Декабрь - не кайф: ложишься - темно, встаешь - темнота, чуть задремал днём - проснулся и не знаешь: утро, полдень, вечер или конец света. А бывает и после ночных смен!
Вот опять - просыпаюсь, тянусь с недоверием к нагло пищащей нокии, выполняющей с древних веков в функции ненавистного будильника, но на мутном уровне сознания уже понимаю - пора вставать (деньги с неба не посыпятся, нет?)...
...Встаю - и уже бритва в руках, брожу по комнате, в окно по привычке смотрю - а там кисель. Открываю, чтобы впустить свежего воздуха. Оглядываюсь на жену. Спит ещё, но укуталась в одеяло, лишь холодом с окна повеяло. Везёт ей - на работу нескоро.
Вдыхаю морозный дух, смотрю вокруг. Деревья укрыты инеем - красота; с гаражей свисают вчерашние сосульки - как коконы гигантского паука, укутанные в липкий снег... А под ними сосед идёт. Как бродяга шатается, опираясь о стенку. И надпись - "Осторожно, сосули" - кроваво красными буквами на стене его не страшит.
Ухмыляясь - вожу мультилезвием по шее, но уже ощущаю - что-то не так. Пьяный вдрызг сосед падает лицом в снег, к нему подбегают дворовые собаки. Одна из них, овчарка с проплешиной на полбока, опасливо вцепилась в каблук его ботинка. Её в прошлом году работники надзора подстрелили так, что все внутренности наружу. Хотели добить, но живучая падла заползла куда-то в подвал и зализалась.
Вот оно, предчувствие Джона Конора - бритва, оказывается, давно не жужжит, а охрабревшие дворовые шавки уже вовсю дерут пьяного Палыча. Подмосковные окна, как далеко хватает глаз, тухнут одно за другим.
У себя я свет не включаю, чтобы не будить жену... Как же темно стало на улице! Неужели так наступает конец? Не только Палычу, но и всему? Пытаюсь крикнуть, чтобы отогнать собак, но они далеко и низкое нарастающее гудение гасит крик. От отчаяния кидаю бритву, целясь в шавок. Горизонт выгибается и вспыхивает ядерным волдырём. "Третья Мировая..." - не успеваю подумать я, с широко раскрытыми глазами.