***
В стране Нигде и Никогда,
Есть город Огдербов.
Стоит уже которые века,
Хранимый волею своих божков.
Был град тот домом королей,
И во главе был королевста.
Был полон эльфов, гномов и людей,
Там всем хватало места.
Но сталось так, что один раз
Оставили его на произвол.
Хранители что не смыкали глаз,
Ушли, забыли свою роль.
Не долго город жил потом,
Не знавши бед и горя.
Завелся в тех краях дракон,
И жить стал с миром споря.
Пришло в упадок королевство,
Дракон все жег и убивал.
Не смог никто остановить бесчинство,
Которое он всюду учинял.
Ни рыцари, не армии, ни чародей,
С дракон черным сладить не могли.
А он, все убивал и убивал людей.
И стали звать героев из чужой земли.
Пришел один, пришел другой,
Там третий, пятый и седьмой.
Пришли, и все нашли покой.
А тот дракон все был живой.
***
По пыльной и сухой дороге,
Вышагивал маститый конь.
Переставляя грациозно ноги,
Ровнялся на мерцавший впереди огонь.
Огонь мерцавший впереди,
Бродяги был костром.
Оставившего позади,
До тла сгоревший дом.
Но пламени пожар,
Оставивший его без крова,
Не иссушил тот благородный дар,
Известный людям Огдербова.
Услышав топанье копыт,
Вскочил простой бродяга.
И увидал, что на седле висит,
От крови алый, эльф бедняга.
Остановился конь пред ним,
И взглядом стал буравить.
Не верил ласкам он людским,
Ведомых жаждой пить и грабить;
Но тот бродяга подлетел,
И подхватил беднягу.
Который слышно чуть хрипел,
Пытаясь выжить - не уйти во мглу.
Конь начал было бить копытом,
Но встретил добрый взгляд.
И вмиг встал истуканом:
Глаза такие - не вредят.
Бродяга парня уложил,
Подле костра скупого.
Взял сумку, котелок, вскочил.
И растворился в леса тьме ночного.
Уж начал бить о земь,
Мустанг стоящий у костра,
Как к пламени, покинув темь,
Бродяга выскочил спеша.
И сходу кинулся он в бой,
За жизнь, которую забрать хотела,
Мерзавка смерть, с холодною душой,
Кружившая у тела.
А конь стоял и видел все,
Следил за ловкостью бродяги,
Который то и дело вопрошал судьбе:
"В какие влез мальчишка передряги?"
Но как всегда судьба - глуха,
И тишиной лишь был ответ.
Он не увидел как слеза,
Упала с коня век.
"Держись хозяин храбрый мой!
Держись не сдайся негодяйке.
Смотрел в лицо ты ей самой,
И бой дал сумасбродке!
Ох, еслиб только молвить мог,
я рассказал бы миру,
О том, что сделал твой клинок.
я к помощи призвал бы лиру!"
Знакомый звук прервал ненастных мыслей ход,
Услышал вороной,
Знакомой песни, звуков хоровод.
Которую сегодня пел герой.
Закрыл глаза,
И мелодичный глас бродяги,
Убрал из памяти все тормоза,
И вспомнил он прошедшие тревоги.
***
"Я, Аллин! Эльф из Тикра!
Хозяйка, подскажи:
Где прячется задира,
Что губит ваши души." 
Подняла рыжую главу,
Сидящая у речки прачка,
И осмотрела юношу:
"Сынок, ведь это не задачка.
Но ты мне расскажи сначала,
Зачем знать гибели своей причал.
Пускай тебя я не знавала,
Но не хочу, чтобы перед смертью обо мне ты вспоминал."
Притопнул вдруг нетерпеливо,
Конь вороной под ним.
И бросил взгляд ревниво,
На женщину сидящую пред ним.
Но эльф лишь улыбнулся, потрепал коня:
"Ты прав мой друг  Еруса. Хозяйка, не волнуйся за меня!
Я, Аллин! Эльф из Тикра!
А это Еруса вороной.
Поверь, мы знаем нравы Мира,
Не раз вступали в бой с судьбой!
Скажи мне, где дракон,
А сгину иль избавлю,
Удачи воина - таков закон.
Но умирать людей я не оставлю!"
Увидела в глаза его, та прачка у реки,
Жар пламени и сердца боль,
И поняла: его уж не спасти.
Пред ней, отчаянный герой.
Вздохнула, указала путь.
И проводила взглядом их,
Вдруг охватила ее грусть,
"Ох! Не увидеть больше их!"
***
Неси меня Еруса, неси вперед, на бой!
Сойдемся мы с драконом,
Поспорим вновь с судьбой!
А коль падем, потешим душу вечным сном!
Послушался ретивый,
Как уголь, черный конь.
И поскакал гонимый,
Почуяв приближенье битвы вновь.
Он слышал как мурлыкал,
Песнь про себя Аллин,
Он раньше ее слышал,
И очень полюбил.
Диск солнца побежал на запад,
И вот, Аллин достал клинок.
Принес Еруса его в ад,
Где кровь героев прекращала ток.
Уж в логове они, и спешился храбрец,
Услышав топанье копыт,
Нос из пещеры показал подлец.
Но видно был он слишком сыт,
И волю дал юнцу,
Кто храбрость поимел пройти,
Ту тонкую, как нить, черту:
Последний шанс уйти.
Почти вернулся он в пещеру,
Как крик его догнал:
"Я Аллин, эльф из Тикра! И не побегу!
Быть бою, ящер подлый я жду. Наш час настал!"
Раздалось яростное ржанье,
Еруса - боя возжелал!
Дракон впервые разрешил спасенье,
Но жалкий эльф погибели желал.
Раздался рев и пламя столб,
Пещеры своды осветил.
И вырвался от туда, гроб,
Живой, что стольких погубил.
Но вместо криков тишина,
Нет, воин не простой!
От рева и огня,
Бежали даже армии, забыв про бой!
Но вместо крика, резкий звук,
То тетивы аккорд,
Разрезал тишину вокруг,
И запустил стрелу в полет.
Раздался рев, но в этот раз,
Наполнен он был болью,
Стрела попала прямо в глаз,
Клыки напились кровью.
И в первый раз та кровь была,
Своей, а не чужой,
И переполнен стал он зла,
Но миг, и совладал дракон с собой.
Аллин занес над головой клинок,
И кинулся вперед.
Дракон ударил хвостом в бок.
Прыжок! На землю! Он идет!
Дракон вновь взвыл от боли.
Поблек под солнцем цвет клинка,
Он почернел от крови.
Но сбил хвостом вдруг паренька,
Страдающий от боли ящер.
Нанес удар он по ногам,
И эльф вскричал теперь,
И пал к дракона лапам.
Упал храбрец, и уж занес,
Над ним кинжалы лап,
Дракон, размером с каменный утес,
Решил с ним кончить нанеся удар.
Но снова яростное ржанье,
Обрушилось на поле боя.
То вороной, прервал томительное ожиданье.
Встал на дыбы, удар копытом нанеся.
Затем еще, еще один!
"Ты ящер подлый, тварь из тьмы!
воздаст тебе за все хозяин,
Не разрешу тебе вонзить в него кинжалы!"
Опешил вдруг дракон ужасный,
Животные еще ни разу не вставали перед ним.
Он слышал ржанье, звук опасный,
Удары чувствовал и отвечать пытался им.
Но, конь лишь ржал и бил,
И вот, он пламенем дохнул.
Но боли звук, то пламя не сопроводил,
И ящер с удивлением отпрянул.
Щит гномий - алый лев,
Их защитил, от пожирающего пламя.
И Аллин вдруг запев,
Как будто поднял свое знамя.
Услышал Еруса слова,
И понял: "Вот он, настоящий бой." 
От этих слов хозяина,
Внутри вскипает кровь.
Дракон взмахнул своих хвостом,
Нацелясь в грудь Еруса.
Удар, и Алый Лев ответил гулким звоном.
За ним удар, еще один - в ответ металла голоса.
Он полыхнул огнем на щит,
И отступил назад.
А эльф уж тут как тут, летит,
Прыжок, и ловкий выпад!
И воздух снова закепел,
От звука боли, рева зла.
Огонь вмиг, в пепел обратил,
Стоящие поодаль древа.
Звучала песня.
Воин пел.
Дракон стоял ревя.
Еруса яростно сопел.
Стояли трое в том аду,
Эльф, конь и окровавленный дракон.
Оставила их жизнь в суду,
Они и судьи, и закон.
У каждого свой приговор.
Дракон был первым,
Не пускаясь в разговор,
Как ядовитой кобры быстрым,
Жалящим броском.
Вонзил он зубы в сталь и плоть:
Попался Аллин со щитом.
Еще мгновение, и сможет он вспороть!
Плоть эльфа, что принес так много боли.
Насытится его желание кровавой мести.
Заплатит эльф за капли крови,
Что пролил он, не думая о смерти.
И вдруг настала тишина,
Дракон разжал клыки.
И стала вдруг видна,
Резная рукоять, что украшает эльфии клинки.
Упал дракон под звук глухой,
Под ноги рухнул щит.
И Аллин пал, взмахнув рукой.
Лишь только Еруса стоит.
Прошло немало времени,
Как вдруг очнулся паренек.
Он поднял щит, с трудом нащупал стремени,
И на Еруса рухнул грудью поперек.
***
Прошли недели, прежде чем
Эльф смог сидеть в седле.
Бродяга выхолил всем тем,
Что добывал в селе.
Но вот вернувшись как то раз,
Он не застал ни паренька,
Ни вороного строгих глаз.
Лишь у камней была записка.
Клочек бумаги трепетал,
Под легким ветерком,
Бродяга взял, и прочитал.
Все сразу, целиком.
А после, улыбнулся и пошел,
В то место, где лежал дракон.
И правда, их он там нашел!
Сокровища, чтобы построить дом!
***
Уж месяц люди Огдербова,
Ее знали никаких тревог.
Подумали они, что снова,
Хранители оберегают их порог.
***
Светало. Прачка у реки,
Уж трудится вовсю.
Вдруг прекратили рыжие кудряшки,
Плясать метель свою.
Пред ней опять стоял, тот черный конь,
Ревниво вперив взгляд.
Седок, в бинтах, в глазах огонь.
Кивнул и повернул назад.