«Очищение раны» написала я и сделала паузу, приводя в порядок свои мысли. Кипяток, чистая ветошь, удаление посторонних предметов. Использование личинок на омертвевшей плоти. С предостережением относительно личинок разных видов мух? Хотя, это бессмысленно; никто не сможет заметить разницу без увеличительного стекла. Зашивание ран (стерилизация игл и ниток). Лекарственные припарки. Следует ли писать о производстве и применении пенициллина?
Я постучала пером по промокательной бумаге, оставляя чернильные звездочки, но, в конце концов, передумала. Книга должна стать полезным руководством для обычного человека. Обычный человек не подготовлен к кропотливому процессу изготовления пенициллина и, скорее всего, не имеет инъекционного аппарата. Здесь я с легким весельем вспомнила о шприце для пениса, который показал мне доктор Фентиман.
Это воспоминание, в свою очередь, заставило меня на мгновение задуматься о Дэвиде Роулингсе и его ярме для пениса. Действительно ли он сам им пользовался? Однако я тут же отбросила видение, вызванное этой мыслью, и пролистала несколько листов в поисках списка основных тем.
«Мастурбация» написала я медленно. Даже если некоторые врачи освещали этот вопрос в негативном свете, это не причина, что мне не следует высказывать противоположное мнение, хотя и осторожно.
Несколько мгновений спустя я обнаружила, что все еще рисую чернильные звезды, полностью поглощенная проблемой осторожного разговора о пользе мастурбации. Боже, а что, если я напишу в книге, что женщины тоже это делают?
- Они сожгут весь тираж моей книги и, скорее всего, печатную лавку Энди Белла тоже, - сказала я громко.
Раздался громкий вздох, и я, подняв глаза, увидела в стоящую в дверях кабинета женщину.
- Вы ищете Иэна Мюррея? – спросила я, отталкиваясь от стола. – Он …
- Нет, мне нужны вы, - в ее голосе слышались странные нотки, и я встала, внезапно почувствовав угрозу.
- А, - сказала я. – А вы …?
Она вышла из темного коридора на свет.
- Значит, вы меня не знаете? - ее рот искривился в сердитой улыбке. – Лаогера МакКензи … Фрейзер, - добавила почти неохотно.
- О, - сказала я.
Я бы узнала ее сразу же, если бы не неожиданность. Ее появление в этом месте было последним, чего я ожидала от нее, и то, что она пришла сюда … Воспоминание о том, что случилось во время ее последнего появления в Лаллиброхе, заставило меня потянуться к ножу для разрезания бумаги.
- Вы искали меня? – повторила я осторожно. – Не Джейми?
Она презрительно махнула рукой, отметая мысль о Джейми, и достала из кармана письмо.
- Я пришла попросить вас об одолжении, - сказала она, и я впервые услышала дрожь в ее голосе. – Прочтите это. Если захотите.
Я настороженно посмотрела на конверт. Он был плоский. Если она принесла пистолет, то он находился не в нем. Я взяла письмо и жестом показала ей сесть на стул с другой стороны стола. Если ей придет в голову напасть на меня, стол между нами станет хоть какой-то защитой.
Хотя по-настоящему я ее не боялась. Она была заметно расстроена, но сдерживала себя.
Я открыла письмо и, кидая время от времени на нее взгляды, чтобы убедиться, что она остается не месте, принялась читать его.
«17 февраля 1778
Филадельфия»
- Филадельфия? – я озадачено взглянула на Лаогеру. Она кивнула.
- Они переехали туда летом прошлого года, Сам решил, что там безопаснее, - ее губы слегка дрогнули. – Два месяца спустя в город вошла британская армия, и там они находятся с тех пор.
«Сам», полагаю, это Фергюс. Очевидно Лаогера примирилась с мужем своей старшей дочери. потому что использовала это слова без иронии.
«Дорогая мама.
Я должна попросить тебя сделать кое-что из любви ко мне и моим детям. Проблема в Генри-Кристиане. Из-за своего тела у него всегда были проблемы с дыханием, и с самого рождения он храпел, как дедушка. Теперь он вообще перестал дышать во время сна, и его приходится подпирать подушками в определенном положении. Мама Клэр смотрела его горло, когда они с отцом были у нас в Нью-Берне, и сказала, что его аденоиды – это что-то в горле – слишком большие и могут доставить проблемы в будущем. (У Германа они тоже есть, и он большую часть времени дышит открытым ртом, но для него это не опасно, в отличие от Генри-Кристиана.)
Я смертельно боюсь, что Генри-Кристиан однажды ночью перестанет дышать, и мы не успеем его спасти. Мы по очереди сидим с ним, следим за тем, чтобы его голова была в правильном положении, и будим его, когда он перестает дышать, но я не знаю, как долго нам удастся продержаться. Фергюс устает от работы в лавке, а я – от работы по дому (я тоже помогаю в лавке, и Герман, конечно, тоже). Девочки мне очень помогают по дому – благослови их бог! – и готовы заботиться о младшем брате, но их нельзя оставлять сидеть с ним по ночам.
У нас был врач, который осмотрел Генри-Кристиана. Он согласился, что в его трудном дыхании виноваты аденоиды, пустил малышу кровь и дал лекарство, чтобы уменьшить их, но все бесполезно. Генри-Кристиан только плакал, а от лекарства его вырвало. Мама Клэр – простите, что я говорю о ней с вами, потому что знаю ваши чувства, но я должна – сказала, что, возможно, в какой-то момент Генри-Кристиану придется удалить аденоиды, чтобы облегчить его дыхание, и, очевидно, время настало. Некоторое время назад в Ридже она сделала это для близнецов Бердсли, и я не доверила бы провести такую операцию никому другому.
Сможешь ли ты увидеть ее, мама? Я думаю, сейчас она в Лаллиброхе, и я ей напишу, умоляя поскорее приехать в Филадельфию. Только боюсь, смогу ли довести до нее весь ужас ситуации.
Если вы любите меня, мама, пожалуйста, найдите ее и попросите, чтобы она приехала к нам как можно быстрее.
Твоя любящая дочь,
Марсали»
Я опустила письмо. «Только боюсь, смогу ли довести до нее весь ужас ситуации». Нет, она сделала это.
Это называется апноэ, когда во сне у человека внезапно останавливается дыхание. Обычное явление для некоторых форм карликовости, когда дыхательные пути искажены скелетными деформациями. Большинство людей справляются сами, они рефлекторно делают глубокий вдох и просыпаются. Но увеличенные аденоиды и миндалины мальчика – вероятно, наследственное, поскольку я заметила это явление у Германа и в меньшей степени у девочек – ухудшают ситуацию, так как Генри-Кристиан не может сделать глубокий вдох, который бы разбудил его.
Видение Марсали и Фергюса – и возможно Германа – которые по очереди сидят в темном доме, наблюдая за спящим мальчиком, кивая время от времени головой, засыпая, и дергаясь в страхе, что он сдвинулся во сне и перестал дышать … Толстый узел страха завязался у меня в животе.
Лаогера смотрела на меня прямо синими глазами. На время злоба, истерия и подозрение, с которыми она относилась ко мне, исчезли.
- Если вы отправитесь туда, - сказала она и сглотнула. – Я откажусь от денег.
Я уставилась на нее.
- Вы думаете, что я … - начала я возмущенно, но остановилась. Да, она действительно была уверена, что меня нужно подкупить. Она полагала, что я, оставив Джейми после Каллодена, вернулась только тогда, когда он преуспел в делах. Я испытала сильное желание попытаться объяснить ей … но это было бесполезно и совсем не к месту сейчас. Ситуация была ясная и острая, как осколки разбитого стакана.
Она внезапно наклонилась над столом, так сильно упершись ладонями в его поверхность, что пальцы побелели.
- Пожалуйста, - произнесла она. – Пожалуйста.
Я почувствовала сильные, противоречивые побуждения: с одной стороны, дать ей пощечину, с другой – с сочувствием положить свою ладонь на ее руку. Я подавила оба побуждения и заставила себя мыслить спокойно.
Я, конечно, поехала бы. Мне придется. Это не имело никакого отношения ни к Лаогере, ни к тому, что было между нами. Если бы я не поехала, и Генри-Кристиан умер (он вполне мог), я бы никогда не смогла жить в мире сама с собой. Если я явлюсь вовремя, я могу спасти его; никто другой не может. Это было так просто.
Мое сердце резко замерло при мысли о том, что я покину Лаллиброх. Как могу я оставить Иэна и больше не увидеть его? Возможно, оставить их всех и само место навсегда. Но пока я думала об этом, хирург во мне уже признал необходимость и приступил к планированию кратчайшего пути в Филадельфию, обдумывая, что мне будет нужно там, возможные препятствия и сложности, которые могут возникнуть …
И пока мой разум прокручивал все эти мысли, и холодная логика подавляла шок, подавляла эмоции, до меня начало доходить, что у этой ситуации могут быть и другие аспекты.
Лаогера ждала, уставившись на меня и упрямо сжав рот.
- Хорошо, - сказала я, откидываясь на спинку кресла и уставившись на нее холодным взглядом. – Давайте придем к соглашению.
***
- Итак, - сказала я, не спуская глаз с серой цапли, летящей над озером, - мы заключили сделку. Я отправляюсь в Филадельфию так скоро, как возможно, чтобы заняться Генри-Кристианом. Она выходит замуж за Джоуи, отказывается от содержания … и дает разрешение Джоан уйти в монастырь. Хотя полагаю, нужно оформить это на бумаге, на всякий случай.
Джейми, потеряв дар речи, уставился на меня. Мы сидели в высокой траве на берегу озера, куда я привела его, чтобы рассказать о произошедшем и о том, что еще произойдет.
- Она, Лаогера, сохранила приданое Джоан в неприкосновенности. Джоан возьмет его в качестве вклада в монастырь, - добавила я и глубоко вздохнула, надеясь, что голос мой звучит спокойно. – Я думаю … Майкл уедет через несколько дней. Джоан и я можем отправиться с ним во Францию. Оттуда я сяду на корабль, а он доставит ее в монастырь.
- Ты … - начал он, и я сжала его руку, заставив замолчать.
- Ты не можешь уехать сейчас, Джейми, - сказала я мягко. – Ты знаешь это.
Он закрыл глаза, скривившись, и стиснул мою руку в инстинктивном отрицании очевидного. Я тоже сильно сжала его пальцы, хотя это была его болезненная правая рука. Мысль о том, чтобы оставить его на любое время, чтобы нас разделяло любое пространство – не говоря уже об Атлантическом океане и месяцах разлуки, пока мы не сможем увидеться вновь – заставило мой желудок сжаться, и чувство одиночества и неясного страха заполнило меня.
Он поедет со мной, если я попрошу, даже если только дам ему возможность засомневаться, что ему делать. Я не должна.
Он очень нужен здесь. Нуждается сам в том маленьком отрезке времени, что осталось у них с Иэном, и еще больше ради Дженни, потому что он может утешить ее после смерти Иэна, как не смогут ее дети. И если он чувствовал вину перед Лаогерой за их неудачный брак, какую острую вину будет испытывать он, если оставит сестру в ее отчаянном положении.
- Ты не можешь уехать, - прошептала я настойчиво. – Я знаю, Джейми.
Тогда он открыл глаза и поглядел на меня темными от муки глазами.
- Я не могу позволить тебе уехать. Не без меня.
- Это … ненадолго, - сказала я, проталкивая слова сквозь комок в горле, комок, образовавшийся от боли расставания с ним и от причины, почему это расставание долго не продлиться.
- В конце концов, я путешествовала и дальше сама по себе, - сказала я, пытаясь улыбнуться. Его рот дернулся в попытке ответить, но тревога в его глазах осталась.
Я подняла его искалеченную руку и поцеловала ее, затем прижала ее к своей щеке. Слезы побежали по моему лицу, и он почувствовал влагу на своей руке, потому что притянул меня к себе, и мы долго-долго сидели, прижавшись друг к другу и слушая ветер, который шевелил траву и гонял воду. Цапля достигла другого конца озера и стояла на одной ноге среди водной ряби.
- Нам нужен законник, - сказала я, наконец, не двигаясь. – Нед Гоуэн еще жив?
***
К моему великому удивлению Нед Гоуэн все еще был жив. Сколько же ему лет, задумалась я, глядя на него. Восемьдесят пят? Девяносто? Он был беззубым и морщинистым, как скомканный бумажный пакет, но все еще веселым, как сверчок, и его адвокатская кровожадность никуда не делась.
Когда-то он составил соглашение о расторжении брака между Джейми и Лаогерой, с удовольствием устроив ежегодные выплаты ей и приданое для Марсали и Джоан. Теперь он с таким же наслаждением приступил к изменению этого соглашения.
- Теперь вопрос о приданом госпожи Джоан, - сказал он, задумчиво облизывая кончик пера. - В первоначальном документе вы, сэр, указали, что эта сумма – должен сказать, очень щедрая сумма – должна быть передана молодой женщине по случаю ее замужества и после этого оставаться в ее единоличной собственности, не переходя к ее мужу.
- Да, это так, - сказал Джейми не очень терпеливо. Он сказал мне наедине, что предпочел бы улечься голым на муравейник, чем иметь дело с адвокатом более пяти минут, а мы уже добрый час разбирались в сложностях этого соглашения. - Что?
- Поскольку она не выходит замуж, - пояснил мистер Гоуэн со снисходительностью к человеку не очень умному, но достойному уважения, так как платил адвокату гонорар, - вопрос в том, может ли она получить свое приданое по контракту …
- Она выходит замуж, - перебил его Джейми. – Она становится христовой невестой, вы, невежественный протестант.
Я взглянула на Неда с некоторым удивлением, поскольку понятия не имела, что он был протестантом. Он не стал возражать и, будучи как всегда наблюдательным, заметил мое удивление, и улыбнулся, сверкнув глазами.
- У меня нет иной религии, кроме закона, мэм, - сказал он. – Соблюдение того или иного ритуала не важно. Бог для меня – олицетворение Правосудия, и я служу ему на этой стезе.
На это утверждение Джейми произвел шотландский звук глубоко в горле.
- Да, и эта стезя приносит вам много добра, а ваши клиенты когда-нибудь сообразят, что вы не папист.
Маленькие темные глаза мистера Гоуэна мерцали, когда он перевел взгляд на Джейми.
- Я уверен, вы не имеете в виду такую низкую вещь, как шантаж, сэр? Я даже не решаюсь произносить это слово, зная благородство вашего характера … и тот факт, что вы не сможете заключить этот чертов контракт без меня.
Джейми глубоко вздохнул и уселся в кресло.
- Да, продолжайте. Что тогда делать с приданым?
- Ага, - мистер Гоуэн с готовностью приступил к делу. - Я говорил с молодой женщиной о ее собственных пожеланиях по этому поводу. Как первоначальный составитель контракта, вы можете с согласия другой подписавшей стороны, которое, насколько я понимаю, было получено, - он сухо кашлянул при этом уклончивом упоминании о Лаогере, – изменить условия первоначального документа. Поскольку, как я уже сказал, госпожа Джоан не собирается выходить замуж, желаете ли вы вообще отменить приданое, сохранить существующие условия или как-нибудь изменить их?
- Я хочу дать деньги Джоан, - сказал Джейми с облегчением от конкретного вопроса.
- Безусловно? – спросил мистер Гоуэн, подняв перо. – Термин «Безусловно» в юриспруденции означает ничто иное, как …
- Вы сказали, что разговаривали с Джоан. Что, черт побери, хочет она?
Мистер Гоуэн выглядел счастливым, как обычно, когда предвидел новые осложнения.
- Она хочет принять лишь малую часть приданого, достаточную для принятия в монастырь. Такой взнос при поступлении в монастырь – обычное дело.
- Да? – Джейми приподнял бровь. – А что с остальной частью?
- Она желает, чтобы остаток был передан ее матери, Лаогере МакКензи Фрейзер, но не безусловно, если вы меня понимаете. Передается на определенных условиях.
Джейми и я обменялись взглядами.
- Какие условия? – спросил он осторожно.
Мистер Гоуэн поднял старческую руку, загибая пальцы по мере перечисления условий.
- Первое, деньги не будут выданы до тех пор, пока в приходской книге Брох Мордхи не будет сделана надлежащая запись о бракосочетании Лаогеры МакКензи Фрейзер и Джозефа Босуэлла Мюррея, засвидетельствованная священником. Второе, должен быть подписан контракт, гарантирующий, что поместье Балригган и все его доходы являются единоличной собственностью Лаогеры МакКензи Фрейзер до ее смерти, после чего перейдет в собственность другого человека согласно надлежащего завещания вышеупомянутой Лаогеры МакКензи Фрейзер. Третье, деньги не должны быть переданы единовременно в полном объеме, а остаются у попечителя и выплачиваются в размере двадцати фунтов в год совместно вышеупомянутым Лаогере МакКензи Фрейзер и Джозефу Босуэллу Мюррею. Четвертое, эти ежегодные выплаты будут использоваться только на содержание и улучшение поместья Балригган. Пятое, ежегодная выплата будет зависеть от получения надлежащей документации об использовании выплат предыдущего года. - Он сложил большой палец, опустил сжатый кулак и поднял вверх один палец другой руки.
- Шестое и последнее, попечителем вышеуказанных средств будет Джеймс Александр Гордон Фрейзер Мюррей из Лаллиброха. Согласны на эти условия, сэр?
- Да, - твердо ответил Джейми, поднимаясь на ноги. – Составьте контракт так, мистер Гоуэн. А теперь, если никто не возражает, я ухожу и выпью стаканчик виски … или два.
Мистер Гоуэн закрыл чернильницу, собрал бумаги ы аккуратную стопку и тоже поднялся, но более медленно.
- Я присоединюсь к вам, Джейми. Хочу послушать об этой войне в Америке. Звучит, как грандиозное приключение!