Роджер, как было договорено на сборе, отправился петь на свадьбу племянника Джоула МакЛеода и вернулся домой с новой песней, которую он поспешил записать, пока она была свежа в его памяти.
Он оставил свои грязные башмаки на кухне, выпил чашку чая с кексом, приготовленные миссис Баг, и отправился в кабинет. Джейми был там. Поприветствовав Роджера неразборчивыми звуками, он с нахмуренными бровями возвратился к письму, с трудом держа перо негнущимися пальцами.
В кабинете Джейми был небольшой книжный шкафчик с тремя полками, в котором содержалась вся библиотека Фрейзерс-Риджа. Верхнюю полку занимали серьезные работы: том латинской поэзии, "Комментарии" Цезаря, "Размышления" Марка Аврелия, еще несколько классических книг, "Природа Северной Каролины" д-ра Брикела, данная Джейми на время губернатором и невозвращенная, и учебник по математике, исчерканный пометками Иэна Мюррея младшего, сделанными на его полях корявым почерком.
На средней полке находилось более легкое чтение: небольшой набор романов, слегка потрепанных от многократного чтения, включая Робинзона Крузо и Тома Джонса в семи небольших томах в кожаных обложках; Родерик Рэндом в четырех томах и чудовищная "Памела" сэра Генри Ричардсона, изданная в двух гигантских томах ин-октаво(1). Первый том последней книги был украшен разнообразными закладками - от с засушенного листа клена до свернутой перочистки - отмечающими места, до которых дошли различные читатели, прежде чем оставить ее чтение временно или навсегда. На этой же полке стоял "Дон Кихота" на испанском языке, менее потрепанный, чем остальные книги, поскольку читать его мог только Джейми.
Нижняя полка содержала Джонсоновский словарь(2), бухгалтерские книги Джейми, несколько альбомов для рисования Брианны и тонкую в клеенчатой обложке тетрадь, в которую Роджер записывал новые песни и стихи, услышанные им на праздниках и у домашних очагов.
Роджер сел на табурет по другую сторону стола от Джейми и аккуратно очинил новое перо. Он не знал, для чего собирает и записывает песни, но у него было уважение ученого к письменному слову. Возможно, он собирал их просто для своего удовольствия, но ему также нравилась мысль оставить что-то после себя потомству, и потому он старался писать как можно четче и документировать обстоятельства, при которых он услышал ту или иную песню.
В кабинете было тихо и мирно, лишь Джейми изредка вздыхал, когда прекращал писать, чтобы потереть сведенные судорогой пальцы. Через некоторое время появился мистер Баг, и после краткого обсуждения со своим управляющим Джейми отложил перо и вышел из кабинета. Роджер, не отрываясь от записей, рассеянно кивнул ему на прощание.
Четверть часа спустя он с приятным чувством выполненного долга потянулся, разминая затекшие плечи. Дождавшись, когда высохнут чернила, он поставил тетрадь на полку и взял один из альбомов Брианны.
Она не возражала, когда он смотрел их, и сама показывала ему отдельные рисунки: понравившиеся ей самой или нарисованные специально для него.
Он переворачивал страницы альбома, ощущая смешанные чувства любопытства и уважения.
Рисунки, в основном, были посвящены ребенку.
На одном наброске он задержался. Это был спящий Джемми, который лежал спиной к рисовальщику, свернув свое маленькое крепкое тело в виде запятой. Рядом в такой же позе распластался котенок Адсо, положив подбородок на ножку Джемми и прищурив глаза в блаженной неге.
Она рисовала Джемми почти каждый день, но очень редко прорисовывала лицо.
- У младенцев фактически нет лица, - сказал она ему, критически прищурившись на своего отпрыска, который усердно грыз кожаный ремешок от порохового рожка Джейми.
- Да? И что же тогда у него в передней части головы?
Он лежал на полу вместе с ребенком и котенком, глядя на нее снизу с улыбкой.
- Я имею виду не это. Естественно у них есть лица, но они все похожи.
- Отец должен быть очень проницательным, чтобы узнать своего ребенка, - пошутил он и тут же пожалел об этом, поскольку увидел, как в ее глазах промелькнула тень. Тень исчезла быстро, как летний дождь, но какое-то мгновение она была там.
- Похожи с точки зрения художника, - она провела лезвием ножа, заостряя кончик угольного карандаша. - У них нет костей, то есть ты не можешь их видеть, они скрыты. А именно кости определяют лицо.
Кости или нет, но она обладала замечательным умением схватывать все нюансы выражений. Он улыбнулся, глядя на другой рисунок Джемми, где тот имел отрешенно-сосредоточенное выражение, безошибочно указывающее, что он собирается измазать очередной подгузник.
Кроме Джемми на нескольких страницах были нарисованы какие-то диаграммы. Не находя в них никакого интереса, он нагнулся и поставил альбом на место, вытащив взамен другой.
Он сразу понял, что это не альбом. Страницы были плотно исписаны аккуратным угловатым почерком Брианны. Он с любопытством пролистал страницы и понял, что это не дневник. Тетрадь была заполнена записями о ее снах.
"Вчера ночью я видела во сне, что я побрила ноги".
Роджер улыбнулся глупому сну, но видение длинных ног Брианны заставило его читать дальше.
"Я пользовалась папиной бритвой и его кремом для бритья, и я думала, что он рассердится, когда узнает, но совсем не беспокоилась. Крем был в белом тюбике, на нем красными буквами было написано "Олд Спайс". Я не знаю, существовал ли такой крем, но папа всегда пах лосьоном после бритья "Олд Спайс" и папиросным дымом. Он не курил, но люди, с которым он работал, курили, и его костюмы пахли, как гостиная после вечеринки".
Роджер машинально вдохнул воздух, ощущая памятные ароматы чая и свежей сдобы, приправленные запахом средства для полировки мебели. Никаких сигарет не разрешалось на благопристойных встречах в доме пастора, и все-таки костюмы его отца тоже пахли дымом.
"Однажды Гейл сказала мне, что не успела побрить ноги перед свиданием с Крисом, и провела весь вечер, не давая ему дотронуться до ее колен, потому что боялась, что он почувствует волосы. С тех пор я не могла брить ноги, не вспоминая об этом; я проводила пальцами по бедру, чтобы убедиться, что волоски не колются, и гадала, надо ли брить коленные чашечки".
Волосы на бедрах Брианны были такие тонкие, что их можно было видеть только тогда, когда солнце освещало их сзади, создавая тонкий золотой нимб вокруг них. Мысль, что никто никогда не видел это, принесла ему чувство горячего удовлетворения; он сам себе напоминал скупца, который считал каждый волосок золота и меди, не опасаясь никаких воров.
Он перевернул страницу, чувствуя себя виноватым за это вторжение, но не в силах преодолеть желание, стать ближе к ней через сны, которые заполняли ее спящий ум.
Записи не были датированы, и каждая начиналась со слов "Вчера ночью я видела сон".
"Вчера ночью я видела сон, что шел дождь. Неудивительно, так как дождь льет уже два дня. Когда я пошла в уборную, мне пришлось перепрыгнуть через лужу перед дверью, и я упала в заросли ежевики.
Когда мы ложились спать, дождь вовсю барабанил по крыше. После холодного влажного дня было так хорошо свернуться рядом с Роджером в теплой постели. Капли дождя попадали в дымоход и шипели в огне. Мы вспоминали о нашей молодости, и, может быть, потому мне приснился сон о прошлом.
В этом сне не было много событий, я просто смотрела из окна в нашем бостонском доме на автомобили, от колес которых веером разлеталась вода, и слышала свист и шуршание шин по мокрой мостовой. Я проснулась, все еще слыша эти звуки так ясно, что даже подошла к окну и выглянула наружу, ожидая увидеть оживленную улицу, полную автомобилей, мчащихся сквозь дождь. И была потрясена, увидев ели, каштаны и густую траву и услышав мягкую скороговорку дождя на больших листьях лопуха.
Все было таким насыщенно зеленым, пышным и обильным, что походило на джунгли или на другую планету, а не на то, что я вижу каждый день.
Весь день мне слышался шелест шин".
Чувствуя себя виноватым, но словно очарованный, Роджер перевернул страницу.
"Вчера ночью я видела сон, что вожу автомобиль. Это был мой синий мустанг, и я вела его очень быстро по извилистой дороге в горах. Я водила автомобиль в горах в штате Нью-Йорк, но никогда здесь, и, тем не менее, я знала, что это Ридж.
Это было так реально. Я могла чувствовать, как ветер раздувает мои волосы, чувствовала баранку в руках, вибрацию двигателя и шорох шин. Но здесь и теперь такая поездка может быть только в моей голове. И все же в какой-то ячейке памяти эти ощущения столь же реальны, как действительность, и возникают к жизни включением какого-то синапса.
И это другая странность. Никто здесь не знает, что такое синапс, кроме меня, мамы и Роджера. Такое необычное чувство, словно мы трое обладаем всеми секретами мира.
В любом случае вождение относится к тому, что мне уже известно. Но бывают сны, такие же яркие и реальные, о вещах, которых я в действительности не знаю. Может ли быть так, что это сны о событиях, которые еще не сучились?
Вчера ночью я видела сон, что занималась любовью с Роджером".
Он как раз собирался закрыть тетрадь, чувствуя вину за вторжение в ее личную жизнь. Вина все еще осталась, но недостаточная, чтобы преодолеть любопытство. Он оглянулся на дверь - дом был тих, женщины разговаривали на кухне, возле кабинета никого не было.
"Вчера ночью я видела сон, что занималась любовью с Роджером.
Это было великолепно, на этот раз я не думала, не наблюдала за собой со стороны, как всегда делаю. Фактически, я почти не вспоминала о себе. Был только дикий страстный секс, я была частью Роджера, а он - частью меня, не было его и меня по отдельности, были только мы.
Самое забавное, что это был Роджер, но я не думала о нем, как о Роджере. Не по имени. Казалось, у него было другое имя, тайное, настоящее, и я его знала.
(Я всегда думала, что у всех есть имена, которые не являются словами. Я знаю, кто я, и кто бы это не был, ее имя не Брианна. Это я - и все. "Я" хорошо выражает, что я имею в виду, но как выразить словом тайное имя?)
Но во сне я знала тайное имя Роджера, и потому все получалось - я не размышляла и не волновалась, и только в самом конце подумала: "Эй, это случается!"
И потом это действительно случилось, мир взорвался, все дрожало и пульсировало ..."
Здесь она закрасила чернилами остальную часть строки и приписала:
"И ни одна книга, которую я когда-либо читала, не могла описать этого!"
Несмотря на потрясение, Роджер громко рассмеялся, но торопливо заглушил смех, оглядываясь, не появился ли кто-нибудь. Со стороны кухни доносился шум, но в зале шагов не было слышно, и его глаза вернулись к странице, словно железные опилки, притянутые магнитом.
"Я закрыла глаза - во сне - и лежала, ощущая затухающие электрические разряды в теле, потом открыла глаза и увидела, что во мне был Стивен Боннет.
Это был такой шок, что я проснулась. Мне казалось, что я кричала - мое горло болело - но, возможно, нет, потому что Роджер и ребенок спали. Я была вся в поту, и в то же время мне было холодно, и мое сердце стучало, как молоток. Я долго не могла успокоиться и уснула, когда запели птицы.
Именно птицы помогли мне уснуть. Оба моих отца говорили мне, что сойки и вороны издают предупреждающие крики, но певчие птицы при приближении опасности перестают петь. Так что в лесу нужно прислушиваться к ним. И когда я услышала в деревьях возле дома их многоголосый гомон, я успокоилась, потому что знала, что здесь никого нет".
Внизу страницы был небольшой пропуск. Он перевернул ее, чувствую, что пальцы его вспотели, и биение сердца тяжело отдается в ушах. Запись возобновилась вверху страницы. Если на предыдущем листе почерк был торопливый с нечеткими буквами, то здесь они были старательно выписаны, как если бы первоначальный шок прошел, и она приняла твердое решение разобраться в своем сне.
"Я пыталась забыть сон, но не могла. Он продолжал возвращаться ко мне, и я пошла под навес поработать с травами. Джемми остался с мамой, так что я могла побыть одна. Я села среди пучков трав и закрыла глаза, вспоминая каждый эпизод сна. Стивен Боннет напугал меня, и когда я вспоминала конец, то чувствовала себя больной. Но, тем не менее, мне хотелось запомнить этот сон - запомнить, что я чувствовала, что делала, и что я, возможно, смогу повторить с Роджером.
Но у меня было такое чувство, что я не смогу, пока не вспомню его тайное имя".
На этом запись заканчивалась, и начиналось описание других снов, но Роджер не стал читать дальше. Он закрыл тетрадь и осторожно поставил ее на полку позади других книг. Потом поднялся на ноги и стоял, глядя в окно, машинально проводя вспотевшими пальцами по шву бриджей.
(1)Формат книги в 1/8 печатного листа. В таких форматах обычно печатаются альбомы, журналы, эксклюзивные каталоги и детские книги.
(2)Джонсон Сэмюэл (Johnson, Samuel) (1709-1784), английский лексикограф, литературный критик и эссеист.