Аннотация: Сидел в беленькой хате, где-то в Дор- Ломине старый адан. И рассказывал внукам сказку...
В те дни, когда Итиль и Анара еще не взошли на небо, жил в митримских лесах лорд Аннаэль, синдарский принц. И была у него сестра - красавица Эринель.
Со всего Белерианда приезжали к ней женихи - и из беломраморного Эглареста, и из Бритомбара, укрывшегося за гранитными стенами, и из лесов Оссирианда.
Даже из самого Менегрота прибыл жених - Саэрос, принц нандорский с большой свитой и на лихом коне.
Да только и глядеть не хотела на них Эринель, Нехороши женихи ей казались - у того нос длинен, у того волосы коротковаты, тот ростом мал, а тот смел недостаточно.
Даже разгневался на нее Аннаэль.
- Из-за моря, что ли тебе нареченного выписывать? Да только не вернутся ушедшие на Запад.
- А хоть бы и из-за моря, - дерзко ответствовала Эринель, - тамошние эльфы не чета нашим.
С тем и разъехались по домам женихи, а ехидный Саэрос сказал принцессе:
- Сидеть тебе в девках до Второй Музыки, раз такой гордой уродилась. Или ждать из-за моря нолдорского принца.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И речь наша теперь об эльдар заморских, в Тирионе проживавших.
Было у Финвэ, короля нолдорского трое сыновей. Второй сын мудрый, третий разумный, а старшенький - Огненный Дух. Но речь сейчас не о нем пойдет - зря уши-то навострили.
У Нолофинвэ, второго принца, тоже было трое сыновей. Двое разумных, а старшенький - Отважный. Не сидел он дома с родителями, а носился по лесам Амана с сынками Огненного Духа, чем немало отцу хлопот доставлял. Раз пожаловался лорд Нолофинвэ супруге своей Анайрэ, на то, что сынок в дурную компанию попал, а госпожа Анайрэ и ответила:
- Женить его надо, враз остепенится. Есть у моего отца лук зачарованный, с восточного берега привезенный. Если из лука того стрелу пустить, то долетит она до суженой, где бы она не была.
Финдекано - так звали отважного принца - увидев расчудесный лук из тиса сделанный, ухватил его сразу же, стрелу на тетиву наложил да и выстрелил в белый свет, не разглядев даже, что на стреле его имя написано. И ушла стрела в далекий полет, пролетела Калакирью, просвистела над Альквалондэ...
И упасть бы стреле той в море, да только недаром она зачарована была. Летел понад водами орел Торондор, которого великий Манвэ за Белериандом наблюдать посылал, и застряла стрела у могучей птицы промеж перьев левого крыла.
Торондору стрела эта была, что заноза в пальце. А все ж неприятно. Тряхнул он уже над Белериандом могучим крылом, и обронил стрелу прямо на берег Митрим-озера.
Упала стрела с небес под ноги красавице Эринель. Подняла ее девица - глядь, а на стреле знаки дивные золотом выведены.
С той поры затосковала Эринель. Брат ее Аннаэль в сам Дориат стрелу возил к мудрому Даэрону, творцу синдарских рун, да только отвечал Даэрон, что ему сей тенгвар неведом. И раньше принцесса митримская чуралась добрых молодцев, а ныне и улыбаться перестала, все сидит над озером да стрелу разглядывает.
Тем временем ожила на севере крепость черная, жуткая. Злобный Вала Моргот поселился в ней. Вновь появились в Белерианде орочьи стаи. Страшно жить стало, невесело.
И понадобилась злобному Морготу для темных дел чистая душа девичья, эльфийская. Многих замучил он эльфов, да только души их уходили в Мандос, лихому Вале в руки не даваясь. Вызвал тогда Моргот Саурона, верного подручного, и сказал ему:
- Что хочешь делай, а добудь мне душу чистую.
Саурон недаром мастером на все руки был - сотворил он зеркальце чародейское. Кто из девиц в то зеркальце глянет, то враз души лишится. Положил черный майа зеркальце в шкатулку драгоценную, вызвал к себе мышь летучую и сказал ей:
- Лети в Белерианд, и принеси мне оттуда душу девичью, чистую. Девы горазды красоту свою разглядывать, вот одной из них зеркальце и покажи.
Мышь и полетела со шкатулкой в лапах. Добралась она уже до самого Митрима, да только тут на небо ладья Итиля вышла, а за ней и Анар. Испугалась мышь яркого света, забилась в дупло большого дуба и долго там отсиживалась. А потом, к свету яркому привыкнув, наружу выбралась и оборотилась эльфийкой - высокой темноволосой красавицей. И пошла отыскивать неосторожную деву, которая согласилась бы в зеркало поглядеть.
Эринель тем временем узнала, что на берегу озера пришлые из-за моря эльдар лагерем стоят. Не сказавшись ни брату, ни верным подруженькам, отправилась она туда и пожелала увидеть их короля.
Лорд Макалаурэ принцессу синдарскую принял со всей учтивостью, как родную сестрицу. Прочитал он ей имя, на стреле написанное. Обрадовалась девица, и спрашивает:
- Нет ли среди ваших братьев того лорда, кто стрелу эту выпустил?
- Нет, - отвечает Макалаурэ, - остался лорд Финдекано на западном берегу.
Еще пуще затосковала Эринель. Не стала она гостить у пришлых эльдар, а снова на берег озера направилась. Глядь, а там дева стоит, на синдарских дев непохожая. Высокая, темноволосая, а в руках шкатулку держит, драгоценными каменьями украшенную.
- Знаю я, - говорит дева, - что тоскуешь ты по суженом.
А еще бы ей не знать, если Эринель под ее дубом каждый день грустные песни пела.
- Есть у меня зеркальце зачарованное, - говорит дева, - кто в него взглянет, тот суженого своего увидит.
Поглядела Эринель в зеркальце зачарованное, да и упала замертво. А дева оборотилась летучей мышью и понеслась на север.
Лорд Макалаурэ с братьями, на берегу озера охотясь, обнаружил Эринель, лежавшую возле дуба бездыханной. Да только не ушла душа ее в Мандос, и выглядела принцесса не мертвой, но как бы спящей.
А поскольку была Эринель очень красива, то прониклись к ней жалостью Феаноринги, мастера искусные. Из куска хрусталя горного сделали они ей ложе хрустальное, да меж двух деревьев его подвесили на цепях золотых. Развернули над девой белый шатер шелковый, и лежала там Эринель, словно ждала поцелуя от любимого.
А Финдекано тем временем шел вместе с родичами своими. Уж прошли они Льды страшные, холодные и приближались к Митриму. Принц и думать забыл о своей стреле, да вот только снилась ему каждую ночь красавица-синдэ в ожерелье из рябиновых ягод. И днем он о снах своих думал - да только не говорил никому.
Как лучший из лучников,Финдекано в передовом отряде находился. И вдруг видит - летит мышь летучая, большая, черная, глаза багряным огнем так и пышут. И тащит мышь эта что-то блестящее.
Натянул тут Финдекано свой верный лук, пустил стрелу каленую - мышь грянулась о землю, а душа ее черная так и вылетела вон. Подобрал принц нолдорский шкатулочку драгоценную, открыл - а в ней зеркало. Поглядел Финдекано в зеркальце и дух ему перехватило. В зеркальце том - красавица из его сна, словно картина в раме. Плачет дева, что-то сказать пытается, а не слышно ведь.
Спрятал шкатулочку отважный принц, и с той поры на каждом привале открывал ее да любовался. А когда с лордом Макалаурэ повидался, да друга своего, брата его старшего, выручать пошел аж к Тангородриму, то оставил шкатулку ему на сохранение.
Как известно, вернулся Финдекано оттуда невредимым, на орлиных крыльях, друга доставил живым, хоть и раненым тяжко. Лорд Макалаурэ даже заплакал от радости, а потом сказал родичу.
- Шкатулку я твою сберег, Отважный, и знаю, где искать деву из зеркала.
В общем, как только старший брат Макалаурэ чуток поправился, Финдекано взял шкатулку и пошел на то место, которое ему второй Феаноринг указал. Пришел он к дубу вечером, глядь - лежит дева на хрустальном ложе, в шелковом шатре. Покачивается ложе на серебряных цепях, позвякивает.
Достал Фидекано шкатулку, только открыл ее - как приподнялась мертвая принцесса на ложе, глаза открыла, и горят те глаза багряным огнем.
- Суженый мой, - ухмыляется девица, - ну что же ты.. Приди ко мне в объятья.
Да только не растерялся Финдекано, а достал из шкатулки зеркало.
- Погляди сюда, красавица...
Не смогла мышь - ведь это ее душа вселилась в тело Эринель - сопротивляться зеркалу чародейскому. И оказалась в стеклянной тюрьме, а душа принцессы синдарской на место вернулась.
Смотрит Эринель - стоит перед ней отважный нолдо. Ликом красив, станом гибок, косы золотыми лентами перевиты.
- Уж не Финдекано ли имя твое? - спрашивает Эринель.
- Финдекано, - отвечает эльда, - а кто ты, дева, снившаяся мне каждую ночь?
Рассказала ему Эринель о себе, и привел Финдекано ее к брату Аннаэлю, который уже и отчаялся сестрицу живой увидать.
Вскорости и свадебку сыграли. Меды да вина заморские рекою лились.
А меня там не было, потому как короток век человеческий, да и в те времена в Белерианде пращуры наши еще не обретались. Но кто не верит, что все это истина, может спросить у Фингона, короля нашего, да у супруги его, госпожи Эринель.