Аннотация: Ужас, поселившийся в отвоеванной Феанорингами крепости Аглонова прохода, кажется непобедимым.Но помощь к Келегорму и Куруфину все таки приходит - оттуда, откуда они ее совсем не ждали
В Аглоновом проходе остался неизменным только ветер.
Крепость уцелела благодаря тому, что орки из-за природной лености не стали обрушивать стены. Впрочем, это нелегко было бы сделать - тяжелые камни, добротно прилаженные друг к другу, сложно сдвинуть с места.
Куруфинвэ пнул ногой обломок ворот и усмехнулся жесткой неприятной улыбкой.
- Вот мы и дома, брат.
Турко на шутку не ответил. Он стоял, прислушиваясь к свисту ветра, и странная задумчивость, так не нравящаяся его брату, вновь возникла на лице светловолосого нолдо.
Воины их отряда рассыпались по крепости. Новые воины - не те, с которыми братья отступали до Нарготронда.
Впрочем, Куруфинвэ теперь это было безразлично. Время, когда он чувствовал себя превращенным в пепел, понемногу прошло. А сегодня утром, когда основное войско двинулось на Дортонион, Майтимо, прощаясь, улыбнулся и отпустил какую-то шуточку насчет того, что навоза, который придется выгрести из крепости, хватит для удобрения всех окрестных полей.
Старший заговорил с ним прежним тоном впервые со дня возвращения из Нарготронда. До того Майтимо был Нельяфинвэ - лордом и командующим. Но не братом.
"Простил, - подумал Куруфинвэ, - и хорошо, а куда ему было деваться. Мы ведь Семерка проклятых, а потому должны держаться вместе. К тому же, он ведь чувствовал, что мы были правы. По крайней мере в Нарготронде, а вот после... И какой барлог дернул меня за язык рассказать эту историю с синдэ и ее фири. Мог бы и солгать... Да нет - не мог бы, Майтимо солгать нельзя".
Он снова поглядел на брата. Турко прошел по двору и остановился на каменных ступенях, ведущих в башню. Он был таким же, как обычно в эти долгие месяцы - неестественно спокойным. Уверенным, даже улыбающимся - воины из Восточного Белерианда, которых Руссандол доверил братьям, сразу почувствовали, что они на войне, а не в охотничьих угодьях. Но обмануть он мог кого угодно, только не Атаринкэ, с которым не расставался с детства.
"Я вот не хожу, словно тень, - пробурчал Куруфинвэ, - а ведь мне тоже несладко. Сын остался в Нарготронде, эта история с фири... Пора бы уже Тьелкормо и излечиться от тоски. Ну, ничего - вот начнется большая драка, а ведь всё к тому идет..."
Последующие дни пролетели незаметно. Крепость действительно была загажена донельзя, и братья встречались только вечером, за походным ужином в Северной башне.
- Так воет ветер...
- Здесь всегда так, забыл уже? - Атаринкэ отпил вина и глянул брату в лицо. Отрешенный взгляд Турко блуждал по облупленным стенам с обрывками гобеленов на них.
- Ты не слышал - звук такой, словно воет пес...
Куруфинвэ вздохнул. Ну вот, еще и это... Он тоже очень долго привыкал к тому, что подле брата больше не лежал Хуан, положив большую голову на лапы.
Верность валинорских гончих, оказывается, имеет пределы...
Что сталось с собакой - братья не знали. После того, как Хуан бросился на бывшего хозяина там, в лесу, они больше не говорили о нем вообще.
- Это только ветер, Тьелкормо. Просто ветер.
Брат склонил голову и снова застыл в неподвижности. О чем он думал? О девушке, которая предпочла ему другого? Об их общем позоре? Об этом злосчастном псе?
Атаринкэ предпочел не спрашивать.
***
Оно приближалось по пыльному коридору, почти неотличимое от тьмы. Часовой, молоденький эльда, почувствовал это, но ничего не увидел.
Воин ходил взад-вперед по смотровой площадке северной башни, кутаясь в плащ, чтобы укрыться от порывов ветра. Высматривая опасность снаружи, он не ожидал опасности изнутри.
Оно скользило по лестнице - выше, выше... Наконец выбралось наверх. Юноша в плаще часового обмер, но все-таки схватился за меч.
Оно не дало ему даже вынуть оружие из ножен. Крик был заглушен воем ветра. А потом над крепостью пронесся еще один вой...
***
"Слышишь? Словно воет пес..."
Атаринкэ сел на походной постели. Теперь услышал и он. Но в крепости не было ни одной собаки - охотиться они не собирались, какая уж тут охота.
Феанарион поднялся и вышел из комнаты. К брату он решил не заходить, чтобы зря не тревожить. Рассказывать Турко о том, что он тоже слышал призрачный вой, было бы по меньшей мере неуместным.
Двор, когда-то любовно вымощенный отшлифованными плитами под его руководством, был пуст. Понемногу брезжил рассвет - солнце тут показывалось неохотно. И всё было покрыто тонким слоем пепла, который ветер принес с Анфауглита.
Эльда лежал на плитах в странной позе - отвоевавший несколько сотен лет Атаринкэ знал, что живые так не лежат.
Он подошел к мертвому и присел возле него. Взглянул на башню, нависавшую над ним привычной громадой.
Лицо погибшего часового было таким, словно он увидел нечто невыразимое. Куруфинвэ посмотрел на отремонтированные новенькие ворота, запертые на ночь, и нахмурился. Потом прикрыл погибшего плащом и пошел в караульню.
Пока эльдар готовились к погребению, Атаринкэ подозвал к себе Халлона и Ильфирина - единственных, кто остался с ними из того, первого гарнизона. Они были вестовыми и верными слугами его брата. Впрочем, их верность не подвергалась проверке: Халлон с Ильфирином не были в Нарготронде.
- Вы единственные, на кого я могу положиться, - сказал Курво и с радостью увидел на лицах воинов ту готовность к подчинению, которая напоминала блеск вынутого из ножен клинка. - Остальные не бывали в боях. Вы же...
- Ползком добрались до Химринга, лорд Куруфинвэ, - сказал Ильфирин с улыбкой, - вернее, это Халлон полз, а меня тащил на спине.
"Добрались до Химринга". Да, Атаринкэ вспомнил теперь, как Халлон испросил разрешения вернуться за смертельно раненным Ильфирином и спасти его или умереть вместе с ним. Турко разрешение дал, но оба воина так и не догнали отступавшее к Нарготронду войско.
- Я доверяю вам, - повторил Куруфинвэ,- потому и попросил вас обрядить погибшего. Вы видели это?
- Рану на горле? - спокойно спросил Халлон, - Она словно тень настоящей раны. Но она есть...
- Часовой упал с башни, - сказал Ильфирин, - но он был мертв до того, как коснулся земли. Ночью я слышал вой. Его многие слышали.
- Разговоры об этом пресекать, - приказал Феанарион, - но быть настороже. Поодиночке не ходить и то же самое растолковать остальным. Отдать такой приказ мы не можем, ведь тем самым придется признать, что в крепости есть нечто, не поддающееся разумению.
- Всё сделаем, - сказал Халлон, - не беспокойтесь, лорд Куруфинвэ.
Он замялся. Потом спросил тихо:
- Как там лорд Туркафинвэ? Он с нами почти не говорит...
- С братом всё в порядке, - сухо сказал Атаринкэ, - идите.
***
Смерть текла черными витками дыма по пыльным, неубранным коридорам, скользила дымоходами, и тогда свист ветра превращался в леденящий душу вой.
В крепости никто не спал. Согласно негласному приказу, эльдар ходили по переходам только группами, а на каждой башне дежурило сразу трое, а то и пятеро часовых.
Смерть скользила переходами - черный смерч с двумя багряными углями в середине. Трое только что сменившихся с поста эльдар торопливо шли по каменной галерее.
Сначала мимо них пронесся порыв ледяного ветра. Потом они увидели...
Вопль, раздавшийся с галереи, был таким жутким, что гарнизон оказался на ногах за какое-то мгновение. Атаринкэ, прибежавший одним из первых, успел увидеть лишь виток черного дыма, скользнувший в проем окна.
Трое воинов были мертвы. Не просто мертвы - разорваны в клочья.
- Мои лорды...
Один из воинов, десятник Эррон. Не просто бледный, зеленый, словно молодая трава. Впрочем, Куруфинвэ знал, что и сам выглядит не лучше.
- Надо уходить отсюда. Это... Это оттуда, из Ангамандо. Оно не успокоится.
- Меч его не берет, - сказал еще кто-то. - Погибшие успели достать оружие, но...
- Что тут думать, уходим! - звонкий голос сзади.
Атаринкэ прикусил губу. В те времена, когда он командовал собственным отрядом, такие слова были немыслимы, даже если бы их окружили валараукар. Молодежь из Восточного Белерианда... Охотники и добрые приятели Амбаруссар... Близнецы поехали с Майтимо, оставив этих эльдар охранять крепость. Конечно, воины что-то да знают о его, Куруфинвэ, стыде и позоре. Об их с братом общем стыде и позоре. Вдвоем проиграть схватку фири... Лишиться ножа и коня... Девица-синдэ выбрала смертного себе в спутники... Собака и та сбежала...
О каком подчинении может идти речь? Они просто уйдут - уйдут все, разве что за исключением Халлона и Ильфирина. И Майтимо, вернувшись, увидит пустую крепость... Уговаривать? Нет сил, нет той правоты в голосе, которая завораживала раньше эльдар, которая заворожила нарготрондцев.
- Желающие могут убираться вон!
Атаринкэ вскинул голову. О, как давно он не слышал этого голоса.
- Трусы и предатели могут убираться вон! - повторил Тьелкормо с ядовитой насмешкой. - Прямо сейчас и сию минуту. Пусть останутся только храбрецы, которые завтра засвидетельствуют, что я, Туркафинвэ Феанарион, лично прикончил страшилище.
Он вырвал из ножен клинок.
- Слышишь меня, тварь? Я, сын Феанаро, тебя вызываю! В полночь на этом же месте я отправлю тебя в небытие!
- Да, ты услышал! - сказал Тьелкормо, улыбнувшись. - В полночь, тварь. Я буду ждать.
Он обернулся к сбившимся в кучку эльдар.
- Так кто сегодня уйдет из крепости?
Тишина была ему ответом.
- Похороните погибших, - сказал лорд уже без гнева, - и больше в этой крепости никто не умрет.
Атаринкэ, несмотря на всю серьезность положения, просиял радостной улыбкой.
***
- Но это самоубийство, - уже в который раз повторял Куруфинвэ, помогая брату одеваться. Тяжелая стеганая куртка делала Турко неповоротливым и непохожим на себя. - Я думал, что в роду Финвэ только один безумец - дядюшка Нолофинвэ.
- Это не Моргот, - усмехнулся Тьелкормо, - это только пес Моргота.
- Ты думаешь...
- Я уверен. Ходят слухи, что Кархарот погиб в Дориате, прикончив перед тем нашего фири. И это он принес туда Сильмарилл, которым теперь похваляется Тингол. В своем желудке.
- Думаешь, потому его дух...
- Может и потому. На что способны Камни, по-моему, до конца не знал и отец.
- Но если это дух, то его нельзя убить.
- Но можно изгнать, - Турко намотал на руку цепь из митрильного серебра. Эту цепь они с братом ковали целый день, собрав всё, что было у воинов - ножи, кольчуги гномьей работы. Магический огонь, который эльдар-кузнецы называли Феанаровым пламенем, превратил филигранную работу союзников из Белегоста в цепь и собачий ошейник с шипами.
Но Атаринкэ все-таки пошел. Он занял место в оконной нише и на всякий случай приготовил арбалет. У стрел были наконечники из митрила. Сработает это или нет, Куруфинвэ не знал, но очень на это надеялся.
Вой раздался ровно в полночь. Черная тень пронеслась галереей, обретая очертания огромного пса. Глаза его горели рубиновым огнем.
- Иди сюда, - сказал Турко. Он стоял, прислонившись к стене, и улыбался так, что мог напугать даже зверя, - иди сюда... пес.
Пес заворчал. И прыгнул.
Атаринкэ спрыгнул вниз, не решаясь стрелять. Пес и его брат слились в одно. Призрак уже не выглядел собакой - перед Куруфинвэ крутился смерч, в котором почти не было видно эльда. Потом Турко отлетел в сторону и ударился о стену. Цепи из рук он не выпустил, но призрак был сильнее и мотал его из стороны в сторону. Второй Феаноринг спустил арбалет, и... стрела со звоном ударилась о камни пола.
Прежде, чем Курво успел сообразить, что делать дальше, призрачный пес высвободился из митрильного захвата и собрался для прыжка. Его брат, раненый или оглушенный, сидел на полу неподвижно.
Призрачный пес триумфально рыкнул. Прыгнул... Но не долетел.
Из воздуха возникла еще одна тень. Серебристо-белая... И сплелась с черной в один жуткий клубок.
Атаринкэ не знал, сколько прошло времени. За какой-то долгий мучительный миг черная тень съежилась, сжалась и исчезла. Цепь из митрила звякнула о камни.
Феаноринг хотел броситься к брату, но не смог сделать и шага. Ибо белая тень соткалась в знакомый облик огромного пса.
Пес скользнул к Тьелкормо, лизнул ему руку, облизал лицо и исчез россыпью серебристых звезд.
Куруфинвэ наконец-то обрел возможность двигаться и кинулся к брату.
- Ты не ранен?
Тьелкормо улыбался, и в глазах его мерцал давно забытый ими обоими свет.