44. ШОТЛАНДЕЦ

     Выкуп, как он и полагал, стал легким делом. Миссис Блеск оказалась достаточно дешевой, цена за нее составила шесть медалей, четыре ножа и компас. Это при том, что он не видел ее до заключения сделки, а не то ему следовало предложить еще меньшую цену. Она была худенькой девушкой лет четырнадцати с оспинами на лице и небольшим бельмом на глазу.

     Однако, подумал он, о вкусах не спорят, а оба индейца, и Блеск, и Гусь, были готовы умереть за нее. Без сомнения, она обладала добрым сердцем или иными превосходными чертами характера, включая таланты в постели.

     Он сам был шокирован направлением своих мыслей и присмотрелся к ней внимательнее. Это было совсем не очевидно, но теперь, когда он пригляделся, то обнаружил, что она излучала странную привлекательность; этот удивительный дар, которым обладали лишь немногие женщины, и который превосходил такие очевидные характеристики, как внешность, возраст или ум, и заставлял мужчин желать просто схватить ее и …

     Он задушил возникшее воображение на корню. Он знал немного таких женщин, в основном, француженок. И не раз думал, что, вероятно, французские корни его жены были ответственны за то, что она обладала этим притягательным, но очень опасным даром.

     Он видел, как Птица задумчиво разглядывал девушку, без сомнения сожалея, что продешевил. К счастью, его отвлекли – вернулась группа охотников и привела с собой гостей.

     Гостями были чероки из племени оверхилл, обитающего далеко в Больших туманных горах. И с ними был человек, о котором Джейми часто слышал, но еще не встречал, Александер Камерон, которого индейцы называли шотландцем.

     Камерон, загорелый пожилой мужчина, отличался от индейцев только густой бородой и длинным носом. Он проживал среди индейцев с пятнадцати лет, имел жену чероки и обладал среди них большим авторитетом. Он также являлся индейским агентом, связанным с Джоном Стюартом. И его присутствие здесь, в двухстах милях от своего дома, заставило длинный нос Джейми подергиваться от любопытства.

     Интерес оказался взаимным. Камерон с интересом рассматривал его глубоко посаженными темными глазами, в которых светились ум и твердая воля.

     - Рыжий убийца медведей, ух-ты! – воскликнул он и горячо потряс руку Джейми, потом обнял его на индейский манер. – Я слышал о тебе такие рассказы, что умирал от желания убедиться, правдивы ли они.

     - Я сомневаюсь, - ответил Джейми. – Последняя байка, которую я слышал, приписывала мне убийство трех медведей зараз. Причем последнего я убил на дереве, куда он меня загнал после того, как отгрыз мне ногу.

     Камерон невольно взглянул на ногу Джейми, потом задрал голову и разразился громким смехом. При этом черты его лица искривились в таком непреодолимом веселье, что Джейми почувствовал, как внутри него самого забулькали пузыри смеха.

     Разумеется, говорить о делах было рано. Охотники вернулись с тушей лесного буйвола, и готовился большой пир. Печень сразу же вынули, чтобы поджарить и съесть, полоски нежного мяса со спины зажаривались с цельными луковицами, а сердце, как пояснил Иэн, будет разделено между четырьмя мужчинами: Джейми, Камероном, Птицей и Бегущим лисом - как знак чести.

     После того, как печень была съедена, они ушли в дом Птицы, где пили пиво час или два, пока женщины готовили другую еду. Отдавая дань природе, он вышел наружу и мирно поливал дерево мочой, когда сзади послышались негромкие шаги, и Александер Камерон, встав рядом, расстегнул свои брюки.

     Казалось естественным после этого пройтись немного вдвоем, наслаждаясь прохладным вечерним воздухом, а не дымом внутри хижины, и поговорить о вещах, интересующих их обоих. В частности о Джоне Стюарте и о политике Южного департамента, об индейцах, сравнивая мнения о персонах, гадая, кто станет вождем, и будет ли собран конгресс в течение этого года.

     - Думаю, тебе интересно, - сказал Камерон спокойным тоном, - почему я оказался здесь?

     Джейми слега повел плечами, признавая свой интерес, но одновременно показывая намерение не вмешиваться в дела Камерона.

     Камерон хихикнул.

     - Ну. Это совсем не секрет. Из-за Джеймса Хендерсона. Ты, может быть, знаешь его?

     Он знал. Хендерсон был главным судьей Высшего суда Северной Каролины, пока из-за регуляторов не был вынужден вылезти в окно здания суда и бежать, спасая свою жизнь от разъяренной толпы.

     Богатый человек, ценящий свою безопасность, Хендерсон отказался от публичной деятельности и направил усилия на увеличения своего состояния. С этой целью он собрался купить земли у чероки в Теннесси и основать там город.

     Джейми сразу же оценил сложность ситуации. Во-первых, эти земли лежали внутри Линии соглашения. Чтобы провернуть эту сделку, Хендерсон должен быть уверен, что положение Короны значительно ослабло. Очевидно, Хендерсон не собирался пренебрегать договором с Его величеством, но и не ожидал вмешательства в свои дела.

     Во-вторых, чероки владели землей сообща, как и все индейцы. Вожди могли и продавали земли белым без таких юридических тонкостей, как необремененный правовой титул, но постфактум продажа могла быть одобрена или не одобрена их людьми. Такое одобрение не повлияет на сделку, которая уже будет завершена, но может повлиять на положение вождя, которого могут свергнуть, а также доставить большие проблемы для тех, кто купил землю, за приличную цену, ну или за цену, которая считалась приличной в таких сделках.

     - Джон Стюарт, конечно, знает об этом, - сказал Джейми, и Камерон кивнул.

     - Не официально.

     Естественно, нет. Суперинтендант по индейским делам вряд ли официально одобрит продажу земель. В то же время он посмотрит сквозь пальцы на эту сделку, так как она сыграет на руку департаменту в его стремлении еще сильнее подчинить индейцев британскому влиянию.

     Джейми мельком подумал, не имел ли Стюарт личную выгоду от этой продажи. У Стюарта была хорошая репутация, и он не был замечен в коррупции, но, тем не менее, у него мог быть тайный интерес в этом деле. Или все-таки он не имел никаких корыстных целей и попустительствовал продаже земли только в интересах департамента.

     Однако Камерон … Джейми, конечно, не скажет этого, но будет сильно удивлен, если Камерон не поимеет что-нибудь от этой сделки.

     Он не знал, чьи интересы Камерону ближе – индейцев, среди которых он жил, или Британии, где он родился. Он сомневался, что кто-либо знал это, даже сам Камерон. Не принимая во внимание его насущные интересы, сегодняшние цели Камерона вполне ясны. Он хотел, чтобы продажа земли была одобрена или, по крайней мере, не вызвала недовольство окружающих племен чероки, и таким образом не рассорила его прикормленных вождей с их народом, а также позволила Хендерсону осуществить свои планы в регионе без проблем с индейцами.

     - Я, конечно, ничего не буду говорить день или два, - сказал ему Камерон, и он кивнул. В таких делах существовал определенный порядок. Но ему Камерон рассказал, чтобы заручиться его поддержкой, когда возникнет вопрос о продаже.

     Камерон считал само собой разумеющимся, что он поможет. Ему не было явного обещания куска пирога от этой сделки, но в этом и не было необходимости. Назначение индейским агентом уже считалось лакомым кусочком.

     Учитывая то, что Джейми знал о ближайшем будущем, он ничего не ожидал и не интересовался покупкой Хендерсона, но возникла хорошая возможность получить услугу за услугу.

     Он слегка кашлянул.

     - Ты знаешь малышку тускарора, которую я купил у Птицы?

     Камерон рассмеялся.

     - Да. И он сильно озадачен насчет того, что ты собираешься с ней делать. Он говорит, ты не взял ни одну девушку из тех, что он посылал греть твою постель. А она и выглядит не очень, хотя …

     - Не в этом дело, - перебил его Джейми. – Она замужем. Я привел с собой двух парней тускарора, и один из них ее муж.

     - Да? – кончик носа Камерона дернулся от интереса. Джейми, воспользовавшись его любопытством, поведал ему их историю и добился удовлетворительного результата. Камерон согласился взять трех бездомных индейцев и помочь им устроиться в племени оверхиллов.

     - Это не единичный случай, - сказал он Джейми. – Их все больше и больше, жалкие остатки деревень, даже целых племен, которые голодные бродят по стране без всяких средств к существованию. Слышал о догашах?

     -Нет.

     - Тебе не понравится, - сказал Камерон, качая головой. – Их осталось всего десять человек. Они явились к нам прошлой зимой и предложили себя в качестве рабов только для того, чтобы пережить холода. Нет, не волнуйся, - успокоил он Джейми, уловив выражение его лица. – Твои парни и девушка не будут рабами, даю слово.

     Удовлетворенный результатом, Джейми кивком поблагодарил мужчину. Они отошли на некоторое расстояние от деревни и теперь стояли на краю ущелья, где между расступившимися деревьями виднелись гряды гор, одна за другой, словно борозды на бесконечном поле богов с темными мрачными вершинами под звездным небом.

     - Разве кто-то может жить среди такой дикой природы? – произнес он, впечатленный видом. Однако в воздухе висели сильные запахи костров и готовящегося мяса. Люди жили среди этой дикой природы, хотя были малочисленны и разбросаны по огромным просторам.

     Камерон задумчиво покачал головой.

     - Люди прибывают, - сказал он, - и будут прибывать. Мой народ приезжает из Шотландии. Вы приехали, - добавил он, сверкнув зубами в короткой улыбке. – И не собираются возвращаться, я уверен.

     Джейми улыбнулся, но не ответил, хотя желудок странно сжался при этой мысли. Он не собирался возвращаться назад. Он сказал «прощай» Шотландии, стоя возле перил «Артемиды» и хорошо сознавая, что это его последний взгляд на родные берега. И, тем не менее, мысль о том, что он никогда не ступит на эту землю, до этого момента не вставала перед ним с такой беспощадной ясностью.

     Крики «Шотландец, шотландец!» призывали их, и он, развернувшись, последовал за Камероном к деревне, все время ощущая великолепную и устрашающую пустоту за спиной и еще более устрашающую пустоту внутри себя.

     Этой ночью после пира они курили, отмечая сделку Джейми с Птицей и приветствуя Камерона. Когда трубка два раза обошла по кругу, они начали рассказывать истории.

     Истории о набегах и битвах. Джейми, уставший от событий дня, все еще с больной головой, осоловевший от еды и пива и слегка одурманенный дымом, намеревался только слушать. Вероятно, из-за мыслей о Шотландии, вызванных замечанием Камерона, но в нем пробудилась память, и когда возникла пауза в ожидании следующего рассказчика, он с удивлением услышал собственный голос, повествующий о Каллодене.

     - И возле стены я увидел знакомого мужчину по имени МакАллистер, которого окружили враги. Он дрался ружьем и мечом, но оба подвели его – меч переломился, щит разлетелся на куски.

     Трубка достигла его, он взял ее и глубоко затянулся, словно пил воздух шотландских торфянников, наполненный дождем и дымом того дня.

     - Враги нападали на него, тогда он схватил дышло и убил им шестерых, - он поднял обе ладони для иллюстрации, - шестерых, прежде чем они смогли убить его.

     Удивленные возгласы и одобрительное прищелкивание языков сопроводили подвиг мужчины.

     - А ты сам Убийца медведей, как много ты убил людей в этой битве?

     Дым разъедал его легкие и глаза, и на мгновение он ощутил горький запах дыма от пушечных выстрелов, а не сладковатый запах табака. Он увидел Алистара МакАлистера, мертвого, но стоящего на ногах из-за навалившихся на него тел в красных мундирах, с проломленной головой, с блестящими от пота плечами.

     Он был там, на поле. Холод и влага – лишь дрожание кожи, лицо, умытое дождем, и промокшая насквозь рубашка, парящаяся от жара его ярости.

     А потом он больше не стоял на Друмосси и с запозданием осознал, что все вокруг него пораженно застыли. Он увидел потрясенное лицо старого Роберта Высокое дерево и только потом взглянул вниз, чтобы увидеть, что он показал десять растопыренных пальцев, потом еще четыре пальца на правой руке. Большой палец неуверенно колебался. Он некоторое время с удивлением глядел на них, потом, придя в себя, сжал правую руку в кулак, и накрыл его ладонью левой руки, словно хотел заглушить память, так неожиданно отразившуюся на его руках.

     Подняв голову, он увидел, что Высокое дерево, нахмурившись, пристально разглядывает его темными глазами, потом старик взял трубку, глубоко затянулся и, наклонившись вперед, выпустил на него дым. Он сделал это дважды, и собравшиеся мужчины сопроводили его действия одобрительным приглушенным шумом.

     Джейми взял трубку и повторил этот жест чести, потом передал ее другому, отказываясь говорить дальше.

     Они не стали заставлять его, очевидно, увидев потрясение, которое он испытал, и уважая его чувства.

     Потрясение. Даже не это. Он испытал чистейшее изумление. Он осторожно коснулся воспоминания об Алистаре. Боже, вот в чем дело!

     Он осознал, что задерживал дыхание, не желая ощущать смрад крови и вывалившихся кишок. А теперь он дышал дымом, и медным запахом тел, закаленных суровыми условиями жизни, и мог бы расплакаться, охваченный внезапной жаждой вдохнуть холодный чистый воздух шотландского высокогорья, наполненного острым запахом торфа и дрока.

     Александер Камерон что-то сказал ему, но он не мог ответить. Иэн, увидев это, наклонился вперед и ответил вместо него. Все рассмеялись. Иэн кинул на него внимательный взгляд, но промолчал и начал рассказ о знаменитой игре лакросс^[1], в которую он играл с могавками. Джейми, укутанный дымом, остался сидеть неподвижно и молчаливо.

     Четырнадцать человек. А он не помнил ни одного лица. И большой палец неуверенно колебался. Что он имел в виду, делая так? Что был и пятнадцатый человек, но он не был уверен в этом?

     Он боялся даже вспоминать, не зная, что делать с этой памятью. Но в тоже время, ощущал трепет и, несмотря ни на что, был благодарен за вернувшийся кусочек воспоминаний.

     Было очень поздно, и большинство мужчин разошлись по своим хижинам. Иэн ушел от костра и больше не появился. Камерон был все еще здесь и теперь курил свою собственную трубку, делясь ею с Птицей.

     - Я хочу сказать вам одну вещь, - внезапно произнес Джейми, вклинившись в паузу. – Вам обоим. – Птица, осоловевший от табака, приподнял брови в ленивом вопросе.

     Он не знал, почему решил открыться. Он намеревался подождать и решить: нужно ли говорить об этом. Вероятно из-за духоты в доме, интимного полумрака от очага или интоксикация от табака. Вероятно чувство родства к изгнанникам, которых ожидает такая же судьба. Но он заговорил, у него не осталось выбора.

     - Женщины моей семьи … - он замешкался, не зная соответствующего слова чероки, - они видят будущее в своих снах. – Он кинул взгляд на Камерона, который воспринял его фразу без удивления, так как просто кивнул и прикрыл глаза, затянувшись трубкой.

     - У них бывают видения? – спросил он без особого интереса.

     Джейми кивнул: это объяснение было хорошо, как и любое другое.

     - Они видели, что произойдет с Цалаги. И моя жена, и моя дочь.

     Птица, услышав это заявление, стал более внимательным. Провидческие сны – очень важны, а если их видели несколько человек, то это тем более важно.

     - Мне очень жаль, что должен это сказать, - искренне произнес Джейми. – Через шестьдесят лет, цалаги будут согнаны со своих земель и переселены. Во время переселения многие умрут, и дорогу, по которой их гнали, назовут … - он замолчал, вспоминая перевод слова «слезы», но не вспомнил, - дорогой, где плачут.

     Птица поджал губы, трубка осталась дымиться в руке.

     - Кто это сделает? – спросил он. – Кто может?

     Джейми вздохнул; вопрос был трудный. Но все-таки не такой трудный, как он думал.

     - Белые люди, - сказал он, - но не люди короля Георга.

     - Французы? – предположил Камерон с ноткой недоверия в голосе, однако нахмурился, раздумывая, как это произойдет. – Или испанцы? Они ближе, но их не так много. – Испанцы владели округом на юге Джорджии и частью Вест-Индии. Однако позиции англичан в Джорджии были крепкими, и не было никаких шансов для продвижения испанцев к северу.

     - Нет, не испанцы и не французы, - ему очень хотелось, чтобы Иэн был на месте. Но он ушел, и ему одному придется сражаться с языком цалаги, очень интересным, но на нем он мог общаться только по ограниченному кругу тем.

     - Что они рассказали … то, что сказали мои женщины … - он замолк, подыскивая слова. – События, которые они видят в своих снах, произойдут и касаются многих людей. Но они не знают, что может случиться с несколькими людьми или одним человеком.

     Птица непонимающе моргнул, и не удивительно. Джейми с мрачной решимостью попытался объяснить еще раз.

     - Есть большие вещи, есть маленькие. Большие - это такие как великие битвы или появление великого вождя. Пусть это один человек, но он ведет за собой многих. Если мои женщины видят предсказания о таких событиях, то они случатся. Но во всех больших событиях участвуют множество людей. Одни говорят сделать одно, другие – другое. – Он сделал зигзаг рукой.

     - И если большинство людей скажут «сделай это» … - он ткнул пальцами влево, - тогда это произойдет. Но что относительно тех, кто скажет «сделай то»? – Он указал пальцем в другую сторону. – Эти люди выберут другой путь.

     Птица издал удивленный «хм-хм-хм!» звук.

     - То есть некоторые не уйдут? – остро спросил Камерон. – Они могут избежать этого пути?

     - Я надеюсь, - просто ответил Джейми.

     Некоторое время они сидели в молчании, глядя на огонь и видя свои собственные видения о будущем и прошлом.

     - Ты много заплатил за свою жену? – задумчиво спросил Птица.

     - Она стоила почти всего, что я имел, - ответил он с усмешкой, заставив мужчин рассмеяться, - но она этого стоила.

     Было очень поздно, когда он отправился в гостевой дом; луна скрылась за горизонтом, на небе, погрузившемся в глубокую безмятежность, ярко сияли звезды. Каждый мускул в его теле болел, он так устал, что споткнулся на пороге. Но его инстинкты не дремали, и он скорее почувствовал, чем увидел, что что-то движется в тени на лежанке.

     Боже, Птица не изменяет себе. Однако сегодня это не имеет значения; сейчас он может лечь обнаженным с юными девушками и крепко уснуть. Слишком усталый, чтобы рассердиться, он попытался проявить вежливость к женщине.

     Она поднялась. Свет от очага показал пожилую женщину со смазанными жиром косами в белом платье из оленьей шкуры, украшенном рисунками и иглами дикобраза. Он узнал Зов-в-лесу, одетую в свой лучший наряд. Чувство юмора Птицы превысило всякую меру; он отправил к Джейми свою мать.

     Выдержка изменила Джейми. Он, открыв рот, изумленно уставился на нее. Женщина слегка улыбнулась и протянула руку.

     - Иди и ложись, Убийца медведей, - произнесла она хрипловатым голосом. – Я пришла вычесать змей из твоих волос.

     Она потянула его к лежанке и заставила лечь, уложив головой на свои колени. Потом расплела его косу прикосновениями, которые утихомирили пульсирующую боль в голове.

     Он понятия не имел, сколько ей было лет, но ее пальцы, которые ритмично двигались кругами по его скальпу, вискам, за ушами и у основания черепа, были сильными и неутомимыми. Она бросила в огонь какие-то ароматные травы; тяга была хорошая, и он видел, как белый дымок поднимался вверх слега колеблющимся столбом очень спокойно, но с ощущением постоянного движения внутри него.

     Она что-то напевала себе под нос или скорее шептала, слова были неразличимы. Он смотрел на молчаливые формы в поднимающемся вверх дыме и чувствовал, как его тело тяжелеет, ноги немеют, словно его тело – это мешок с песком, помещенный в поток воды.

     - Говори, Убийца медведей, - тихо произнесла она, прерывая песню и водя деревянным гребнем по его волосам.

     - Я не знаю ваших слов, - сказал он медленно, подыскивая каждое слово на цалаги. Она тихонько фыркнула.

     - Слова ничего не значат, так же как и язык, на котором ты говоришь, - сказала она. – Просто говори. Я пойму.

     И он, запинаясь, начал говорить по-гэльски, потому что только этот язык сейчас не требовал от него усилий. Он понимал, что должен рассказать о том, что наполняло его сердце, и начал говорить о Шотландии … о Каллодене. О скорби. О потери. О страхе.

     Постепенно разговор перешел от прошлого к будущему, где он увидел те же три призрака: холодные существа, выходящие к нему из тумана и глядящие своими пустыми глазами.

     И среди них был … Джек Рэндалл. Его глаза не были пустыми, они были живыми и внимательными на туманном лице. Он убил этого мужчину или нет? Если да, то значит ли это, что призрак преследует его? Если нет, то не преследует ли его самого чувство неудовлетворенной мести?

     Ему показалось, что во время рассказа он поднялся над своим телом и увидел себя лежащего с широко отрытыми глазами, устремленными вверх, его волосы, с серебристыми прядями прожитых лет, горели темным огнем вокруг головы. И почувствовал, что отдалился от себя. Одинокий и умиротворенный.

     - Я не держу зла в своем сердце, - сказал он, слыша свой голос откуда-то издалека. – Зло не касается меня. Многое может произойти, но не это. Не здесь и не сейчас.

     - Я понимаю, - прошептала старая женщина и продолжила расчесывать его волосы, и белый дым медленно поднимался сквозь дыру к небу.