- Не ешь перед зеркалом, Гретхен, всю красоту съешь! - проскрипел резкий голос Изольды Карловны.
Женщина, которая, причесывалась и одновременно доедала бутерброд с сыром, стоя перед большой рамой, закатила глаза. По паспорту она была Маргаритой Арнольдовной. Они переехали в Москву двадцать три года назад. Отец звал ее, как обычно зовут других Маргарит, "Маргошей", но Изольде Карловне нравилось обращаться к ней на немецкий манер.
- Гретхен, ты меня слышала?
- Мама, я опаздываю на работу.
На самом деле, Гретхен не слишком торопилась - в университете, где она преподавала, занятия начинались во второй половине дня. Часы же в прихожей показывали 9.30 утра. Она привыкла вставать рано.
Каждое утро, едва проснувшись, она оглядывала себя в прикроватное зеркало. Через стекло на нее смотрела заспанная тридцатилетняя женщина со спутанными пепельными волосами. Гретхен подносила руку к зеркалу - и женщина приветствовала ее тем же способом. Затем она вставала, выходила из комнаты и шла в ванную - отражение в стеклянном шкафу следовало за ней. Она умывалась - и посвежевшая женщина напротив нее весело ей улыбалась. Потом Гретхен возвращалась в комнату и садилась перед комодом, на котором тоже стояло большое зеркало в тяжелой раме. Это был своего рода алтарь. Здесь Гретхен совершала ежедневный ритуал - одевалась, завтракала, причесывалась - и "подруга" вторила ей.
Одержимость зеркалами Гретхен ощутила еще в детстве, когда они с Изольдой Карловной жили в Дрездене. Отец девочки умер незадолго до ее рождения, поэтому им с матерью приходилось туго. Изольда Карловна работала в детском саду воспитательницей, а по вечерам шла няней в семьи, где родители уезжали в командировки. За Гретхен присматривала пожилая глуховатая тетка Дагмар, весь день проводившая за вязанием бесконечных шарфов. У нее не было ни сил, ни охоты развлекать ребенка, и Гретхен всегда чувствовала себя одинокой. Тогда она впервые обратила внимание на девочку в зеркале - худенькую, белобрысую, грустную - такую похожую на нее саму! Конечно, даже маленькая Гретхен знала, что это всего лишь отражение. Но почему-то на душе становилось так радостно и легко, когда она встречалась с ним взглядом. Если бы у Дагмар слух был лучше, ее наверняка бы напугал ребенок, дни напролет беседующий с зеркалом, и она бы рассказала об этом Изольде Карловне. Но почтенная тетушка ничего не слышала и не замечала.
Когда Гретхен исполнилось шесть, Изольда Карловна вышла замуж во второй раз и через год они всей семьей уехали в Москву. Для них наступило благодатное время: Гретхен пошла в школу, ее мать наконец стала заниматься домашним хозяйством, отчим Леонид Михайлович, профессор медицины, человек умный и мягкосердечный, души в них не чаял. Гретхен больше не чувствовала себя одинокой, но самой близкой подругой для нее по-прежнему оставалась девочка по ту сторону стекла. Иногда на уроках она даже незаметно клала карманное зеркальце себе на коленки, чтобы лишний раз переглянуться с "приятельницей".
Шли годы. Гретхен взрослела. Вместе с ней взрослела и девочка в зеркале. И, странное дело, чем старше они становились, тем острее Гретхен чувствовала потребность в ее близости. Дома она окружила себя зеркалами, чтобы в любой момент иметь возможность взглянуть на отражение. Во время занятий в университете она страдала, так как не имела возможности видеть "подругу". Но в перерывах между лекциями, дрожащими пальцами Гретхен доставала маленькое зеркальце - и тогда на ее губах порхала удовлетворенная улыбка. Ни коллеги, ни студенты не видели в этом ничего необычного - кого удивит глядящая в зеркало женщина. Но Изольда Карловна стала замечать, что внимание дочери к собственному отражению становится чрезмерным.
- Все смотришься, смотришься, - ворчала она, - так и глаза проглядеть недолго.
Гретхен же в ответ смеялась. Она плохо понимала слова матери, даже едва их слышала. Все ее внимание захватывала улыбающаяся через стекло женщина.
В последнее время Гретхен охватывало странное предчувствие. Ей казалось, что женщина в зеркале улыбалась шире, взгляд ее стал ласковее, и будто говорил: "Скоро увидимся, подруга!" Гретхен на всякий случай трогала лицо. Уголки губ, глаза, лоб - все ее. Улыбается всего лишь она сама. В эту минуту ей становилось грустно, но отражение продолжало смотреть на нее светло и обнадеживающе.
Это утро, когда Гретхен, сидя напротив зеркала, доедала бутерброд с сыром, было действительно необычным. За окном сияло солнце, только свет его был какой-то блеклый, туманный. Воздух стал густым, а все стекла казались жидкими, будто кисель. Гретхен на всякий случай дотронулась до зеркала. Сначала она ощутила привычный холод стекла, но через несколько секунд оно вдруг стало мягким, расползлось под ее пальцами и Гретхен почувствовала прикосновение человеческой ладони. То, что произошло дальше, одновременно шокировало и чрезвычайно обрадовало ее: отражение отложило бутерброд, весело подмигнуло и сказало.
- Привет, подружка! Что ж ты на чай не зайдешь?
На секунду Гретхен остолбенела и перевела взгляд на зажатый в руках кусок хлеба. Конечно, она испугалась. Но ведь этого момента она ждала всю жизнь, и теперь наконец...
- А что же ты не звала?
Отражение рассмеялось.
- Ладно, хватит болтать, у меня все на столе. Придешь?
- Приду.
Лицо подруги приблизилось, Гретхен почувствовала, как проходит сквозь гладь стекла, внезапно ей стало нестерпимо холодно, а потом наступила темнота...
***
Гретхен открыла глаза. Увидев недоеденный бутерброд, она засмеялась и запихнула его в рот целиком. Часы показывали 12.33. Пора ехать в университет.
- А-ах!
За спиной стояла Изольда Карловна. Лицо ее было белее извести.
Солнце освещало Изольду Карловну сбоку. По полу скользила ее грузная широкоплечая тень. А тени Гретхен не было.
Женщина, не переставая улыбаться, подошла к сбитой с толку матери и нежно обняла ее за плечи.
- Скоро вернусь, мамочка, - проворковала она и поцеловала Изольду Карловну прямо в губы.
Глаза Изольды Карловны округлились, дыхание участилось. Она схватилась за левый бок. В груди полыхнул жар. Через несколько секунд несчастная сползла на пол. Гретхен отпустила мать. Глядя на распластанное внизу тело, женщина рассмеялась, послала зеркалу воздушный поцелуй и выбежала из квартиры.
Через два дня Изольду Карловну хоронили. Немногочисленные знакомые выражали соболезнования, предлагали помощь. Гретхен всех благодарила и заливалась слезами, хотя лицо ее не выражало никаких эмоций. Она стояла у гроба, глядя под ноги. Слева от нее по полу стелилась тень.
***
Прошло несколько лет. Гретхен по-прежнему жила одна и преподавала в университете. Дома у нее зеркал не было. Она носила с собой лишь одно маленькое карманное, иногда открывала его, смеялась и убирала. Все годы тень послушно следовала за ней. Ну, подумаешь, немного шире и плечистее, чем сама Гретхен. В конце концов что такое тень? Ерунда. Пустышка, призрак. А кому есть дело до чужих призраков?