Аннотация: Здоровье нужно всегда и всем. Если вы попадаете служить в условия пост конфликтного пространства, то даже при появлении малейших болячек у вас могут начаться приключения, как у героя данного рассказа.
Берегите ваши зубы. Особенно в миссии.
Как то зашел я в сербскую кафешку перекусить, да и сломал себе зуб в процессе приема пищи. Салатом повредил, надо же такому случиться! Ну, сломал и сломал, эка невидаль! Правда зуб жевательный, уж не знаю, как он правильно называется. Я же не стоматолог, чтобы в этой ерунде разбираться?
Тут надо заметить, что данное событие произошло в 1999 году в местечке Лепосавичи на севере Косово, во французской зоне оккупации. У русского воинского контингента вообще никогда своей зоны ответственности не было, поэтому наши служивые люди лезли во все дыры. Вот и я, свежеиспеченный полицейский-миротворец оказался на "французской" территории.
Что тут делать? Зуб лопнул вертикально, на несколько частей. Больно. Немного поразмыслив, я определил три наиболее простые возможности развития событий.
Первая, наилегчайшая: не ломать себе голову в поисках профессионального стоматолога, а просто пойти в сербскую "амбуланцию ", расположенную тут же, в Лепосавичах, метрах в ста от кафешки, где мне довелось обедать и сломать зуб.
Вторая, усложненная: поехать на базу французского иностранного легиона, расположенную в Косовской Митровице, в военный госпиталь КФОРа. Но туда же ехать надо, блин!
Третья и последняя, самая сложная: отправиться в длинное путешествие через всё любимое нами Косово в русский военный госпиталь под Приштиной, в местечко Косово поле. Ближний свет, ё-мое. И каждую секунду убить по дороге могут. Естественно, как "бывалый" путешественник, я отправился сначала в сербскую больничку.
Надо сделать небольшое отступление. Натовские бомбежки только что закончились, сербские войска буквально несколько недель, как покинули Косово, а мы, "интернациональцы" , еще не успели расползтись по всему краю и были в диковинку для аборигенов в своих голубых беретах, а так же в самой разнообразной форме полиции, с нашивками, погонами и значками многих стран мира.
Короче, брякая-звякая на ходу металлическими частями своего вооружения, вваливаюсь в больничку и сразу вижу очередь из числа местных аборигенов. Ага, вот регистратура. Очередь тоже видит меня и замирает. Причем до этого потенциальные пациенты очень активно и громко разговаривали. Просто гомон стоял!
А тут оп-па, все замолкают, даже буквально окаменевают. Гоголь со своим ревизором отдыхают. Также как и Немирович с Данченко (до сих пор уверен, что это муж и жена). Потом я понял, что лицо у меня было....кхм, не очень доброе, скорее перекошенное от зубной боли. Кто страдал, тот представляет то самое страдающее выраженьице "морды лица".
Итак, в гробовой тишине, колотя о бетонный пол кованными ботинками, поступью несгибаемого Командора подхожу к окошку регистрации. Глядя на простые лица сербских селян и селянок, а также их детишек, я понимаю, что на английском разговаривать будет бесполезно и для местных людей обидно. Поэтому не выделываюсь и сообщаю молоденькой сестричке на чистом русском языке: "У меня зуб болит". Потом я узнал, что это почти по-сербски получилось. (У мЕне бОли зуб).
Сестричка, справившись с шоком, вспоминает, что она девушка, смущается, кокетливо поправляя прическу, вылетает из своей регистратуры. Дорогу показать мне решила, добрая душа. Очередь не возражает. Она отправляется за нами следом! Вся!!! Включая хромого дедушку на костылях.
Ладно, приходим. В зубном кабинете начинается тихая паника, у старика доктора от неожиданности потеют очки и трясутся руки. Талончиков на медицинское обслуживание у меня никто не спрашивает. Правда, как я потом узнал в процессе своего обследования, руки у дедушки тряслись совсем по другой, бытовой причине.
Мои пулеметы, пистолеты, автоматы, всякие стенобитные орудия, и прочая милитаристская дребедень, благоговейно раскладываются на соседней кушетке, а меня со всеми почестями усаживают в пыточное кресло. В раскрытую дверь вся очередь наблюдает за развитием событий. Все смотрят мне в рот, причем в буквальном смысле этого слова!
Заглянул туда и доктор. Засунул палец и неуверенно пошевелил зубные осколки, а я немедленно про себя пожелал вступить в интимные отношения не только с его мамой, но так же со всей остальной родней и соседями в Косово. Да что там! В этот момент я готов был вступить в эти отношения со всей Сербией. И Албанией в придачу. Но с трудом сдержался.
Больно - страсть! Доктор долго смотрит внутрь моего рта, а выражение его лица перестает мне нравиться. В конце концов, он откидывается на стуле, надолго задумывается. Я сижу, очередь стоит, терпеливо ждет развязки "спектакля" с участием руса. Все теперь смотрят на доктора. Наконец, приняв решение, он говорит мне что-то на сербском и делает до боли знакомый жест руками. Я понимаю, что зубу конец. Приехали, братец рус, надо драть твои осколки.
Ну, что ж, переходим к плану "Б".
Я встаю и пытаюсь уйти. Не тут - то было! Со мной жаждут общения! Все и одновременно! Мне наливают чай, суют какие-то пирожки (хорошо хоть не орешки) и настойчиво приглашают к беседе, выкрикивая, что-то типа: "Мы русских любим, вы наши братья! Где ваши С-300 были? Зачем вы нас бросили во время бомбежек НАТО? Нас с "русами" двести миллионов, а без "русов" два камиона (грузовика)!". И тому подобное, вполне оптимистичное.
С большим трудом, на ходу отрывая от себя цепких сельских ребятишек и отнимая у них своё оружие с амуницией, вырываюсь на улицу, почти бегу к машине. Вся процессия высыпает наружу, демонстрирует желание так и дальше со мной вместе перемещаться по округе.
Наконец, я прыгаю в машину, оставляя позади сельскую больничку, отправляюсь в раздумьях в Митровицу. Крутя баранку, языком трогаю свой зуб и вспоминаю манипуляции старика - доктора. Нелегко мне будет. Мой опыт подсказывает, что французы тоже не великие полиглоты. Только они ещё и по-сербски совсем не говорят. Ладно, объяснимся с ними на пальцах.
- Кирдык моему зубу, - делаю я горестное заключение, но продолжаю путь. - Куда ж ещё бечь-то?
Приезжаю на базу французского КФОРа, долго и мучительно, знаками выспрашиваю дорогу, все время попадаю не туда. Наконец, нахожу. Сидят два великих французских "самурая" медицинской службы. Ложусь в кресло, "лягушатники" смотрят мне в рот, трогают зуб, долго щебечут на своем языке любви и ловеласов, обсуждая возможности моего лечения. Боль нарастает, я опять вспомнил "мужа и жену" Немировичей.
Вы представляете, им даже удалось показать одними жестами, что произошло с моим зубом, и как все будет выглядеть дальше? Это удалось двум простым французским капралам, не знающим английского, русского, сербского языков.
Короче, зуб у меня ДРАЛИ три часа, заморозку пришлось делать два раза. Щипцами драли, скальпелем резали, всякими садистскими железяками тыкали, потом чего-то зашивали. Удалили. Вместе с куском челюсти, как потом оказалось. Я еще удивлялся, откуда столько костей в моем обыкновенном зубе? В российской поликлинике мне так потом и записали в медицинской карте: "варварское удаление". Сам видел.
Ну, хорошо, удалили. Я весь потный, мокрый, "наколотый", в залитом на груди кровью камуфляже, шатаясь, покидаю "гостеприимных" французских докторов, прижимая к щеке пластиковый пакет с охлаждающими химикатами. Из не подчиняющегося мне рта текут кровавые слюни, капая на землю. И мерзко тя-я-я-янутся при этом. Помните фразу из мультика: "Меня зовут доктор Мышьякович. Моя профессия - бесчеловечные опыты над людьми." Не помните? А вот я никогда не забуду!
На скамеечке перед госпиталем, расслаблено, в ожидании приема, сидели несколько легко больных солдат-французиков. Сигареты так и выпали из их онемевших рук, едва они глянули в мою сторону. После чего их как ветром сдуло. Еще долго в этом госпитале не будет очередей! Да здравствует полевая французская стоматология.
А меня ждет обратный путь. Сорок пять км, да по горному серпантину! Ладно, сажусь, еду. Приезжаю на базу. Захожу к командиру полицейской станции. Его зовут Клаус Соренсен, он датчанин. Начальник полиции у себя на родине. Их там двое всего, полицейских: Клаус - начальник, а второй сотрудник и есть, собственно, вся "полиция" на точке. Потому что с маленького морского островка наш Клаус.
Ну так вот, захожу я в кабинет своего шефа. Он поднимает на меня свой взгляд. По мере восприятия моего портрета или же "натюрморта" Клаус медленно встает, его глаза постепенно расширяется, а безвольно открытый рот просто олицетворяет немой крик. И всё. Он стоит, с ужасом пялится на меня. Кровавая слюна все еще капает, стекая с моего подбородка на пол и форму.
Наконец, мой начальник рожает гениальную фразу: "ЭТО ТЫ ИХ ИЛИ ОНИ ТЕБЯ ТАК?" В общем, еле ворочающимся языком объясняю ситуацию. Он облегченно сглатывает и шумно выдыхает, расслабляясь. А потом выдает сочувственно: "Ибрагим, ты ...это.. иди домой, полежи. Деньков пять-шесть, можешь недельку. Сколько нужно тебе, для полного восстановления."
Хорошая это страна, Дания. Там, наверное, приятно жить среди таких душевных людей. Как-нибудь съезжу к Клаусу в гости, посмотрю.