохнула она. Мне послышались умоляющие нотки в её голосе. Я ответил ей пьяным, заливистым смехом:
- В унитаз смыл! Зови быков, пускай всё разворотят. Найдёте, так найдёт - мне плевать! - я смеялся, ощущая, что смертельно устал. События последнего часа, совершенно вымотали меня. Выпитый алкоголь, планомерно усыплял. Больше всего, мне хотелось упасть на матрас и потерять сознание, под аккомпанемент моей музыки.
- Это... правда? Ты смыл ключ в унитаз? - Она поверила. Я видел, что поверила. Двери лифта распахнулись перед ней. Она помялась в нерешительности, но всё же вошла внутрь. Готов поклясться, на её губах промелькнула улыбка.
Я закрыл дверь. Надеюсь, больше никто не придёт. Опускаюсь на матрас, делаю музыку с ноутбука громче. Мрачный, но успокаивающий и убаюкивающий блюз. Под него, можно попробовать, заснуть так, чтобы не видеть снов. Вдруг, хотя бы сегодня, - получится. Я поднимаю верхний край матраса, приподнимаю надорванный линолеум, снимаю тонкую деревянную дощечку, вытаскиваю из кармана крошечный ключ, и кидаю его в компанию пачки денег, Библии, двух паспортов и пистолета, с единственным патроном в обойме.