Аннотация: Что могло случиться, если бы Маэдрос и его братья поддержали короля Финголфина, и выступили против Ангбанда до того, как Моргот начал Дагор Браголлах...
Маэдрос сидел на камне у воды, и смотрел вдаль - туда, где притаился в тумане берег Амана Благословенного.
За спиной эльфа виднелись белая мраморная лестница, которая вела на набережную Эглареста.
Эгларест... Город, так похожий на Альквалондэ...
До Последней Битвы сын Феанора наверное не смог бы долго жить в этом городе Фалатрим, где многое пробуждало страшные воспоминания. Сейчас ему было все равно... Ну почти...
Кирдан знал про Альквалондэ все, давно знал - еще до Дагор Аглареб. Однако - относился к сыну Феанаро по дружески, с отеческой заботой. Лорд фалатрим приставил к гостю доверенных эльфов, которые напоминали лорду нолдор, что надо бы не забыть умыться, поесть, переодеться ко сну...
Макалаурэ был счастливей брата - он переплавил боль утрат в песню, и ныне странствовал по всему Белерианду, не делая различий меж эльфами и людьми. Он пел в залах Менегрота, куда теперь допускали нолдор, он пел для лаиквенди и халадин, для потомков Беора и потомков Амлаха, для бродячих нандор и оседлых фалатрим, для жителей Хитлума и гномов Таргелиона.
Он пел про Последнюю Битву... Со старшим братом Певец общался мало - в свои кратковременные посещения Эглареста - и Маэдросу тогда чудилось, что Макалаурэ смотрит на него с укором.
Да, именно он, Маэдрос, в свое время поддержал Верховного Короля и Ангарато с Айканаро... Он был за то, чтобы начать войну, ибо жажда мести за перенесенные страдания и унижения жгла ему душу сильнее родовой Клятвы.
Клятву можно было на время усыпить покоем и довольством... С этим смириться было нельзя.
Кто знает - что сталось бы, если б Финголфин не собрал войско для решающего удара... Может он был и прав, и Враг напал бы первым, и перебил бы их всех поодиночке. Ведь недаром уже после битвы вдруг начал извергаться Тангородрим - и потоки лавы выжгли все вокруг Ангбанда, а сама вражья твердыня сползла в образовавшуюся после землетрясения огненную пропасть.
Если бы Морготу удалось совладать с Огнем Арды - то огненная стихия сожгла бы Ард Гален, и уничтожила многих и многих.
Многих - но может не всех... Маэдрос мог назвать по именам всех оставшихся в живых нолдор.
Из рода Феанаро остались лишь они с Макалаурэ, да Тьелпэ, которого Куруфинвэ отправил в Бритомбар будто бы с посланием для лорда Кирдана. Внук Феанаро теперь не находил себе места, ему казалось, что он предал отца.
Из рода Финголфина - Эрейни, сынишка Финдекано, да Итарильдэ из Гондолина. Ее двоюродный брат, юный Маэглин, сбежал за войском, несмотря на строгий запрет лорда Туракано, и погиб уже в стенах самого Ангбанда, во время последнего отчаянного штурма.
Из рода Арафинвэ - Нервэн Артанис, которая сражалась наравне с мужчинами и выжила чудом, да дочь Артаресто, Финдуилас.
А нолдор в Средиземье и всего-то осталось меньше сотни...
Остальным погребальным костром стала раскаленная лава Тангородрима - мертвых не смогли даже похоронить.
Рядом с нолдор на поле брани остались две дружины из Дориата, и их предводители - Маблунг с Белегом. Три армии людей - из потомков Мараха, Амлаха и Беора... Войско из фалатрим Кирдана - Эгларест опустел наполовину, если не более...
Финголфин поставил на эту битву все - он заключил союз с Кирданом, уговорил Тингола дать войска, уверил людей, что эта битва вершится по воле Валар с Сияющего Запада...
"Если рой пчел, - говорил Верховный Король в ответ на замечания о силе Моргота и его приближенных, - набросится на зверя, то этот зверь обречен..."
Он не добавлял, что обречены и пчелы - это было понятно и так.
Средиземью был обеспечен покой - может быть на две-три эпохи вперед, пока Моргот и самые опасные из его приближенных, не воплотятся заново.
Ибо Маэдрос сомневался, что багряный смерч, который вырвался из тела развоплощенного Врага, отправится в Мандос.
Пчелы... Пчелы оказались сильнее могучего зверя.
Корона Моргота с тремя Сильмариллами в ней исчезла в потоке лавы - Тангородрим забрал себе Камни Звездного Света...
Ни Врага, ни Клятвы, ни дома... В опустевшем Химринге ветер гулял покоями погибших братьев, в Барад-Эйтель небольшой гарнизон слагал баллады о эльфийской храбрости и человеческой доблести, в Гондолине - уже не тайном граде - правила королева Итарильдэ, а в Нарготронде жила Артанис, которая из отважной Нэрвен вдруг превратилась в тихую задумчивую эллет, что больше всего на свете пеклась о дочери и супруге и напевала грустные песни о погибших братьях, и о самом любимом из них, развоплотившем Саурона ценой собственной жизни...
Жизнь пуста и солона как морская вода...
- Дядя Майтимо...
У мальчика были темные длинные волосы, заплетенные в косы, и перевязанные золотыми лентами.
- Вы думаете о моем отце?
Маэдрос прикусил губу. Он видел, как погиб Фингон, Фингон Отважный. Видел, но не сумел помочь... Не сумел даже умереть рядом с ним и братьями.
- И вы все время смотрите на море... Вы его ждете, да? Он ведь вернется?
И Маэдрос, закрыв от юного родича свой разум, сказал ему то, в чем уверен не был.