Одна вещь в сотворении истории, которую Роджер не мог предвидеть, заключалась в большом количестве алкоголя. Хотя должен, подумал он. Если чему и научила его карьера в академической среде, так тому, что почти все стоящие дела велись в пабе.
Пабы, пивные и таверны в Шарлотте хорошо наживались, когда делегаты, их приспешники и просто зрители толкались в них в бесконечном круговороте. Люди лоялистских настроений собирались в «Королевском гербе», люди противоположных взглядов в «Синем кабане», нейтральные и колеблющиеся обитались в «Гусе и устрице», таверне «У Томаса», забегаловках у Симона, Буханана, Мюллера и еще в трех безымянных местах, которые с трудом можно было квалифицировать, как кабаки.
Джейми посетил их все и всюду пил за компанию: пиво, эль, ромовый пунш, шенди, ликер, портер, стаут, сидр, бренди, пиво из хурмы, вино из ревеня, из черной смородины, бренди с сахаром, грушевый сидр и скрампи. Не все напитки были алкогольными, но в большинстве имели градусы
Роджер в основном ограничивался пивом и очень обрадовался такому факту, когда встретился на улице с Дэви Колдуэллом.
- Мистер МакКензи! – воскликнул Колдуэлл, сияя. – Не думал встретить вас здесь, но благословение божье, что встретил.
- Действительно благословение, - Роджер сердечно потряс руку священника. Колдуэлл венчал их с Брианной и принимал у него экзамен в Пресвитерианской академии несколько месяцев назад.
- Как ваши дела, мистер Колдуэлл?
- Ах, достаточно хорошо, но сердце опасается за судьбу моих бедных братьев! – священник покачал головой, указывая на группу людей, толпящихся у забегаловки Симона. - Я спрашиваю вас, мистер Маккензи, что из этого выйдет … что будет?
На одно мгновение Роджер испытал желание рассказать ему, что произойдет в действительности, но лишь махнул Джейми, который остановился поговорить со знакомыми, чтобы тот уходил без него, и пошел вместе с Колдуэллом.
- Вы приехали на конференцию, мистер Колдуэлл?
- Да, мистер МакКензи, да. Мало надежды, что мои слова будут иметь значение, но мой долг высказаться, и я это сделаю.
Дэви Колдуэлл находил шокирующим состояние человеческой лености, в чем он винил текущую ситуацию, убежденный, что бездумная апатия и «тупая забота о личном комфорте» со стороны колонистов провоцировали проявление тиранической власти со стороны короны и парламента.
- Это точно, - согласился Роджер, заметив, что пылкие жесты священника привлекли определенное внимание даже в толпе, где большинство предавались спорам.
- Точно! – вскричал Колдуэлл. – Так оно и есть. Невежество, пренебрежение моральными обязательствами и крайняя любовь к покою пресмыкающихся лентяев способствуют аппетиту тирана и расцвету цинизму.
Он сердито посмотрел на джентльмена, который, прикрыв лицо шляпой, прислонился к стене дома, отдыхая от полуденной жары.
- Божий дух должен направить ленивых, наполнить человеческое тело активностью, здравомыслием и свободолюбивым сознанием!
Роджер задался вопросом, рассматривает ли Колдуэлл разжигание войны, как вмешательство бога, и по размышлении решил, что, скорее всего, да. Колдуэлл был мыслителем, но твердым пресвитерианцем и, значит, верил в предопределение.
- Ленивые поощряют угнетение и способствуют ему, - продолжил Колдуэлл, презрительно указывая на семью лудильщика, наслаждающуюся обедом на свежем воздухе во дворе дома. - Их собственное бесславие и недостаток духа, их собственное жалкое подчинение и покорность - все это становится выкованными ими самими цепями рабства!
- Да, - Роджер кашлянул. Колдуэлл был известный проповедник и имел склонность практиковаться в этом. – Не хотите выпить чего-нибудь? – Был жаркий день, и довольно круглое херувимское лицо священника сильно раскраснелось.
Они отправились в таверну «У Томаса», довольно респектабельное место, и уселись с кружками домашнего пива, поскольку Колдуэлл, как и большинство, не считал пиво алкогольным напитком, как например, ром или виски. В конце концов, что еще можно пить? Молоко?
В тени и с прохладным питьем Дэви Колдуэлл стал менее горячим в высказываниях и в жестикуляциях.
- Благодарю бога, что встретил вас, мистер МакКензи, - сказал он, опуская кружку. – Я отправил вам письмо. Вы, без сомнения, уже оставили дом, когда оно пришло. Я хотел сообщить вам радостную весть. Скоро собирается пресвитерия[1].
У Роджера резко стукнуло сердце.
- Когда? И где?
- В Эдентоне в начале следующего месяца. Преподобный доктор МакКоркл приезжает из Филадельфии. Он задержится на некоторое время, прежде чем отправиться в дальнейшее путешествие в Вест-Индию, чтобы поддержать там действия церкви.
- Я, предполагая, что знаю ваше мнение … прошу прощения за мою самоуверенность, мистер Маккензи, но вы по-прежнему желаете рукоположения?
- Всем своим сердцем.
Колдуэлл засиял и схватил его за руку.
- Тогда обрадую вас, дорогой мой человек. Большая радость.
Затем он погрузился в подробное описание МакКоркла, с которым встречался в Шотландии, и в размышления о состоянии религии в колонии. Он говорил о методизме с некоторым уважением, но считал баптистов Нового Света «несколько неумеренными» в их поклонении, хотя, несомненно, из лучших побуждений. И, конечно, искренняя вера лучше неверия, какую бы форму она ни принимала. Однако со временем он вернулся к их нынешним делам.
- Вы приехали с вашим тестем? – спросил он. – Кажется, я его видел на дороге.
- Да, это был он, - подтвердил Роджер, роясь в кармане в поисках денег. Карман был заполнен конским волосом, исходя из своего академического опыта, он предпринял шаги против скуки, подготовив материал для новой лески.
- Ага, - Колдуэл остро взглянул на него. – Я слышал последние новости … правда, что он стал вигом?
- Он верный друг свободы, - осторожно ответил Роджер. – Как и я. – У него не было возможности заявить об этом вслух ранее, и теперь он ощутил небольшое стеснение в груди.
- О-о, очень хорошо! Я слышал об этом, как уже говорил, но есть и другие, которые говорят наоборот, что он тори, лоялист, как его родственники, и что его поддержка движения за независимость лишь уловка. – Последняя фраза не звучала как вопрос, но вздернутые брови Колдуэлла говорили об обратном.
- Джейми Фрейзер – честный человек, - сказал Роджер и опустошил свою кружку, - и благородный, - добавил он, ставя кружку на стол. – И говоря об этом, думаю, я должен пойти и найти его.
Колдуэлл оглянулся вокруг. Кругом царило беспокойство, мужчины требовали счета и расплачивались. Официальное собрание должно было начаться в два часа на ферме Макинтайра. Уже наступил полдень, и делегаты, выступающие и зрители медленно собирались, готовясь к послеполуденным дебатам и решениям. Чувство нехватки воздуха вернулось.
- Ладно. Передайте ему мое почтение, хотя, быть может, я увижу его сам. И пусть Святой дух проникнет под панцирь привычек и летаргии, обратит души и пробудит совесть тех, кто собирается здесь сегодня!
- Аминь, - произнес Роджер, улыбнувшись, несмотря на взгляды мужчин и нескольких женщин вокруг.
Он нашел Джейми в «Голубом кабане» в компании нескольких мужчин, над панцирем которых Святой дух уже вовсю поработал, если судить по шуму. Однако болтовня возле двери замолкла, когда он вошел, но не из-за его появления, а потому что в центре происходило что-то интересное. А именно, Джейми Фрейзер и Нейл Форбс, раскрасневшиеся от жары, эмоций и галлона или двух разнообразных спиртных напитков, как змеи, шипели друг на друга над столом по-гэльски.
Лишь несколько зрителей знали гэльский, и они торопливо переводили главные моменты диалога для остальной толпы.
Гэльские оскорбления – это искусство, и в них его тесть преуспел, хотя Роджер должен был признать, что и законник не терялся. Перевод зрителей был далек от оригинала. Тем не менее, вся пивная была в восторге, время от времени раздавались восхищенные свист и возгласы, или смех при особо острых выпадах.
Пропустив начало, Роджер понятия не имел, как начался конфликт, но, как бы то ни было, разговор был сосредоточен на трусости и самонадеянности. В своих высказываниях Джейми обвинял Форбса в том, что тот возглавил атаку на Фогарти Симмса, чтобы ценой жизни беззащитного человека показать себя важной персоной, что характеризует Форбса как низкого и трусливого человека. Форбс, который перешел на английский, осознав, что они стали центром внимания, заявил, что присутствие Джейми здесь – это вопиющее оскорбление для всех, кто являются истинными приверженцами идеалов свободы, ведь все знают, что он человек короля. Но он, надутый индюк, думает, что может всех обмануть и предать. И если он, Фрейзер, думает, что он, Форбс, такой дурак, чтобы попасться на фиглярские уловки и разговоры, имеющие не больше смысла, чем крики чаек, ему, Фрейзеру, лучше передумать!
Джейми хлопнул ладонями по столу, заставив его загудеть, как барабан; кружки задребезжали. Он встал, глядя вниз на Форбса.
- Вы оскорбляете мою честь, сэр? – выкрикнул он, также переходя на английский. – Если так, то давайте выйдем и сразу же решим этот вопрос!
Пот бежал по широкому раскрасневшемуся лицу Форбса, глаза его горели от гнева, но Роджер заметил в нем признаки запоздалой осторожности. Роджер не видел их противостояние в Кросс-Крике, но Иэн, покатываясь от смеха, пересказал ему детали происшествия. Последняя вещь, которую желал бы Нейл Форбс, была дуэль.
- У вас есть честь, чтобы ее оскорбить, сэр? – Форбс тоже встал и вытянулся во весь рост, как если бы обращался к присяжным. – Вы явились сюда, изображая большого человека, гуляете и выставляетесь, как сошедший на берег моряк с призовыми деньгами в кармане. Но есть ли у нас какие-либо доказательства, что ваши слова не просто надувательство? Надувательство, я повторяю, сэр!
Джейми стоял, опершись на стол, и рассматривал Форбса суженными глазами. Роджер однажды испытал не себе это выражение глаз. За этим быстро следовал беспредел, как в глазгинском пабе в субботнюю ночь, но только большего масштаба. Хорошо еще, что Форбс не знал об обвинениях Мальвы Кристи, иначе кровь уже пролилась бы.
Джейми медленно выпрямился, и его левая рука потянулась к поясу. Раздался дружный вздох, и Форбс побелел. Но Джейми потянулся к споррану, а не к дирку.
- Что касается этого … сэр, - произнес он низким ровным голосом, разнесшимся по всему залу. – Я выразил свои взгляды ясно. Я за свободу, и я отвечаю за эти слова своим именем, своим состоянием, - он вытащил руку из споррана и с треском припечатал к столу маленький кошелек, две золотые гинеи и драгоценный камень, - и своей священной честью.
Комната молчала, глаза всех были устремлены на черный бриллиант, мерцающий каким-то зловещим светом. Джейми помолчал три биения сердца, потом потянул воздух.
- Есть ли здесь кто-нибудь, кто изобличит меня во лжи? – спросил он. Он адресовал вопрос якобы всей зале, но его глаза были прикованы к Форбсу. Адвокат стал пятнистым красно-серого цвета, как протухшая устрица, но ничего не сказал.
Джейми снова замолчал, еще раз оглядел комнату, затем взял кошелек, деньги и драгоценность и вышел за дверь. Снаружи городские часы пробили два часа; их удары медленно и тяжело прозвучали во влажном воздухе.
Л’оньон-интеллиДЖенсер.
Двадцатого числа сего месяца в Шарлотте прошел конгресс делегатов от графства Мекленберг по вопросу текущих отношений с Великобританией. После надлежащего обсуждения была предложена и принята Декларация, положения которой приводятся ниже:
«1. Решено, что тот, кто прямо или косвенно содействовал или каким-либо образом, формой или способом, одобрил неоправданное и опасное вторжение в наши права, как требует Великобритания, является врагом этого Графства, Америки и врожденных и неотъемлемых прав человека.
2. Постановили, что мы, граждане округа Мекленбург, настоящим распускаем политические группы, которые связывали нас с Родиной, и тем самым освобождаемся от всякой лояльности Британской короне и отказываемся от любых политических связей, договоров или ассоциаций с этой нацией, которая вопиюще попирала наши права и свободы, и бесчеловечно пролила невинную кровь американских патриотов в Лексингтоне.
3. Решено, что настоящим мы провозглашаем себя свободным и независимым народом, являемся и по праву должны быть суверенной и самоуправляющейся Ассоциацией, не находящейся под контролем никакой силы, кроме власти нашего Бога и правительства Конгресса. В поддержании этой независимости мы торжественно клянемся друг другу в нашем взаимном сотрудничестве нашей жизнью, нашим состоянием и нашей священной честью.
4. Поскольку теперь мы не признаем существование и контроль каких-либо законов или официальных чиновников, гражданских или военных, в пределах этого Графства, мы тем самым устанавливаем и принимаем, как правило жизни, каждый из наших прежних законов. При этом, тем не менее, корона Великобритании никогда не может рассматриваться как обладающая правами, привилегиями, иммунитетом или властью в нем.
5. Также дополнительно постановлено, что каждый чиновник в этом Графстве, настоящим восстанавливается до его прежнего поста и полномочий и действует в соответствии с этими правилами. И каждый присутствующий член этой делегации должен быть гражданским должностным лицом, а именно: мировой судья в статусе «члена комитета», чтобы инициировать процесс, заслушивать и определять все спорные вопросы в соответствии с упомянутыми законами, а также для сохранения мира, союза и согласия в упомянутом графстве, и использовать все усилия для распространения любви к стране и огня свободы по всей Америке, пока в этой провинции не будет организовано всеобщее правительство. Избранные из присутствующих членов составляют Комитет общественной безопасности в графстве.
6. Копия этого решения должна быть незамедлительно передана Президенту Континентального конгресса в Филадельфии, для представления указанному органу.»
Примечания
1
Пресвите́рия (пресвитериум, пресвитерий; лат. presbyterium, от др.-греч. πρεσβυτέριον — «собрание старейшин») —совет пресвитеров, выполнявший роль коллегиального органа управления поместной церковью