ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

     Вниз по склону

     53. ПРИНЦИПЫ

     «Фрейзерс-Ридж, Северная Каролина,

     третий день июля, 1774,

     Джеймс Фрейзер, эсквайр

     Его лордству Джону Грею, плантация

     Маунт-Джосайя, Вирджиния

     Мой дорогой друг,

     Я не могу не начать со своей благодарности за Вашу доброту, выразившуюся в отправке переводного векселя, выписанного в Ваш собственный банк в качестве аванса за продажу предмета, который я доверил в Ваше распоряжение. Мистер Хиггинс, передавая документ, был очень тактичен, но, как я понял по его встревоженному виду, Вы, вероятно, полагаете, что мы находимся в страшно стесненных обстоятельствах. Спешу уверить Вас, что это не так. Мы живем вполне обеспечено, что касается вопросов питания, одежды и других жизненных потребностей.

     Я писал, что посвящу Вас в детали дела, и вижу, что обязан это сделать хотя бы для того, чтобы разубедить Вас в том, что моя семья и арендаторы умирают от голода.

     Помимо небольшого юридического обязательства, требующего денег, у меня есть дело, требующее определенного количества ружей. Я надеялся приобрести их через своего друга, но, как оказалось, это не представляется возможным, и мне пришлось искать другие пути.

     Я и моя семья приглашены в Речной поток, плантацию моей тетушки, на барбекю в честь мисс Флоры МакДональд, героини Восстания. Думаю, Вам эта леди известна, не так ли? Я помню, Вы говорили о встрече с ней в Лондоне, где она находилась в качестве пленницы. Так как на эту встречу прибудет множество шотландцев, и некоторые из очень отдаленных мест, я надеюсь, что, имея деньги, смогу приобрести необходимое оружие другими путями. В случае если у Вас есть полезные знакомства, я буду рад услышать о них.

     Я пишу кратко, так как у мистера Хиггинса есть другие дела, но моя дочь настаивает, чтобы я отправила Вам коробку спичек ее собственного изобретения. Она выучила мистера Хиггинса обращаться с ними, и если на обратном пути он случайно не взорвется, то продемонстрирует их Вам.

     Ваш покорный слуга,

     Джеймс Фрейзер.

     P.S. Мне необходимо тридцать мушкетов и как можно больше патронов для них. Они не обязательно должны быть новыми, но хорошо сохранившимися и в рабочем состоянии.»

     - Другие пути? – спросила я, наблюдая, как он посыпает письмо песком. – Ты имеешь в виду контрабанду? Ты уверен, что лорд Джон поймет тебя?

     - Да, именно это я имею в виду, и он поймет, - заверил меня Джейми. – Я знаю несколько контрабандистов, которые работают на Внешних отмелях. Он тоже знает контрабандистов, работающих через остров Роанок, и из-за блокады Массачусетса они там очень активны. Товары попадают в Вирджинию морем и далее распространяются по суше.

     Он взял полусгоревшую восковую свечу и подержал на углях в очаге, потом накапал расплавленный воск на сложенный лист. Я наклонилась и прижала к воску тыльную сторону моей левой руки, оставив на нем отпечаток венчального кольца.

     - Проклятый Манфред МакДжилливрей, - произнес он, но без всякой злобы. – Это обойдется мне в три раза дороже, и придется покупать у контрабандистов.

     - Ты поспрашиваешь о нем? На барбекю, я имею в виду?

     Флора МакДональд, женщина, которая спасла Чарльза Стюарта в Каллодене, переодев его в костюм служанки и переправив на встречу с французами на острове Скай, была живой легендой среди шотландских горцев, и ее прибытие в колонию, слухи о котором достигли и Риджа, вызвало большой ажиотаж. Все известные шотландцы из долины Кейп-Фира и множество из более отдаленных мест будут присутствовать на барбекю, организованном в ее честь. Места для расспросов об исчезнувшем молодом человеке лучше не придумаешь.

     Он с удивлением поглядел на меня.

     - Конечно, я поспрашиваю, сассенах. Как ты можешь сомневаться?

     - Ты очень добр, - сказала я, целуя его в лоб. – Правда, немного безрассудный. И я заметила, что ты не написал лорду Джону, зачем тебе мушкеты.

     Он слегка фыркнул и аккуратно смел песок со стола в ладонь.

     - Я не уверен, сассенах.

     - В чем? – удивилась я. – Ты не собираешься отдавать их Птице?

     Он не ответил, слегка постукивая двумя неподвижными пальцами по столу. Потом пожал плечами и, вытащив бумажку из стопки журналов и хозяйственных книг, подал ее мне. Письмо от Джона Эша, который был заместителем командира милиции, во время войны с регуляторами.

     - Четвертый абзац, - подсказал он, заметив, что я хмуро читаю новости о последних противоречиях между губернатором и ассамблеей. Я послушно перевела взгляд ниже и ощутила, как дрогнуло в предчувствие сердце.

     - «Конгрессу предложили, - читала я, - направить делегатов в каждую колонию. Нижняя палата ассамблеи Коннектикута уже выделила таких людей, действующих через Комитеты по связям^[1]. Некоторые хорошо знакомые Вам джентльмены предложили, чтобы Северная Каролина сделала то же самое до середины августа. Я могу только пожелать, чтобы Вы, мой друг, присоединились к нам, потому что уверен, что Ваше сердце и ум с нами в деле свободы, такой человек, как Вы, не станете поддерживать тиранию.»

     - Некоторые хорошо знакомые Вам джентльмены, - повторила я, опуская письмо. – Ты знаешь, о ком он говорит?

     - Догадываюсь.

     - До середины августа, он пишет. До барбекю или после, как ты думаешь?

     - После. Один из этих джентльменов назначил мне встречу. В Галифаксе.

     Я положила письмо на стол. Полдень был знойный и душный, моя рубашка и ладони намокли от пота.

     - Один из этих джентльменов, - повторила я, и он кинул на меня быстрый взгляд. С небольшой улыбкой он взял письмо.

     - Из комитета по связям.

     - О, конечно, - пробормотала я. – Ты должен был сказать мне.

     Естественно, он найдет возможность войти в комитет по связям Северной Каролины – центр политических интриг, где сеяли семена восстания – в то же время продолжит оставаться индейским агентом для британской короны, вооружая индейцев для уничтожения этих самых семян.

     - Вот я и рассказываю, - ответил он. – Они в первый раз предложили с ними встретиться.

     - Понятно, - тихо сказала я. – Ты поедешь? Уже время?

     Время сделать решительный шаг, открыто объявить себя вигом, если не мятежником. Время публично объявить свою приверженность и рискнуть получить клеймо предателя. Снова.

     Он глубоко вздохнул и провел рукой по волосам.

     - Я не знаю, - наконец, произнес он. – Есть еще два года, да? Четвертое июля 1776 года, так сказала Брианна.

     - Нет, - ответила я. – Два года до объявления независимости. Но, Джейми, борьба начинается уже сейчас. Иначе будет поздно.

     Он уставился на лежащие на столе бумаги и мрачно кивнув головой.

     - Да, значит скоро.

     - Вероятно, это будет достаточно безопасно, - с сомнением произнесла я. – Ты сказал, что Хендерсон покупает землю в Теннесси. Если ему не запрещают, я не думаю, что кто-либо из правительства заинтересуется нами. И конечно не из-за того, что ты встретился с местными вигами.

     Он кривовато улыбнулся мне.

     - Я беспокоюсь не из-за правительства, сассенах, а из-за наших соседей. Это не губернатор повесил О'Брайанов и сжег их дом. И не Ричард Браун, и не индейцы. Это было сделано не из-за политических взглядов или наживы. Это было сделано из ненависти и, вполне вероятно, теми, кто их хорошо знал.

     Его слова вызвали ледяной озноб, пробежавшие по моей спине. В Ридже существовали определенные политические разногласия и споры, но до драк не доходило, не говоря уже о поджогах и убийствах.

     Но это может случиться.

     Я хорошо помнила. Бомбоубежища и хлебные карточки, затемнение и дух объединения против смертельного врага. И рассказы из Германии и Франции. Рассказы о людях, которых СС выбрасывал из своих домов, которые скрывались на чердаках и амбарах и тайно пересекали границы.

     На войне правительства и их армии подвергались опасности, но именно соседи предавали или спасали вас.

     - Кто? – глухо спросила я.

     - Я могу только гадать, - ответил он, пожав плечами. – МакДжилливреи? Ричард Браун? Друзья Ходжпайла, если у него они были. Друзья любого из убитого нами мужчин? Индеец, которого мы встретили – Доннер? – если он еще жив. Нейл Форбс? Он недоброжелательно относится к Брианне, и ей с Роджером Маком нужно это хорошо помнить. Хирам Кромби и его единомышленники?

     - Хирам? – с сомнением сказала я. – Конечно, он не особо любит тебя, а что касается меня самой … но …

     - Ну, я тоже сомневаюсь, - согласился он, - но это возможно, не так ли? Его люди никогда не поддерживали якобитов, и вряд ли будут рады попыткам изгнать короля с этого берега океана.

     Я кивнула. Кромби и его люди были вынуждены дать клятву верности короне, чтобы им позволили приехать в Америку. Джейми тоже был вынужден дать такую же клятву, чтобы получить прощение. И должен сейчас – из-за большой нужды – нарушить ее. Но когда?

     Он перестал постукивать пальцами по столу, и они застыли возле письма.

     - Я думаю, ты права, сассенах, - сказал он.

     - В чем? В том, что случится? Ты знаешь, что это правда, - сказала я немного удивленно. – Бри и Роджер говорили тебе то же самое. Ты о чем?

     Он медленно провел рукой по волосам.

     - Я никогда не воевал ради идеалов, - произнес он задумчиво и покачал головой. – Только по необходимости. Имеет ли это какое-либо значение?

     Он не казался расстроенным, просто задумчивым, но я все же почувствовала смутное беспокойство.

     - Но в этот раз вопрос в идеалах, - запротестовала я. – Фактически это может быть первая война, которая будет вестись за идеалы.

     - Не за такие низменные, как прибыль от торговли или землю? – Джейми приподнял одну бровь.

     - Я не говорю, что вопросы торговли или земли не играют здесь никакой роли, - парировала я, удивляясь про себя: с каких это пор я стала защитницей американской революции, о которой знала только из школьных учебников Брианны. – Но на самом деле это нечто большее, согласись? «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными и наделены их Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью.»^[2]

     - Кто это сказал? – спросил он с любопытством.

     - Это напишет Томас Джефферсон от имени новой республики. Называется Декларацией независимости. Будет называться.

     - Все люди, - повторил он. – Как ты думаешь, он подразумевал также и индейцев?

     - Не могу сказать, - возмутилась я такой постановке вопроса. – Я не встречалась с ним. Если встречу, то обязательно спрошу.

     - Неважно, - он поднял руку, прекращая разговор. – Я спрошу его сам, если будет такая возможность. А пока спрошу у Брианны, - он взглянул на меня. – Что касается идеалов, сассенах …

     Он откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и прикрыл глаза.

     - «Ибо, пока, хотя бы сотня из нас будет оставаться в живых, - начал он цитировать, - никогда ни при каких условиях мы не будем находиться под английским владычеством. На самом деле, не ради славы, богатства, почести, мы боремся, а ради свободы – ради того единственного, от чего ни один честный человек не откажется, разве, что ценой своей жизни.»^[3]

     - Арбротская декларация, - произнес он, открывая глаза, и криво улыбнулся мне. – Написана четыреста лет назад. Это к вопросу об идеалах.

     Он поднялся, но остался стоять возле стола, глядя на письмо Эша.

     - Что касается моих идеалов … - пробормотал он как бы про себя, потом резко взглянул на меня, словно только что осознал, что я нахожусь здесь.

     - Да, я намереваюсь дать мушкеты Птице, - сказал он. – Хотя я могу и пожалеть об этом, когда через два или три года увижу, как их дула будут нацелены на меня. Но они у него будут, и он сделает с ними все, что может, чтобы защитить своих людей.

     - Цена чести, не так ли?

     Он дал мне намек на улыбку.

     - Назови это грязными деньгами.