Максимилиан в очередной раз посмотрел на себя в зеркало и вдруг вспомнил давнишние слова матери, которые та произносила, поправляя ему, в то время младшему школьнику, или неказистую складку на кофте, или криво надетую шапку: "В человеке всё должно быть прекрасно - и это прекрасное начинается с одежды". Для мальчишки, всеми силами рвущегося на улицу, те слова означали лишь досадную задержку перед выходом в свет озорного дня, но теперь, когда Максимилиану было тридцать два года и он отправлялся на дело, наказ матери звучал как нельзя кстати - одежда была и впрямь важна. В зеркале отражался опрятный мужчина в чёрном костюме, белоснежной сорочке, со строгой причёской и очень пронзительными глазами, в которых горел огонь.
"Чего-то здесь не хватает", - подумал Максимилиан и глянул на экран компьютера, отображавшего фотографии важных персон аристократической Англии. "Конечно!" - произнесли радостно губы, а руки потянулись за белым платком, затем аккуратно сложили его треугольником и засунули в нагрудный карман так, чтобы торчал самый краешек. Остались только часы. Максимилиан долго и скрупулёзно выбирал среди реплик Ulysse Nardin именно ту, которая будет неотличима от вожделенного оригинала. Ремешок даже был заменён на другой, лучше выглядевший. "Каждая мелочь важна", - вспомнились чьи-то слова. А затем ещё эти: "Алиса", "Белый кролик", "нора".
Почему-то применительно к главной вечеринке Лондона одни говорили как о "свидании с Алисой", другие шли "в гости к Белому кролику", а некоторые просто называли её "Страной чудес". Максимилиан логично подумал, что какая-то фраза из знаменитой сказки Льюиса Кэрролла была паролем к проходу на праздник, но на вопрос об этом Джон, старый приятель по колледжу и Максимилианов главный осведомитель о делах потайного Лондона, лишь рассмеялся и сказал: "Тебе предстоит ни много ни мало прыгнуть в кроличью нору, если, конечно, ты действительно отважишься туда пробраться". Максимилиан спросил прямо: "Что это значит?" Но Джон ответил в своей игривой манере: "Сам узнаешь, когда попадёшь. Но чтобы попасть, ты должен правильно подготовиться - будь как они, выгляди как они! Придумай себе хорошую родословную. Иначе никакой кроличьей норы тебе не видать! И если тебя забракуют на входе - то второго шанса уже точно не будет. Вот так!"
И действительно, все последние дни Максимилиан только и делал, что вживался в роль этакого денди: следил за осанкой и старался двигаться лёгкой походкой, представлял себя в интерьерах дворцов и улыбался воображаемым дамам, изучил книги по этикету, просмотрел съёмки с королевских приёмов и особенно вслушивался в выговор принцев Уильяма и Гарри, пытаясь уловить ту эфемерную интонацию, которой их речь отличалась от мерной артикуляции дикторов Би-би-си - и, кажется, он что-то такое уловил и даже научился это воспроизводить собственным голосом.
И вот наконец Максимилиан надел пальто и вышел на улицу. Шапка была не нужна, потому что недавние холода отступили и ночи сделались тёплыми - даже слишком для зимнего месяца февраля. Ах, какая дивная ночь! Максимилиан вдыхал свежий воздух и наслаждался им - но затем натянул на рот синенькую защитную маску. Все тридцать два городских района и лондонский Сити находились в четвёртой зоне опасности - и людям велели сидеть по домам. Плэзанс стрит была совершенно безлюдна: впустую горели фонари и угрюмо мерцал вдалеке светофор.
Максимилиан шёл неторопливо. Ему предстояло прошагать где-то милю по пустым извилистым улочкам. Слава богу, что жил Максимилиан почти в центре - в Камдене - и потому мог просто пройти до того места, откуда пускали богачей и франтов на заветную вечеринку.
Свернув на улицу Ричмонд, Максимилиан просеменил мимо аптеки Ллойда, и мимо закрытого ресторана, и мимо заколоченного магазина, но на перекрёстке из темноты возникли два полицейских. Они были в чёрных масках с торчащими фильтрами и выглядели почти как спецназовцы.
- Куда идёте в столь поздний час? - поинтересовался один из них.
- В аптеку, - непринуждённо ответил Максимилиан.
- Но аптека же у вас позади! Развернитесь, пожалуйста.
- Увы, но там нет нужного мне лекарства. Силденафил есть только в аптеке на Драммонд стрит. Я проверял наличие в интернете.
Та лёгкость, с которой Максимилиан выговорил слова, их убедила - и они отстали. "Слава богу, что в Британии не додумались вводить комендантский час", - промелькнуло в мозгу.
Вот и улица Драммонд. Вот и цель путешествия: аптека с зелёной вывеской. Она располагалась на углу по соседству с парикмахерской "March hair", чей логотип напоминал не то стильные ножницы, не то заячьи уши - да и само название звучало двусмысленно: "мартовский зачёс" произносился почти как "мартовский заяц".
Изнутри аптека выглядела обычно, даже приделанный к притолоке колокольчик издал стандартный динь-динь. Но Максимилиан искал странности: он пробежался взглядом по витринам, по полкам с лекарствами, по белым стенам и остановился на женщине-продавщице - она разговаривала со стариком. Старик был одет в замшевый плащ и имел при себе трость с резным набалдашником. Аптекарша говорила тихо, неразличимо. Но вскоре её шептание кончилось, старик крякнул, кивнул и отошёл к выходу - но внешняя дверь не звякнула.
- Теперь вы! - сказала аптекарша.
Максимилиан подошёл. Улыбаться в маске было бессмысленно, но молодой человек понимал, что грозную женщину нужно было как-то задобрить - ведь люди в хорошем расположении духа склонны не замечать недостатки и по этой причине их будет легче убедить в своей правде. "Сначала скажи про Алису, потом - про нору и таблетки", - так объяснил Джон о нужных действиях в волшебной аптеке.
- Я вас слушаю, - сказала женщина.
- Мне надо... Ну это... К Алисе.
Аптекарша пристально посмотрела на Максимилиана. Тот даже успел испугаться, что дело сорвётся к чертям собачьим, но вовремя очухался от депрессивной мысли и твёрдо добавил:
- А ещё в нору.
Женщина снова окинула взором просителя и сказала уже не так громко:
- Полагаю, что вы хотите купить презервативы.
Максимилиан согласился:
- Пусть будут. Не помешают! И ещё - силденафил!
- Вы-то хоть знаете, что это такое, а?
- Знаю. И оно мне реально не нужно, но его необходимо было назвать. Ну, не я придумал эту глупую присказку. Однако диалог у нас получается довольно забавный.
Аптекарша моргнула глазами.
- Что-то я вас, молодой человек, не припомню, - сказала она. - Вы у нас, кажется, никогда не бывали?
Максимилиану снова показалось, что его раскусили, но он всё же проговорил с аристократическим придыханием:
- Отсиживался в дядином поместье в Суссексе. Но там было воистину скучно!.. Пастораль - это всегда так скучно!..
- Телефон-то свой выключили? - спросила аптекарша.
- Разумеется! В нынешние-то времена!..
- Тогда идите к выходу и там дверь направо.
- К "Мартовскому зайцу", что ли?
- Нет. Не выходя на улицу: в холл и направо, - произнесла женщина. Маска надёжно скрывала все чёрточки на её лице, но Максимилиан понял, что всё получилось - ведь тётка была довольна.
В обозначенном месте действительно находилась неказистая дверь. Максимилиан открыл её и вошёл в маленькую подсобную комнатку. Тусклая лампочка освещала сидевшего на лавочке старика. А ещё здесь был парень во фраке. Максимилиану хватило мгновения, чтобы определить, что этот человек не был аристократом, а просто обслугой или охранником - хотя для охранника он выглядел слишком тощим. Парню же потребовалось гораздо больше времени, чтобы оценить Максимилиана.
- Часы Юлис Нардин? - спросил наконец парень.
Максимилиан кивнул. Его позабавило кондово английское и к тому же неправильное произнесение имени часовой марки, которую Максимилиан всегда выговаривал по-французски.
- А какой модели? - задал следующий вопрос парень.
- Не знаю, - с придыханием соврал Максимилиан, хотя знал прекрасно не только буквенно-цифровое обозначение, которым китайская фабрика нарекла этот продукт, но и мог вспомнить даже номер заказа на АлиЭкспресс. - Просто они мне понравились в магазине: примерил - купил - ношу.
Но парень не унялся на этом:
- А пиджак от Эрмэнэджилдо Зэгна?..
И тут подал голос сидевший старик:
- Да что ты прицепился с расспросами к человеку? Ведь видно же, что джентльмен! Вон какая социальная дистанция между тобой и им, - и старик развёл руки во всю ширь, - тут бедно, а там богато.
- Социальная дистанция, говорите?! - хихикнул Максимилиан.
- Она самая. И заметьте: в точном определении из учебника социологии. Но то, что у нас сейчас творится в стране - господи, как оно надоело! И как хорошо, что наш герцог даёт нам возможность хоть на один вечер забыть обо всём этом. А свой намордник вы уже можете снять.
Максимилиан стянул маску.
- Кстати, меня зовут Роберт Вулфсон, - сказал старик.
- Максимилиан Пьерпонт.
Озвученная фамилия, конечно, была не настоящая. Всё-таки Максимилиан отправлялся на дело, а не за многообещающими знакомствами.
- Чудненько, чудненько! - встал со скамейки старик. - И давайте руки пожмём, как подобает свободолюбивым джентльменам. А эти цыплячьи касания локтями оставим господам чиновникам и господамам чиновницам из Евросоюза.
Максимилиану пришлось пожать протянутую руку.
- Полагаю, что вы в своё время горячо поддерживали брексит? - заключил из услышанного Максимилиан.
- Почему поддерживал?! И сейчас поддерживаю! Брексит ещё не закончен, ещё не доведён до конца!
- Здесь нужно говорить тише! - сделал замечание парень.
- Нет, - парировал старик, - не правильно сформулировано! Нужно объявить так: здесь можно говорить проще, легче! Ведь у нас тут, так сказать, элитная спикизи. Точнее даже: она там дальше - короче, открывай нору!
Парень отворил дверцу стенного шкафа. Старик нагнулся, чтобы не стукнуться головой о довольно низкую притолоку. Максимилиан прошагал следом.
"Нора" была узкая и без лампочек. Через несколько шагов стало реально темно. Приходилось ощупывать руками холодные стены. Шарканье ног шедшего впереди старика приободряло. Но вдруг оно сменилось долгим, шуршащим и удаляющимся звуком вжих-х-х-х-х, а затем раздались радостные слова Вулфсона:
- Ей богу, как в детстве!
Максимилиан немного помедлил, потом стал ступать коротенькими и осторожными шажками, но неожиданно соскользнул и проехался задом по большому резиновому жёлобу - вжих-х-х-х-х!
Внизу лежали мягкие маты. Максимилиану какой-то невидимый человек сразу помог встать на ноги. Здесь было чуточку светлее. Максимилиан оглянулся: по смутным очертаниям он опознал что-то наподобие надувного трапа для экстренной высадки из самолёта.
- Мистер Пьерпонт, вы идёте? - окликнул старик.
- Да, да! - пробубнил Максимилиан и направился к прямоугольному проёму, из которого струился свет и в котором чернел силуэт старика. А ещё оттуда исходили звуки оркестровой музыки.
- Вот и наша скромная Страна чудес, - прокомментировал Вулфсон. - Однако я вынужден вас оставить и отправиться на переговоры с одним говорливым господином. Но полагаю, что вы, молодой и красивый, здесь скучать не будете.
Вокруг были голые бетонные стены, по потолку вился провод и свисали светодиодные лампы, пол прикрывали подстилки и коврики, а у обнажённой трубы даже валялась дрель. Максимилиан понял, что он очутился в подвале строящегося многоэтажного здания.
- Ваше пальто, сэр!
Максимилиан совсем не заметил, как к нему подошёл седоволосый швейцар в синей ливрее.
- Конечно! - молодой человек снял пальто и передал в протянутые руки.
- И ещё, - произнёс швейцар, - мне велено убедиться, что ваш телефон выключен.
Максимилиан продемонстрировал свой смартфон с чёрным экраном.
- Добро пожаловать, сэр. И простите за беспорядок в фойе.
"Ну что же, пока всё хорошо!" - подумал Максимилиан и вошёл в зал. Это был просторный атриум с колоннами и бельэтажем, дизайн отчасти напоминал современную выставку - всё было светлое, чистое, яркое, но при этом конструкция ощущалась временной. В большой нише расположился оркестр - музыканты играли джаз; в другой нише помещался богатый бар - закуски лежали на столиках; люди постарше сидели в креслах и на диванах, а молодёжь предпочитала клубиться в центре.
Больше всего здесь Максимилиана интересовали люди. Он вглядывался в лица - и очень многих опознавал. Как человек умный и опытный, Максимилиан хорошо подготовился: он проштудировал светскую хронику и составил длинный список знатных фамилий, вступил в переписку с одним журналистом из разряда истинных папарацци и раздобыл актуальные фотографии многих персон - в результате у Максимилиана в квартире возникла целая картотека наподобие тех, что хранятся в отделе кадров всякого предприятия.
Итак, на нынешнем празднике присутствовали и толстосум Мак-Маллард, и худой мистер Феррет, с очень оживлёнными глазками, как у хорька, и оперная певица Элефантин, и барон Катц с женой Джуди и взрослой дочерью Мэри, и весёлый телеведущий Фрогман в своём любимом пиджаке густо-зелёного цвета, и рыжеволосый певец Дориан Фокс, и медиа-магнат Ашиш Раккун с супругой. Из Вестминстера прибыли Ти Эльмсон, Джозеф Баджер и Фердинанд Аул. Финансисты Виндвиллоус и Уайтгризли о чём-то ожесточённо спорили между собой, а Бартоломью Боартон весело хрюкал, рассказывая анекдоты дамам. Генри Вудпеккер был замечен с бутылкой виски, а рядом сидел Крис Бондрейк - тоже любитель изысканной выпивки. Вдова Элизабет Джейсон-Серпьенти вилась возле мужчин, очевидно, подыскивая себе нового мужа. А от Тимоти Саутскунса и вправду пахло избытком ананасового парфюма - жёлтая пресса отнюдь не врала. Был в зале и знаменитый ресторатор Франсуа Корбо: он с нескрываемым отвращением посматривал на фуршетную еду и морщился, когда кто-то брал с тарелок бутерброды или канапе. Были в серых костюмах браться Карко. И стоял в стороне от шумных толп русский олигарх Берьозкин. Но все эти люди совсем не интересовали Максимилиана.
Записав несколько имён карандашом на салфетку, Максимилиан занялся разглядыванием дам. Он заметил, что чем знатнее и богаче была женщина, тем меньше привлекательности излучало её лицо, но при этом она была лучше укомплектована драгоценностями. Звонко сияли бриллианты на диадемах, мягко белели жемчужные серьги и ожерелья, золото желтело сравнительно редко - драгоценный металл явно проигрывал в популярности.
Одна девушка очень понравилась Максимилиану. К тому же она стояла у стены в одиночестве и разглядывала висящую там картину - сельский пейзаж с крестьянами.
Максимилиан подошёл и сказал:
- Сударыня, мне кажется, что вы скучаете!..
Девушка улыбнулась.
- Нет, вам это только кажется, - пролепетала она.
- И вправду! - воскликнул Максимилиан. - Сейчас вы похорошели и улыбаетесь. Хотя, буквально мгновение назад...
- Я просто задумалась.
- О чём же может задуматься такая принцесса? Или... Вы кого-то ждёте? - спросил, догадавшись, Максимилиан.
- Жду подружек Элизу, Джорджиану и Клаудию. Но они что-то опаздывают - и я волнуюсь.
- Не волнуйтесь - придут. Да если и не придут: велика ли потеря? А меня, между прочим, зовут Максимилиан. Или просто Максим. Или можно ещё проще - Макс.
- А моё имя Дэйзи. Дэйзи Гордонфлауэр.
- Дэйзи, - медленно, словно пробуя слоги на вкус, произнёс Максимилиан. - Странно, но я нигде никогда не слышал ни об одном Гордонфлауэре.
- Потому что у нас скромная семья земледельцев, а не знатных землевладельцев.
- То есть, вы не из этих?..
- Нет, я не из этих, - сказала Дэйзи. - Меня сюда привёл один знакомый граф.
- И кто же?
- Ах, какой вы любознательный! Но пусть это будет моим маленьким секретом.
Но секрета не получилось.
- Дэйзи, красавица!.. - раздался хрипловатый старушечий голос. Максимилиан повернулся и увидел графиню Ляпэн де Басскур. Она поцеловала Дэйзи в щёчку и проговорила что-то многословное, чего Максимилиан не расслышал, потому что в это время громко запела Элефантин.
Когда ария кончилась и публика дружно зааплодировала, графиня сказала:
- Я рада, что ты нашла себе кавалера.
- Это Максимилиан, - объявила Дэйзи.
Графиня повернулась к нему и проговорила:
- До чего ж хорошо поёт наша оперная дива! Великолепное сопрано! Не зря её сюда пригласили.
- А вы умеете петь? - вдруг спросил Максимилиан.
- Я?.. - замялась графиня. - Я хорошо пою под фонограмму.
- Но под фонограмму хорошо петь может каждый.
- Не скажите! Нужен как минимум отлично развитый слух, чтобы точно попадать в слова - артисты вам подтвердят это. Вообще, качественно делать любое дело всегда сложнее, чем просто халтурить. Но халтуры, к сожалению, сейчас везде много - все хотят схалтурить. Время халтуры...
Затем она кашлянула и сказала скороговоркой:
- Однако, вы не возражаете, если я заберу у вас Дэйзи на каких-нибудь десять минут?
Максимилиан глянул на Дэйзи, но на её милом лице не прочитал никакой отрицательной надписи, и потому проговорил:
- Ну что вы, графиня! Как я могу возражать?!
И вот так Дэйзи исчезла. Конечно, Максимилиан был немного расстроен.
Пробравшись через толпу танцующих, он очутился у барной стойки. Сбоку возник официант и предложил на выбор шампанское, виски или водку.
- Пусть будет виски, - с выдохом произнёс Максимилиан, а про себя подумал: "Дело-то не делается - я халтурю!"
Рядом Генри Вудпеккер проклинал нынешний кризис и сетовал на то, что ограничения начнут снимать только в марте. А в толпе тем временем произошло какое-то оживление - и вдруг в череде серых костюмов и чёрных фраков промелькнуло что-то белёсое - человек в белом костюме.
"Кажется, это он!" - стукнуло Максимилиана, и он напрочь забыл о своём виски.
Человека в белом загораживал то один гость, то другой. И вот, наконец, образовался просвет. За секунду Максимилиан смог разглядеть всё, что нужно: и белизну фланелевого костюма, и оранжевый галстук, и краешек бежевого жилета, и зализанные по-модному волосы, и голубые глаза, и еле различимые морщинки на лбу, и восхитительную улыбку, сияющую огнём и словно бы излучающую тепло, от которого таят даже ледяные сердца самых серьёзных и коварных людей. Несомненно, это был он - тот, кого называли герцогом.
Максимилиан отошёл за колонну, нагнулся и достал из-под правой штанины маленькую рацию, специально спрятанную там на случай, если охранники захотят проверить отсутствие гаджетов - тут, конечно, Максимилиан перебдел: думал, что всё будет организовано значительно строже.
Кнопка на рации была нажата, и Максимилиан вернулся в зал: зашагал в самую гущу толпы - лишь бы быть поближе к герцогу. И когда ребята из спецотряда полиции ворвались в атриум и по гостям мгновенно распространился сигнал тревоги, Максимилиан схватил герцога за белый рукав и проговорил:
- Ваше высочество, вы теперь имеете право хранить молчание!..
Герцог попытался вырваться - сбоку его ждал тайный ход для побега, - но Максимилиан держал крепко. Вскоре подбежали три полицейских, блеснули наручники - и дело наконец было сделано.
"Уф, теперь можно забыть обо всех этих аристократах, манерах, богатствах!" - выдохнул Максимилиан. Однако в толпе напуганных и разгневанных гостей он увидел прелестное знакомое личико - и не устоял, подошёл и сказал:
- Дэйзи, я вас очень прошу, будьте свидетельницей!
Она не поняла этих слов и посмотрела на Максимилиана так, словно перед ней стоял дикий олень.
- Я предлагаю вам быть свидетельницей, а не обвиняемой, - пояснил Максимилиан.
Она кивнула, но как-то вяло и нерешительно. Тогда Максимилиан взял её за руку. Она не сопротивлялась и вела себя как послушная кукла.
В гардеробной комнате он спросил:
- Дейзи, где ваше пальто?
Но девушка лишь молчала. Однако на помощь пришёл старый швейцар: он принёс её шубку.
- Возьмите, мисс, - сказал он и затем повернулся к Максимилиану: - Сейчас принесу и ваше коричневое пальто.
- Но как вы можете это делать после всего случившегося?..
- Сэр, вы, должно быть, забыли, что я работаю на его высочество, - сказал швейцар.
На улице было по-прежнему тепло, вот только к зелёным огням аптечной вывески добавились множественные красно-синие мерцания от полицейских машин.
- Куда вас отвезти? - спросил Максимилиан.
- Я живу тут близко. У Риджентс-парка. И сюда шла пешком, - сказала Дэйзи.
- Тогда, может, и сейчас прогуляемся?
Она согласилась.
Они шли по улице и большею частью молчали. Пару раз Максимилиан пытался о чём-нибудь заговорить, но Дэйзи отвечала совсем без энтузиазма. А ещё Максимилиан заметил, что ночь была не такая свежая, как раньше, да и город не пах своими привычными запахами - всё стало пресное и унылое.
Их путь кончился у двери её дома. Она обернулась, но он сказал ей на прощание такие слова:
- Завтра или послезавтра с вами свяжется инспектор. Будьте готовы дать ему показания. Как свидетель, конечно.
Она кивнула и вошла в дом. "Ты дурак, ты дурак!" - подумал Максимилиан, ведь он хотел попрощаться совсем другими словами.