Джон Грей раздумывал, сколько альтернатив может иметь дилемма. Две – стандартное число, но предполагал, что теоретически можно столкнуться с более экзотической формой дилеммы, что-то вроде четырехрогой овцы, которую он однажды видел в Испании.
Самая насущная проблема из всех, что сейчас стояли перед ним, касалась Генриха.
Он написал Джейми Фрейзеру, объяснив состояние Генри, и спросил, сможет ли миссис Фрейзер приехать. Он как можно деликатнее заверил ее в своей готовности взять на себя все расходы по путешествию, устроить ее поездку в обоих направлениях на корабле (с защитой от военных невзгод, насколько это мог обеспечить королевский флот), и предоставить любые материалы и инструменты, которые ей могут понадобиться. Он даже зашел так далеко, что раздобыл немного купороса, который, как он помнил, нужен был ей для приготовления эфира.
Он провел много времени с зависшим над страницей пером, размышляя, стоит ли добавить что-нибудь о Фергюсе Фрейзере и о невероятной истории, которую рассказал ему Перси. С одной стороны, это может побудить Джейми Фрейзера приехать, чтобы разобраться в этом вопросе, что повысит шансы на приезд и миссис Фрейзер. С другой стороны … он не хотел раскрывать Джейми Фрейзеру что-либо, связанное с Перси Бошаном, по разным причинам, как личным, так и профессиональным. В результате он ничего не написал об этом и изложил просьбу, касающуюся исключительно Генри.
Грей провел тревожный месяц, наблюдая, как его племянник страдает от жары и истощения. В конце месяца курьер, которого он послал с письмом в Северную Каролину, вернулся весь в поту, в грязи и с двумя пулевыми отверстиями в кафтане, чтобы сообщить, что Фрейзеры покинули Фрейзерс-Ридж с намерением отправиться в Шотландию, однако услужливо добавил, что эта поездка носила характер визита, а не постоянной эмиграции.
Разумеется, он нашел врача для Генри, не дожидаясь ответа миссис Фрейзер. Ему удалось представиться Бенджамину Рашу, и он попросил этого джентльмену осмотреть своего племянника. Доктор Раш был серьезен, но обнадежил, заявив, что, по его мнению, рубцы, оставленные, по крайней мере, одной из мушкетных пуль, частично закупорили кишечник Генри и способствовали возникновению локализованного очага сепсиса, который и стал причиной его стойкой лихорадки. Он пустил Генри кровь и прописал жаропонижающее средство, но заявил Грею самым решительным образом, что ситуация деликатная и может резко ухудшиться, и только хирургическое вмешательство может привести к излечению.
В то же время он сказал, что верит в то, что Генри достаточно силен, чтобы пережить такую операцию, хотя уверенности в благополучном исходе, конечно, не было. Грей поблагодарил доктора Раша, но решил немного подождать в надежде услышать мнение миссис Фрейзер.
Он выглянул из окна своего арендованного дома на Каштановой улице, наблюдая, как коричневые и желтые листья катятся по булыжникам, гонимые случайным ветром.
Была середина сентября. Последние корабли отправятся в Англию в конце октября, прямо перед штормами в Атлантике. Должен ли он попытаться отправиться с Генри на одном из них?
Он познакомился с местным американским офицером, ответственным за военнопленных, расквартированных в Филадельфии, и подал прошение об условно-досрочном освобождении. Разрешение было дано без труда; пленных офицеров обычно отпускали под честное слово, за исключением особо опасных, а Генри в его нынешнем состоянии вряд ли предпринял бы попытку побега или занялся бы разжиганием восстания.
Но ему еще не удалось договориться об обмене Генри, что позволило бы Грею перевезти его в Англию. Предполагая, что здоровье Генри выдержит путешествие, и что сам он захочет отправиться в путь. Но, скорее всего, здоровье не позволит, и Генри будет против, поскольку был сильно привязан к миссис Вудкок. Грей был готов отвезти и ее в Англию, но она не собиралась уезжать, так как слышала, что ее муж попал в плен в Нью-Йорке.
Грей провел двумя пальцами между бровями и вздохнул. Мог ли он доставить Генри на борт военного корабля против его воли – возможно, под воздействием наркотиков? – тем самым нарушив его условно-досрочное освобождение, разрушив его карьеру и поставив под угрозу жизнь, при условии, что Грей сможет найти в Англии хирурга, способного справиться с ситуацией лучше доктора Раша? Лучшее, на что можно было надеяться от таких действий – это то, что Генри переживет путешествие на время, достаточное, чтобы попрощаться со своими родителями.
Если же он не предпримет этот радикальный шаг, у него останется выбор: заставить Генри пройти сложную операцию, которой тот отчаянно боялся и которая, скорее всего, убьет его, или наблюдать, как мальчик медленно умирает. Потому что он умирал; Грей это ясно видел. Только упрямство и уход миссис Вудкок помогали ему держаться.
Мысль о том, что придется написать Хэлу и Минни и рассказать им … Нет. Он резко встал, не в силах вынести эту неопределенность. Он немедленно посетит доктора Рашу и сделает предложение …
Передняя дверь со стуком распахнулась, впустив ветер, пожухлые листья и племянницу, бледную с круглыми глазами.
- Дотти! – его первым, останавливающим сердце страхом, когда она ворвалась в дом, была мысль, что Генри умер, так как она ходила навестить брата, как делала каждый день.
- Солдаты! – произнесла она, задыхаясь и хватая его за руку. – Солдаты на улицах. Всадники. Говорят, идет армия Хау! Приближается к Филадельфии!
Хау встретился с армией Вашингтона у Брендивайн-Крик 11 сентября на некотором расстоянии к югу от города. Войска Вашингтона были отброшены, но через несколько дней собрались и контратаковали. Однако в разгар битвы разразился сильный ливень, который положил конец боевым действиям и позволил армии Вашингтона отступить к Ридинг-Фернес, оставив небольшой отряд под командованием генерала Энтони Уэйна в Паоли.
Один из командиров Хау, генерал-майор лорд Чарльз Грей – дальний родственник Грея – ночью напал на американцев в Паоли, приказав своим солдатам убрать кремни из мушкетов. Это предотвратило случайный выстрел из оружия, но заставило мужчин сражаться штыками. Несколько американцев были заколоты штыками, их палатки сожжены, около сотни взяты в плен, и 21 сентября Хау с триумфом вошел в город Филадельфию.
Грей наблюдал за шеренгами красных мундиров, маршировавших под барабанную музыку, с крыльца дома миссис Вудкок. Дотти опасалась, что повстанцы, вынужденные покинуть город, могут поджечь дома или убить британских пленников.
- Чепуха, - сказал на это Грей. - Они англичане, хотя и бунтовщики, а не варвары. - Тем не менее, он надел свою форму, взял шпагу, засунул за пояс два пистолета и провел двадцать четыре часа, сидя на крыльце дома миссис Вудкок – с фонарем по ночам – время от времени спускаясь, чтобы поговорить с каким-либо офицером, проходившим мимо, как для того, чтобы узнать новости о ситуации, так и для того, чтобы убедиться, что дом остается в безопасности.
На следующий день он вернулся в свой дом по улицам с окнами, закрытыми ставнями. Филадельфия была настроена враждебно, как и окружающая ее местность. Тем не менее, оккупация города была мирной, насколько вообще может быть мирной военная оккупация. Конгресс бежал при приближении Хау, как и многие наиболее известные повстанцы, включая доктора Бенджамина Раша.