Сквозь мутное стекло, по которому медленно стекали дождевые капли, было видно, как Она, яростно сжимая зонтик, бежала по мостовой. Наверное, Она плакала. Дождь смывал ее слезы, а она бежала, не видя куда, не замечая, что промокла совершенно, не оглядываясь и не останавливаясь. Где-то на горизонте то и дело вспыхивали молнии, разрезая серое угрюмое небо, а тучи над городком рыдали, и будто бы вторя им, тоскливо, щемяще пела скрипка. Звук прорывался сквозь потоки воды, как росток березки сквозь асфальт - откуда-то сверху, наверное, из окна мансарды ветхого домишки на углу. Рамы были растворены, прозрачные занавески трепал жестокий ветер, а мелодия все лилась и лилась, грустно опускаясь к мостовой, кружась в невидимом танце, неслась вперед, утихая и снова возрождаясь - звуча все громче и громче. Долго ловила она полы Ее плаща, цеплялась бесплотными руками, и, наконец, Она остановилась, медленно развернувшись. Нота за нотой врывались в ее сердце, будили давно заснувшее прошлое, разбивали двери за железными решетками и рушили каменные стены отчуждения.
Но Она снова развернулась и бросилась вперед, в объятия к буре, к грому, что сотрясал каждую молекулу воздуха... Мы ссоримся, прося в душе "Ну обними же меня... просто обними". И когда нас не обнимают, вы уходим навсегда. Обещая себе, что вернемся. Но мы прекрасно знаем, что этого никогда не случится.