Роджер укладывал последние трубы для водопровода, когда Эйдан и Джемми выскочили позади него, как черти из табакерки.
- Папа, Бобби приехал!
- Что, Бобби Хиггинс? – Роджер выпрямился, чувствуя протест спинных мышц, и поглядел в сторону большого дома, но не увидел никакой лошади.
- Он поехал на кладбище, - со значительным видом сообщил Эйдан. – Он поехал посмотреть на привидение, да?
- Сомневаюсь, - спокойно сказал Роджер. – Какое привидение?
- Мальвы Кристи, - ответил мальчик. – Она ходит. Все так говорят. – Он говорил храбро, но невольно обхватил себя руками. Джемми, который впервые услышал эту новость, смотрел на него широко распахнутыми глазами.
- Почему она ходит? И куда?
- Потому что ее убили, глупый, - ответил Эйдан. – Люди, которых убивают, всегда ходят. Они ищут того, кто убил их.
- Глупости, - твердо сказал Роджер, увидев испуг на лице Джемми. Джем знал, что Мальва Кристи умерла. Он был на ее похоронах так же, как и все мальчишки Риджа, но Роджер и Брианна не говорили ему, что она была убита.
Ну, мрачно подумал Роджер, мало надежды удержать нечто подобное в тайне. Он только надеялся, что у Джема не будет кошмаров.
- Мальва не ходит, выискивая кого-нибудь, - сказал со всей уверенностью, какую мог придать голосу. – Ее душа на небесах вместе с Христом, где она счастлива и спокойна … а ее тело … Ну, когда люди умирают, тело им больше не нужно, и мы его хороним. И оно спокойно лежит в своей могиле до наступления судного дня.
Эйдан имел неверящий вид.
- Ее видел Джой МакЛафлин в пятницу две недели назад, - заявил он, подпрыгивая на носочках. – Летала по лесу, вся в черном и страшно завывала!
Джемми стал выглядеть действительно испуганным. Роджер положил лопату на землю и взял Джема на руки.
- Полагаю, что Джой МакЛафлин довольно сильно перебрал, - сказал он. Оба мальчика вполне были знакомы с понятием пьянства. – Если это неслось по лесу и завывало, то, скорее всего, он видел Ролло. Идемте, найдем Бобби, и вы увидите могилу Мальвы.
Он протянул руку Эйдану; тот радостно за нее ухватился и всю дорогу трещал, как сорока.
Что будет делать Эйдан, когда он уйдет, подумал он. Идея ухода, казавшаяся сначала совершенно нереальной и немыслимой, постепенно день за днем укоренялась в его сознании. Когда он работал по дому, рыл траншеи для водопроводных труб Брианны, таскал сено, рубил дрова, он пытался думать: «Это ненадолго». И все же казалось невозможным, что однажды его не будет в Ридже. Он не распахнет дверь хижины и не обнаружит, что Брианна затеяла какой-то дьявольский эксперимент на кухонном столе, а Джем и Эйдан с энтузиазмом катают машинки возле ее ног.
Чувство нереальности усиливалось еще больше, когда он читал проповеди по воскресеньям или ходил по домам, как священник, чтобы утешить страждущих и урезонить проблемных. Глядя на эти лица, внимательные, возбужденные, скучающие, строгие или озабоченные, он просто не мог поверить, что собирается уйти, оставив их всех. Особенно тех, за которых он чувствовал большую ответственность … за Эйдана и его мать.
Он молился, ища силу и озарение.
Однако он никогда не забывал вид голубых ноготков Аманды и слабый присвист ее дыхания. И неясное видение камней у ручья на Окракоке казалось все ближе и четче с каждым днем.
Бобби Хиггинс действительно был на кладбище, его лошадь была привязана под соснами. Он сидел у могилы Мальвы, склонив голову, хотя сразу же поднял ее, когда появились Роджер и мальчики. Он выглядел бледным и мрачным, но вскочил на ноги и пожал Роджеру руку.
- Рад твоему приезду, Бобби. Эй, вы, идите и поиграйте, хорошо? - Он поставил Джемми на землю и был рад, когда тот после одного опасливого взгляда на могилу Мальвы, украшенную букетом завядших цветов, беззаботно отправился с Эйданом в лес охотиться на белок и бурундуков.
- Я … э-э … не ожидал увидеть тебя снова, - добавил он немного неловко. Бобби смотрел вниз, медленно счищая сосновые иголки со штанов.
- Ну, сэр … так получилось, что я должен здесь остаться. Если это возможно, - добавил он торопливо.
- Остаться? Но … конечно же, хорошо, - сказал Роджер, справившись с удивлением. – Ты ведь … не поссорился с его светлостью?
- О, нет, сэр! Его светлость был добр ко мне с самого начала, - он поколебался, прикусив нижнюю губу. – Дело в том, что … видите ли, сэр … в эти дни в доме его светлости много народа. Политики и … военные.
Невольно он коснулся метки на лице, которая сейчас обесцветилась до розоватого шрама, но все равно была заметна. Роджер его понимал.
- Тебе там больше неуютно, я полагаю?
- Точно так, сэр, - Бобби с благодарностью взглянул на него. – Раньше там были только мы с его светлостью и Маноке, наш повар. Иногда приезжали гости на обед или оставались на несколько дней, но все было легко, можно сказать, просто. Когда я ездил по поручениям его светлости, люди пялились на меня, но только поначалу, а потом привыкали, - он снова коснулся метки, - и все было хорошо. Но теперь … - Он замолчал с несчастным видом, оставив Роджеру возможность представить реакцию британских лощеных офицеров, или открыто не одобряющих его бесчестие, или до отвращения вежливых.
- Его светлость увидел, как мне нехорошо. Он очень внимательный. И сказал, что он будет скучать по мне, но если я захочу искать свою судьбу где-нибудь еще, он даст мне десять фунтов и наилучшие пожелания.
Роджер уважительно присвистнул. Десять фунтов было значительной суммой. Не состояние, но вполне достаточно, чтобы Бобби устроил свою жизнь.
- Очень хорошо, - сказал он. – Его светлость знает, что ты собирался ехать к нам?
Бобби покачал головой.
- Я сам не знал, - признался он. – Однажды я … - он внезапно замолчал, кинув взгляд на могилу Мальвы, потом повернулся к Роджеру и кашлянул.
- Думаю, я должен поговорить с мистером Фрейзером, прежде чем решиться. Хотя для меня здесь уже ничего нет.
В последней фразе ясно прозвучал вопрос. Все в Ридже знали Бобби и принимали его, с этим проблем нет. Но Лиззи замужем, а Мальва умерла … Бобби была нужна жена.
- О, я думаю, тебя встретят гостеприимно, - произнес Роджер, задумчиво посмотрев на Эйдана, который свисал с ветки, зацепившись за нее ногами, согнутыми в коленях. Джемми снизу кидал в него сосновыми шишками. Удивительное чувство посетило его, нечто среднее между благодарностью и ревностью, но последнее он решительно подавил.
- Эйдан! – позвал он. – Джем! Пора идти! – и повернулся к Бобби, говоря, - Ты, наверное, не знаком с матерью Эйдана, Эмми МакКолум. Она молодая вдова с домом и небольшим участком земли. Она также приходит помогать по хозяйству в большой дом. Если ты придешь туда поужинать …
- Я думал об этом иногда, - признался Джейми. – Что если бы я мог? Как это было бы? – Он улыбнулся Брианне немного беспомощно и пожал плечами. – Как ты думаешь, милая? Что бы я там делал? Как жил?
- Ну … - начала она и остановилась, пытаясь представить его в том мире. За рулем автомобиля направляющегося в офис в костюме-тройке? Эта мысль показалась ей такой абсурдной, что она рассмеялась. Или сидящим в темном кинозале на просмотре фильма о Годзилле вместе с Джемом и Роджером?
- Как Джейми произносится наоборот? – спросила она.
- Имйежд, я полагаю, - ответил он удивленно. – Почему?
- Я думаю, ты бы великолепно справился, - сказала она, улыбаясь. – Ты … ну, я полагаю … мог бы выпускать газеты. Оборудование для печати больше по размерам и работает быстрее, и нужно больше людей, чтобы собирать новости, но в принципе ничего не изменилось. Ты знаешь, как это делается.
Он кивнул, между густых бровей появилась морщинка такая же, как у нее.
- Может быть, - сказал он с некоторым сомнением. – Мог бы я стать фермером, как ты думаешь? Люди всегда хотят есть, и кто-то должен их кормить.
- Мог, - она огляделась, окидывая свежим взглядом знакомые домашние детали: куры, роящиеся в пыли, почерневшие доски конюшни, выброшенную землю возле фундамента дома, где белая свинья устроила себе берлогу. – Там есть люди, которые ведут такое же небольшое хозяйство в горах. Это трудная жизнь … - она увидела его улыбку и рассмеялась в ответ. - Ладно, это не намного труднее, чем здесь, но в городах жить гораздо легче.
Она помолчала, раздумывая.
- Тебе не придется воевать, - наконец, сказала она.
Он, казалось, удивился этому.
- Нет? Но ты говорила, что войны и там есть.
- Конечно, есть. Но сражаются молодые мужчины, и то не все.
- Ммфм, - он задумался, нахмурив брови, затем взглянул в ее лицо.
- Этот ваш мир, эта Америка, - сказал он. – Свобода. За все это будет заплачена большая цена. Стоит ли оно того, как ты думаешь?
Настала ее очередь сидеть молча и думать. Наконец, она положила ладонь на его руку, твердую, теплую и крепкую, как железо.
- Почти ничего не стоит расставания с вами, - прошептала она. – Но, вероятно, оно близко.
Когда мир повернулся к зиме, и ночи становились все длиннее, люди стали просыпаться в темноте. Слишком долгое лежание в постели вызывает судороги в конечностях, а слишком долгие сны становятся причудливыми, как ногти китайского мандарина. По большому счету, человеческое тело не приспособлено для сна более семи или восьми часов, но что происходит, когда ночи длиннее этого времени?
А случается второй сон. Вы засыпаете от усталости вскоре после наступления темноты, но затем просыпаетесь, поднимаясь к поверхности снов, как форель к поверхности воды для кормления. И если ваш спящий партнер тоже проснется, а люди, которые спали вместе много лет, сразу узнают, когда другой просыпается, вы можете вместе разделить глубокую ночь. В вашем уединенном мирке можно встать, потянуться, принести сочное яблоко и съесть его кусочек за кусочком, делясь друг с другом и касаясь пальцами губ. Иметь роскошь спокойно поговорить, не отвлекаясь на повседневные дела. Медленно заниматься любовью в свете осенней луны.
А потом лежать близко и медленно погружаться в волны забвения, испытывая блаженство от осознания того, что рассвет далеко. Это второй сон.
Я медленно выплывала из моего первого сна, чтобы обнаружить, что весьма эротический сон, который я видела, имеет реальную основу.
- Я никогда не считал себя тем, кто пристает к трупу, сассенах, - мурлыкающий голос Джейми щекотал нежное место за ухом. – Но должен сказать, что эта идея более привлекательна, чем я думал.
Я была слишком сонной, чтобы разговаривать, и просто прижалась к нему задом, что он посчитал красноречивым приглашением, как если бы оно было написано каллиграфическим почерком на бумаге. Он глубоко вдохнул, твердо ухватил мои ягодицы и разбудил меня довольно жестко в нескольких смыслах этого слова.
Я извивалась, как червяк на крючке, производя тихие настойчивые звуки, которые он правильно интерпретировал, перевернув меня на живот и продолжая убеждать меня, что я не только жива и проснулась, но еще и функционирую.
Наконец, я вынырнула из мира сплющенных подушек, мокрая, задыхающаяся, дрожащая каждым нервным окончанием и полностью проснувшаяся.
- Чем вызван такой энтузиазм? – спросила я. Он не отстранился, мы все еще были соединены, обливаемые светом большого золотистого полумесяца, висящего над каштанами. Он произвел негромкий звук, частично веселый, частично смущенный.
- Я не могу смотреть, как ты спишь, без желания разбудить тебя, сассенах, - его рука сжала мою грудь, сейчас нежно. – Думаю, я почувствовал себя одиноким без тебя.
В его голосе звучали странные нотки. Я повернула к нему голову, но не смогла ничего увидеть в темноте. Я вытянула руку и коснулась его ноги, все еще лежащую на мне. Даже в расслабленном состоянии она была твердой с изящной линией мускула под моей рукой.
- Я здесь, - сказала я, и его рука крепко обняла меня.
Я услышала, как дыхание застряло в его горле, когда я положила руку ему на бедро.
- Что? – спросила я.
Он потянул воздух, но не ответил сразу. Я почувствовала, как он немного отодвинулся и принялся рыться под подушкой. Потом его рука, нашла мою руку, лежащую на его бедре. Пальцы его сомкнулись вокруг моих, и я ощутила в своей руке маленький твердый предмет округлой формы.
Я слышала, как он сглотнул.
Драгоценный камень, а это был он, казался теплым на ощупь. Я медленно провела по нему пальцем. Необработанный камень непонятного вида, но большой, размером с сустав моего пальца.
- Джейми … - произнесла я, чувствуя комок в горле.
- Я люблю тебя, - сказал он так тихо, что я едва услышала его, хотя мы лежали близко друг к другу.
Я мгновение лежала, не двигаясь, чувствуя, как камень становится теплее в моей руке. Определенно, это только воображение, но отчего-то казалось, что камень пульсирует в такт моему сердцу. Откуда, ради бога, он достал его?
Потом я двинулась не резко, но медленно соскальзывая с него. Встала, чувствуя небольшое головокружение, и подошла к окну. Открыла его, почувствовав острое прикосновение осеннего ветра на моей разгоряченной коже, размахнулась и швырнула предмет в темноту.
Потом я вернулась, увидела темную массу его волос на подушке и блеск его глаз в лунном свете.
- Я люблю тебя, - прошептала я, залезла под одеяло и крепко обняла его, теплого, более теплого чем камень, и его сердце билось в такт с моим.
- Я не такой смелый, как был раньше, - сказал он тихо. – Не такой смелый, чтобы жить без тебя.
Но достаточно смелый, чтобы попытаться.
Я притянула к себе его голову, гладя спутанные волосы, грубые и мягкие одновременно, живые под моими пальцами.
- Положи голову, мой муж, - прошептала я. – До рассвета еще далеко.