67. КТО СМЕЕТСЯ ПОСЛЕДНИМ

     Это был старый мушкет, сделанный около двадцати лет назад, но хорошо сохранившийся. Приклад отполирован бесчисленными прикосновениями; дерево приятное на ощупь, металл ствола чистый.

     Медведь-стоящий-на-задних-лапах с восторгом схватил его, пробежал дрожащими пальцами по сияющему стволу и поднес их к носу, вдыхая пьянящий запах масла и пороха, потом подозвал своих друзей подойти и тоже понюхать.

     Пять мужчин получили мушкеты из щедрых рук Птицы-которая-поет-по-утрам, и чувство восторга заполнило дом, расходясь кругами по деревне. Сам Птица с двадцатью пятью еще не распределенными мушкетами был опьянен ощущением немыслимого богатства и силы и, следовательно, был в настроении приветствовать кого угодно и что угодно.

     - Это Хирам Кромби, - сказал Джейми на цалаги, указывая на мистера Кромби, который, бледный от волнения, стоял рядом с ним все время церемонии встречи и раздачи оружия. – Он приехал предложить свою дружбу и рассказывать вам истории о Христе.

     - О вашем Христе? Тот, который отправился в нижний мир и вернулся оттуда? Интересно, встречал ли он там Небесную женщину или Крота, - Птица потрогал подвеску из красного камня в виде крота, проводника в нижний мир.

     Мистер Кромби нахмурил брови, но к счастью он еще не освоил цалаги в достаточной степени, поэтому переводил в уме каждое слово на английский, а Птица говорил быстро. Кроме того у Иэна не было случая научить его слову «крот».

     Джейми кашлянул.

     - Я уверен, он будет счастлив рассказать все истории, которые знает. Мистер Кромби, - он переключился на английский. – Циква приветствуют вас.

     Ноздри Пенстемон, жены Птицы, слега трепетали. Кромби сильно потел и вонял, как козел. Он поклонился с серьезным видом и подал Птице хороший нож, который привез в качестве подарка, произнося при этом заученную приветственную речь. Достаточно хорошо, подумал Джейми, мужчина произнес неверно лишь пару слов.

     - Я пришел принести вам радостную весть, - закончил он, запинаясь.

     Птица долго с бесстрастным выражением глядел на маленького, косматого и потного Кромби, потом перевел взгляд на Джейми.

     - Ты веселый человек, Убийца медведей, - произнес он. – Давайте пировать.

     Была осень. Урожай собран, охота хорошая. Так что праздник в честь обретения оружия стал значительным событием. Дымящиеся туши вапити^[1], других оленей и диких свиней были подняты из ям и покрывались хрустящей корочкой на сильном огне. Блюда были переполнены маисом, жареной тыквой, бобами, приправленными луком и кориандром. Горшки с похлебкой, десятки и десятки маленьких рыбок, обваленных в муке и зажаренных на гусином жиру, с вкусной хрустящей корочкой.

     Мистер Кромби, сильно зажатый вначале, расслабился под влиянием еды, елового пива^[2] и лестного внимания, которое ему уделяли. Определенная часть этого внимания, как решил Джейми, была заслугой Иэна, который некоторое время оставался рядом со своим учеником, с широкой улыбкой поправляя его и подсказывая. Иэн пользовался большой популярностью, особенно среди молодых женщин деревни.

     Сам Джейми, свободный от ответственности, наслаждался пиром; не нужно было ничего делать, только говорить, слушать и есть, а утром он уедет.

     Это было странное чувство, и он не помнил, чувствовал ли когда-нибудь себя так свободно. Он много расставался, в большинстве с печалью, иногда с чувством облегчения, а некоторые расставания вырывали сердце из его груди и оставляли кровавую рану. Но не сегодня. Казалось, происходила какая-то странная церемония, когда понимаешь, что все происходит в последний раз, но в этом нет грусти.

     Завершение, подумал он. Он сделал все, что мог, и теперь должен предоставить Птицу и его сородичей их судьбе. Он может приехать к ним, но никогда по долгу службы в роли королевского агента.

     Это была странная мысль. Он никогда не жил без осознания верности – желая этого или нет – королю, будь это германский дом Георга или Стюарты. А теперь он свободен от этого.

     Впервые он начал понимать, что его дочь и жена пытались донести до него.

     Хирам пытался читать псалом. Он хорошо подготовился к этому: попросил Иэна перевести его и заучил наизусть. Однако …

     - Масло бежит по его голове и бороде …

     Пенстемон бросила настороженный взгляд на небольшой горшочек с расплавленным медвежьим жиром, который они использовали как приправу, и явно готовилась вырвать его из рук мужчины, если он соберется вылить жир себе на голову.

     - Это история о его предках, - тихо сказал ей Джейми. – Не его обычай.

     - О, хм, - она немного расслабилась, но продолжила наблюдать за Хирамом. Он был гостем, но не тем, в хорошем поведении которого можно быть уверенным.

     Хирам, однако, ничего плохого не совершил и с многочисленными заявлениями о сытости и неуклюжими комплиментами хозяевам был вынужден есть до тех пор, пока глаза не полезли на лоб, чем очень их порадовал.

     Иэн останется здесь на несколько дней, чтобы убедиться, что Кромби и люди Птицы достигли некоторого взаимопонимания. Джейми не был вполне уверен, что ответственность Иэна пересилит его тягу к шуткам. В некотором роде чувство юмора Иэна было близко к индейскому. И значит, Джейми должен сказать несколько слов для профилактики.

     - У него есть жена, - сказал он Птице, кивнув на Хирама, который сейчас что-то горячо обсуждал с двумя пожилыми мужчинами. – Думаю, ему не понравится молодая женщина в постели. Он может быть с ней грубым, не понимая, что ему оказали любезность.

     - Не беспокойся, - сказала Пенстемон, услышав его слова. Она поглядела на Хирами и презрительно скривила рот. – Никто не захочет ребенка от него. А ребенок от тебя, Убийца медведей … - она кинула на него долгий взгляд из полуопущенных ресниц, и он рассмеялся, отсалютовав ей кружкой.

     Это была прекрасная ночь, чистая и холодная; двери были отрыты, впуская свежий воздух. Дым от огня, стремясь к дыре, поднимался вверх белыми струями, и казалось, вместе с ними поднимаются духи радости.

     Все наелись до приятного отупения, и на некоторое время воцарилось молчание, наполненное всеобъемлющим чувством мира и счастья.

     - Хорошо, когда люди едят, как братья, - заметил Хирам Медведю-который-стоит-на-задних-лапах на своем неуверенном цалаги. Или скорее попытался. В конце концов, подумал Джейми, чувствуя, как его ребра трещат от переедания, различие между «как братья» и «своих братьев» не очень велико.

     Медведь-который-стоит-на-задних-лапах подозрительно поглядел на Хирама и слегка от него отодвинулся.

     Птица глядел на них некоторое время, потом повернулся к Джейми.

     - Ты веселый человек, Убийца медведей, - повторил он, качая головой. – Ты победил.

     «Мистер Джону Стюарту,

     Суперинтенданту Южного департамента по делам индейцев

     Из Фрейзерс-Риджа,

     Первый день ноября в лето господне 1774,

     Джеймс Фрейзер, эсквайр

     Мой дорогой сэр,

     Сим уведомляю Вас о своей отставке с должности индейского агента, поскольку мои личные убеждения больше не позволяют мне исполнять службу от имени Короны с чистой совестью.

     С благодарностью за Ваше доброе внимание и пожеланиями всяческих благ остаюсь

     Ваш покорный слуга,

     Дж. Фрейзер»