На следующий день перед рассветом я снова ждала возле ограждения. Запах пепла в воздухе был еще сильным и острым, но дыма не было. Утренняя дымка все же прикрывала берег, и я испытала чувство дежавю, смешенное с надеждой, когда увидела маленькую лодку, выплывающую из тумана в направлении корабля.
Когда же она приблизилась, я с силой вцепилась в перила. Это был не Джейми. Мгновение я пыталась убедить себя, что ошиблась, что он просто сменил кафтан, но с каждым ударом весел, это становилось очевидным. Я закрыла глаза, сдерживая слезы и уговаривая себя, что это ничего не значит и глупо расстраиваться.
Джейми будет здесь; он так сказал. И то, что кто-то приплыл раньше его, не имеет никакого отношения ни к нему, ни ко мне.
Но я расстроилась. Я открыла глаза и вытерла их ладонью, потом посмотрела внимательнее на лодку и не поверила своим глазам. Этого не может быть. Но это был он. Он поднял голову в ответ на окрик часового и увидел меня. Наши взгляды на мгновение встретились, потом он опустил голову, продолжая грести. Том Кристи.
Губернатор не был доволен, что третий день подряд его будили перед рассветом. Я слышала, как он кричал матросу, чтобы тот сказал человеку, кто бы он ни был, дождаться разумного времени, и дверь каюты решительно захлопнулась.
Мне тоже было не весело, но я не имела никакого настроения ждать. Однако матрос возле трапа не позволил мне спуститься вниз, и я с бьющимся сердцем направилась к корме, куда отвели Кристи.
Матрос замешкался, но приказа не давать мне разговаривать с прибывшим не было, и он пропустил меня.
- Мистер Кристи.
Он стоял возле ограждения, глядя на берег, но повернулся на мои слова.
- Миссис Фрейзер.
Он был очень бледен; его седая борода по контрасту с лицом казалась почти черной. Однако он подстриг ее, также как и волосы. И хотя он все-то выглядел, как дерево, в которое ударила молния, в его глазах снова была жизнь.
- Мой муж … - начала я, но он прервал меня.
- Он в порядке. Ждет вас на берегу, вы с ним скоро встретитесь.
- Да? – кипение страха и злости в моей душе утихло, словно кто-то уменьшил пламя горелки, но нетерпеливость еще продолжала бурлить. – Что, черт побери, происходит? Не скажете?
Он долго и молча смотрел на меня, потом быстро облизнул губы и повернулся, взглянув на серые волны. Снова посмотрел на меня и глубоко вздохнул, очевидно, собираясь с силами.
- Я пришел признаться в убийстве своей дочери.
Я просто уставилась на него, не способная осознать смысл его слов. Потом я собрала слова в предложение и, наконец, поняла.
- Нет, вы не убивали, - сказала я.
Слабый намек на улыбку появился в его бороде, но почти сразу же исчез.
- Вы продолжаете противоречить мне, как я вижу, - сказал он.
- Не имеет значения, что я делаю, - произнесла я довольно резко. – Вы сошли с ума? Или это последний план Джейми? Потому что если …
Он остановил меня, прикоснувшись к моей руке. Я удивленно уставилась на него.
- Это правда, - тихо произнес он. – Я могу поклясться святым писанием.
Я стояла, не двигаясь, и смотрела на него. Он отвечал мне прямым взглядом, и я подумала, как редко мы встречались глазами. Все время нашего знакомства он смотрел в сторону, избегая моего взгляда, словно старался не признавать меня даже при разговоре один на один.
Но теперь он смотрел на меня, и я никогда прежде не видела такого выражения глаз. Морщины страдания залегли глубоко вокруг них, и веки распухли от горя, но сами глаза были глубоки и спокойны, как море под нами. Те чувства, которые одолевали его во время нашего ужасного путешествия на юг, подавленный страх и глухая боль, покинули его, сменившись решимостью и еще чем-то, что горело в глубине его глаз.
- Почему? - спросила я, и он, отпустив мою руку, шагнул назад.
- Помните, однажды … - тон воспоминания в его голосе показал, что это было довольно давно. – Вы спросили, считаю ли я вас ведьмой?
- Помню, - настороженно ответила я. – Вы сказали … - Теперь я вспомнила наш разговор, и маленькая льдинка скользнула по моей спине. – Вы сказали, что верите, что ведьмы существуют, но не думаете, что я ведьма.
Он кивнул, не сводя с меня темно-серых глаз. Мне пришло в голову, что он решил поменять свое мнение, но нет.
- Я верю в ведьм, - сказал он с полной серьезностью. – Так как знаком с ними. Девочка была ведьмой, а до нее ее мать. – Льдинка стала больше.
- Девочка? Вы имеете в виду вашу дочь? Мальву?
Он покачал головой, и его глаза потемнели.
- Не моя дочь.
- Не ваша? Но ее глаза, у нее были ваши глаза, - услышала я свой голос и замолкла, прикусив язык.
Он только улыбнулся, хотя и мрачно.
- И моего брата, - он отвернулся к ограждению и положил руки на перила, глядя в сторону берега. – Его звали Эдгар. Когда началось восстание, и я принял сторону Стюартов, он отказался, заявив, что это глупо. Он умолял меня не уезжать. – Он покачал головой, видя что-то свое, а не лесистый берег.
- Я думал … не важно, что я думал, но я уехал и попросил его присмотреть за моей женой и маленьким сыном, – он длинно потянул воздух. – И он присмотрел.
- Понятно, - очень тихо сказала я. Он резко повернулся на тон моего голоса, пронзительно взглянув на меня.
- Это не его вина! Мона была ведьмой, чародейкой, - он сжал губы, видя выражение моего лица. – Вижу, вы не верите мне. Это правда. Я не раз ловил ее за ворожбой. Однажды в полночь в ее поисках я поднялся на крышу, и она стояла там обнаженная в центре пентаграммы, нарисованной кровью зарезанного голубя, смотрела на звезды, и ветер рвал ее волосы.
- Ее волосы, - повторила я, пытаясь уловить нечто, и внезапно поняла. – У нее были такие же волосы, как у меня, да?
Он кивнул, глядя в сторону, и я увидела, как его кадык дернулся.
- Она была … тем, кем была, - сказал он тихо. – Я пытался спасти ее … молитвами, любовью. Не смог.
- Что с ней случилось? – спросила я также тихо. С сильным ветром было мало шансов, что кто-то подслушает нас, но мне не хотелось, чтобы о таких вещах услышал еще кто-нибудь.
Он вздохнул и сглотнул еще раз.
- Ее повесили, - просто сказал он. – За убийство моего брата.
Это, очевидно, случилось, когда Том был заключенным в Ардсмуире. Она отправила ему письмо перед казнью, где написала о рождении и Мальвы, и что она оставила девочку на попечении жены Эдгара.
- Полагаю, она посчитала это забавным, - сказал он отстраненным тоном. – У нее было странное чувство юмора.
Я почувствовала, что замерзла сильнее, чем от утренней прохлады, и обхватила себя руками.
- Но вы забрали их, Аллана и Мальву.
Он кивнул. Его выслали из Англии, но его контракт выкупил добрый и богатый человек, который дал ему денег на проезд детей в колонии. Но потом его хозяин вместе со своей женой умерли от желтой лихорадки, и в поисках новой возможности он услышал, что Джейми Фрейзер поселился в Северной Каролине, и что он помогает знакомым из Ардсмуира приобрести землю.
- Я бы хотел, чтобы я перерезал себе горло, прежде чем отправился туда, - сказал он, внезапно повернувшись ко мне. – Поверьте мне.
Он говорил очень искренне. Я не знала, что ответить, но ему, казалось, ответа не требовалось, и он продолжил.
- Девочка … ей было чуть больше пяти лет, когда я впервые увидел ее, но она уже обладала … тем же лукавством, теми же чарами … и той же темной душой.
Он также изо всех сил пытался спасти Мальву … выбить из нее злобность, кровожадность и, более всего, пытаясь удержать ее от использования чар на мужчинах.
- Ее мать поступала так же, - он сжал рот при этой мысли. – Любой мужчина. Проклятие Лилит было на них обеих.
Я почувствовала сосущую пустоту в желудке.
- Но она носила дитя … - сказала я.
Его лицо побледнело еще больше, но голос оставался твердым.
- Да. Не думаю, что плохо предотвратить появление в мире еще одной ведьмы.
Увидев мое лицо, он продолжил, прежде чем я смогла его прервать.
- Знаете ли вы, что она пыталась убить вас? Вас и меня, обоих.
- Что? Пыталась убить меня? Как?
- Когда вы рассказали ей о невидимых тварях … микробах, она очень заинтересовалась ими. Она сама сказала мне, когда я поймал ее с костями.
- Какими костями? – спросила я, и по позвоночнику скользнул холод.
- Кости она достала из могилы Эфраима, чтобы навести чары на вашего мужа. Она не использовала их все, и я нашел часть в ее корзинке. Я очень сильно побил ее, и тогда она рассказала мне.
Она по привычке бродила по лесу в поисках трав во время эпидемии дизентерии. И в одном из таких походов она наткнулась на хижину пожирателя грехов, этого странного и увечного мужчину. Он умирал, его лихорадило, и он был в коме. Пока она стояла, не знаю бежать ли ей за помощью или просто убежать, он умер.
И тут на нее нашло вдохновение. Имея в виду мои тщательные объяснения, он взяла у него слизь и кровь и поместила их маленькую бутылочку, добавив туда воды из чайника.
Потом затолкала пузырек в корсет и принесла его домой. Несколько капель этого смертоносного настоя она добавила в пищу мне и ее отцу в надежде, что наша смерть будет рассматриваться не более чем как часть болезни, поразившей Ридж.
Мои губы побледнели и онемели.
- Вы уверены? – прошептала я. Он просто кивнул, не пытаясь убедить меня, и только это одно убедило меня, что он говорит правду.
- Она хотела … Джейми?
Он на мгновение прикрыл глаза. Солнце вставало, и хотя оно находилось за нашими спинами, вода перед нами блестела, как серебро.
- Она … хотела, - наконец, произнес он. – Она алкала. Жаждала богатства, положения, то, что она считала свободой, не видя, что это распущенность. Никогда не понимала! – Он говорил с внезапной яростью, и я подумала, что не одна Мальва никогда не видела вещи в том свете, в каком видел он.
Но она хотела Джейми или из-за него самого, или из-за его собственности. И когда ее любовные чары не сработали, и пришла эпидемия, она решила предпринять решительные шаги для достижения своей цели. Я еще не могла все осознать, но знала, что это правда.
А когда она обнаружила свою неожиданную беременность, то измыслила новый план.
- Вы знаете, кто настоящий отец ребенка? – спросила я. Мое горло сжало спазмом, и думаю, так будет всегда, при воспоминании о залитом солнцем огороде и двух маленьких телах, разрушенных и напрасно потерянных.
Он покачал головой, но не посмотрел на меня, и я поняла, что он, по крайней мере, догадывается. Но он не скажет мне, да и сейчас это не имело значения. Губернатор скоро встанет и будет готов принять его.
Он тоже услышал движение внизу и глубоко вздохнул.
- Я не мог позволить ей уничтожить столько жизней, не мог позволить продолжать. Она была ведьмой, и то, что она не убила вас или меня, просто удача. Она все равно убила бы кого-нибудь, прежде чем ее остановили. Может быть, вас, если бы муж остался верен вам. Может быть, его в надежде, что ребенок наследует его состояние. – Он хрипло с болью выдохнул.
- Она не родилась от моих чресел, и все же … она была моей дочерью, моей кровью. Я не мог … я не мог позволить … Я в ответе, - он замолчал, не в силах говорить. В этом, подумала я, он сказал правду. И все же …
- Томас, - твердо сказала я, - это ерунда, и вы это знаете.
Он потрясенно посмотрел на меня, и я увидела слезы в его глазах. Он сморгнул их и яростно ответил.
- Вы так говорите? Вы ничего не знаете, ничего!
Он увидел, как я моргнула, и опустил глаза. Потом неловко взял мою руку, и я почувствовала на его ладони хирургические шрамы. Я сделала это, вернула гибкую силу его сжимающим пальцам.
- Я ждал всю мою жизнь, в поисках … - он неопределенно взмахнул свободной рукой, потом сжал пальцы, словно поймал какую-то мысль, и продолжил более уверенно. – Нет, в надежде. В надежде на что-то, имени чего не знал, но знал, что оно существует.
Он жадно смотрел в мое лицо, словно запоминая его черты. Неуютно чувствуя себе под его пристальным взглядом, я подняла руку, собираясь поправить мои растрепанные волосы, но он схватил ее и удержал.
- Оставьте, - сказал он.
У меня не было выбора, так как он держал обе мои руки.
- Томас, - неуверенно произнесла я. – Мистер Кристи …
- Я убедил себя, что искал бога. Наверное. Но бог не имеет плоти и крови, и одна любовь к богу не могла удовлетворить меня.
- Я записал свои признания, - он отпустил мою руку и, порывшись в кармане, вытащил свернутую бумагу, зажав ее короткими толстыми пальцами.
- Я здесь клянусь, что это я убил свою дочь из-за позора, который она навлекла на меня своим распутством, - он говорил достаточно твердо, но я видела, как дергался его кадык.
- Вы не убивали, - сказала я уверенно. – Я знаю, не убивали.
Он моргнул, не сводя с меня глаз.
- Нет, - сказал он просто. – Но, вероятно, мне стоило бы.
- Я сделал копию моего признания, - продолжил он, заталкивая бумагу в карман, - и оставил ее в газете в Нью-Берне. Они напечатают его. Губернатор примет его – как может не принять? – и вы будете свободны.
Последние слова поразили меня. Он все еще держал мою руку, ласково поглаживая пальцы. Мне хотелось забрать ее, но я не стала, завороженная выражением его глаз, ясно-серыми и обнаженными без маскировки.
- Я всегда, - сказал он тихо, - жаждал любить и быть любимым. Я провел свою жизнь, пытаясь любить тех, кто этого не достоин. Позвольте же мне отдать ее ради той, которая достойна.
Мне показалось, что кто-то ударил меня под дых. Я не могла вздохнуть, но пыталась говорить.
- Мистер Кр … Том, Вы не должны. Ваша жизнь … ценна. Вы не можете выбросить ее вот так!
Он терпеливо кивнул головой.
- Я знаю. Это не имеет значения.
По трапу зазвучали шаги, и я услышала зычный голос губернатора, разговаривающего с капитаном.
- Томас! Не делайте этого!
Он лишь посмотрел на меня и улыбнулся – я видела когда-нибудь прежде, чтобы он улыбался? – но ничего не сказал.
- Ваш слуга, мэм, - мягко произнес он, сжал мою руку и отпустил. Потом повернулся и посмотрел на берег. Маленькая лодка, темная на фоне серебряного моря, двигалась к кораблю. – Ваш муж плывет за вами. Прощайте, миссис Фрейзер.
Он повернулся и ушел, держась прямо, несмотря на вздымающиеся волны.