Надворная постройка, где положили тело, находилась довольно далеко от дома, за огородом и представляла собой сарайчик для инвентаря. Убывающая луна давала достаточно света, чтобы я могла видеть кирпичную дорожку, ведущую к нему, и шпалеры плодовых деревьев, чернеющих, как паутина, на стенах. Кто-то копал землю, я почувствовала холодный влажный запах только что перевернутой земли и непроизвольно задрожала.
Почуяв это, Джейми слегка прикоснулся к моей спине.
- Все в порядке, сассенах?
- Да, - для собственного спокойствия я схватила его свободную руку. Вряд ли они похоронят Бетти в огороде; землю рыли для чего-нибудь прозаического - грядки для лука или борозды для гороха. Эта мысль меня немного успокоила, хотя кожа все еще была холодна и покалывала от опасения.
Джейми был тоже не спокоен, хотя внешне выглядел, как обычно, невозмутимым. Он не был новичком перед лицом смерти и не боялся ее, но он был католиком и кельтом, верящим в невидимый потусторонний мир. Он безоговорочно верил в tannasgeach - духов - и не имел ни малейшего желания с ними встречаться. Однако если я так решила, то ради меня он выдержит встречу с иным миром.
Джейми сжал мою руку и уже не отпускал.
Я ответила пожатием, благодарная за его присутствие. Не принимая во внимание его тревогу о том, как дух Бетти отнесется к моему плану, я знала, что мысль о расчленении трупа его тревожила, как бы его образованный разум не говорил, что тело без души - всего лишь глина.
- Видеть порубленных мужчин на поле боя - одно дело, - сказал он мне ранее вечером, пытаясь отговорить меня. - Это война, и это благородно, хотя и жестоко. Но взять нож и хладнокровно порезать бедную женщину ... - он посмотрел на меня потемневшими тревожными глазами. - Ты уверена, Клэр, что это нужно сделать?
- Да, - ответила я, не отводя глаз от сумки, которую собирала. Большой рулон корпии, чтобы впитывать жидкость, баночки для образцов органов, небольшая медицинская пила, несколько скальпелей, пара тяжелых длинных ножниц, острый нож с кухни ... Да, что и говорить, коллекция выглядела зловеще. Я обернула ножницы в полотенце, чтобы они не звякали, и уложила в сумку, тщательно подбирая слова.
- Послушай, - произнесла я, наконец, поднимая глаза и встречая его взгляд. - Я уверена, здесь что-то не так. И если Бетти была убита, мы обязаны ради нее узнать это наверняка. Если бы тебя убили, ты не хотел бы, чтобы об этом узнали? И твой ребенок отомстил за тебя?
Он долго молчал и, сузив глаза, смотрел на меня. Потом лицо его расслабилось, и он кинул головой.
- Да, хотел бы, - спокойно сказал он, потом взял медицинскую пилу и стал обертывать ее тканью.
Он больше не протестовал и не спрашивал меня - уверена ли я. Он просто сказал, что если я собираюсь это сделать, он идет со мной. На этом наш спор закончился.
Что касается моей уверенности, я уверена не была. У меня действительно было твердое чувство, что с этой смертью было что-то неправильное, но сейчас с холодной луной в пустом небе и ветром, который ледяными пальцами касался моего лица, я ощущала себя менее уверенной.
Возможно, Бетти умерла не в результате чьего-то преступного намерения. Я могла ошибаться; возможно, это был прорыв язвы пищевода, разрыв аневризмы в горле или еще какая-либо физиологическая причина. Необычная, но естественная. Может быть, мне просто хотелось доказать правильность моего диагноза?
Ветер трепал мой плащ, и я сильнее завернулась в него, придерживая его одной рукой. Нет. Это была не естественная смерть, я знала. Я, возможно, не смогла бы обосновать, откуда я знала, но Джейми меня не спрашивал.
Внезапно мне в голову пришло короткое воспоминание. Джо Абернати с улыбкой открывает картонную коробку, полную костей, говоря: "Я только хочу посмотреть, сможешь ли ты поставить диагноз мертвецу, леди Джейн?"
Я могла, я сделала. Он вручил мне череп, и память о Джейлис Дункан прошла по моему телу, словно жидкий лед.
- Ты не обязана делать это, Клэр, - рука Джейми напряглась на моей. - Я не стану считать тебя трусихой.
Его голос был мягким и серьезным и едва слышимым за шумом ветра.
- Я сделаю, - ответила я и почувствовала, что он кинул головой. Значит, вопрос решен; он отпустил мою руку и пошел вперед открыть двери.
Он остановился, и мои привыкшие к темноте глаза уловили чистую линию его профиля, когда он, прислушиваясь, повернул голову. Потайной фонарь, который он нес, пахнул жаром и маслом, и слабый свет, проникающий сквозь крошечные отверстия в шторках, прыснул на его плащ маленькими тусклыми пятнышками.
Я тоже оглянулась вокруг и посмотрела на дом. Несмотря на позднее время в задней гостиной, где продолжалась игра в карты, горели свечи. Когда ветер сменил направление, я уловила ропот голосов и внезапный смех. Верхние этажи были темными, за исключением света в окне Джокасты.
- Твоя тетя долго не спит, - прошептала я Джейми. Он повернулся и взглянул на дом.
- Нет, это Дункан, - сказал он тихо. - Моя тетя вряд ли нуждается в свете.
- Возможно, он читает в кровати, - сказала я, пытаясь уменьшить напряжение. Джейми издал тихое раздраженное фырканье, но гнетущая атмосфера немного развеялась. Он отодвинул задвижку и открыл калитку, выявив абсолютно черный прямоугольник. Я повернулась спиной к огням и шагнула в темноту, чувствуя себя Персефоной, вступающей в аид.
Джейми распахнул калитку шире и вручил мне фонарь.
- Что ты делаешь? - спросила я, услышав шорох одежды. Было так темно, что на его месте я видела только неясное темное пятно, но донесшийся оттуда слабый звук раскрыл мне, что он делает.
- Мочусь на стойку, - ответил он шепотом, отстранившись и зашуршав одеждой, когда застегивал брюки. - Если мы должны это сделать, мы сделаем, но я не хочу, чтобы дух последовал за нами в дом.
Я в свою очередь издала раздраженное фырканье, но не ничего не сказала, когда он повторил свой ритуал у дверей в сарай. Может быть, это было мое воображение, но ночь казалась населенной, словно невидимые тени мелькали в темноте, бормоча что-то голосом ветра.
Было почти облегчением войти внутрь, где воздух был неподвижен, несмотря на то, что запах смерти здесь был смешан с запахами ржавчины, гнилой соломы и трухлявого дерева. Раздалось слабое шорканье металла, когда шторка потайного фонаря была отодвинута, и ослепительно яркий свет залил внутренности сарая.
Мертвую рабыню, уже обмытую и завернутую в саван из грубого миткаля, положили на доски, настеленные на козлы. Возле нее лежал ломоть хлеба и стоял стакан с бренди. Маленький венок из высушенных трав лежал на саване чуть выше сердца. Кто оставил его? Кто-то из рабынь, конечно. Джейми при виде его перекрестился и с осуждающим видом взглянул на меня.
- Касаться похоронных вещей к беде.
- Я уверена, что к беде брать их, - уверила я его, хотя перекрестилась прежде, чем взять вещи и переместить их в угол сарая. - Я отложу их в сторону, пока не закончу.
- Ммфм. Подожди немного, сассенах. Не трогай ее пока.
Он порылся в своем плаще и вытащил маленькую бутылочку. Откупорив ее, он прижал пальцы к ее отверстию и вылил на них несколько капель жидкости, которой он сбрызнул на труп, быстро бормоча гэльскую молитву, которую я признала, как обращение к святому Михаилу защитить нас от демонов, вампиров и прочей ночной нечисти. Очень полезная молитва.
- Это святая вода? - недоверчиво спросила я.
- Да, конечно Мне дал ее отец Леклерк.
Он перекрестил тело и на мгновение возложил руку на голову под саваном, потом неохотно кивнул мне головой продолжать.
Я извлекла скальпель из сумки и аккуратно разрезала саван по шву. Я принесла с собой крепкую иглу и толстую навощенную нить, которыми собиралась сшить место резекции; при удаче я могла бы ими сшить саван, так чтобы никто не заметил.
Ее лицо было почти неузнаваемым; толстые щеки одрябли и спали, черная кожа стала пепельно-серой, а губы и уши приобрели мертвенно-фиолетовой цвет. Это меня успокоило, я убедилась, что передо мной просто пустая оболочка, а не женщина, которую я знала. Сама женщина, если она еще была поблизости, вряд ли стала бы возражать.
Джейми снова сделал крестное знамение и что-то тихо произнес по-гэльски, потом поднял фонарь повыше, чтобы мне было лучше видно. Свет отбросил от него тень на стену сарая, гигантскую и жутко колеблющуюся от языков пламени. Я отвела взгляд от тени и опустила глаза на свою работу.
Даже самые современные методы вскрытия трупов всего лишь простая рубка мяса. И сейчас самое худшее заключалось только в нехватке освещения, воды и специальных инструментов.
- Тебе не нужно смотреть, Джейми, - сказала я, останавливаясь, чтобы провести запястьем по лбу. Несмотря на холод в сарае, я вспотела от тяжелой физической работы, которой являлось вскрытие грудины, и воздух был насыщен густым запахом разрезанного тела. - На стене есть гвоздь, ты можешь повесить на него фонарь и выйти на улицу.
- Я в порядке, сассенах. Что это? - он наклонился, осторожно указывая пальцем. Беспокойное выражение на его лице на мгновение сменилось интересом.
- Трахея и бронхи, - ответила я, проведя по изящным хрящевым кольцам, - и кусочек легкого. Если ты в порядке, не можешь посветить поближе, хорошо?
Не имея распорок, я не могла широко раздвинуть грудную клетку, чтобы рассмотреть оба легких, но я видела достаточно, чтобы исключить некоторые возможности. Поверхности обоих легких были темные и гранулированные; Бетти было за сорок лет, и она жила возле открытого огня.
- Все грязное, что человек вдыхает и не выкашливает - табачный дым, сажа, смог - все постепенно накапливается в тканях легкого и плевре, - пояснила я, снимая кусочек тонкой плевральной мембраны с кончика скальпеля. - Так что все остается здесь. Легкое ребенка будет чисто розового цвета.
- Мое тоже похоже на это? - Джейми задушил рефлекторный кашель. - И что такое смог?
- Это воздух в городах, подобных Эдинбургу, где дым смешивается с туманом, - ответила я рассеяно и немного закряхтела, пытаясь раздвинуть ребра и заглянуть внутрь. - Твои легкие, вероятно, не так плохи, поскольку ты много жил на воздухе. Чистые легкие - это возмещение за жизнь без огня.
- Это хорошо, если нет выбора, - заметил он. - Если бы людям дали выбор, они предпочли бы жить в тепле и кашлять.
Я не подняла глаз, но улыбнулась, взрезая верхнюю долю правого легкого.
- Да, это так.
Никаких признаков кровоизлияния в обоих легких, никакой крови в дыхательных путях, никаких симптомов легочной эмболии. Нет скопления крови в груди или брюшной полости, хотя мои разрезы вызвали некоторое кровотечение. После смерти кровь быстро сгущается, но потом постепенно разжижается.
- Дай мне еще корпии, пожалуйста.
Небольшое количество крови на саване, скорее всего, никакого бы не обеспокоило, учитывая, как умерла Бетти, но мне не хотелось, чтобы кто-нибудь, почувствовав неладное, заглянул под саван.
Я перегнулась через тело, чтобы взять корпии, и неосторожно надавила рукой на бок трупа. Тело испустило низкий стон, Джейми отпрыгнул назад с паническим восклицанием, и свет фонаря дико задергался.
Я сама подпрыгнула от неожиданности, но быстро пришла в себя.
- Все в порядке, - сказала я, хотя сердце мое стучало с сумасшедшей скоростью, а на лице выступил холодный пот. - Это только пойманный в ловушку газ. Трупы часто издают странные звуки.
- Да. - Джейми глотнул и кивнул головой, стабилизируя фонарь. - Да, я часто видел это. Но всегда это застает врасплох, не так ли?
Он криво улыбнулся мне, хотя на его бледном лбу мерцал капельки пота.
- Да, так.
Мне пришло в голову, что он часто имел дело с трупами и был знаком с феноменом смерти не меньше, чем я. Я осторожно нажала рукой в том же месте, и когда никакого звука не раздалось, я продолжила вскрытие.
Еще одним отличием между этим импровизированным вскрытием трупа и современными методами аутопсии было отсутствие перчаток. Мои руки были по запястья в крови, и у органов и мембраны было слабое, но неприятное ощущение слизи - как бы ни было холодно в сарае, процесс разложения уже начался. Я подцепила ладонью сердце и подтянула его поближе к свету, проверяя, нет ли на нем обесцвеченных рубцов или разрывов больших кровеносных сосудов.
- Они также иногда двигаются, - сказал Джейми через некоторое время. В его голосе прозвучал странный оттенок, и я удивлено взглянула на него. В его глазах, направленных на лицо Бетти, было отстраненное выражение, которое ясно говорило - он видит что-то другое.
- Кто двигается?
- Трупы.
Гусиная кожа покрыла мои предплечья. "Он прав, - подумала я, - но мог придержать свое замечание при себе".
- Да, - сказала я, как можно небрежнее, и вернулась к своей работе. - Обычные посмертные явления. Обычно только движение газов.
- Я видел однажды, как мертвец сел, - сказал он, таким же небрежным тоном.
- На поминках? Он в действительности не был мертвым?
- Нет, в огне. И он был мертвым.
Я резко взглянула на него. Его голос был сухим и плоским, а на лице было далекое выражение, словно он видел это снова.
- После Каллодена англичане сжигали на поле мертвых горцев. Я чуял запах костров, но не видел, пока меня не уложили в фургон, чтобы отправить домой.
Он лежал под слоем сена, прижавшись носом к щели, чтобы не задохнуться. Возница следовал окружным путем, избегая английских войск, и только однажды остановился, чтобы пропустить группу солдат.
- На расстоянии около десяти ярдов от меня горел костер. Его подожгли совсем недавно, так как одежда трупов только начала обугливаться. Я видел, что там лежал Грэм Джиллеспи, и он был мертв, поскольку на его виске была дырка от пистолетного выстрела.
Фургон, казалось, стоял бесконечно долго, трудно был сказать сквозь туман боли и жара. Но он увидел, что Джиллеспи внезапно сел в огне и повернул голову.
- Он глядел прямо на меня, - сказал Джейми. - Будь я в здравом уме, я бы повредился головой. Но в том моем состоянии это показалось мне только дружественным актом, - в его голосе прозвучал намек на развлечение. - Я подумал, что, быть может, он хочет сказать мне, что мертвым быть не так уж и плохо. А может он приглашал меня в ад.
- Посмертная контрактура, - сказала я, поглощенная копанием в пищеварительной системе. - Огонь сжимает мускулы, и члены движутся, как у живых. Ты можешь поближе поднести фонарь?
Я вытянула пищевод и аккуратно разрезала его вдоль, отворачивая дряблую ткань. В нижнем конце было раздражение и кровь, ни никаких следов разрыва или кровоизлияния. Я нагнулась, заглядывая в глотку, но было слишком темно, чтобы что-либо там увидеть. У меня не был инструментов, чтобы просвети детальное исследование, поэтому я вернулась вниз и взялась за желудок.
Я почувствовала обострение чувства неправильности, которое постоянно преследовало меня в этом деле. Если что-то было неправильно, то именно здесь можно найти его причину. Логика и шестое чувство говорили мне об этом.
В желудке не было никакой пищи; после такой обильной рвоты это было не удивительно. Когда я прорезала твердую мускульную стенку, острый запах ипекакуаны перекрыл запах трупа.
- Что? - Джейми наклонился в ответ на мое восклицание и, нахмурившись, вгляделся в разрез.
- Ипекакуана. Этот шарлатан давал ей ипекакуану и недавно! Ты чувствуешь запах?
Он с отвращением сморщился, осторожно потянул воздух и кивнул головой.
- Ее нельзя давать человеку с больным желудком? Но ты сама давала ипекакуану малышке Бекки МакЛеод, когда она выпила твою синюю жидкость.
- Да, верно (пятилетняя Бекки, привлеченная светло-голубым цветом, выпила полбутылки моего раствора мышьяка, который я сделала, чтобы травить крыс), но я дала ее сразу же. Нет смысла давать ее после того, как яд ушел из желудка.
Учитывая медицинские познания Фентамна, он мог и не знать об этом. Он, скорее всего, воспользовался ею, потому что не знал, что еще сделать. Я нахмурилась, отворачивая стенку желудка. Да, это могло стать источником кровоизлияния; внутренняя стенка выглядела как темно-красное рубленое мясо. Также в желудке скопилось небольшое количество лимфы, которая выделилась из крови, оставшейся в теле.
- Значит, ты думаешь, что ипекакуана могла убить ее?
- Может быть ... но я не уверена, - пробормотала я, внимательно рассматривая орган. Если Фентман дал Бетти большую дозу ипекакуаны, то сильная рвота, вызванная ею, могла вызвать разрыв и кровоизлияние, но я не находила этому подтверждения. Я разрезала желудок вдоль и оттянула края шире, открывая двенадцатиперстную кишку.
- Не мог ты дать мне одну из баночек? И бутылку с водой, пожалуйста.
Джейми повесил фонарь на гвоздь и услужливо стал на колени, роясь в сумке, пока я продолжала копаться в желудке. Какие-то гранулы застряли в бороздках, образуя белый налет. Я осторожно соскребла их, найдя, что они легко отделяются и образуют между пальцами что-то вроде густой пасты. Я не была уверена, что это было, но неприятное подозрение зародилось в моей голове. Я хотела промыть желудок, взяв с собой осадок, чтобы исследовать его при хорошем освещении утром. Если это то, о чем я думаю ...
Неожиданно дверь сарая распахнулась. Порыв холодного воздуха высоко и ярко раздул пламя фонаря, и я увидела бледное потрясенное лицо Филиппа Уайли в дверном проеме.
Он уставился на меня с открытым ртом, потом закрыл его и громко сглотнул. Его глаза медленно обвели сцену, потом вернулись к моему лицу, до краев наполненные ужасом.
Я была тоже потрясена. Мое сердце подпрыгнуло к горлу, и руки застыли, но мой мозг бешено работал.
Что произойдет, если он закричит? Случится страшный скандал независимо от того, буду ли я в состоянии объяснить, что делаю, или нет. Если не смогу ... Страх прошел по мне холодной волной. Однажды я была близка к тому, чтобы быть сожженной на костре за колдовство. Одного раза было более чем достаточно.
Я почувствовала легкое движение у моих ног и поняла, что Джейми присел в глубокой тени у стола. Свет фонаря был ярок, но круг его распространения был ограничен; я стояла в луже темноты, достигающей мне до талии. Уайли не видел его. Я незаметно подтолкнула его пальцем ноги, сигналя оставаться там.
Я вынудила себя улыбнуться Филиппу Уайли, хотя сердце дико колотилось в горле. Я с трудом сглотнула и произнесла первое, что пришло мне на ум: "Добрый вечер".
Он облизнул губы. Он не был напудрен в данный момент, но был бледен, как простыня.
- Миссис ... Фрейзер, - произнес он и снова сглотнул. - Я ... ээ ...что вы делаете?
Думаю, его вопрос касался не того, что я делаю - это было совершенно очевидно - а почему я это делаю. И у меня не было никакого желания объяснять ему.
- Не обращайте внимания, - сказала я резко, несколько справившись с нервами. - Что вы делаете, прокравшись в это место ночью?
Очевидно, это был хороший вопрос, выражение открытого ужаса на его лице сразу же сменилось на осторожность. Он непроизвольно дернул головой, словно хотел оглянуться и посмотреть через плечо. Он не закончил движение, но я уже глядела в том направлении. В темноте позади него стоял высокий человек; он вышел вперед, и в свете фонаря появилось бледное лицо с сардоническими зелеными, как крыжовник, глазами. Стивен Боннет.
- Иисус Рузвельт Христос, - сказала я.
И тут произошло сразу несколько событий. Джейми выпрыгнул из-за стола, как ударяющая кобра, Филипп Уайли с испуганным криком отпрыгнул от двери и уронил фонарь с гвоздя. Сильно запахло маслом и бренди, раздался свистящий звук, и саван, брошенный у моих ног, загорелся.
Джейми исчез; из темноты снаружи доносились крики и топот бегущих ног. Я топтала саван ногами, пытаясь загасить огонь.
Потом я передумала, и вместо этого навалилась на помост, уронив его на пол вместе с телом. Схватив горящий саван одной рукой, я накинула его на тело. Пол, покрытый толстым слоем опилок, уже занялся в нескольких местах. Я сильно пнула фонарь, он отлетел к сухим стенкам сарая и разбился, пролив остатки масла, которые тотчас загорелись.
Со стороны огорода раздались тревожные крики, мне нужно было уходить. Я схватила сумку и сбежала в ночь, все еще держа в руке баночку с доказательством. В этом хаосе я была уверена в одном. Я не знала, что происходит сейчас, и что произойдет потом, но, по крайней мере, я знала наверняка, что Бетти была действительно убита.
В огороде была пара разбуженных волнением слуг. Они бросались туда и сюда, окликая друг друга, но у них не было света, и при слабеньком свете убывающей луны, я легко затерялась в тенях, проскользнув мимо них.
Из главного дома еще никто не вышел, но огонь и крики скоро привлекут к себе внимание. Я присела у стены в тени большого малинника, когда ворота распахнулись и в них ворвались два полуодетых раба, которые мчались в направлении конюшни, что-то вопя о лошадях. Без сомнения, они решили, что горит конюшня.
Мое сердце, словно кулак, тяжело стучало о грудную клетку, неприятно напоминая мне о мертвом сердце, которое я только что держала в руках.
Мои легкие наоборот почти не работали; мое дыхание было отрывистым и громким, и я старалась задушить его из боязни, что меня услышат. Что если они вытащат оскверненное тело Бетти из сарая? Они не узнают, кто это сделал, но сам факт вызовет всеобщую истерию.
Пламя уже поднялось над каменной стеной огорода; загорелась крыша сарая.
Пот стекал струйкой за моими ушами, но мое дыхание стало легче, когда я увидела, что рабы испуганной группой стоят возле калитки. Конечно, они не станут вытаскивать труп, когда огонь разгорелся так сильно. Самый близкий источник воды был в поилках для лошадей, но пока оттуда доставят воду, сарай превратится в пепел. Так что пусть горит.
Дым стремительными клубами поднимался в воздух. Зная, что находилось в сарае, было легко вообразить в нем формы, похожие на привидения. Потом огонь прорвался сквозь крышу, и языки пламени подсветили дым снизу прекрасным и жутким заревом.
За моей спиной раздался высокий вопль, и я отшатнулась, ударившись локтем о кирпичную стену. В калитку вбежала Федра, Гаси и еще одна рабыня позади. Федра бросилась к сараю с криками "Мама!", и ее белая рубашка окрасилась в свет пламени, который теперь вырывался из отверстий в крыше, разбрасывая искры.
Мужчины поймали ее, подбежали женщины, крича возбужденными голосами. Я прикусила нижнюю губу и закрыла глаза, пытаясь не слушать безумные крики Федры и уговаривающие голоса утешителей.
Ужасающее чувство вины нахлынуло на меня. Ее голос так походил на голос Бри, что я ясно вообразила, что бы чувствовала Бри, если бы мое собственное тело горело в этом сарае. Но трудно вообразить, что бы Федра почувствовала, если бы я не устроила пожар. Мои ноги дрожали от холода и напряжения, но я нащупала сумку у своих ног.
Мои руки были жесткими и липкими от высыхающей крови и лимфы. Меня не должны ... не должны видеть в таком состоянии. Я возилась в мешке свободной рукой и, наконец, нашла банку с крышкой, в которой обычно держала пиявки, и бутылку разведенного водой спирта.
Я не могла видеть в темноте, но чувствовала, как кровь на руках, растрескалась и отслоилась, когда я осторожно потерла ладони, ссыпая крошки в баночку. Своими трясущимися руками я не могла вытащить пробку из бутылки и потому вытащила ее зубами, вылила спирт на раскрытую ладонь и смыла остатки крови с рук в банку.
Теперь в доме проснулись; я слышала голоса, долетающие оттуда. Что происходит? Где Джейми ... и где Боннет и Филипп Уайли? Джейми не имел никакого оружия, кроме бутылки со святой водой. Были ли вооружены эти двое? По крайней мере, выстрелов я не слышала, однако лезвия не производят шума.
Я торопливо ополоснула руки остатками жидкости и обтерла их о плащ, на его темной ткани пятна видны не будут. Люди носились взад и вперед по огороду; тени мелькали между грядками, как фантомы, на расстоянии не более фута от моего убежища. Почему они молчали? Это люди или тени, порожденные моим святотатством?
Потом одна из фигур закричала; ей ответила другая. Я осознала, что шума не было, потому что люди бегали босиком, а в моих ушах стоял непрерывный звон. Мое лицо пощипывало от холодного пота, а руки заледенели, но совсем не от холода.
"Ты идиотка, Бьючемп, - подумала я. - Ты собираешься упасть в обморок? Сядь!"
Мне, должно быть, удалось сесть, потому что через некоторое время я пришла в себя и обнаружила, что сижу в грязи под кустом малины, прислонившись к стене. Огород был полон людей, здесь толкались гости и слуги, в светлых ночных рубашках похожие на призраки.
Я сделала несколько вздохов, убедиться, что со мной все в порядке, потом с трудом встала на ноги и вышла из-за куста с сумкой в руке.
Первым человеком, которого я встретила, был майор МакДональд; он стоял на дорожке, наблюдая за пожаром; его белый парик мерцал в свете огня. Я притронулась к его руке и страшно напугала его этим.
- Что происходит? - спросила я, не потрудившись извиниться.
- Где ваш муж? - в то же самое время спросил он, осматриваясь вокруг в поисках Джейми.
- Не знаю, - искренне ответила я. - Я сама ищу его.
- Миссис Фрейзер! С вами все хорошо, дорогая леди? - Ллойд Стэнхоуп выскочил у моего локтя; в своей ночной рубашке и с коротко подстриженной головой, казавшейся поразительно круглой и белесой без парика, он весьма походил на ожившее вареное яйцо.
Я заверила его, что со мной все в порядке - как оно и было к этому моменту. Только увидев Стэнхоупа и заметив, что присутствующие здесь джентльмены были, в основном, в дезабилье, я обратила внимание, что майор был полностью одет от парика до скрепленных пряжкой башмаков. Мое лицо, должно быть, изменилось при взгляде на него, потому что он приподнял брови и внимательно окинул взглядом меня от моих аккуратно причесанных волос до обутых ног, вероятно, заметив то же самое.
- Я услышала крики "Пожар!" и решила, что может понадобиться моя помощь, - прохладно сказала я, показывая сумку. - Я принесла с собой аптечку. Никто не пострадал, вы знаете?
- Насколько я могу ... - начал МакДональд, но потом отпрыгнул назад, схватив меня за руку и таща меня за собой. Крыша с глубоким стенающим звуком рухнула, и огонь взлетел высоким фонтаном, освещая собравшуюся толпу.
Все закричали и бросились прочь от сарая. Потом вдруг наступила одна из тех кратких, необъяснимых пауз, когда толпа вдруг замолкает. Слышался только треск огня, и в этой тишине я услышала отдаленный крик. Это был крик женщины, высокий и дрожащий, но при этом сильный и полный ярости.
- Миссис Камерон! - воскликнул Стэнхоуп, а майор уже бежал к дому.