Она не сильно отличалась от любой из оленьих троп, которые им попадались – по крайней мере, начиналась как одна из них. Но было что-то в этой конкретной тропе, что сказало Иэну: «Люди», а он так давно привык к своим суждениям, что редко делал их сознательно. Но сейчас он насторожился и схватил Кларенса за узду, завернув голову мула в сторону.
- Почему мы останавливаемся? - подозрительно спросил Херман. - Здесь ничего нет.
- Там кто-то живет. - Иэн дернул подбородком в сторону лесистого склона. - Тропа недостаточно широка для лошадей; мы оставим их здесь и пойдем пешком.
Херман и Вермин с глубоким скептицизмом молча обменялись взглядами, но соскользнули с мула и поплелись за Иэном вверх по тропе.
Его начали одолевать сомнения. Никто, с кем он разговаривал на прошлой неделе, не знал ни о каких Кайкендаллах в этом районе, а у него было совсем мало времени. Возможно, ему придется везти маленьких дикарей с собой в Нью-Берн, и он понятия не имел, как они это воспримут.
Он понятия не имел, как они относятся ко многому, если уж на то пошло. Они были не столько застенчивыми, сколько скрытными, перешептывались друг с другом за его спиной во время езды и замолкали, как устрицы, как только он смотрел на них, глядя на него с ничего не выражающими лицами, за которыми он ясно видел какой-то заговор. Какого черта они замышляли?
Если они собрались бежать от него, подумал он, он не станет предпринимать никаких серьезных усилий, чтобы поймать их. Если же они намеревались украсть Кларенса и лошадь, пока он спал, это другое дело.
Хижина все-таки была, из трубы поднимался клубок дыма; Херман с удивлением посмотрел на него, и он улыбнулся мальчику.
- Я говорил, - сказал он и крикнул.
Дверь со скрипом открылась, и из нее высунулось дуло мушкета. В такой далекой глубинке такая реакция на незнакомцев не была необычной, и Иэна это не смутило. Он повысил голос и заявил о своем деле, поставив перед собой Хермана и Вермина в качестве доказательства своей bona fides[1].
Оружие не было отведено, а приподнялось с твердым намерением. Повинуясь инстинкту, Иэн рухнул на землю, потянув мальчиков за собой, когда над головой прогремел выстрел. Женский голос прокричал что-то резкое на иностранном языке. Он не понял слов, но ясно уловил смысл и, подняв маленьких мальчиков на ноги, поспешно повел их обратно по тропе.
- Я не собираюсь с ней жить, - сообщил ему Вермин, неприязненно посмотрев сузившимися глазами через плечо. – Точно говорю.
- Да, не будешь, - согласился Иэн. - Продолжай двигаться. - Потому что Вермин остановился как вкопанный.
- Хочу срать.
- Да? Тогда поторопись, - он отвернулся, обнаружив ранее, что у мальчиков особая потребность в уединении в таких вопросах.
Херман уже ушел вперед; спутанная масса его грязно-светлых волос была видна примерно в двадцати ярдах вниз по склону. Иэн предложил мальчикам подстричься, если не причесаться, и вымыть лица в качестве жеста вежливости по отношению к предполагаемым родственникам, которые могут взять их к себе, но это предложение было с негодованием отвергнуто. К счастью, в его обязанности не входило, заставлять маленьких ублюдков мыться … и, честно говоря, он полагал, что помывка мало что изменит в их запахе, учитывая состояние их одежды, которую они не снимали уже несколько месяцев. Он только заставлял их спать по другую сторону костра от себя и Ролло ночью, в надежде оградить себя от вшей, которыми оба мальчика кишели.
Оглушительный рев Кларенса резко вырвал его из раздумий. Он заторопился, ругая себя за то, что оставил ружье, привязанным к седлу. Он не хотел подходить к дому с оружием, но …
Крик снизу заставил его свернуть с тропы в лес. Еще один крик оборвался внезапно, и он побежал вниз по склону так быстро, как мог, стараясь не производить шума. Пантера? Медведь? Нет, в таком случае Кларенс ревел бы, как зарезанный, вместо этого он ржал с переливами, словно увидел …
Кого-то, кого он знал.
Иэн остановился за тополями как вкопанный, сердце в его груди замерло.
Арч Баг повернул голову, услышав звук, пусть и слабый.
- Выходи, парень, - позвал он. - Я вижу тебя.
Очевидно, он видел; древние глаза смотрели прямо на него, и Иэн медленно вышел из-за деревьев.
Арч снял с лошади ружье; теперь оно было перекинуто через плечо. Его рука обвилась вокруг горла Хермана, и лицо мальчика было ярко-красным от удушья, ноги дергались, как у умирающего кролика, в нескольких дюймах от земли.
- Где золото? - спросил Арч без предисловий. Его седые волосы были аккуратно завязаны, и, насколько мог видеть Иэн, зима не оставила на нем разрушительных следов. Должно быть, нашлись люди, которые приютили его. Где, спросил он себя. Может, в Браунсвиле? Чертовски опасно, если он рассказал Браунам о золоте, но он посчитал, что старый Арч – стреляная птица, чтобы болтать в такой компании.
- Там, где ты никогда его не найдешь, - прямо ответил Иэн. Он лихорадочно думал. У него за поясом был нож, но бросать его слишком далеко, и если он промахнется …
- Что тебе нужно от этого мальчишки? - спросил он, подходя немного ближе. – Он не имеет к тебе никакого отношения.
- Нет, но, кажется, он что-то значит для тебя.
Херман издавал хриплый писк, и его ноги стали дергаться медленнее.
- Нет, он ничего для меня не значит, - сказал Иэн, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. – Я просто помогаю ему найти родственников. Ты собираешься перерезать ему горло, если я не скажу, где золото? Давай, вперед, я ничего тебе не скажу.
Он не заметил, как Арч вытащил нож, но тот внезапно оказался в его правой руке, неуклюже сжатой из-за отсутствующих пальцев, но достаточно функциональной.
- Ладно, - спокойно произнес Арч и приставил острие ножа под подбородок Хермана.
За спиной Иэна раздался крик, и Вермин наполовину пробежал, наполовину пролетел последние несколько футов тропы. Арч Баг удивленно взглянул вверх, и Иэн пригнулся, чтобы броситься на него, но Вермин опередил его.
Маленький мальчик бросился на Арча Бага и сильно ударил его ногой по голени, крича: «Ты мерзкий старикашка! Отпусти ее сейчас же!
Арч, казалось, был поражен как речью, так и пинком, но мальчика не отпустил.
- Ее? – произнес он и посмотрел на ребенка, которого держал в своих руках, и тот – та? – тут же повернул голову и яростно укусил его за запястье. Иэн, улучив момент, бросился на Бага, но ему помешал Вермин, который теперь вцепился в бедро старика, словно клещ, пытаясь ударить его по яйцам маленьким сжатым кулачком.
Со свирепым ворчанием Арч швырнул девочку – если это была она – в Иэна. Затем он ударил кулаком по голове Вермина, оглушив его. Он стряхнул ребенка с ноги, ударил его ногой по ребрам, повернулся и побежал.
- Труди, Труди! - Херман побежал – нет, побежала – к своему брату, который лежал земле, открывая и закрывая рот, как вытащенная из воды форель.
Иэн некоторое время колебался, преследовать ли ему Арча, опасаясь, что Вермин сильно пострадал. И Арч уже исчез в лесу. Стиснув зубы, он присел на корточки и быстро провел руками по Вермину. Крови не было, и теперь ребенок восстанавливал дыхание, сглатывая и хрипя, как прохудившиеся меха.
- Труди? - спросил Иэн Хермана, крепко вцепившегося в шею брата. Не дожидаясь ответа, он задрал рваную рубашку Вермина, оттянул вниз его слишком большие штаны и заглянул внутрь. Затем поспешно отпустил.
Херман вскочил, вытаращив глаза и защищая руками ее – да, ее! – промежность.
- Нет!- закричала она. - Я не позволю тебе засунуть в меня свой мерзкий отросток!
- Ты можешь не беспокоиться, - успокоил ее Иэн. - Если это Труди, - он кивнул на Вермина, который встал на руки и колени и его – нет, ее – стошнило в траву, - как, черт возьми, зовут тебя?
- Гермиона, - угрюмо ответила девочка, - а ее Эрминтруда.
Иэн провел рукой по лицу, пытаясь освоиться с этой информацией. Теперь они выглядели … ну, нет, они по-прежнему были похожи на грязных маленьких демонов, а не на маленьких девочек; их прищуренные глаза горели сквозь сальные, спутанные волосы. Он подумал, что им придется побрить головы, и надеялся, что его не будет поблизости, когда это произойдет.
- Да, - сказал он за неимением чего-либо разумного. – Ладно, тогда.
- У тебя есть золото? - спросила Эрминтруда, прекратив извергать рвотные массы. Она села, вытерла рот маленькой ладошкой и мастерски сплюнула. - Где?
- Если я не сказал ему, зачем мне говорить тебе? И можешь забыть о своем намерении прямо сейчас, - заверил он ее, увидев, как глаза девочки метнулись к ножу у него на поясе.
Черт. Что ему теперь делать? Он отбросил мысли, касающиеся появления Арча Бага – время подумать об этом будет позже – и медленно провел рукой по волосам, раздумывая. Тот факт, что они были девочками, на самом деле ничего не менял, но то, что они знали, что он спрятал золото, меняло все. Теперь он не может оставить их с кем-нибудь, потому что если он сделает это …
- Если ты бросишь нас, мы расскажем о золоте, - тут же заявила Гермиона. - Мы не хотим жить в вонючей хижине. Мы хотим поехать в Лондон.
- Что? - он недоверчиво посмотрел на нее. - Что ты знаешь о Лондоне, ради бога?
- Наша мама приехала оттуда, - сказала Гермиона и закусила губу, чтобы она не дрожала при упоминании о матери. В первый раз она заговорила о своей матери, с интересом заметил Иэн. Не говоря уже о том, чтобы выказать какие-либо признаки слабости. - Она рассказывала нам о нем.
- Ммфмм. И почему бы мне просто не убить вас? – в отчаянии вопросил он. К его изумлению, Гермиона улыбнулась, и это была первая улыбка, которую он видел на ее лице.
- Собака любит тебя, - сказала она. – Она бы не стала любить тебя, если бы ты убивал людей.
- Это все, что ты знаешь, - пробормотал он и встал. Ролло, отлучившийся по своим делам, выбрал удобный момент, чтобы не спеша выбраться из подлеска, деловито принюхиваясь.
- И где ты был, когда я нуждался в тебе? - спросил Иэн. Ролло тщательно обнюхал место, где стоял Арч Баг, затем задрал ногу и помочился на куст.
- Этот плохой старик мог убить Герми? - внезапно спросила младшая девочка, когда он посадил ее на мула за спиной сестры.
- Нет, - уверенно ответил он. Но когда он запрыгнул в свое седло, то задумался. У него было очень неприятное ощущение, что Арч Баг слишком хорошо понимает природу вины. Но достаточно ли хорошо, чтобы убить невинного ребенка только потому, что его смерть заставит Иэна чувствовать себя виноватым? А Иэн будет испытывать вину; Арч знал это.
- Нет, - повторил он более решительно. Арч Баг мог быть мстительным и злопамятным … и имел на это право, Иэн это признавал. Но у него не было никаких оснований считать этого человека монстром.
Тем не менее, он заставил девочек ехать впереди него, пока они не разбили лагерь поздно вечером.
Арч Баг никак не проявлял себя, хотя Иэн время от времени ощущал мурашки на коже, пока они разбивали лагерь. Следил ли за ним мужчина? Весьма вероятно, подумал Иэн, ибо не случайно он появился так внезапно.
Тогда после ухода дяди Джейми он вернулся к руинам Большого дома, думая найти золото, но обнаружил, что оно пропало. Он на мгновение задумался, удалось ли Арчу убить белую свинью, но отверг это предположение; его дядя сказал, что тварь явно вышла из преисподней и потому неуничтожима. Он и сам был склонен этому верить.
Он взглянул на Ролло, дремавшего у его ног, но пес не выказывал явных признаков, что кто-то был рядом, хотя уши его были слегка насторожены. Иэн немного расслабился, хотя и держал нож при себе даже во сне.
Не только из-за Арча Бага, но с учетом мародеров или диких зверей. Он посмотрел через костер туда, где Гермиона и Труди лежали, свернувшись под одеялом, но их там не было. Одеяло было искусно свернуто, чтобы казалось, будто под ним лежат, но порыв ветра отогнул угол, и он увидел, что там никого не было.
Он раздраженно прикрыл глаза, затем открыл и посмотрел на собаку.
- Почему ты ничего не сказал? - спросил он. – Ты же видел, как они уходили!
- Мы никуда не ушли, - раздался позади него хриплый тихий голос. Он обернулся и обнаружил, что девочки присели возле его открытой седельной сумки, деловито роясь в ней в поисках еды.
- Мы голодны, - сказала Труди, как ни в чем не бывало засовывая в рот остатки дорожного пирога.
- Я кормил вас! - он подстрелил несколько перепелов и запек их в глине. Конечно, это был не пир, но…
- Мы все равно голодны, - с безупречной логикой ответила Гермиона. Она облизала пальцы и рыгнула.
- Ты выпила все пиво? - спросил он, схватив бутылку, валявшуюся у ее ног.
- Мм-хм, - задумчиво протянула она и совершенно неожиданно села.
- Вы не должны воровать еду, - строго сказал он, забирая у Труди опустевшую седельную сумку. - Если съедите все сейчас, мы будем голодать прежде, чем я доставлю вас ... куда нужно, - закончил он довольно неуверенно.
- Если мы не поедим сейчас, то останемся голодными, - логично сказала Труди. - Лучше голодать потом.
- Куда мы едем? - Гермиона слегка покачивалась из стороны в сторону, словно маленький грязный цветок на ветру.
- В Кросс-Крик, - ответил он. - Это первый крупный город на нашем пути, и я знаю там некоторых людей. - Знал ли он кого-нибудь, кто мог помочь в нынешних обстоятельствах? Очень плохо, что нет его двоюродной бабушки Джокасты. Если бы она еще была в Речном Потоке, он мог оставить девочек там, но Джокаста и ее муж Дункан эмигрировали в Новую Шотландию. Еще там была рабыня Джокасты, Федра … Он слышал, что она работала в харчевне в Уилмингтоне. Но нет, она не может …
- Он такой же большой, как Лондон? - Гермиона упала на спину и растянулась, раскинув руки. Ролло встал, подошел и понюхал ее; она хихикнула. Это был первый детский звук, который он услышал от нее.
- Ты в порядке, Герми? - Труди подбежала к сестре и озабоченно присела рядом с ней. Ролло, тщательно обнюхав Гермиону, обратил внимание на Труди, которая лишь отодвинула его любопытную морду. Гермиона напевала себе под нос что-то неразборчивое.
- Она в порядке, - сказал Иэн. – Она немного опьянела. Это пройдет.
- О, - успокоенная Труди уселась рядом с сестрой, обхватив свои колени. – Папа тоже напивался, но он ругался и бил вещи.
- Да?
- Угу. Однажды он сломал маме нос.
- О, - Иэн не знал, что сказать. – Это плохо.
- Думаешь, он умер?
- Надеюсь.
- Я тоже, - довольно сказала она и широко зевнула – он мог чувствовать запах гниющих зубов из ее рта – затем улеглась на землю, обняв Гермиону.
Вздохнув, Иэн встал и взял одеяло, которым укрыл их, аккуратно подоткнув его под их маленькие тела.
Что теперь, задумался он. Только что произошедший обмен словами был самым близким к настоящему разговору с девочками, но он не питал иллюзий, что их краткое дружелюбие продлится долго. Где он найдет того, кто захочет и сможет с ними справиться?
Тонкий храп, похожий на жужжание пчелиных крыльев, доносился из-под одеяла, и он невольно улыбнулся. Малышка Мэнди, дочь Бри, издавала такой же звук, когда спала.
Время от времени он держал на руках спящую Мэнди. Однажды больше часа, не желая отказываться от крошечного теплого веса, наблюдая за мерцанием пульса на ее горле. Представляя с тоской и болью, умеренной временем, собственную дочь. Мертворожденная, ее лицо он не видел. Ексаа, как называли ее могавки, «маленькая девочка», слишком маленькая, чтобы иметь имя. Но у нее было имя. Изабель. Так он ее назвал.
Он завернулся в рваный плед, который дал ему дядя Джейми, когда он решил стать могавком, и лег у костра.
Молиться. Так посоветовал бы его дядя, его родители. Он не был уверен, кому молиться или что сказать. Должен ли он говорить с Христом или с богоматерью, или, может быть, с одним из святых? С духом красного кедра, который стоял на страже у огня, или с жизнью, что шевелилась в лесу, шепча в ночном ветерке?
- A Dhia, - прошептал он, - cuidich mi[2], - и уснул.
Бог ли ответил ему или сама ночь, но на рассвете он проснулся с планом.
Он ожидал появления косоглазой служанки, но миссис Силви сама подошла к двери. Она вспомнила его; он увидел проблеск узнавания и, как ему показалось, удовольствия в ее глазах, хотя до улыбки дело не дошло.
- Мистер Мюррей, - произнесла она холодно и спокойно, потом посмотрела вниз, и ее самообладание несколько нарушилось. Она надвинула на нос очки в проволочной оправе, чтобы лучше разглядеть, кто его сопровождает, затем подняла голову и с подозрением уставилась на него.
-Что это?
Он предвидел такую реакцию и был к ней готов. Не отвечая, он поднял заранее приготовленный толстенький мешочек и встряхнул его, чтобы она услышала металлический звон.
Ее лицо изменилось, и она отступила, чтобы впустить их, хотя смотреть продолжала настороженно.
Эти маленькие дикари – он все еще с трудом воспринимал их как девочек – не желали входить, пока он не схватил каждую за тощую шею и не втолкнул в гостиную миссис Силви. Они сидели смирно, но выглядели так, словно что-то задумали, и он не сводил с них глаз, даже когда разговаривал с хозяйкой заведения.
- Служанки? - с недоверием спросила она, глядя на девочек. Он помыл их прямо в одежде – против их воли – и получил за это несколько укусов, хотя, к счастью, ни один из них не загноился. Однако с их волосами ничего нельзя было сделать, только отрезать, а он не собирался подходить к ним с ножом, опасаясь ранить их или себя в последующей борьбе. Они сидели и смотрели сквозь спутанные волосы, как горгульи, красными и злобными глазами.
- Ну, они не хотят становиться шлюхами, - негромко сказал он. - И я бы тоже не хотел этого. Не то что бы я возражал против этой профессии, - добавил он из вежливости.
Мышца у ее рта дернулась, и она бросила на него острый взгляд с оттенком веселья.
- Рада это слышать, - сухо сказала она. И опустила глаза к его ногам, а затем медленно, почти оценивающе подняла их вдоль всего тела так, что он вдруг почувствовал, будто его окунули в горячую воду. Взгляд снова остановился на его лице, и выражение веселья на нем значительно усилилось.
Он кашлянул, вспомнив со смесью смущения и похоти ряд интересных образов из их встречи двухгодичной давности. Внешне это была некрасивая женщина лет тридцати с лицом и манерам властной монахини, а не блудницы. Однако под непритязательным ситцевым платьем и муслиновым фартуком … она еще такая горячая штучка, эта мистрис Сильвия.
- Я прошу не об одолжении, - сказал он и кивнул на мешочек, который положил на стол. - Я имел в виду отдать их в ученики.
- Ученицы. В борделе, - она не сказала это вопросом, но ее рот снова дернулся.
- Для начала вы можете взять их в служанки. Вам ведь нужно убираться? Выносить ночные горшки и тому подобное? И потом, если они будут достаточно умны, - он бросил на девочек прищуренный взгляд, и Гермиона показала ему язык, - вы могли бы выучить их, чтобы они стали поварами или швеями. У вас, верно, много починки, не так ли? Рваные простыни и тому подобное?
- Скорее рваные рубашки, - сказала она очень сухо. Ее глаза метнулись к потолку, где ритмичный звук указывал на присутствие клиента.
Девочки встали со своих табуреток и рыскали по гостиной, как дикие кошки, обнюхивая вещи и опасливо ощетинившись. Он вдруг понял, что они никогда не видели города, не говоря уже о доме цивилизованного человека.
Миссис Силви наклонилась вперед и взяла мешочек, ее глаза удивленно расширились от его веса. Она открыла его, высыпала в свою руку горсть жирных черных шариков и резко взглянула на него. Он ничего не сказал, но улыбнулся и, взяв один из шариков с ее ладони, сильно вонзил в него ноготь большого пальца, затем бросил его обратно ей в руку. Прочерченная линия сверкала ярким золотом среди черноты.
Она поджала губы, снова взвешивая мешочек.
- Всё?
По его оценке здесь было золота более чем на пятьдесят фунтов; половина того, что он вез.
Он забрал фарфоровую безделушку из рук Гермионы.
- Это будет нелегкая работа, - сказал он. - Думаю, вы заработаете.
- Я тоже так думаю, - сказала она, наблюдая за Труди, которая, небрежно спустив штаны, справляла нужду возле камина. Поскольку тайна их пола была раскрыта, девочки отказались от своей скрытности.
Миссис Силви позвонила в серебряный колокольчик, и обе девочки с удивлением повернулись к ним.
- Почему я? – спросила она.
- Я не мог вспомнить никого, кто мог бы справиться с ними, - просто ответил Иэн.
- Весьма польщена.
- Разумеется, - улыбнулся он. – Мы договорились?
Она глубоко вздохнула, глядя на девочек, которые, склонив головы друг к другу, шептались, посматривая на нее с глубоким подозрением. Она снова вздохнула и покачала головой.
- Похоже это плохая сделка, но времена трудные.
- Как? Ваше дело? Думаю, спрос на него должен быть довольно постоянным, - он хотел пошутить, но она повернулась к нему, сузив глаза.
- О, клиенты готовы стучать в мою дверь, несмотря ни на что, - сказала она. - Но в эти дни у них нет денег. Я беру курицу или кусок бекона, но у половины из них и того нет. Они могут заплатить прокламационными или континентальными деньгами, или расписками от отряда ополчения … знаешь, чего они стоят на рынке?
- Да, я …
Она повернулась к нему, зашипев как кипящий чайник.
- Или вообще не платят. В хорошие времена, мужчины в основном тоже сносные. Но стоит их немного прижать, они перестают понимать, почему нужно платить за удовольствие … в конце концов, чего мне это стоит? И я не могу отказать, иначе они просто возьмут силой, а потом сожгут мой дом или побьют нас за мое безрассудство. Вы понимаете это, я полагаю?
Горечь в ее голосе обожгла, как крапива, и он резко отказался от желания закрепить сделку на более личном уровне.
- Я понимаю, - ответил он как можно ровнее. - Но разве этот риск не всегда существует в вашей профессии? И вы все-таки преуспеваете, не так ли?
Она на мгновение сжала рот
- У меня … есть покровитель. Джентльмен, который предложил мне защиту.
- В обмен на …?
- Не ваше дело, сэр.
- Не мое? - он кивнул на мешочек в ее руке. - Если я оставляю своих ... этих ... ну, их, - он указал на девочек, щупающих сейчас ткань занавески, - с вами, я, конечно, вправе спросить, не подвергаю ли я их опасности при этом?
- Они девочки, - коротко ответила она. - Они родились среди опасности и будут жить с этим, независимо от обстоятельств. - Но ее рука сжалась на мешочке, костяшки пальцев побелели. Он был немного впечатлен ее честностью, учитывая, что деньги ей явно были нужны. И несмотря ни на что, он скорее наслаждался поединком.
- Значит, вы считаете, что жизнь мужчины не опасна? - спросил он. - Что случилось с вашим сутенером?
Кровь резко схлынула с ее лица, оставив его белым, как выбеленная кость. Ее глаза на нем сверкали, как искры.
- Он был моим братом, - произнесла она яростным шепотом. - Сыны свободы обмазали его смолой и перьями и оставили умирать у моего порога. А теперь, сэр, у вас есть еще какие-либо вопросы относительно моих дел, или наше дело закончено?
Прежде чем он успел найти какой-либо ответ, дверь открылась, и вошла молодая женщина. Он испытал сильное потрясение, увидев ее, его зрение по краям размылось. Потом комната вокруг него перестала кружиться, и он обнаружил, что снова может дышать.
Это была не Эмили. Молодая женщина с любопытством перевела взгляд с него на маленьких дикарей, завернувшихся в занавески. Она была наполовину индианкой, невысокой и изящно сложенной, с длинными, густыми и черными, как вороново крыло, волосами Эмили. С широкими скулами Эмили и изящным круглым подбородком. Но она не была Эмили.
Слава богу, подумал он, ощущая в то же время пустоту в животе. Ему показалось, что ее вид поразил его, словно пушечное ядро, которое, пройдя сквозь тело, оставило за собой зияющую дыру.
Миссис Силви дала индейской девушке быстрые указания, указывая на Гермиону и Труди. Черные брови девушки ненадолго приподнялись, но она кивнула и, улыбнувшись девочкам, пригласила их следовать за собой на кухню.
Девочки быстро выпутались из занавесок; с завтрака прошло много времени, на который у него не было ничего, кроме овсянки на воде и немного вяленого медвежьего мяса, жесткого, как кожаная подошва.
Они последовали за индианкой до дверей комнаты, не удостоив его взглядом. Однако у двери Гермиона повернулась и, подтянув свои мешковатые штаны, пристально посмотрела на него, наставив на него длинный тощий пальцем с обвинением.
- Если мы все-таки станем шлюхами, ты, ублюдок, я выслежу тебя, отрежу тебе яйца и засуну тебе в задницу.
Он распрощался со всем достоинством, на которое был способен, а смех миссис Силви звенел у него в ушах.