ПРАЗДНОШАТАЮЩИЕСЯ И ДРУГИЕ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЕ ЛИЧНОСТИ
"Пункт #12 - Ни офицер, ни солдат не должны покидать пределов лагеря без разрешения.
Пункт #63 - Командующие офицеры должны допрашивать всех праздношатающихся и других подозрительных личностей, и если они не смогут сообщить правдивые сведения о себе, арестовать их и доставить в штаб-квартиру корпуса."
"Лагерное уложение и инструкции", Приказы Его Губернаторского Превосходительства Трайона, Провинция Северная Каролина.
Роджер прикоснулся к карману бриджей, куда убрал оловянный значок милиционера. Кружок полдюйма в диаметре с грубо выбитыми буквами "ОФ" - отряд Фрейзера - нашивался на шляпу или пальто и наряду с кокардой на одежде являлся единственным признаком военной формы губернаторской пехоты и единственным отличием милиционеров от регуляторов.
- И как же я узнаю в кого стрелять? - спросил он с иронией, когда Джейми вручил ему значок за два дня до этого. - Прежде чем я смогу приблизиться достаточно, чтобы различить значок, этот негодяй подстрелит меня первым.
Джейми взглянул на него с равной иронией, однако воздержался от замечания относительно меткой стрельбы Роджера и его способности управиться с мушкетом.
- - Ну, - сказал он, - ждать не нужно. Если кто-то с ружьем будет бежать тебе навстречу, стреляй сразу же и надейся на лучшее.
Несколько мужчин, сидящих вокруг костра, загоготали, но Джейми проигнорировал их. Он взял палку и вытащил из огня три печеных ямса, которые теперь лежали рядком, черные и дымящиеся паром в холодном воздухе. Он легонько пнул один клубень, и тот снова скатился в костер.
- Это мы, - пояснил он и пнул следующий ямс. - Это отряд полковника Лича, а это, - он подтолкнул ногой третий клубень, который подкатился к другим, - полковника Эша. Понял? - он приподнял бровь, глядя на Роджера. - Каждый отряд движется по своему маршруту, и вряд ли мы с ними столкнемся, по крайней мере, с самого начала. Так что любой направляющийся в нашу сторону будет, скорее всего, врагом.
Потом уголки его широкого рта немного приподнялись, и он махнул рукой в сторону мужчин, занятых ужином.
- Ты знаешь этих людей достаточно хорошо, не так ли? Значит, не стреляй ни в кого из них, и все будет прекрасно.
Роджер грустно улыбнулся, пробираясь вниз по склону, покрытому низенькими растениями с желтыми цветами. Это был мудрый совет; вероятность того, что подстрелят его самого, волновала его меньше, чем страх случайно ранить кого-нибудь из своих, и еще он немного опасался, что может отстрелить себе несколько пальцев.
Про себя он решил, что ни при каких обстоятельствах ни в кого стрелять не будет. Он знал множество жизненных историй регуляторов - Абеля МакЛеннана, Хасбанда Хермона. Несмотря на преувеличения, памфлеты Хасбанда верно обличали злоупотребление и коррупцию. Как Роджер мог убить или искалечить человека за то, что он протестовал против несправедливости, настолько явной, что она была видна любому здравому уму?
Ученый-историк, он достаточно хорошо разбирался в существующей ситуации, чтобы понять, насколько глубоки были проблемы, и как трудно было их решить. Он сочувствовал положению Трайона - до некоторой степени - но его симпатия не простиралась так далеко, чтобы бороться за сохранение королевской власти, тем более способствовать упрочнению карьеры и личного благосостояния Уильяма Трайона.
Он приостановился, услышав голоса, и встал за ствол тополя.
Мгновение спустя в его поле зрения появились трое беседующих мужчин. Все трое несли ружья и ящички с патронами, но производили впечатление троих друзей, отправившихся охотиться на кроликов, а не на солдат накануне сражения.
Скорее всего, они были фуражирами. У одного на поясе болталась связка мохнатых тушек, другой нес мешок, запятнанный свежей кровью. Пока Роджер из своего укрытия наблюдал за ними, один мужчина предупреждающе поднял руку, другие тут же застыли, как легавые, уставившись на рощу в шестидесяти ярдах от них.
Даже понимая, что там что-то есть, Роджер только через минуту обнаружил небольшого оленя, который неподвижно стоял в подлеске; пятна света от молодой весенней листвы служили ему превосходной маскировкой.
Первый мужчина потихоньку снял ружье с плеча и потянулся за шомполом и патроном, но второй остановил его, положив руку на его плечо.
- Подожди, Абрам, - сказал он тихо, но четко. - Не стоить стрелять так близко от реки. Ты же слышал, что говорил полковник - регуляторы находятся как раз напротив нас, на другом берегу, - он кивнул на заросли ольхи и ивы, отмечающие берег невидимого потока, не далее чем в ста ярдах от них. - Ты не должен их провоцировать, не сейчас.
Абрам неохотно кивнул и положил ружье на плечо.
- Да, я понимаю. Как ты думаешь, это произойдет сегодня?
Роджер оглянулся на рощу молодых деревьев, но олень растаял, как дым.
- Не знаю, - третий мужчина вытащил платок и вытер вспотевшее лицо. - Трайон зарядил орудия с утра и не позволит поймать себя врасплох. Он должен был дождаться Уоделла, но, вероятно, решил обойтись без него.
Абрам презрительно хмыкнул.
- Побить эту толпу? Ты видел их? Наихудшие солдаты, которых я когда-либо видел.
Человек с платком цинично улыбнулся.
- Может быть и так, Эйби. Ты ведь видел милиционеров из захолустья, да? Это что касается толпы. Что касается регуляторов, то их великое множество, толпа это или нет. Два к одному, по словам капитана Нила.
Абрам что-то неохотно проворчал, бросая взгляд на реку.
- Толпа, - повторил он более уверенно и отвернулся. - Ладно, идем, посмотрим на склоне.
Фуражиры находились на том же берегу, что и он сам; они не носили кокард, но он видел значки на груди и шляпах, вспыхивающих серебром на солнце. Однако Роджер оставался в тени, пока мужчины не исчезли. Он был уверен, что Джейми послал его по собственному усмотрению, и лучше всего, если ему не придется объясняться.
Отношение милиционеров к регуляторам было, большей частью, презрительным. В худшем - среди командного состава - кровожадным.
"Уничтожить их раз и навсегда", - заявил Касвелл за чашкой кофе вчера вечером. У владельца плантации в восточной части колонии не было никакого сочувствия к жалобам регуляторов.
Роджер снова похлопал по карману. Нет, лучше оставить жетон в кармане. Он успеет предъявить значок, если его остановят; он не думает, что в него будут стрелять без предупреждения. Однако, пробираясь по речному лугу, он чувствовал себя незащищенным и вздохнул с невольным облегчением, когда свисающие ивовые ветви окутали его прохладной тенью.
Он, с одобрения Джейми, не взял с собой мушкет и не имел ничего из вооружения, кроме ножа на ремне, который носили все мужчины в колонии. Другим оружием был большой белый платок, теперь лежащий в кармане его пальто.
- Если тебе будут угрожать, маши платком и кричи: "Перемирие", - инструктировал его Джейми. - Потом скажи, чтобы позвали меня, и ничего не говори, пока я не приду. Если тебя не задержат, приведи Хасбанда ко мне под защитой этого платка.
Представив себя, ведущим Хасбанда Хермона с белым платком на палке, словно гид во главе группы туристов в аэропорту, он чуть не рассмеялся. Джейми, однако, не смеялся и даже не улыбался, и потому Роджер с серьезным видом взял платок и аккуратно убрал его в карман. Он выглянул из-за завесы листьев; река бежала, шурша по камням и мерцая в свете нарождающегося дня. В поле зрения никого не было, а шум воды маскировал любой звук с другого берега. И в то время как милиционеры вряд ли бы стали стрелять ему в спину, он не был уверен, что регуляторы не станут стрелять ему в лицо, увидев его пересекающим реку со стороны правительственных войск.
Но он не мог прятаться в деревьях весь день. Он вышел на берег и пошел вниз по течению к месту, указанному фуражирами, внимательно наблюдая за любыми признаками жизни. Здесь брод был лучше; вода мельче и дно каменистей. И все же если регуляторы были поблизости, они вели себя дьявольски тихо.
Более мирную картину трудно было представить, но сердце его внезапно сильно застучало. Он испытал странное чувство, будто рядом с ним кто-то находится. Он огляделся вокруг, но ничего не двигалось, кроме текущей воды и покачивающихся ветвей ивы.
- Это ты, па? - произнес он тихо и сразу же почувствовал себя глупо. Но все равно ощущение чьего-то присутствия оставалось, сильное, но мягкое.
Мысленно пожав плечами, он нагнулся и снял обувь и чулки. "Это из-за схожей ситуации, - подумал он. - Хотя нет никакого сравнения между тем, чтобы перебраться через речку в поисках вдохновителя регуляторов, и пересечением на самолете Ла-Манша, направляясь на ночную бомбардировку в Германию. Но миссия остается миссией, тем не менее", - закончил он.
Он еще раз огляделся, но увидел лишь головастиков, мельтешащих на отмели. С немного кривоватой улыбкой он вступил в поток, распугав их.
- Ну что ж в атаку, - сказал он утке, но птица проигнорировала его, занятая поиском корма среди темно-зеленых листьев кресса.
Никакого окрика не последовала из-за деревьев с обеих сторон, и вообще никаких звуков, кроме веселого щебета гнездящихся птиц. И только когда он сел на камень, намереваясь высушить ноги, прежде чем надеть чулки и башмаки, он услышал признаки того, что на берегу все же были люди.
- Так ты хочешь, дорогой?
Раздался голос сзади него, и он замер, ощущая гром крови в ушах. Это был женский голос. Прежде чем он смог пошевелиться, он услышал более глубокий смех, который заставил его расслабиться. Инстинкт подсказал ему, что эти голоса не несли в себе угрозы.
- Не знаю, милочка. Сколько это будет мне стоить?
- О, только послушайте его! Нет ни пенни, не так ли?
- Не беспокойтесь, дорогие леди, если нужно мы наберем сколько нужно.
- О, вот как? Хорошо, сэр, но вы понимаете, что в нашем приходе сначала сбор денег, потом пение!
Слушая эту мирную болтовню, Роджер понял, что голоса принадлежат трем мужчинам и двум женщинам, и что независимо от финансовых вопросов они найдет общий язык.
Взяв в руки башмаки, он потихоньку удалился, оставив невидимых часовых - если это были они - их желаниям и подсчетам. Очевидно, армия регуляторов была менее дисциплинирована, чем правительственные войска.
"Менее дисциплинирована - это слишком мягко сказано", - подумал он некоторое время спустя. Он шел вдоль берега почти четверть мили и не увидел, и не услышал никого, кроме этих двух шлюх и их клиентов. Чувствуя себя как во сне, он проходил через небольшие сосновые рощи и маленькие лужайки в компании птиц и ярких оранжевых и желтых бабочек.
- Кто, черт побери, так ведет войну? - бормотал он, пробираясь через кусты ежевики. Ситуация походила на описанную в одном из научно-фантастических рассказов, в котором все, кроме героя, внезапно исчезли с лица земли. Он уже начал беспокоиться, что не сможет найти проклятого квакера - или даже армию регуляторов - прежде чем начнется сражение.
Потом он обошел извилину реки и увидел, нечто близкое к военному лагерю - группу женщин, стирающих одежду в потоке между валунов.
Он нырнул назад в кусты, прежде чем его заметили, и, ободренный, пошел прочь от берега. Если здесь были женщины, значит, мужчины находились недалеко.
Так и было. Через несколько ярдов он услышал лагерные звуки: смех, звяканье ложек и котелков, удары топора по бревну. Завернув за куст боярышника, он чуть не столкнулся с группой молодых людей, которые с криками неслись за парнем, размахивающим хвостом енота над своей головой.
Они промчались мимо Роджера, не удостоив его второго взгляда, и он двинулся дальше, уже менее осторожно. Его не окликнули; часовых не было. Новое лицо никого не удивило и не насторожило. Несколько мужчин взглянули на него и вернулись к своему разговору, не увидев ничего странного в его внешности.
- Я ищу Хасбанда Хермона, - обратился он к мужчине, жарящему на костре белку. Мужчина посмотрел на него с непонимающим видом.
- Квакера, - уточнил Роджер.
- А, его, - произнес человек с прояснившимся лицом. - Он, кажется, где-то там, - он указал направление палкой с обугленной белкой на конце.
"Где-то там" находилось довольно далеко. Роджер прошел через три разбросанных лагеря, прежде чем достиг места, которое с натяжкой можно было посчитать центром армии. Правда, атмосфера здесь казалась более серьезной, и было меньше беззаботных шалостей, которые он видел возле реки. И все же назвать его главной штаб-квартирой было нельзя.
Он начал испытывать небольшую надежду, что насилия можно будет избежать, даже если армии встанут лицом друг к другу. Когда он проходил через линии милиционеров, он ощущал атмосферу взволнованной готовности, но никакой ненависти и жажды крови.
Здесь атмосфера была другая, но даже менее склонная к военным действиям. Пока он пробирался далее, спрашивая дорогу возле костров, он начал ощущать в воздухе нечто иное - чувство какой-то нужды, почти отчаяния. Грубоватые развлечения, которые он видел на окраинах войска регуляторов, исчезли; мужчины, сбившись небольшими группами и склонив головы, вели негромкие разговоры или сидели с мрачным видом, заряжая мушкеты и затачивая ножи.
По мере его продвижения имя Хасбанда Хермона узнавалось уже всеми, а указующие персты становились все увереннее. Имя казалось каким-то магнитом, которое тянуло его все дальше и дальше к центру взволнованной и вооруженной группы мужчин. Шум усиливался, голоса стучали у него в ушах, как молотки по наковальне.
Он, наконец, обнаружил Хасбанда, который стоял на камне, как большой серый волк, обложенный толпой в тридцать или сорок сердито кричащих мужчин. Ясно, что они требовали какого-то ответа, но не были способны замолчать, чтобы услышать его.
Хасбанд в одной рубашке и с красным лицом кричал что-то близстоящим мужчинам, но за всеобщим гвалтом Роджер ничего не слышал. Он протолкался через внешнее кольцо толпы, но застрял, не дойдя до центра. По крайней мере, здесь он мог различить некоторые слова.
- Мы должны! Ты знаешь это, Хермон, у нас нет выбора! - кричал долговязый мужчина в потрепанной шапке.
- Выбор есть всегда! - проревел Хасбанд в ответ. - Настало время выбирать, и Бог даст, мы поступим мудро!
- Да, с пушками, нацеленными на нас?
- Нет, нет, вперед, мы должны двигаться вперед, или все потеряно!
- Потеряно? Мы уже потеряли все! Мы должны ...
- Губернатор не оставил нам выбора, мы должны ...
- Мы должны ...
- Мы должны!
Все слова утонули в гневном реве. Видя, что ничего не выйдет из ожидания, Роджер отпихнул двух фермеров и схватил Хасбанда за рукав рубашки.
- Мистер Хасбанд, я должен поговорить с вами! - прокричал он в ухо квакеру.
Хасбанд взглянул на него остекленевшим взглядом и попытался вырвать руку, но потом остановился и мигнул, признав его. Квадратное лицо мужчины над отросшей бородой раскраснелось, серые растрепанные волосы торчали, как иглы дикобраза. Он покачал головой и закрыл глаза, потом снова открыл их, уставившись на Роджера, словно не мог поверить свои глазам.
Сделав сердитый жест в толпу, он схватил Роджера за руку и, спрыгнув с камня, потащил его в ветхую покосившуюся лачугу в тени кленовой рощи. Роджер следовал за ним, оглядываясь на толпу с предупреждающим видом.
Несмотря на это, несколько мужчин последовали за ними, размахивая руками и горячо протестуя, но Роджер захлопнул дверь перед их носом, задвинул щеколду и на всякий случай привалился к двери спиной. Внутри было более прохладно, хотя воздух был не свеж и пах пеплом и подгоревшей пищей.
Некоторое время Хасбанд стоял, тяжело дыша, потом схватил ковш и стал жадно пить воду, зачерпывая ее из ведра возле очага. Сюртук и шляпа Хасбанда аккуратно висели на крюке, вбитом в стену. Никакой мебели Роджер не увидел, только на глиняном полу валялся какой-то мусор. Кому бы ни принадлежала эта хижина, они покинули ее срочно и унесли все свое невеликое имущество.
Успокоившись, Хасбанд поправил рубашку и пригладил волосы.
- Что вы здесь делаете, друг МакКензи? - спросил он с характерной мягкостью в голосе. - Вы, разумеется, прибыли не для того, чтобы присоединиться к регуляторам.
- Да, не для этого, - уверил его Роджер и кинул осторожный взгляд в окно, опасаясь, что люди попытаются проникнуть через него, но, несмотря на то, что спор за дверью продолжался, атаковать хижину никто не собирался. - Я пришел просить вас последовать за мной через реку под белым флагом - для безопасности - чтобы поговорить с Джейми Фрейзером.
Хасбанд также поглядел на окно.
- Боюсь, что время для разговоров уже прошло, - сказал он, скривив губы. Роджер считал так же, но продолжал нажимать, стремясь выполнить свою миссию.
- Не совсем, если учесть, что губернатор не заинтересован в избиении людей своей колонии, при условии, что толпа разойдется мирно ...
- Такая перспектива кажется вам вероятной? - Хасбанд махнул рукой в сторону окна, глядя на него с саркастическим видом.
- Нет, - был вынужден признаться Роджер. - Однако если бы вы пришли ... если бы они увидели, что еще есть возможность ...
- Если бы возможность примирения и восстановления справедливости существовала, то переговоры должны были начаться гораздо раньше, - резко сказал Хасбанд. - Неужели губернатор думает, что придя с войском и пушками и направив ультиматум ...
- Не справедливости, - честно сказал Роджер. - Я имел виду возможность спасения ваших жизней.
Хасбанд стоял совершенно неподвижно. Вся краска сбежала с его лица, хотя он выглядел спокойно.
- Значит, так стоит вопрос? - спросил он тихо, не спуская взгляда с Роджера. Тот глубоко вздохнул и кивнул.
- Времени мало. Мистер Фрейзер просил передать вам, что если вы не придете на переговоры с ним, то против вас выстроены два отряда артиллерии и восемь отрядов хорошо вооруженных милиционеров. Все готово, и губернатор будет ждать, самое позднее, только до завтрашнего рассвета.
Он знал, что выдает военную тайну, но Джейми Фрейзер сказал бы то же самое, будь он на месте Роджера.
- Здесь почти две тысячи регуляторов, - произнес Хасбанд, словно про себя. - Две тысячи! Разве вы не думаете, что их вид поколеблет его? Что так много людей покинули свои очаги, чтобы выразить протест ...
- Губернатор считает, что они мятежники и пришли воевать, - прервал его Роджер. Он поглядел на окно, где закрывающий его пергамент висел лохмотьями. - И увидев их, я должен признать, что у него есть основания для такого мнения.
- Это не мятеж, - упрямо сказал Хасбанд. Он выпрямился и, вытащив из кармана черную шелковую ленту, начал завязывать волосы. - Но наши законные жалобы были проигнорированы! У нас нет иного выбора, как предстать перед мистером Трайоном всей силой, чтобы доказать ему справедливость наших требований.
- Несколько минут назад вы говорили о выборе, - сухо произнес Роджер. - И если сейчас настало время выбирать, как вы сказали, то насколько я уяснил из того, что видел и слышал по пути сюда - большинство регуляторов выберут насилие.
- Возможно, - неохотно признал Хасбанд. - И все же мы ... они ... не мстительная орда и не обезумевшая толпа ...
Однако непроизвольный взгляд в сторону окна показал его опасения, что на берегу Аламанса собралась именно неуправляемая толпа.
- У них есть лидер, который может вести переговоры от их лица? - вмешался Роджер, стремящийся скорее выполнить свою миссию и уйти. - Вы сам или, быть может, Хантер?
Хасбанд долго молчал, вытирая рот ладонью, словно хотел избавиться от прогорклого вкуса, потом покачал головой.
- У них нет реального лидера, - сказал он тихо. - Джим Хантер достаточно смел, но у него нет дара командовать людьми. Я просил его, но он ответил, что каждый должен действовать сам по себе.
- У вас есть дар. Вы можете повести их за собой.
Хасбанд выглядел шокированным, как если бы Роджер обвинил его в шулерстве.
- Нет.
- Вы привели их сюда ...
- Они сами собрались здесь! Я никого не просил ...
- Вы здесь. Они последовали за вами.
Хасбанд вздрогнул и сжал губы. Видя, что его слова имеют некоторый эффект, Роджер нажал.
- Вы говорили им прежде, и они слушали. Они пришли сюда за вами. Они обязательно вас услышат!
Шум снаружи хижина возрастал; толпа становилась все нетерпеливее. Она еще не горела жаждой крови, но была уже близка к этому. А что бы они сделали, если бы узнали, кто он, и зачем сюда явился? Его ладони взмокли; он опустил их вниз и прижал к полам сюртука. Почувствовав милицейский значок в кармане, пожалел, что не зарыл его до пересечения реки.
Хасбанд посмотрел на него, потом потянулся и схватил его за обе руки.
- Молитесь со мной, друг мой, - произнес он тихо.
- Я ...
- Не нужно ничего говорить, - сказал Хасбанд. - Я знаю, вы папист, но квакеры не молятся вслух. Если вы помолчите вместе со мной и попросите всем своим сердцем, чтобы мудрость осенила не только меня, но и всех здесь ...
Роджер прикусил язык, чтобы удержаться и не поправить Хасбанда; его собственная религиозная принадлежность едва ли была важна в настоящий момент, а вот Хасбанда имела значение. Вместо этого он кивнул, сдерживая нетерпение, и сжал руки старшего мужчины в ответ, предлагая ту поддержку, которую мог.
Хасбанд стоял тихо, его голова была опущена. В хлипкую дверь хижины постучали кулаком и позвали.
- Хермон! С вами все в порядке?
- Давай, Хермон! Сейчас не время уединяться. Колдуэлл вернулся от губернатора ...
- Час, Хермон! Он дал нам не больше часа!
Струйка пота пробежала у Роджера между лопаток, но он проигнорировал щекотку, не решаясь почесать спину.
Он перевел взгляд от обветренных рук Хасбанда к его лицу и увидел, что мужчина смотрел ему прямо в глаза, но в его взгляде было отстраненное выражение, словно он прислушивался к чему-то отдаленному, не слыша криков, проникающих снаружи. Даже глаза Хасбанда были по-квакерски серыми, словно вода в дождевых лужах, подрагивающая после пронесшегося ливня.
Они могли сломать дверь. Но удары становились все реже, и Роджер почувствовал, как замедляется сумасшедший бег его сердца, и возбуждение в крови утихает.
Он прикрыл глаза, собравшись читать молитву, как просил Хасбанд. Он порылся в памяти, пытаясь найти подходящую, но в голову приходили только отдельные фрагменты из Книги общих молитв(1).
"Помоги нам, о Господи ..."
"Услышь нас ..."
"Помоги нам, о Господи, - прошептал голос его отца, другого отца - священника, где-то на окраине его сознания. - Помоги нам, о Боже, помнить, как часто люди ошибаются из-за недостатка мысли, а не из-за недостатка любви, и как хитры ловушки, подстерегающие нас".
Каждое слово коротко вспыхивало в его голове, как горящий лист, поднятый ветром с костра, и превращалось в пепел, прежде чем он смог ухватить его. Он бросил свои попытки и просто стоял, сжимая руки Хасбанда в своих и слушая низкое хрипловатое дыхание мужчины.
"Пожалуйста", - молча подумал он, хотя не представлял о чем просил. И это слово также исчезло, не оставив за собой ни следа.
Ничего не происходило. Голоса еще звали снаружи, но они, казались, не более значащими, чем голоса птиц. Воздух в комнате был застоявшийся, но холодный, словно по углам гулял сквозняк, не касаясь их, стоящих в центре хижины. Роджер чувствовал свое ровное дыхание, и замедляющиеся удары сердца.
Он не помнил, когда открыл глаза, но теперь они были открыты. В мягких серых глазах стоящего напротив мужчины были голубые пятнышки и черные черточки. Его ресницы были густыми, и на краешке одного века краснела небольшая опухоль, подживающий ячмень. Маленькая выпуклость была гладкой и круглой, и ее цвета переливались всеми оттенками красного - от рубиновой точки в центре через малиновый до розового цвета к краям. Такая радуга могла украсить рассветное небо в день Создания.
Лицо перед ним с глубокими складками, идущими от носа ко рту, было словно вырезано скульптором. Морщины лежали над тяжелыми седыми бровями, разлетающимися, как крылья птицы. Губы были толстыми и гладкими, темно-розовыми; белые зубы блестели и казались странно твердыми по сравнению с мягкой плотью, прикрывающей их.
Роджер стоял, не двигаясь, удивляясь красоте того, что видел. Понимание того, что Хасбанд - коренастый мужчина среднего возраста с невыразительными чертами лица, не имело никакого значения. То, что он сейчас видел, было потрясающим сердце своеобразием, уникальной особенностью, удивительной и неповторимой.
Ему внезапно пришло в голову, что с такими же чувствами он рассматривал своего маленького сына, поражаясь совершенству каждого крошечного пальчика на ножке, изгибу щеки и ушка, которые заставляли его сердце сжиматься, сиянию его новорожденной кожи, сквозь которую просвечивала невинность младенца. И здесь перед ним было такое же создание, не новорожденное и не невинное, но такое же изумительное.
Он взглянул вниз и увидел собственные руки, все еще держащие руки Хасбанда. И испытал трепет, осознав красоту своих пальцев, выточенных костей запястий и суставов, восхитительное очарование тонкого красного шрама на большом пальце.
Хасбанд глубоко вздохнул и отпустил его руки. Роджер на мгновение почувствовал себя лишенным чего-то, но потом мир комнаты обнял его, снова подарив удивление перед красотой и чувство глубокого спокойствия.
- Я благодарю вас, друг Роджер, - сказал Хасбанд мягко. - Я не ожидал получить такой милости, но я ее принимаю всей душой.
Роджер молча кивнул. Он наблюдал, как Хасбанд снял с крючка сюртук и надел его; его лицо выражало спокойную уверенность. Не колеблясь, квакер поднял щеколду двери и открыл ее.
Люди снаружи отступили с удивлением на лицах, которое быстро сменилось нетерпением и раздражением. Хасбанд проигнорировал град вопросов и увещеваний и пошел прямо к лошади, которая была привязана к молодому деревцу за хижиной. Он отвязал ее, вспрыгнул в седло и только потом посмотрел на окружающих его регуляторов.
- Идите домой! - сказал он громким голосом. - Мы должны уйти отсюда, все должны разойтись по домам!
Это заявление было встречено ошеломленной тишиной, а потом криками замешательства и гнева.
- Какой дом? - крикнул молодой человек с неряшливой рыжей бородой. - Возможно, у тебя есть дом, у меня нет!
Хасбанд сидел в седле, оставшись непоколебимым.
- Идите домой! - крикнул он снова. - Я призываю вас. Здесь остается только насилие!
- Да, и мы сделаем это! - проревел тучный мужчина, вскидывая мушкет над головой под приветственные крики.
Роджер, следующий за Хасбандом, был проигнорирован регуляторами. Он стоял невдалеке и наблюдал, как квакер медленно отъезжал, наклоняясь с седла, крича и жестикулируя мужчинам, которые бежали за ним. Один человек схватил Хасбанда за рукав, и тот остановил лошадь, наклонившись, чтобы выслушать страстную речь мужчины.
Выслушав его, он выпрямился, покачал головой и нахлобучил на голову шляпу.
- Я не могу остаться и позволить, чтоб из-за этого пролилась кровь. Если вы останетесь здесь, друзья мои, то произойдет убийство. Уезжайте! Вы еще можете уйти ... Я умоляю вас!
Он больше не кричал, но шум вокруг него затих, и его голос разнесся далеко. Он поднял лицо, полное тревоги, и увидел Роджера, стоящего в тени кизила. Спокойствие покинуло его, но решительность все еще была в его глазах.
- Я ухожу! - крикнул он. - Я прошу вас всех - идите домой!
Он развернул лошадь с внезапной решимостью и пустил ее быстрым бегом. Несколько мужчин побежали за ним, но вскоре остановились и вернулись назад с озадаченным видом.
Шум снова усилился, поскольку заговорили все, убеждая, настаивая и отрицая. Роджер развернулся и направился под прикрытие кленовой рощи. Сейчас, когда Хасбанл отбыл, казалось, мудрым уйти как можно скорее.
Вдруг его схватили за плечи и развернули.
- Кто, черт побери, ты такой? Что ты сказал Хермону, если он уехал?
Грязный мужчина в рваном кожаном жилете стоял напротив, сжав кулаки. Он был очень сердит и готов выплеснуть свой гнев на ближайший объект.
- Я сказал, что губернатор не хочет причинять вреда без необходимости, - произнес Роджер, как он надеялся, миролюбивым тоном.
- Ты приехал от губернатора? - спросил мужчина с черной бородой, скептически рассматривая домотканую ткань одежды Роджера. - Ты пришел, чтобы предложить условия, отличные о тех, что привез Колдуэлл?
- Нет, - Роджер, все еще находясь под действием разговора с Хасбандом, чувствовал себя защищенным от потока гнева и начинающейся истерии, который циркулировал возле хижины, но спокойствие быстро покинуло его. К мужчинам, допрашивающим его, подошли другие.
- Нет, - повторил он громче. - Я пришел, известить Хасбанда ... известить вас всех. Губернатор хочет ...
Его прервал хор возмущенных голосов, показывающих, что желания губернатора в данный момент не имеют никакого значения. Он огляделся вокруг, но не увидел ни одного спокойного лица, не говоря уже о дружелюбном. Тогда он пожал плечами и отступил.
- Ваше дело, - сказал он холодно. - Мистер Хасбанд дал вам лучший совет, я подтверждаю его.
Он повернулся, чтобы уйти, но пара рук опустилась на его плечи и вновь развернула лицом к толпе.
- Не так быстро, приятель, - произнес мужчина в кожаном жилете. Он все еще был красен от гнева, но руки уже не сжимались в кулаки. - Ты разговаривал с Трайоном?
- Нет, - ответил Роджер. - Меня послал ... - он заколебался, может ли он использовать имя Джейми Фрейзера? Нет, лучше нет; это скорее вызовет больше проблем, чес спасет его. - Я пришел просить Хасбанда Хермона пересечь реку и посмотреть самому, как обстоят дела. Вместо этого он решил принять мой взгляд на ситуацию. Вы сами видели, каков его ответ.
- Это ты так говоришь! - крупный мужчина с рыжими бакенбардами драчливо задрал подбородок. - Почему кто-то должен принимать твой взгляд на ситуацию? - он спародировал шотландский выговор Роджера под смех своих приятелей.
Спокойствие, приобретенное им в хижине, еще не полностью покинуло его; Роджер собрал остатки этого чувства и спокойно произнес:
- Я не могу заставить вас, слушать меня, сэр. Но те, у кого есть уши, услышат, - он переводил взгляд с одного лица на другое, и люди неохотно замолкали, пока он не оказался в кольце внимательных глаз.
- Войско губернатора подготовлено и хорошо вооружено, - его голос казался странным ему самому, спокойный, но приглушенный, словно говорил кто-то, находящийся на некотором расстоянии. - Я не встречался с губернатором, но я слышал о его намерениях: он не хочет напрасно проливать кровь, но твердо настроен, применить силу, если понадобиться, чтобы разогнать ваше собрание. Все же, если вы мирно разойдетесь по домам, он будет склонен к снисходительности.
Тишина, следующая за его словами, была прервана харкающим звуком. Комок слизи с коричневыми полосками от табака шлепнулся в грязь возле его ног.
- Это, - заметил плюнувший человек, - для снисходительности губернатора.
- А это для тебя, болтун! - сказал один из его товарищей, замахнувшись на Роджера. Тот нырнул и, выставив вперед плечо, врезался в мужчину, который покачнулся и отступил назад. Но за ним стояли еще люди, и Роджер остановился, сжав кулаки, готовый защищаться до последнего.
- Не бейте его, парни, - приказал мужчина в кожаном жилете. - По крайней мере, пока, - он стал осторожно обходить Роджера, держась подальше от его кулаков.
- Встречался ты с Трайоном или нет, неважно, но ты уж точно видел его отряды, не так ли?
- Да, - сердце Роджера колотилось с бешеной скоростью, и кровь ревела в висках, но он не боялся. Толпа была враждебной, но еще не жаждала крови.
- Так сколько народа у Трайона? - человек пристально смотрел на него, поблескивая глазами. Лучше ответить честно; скорее всего, цифра уже была им известна; ничего не мешало регуляторам пересечь Аламанс и самим оценить ситуацию.
- Немногим больше тысячи, - ответил Роджер, внимательно следя за лицом мужчины. На нем не было никакого удивления: он знал. - Но они обученные милиционеры, - добавил Роджер, со значением окидывая взглядом регуляторов, многие их которых, потеряв к нему интерес, обратили свое внимание на борьбу, затеянную поблизости. - У них есть пушки. Я не думаю, что у вас есть хотя бы одна, сэр.
Лицо человека было закрыто, как кулак.
- Думай, что хочешь, - сказал он коротко. - Но ты можешь передать Трайону, что у нас в два раза больше людей. А насчет обучены мы ли и нет ... - его рот искривился с иронией, - мы все вооружены, каждый человек имеет мушкет.
Он откинул назад голову, прищурив глаза.
- Час, не так ли? - спросил он более спокойно. - Меньше, я думаю.
Он опустил голову, глядя Роджеру в глаза.
- Идите назад через ручей, сэр. Скажите губернатору Трайону, что мы хотим высказаться и поступим, как захотим. Если он согласится выполнить наши требования, то хорошо. Если нет ... - он коснулся рукоятки пистолета на поясе и кивнул с мрачным лицом.
Роджер оглядел притихших людей. Некоторые лица выражали неуверенность, но большинство были угрюмыми и дерзкими. Он без слов развернулся и ушел, слыша шепот преподобного в шелесте листьев, под которыми проходил.
" Благословенны миротворцы, поскольку их можно назвать детьми Бога".
Он надеялся, что его попытка была не напрасной.
(1)Официальный сборник молитв и других литургических (то есть богослужебных) предписаний англиканства.