Мне всегда не хватало Брианны в большей или меньшей степени в зависимости от обстоятельств. Но сейчас я нуждалась в ней особенно. Я была уверена, что она могла бы решить проблему освещения горла Генри-Кристиана.
Сейчас я положила его на стол в передней части типографии, используя преимущество проникающего туда света. Но это была Филадельфия, а не Нью-Берн. Здесь если небо не было затянуто тучами, то было затянуто дымом из городских труб. Улица была узкая, и здания напротив блокировали большую часть света.
«Не то чтобы это имеет такое большое значение», - сказала я себе. Комната могла быть залита солнцем, а я все равно ничего бы не видела во внутренней части горла мальчика. У Марсали было маленькое зеркало, с помощью которого можно было направлять свет, и это, возможно, помогло бы с миндалинами, с аденоидами все равно пришлось бы работать наощупь.
Я могла чувствовать мягкий, губчатый край одного аденоида, сразу за мягким небом. Я мысленно представила его, пока аккуратно с большой осторожностью надевала на него проволочную петлю. Ее острый край не должен порезать ни кончики моих пальцев, ни тело распухшего аденоида, пока я не отрежу его. Тогда хлынет поток крови.
Я положила Генри-Кристиана на краю стола. Марсали держала его инертное тело почти на боку. Дензелл Хантер держал голову, крепко прижимая к носу пропитанный эфиром сложенный кусок ткани. У меня не было другого средства всасывания крови, кроме собственного рта. Мне нужно будет быстро перевернуть его после того, как я сделаю разрез, чтобы позволить крови вытечь из его рта, прежде чем она потечет ему в горло, и он захлебнется. Маленький прижигающий утюг нагревался, его лопатообразный кончик был воткнут в кастрюлю с раскаленными углями. «Может быть, это самая сложная часть», - подумала я, остановившись, чтобы успокоиться, и кивком успокоила Марсали. Я не хотела обжечь ему язык или полость рта. Будет скользко ...
Я резко повернул ручку, и маленькое тело под моей рукой дернулось.
- Держите его крепче, - спокойно сказала я. – И, пожалуйста, еще немного эфира.
Дыхание Марсали стало тяжелым, а костяшки пальцев побелели, как и лицо. Я почувствовала, как аденоид аккуратно отделился и двинулся вместе с течением крови. Я ухватила его пальцами и вытащила из горла, прежде чем он успел проскользнуть в пищевод. Быстро наклонила голову мальчика в сторону, вдыхая металлический горячей запах крови, бросила отрезанный кусок ткани в кастрюлю и кивнула Рэйчел, которая вытащила утюг из углей и осторожно вложила его мне в руку.
Другую руку я все еще держала у него во рту, отодвигая язык и язычок в стороны, палец на месте бывшего аденоида отмечал нужное место. Прижигающий утюг прожег белую полоску боли на моем пальце, когда я вставила его в горло. Я слегка зашипела, но не пошевелила пальцем. Жженый запах горящей крови и тканей стал горячим и густым, и Марсали издала тихий низкий звук, но не ослабила хватку на теле сына.
- Все хорошо, друг Марсали, - прошептала ей Рэйчел, сжимая ее плечо. - Он дышит хорошо; ему не больно. Он находится в свете, у него все будет хорошо.
- Да, все будет хорошо, - сказала я. - Возьмите утюг, Рэйчел, окуните петлю в виски и дайте мне еще раз. Один убрали, осталось еще три.
- Я никогда не видел ничего подобного, - повторил Дензелл Хантер, вероятно, уже в пятый раз. Он переводил взгляд с кусочка ткани в своей руке на Генри-Кристиана, который начинал шевелиться и постанывать в руках матери. – Я бы не поверил, если бы не увидел своими глазами!
- Ну, - сказала я, вытирая пот с моего лица платочком. Чувство голубого удовлетворения наполняло меня. Операция была быстрой, не более пяти или шести минут, и Генри-Кристиан уже откашливался и плакал, отходя от эфира. Герман, Джоани и Фелисити с широко открытыми глазами стояли в дверях, и Герман держал сестер за руки. – Я научу вас делать его, если хотите.
Его лицо, радостное от успешной операции, засияло еще больше.
- О, Клэр! Такой дар! Резать, не причиняя боли, держать пациента совершенно неподвижным не привязывая его. Это … это невообразимо!
- Ну, это далеко не самый лучший способ, - предупредила я его. – И очень опасный и при изготовлении и использовании. – Я изготавливала эфир за день до операции снаружи под деревянным навесом. Эфир – весьма летучее соединение, и была вероятность, что он может взорваться, сжечь навес и убить меня. Но все прошло хорошо. Мысль, чтобы изготовить его снова заставляла мои ладони потеть.
Я подняла с пола бутыль и немного потрясла ее. Полная на три четверти, и кроме нее у меня была еще бутыль.
- Этого будет достаточно, как ты думаешь? - спросил Денни, поняв, о чем я думаю.
- Это зависит от того, что мы найдем.
Операция Генри-Кристиана, несмотря на технические трудности, была очень простой. Операция Генри Грея такой не будет. Я осмотрела его, Дензелл был рядом, чтобы рассказать, что он видел и делал во время предыдущей операции, в ходе которой удалил шарик пули, застрявший прямо под поджелудочной железой. Это вызвало местное раздражение и рубцевание, но на самом деле не повредило жизненно важный орган. Вторую пулю он найти не смог, так как она застряла очень глубоко в теле, где-то под печенью. Он боялся, что она может находиться рядом с воротной веной, и поэтому не осмелился тщательно ее прощупать, поскольку кровотечение почти наверняка стало бы фатальным.
Однако я была почти уверена, что пуля не повредила желчный пузырь или желчный проток, и, учитывая общее состояние и симптоматику Генри, я подозревала, что она пробила тонкую кишку, но закупорила в ней входную рану; в противном случае мальчик почти наверняка умер бы через несколько дней от перитонита.
Она могла инкапсулироваться в стенке кишечника, и это была бы лучшая ситуация. Он могла застрять в самом кишечнике, и это было бы совсем нехорошо, но я не могла сказать, насколько это может быть плохо, пока не доберусь туда.
Но у нас есть эфир. И острейшие скальпели, которые можно было купить на деньги лорда Джона.
Окно после довольно продолжительной, как показалось Джону Грею, дискуссии между двумя врачами, осталось частично открытым. Доктор Хантер настаивал на пользе свежего воздуха, и миссис Фрейзер согласилась с ним из-за паров эфира, но говорила, что боится каких-то микробов, которые могут проникнуть через открытое окно и загрязнить ее «операционное поле». Она говорит так, как будто рассматривает это как поле битвы, подумал он, но внимательно посмотрев на ее лицо, понял, что так оно и есть.
Он никогда не видел, чтобы женщина выглядела так, подумал он, очарованный, несмотря на беспокойство за Генри. Она забрала свои возмутительные волосы назад и тщательно обернула голову тканью, как рабыня-негритянка. Когда ее лицо было так открыто, его тонкие кости сделались резкими, а сосредоточенное выражение ее лица – с этими желтыми глазами, метавшимися, как ястребы, с одного предмета на другое – было самой неженственной вещью, которую он когда-либо видел. Это был взгляд генерала, собирающего свои войска для битвы, и, увидев это, он почувствовал, как клубок змей в его животе немного притих.
Она знает, что делает, подумал он.
Она посмотрела на него, и он к своему крайнему изумлению расправил плечи, инстинктивно ожидая приказаний.
- Вы хотите остаться? – спросила она.
- Да, конечно, - он почувствовал, как у него перехватило дыхание, но сомнений не было. Она откровенно рассказала ему, каковы шансы Генри – не очень хорошие, но были – и он был полон решимости оставаться со своим племянником, что бы ни случилось. Если Генри умрет, то, по крайней мере, умрет рядом с кем-то, кто его любит. Хотя на самом деле он был просто уверен, что Генри не умрет. Грей не позволил ему.
- Сядьте тогда там, - она кивнула на стул возле дальнего конца кровати, и он сел, послав Генри ободряющую улыбку. Юноша выглядел испуганным, но решительным.
«Я не могу так больше жить, - сказал он прошлой ночью, приняв окончательное решение об операции. – Я просто не могу».
Миссис Вудкок также настояла на своем присутствии, и после тщательного обдумывания миссис Фрейзер объявила ее ответственной за эфир. Эта таинственная субстанция находилась в бутылке с капельницей на бюро, и от нее распространялся слабый тошнотворный запах.
Миссис Фрейзер дала доктору Хантеру какой-то кусок ткани, а второй взяла себе. Грей увидел, что это был носовой платок с завязками на углах. Она завязала их за головой, так чтобы ткань закрывала ее нос и рот, и Хантер сделал так же.
Привыкшему к жестокой быстроте армейских хирургов, Грею приготовления миссис Фрейзер казались чрезвычайно трудоемкими. Она неоднократно протирала живот Генри приготовленным ею спиртовым раствором, разговаривая с ним сквозь маску тихим, успокаивающим голосом. Она ополоснула руки этим раствором, заставив Хантера и миссис Вудкок сделать то же самое, а также промыла свои инструменты, так что в комнате воняло, как на винокурне низкого качества.
На самом деле ее движения были довольно быстрыми, через мгновение понял он. Но руки ее двигались с такой уверенностью и … да, грацией – это было единственное подходящее слово – что создавалось впечатление, будто они скользят по воздуху, как пара чаек. Никакого хлопанья крыльев, только уверенные, спокойные и почти мистические движения. Он обнаружил, что молчит, наблюдая за ними, впадая в транс и почти забывая о конечной цели этого тихого танца рук.
Она подошла к изголовью кровати, низко наклонилась, чтобы поговорить с Генри, убрала волосы с его лба, и Грей увидел, как глаза ястреба на мгновение стали золотыми. Тело Генри медленно расслабилось под ее прикосновениями; Грей увидел, как его сжатые, окоченевшие руки разжались. Он увидел, что в руках у нее была еще одна маска, на этот раз жесткая вещь, сделанная из ивовый лозы и выложенная внутри слоями мягкой хлопчатобумажной ткани. Она аккуратно приложила ее к лицу Генри и, сказав ему что-то неразборчиво, взяла бутылочку-капельницу.
Воздух сразу наполнился острым, сладковатым запахом, который застрял в горле Грея и заставил его голову слегка закружиться. Он моргнул, покачал головой, чтобы избавиться от головокружения, и понял, что миссис Фрейзер что-то ему сказала.
- Прошу прощения? – он взглянул на нее, большую белую птицу с желтыми глазами и сверкающим когтем, внезапно возникшем в ее руке.
- Я сказала, - повторила она спокойно, - что вы должны сесть подальше. Будет довольно грязно.
Уильям, Рэйчел и Доротея сидели на крыльце, как птицы на заборе. Ролло растянулся на кирпичной дорожке у их ног, наслаждаясь весенним солнцем.
- Там чертовски тихо, - сказал Уильям, с тревогой взглянув на окно наверху, где находилась комната Генри. - Думаете, они уже начали? - Он подумал, но не сказал, что ожидал услышать, как Генри станет издавать какие-то звуки, если бы они начали операцию, несмотря на то, что рассказала Рэйчел со слов ее брата о чудесах эфира миссис Фрейзер. Мужчина будет тихо спать, пока ему вспарывают живот ножом? Ерунда, сказал бы он. Но Дензелл Хантер не из тех людей, которых можно легко обмануть, хотя он предполагал, что Дотти каким-то образом удалось это сделать. Он искоса взглянул на свою кузину.
- Ты уже написала дяде Хэлу? Я имею в виду, о тебе и Денни? - он знал, что она не написала – ей пришлось рассказать все лорду Джону, хотя она убедила его позволить ей самой сообщить эту новость отцу – но хотел отвлечь ее. Губы у нее были белыми, а руки смяли ткань складками на коленях. Он все еще не привык видеть ее в одежде голубовато-кремового цвета вместо ее обычного блестящего оперения, хотя на самом деле считал, что спокойные цвета ей идут. Рэйчел заверила ее, что она может носить шелк и муслин, если захочет, а не мешковину.
- Нет, - ответила Дотти, кинув на него благодарный взгляд за то, что отвлек ее, хотя и понимала, что он делает. – То есть, да, но еще не отправила. Если с Генри будет все в порядке, я напишу о новостях и добавлю внизу в качестве приписки немного о нас с Денни. Они так обрадуются за Генри, что, возможно, не обратят внимания или, по крайней мере, не так расстроятся.
- Я думаю, они заметят, - задумчиво сказал Уильям. - Папа заметил. - Лорд Джон, когда ему об этом сообщили, стал опасно молчаливым и смотрел на Дензелла Хантера, словно хотел вызвать его на дуэль на рассвете. Но факт был в том, что Денни однажды спас Генри жизнь и теперь помогает – благодаря удаче и миссис Фрейзер – спасти его снова. А лорд Джон был, прежде всего, человеком чести. Кроме того, Уильям подумал, что его отец действительно испытал облегчение, узнав, наконец, что замышляла Дотти. Он ничего не сказал Уильяму относительно роли самого Уильяма в ее приключении … пока. Он еще скажет.
- Пусть Господь держит твоего брата в своей длани, - сказала Рэйчел, проигнорировав замечание Уильяма. - И в моих, и миссис Фрейзер также. Но что, если все пойдет не так, как мы надеемся? Тебе все равно придется рассказать об этом родителям, и они могут счесть известие о твоей предстоящей свадьбе еще большим оскорблением.
- Ты самое бестактное и прямолинейное существо, - довольно раздраженно сказал ей Уильям, видя, как Дотти еще больше бледнеет при напоминании о том, что Генри может умереть в ближайшие минуты, часы или дни. - Генри будет в порядке. Я знаю это. Денни – очень хороший врач, а миссис Фрейзер … она… э-э… - Честно говоря, он не был уверен, кем была миссис Фрейзер, но она его немного пугала. - Денни говорит, что она знает, что делает, - неуклюже закончил он.
- Если Генри умрет, ничто не будет иметь значения, - тихо сказала Дотти, глядя на носки своих туфель. - Ни для кого из нас.
Рэйчел издала тихий сочувственный звук и потянулась, чтобы обнять Дотти за плечи. Уильям добавил свое хриплое покашливание, и на мгновение ему показалось, что собака сделала то же самое.
Однако Ролло не выглядел сочувствующим. Он внезапно поднял голову, волосы у него на загривке приподнялись, и в груди возникло низкое рычание. Уильям автоматически взглянул в направление, куда смотрел пес, и мускулы его напряглись.
- Мисс Хантер, - спросил он осторожно. – Вы знаете этого человека? Того в конце улицы, который разговаривает с торговкой?
Рэйчел приложила ладонь козырьком, рассматривая мужчину, и покачала головой.
- Нет. А что? Потому что он встревожил пса? – она потыкала Ролло носком ботинка. – В чем дело, друг Ролло?
- Не знаю, - честно ответил Уильям. – Может быть, кот, который перебежал через дорогу за спиной торговки. Но, уверен, я видел этого мужчину прежде. Я видел его возле дороги где-то в Нью-Джерси. Он спрашивал, знаю ли я Иэна Мюррея, и где он может быть.
Рэйчел тихо охнула, заставив Уильяма кинуть на нее удивленный взгляд.
- Что? – спросил он. – Вы знаете, где находится Мюррей?
- Нет, - ответила она резко. – Я не видела его с осени с Саратоги и понятия не имею, где он находится. Ты знаешь имя этого человека? – спросила она, нахмурившись. Мужчина теперь исчез из вида, спустившись вниз по улице. – Ты уверен, что это тот самый человек?
- Нет, - признал Уильям, - но думаю так. У него был посох, как и у этого мужчины. И то, как он стоит, слегка сгорбившись. Он и ходит так же, как человек в Нью-Джерси. – Он не стал упоминать об отсутствующих пальцах, чтобы не напоминать Дотти об увечьях в эту минуту, и кроме того он не мог видеть руку мужчину на таком расстоянии.
Ролло прекратил рычать и улегся с легким выдохом, но его желтые глаза оставались настороженными.
- Когда вы думаете пожениться, Дотти? – спросил Уильям, желая занять сой ум. Странный запах струился из окна над их головами, пес морщил нос и ошеломленно тряс головой, и Уильям не мог обвинять его за это. Запах был противны й и тошнотворный. Но он также мог отчетливо различать запах крови и слабую вонь дерьма. Это был запах поля битвы, и его внутренности неприятно сжались.
- Я хочу обвенчаться, прежде чем начнется серьезная битва, - ответила кузина, поворачивая к нему голову. - Так я сказала Денни … и Рэйчел, - добавила она, с улыбкой взяв руку будущей золовки.
Рэйчел ответила ей короткой улыбкой.
- Как странно, - сказала она обоим, но ее карие глаза смотрели на Уильяма мягко и с тревогой. – Через совсем короткое время мы снова станем врагами.
- Я никогда не чувствовал себя вашим врагом, мисс Хантер, - также мягко ответил он. – И я всегда буду вашим другом.
Улыбка коснулась ее губ, но глаза оставались тревожными.
- Ты знаешь, что я имею в виду, - ее взгляд скользнул от Уильяма к Дотти, сидевшую по другую сторону от нее, и Уильям с потрясением подумал, что его кузина собирается выйти замуж за бунтовщика, и фактически, сама станет такой. То есть, вскоре ему придется вступить в прямую войну с частью своей семьи. Тот факт, что Денни Хантер не берет оружие в руки, не защитит ни его, ни Дотти. Или Рэйчел. Все трое были виновны в государственной измене. Любой из них мог быть убит, взят в плен, заключен в тюрьму. Что бы он сделал, внезапно подумал он в ужасе, если бы однажды ему пришлось увидеть, как повесят Денни? Или Дотти?
- Я знаю, что ты имеешь в виду, - тихо сказал он и взял руку Рэйчел. Она позволила ему, и они молча сидели втроем, связанные друг с другом, ожидая будущего приговора.