Предварительный вариант, только текст, был опубликован 15 сентября 2011 года на сайте туристов и путешественников"СКИТАЛЕЦ"и с иллюстрациями на моём персональном сайте "Путешествие в Лукоморье"
Несколько позднее, с иллюстрациями, на страницах другого персонального сайта SKIF сервиса ВебСтолица.Ru, где он пребывал до конца 2022 года, пока данная платформа не прекратила своё существование: http://skif.wmsite.ru/info/po-sledam-ciklopov/
Версия в журнале Самиздат является последней на момент данной публикации.
12.40...6 августа 2010 года. В поезде "С.-Петербург - Котлас".
Прошло меньше часа, как мы загрузились на станции "Волховстрой-1". Два больших рюкзака, большая сумка и несколько полных пакетов. Общий вес немного за 50. На маршруте у жены будет килограмм 15, а мне - всё остальное.
В 13.16 - звонок от Анатолия Иванова, председателя секции по аномальным явлениям при РГО. Я ещё раз рассказал ему о наших планах пешего маршрута в направлении на север по Уральским горам, к озерам Большое Хадата-Юган-Лор и Большое Щучье, начиная от посёлка Полярный (110 км.). Он пожелал удачи в пути. Звонок Иванова был неожиданным, но оказалось, что связь появилась из-за прибытия поезда в Тихвин. Сыну (он работает в Питере) тоже позвонили, наказав строго-настрого, чтобы постарался хоть раз съездить домой проведать кота Джерика. Впрочем, все это безнадежно... Саша коварно продал кому-то приличный цифровик, угостив нас этой новостью под самый отъезд, и теперь мы отправляемся на Полярный Урал, вооружившись парой шпионских камер эпохи ранних битлов (на мобильниках), и ещё - какая роскошь! - имеется 36 кадриков на старенькой "мыльнице", уцелели там с незапамятных времен.
Мысль отправиться в это путешествие возникла естественным образом. Наш давний криптозоологический интерес был подогрет в последние годы серией загадочных наблюдений на болотах к югу от Ладоги, где чисто уфологические моменты совпали, практически на одной территории, с наблюдением странных следовых отпечатков, явно нечеловеческих, но и не звериных. Это отдельная тема. Но Север манит нас всегда. Взвесив свои скромные возможности, мы решили в этот раз не забираться в наиболее перспективные и труднодоступные районы на восточном склоне Полярного Урала, сделав выбор в пользу небольшого рекогносцировочного похода, не более чем на 20 дней, в северном направлении. Поезд доставит нас в долину реки Собь, прямо в сердце Полярного Урала. Там мы сойдем на станции "посёлок Полярный" (он же "пост 110-й километр") и двинемся в самые верховья реки Большая Пайпудына (левый приток Соби). Далее, через водораздел "Азия-Европа", выйдем на реку Большая Уса и отправимся также в самые её верховья. Затем через два перевала выйдем к реке Большая Хадата и озеру Большая Хадата-Юган-Лор. Это - программа минимум. Программа максимум - дойти до озера Большое Щучье.
Первые дни будем идти вполне комфортно по старой грунтовой дороге, что само по себе неплохо, учитывая значительный начальный вес рюкзаков и не совсем значительную степень тренированности некоторых участников данного мероприятия.
16.10...7 августа. В поезде.
В Котласе пересели в поезд "Москва - Лабытнанги" после пятичасового изнурительного сидения на вокзале. Неописуемая жара и график движения поездов нас почти добили. Констатирую: на Ямал с Питера стало ездить неудобно даже летом. Например, до города Лабытнанги нет не только прямого поезда, но даже прицепных вагонов. Что ни говори, зарастает северная тропа!
Намучившись от неимоверной духоты в вагоне поезда "Санкт-Петербург - Котлас" и в зале ожидания, мы были приятно удивлены атмосферой фирменного вагона поезда № 22. Кондиционеры работают, и в нём прохладно, как в погребке. Вагон № 5, куда мы забрались с поклажей в варёном виде и почти голые, - был вагоном современного типа и, при всей своей плацкартности, довольно комфортным. Даже отсеки проходных купе оказались шире обычных; да и в целом - чистота и порядок. Что-то меняется к лучшему, спору нет, но очень медленно, "точечно".
Другая приятная неожиданность состояла в том, что поезд №
22 все же будет останавливаться в горах на 110 километре. А то нас терзали на сей счёт большие сомнения, особенно когда выяснилось, что от Котласа мы поедем в фирменном поезде. "110 километр" - это и есть необходимый нам посёлок геологов - Полярный, ныне фактически ликвидированный. Расположен он в Собской долине, в самом сердце Уральских гор, напротив величественного массива Рай-Из.
Базальтовый массив Рай-Из на южном склоне Собской долины, напротив посёлка Полярный (пост 110 км). Наш бывший дом - справа, ближайший к железной дороге. Фото геолога И. И. Попова, 1995 года.
В настоящий момент начинаем двигаться направлением на Воркуту. Однако, не доехав до знаменитого города шахтёров, поезд повернёт направо от полустанка Чум и пойдёт по долинам рек Елец и Собь, петляя среди гор и предгорий Полярного Урала, до конечного пункта - города Лабытнанги, что на левом берегу Оби. Длина этого железнодорожного ответвления примерно 200 километров. Где-то в районе сотого мы пересечём границу Европы и Азии, и вскоре, на 110-м, нам выходить.
Итак: сели в поезд, перекусили сыром и бородинским хлебом, в сопровождении зелёного чая со сгущёнкой. Будем теперь отдыхать и думать: кого мы увидим завтра на Полярном? По информации, полученной ранее, один наш знакомый геолог, выехал на посёлок с Лабытнанг ещё 30 июля. Застанем ли?
Для меня и Нины посёлок не чужой. Когда-то, проживая в нём, мы шесть лет отработали в геологии до 1990 года. Нина с тех пор там не была, а я последний раз ездил на Полярный в 2002-м. Тогда ещё посёлок был вполне жизнеспособен, и лишь присмотревшись внимательней, было заметно, что душа его уже покинула, вместе с гибелью великой советской геологии. Каким он теперь предстанет перед нами?
08.30...8 августа. Всё ещё в поезде № 22. С утра, часов с четырёх не спалось. Заварил чай. Нина отдыхала.
Вчера в Княж-Погосте в вагон загрузились две шумные группы туристов-водников. Судя по их разговорам, одна группа едет до Харпа, и забрасывать их будут вездеходами на Пятиречье. Харп - крупный современный посёлок, он расположен, как и Полярный, в Собской долине, с северо-восточной стороны массива Рай-Из. Только подальше, километров на сорок. Харп знаменит тем, что в нём прописан лагерь для самых опасных преступников - "Полярная сова".
А вот Пятиречье, куда направляются водники, - тема особая, имеющая некоторое отношение к загадке северного йети. Данный район, расположенный к югу от лабытнангской железнодорожной ветки, является верховьями горной реки Танью с притоками, на восточном склоне Полярного Урала. В 80-х оттуда не раз шли сигналы о наблюдении реликта. В последние годы я ничего подобного не слышал, и все же - место аномально-перспективное. Да и рыбалка там отменная. На этой площади мы с Ниной работали в советской геологоразведке и сперва собирались отправиться именно на Пятиречье. Но затем решили идти на север, чтобы побывать в совсем незнакомых местах.
9.40...Нина проснулась, и мы ударились в воспоминания... И сожалеем, что не взяли мушек на хариуса! С надеждой в голосе, задумчиво, она говорит:
- Ты мне удочку оснастишь?
- Не женское это дело, рыбу ловить. Ты будешь готовить.
- Ну да, может, она будет трудно ловиться...
- Успокойся, она вообще не будет ловиться! (Кстати, я почти угадал)
Проехали реку Кожим и станцию "1952 км". Читали про неё в одном из отчётов туристов, которые начали свой маршрут на уральскую вершину Манарагу "от станции с замечательным названием "1952 км", и мне это их вступление запомнилось. Но гор Приполярного Урала пока не видно, кругом низкая облачность, туман.
Сегодня запарили себе овсянку, первый раз за двое суток пребывания в поезде. Колбаса-то кончилась. И сыр тоже.
Из наших геологических воспоминаний
Для жены ловля хариуса это, прежде всего, память о Пятиречье 1987 года, когда мы стояли лагерем на реке Лагорте, проводя в горах геологоразведочные работы по поискам молибдена. Она работала геологом, а я горняком. В тот год за полевой сезон наш отряд сделал до десяти временных стоянок, постоянно переезжая и всякий раз разбивая новый лагерь. Основным видом транспорта был АТС (средний артиллерийский тягач).
Работы начались в безлесых верховьях реки Хараматалоу, а закончились южнее - на Пятиречье, в краю невысоких листвениц.
Нина возле нашей палатки в верховьях Хараматалоу в начале сезона 1987 года.
Трудовые будни. Надо разобрать образцы горных пород.
Сворачиваем лагерь на Хараматалоу. На вертикальной
стойке палатки позади Нины видна керосиновая лампа, основной источник света у геологов тех лет для камеральной работы по вечерам в полевых условиях.
Разбираю нашу палатку с помощью геологического молотка. Деревянные бруски послужат ещё не раз в этом сезоне.
Погрузка снаряжения, проб, документации и личных вещей
на АТС перед переездом на новое место.
Задача бригады горняков состояла в том, чтобы вскрыть с помощью мощного взрыва толщу верхних осадочных наносов, включая крупные каменные развалы, и добраться до коренной скалы, с которой геолог мог бы взять образцы пород для всевозможных исследований. Некоторые канавы, пройденные таким способом, достигали в длину нескольких сот метров, а глубина их порой значительно превышала человеческий рост.
Типичный ландшафт в районе реки Лагорты на Полярном Урале. Нина задаёт очередную канаву на молибден. Осень 1987 года.
Работы проводились в следующей последовательность. После того, как геолог задавал с помощью компаса, карты и рулетки расположение очередной канавы, разметив линию, мы тут же начинали забивать вдоль неё тяжёлыми кувалдами буровые штанги-забурники, словно гвозди молотком. Били до тех пор, пока сталь не зазвенит особым образом, и отдача от удара не начнёт "сушить" плечо... Значит всё - дошли до коренных пород. Затем через 2,5 - 3 метра пробивался следующий шпур, и так на всю длину предстоящей проходки. Забурники были разной длины; начинали с небольших, затем их вынимали и вставляли более длинные, доходя порой до трёхметровых. Перед началом сезона эти толстостенные буровые штанги специально "вытягивались" (т.е. заострялись) с одного конца на паровом молоте в кузнице посёлка Полярный. К концу сезона забурники и кувалды полностью расклёпывались и приходили в негодность; от постоянных динамических воздействий их ударные поверхности широко раскрывались металлической "розочкой".
С кувалдой работали обычно вдвоём, попеременно нанося удары. Слаженность в работе была предельной. После завершения проходки шпуров на дно каждого отверстия закладывался небольшой заряд взрывчатки с детонатором, затем электрическая цепь вдоль всей канавы соединялась, и производился предварительный малый взрыв. Это делалось для образования на глубине так называемых "котлов", то есть полостей, в которые засыпался большой заряд аммонала, от трёх до пяти килограмм на каждый шпур. Перед основным взрывом мы уходили метров на сто в створ будущей канавы и внимательно смотрели в небо, поскольку часть "бульников" всё же летела и в этом направлении... Затем - завершающий этап проходки: с помощью горняцких лопат и кайл производилась зачистка самого дна канавы для полного обнажения скальной поверхности. Теперь вновь наступала очередь геолога, но уже с молотком и пикетажкой (это типа записной книжки): отбивались образцы пород, велась опись структуры обнажения с рисунком характера залегания пластов.
Иду по дну только что взорванной канавы. Одна из
последних в сезоне 1987 года. Район реки Лагорты.
Работа горняков была чрезвычайно тяжёлой, напряжённой, зато денежной, почти как у старателей. Каждый работник в нашей бригаде зарабатывал за месяц не меньше начальника экспедиции. В этом плане все стремились сделать объём работ на "триста прямого", но не более. Дело в том, что в советские времена при сдельной оплате труда северные надбавки "накручивались" только до трёхсот рублей прямого заработка, - сверх того, рубль уже не "удлинялся" и становился таким же "коротким", как в более южных регионах. Большого смысла сильно упираться народ не видел... Иной раз, при правильной организации труда, мы за две недели выполняли месячную норму; остальное время наслаждались прелестями северной природы: была и охота, была и рыбалка... Я в то время, придерживаясь йогических принципов, не рыбачил и не охотился, а вот Нина хариуса половила от души, особенно в сентябре 1987-го на Лагорте.
Известно, что перед наступлением холодов хариус по осени сваливается с верховьев северных рек вниз, в ямы для зимовки, и во время этого осеннего хода бывает несколько дней (не больше недели) самого отменного клёва. Забавную картину в такие дни представлял наш полевой лагерь. Работы полностью останавливались, и вдоль берега - кто где - сосредоточенно махали примитивными удочками абсолютно все участники экспедиционного отряда, от начальника до повара, и около каждого находился раскрытый детонаторный ящик, - килограмм до 30-и в него вмещалось. Клёв в иной день был просто бешенный. Потрошить рыбу не успевали, так засаливали, пересыпая крупной сероватой солью.
Нина с удочкой в сентябре 1987 года на реке Лагорте
В этих довольно кратких и общих воспоминаниях о характере наших работ и самой жизни в советской геологии нельзя не отметить трудности совершенно иного плана. Нам, например, чтобы вместе выехать на сезон в поле для настоящей геологической работы, приходилось временно отвозить своих детей - трёх сыновей дошкольного возраста - к родственникам в Забайкалье: сперва поездом до Москвы, затем самолётом до Читы, и ещё раз поездом в Даурию, на границу с Китаем... Увы, других вариантов не было.
Возвратимся теперь на 23 года вперёд, в иную эпоху, но в те же края.
21.00...9 августа. Запись делаю на второй стоянке у ручья Обрывистого, что на старой Харбейской дороге.
Пришли сюда примерно в 20.00, за час поставили палатку, вскипятили чай. На Полярном высадились вечером 8-го августа. Первым делом подошли к нескольким вагончикам, стоявшим как раз на месте нашего дома, сгоревшего дотла где-то по осени 2000-го года. Несколько человек, что вышли навстречу посмотреть на поезд и на нас - очередных туристов, оказались путейцами. Рядом с вагончиками стоял их снегоход "дутик", популярное здесь средство передвижения. Пожалуй, более практичное и надёжное, чем классический тип снегохода из-за способности хорошо идти как по рыхлому снегу, так и летом по обычным дорогам и прямо по тундре.
Посёлок Полярный ("110 км") в 2010 году
Поговорив с железнодорожниками, тут же направились прямиком к разрушенному и диковатому посёлку, чтобы где-то тормознуться на часок и переформировать рюкзаки поудобнее. Не хочется говорить банальностей, но сам вид разгрома и запустения воздействовал таким образом, что останавливаться надолго здесь не хотелось. Не хотелось даже фотографировать это безобразие. Я ведь когда-то своими руками строил посёлок. Решили пройти несколько километров и заночевать в палатке.
Пока возились с поклажей, заметили дымок в районе бывшей бани и горнолыжной базы. Пошёл посмотреть, с чем это связано. Оказалось, рядом с одной из "бочек" (вагончик) горит очаг, а изнутри доносятся смутные голоса. Постучался и познакомился с обитателями. Внутри была женщина - Татьяна Андреева, и двое подростков - Вася и Костя. Они из Москвы. Татьяна по образованию энтомолог, и в это лето собирает гербарий растений Полярного Урала, для школы. С детьми сюда приезжает шестой сезон подряд! Что ж, если закрыть глаза на мерзость поселкового запустения, - это довольно романтично - природа вокруг кристально чиста, простор и свежесть необычайные. Я их понимаю.
В процессе разговора выяснилось, что на посёлке имеется некоторое количество живых геологических душ, оставшихся реликтом со времен полновластного господства здесь ПУГРЭ (Полярно-Уральской геологоразведочной экспедиции) и всех её правопреемников. "Кожимцы" - так называют в обиходе этих "последних из могикан", по месту расположения бывшей базы геологов с Кожима. Душа сообщества - Игорь Перминов, старый наш знакомый по работе в геологии ещё с середины 80-х. В настоящее время основная база экспедиции и контора перебрались в Лабытнанги; большинство работников получили там хорошие квартиры и обеспечены материально, но посёлок цепко держит за душу геологов, механизаторов... Люди не хотят мириться с тем, что их работа, оборванная на полуслове с распадом СССР, была напрасной. Фактически всю советскую геологию тогда разобрали по ведомствам, как мамонта по косточкам, и для многих специалистов, кто жил настоящей жизнью исследователя-полевика, удар оказался буквально смертельным. Теперь уцелевшие энтузиасты (чем-то удивительно схожие с подпольщиками времён войны) прилагают огромные усилия, чтобы каждый год в начале лета организовывать очередной полевой сезон, всем реформам и кризисам вопреки; и подобное упорство в отстаивании своего жизненного пути не может не вызывать уважения. Да и сам посёлок заслуживает внимания. Он притягивает своей историей и чем-то ещё.
История Собской долины и посёлка Полярный
В геологическом отношении Собская долина - типичный тектонический разлом, с выходом на поверхность глубинных пород земной коры. Один геофизик говорил мне, что в районе посёлка наблюдается едва ли не самая сильная гравитационная аномалия на Земле, типичный маскон. Не знаю, насколько точна его информация, но и в мифологическом смысле место столь же необычно. Ведь именно здесь якобы находятся таинственные "железные ворота", запертые героями для удержания человеческой Ойкумены от апокалиптических нашествий орд Гога и Магога. Это лишь миф, библейский, архаичный, полузабытый, но он настораживает своим странным схождением с явной геологической аномалией.
Об историческом периоде Собской долины известно немного больше. Когда-то здесь проходили воины, казаки Ермака, уже покорившие Сибирь... Затем казаки, сподвижники Степана Разина, спасаясь от царского гнева... Но ещё ранее, вдоль долины реки Собь, где расположен посёлок Полярный, был проторён самый северный на континенте торговый путь "чрез Камень" в Югру, упоминаемый с XI века в письменных источниках Древней Руси. Позднее - один из маршрутов проникновения в Мангазею. Вот на этом надо остановиться подробнее.
В позднем историческом понимании Старая Мангазея - конкретный русский город на реке Таз, образованный в 1601 году на месте русской торговой фактории, существовавшей с 1572 года. Однако есть сведения, что до появления города "страной Мангазеей" называли весь северо-западный угол Сибири, примыкающий к ледовитому океану. При этом до сих пор нет ясности относительно происхождения географического термина. Беспорно лишь то, что в более древних источниках подобного топонима нет.
Не является ли слово "мангазея" почти не искажённым словосочетанием "Магога-зее" ("залив Магога"), от имени "Магог" и стараголландского "зее" (залив)? Эта гипотеза вполне обоснована. В её пользу говорит не только символика "железных ворот", но и собственно библейский миф об исходе Гога и Магога, хорошо известный среди христианской интеллигенции Древней Руси и Западной Европы.
Известно, что голландцы впервые проникли в данный район Арктики с экспедицией Виллема Баренца в 1594 году, руководствуясь дружескими навигационными рекомендациями встреченных ими поморов, о чём подробно рассказано Герритом Де-Фером в книге "Diarium nauticum", ставшей в конце ХVI века европейским бестселлером. Но ещё до экспедиции Баренца голландский термин "Залив Магога" ("Магога зее") вполне мог, зародившись в Западной Европе, столь же быстро возвратиться на Русь по линии торговых связей, в качестве модного иностранного слова. У нас ведь любят иностранные слова, не так ли? Любопытна также связь данного этнонима со словом "магазин", которое вполне объяснимо не арабской, а северной европейской этимологией, связанной с масштабной торговлей пушниной и "рыбьей костью", добываемой поморами в районе Полярного круга. Если моё предположением верно, то по своему географическому смыслу "Мангазея" соответствует более архаичному русскому названию "Лукоморье", обозначая районы прибрежных арктических территорий, расположенных за Камнем (Уралом). В эту сказочную страну Оз" далёкой древности, ещё задолго до голландцев, русские поморы проникали как "мангазейским ходом" через морские "железные ворота" (ныне Карские ворота), так и сквозь континентальные "железные ворота" вдоль долины реки Собь.
Для "морского хода" поморы использовали кочи, внушительные палубные корабли, специально приспособленные для плавания в арктических условиях. При длине более 20 метров, и ширине более шести, их экипажи доходили до 40 человек! Конструкция поморского коча была настолько совершенной, что даже в конце XIX века норвежец Фритьоф Нансен, в попытке дрейфом достичь Северной полюс, фактически воссоздал её при постройке своего знаменитого "Фрама. Шпангоуты-"кокоры" типичного поморского коча изготовлялись так, что суда этого типа не обжимались льдами - их просто выдавливало на поверхность, подобно ореху.
Континентальный маршрут новгородских, великоустюжских и кольских купцов и искателей приключений пролегал вверх по Печоре, затем по Усе, по её притокам и - через волок - на реку Собь (левый приток Оби). В верховьях реки Усы, неподалёку от современного города Воркута, с глубокой древности существовал большой торговый центр - Роговой городок, где северные товары складировалась перед отправкой вниз по рекам Печорского бассейна. Здесь использовались суда, специально приспособленные для прохождения мелководных участков рек и водоразделов: струги и дощаники. Отважные "сотоварищи" сбивались в крепкие артели и ватаги, ввиду угрозы агрессивных аборигенов и пришлых лихих людей. Это были грандиозные для своего времени многомесячные военно-торговые экспедиции для поисков мамонтовой и моржовой кости, дорогих мехов и прочих сокровищ. Сохранились лишь отдельные упоминания об этих вояжах в домосковский период, что неудивительно, поскольку излишняя реклама идёт на пользу лишь при сбыте товаров, и не всегда при их приобретении. Это одна сторона дела. Другая состоит в том, что в летописи попадали в основном события необычные или имеющие государственное значение. Торговые экспедиции на Север существовали с незапамятных времён, и те же бивни мамонта и моржовый ус, конкурируя с южной "слоновой костью", находили большой спрос для изготовления оружейных рукояток и предметов искусства, - но всё это в глазах людей древности было столь же рутинно, как рутинны современные контейнерные перевозки грузов по сухопутным и водным маршрутам. Зачем об этом сообщать в летописях? Зато там нашлось место для рассказов про экспедиции Гюряты Роговича, Семёна Курбского и Ермака Тимофеевича. Первая удивляла своими сообщениями о контактах с таинственными обитателями подземелий Полярного Урала. А две других имели политическое значение, связанное с присоединением Сибири к Древней Руси.
Принято считать, что присоединение Сибири к Русскому государству началось с 1584 года, после похода Ермака. Но это не совсем верно. До татаро-монгольского нашествия северо-западные территории Сибири уже входили в состав Древней Руси, когда народы, проживавшие в низовьях Оби, платили дань Новгородской республике, о чём прямо сказано в древних летописях. Затем, после московского разорения Великого Новгорода при Иване III, состоялись успешные военные походы за Урал его вассалов, ярославских воевод Симеона Курбского, Петра Ушатого и Василия Гаврилова (Заболоцкого-Бражника) на Югру в 1499 году, осуществлённые в процессе захвата бывших новгородских провинций Древней Руси... Следовательно, в связи с походами Ермака корректнее говорить о русской реколонизации Сибири силами Московского княжества по старым новгородским маршрутам времён Ганзейского союза. Но и здесь необходимо кое-что уточнить. После распада Золотой Орды ханство Сибирское ещё за четверть века до похода Ермака платило "ясак на Москву" с 1558 года, от хана Едигера. Однако, сменивший его хан Кучум - выходец из бухарской династии Шейбанидов (т.е. потомков Чингизхана) - отказался это делать, заплатив последний налог в 1571 году. Результатом его экономического мятежа как раз и стала экспедиционная миссия Ермака Тимофеевича Аленина. Невероятно успешная в государственном смысле, но трагическая для самого атамана и многих его сотоварищей.
Известно, что северные низовья Оби, да и весь путь "чрез Камень" по Соби и Печоре в русский заполярный город Пустозёрск (в районе современного Нарьян-Мара), считался надёжным и безопасным даже в самые тяжёлые годы завоевания Сибири. В 1584 году, уже после разгрома Сибирского ханства и смерти Ермака на Вагае, русские казаки возвращались домой именно Собской долиной. Семён Ульянович Ремезов в "Истории Сибирской" сообщает:
"...Видевше ставшие казаки, яко наставника своего и з дружиною убиенных, плакаше в разлучении, оставшася всехъ 150 человекъ, и противъ бусурманских силъ стоять некемъ, а живяще, помрут гладом, седоша в струги своя августа въ 15 день и погрѣбоша вниз по Обѣ и с воеводою и по Иртышу и по Собѣ, и чрез Камѣнь приидоша в Русь на свои жилища..."
Так долина реки Собь стала свидетелем завершающего этапа знаменитого похода Ермака.
Позднее - в XVII веке - в Собской долине появилась государственная Застава, что-то типа таможенно-пограничного поста. Запретив в 1619 году морской "мангазейский ход", и задушив тем самым саму Мангазею экономически, московская власть первого из Романовых неуклюже пыталась обуздать масштабные торговые предприятия Северной Руси, установив в необъятных просторах Арктики несколько ничтожных по своему значению фискальных постов. Но в царствовование Петра Великого и этот континентальный путь "по Собе" пришёл в забвение и был официально закрыт из-за отдалённости. К тому времени северо-запад Сибири уже активно осваивался по рекам Обь и Енисей.
Очередное возрождение Собской долины началось в послевоенные годы, и было оно "лагерным". Нацисты во время войны практически блокировали Карское море своими подлодками и крейсерами, прямо указав на уязвимость северных рубежей СССР. Вот и возникли, в связи с построенной к 1942 году железной дорогой на Воркуту, заманчивые стратегические планы создания военно-морских баз в Обской губе (в Новом порту и на мысе Каменном), подобно форпосту в Североморске. Было соблазнительно, использовав воркутинскую трассу, создать её восточное ответвление, проходящее сквозь Урал севернее Полярного круга, для регулярного обеспечения арктических баз Флота. А они, в свою очередь, могли бы контролировать значительную часть акватории Ледовитого океана. Но по ряду объективных гидрогеологических условий, в основном из-за мелководья, от обского варианта создания баз ВМФ быстро отказались в пользу варианта енисейского - в районе Игарки, - куда и была протянута железнодорожная ветка от Салехарда. Позднее эта сталинская "мёртвая дорога" была заброшена... Отчасти - по причине недолговечности вождей. Замахнулись далеко, широко, но второго Транссиба так и не получилось. Реально жизнеспособную железнодорожную трассу, отходящую ответвлением на восток от станции Чум, протянули в послевоенные годы лишь до города Лабытнанги. Ещё раз напомню, длина её около 200 километров. Таким в реальности оказался помпезный сталинский Арксиб, под шпалы которого уложили тысячи и тысячи человеческих жизней.
Климатические условия в Собской долине сопоставимы с условиями в Антарктиде. К суровым морозам и влажности добавляется сильнейший ветер, дующий промеж горных хребтов попеременно между Европой и Азией, словно в аэродинамической трубе. Фактически зима здесь длится десять месяцев, - лишь в июле да августе снег на почве более-менее гарантировано отсутствует. Почти все работы велись вручную, и два летних месяца продолжался сплошной трудовой аврал в несколько смен, чтобы выжать из людей и природы буквально ВСЁ до наступления холодов и пург.
На окраине посёлока Полярный ("110 км") бульдозер вывернул старые брёвна и чьи-то косточки... Июль 1990 года. Фото автора.
Над созданием заполярной ж/д-магистрали трудилась целая армия заключённых. Это необъятная тема. Скажу, что и ныне в окрестностях посёлка Полярный можно невольно наткнуться на очень старые барачные брёвна, и даже человеческие останки. Впрочем, как и на всём протяжении дороги: этой - лабытнангской, заброшенной енисейской, воркутинской, и многих-многих других дорог, каналов и строек той страшной и противоречивой эпохи. Лагеря здесь были почти на каждом полустанке, как мужские, так и женские. В то время их называли колоннами. Объекты такого рода находились и в районе стации Красный камень (129 км.), возможно, как раз на месте царской таможенной Заставы времён первых Романовых. От всего этого почти ничего не осталось, одни лишь руины железнодорожного околотка, построенного позднее. Но однажды, летом 1990-го, мне довелось увидеть там очень печальное место - детское кладбище. Про него рассказал один старожил.
Вид на детское кладбище в районе полустанка Красный камень (129 км), в Собской долине летом 1990 года.
Детские могилки в районе полустанка Красный камень (129 км), летом 1990 года.
Среди редколесья, рядом с небольшим озерцом, ещё были видны полуистлевшие незатейливые надгробия, деревянные и очень маленькие, едва возвышавшиеся над травой крестики да пирамидки со звёздочками. Где и как хоронили взрослых - не понятно, таких кладбищ не сохранилось, но для самых невинных - родившихся в неволе и недолго побывших "на этом свете", - у заключённых чувство нашлось. Так сберегались остатки человечности в нечеловеческих условиях.
И вот другой пример. Работая "в местах не столь отдалённых" на постройке заполярной трассы (стройка № 503, в районе Игарки), бывший фронтовик Роберт Штильмарк, ставший зеком по доносу, написал свой удивительный роман "Наследник из Калькутты", совсем про иные места и времена. А ведь он отбывал десятилетний срок! Воистину пути таланта неисповедимы.
Новейшая история посёлка Полярный - геологическая по преимуществу. Возник он в этом качестве в 1950 году на месте карьера № 501, откуда вывозился песок и гравий для отсыпки железной дороги. Был и определённый жилой фонд, оставшийся от офицеров НКВД и заключённых. Через год здесь обосновалась геологическая экспедиция, чьи сотрудники одновременно проходили по ведомству ГУЛАГа (вольнонаёмно работали единицы). Да и собственно Полярно-Уральская геологическая экспедиция была создана для поисков молибдена весной 1947 года по прямому указу Лаврентия Берия, главного менеджера лагерной империи и ядерной программы. Об одной подобной гулаговской "шарашке" рассказал Александр Солженицын, но в масштабах страны "имя им - легион". Геологические имели свою особенность: необъятный арктический пленэр держал научную силу в плену надёжней знаменитого вологодского конвоя: бежать было просто некуда.
Несмотря на мрачную тень НКВД, геологам тех времён удалось превратить свою базу в истинную геологическую столицу Полярного Урала, со своей уникальной исследовательской школой и своими традициями. Несомненно, что в условиях жёсткого тоталитарного режима, уход в работу, в предельно напряжённый творческий поиск, был своеобразным экзистенциальным способом, чтоб не спиться и не потерять разум, созерцая обнажённую "правду жизни". Это одна сторона дела. Наряду с этим, сам дух эпохи был таков, что не только интеллигенты, сидевшие за фиктивные преступления, но иногда даже типичные уголовники мыслили в категориях общегосударственных задач и трудового подвига, и нам сегодня их трудно понять. Возможно, это был своеобразный кодекс сверхчеловека, антигуманный по сущности, но обычный в условиях тоталитарного общества. Создавая подобные режимные "шарашки", власть понимала, что интеллигент в неволе может работать гораздо эффективнее, чем на свободе. Китайско-большевистское "чем хуже - тем лучше" заставляет думающего человека решать сверхзадачу, искать выход, идти на глубину проблемы... Во многом это напоминало поиск "философского камня", когда абстрактная и отдалённая цель обретения счастья, свободы и бессмертия порождала на своём пути массу более заземлённых открытий. Зачастую именно так создавалась Наука. И нередко именно так, из подлости жизни, произрастает алхимия Творчества, бросающая вызов самой Смерти.
Атмосфера кипучей горной лаборатории сохранялась на посёлке Полярном до конца 80-х. Тогда ещё были настоящие геологи-романтики старой закалки, горевшие чистым пламенем Науки. Они во многом продолжали традиции старых репрессированных учёных, таких как: Константин Генрихович Войновский-Кригер (1894 - 1979), Георгий Петрович Софронов (1902 - 1975) и многих других. Однако с начала 90-х наступила эпоха "всеобщего окисления", затем - акционирование и... в 2004-м посёлок геологов официально прекратил своё существование. Ушли в небытие последние прометеи, а у новых сизифов камень быстро покатился под гору и не скоро ещё остановится. Обычная российская история новейшего времени и в комментариях она не нуждается. Но вполне возможно, что посёлок Полярный ("110-й километр") однажды возродится из реформаторского пепла. Будущее покажет.
Район Урала севернее Полярного круга заметно обделён полезными ископаемыми, и больших месторождений, таких как на Среднем Урале, пока не найдено. Но при этом столько накручено и намешано в геологическом смысле, что любой геолог, если он не случаен в своей профессии, буквально заболевает, погрузившись в каменную симфонию этих гор. Особый интерес вызывает то, что здесь частично выходит на поверхность вещество мантии Земли, тот самый "оливиновый пояс", до которого пробивался с помощью гиперболоида литературный герой, инженер Пётр Гарин, воспользовавшись открытиями профессора Манцева. Многие читали знаменитый роман А.Н. Толстого или видели экранизации, довольно слабые, на мой взгляд. В основу произведения заложена реальная обстановка "оливиновой лихорадки", охватившей в первые десятилетия ХХ века научный мир. Предполагалось, что земная мантия необычайно богата полезными ископаемым, - особые надежды возлагались на открытие месторождений платины. И вот, пожалуйста: вдоль тектонического разлома Собской долины, вздыбившись на километровую высоту, протянулся на 25 километров массив Рай-Из - голая скала бурого цвета, сложенная исключительно ультраосновными породами. Они вышли на поверхность в результате катастрофических разломов и надвигов гигантских блоков земной коры друг на друга. И не надо никакого гиперболоида - иди и смотри.
И шли, и смотрели. В поисках платины, в двадцатые годы, Собской долиной проходила экспедиция геолога Александра Заварицкого, которого по праву можно считать отцом советской геологии, особенно в области петрографии. Ещё ранее, перед первой Мировой войной, в этих горах проводил исследования геолог Нестор Кулик, родной брат знаменитого исследователя Тунгусского метеорита. И ещё многие и многие... Вопрос с платиной так и не решён до сих пор, но по хрому "оливиновый пояс" себя оправдал - в скалах массива Рай-Из было открыто месторождение хромитов, фактически единственное ныне в России.
Геологическая аура и арктическо-лагерное прошлое привлекли на посёлок Полярный даже кинематографистов. В 1975 году здесь был снят по одноимённому произведению Олега Куваева художественный фильм "Территория", с участием актёра Донатаса Баниониса. Этот фильм нельзя назвать удачным, но сам вектор съёмочной группы, направленный на геологический Солярис, был верным.
И ещё, для справки: минерал оливин (перидот) является также главным минералом каменных метеоритов. По виду он желтовато-зелёного, оливкового цвета, откуда и название. В мире полудрагоценных камней его разновидность известна под именем хризолита.
Откуда до Кубы рукой подать
Посёлок Полярный знаменит не только геологией. С 1955 и до 1963 года он абсолютно засекречен, насколько это было возможно ввиду близости железной дороги. Почти на десять лет геологическая экспедиция перебралась тогда: частично - на Ангальский мыс в город Салехард (бывший Обдорск), а частично - на станцию Обская, рядом с городом Лабытнанги.
Завеса секретности - не случайна. Насёленный пункт перешёл в ведомство войск РВСН.
Известно, что советских ракетчиков "дальнего прицела" создали в 1959 году, но официальная дата их появления не совпадала с реальной, начавшейся ещё в конце войны после обретения Фау-секретов побеждённой Германии, в добавление к своим собственным разработкам.
Многое говорит о том, что у советского руководства был чёткий план возведения ракетного "арктического щита" сил сдерживания для нанесения ответного или превентивного ядерного удара по США через Северный полюс. Для этого, в дополнение к нескольким базам ВМФ, планировалось создание длинной цепи секретных объектов, расположенных вдоль всего побережья Ледовитого океана, с размещением там ракет стратегического назначения. Следовательно, основная причина, из-за которой послевоенная страна строила с неимоверными усилиями "мёртвую дорогу", была военно-стратегической. Любые рассуждения и сочинения о том, что она строилась для хозяйственного освоения Севера - лишены смысла, поскольку тогда никто ещё и не мечтал о несметных запасах углеводородов Ямала, а единственным "энергетическим сокровищем" советского Севера в сталинские годы были зеки, бесплатный рабочий труд... Но зеки были не целью, а средством (!) для создания военно-стратегической "мёртвой дороги". По мере продвижения арктической магистрали к Чукотке появилась бы возможность нанесения удара и в юго-восточном направлении, по западному побережью США.
У этого банально-милитаристского плана было одно несомненное преимущество перед другими подобными планами: в случае ядерной дуэли между СССР и США (по объектам базирования ракет) зона активных боевых действий находилась на большом расстоянии от густонаселённых районов европейской части СССР. То есть к сугубо военной стороне дела добавлялась весомая географическая константа, с учётом необъятных сибирских просторов, призванных поглотить и рассеять радиацию. Всё это давало дополнительный импульс для форсированного строительства железной дороги на восток, причём, в тяжелейших климатических и горно-геологических условиях!
Темпы строительства на стройке № 501 и № 503 были такими, что всего лишь за пять лет, с 1948 по 1953 год, магистраль протянулась от станции Чум (недалеко от Воркуты) до посёлка Ермаково, что на левом берегу Енисея (напротив Игарки). Уже активно велись изыскания под постройку гигантских мостов через Обь и Енисей... И вдруг всё это разом остановилось. Исследователи до сих пор в недоумении: почему? Даже смерть Сталина в марте 1953 года лишь отчасти может служить объяснением, поскольку есть данные, что работы начали сворачивать ещё до этого знаменательного и замечательного события.
Ответ здесь может быть только один: наметилась радикальная смена военно-стратегической доктрины: от сухопутной - к морской. Бурно развивающийся подводный Флот СССР, оснащённый ядерными ракетами и торпедами, становился более эффективным и неуязвимым средством сдерживания в великом противостоянии двух супердержав. Миром владеет тот, кто владеет морями. С быстрым развитием подводного флота отпала также необходимость в арктических дублях Североморска, поскольку подлодки новых поколений обретали способность совершать многомесячные кругосветные походы, базируясь в любых портах.
Но кое-что тогда пригодилось от старой континентальной доктрины. Например, посёлок Полярный, картинно укрытый в горах на самом севере Урала. Он успел таки выполнить свою роль в качестве плацдарма для запуска четырёх ракет Р-12. Две из них были оснащены термоядерными головками, чья суммарная мощность почти в 100 раз превышала ядерный заряд, взорванный над Хиросимой. Правда, до США они не долетели, да и долететь не могли, поскольку дальность действия этого класса ракет не превышает 2000 километров. А тут было всего лишь восемьсот. "Карандаши", как их прозвал Королёв, летали не очень-то далеко, зато точно. Испытательный удар был нанесён по ядерному полигону в самом центре Новой Земли.
И всё же к американской супердержаве это имело прямое отношение.
Дело в том, что пуски ракет были произведены в 1961 году (4 и 6 сентября без боезарядов, а 12 и 16 сентября с боезарядами). На тот момент Советский Союз вышел в одностороннем порядке из моратория на проведение ядерных испытаний в атмосфере. Как следует из курса Истории, следующий 1962 год был самым напряжённым в отношениях двух супердержав: знаменитый Карибский кризис достиг своей кульминации. Но ещё до кризиса Никита Хрущёв, добившийся определённого приоритета в гонке вооружений на термоядерном участке дистанции, потребовал срочной обкатки смертоносных изделий, созданных в КБ конструктора М. К. Янгеля. И вот теперь, когда между посёлком Полярным и Новой Землёй были, наконец, испытаны первые стратегические ракеты, оснащённые водородными боеголовками, американцам предъявили ультиматум по полной программе... Кстати, ракеты были взяты именно из того подразделения ракетных войск, которое вскоре отправили на Кубу морским путём, что прямо свидетельствует о серьёзности милитаристских намерений Никиты Хрущёва.
Арктическая операция РВСН под романтическим названием "Роза" длилась примерно месяц, включая переброску подразделений по железной дороге с территории Украины, и подготовку пусков. Задействовав более тысячи человек военнослужащих, их затем (после пусков) отправили с посёлка Полярный обратно на Украину, вместе с техникой.
И тут вопрос: почему же режим секретности сохранялся на посёлке как минимум восемь лет, начавшись за шесть лет до проведения операции. Ответ очевиден: советское военное руководство изначально имело виды на посёлок, с позиций прежней доктрины ядерного "арктического щита" и полигона на Новой Земле. Это во-первых, и здесь нельзя не отметить определённого стратегического предчувствия, подкреплённого многолетней программой мероприятий.
Была и вторая причина. Её легко понять, вспомнив о том, что во время войн нередко создавались для дезинформации ложные аэродромы с деревянными макетами самолётов, которые сверху смотрелись как настоящие. Тактически это помогало оттянуть силы противника с реально значимых военных объектов. А стратегически - продемонстрировать силу, которой не было в реальности. То есть, запустив с Полярного несколько ракет с термоядерными зарядами на Новую Землю, руководство СССР тем самым задало американцам вопрос типа: "Нет ли у русских чего-нибудь более дальнобойного и в том же направлении". И тут режим секретности оправдывал себя, хотя охранялась на протяжении ряда лет всего лишь символическая территория посёлка. Именно поэтому есть смысл говорить об определённой "картинности" полярно-уральской базы РВСН, чья секретность была слишком нарочитой, чтобы быть реальной.
Однако уже в 1963 году игра в ядерный покер потеряла смысл; ведь полковник Олег Пеньковский, уже расстрелянный к тому времени, передал западным спецслужбам массу военных и ядерных секретов, в том числе и "точку" на Полярном. После чего геологи смогли вновь возвратиться на посёлок. Но ещё долго - как помнится, до конца восьмидесятых - здесь ходили таинственные слухи о каких-то законсервированных ракетных шахтах и тому подобном. Туман ведь сразу не рассеивается. Не рассеивается сразу и радиация, что на долгие годы пропитала огромные территории российского Севера после чудовищных ядерных бомбардировок Новой Земли. В просторах тундры иногда встречались стада лысых оленей, а геологи на севере Урала с великим трудом делали замеры естественной радиоактивности горных пород. И это неудивительно. Кроме вышеупомянутых двух боевых ракет Р-12, запущенных с посёлка Полярный, там "привели в действие" множество других ядерных и термоядерных устройств. Самое гигантское термоядерное "изделие", взорванное на полигоне, было мощностью до 60 мегатонн тротила, что эквивалентно четырём или пяти тысячам (!) ядерных устройств, взорванных над Хиросимой, и что значительно превышало по мощности взрыв знаменитого Тунгусского метеорита. Хрущёв хотел побить и этот "мировой рекорд", как минимум в два раза, да в Академии Наук СССР возникло беспокойство за... сохранность атмосферы Земли. Да и за всё остальное тоже. Вполне возможно, что именно с этих бесконтрольных бомбардировок Арктики для СССР был включен обратный отсчёт, завершившийся горбачёвским демонтажём государства рабочих и крестьян, ведомых к гибели обезумевшей партийной номенклатурой.
Теодор Киттельсен "Морской тролль", 1887 год.
Цветы Харбейской дороги
08.30...11 августа. Мы лежим с Ниной в сыроватой палатке, укрывшись от дождя, который идёт то сильнее, то слабее. Сожалеем, что вчера не припрятали вязаночку сухих дров и пучок сухих трубок зонтичных растений на растопку. Когда дождь успокоится, и мы вылезем наружу, возникнут проблемы с приготовлением пищи. Впрочем, я уже немного прогулялся по бережку в поисках более-менее сухих сучьев, которые можно налучинить для затравки огня, и с трудом что-то отыскал.
Это третья по счёту ночёвка. Палатку поставили на правом берегу Большой Пайпудыны, примерно в полукилометре выше разрушенного моста дороги на Харбей. На нашей карте никакого моста уже нет, но есть "переправа", и рядом стоит обозначение "пост 48 км". На первый взгляд непонятно, откуда взят отсчёт; ведь до заброшенного молибденового рудника, куда ведёт дорога через реку, будет примерно двадцать пять километров, а до Полярного и сорока не будет. Но ошибки нет. Обозначения на карте сохранили след старой маркировки, когда экспедиционная база до 1950 года находилась на станции Полярный Урал (98 км.), где установлен обелиск "Европа-Азия", - а на 110-м был лишь карьер № 501 и один из многих лагерей заключенных, строивших грунтовую трассу на Харбей и железную дорогу на Лабытнанги. Зная, что от посёлка Полярный (110 км) до станции Полярный Урал двенадцать километров, делаем вывод, что на данный момент нами пройдено 36 километров от железки.
Это переправа почти в начале нашего пути. Позади Нины видны остатки моста через Малую Пайпудыны. В середине 80-х, когда мы приехали на Полярный, по нему ещё проносились лёгкие вездеходы. Сработанный из лиственицы, он простоял лет пятьдесят на высоких опорах под напором ледоходов, являя собой образец плотницкого искусства заключённых. jpg
Харбейская дорога, по которой мы шли, до сих пор находится в отличном состоянии. Её, правда, подсыпали с десяток лет назад, и на ручьях вкопали огромные стальные трубы для стока паводковых весенних вод. Но как раз эти современные мосты во многих местах прорваны, и трубы диаметром до одного метра отброшены, как спички, вместе с полутонными глыбами забутовки. Без всяких расчетов водного дебита ясно, что даже пара таких труб не сможет обеспечить необходимый сброс воды весной. Складывается впечатление, что старые мосты, срубленные заключёнными, выдерживают напор успешнее. А ведь этим срубам лет шестьдесят будет, никак не менее. Понятное дело, процессы гниения за Полярным кругом замедленны, да и сечение водотока у них более реальное для буйного разгула вешних вод. И все же, надо признать: мастера делали, слово знали, хоть и были они под конвоем.
Но далеко не все мосты, созданные в те далекие годы, сохранились.
Изыскания под строительство дороги начались в 1948 году, и построена она была в предельно сжатые сроки, так как страна позарез нуждалась в молибдене; особенно для производства высококачественной легированной стали в оборонной промышленности и ракетно-космической технике. Да и обычную лампочку накаливания трудно представить без молибдена. Как я уже упоминал, геологическая история возникновения посёлка Полярный (110 км) напрямую связана с поисками и разведкой Харбейского месторождения молибденита. Руководил этими изысканиями и работами знаменитый геолог Г.П. Софронов, выпускник Петроградского горного института. Он был репрессирован в 1935 году.
При внимательном изучении карты выяснилось, что вторая наша ночёвка была не на Обрывистом ручье, а на Змеином, в трёх километрах ближе к 110 км. Дальше мы уже не путались и хорошо привязывались к местности. За много лет появилось много новых объектов, особенно дорог, которых на карте нет, но некоторые указанные объекты в реальности уже не существуют.
Вчера комфортное передвижение закончилось, грунтовая дорога повернула направо к реке и затем далее, к старому руднику Харбея. Мы не стали подходить к очередному разрушенному мосту, а пошли дальше вдоль реки, заметив на одной из сопок какой-то белый флаг.
По пути попадаются грибы. По склонам густо растет карликовая берёзка. На противоположном берегу длинного, но совершенно сухого ручья с сильно проработанным каменистым руслом, Нина заметила одинокого оленя, прихрамывавшего и скорее всего отбившегося от стада. Вид у него был жалкий и обречённый. Думаю, само стадо выбраковывает увечных оленей, чтоб те не тормозили передвижения. Надо уточнить этот момент у оленеводов. Если моё предположение верно, то олени мало чем отличаются от людей.
На последних километрах движения по дороге проходили ручей Дьявольский. Интересно, откуда такое название? Тоже надо уточнить. Нет ли тут аномальных моментов? Сегодня ночью жену одолевали очень реальные сны, сильно связанные с действительностью. Ей несколько раз снилось, что кто-то подходит к нашей палатке, и она будит меня. Я выхожу, общаюсь... Или иное развитие событий, когда выходим вместе... То есть всё многократно повторялось, но немного по-другому. Говорит, были ещё какие-то никогда ранее не виданные технологические конструкции. Я снов не видел, но долго не мог уснуть (Нина, впрочем, тоже), сказалось утомление в пути и близость непогоды - мошка клубилась неимоверно.
В районе ручья Дьявольского, слева по ходу и в отдалении, заметили несколько белых чумов оленеводов. Стада не было, наверное, пасётся за склоном. А справа по ходу, между дорогой и рекой, стоят заброшенные вагончики, старые ёмкости и вышка буровой - отличный ориентир. На карте это обозначено как "бараки (нежил.) ". Не доходя до этого места, мы миновали ручей Развильный. Выше в Пайпудыну впадает Золотой ручей. По оценкам геологов в нём сокрыто примерно 200 кг. золота. Мелкое месторождение. Нина просит, чтоб я записал в дневник, что она видела зайца при подходе к ручью Змеиному, который мы вначале приняли за ручей Обрывистый. Хорошо, запишу. Уже записал.
Дождь всё продолжается. Вылезать из палатки желания нет. Изучаем маршрут и обсуждаем небольшую лекцию по ботанике, которую нам успела прочитать Татьяна Андреева возле переправы через Малую Пайпудыну. Оказывается, на Полярном Урале растёт иван-чай целых двух видов. Один из них - высокий, с темновато-розовыми цветами и ярко-зелёными листьями. В средней полосе этот вид распространён повсеместно, но таких красавцев не встретишь. Однако более ценным является другой вид иван-чая: приземистое растение с нежными бледно-розовыми цветками и листьями посветлее.
Продвигаясь в верховья реки, в направлении ужесточения климата, мы заметили, что тот, первый вид, почти перестал попадаться, а этот, приземистый, наоборот стал доминировать, проявляя норов истинного северянина. Да и других цветов тут множество, самых разнообразных. Из тех, что нам знакомы, можно назвать: великолепные колокольчики, кровохлёбку кроваво-красную, жарки и незабудки. Цветы поражают яркостью и свежестью своих красок. К сожалению, некоторые растения нам не знакомы в названиях. А какая ароматная и сочная тут полынь! У этой травы есть ещё одно название: чернобыльник.
Да, забыл сказать, что белый флаг, про который я упоминал выше, оказался флагом административным; на нём было написано "Ямал-регион" с символикой. Сходил на сопку и заснял флаг на мобильный. Рядом под ним - репер в виде забетонированной трубы, чугунной меточки и каких-то цифровых обозначений. И ведь не лень мне было туда тащиться! Нина не пошла. Хитрая.
22.30...13 августа. К тому же пятница. Лежим в палатке в верховьях Большой Усы на дне каньона, среди бирюзовой россыпи нежнейших незабудок. Точно такого цвета были глаза у нашей бирманской кошки Маши (мама кота Джерика), умершей в 2000-м году непонятно от чего.
Пойменная долина реки представляет из себя ровную задернованную площадь, изрезанную протоками разветвлённого русла. По правому (западному) берегу громоздится стена Изъяхоя, совершенно альпийского вида: внизу каменистые осыпи, а вверху суровые скальные стенки. Вершины гор почти весь день были покрыты облаками, дул сильный порывистый ветер, а к ночи, то есть в данный момент, отчётливо пахнуло зимним холодком. Одолевает сырость в болотниках, от конденсата, а так - всё нормально. Хорошо, что всё-таки взяли с собой широкий надувной матрас; поначалу я протестовал, указав на тяжесть этого пошлого предмета, но Нина была непреклонна как скала Рай-Иза.
Переход сегодня был небольшим, около 10 километров. Проснулись часов в восемь и только к одиннадцати встали на тропу. Сюда пришли к пяти часам вечера. Очень много сил и времени затратили на приготовление пиши. Дров в обычном понимании этого слова нет совершенно, но есть карликовая берёзка (немного) и сухие трубки зонтичных растений, которые пришлось захватить с собой от прежней стоянки на растопку.
Теперь немного о том, где мы были и что делали вчера и позавчера.
Ещё до обеда, 11 августа, перед тем как покинуть стоянку у разрушенного моста, заметили две фигуры туристского типа, явно размышлявших на привале, подходить им к нашей палатке или нет. Я подошёл сам, мы познакомились, и вскоре вчетвером направились к озеру Рыбному.
Ребята - Саша и Миша - из Нижнего Новгорода. Бывалые. Моложе нас и лучше экипированы. Намерения и цели, в смысле маршрута, у нас на тот момент совпали. Саша - не рыбак, а Миша - рыбак, и несёт с собой, как и я, немалое количество всевозможных снастей. Так, не спеша, беседуя под моросящим дождичком, мы и дошли до Рыбного. Но шли порознь, не навязываясь друг другу, но и не теряя надолго из виду. Это хороший тип взаимодействия.
Скальные выходы на Большой Пайпудыне. Фото Саши Ароновича.
Вскоре по правому берегу начались характерные скальные выходы; типичное проявление отшлифованных "бараньих лбов" с крутизной стенок до 50 градусов. Этот совершенно академический признак древнего движения льдов мог бы восхитить князя Петра Алексеевича Кропоткина. Моренный рельеф речной долины очевиден: сглаженные холмы, террасы, обилие мелких и средних озёр. Несмотря на свою кристаллическую структуру, лёд, находясь под давлением собственной толщи, вполне пластичен, - это основная причина эрозии горного ландшафта. На Полярном Урале ещё сохранились остатки древнего оледенения севера Евразии. К сожалению, в настоящее время и эти последние ледники катастрофически сокращаются, что является прямым свидетельством потепления климата на планете.
Ледниковое озеро Рыбное, примерно на километр вытянутое вдоль Пайпудыны в направлении север-юг, даже по своим очертаниям похоже на рыбу. Река от него за косогором, в полукилометре. Мы с Ниной сперва тормознулись у южной оконечности озера, где к реке вытекает небольшая протока, но вскоре покинули это место, и ушли к северной. Там у ребят уже стояла палатка. Поставили и мы свою.
Моросящий дождь, сырость и ветерок не вдохновляли. Весь в сомнениях, я всё же распаковал снасти и пошел покидать блесну-вертушку. Так, без катушки, одним семиметровым удилищем и без всякой надежды на успех, поскольку уже не раз пробовал на Пайпудыне - ни одной поклёвки! И каково же было моё удивление, когда я почти сразу вытащил приличного хариуса за полкило! Нипочём стал и дождь и ветер, сразу жарко стало, кровь побежала по жилам весело. Кто рыбак - то поймёт, а кто не рыбак - не объяснишь. Вода прозрачна, и в отдельных местах хорошо видно, как стальная рыбина догоняет блесну. Жуть! И чем это я заслужил такое удовольствие? Место для рыбалки тут самое удачное: при впадении в озеро ручья Снежного образуется яма, выбитая обильными весенними потоками, а хариуса хорошо ловить именно на ямах, вопреки распространённому мнению о ловле на перекатах и быстринах. Моя ошибка в тот день была в том, что я поставил на удочку леску - 0,2 мм, а надо было - 0,3. Вскоре ещё более крупная рыбина хапнула мою самую уловистую "вертушку" и... отличная леска лопнула, как гнилая нитка. Рывок у хариуса хороший, нельзя не уважать. Леску я, конечно, поменял, но клёв к тому времени затих, вечер надвигался.
Саша Аронович поймал меня с Ниной на вечернем клёве
Поскольку мелочь не клевала вообще, сложилось твёрдое впечатление, что на Рыбном стоит очень крупный хариус. С пяток рыбин поймать успел. Нина была в восторге. У нас с ней полный "рыбпотребсоюз": я ловлю, а она кушает. Но если схватит удочку, то уже не отберёшь.
На следующий день (сказать "на следующее утро" - язык не поворачивается) мы продолжили движение к пологому перевалу с верховьев Большой Пайпудыны на Большую Усу. Шли над рекой, по правому (орографическому) берегу. Слева от нас был ручей Снежный, разумеется - со снежниками, и небольшое проточное озерцо. Тропа иногда сходилась со старой вездеходной дорогой. Местность заболоченная, изрезанная многими ручейками, бегущими поперёк пути со склонов Большого Пайпудынского хребта. По пути справа, за рекой, на нас надвигалась огромная гора Пайпудына, одноимённый хребту топоним.
Знак бесконечности на границе Европы и Азии
На Полярном Урале при чтении карт надо сохранять внимательность из-за обилия географических объектов-двойников.
Гора Пайпудына, расположенная в самых верховьях одноимённой реки, одна из доминирующих в данном ландшафте. Крутых скал и снежников на ней не видно, но гора впечатляет своими габаритами и протяжённостью.
На подходе к водоразделу мы увидели двух туристов, двигавшихся навстречу с большими рюкзаками и ледорубами. Дождались их, устроив краткий перекус. Поговорили. Они с Хадаты шли. Оба уже в годах и похожи на военных в отставке. Сказали, что впереди, на самом водоразделе нас ожидают два рыбных озера "Восьмёрки".
И действительно, через час мы дошли до двух озёр, рядом расположенных; одно - более округлое, другое - вытянутое. Соединённые между собой мелкой протокой, они являются истинным истоком реки Большая Пайпудына, и в прошлом, несомненно, на этом месте возлежал под горой массивный ледник. На карте озера безымянны, но в плане напоминают цифру "8" или математический "знак бесконечности", кому как нравится. Подходим - а вода буквально кипит, рыба активна, то и дело слышатся всплески и хлопки, и то тут, то там высовываются из воды рыбьи мордочки в погоне за насекомыми. Я сразу, без слов, сбросил рюкзак и схватил удочку, едва расправив болотники.
Почти тут же вытащил хариуса, более крупного, чем на Рыбном. Понятное дело: азарт заиграл, энергия пошла, усталости как не было.
Часа три пробегал вокруг озёр, и даже искупался, ныряя за блесной в зацепе, но в массе поймал немного, килограмма четыре. Мелочь одолевала, приходилось каждую рыбешку аккуратно снимать с тройника и возвращать обратно в родную стихию. Под вечер мне порядком надоел этот "детсад" для хариусов. Прихожу - Нина уже поставила палатку, но... в самое болото! Вот вредная. Конечно, это я был виноват: сразу не перенёс рюкзаки куда надо... Быстро развели огонь, засолили рыбу, поужинали и - спать. На надувном матрасе можно хорошо спать даже на болоте, особенно, если спальник один на двоих.
Когда пришёл с рыбалки, ребят нижегродцев уже не было; Саша безжалостно оторвал Мишу от спиннинга, и они ушли к берегу Усы, в двух примерно километрах от озёр, как выяснилось утром. Но несколько рыбин поймал и Миша. Успел. Не рыбак никогда не поймёт рыбака.
Так, у этой рыбной "Восьмёрки", мы и переночевали, прямо в центре между двумя водоёмами. Перед сном, затемно, почти к самой палатке подошёл одинокий оленёнок с маленькими рожками, видно, отбившийся от стада, и совсем нас не боявшийся из-за услышанного женского голоса, когда Нина подзывала его. Женщины оленеводов часто угощают оленят хлебом, ласково разговаривают, вот они и идут доверчиво на звук женского голоса.
По слухам, несколько лет тому назад здесь погиб, утонув, один из трёх миссионеров из США, путешествовавших по Полярному Уралу. Но нам неизвестны подробности этой трагедии; ни имён, ни конфессиональной принадлежности, ни точной даты. Если информация верна, можно лишь предположить, что смерть наступила от переохлаждения и остановки сердца. Даже в жаркую погоду вода в подобных озёрах холодна, редко прогреваясь выше нескольких градусов по Цельсию, и с купанием надо быть очень осторожным. Могли быть и иные причины смерти. В походах всякое случается.
Утром 12-го, ещё только начали собираться в путь, смотрим - приближается троица с рюкзаками со стороны Усы. Решили подождать их, не торопиться. Общение было кратким, но полезным в смысле информации. Это была: группа туристов федерального ядерного центра (РФЯЦ ВНИИТФ) и других довольно важных организаций города Снежинска Челябинской области: Артемьев Игорь (руководитель), Черемазов Валерий и Рудь Алексей (я почти дословно передаю текст с их контрольной записки, оставленной нам на память о встрече). Мужики примерно нашего возраста, настоящие патриоты Урала из турклуба "Вершина". Возвращались с озер Большое Щучье и Большое Хадата-Юган-Лор. На лицевой стороне их контрольной записки была музейная фотография советской водородной бомбы, знаменитой на весь мир "Кузькиной матери". Той самой, чьим именем Никита Хрущёв некогда пугал Запад, и к созданию которой был напрямую причастен их ядерный научный центр. В уральском Снежинске есть даже Музей ядерного оружия, единственный в мире. Хорошо, что противостояние СССР и США закончилось музейными экспонатами, а то не ловить бы нам хариусов возле "знака бесконечности" на границе Европы и Азии.
"Кузькина мать" в музее ядерного оружия города Снежинска
Походная тропа часто превращается в клуб интересных встреч, и даже мимолётное знакомство надолго остаётся в памяти.
После встречи с челябинцами, мы снялись с заболоченного места и, прихватив с собой рыбный малосол, к великому удовлетворению моей жены (это я о рыбе), бодрым шагом направились на территорию республики Коми, минуя перевальный водораздел. Тропа тут лёгкая, есть даже чёткая вездеходная колея. Через несколько километров заметили нижегородцев. Они уже почти собрались и затем долго шли вместе с нами вверх по Усе. Но потом мы отстали, хотя и видели их вдали ещё некоторое время с места этой стоянки на дне каньона.
Ночёвка в усинском каньоне была напряжённой по части дров. По силам мы вполне могли бы махнуть ещё километров пять к перевалу, но вместо этого малодушно "запали" на два огромных бревна, обвязанных удивительно толстым алюминиевым проводом (лэповским) со стальными центральными жилами.
По виду брёвен, лежащих на сухом участке поймы реки, они были ровесниками Харбейского рудника и дороги. Известно, что для питания компрессоров и прочих механизмов туда была протянута с Воркуты линия ЛЭП на деревянных опорах, и могучий калибр провода говорил о том, что строители не пожалели алюминия, лишь бы свести к минимуму потери электроэнергии на трассе. Всё это было в начале пятидесятых.
Трудно сказать, с какой целью и когда брёвна были занесены именно сюда, но они обнадёжили нас. Вскоре, правда, выяснилось, что топливо это никудышное, так как дерево оказалось пропитано водой, словно губка. Однако рюкзаки уже были сброшены, палатка раскинута, осталось дело за малым: приготовить ужин. И вот тут-то нам досталось.
Несколько раз пришлось мне ходить за полкилометра на восточный склон, чтоб найти там хоть немного карликовой берёзки, стараясь выбирать сухие ветви... И даже Нина - настоящий мастер в этом деле - потратила на разведение приличного огня часа два, бережно укрывая слабое пламя от холодного ветра под защитой этих древних бревён с Харбея... Но дело стоило того, и мы совместными усилиями сварганили отменный ужин: каша с грибами (рис + суповой пакет, грибы местные), жареный хариус и чай со сгущёнкой. Заварили чай и на утро, и кашу овсяную запарили, чтоб опять не тратить время на разжигание костра. Нина была абсолютно счастлива, но из-за долгого общения с едким дымом чем-то напоминала весёлую жену ненецкого оленевода.
Но вот совет: если вы оказались в подобной ситуации, когда кроме дров есть лишь редкая карликовая берёзка, то постарайтесь кропотливо набрать среди этих кустиков сухих веточек; а когда огонь займётся, можно подкидывать и сырые ветви берёзки. Но только осторожно, чтоб не задавить огонь. И лишь потом, с образованием достаточного количества угольков, можно подкидывать прикорневые утолщения, и даже сырые корни. На ночь же, после более-менее продолжительного горения, следует навалить на угли большой пучок растений; огонь будет задавлен, но всё равно утром, приподняв пучок, нетрудно раздуть пламя, так как нижняя его часть за ночь прогреется, высохнет и немного затлеет. Всё это было проверено на стоянке у старых брёвен в верховьях Большой Усы. Пока Нина со сна копошилась в палатке, распределяя по местам мелочёвку, я быстро запалил костёр, и мы вышли в путь на перевал с запасом свежего чая в термосе и с запаренной овсяной кашей; что несколько успокаивало на случай возможной холодной ночёвки среди многолетних снегов и льда.
18.20...14 августа. Дело к вечеру. Лежим в палатке в самых верховьях ручья Гэнахадата, который является правым притоком реки Большая Хадата. Лежим, утомлённые почти непрерывным шестичасовым переходом через перевал с верховьев Усы. На самом перевале - небольшая плоскотинка, каменистая, травянистая и заболоченная. В одном месте стоит классический тур, сложенный из камней на большой плоской плите. Видимо, так отмечена граница регионов и высшая точка перевала.
За последние двое суток мы умудрились дважды пересечь административную границу между республикой Коми и ЯНАО. Когда покинули сырую ночёвку у озёр "Восьмёрки" и через водораздел вышли на Усу, - мы из Азии перешли в Европу: ведь река Уса впадает в Печору, а Пайпудына - в Обь. Теперь же, сделав два дневных перехода вверх по Усе, до самых её истоков, мы вновь вышли на водораздел Печорского и Обского бассейна, и снова оказались в Азии. Причём, направление нашего пути сильно не менялось.
Получается, что Европа с помощью реки Большая Уса как бы вклинивается на территорию Азии. И это вторжение ощущается не только умозрительно и картографически, но буквально всей собственной кожей. Парадоксальный факт: на самом севере Урала и в прилегающих равнинах сторона европейская заметно холоднее азиатской. Это обусловлено влиянием студёного Карского моря, чьи злые ветра "делают погоду" в шахтёрской Воркуте и в горах Полярного и Приполярного Урала. Холодный ветер Ледовитого океана, разогнавшись на равнине, залетает в долины рек и мчится по ним до самых верховьев, как по коридорам. Поэтому нередко, перевалив водораздел, вы внезапно попадаете в "другой мир", с иной растительностью и иным психологическим ощущением окружающего ландшафта. Азия на этой широте гораздо приветливей Европы.
Истокам реки Усы уделено дòлжное внимание в книге Сигизмунда Герберштейна "Записки о Московии":
"...Уса же беретъ начало съ горы Земной Поясъ (Poyas Zemnoi), находящейся влѣво от лѣтняго восхода, и течетъ изъ огромнаго камня этой горы, который называютъ Большимъ Камнемъ (Kamen Bolshoi). От истоковъ Усы до ея устьевъ считается болѣе тысячи верстъ..."
В древности этот внушительный приток Печоры имел огромное экономическое значение, составляя северную часть протяжённой транспортно-речной магистрали от древнерусского города Пустозёрска, что в низовьях Печоры, до ещё более древнего Рогового городка, который находился где-то неподалёку от слияния Большой и Малой Усы. По этому пути переправлялась не столько пушнина, сколько "рог" - бивни мамонтов и моржовый ус. И то и другое имело примерно одинаковую весовую ценность и шло, в основном, в Европу и страны Юга для изготовления рукояток холодного оружия, а также различных художественных изделий. Выскажу предположение, что слово-гидроним "уса" имеет прямое отношение к двойному истоку реки. Древние карты, по сравнению с современными, часто рисовались в перевёрнутом виде, при этом разделённый исток реки сильно напоминал обвисающие казацкие усы, откуда и пошло название. Верховья реки Усы имели тогда вид несколько отличный от современного. На это указывал гидролог и гляциолог Александр Кеммерих в своей книге "Полярный Урал", когда писал, что Большая Уса "перехватила исток" у Большой Пайпудыны.
Точку зрения Кеммериха оспорить невозможно. Любой может заметить, взглянув на карту, что река, уверенно начиная путь с севера на юг, почти в створ течения Большой Пайпудыны, затем словно "передумав", круто поворачивает на северо-запад, огибая хребет Изьяхой и проходя в непосредственной близости от пологого Пауйпудынского перевала. В этом месте незначительная по высоте и объёму перемычка наносов ледникового происхождения (возле двух озёр "Восьмёрки") отрезала однажды полноводный исток Пайпудыны, перенаправив его воды в бассейн Печоры. Так и появился административно-географический "клин" Европы в Азию, о котором было сказано выше... Однако, в давние времена истоком Большой Усы являлся её современный правый исток - полноводный ручей Изъящор, берущий своё начало почти у южной оконечности системы озёр Хадата-Юган-Лор. Современные истоки Изъяшора зажаты в стеснённом ущелье между хребтом Изъяхой и горой Сартпэ, где перепады высот от вершин до уровня истока достигают 700 метров и более. Когда-то данное ущелье было занято толщей ледника, что и создавало видимость реки, вытекающей из огромного камня, "который называютъ Большимъ Камнемъ (Kamen Bolshoi)", о чём собщал Герберштейн.
Возникает вопрос: существовала ли тогда система озёр Хадата-Юган-Лор. Или на их месте, заполняя гигантское ущелье, возвышался огромный ледник? Последнее вероятнее.
В результате глобального потепления климата орография Полярного Урала и прилегающих территорий претерпела сильные изменения. Нам неведома картина прошлого, поскольку мы не знаем масштабов того оледенения и темпов таяния. При этом надо помнить, что в ранних письменных источниках Рипейские горы мыслились в величинах грандиозных! По аналогии с Гренландией, отдельные блоки ледникового Щита вполне могли добавить к ныне существующим высотам несколько километров.
В пользу мощного ледяного покрова на Полярном и Приполярном Урале ещё в эпоху Средневековья говорит странное присутствие торфяных залежей на многих горных перевалах, что можно объяснить лишь полным заполнением межгорных долин ледниковой толщей в сравнительно недавний исторический период. Данное предположение хорошо согласуется с информацией всё того же Герберштейна в его "Записках о Московии":
"...Во владѣнiи князя московскаго можно замѣтить только однѣ эти горы, - вѣроятно это тѣ, которыя у древнихѣ слыли Рифейскими или Гиперборейскими горами. Такъ какъ онѣ постоянно покрыты снегомъ и льдомъ, и переходъ черезъ нихъ очень труденъ, то вслѣдствiе этого область Енгронеландъ совершенно неизвѣстна. Князь московскiй, Василиiй Iоанновичъ, нѣкогда посылалъ черезъ Пермiю и Печору двухъ своихъ воеводъ, Симеона Феодоровича Курбскаго <...> и князя Петра Ушатаго (Uschatoi), для изслѣдованiя мѣстъ за этими горами и для покорения туземныхъ племенъ. Изъ нихъ Курбскiй, въ бытность мою въ Московiи, былъ еще въ живыхъ, и на мои расспросы объ этомъ отвѣчалъ, что онъ семнадцать дней взбирался на гору, которая на ихъ языкѣ называется Столпомъ (Stolp) т.е. колонной, и все таки не могъ достигнуть ея вершины. Эта гора вдается въ океанъ и простирается до самыхъ устьевъ Двины и Печоры..."
По всей видимости, ещё в конце XV века внушительные остатки Гиперборейского ледяного Щита покрывали северную часть Урала и Большеземельской тундры, а также прилегающий шельф Ледовитого океана. Лишь к концу XX века горы Полярного Урала почти полностью избавились от своих ледников.
Ныне европейские верховья Большой Усы (бывшие некогда верховьями Пайпудыны) представляют собой обширный цирк, расположенный среди последних ледничков и снежников у подножия величественной горы Хаар-Наурды-Кеу, громоздящейся с запада. Эта горная чаша, каменистая и обводнённая, совсем недавно была полностью забита льдом, который ныне почти растаял, но воды ещё сочатся довольно обильно, и река почти сразу набирает приличную водную массу. Сейчас остатки ледника сосредоточены на плато ИГАН, расположенном к северу от цирка, и названном так в честь Института Географии Академии Наук СССР. Если пройти в этом направлении, то можно попасть на озеро Большая Хадата-Юган-Лор кратчайшим путем, но, быть может, не самым лёгким для нас - мы ведь отправились в путь без верёвок и ледорубов, словно на пикник выходного дня. Стыдно сказать, даже карту не удосужились раздобыть приличную; а той, что была, хватило лишь до Рыбного. Хорошо, челябинцы выручили, отдав часть своей, уже ненужной, с верховьями Усы и Хадатой. А то пришлось бы брести по горам, словно первопроходцам. Хотя, если задуматься, и в этом есть своя прелесть, с элементами непредсказуемости и романтики.
Селфи в верховьях Усы, на перевале из Европы в Азию
К сожалению, как следует полюбоваться панорамой в верховьях Усы нам не удалось: облака и туман скрывали вершины, и горные массивы лишь проступали смутными очертаниями.
В одном из отчётов написано, что истоки Большой Усы и Гэнахадаты объединены бифуркацией. Но мы не обнаружили этого. Строго говоря, настоящая бифуркация - явление достаточно редкое, поскольку представляет собой разделение уже сформировавшегося водного потока на два русла, питающих соответственно два различных речных бассейна. Здесь же просто с одних и тех же болотинок и снежников сбегают ручьи на обе стороны перевала, на азиатскую и европейскую. Общий исток - да, возможно. Но не бифуркация.
На самом перевале, когда уже начали спуск в долину Гэнахадаты, от души поели замечательной кислицы. Она тут просто гигант, по сравнению с той чахлой, что растёт в средней полосе. На переход берём в карманы немного конфет ирисок. Ириски - та же сгущёнка, но совсем без воды. Сгущённого молока мы взяли прилично, но в мягкой упаковке по 380 г., что оказалось крайне неудобно; употребив половину такой упаковки, приходится придумывать способ, как закрыть остальное, не выдавив содержимое в рюкзак на переходе. Если брать с собой сгущённое молоко, то желательно залить его в полиэтиленовые бутыли с завинчивающимися крышками. Так были упакованы почти все продукты: сахар (2 бутыли по 1,5 л), чай зелёный (1 бутыль 2,5л), соль (1 литровая бутыль), овсянка (1 бутыль 2,5л). Это удобно и герметично при любом развитии событий, кроме огня и воровства.
Раз уж начал советовать, то вот ещё кое-что касательно обуви и сухости ног. Ходить в эту пору на Полярный Урал надо, разумеется, только в болотниках. Мы ещё дома с интересом прочитали добротный туристский отчёт Александра Серкова ("Саши и Саньки"), который ходил со своей девушкой на хребет Оченырд и озеро Щучье в 2003 году, в эту же пору. Но, честное слово, жаль было девушку, да и парня тоже, когда представишь, что им досталось тут в туристических ботинках! Воистину надо иметь молодой запас жизненных сил, чтоб решиться на такое. С погодой им, правда, повезло; пишут, что в Усе вода была тёплая, как молоко. Возможно. Но всё равно никому не советую ходить сюда в чём-то, кроме болотников. Проработав в геологии, и именно в этих широтах, можем свидетельствовать, что полевики ничего здесь не признают, кроме болотных сапог, в прошлом резиновых, а сейчас ВПХ. У первых партий пластиковых сапог был недостаток - они немного скользили на мокрых камнях, но в этом походе мы ничего такого не заметили. Ещё один плюс болотных сапог: если в пути вас преследует дождь с ветром, как нас сегодня, то можно защитить ноги, полностью расправив болотники, и закрепив их верх резинками, продетыми в специальные верхние отверстия. Это, кстати, даст дополнительную защиту коленям на случай удара о камни при возможном падении.
Перевалив хребет в восточном направлении, мы как бы сразу очутились значительно южнее. Трава тут такая густая, что впору держать приусадебное хозяйство. Ивовый кустарник - выше человеческого роста, а по склонам густыми рощицами пристроились уютные ольховые лесочки. Последнее обстоятельство привело нас в особый восторг, после невероятных мучений по добыванию огня на Усе. С другой стороны перевала, на том же уровне высоты, не было даже редких и мелких растений карликовой березки. А тут - просто джунгли!
Уютный характер долины Гэнахадаты был прежде по достоинству оценён оленеводами, и нам оставалось лишь раскинуть свою палатку на месте их традиционной стоянки, у огромных валунов. Самих же тружеников тундры пока не видно.
В настоящий момент, 14 августа, уже темно. Нина спит рядом, устала за день. На прежней ночёвке в каньоне ей всю ночь снились сны, самые разные и много. Мне тоже, но я ничего не помню. Дождь к ночи усилился. Что ожидает нас завтра?
12.50...15 августа. Встали в 8 утра и уже плотно, не торопясь позавтракали-пообедали, устроив себе небольшой отдых на солнышке. Даже как-то разнежились, что ли... И комары не беспокоят. Наконец-то светило порадовало нас после стольких дней почти непрерывно моросящего дождя с ветром. Небо ясное, горы видно хорошо, но поскольку мы находимся в теснинке, то большого обзора горной панорамы нет.
Нам предстоит немного пройти вниз по левому берегу Гэнахадаты - буквально пару километров, - а затем по одному из ущелий подняться в северном направлении на перевал, который приведёт в долину реки Большая Хадата.
На северном склоне, недалеко от основного русла ручья, мы ещё вчера заметили издали какую-то странную конструкцию. Мои предположения, что это - брошенная буровая установка, подтвердились, когда я не поленился (в отличие от некоторых), сходил и сфотографировал объект. Судя по состоянию деревянной рамы, этой буровой не меньше 40 лет будет. Не исключён даже "харбейский" возраст, поскольку брёвна основания наполовину сгнили. Однако металлические части сохранились очень хорошо.
Мне невольно вспомнилась история, рассказанная механизаторами ещё в бытность нашей работы на Севере. Однажды, во время геологических работ, в тундре был обнаружен трактор сталинского времени, совершенно архаичный и легендарный С-80. Кто-то из водителей, почти шутя, предложил: "Давай заведём". Залили масла, соляры, поколдовали немного... И пошла техника! Кстати, на таких машинах работали и летом, и зимой в сорокаградусный мороз с ветром, практически без кабин, так как от дыхания всё внутри быстро покрывалось инеем. Водителя заматывали в одежды, словно в кулёк, и отправляли в дальний рейс. Иной раз, погибших в пути, их так и находили, навеки застывшими за рычагами своих тракторов.
19.35...Вышли к реке Большая Хадата примерно два часа назад. По пути на самом верху миновали перевальное озерцо. Я пробовал на нём рыбачить - безрезультатно.
Переход через этот перевал не был трудным. Лишь в самом начале подъёма, при движении по крупногабаритным скальным развалам, приходилось соблюдать осторожность, поскольку густая трава маскировала опасные "карманы" между камней. Всюду заметны следы недавнего прохождения оленьего стада. Есть и вездеходная колея, очень старая. С перевала спускались по левому борту безымянного ручья, который вытекает из перевального озерца и впадает в Большую Хадату напротив впадения ручья Воргашор. Подходя к реке, несколько километров шли по задернованной террасе, густо поросшей карликовой берёзкой. По склонам гор стелятся густые рощицы ольховника. Отдельные деревца достигают у основания 20 см в диаметре. Не знаю, о каком отсутствии дров может идти речь применительно к этим местам, что отмечено в некоторых отчётах туристов. Дров тут просто полно, и рубить ничего не надо, сушняка хватает.
Уже поставлена палатка, готовится ужин, и я успел прогуляться с удочкой вдоль полноводной и бурной Большой Хадаты. Полный облом. Зато только что, прямо напротив нашего лагеря, на противоположном берегу мы заметили внушительного по своим габаритам зверя, который спускался вдоль ручья Воргашор, забавно семеня ногами. Издали было ещё неясно: то ли медведь, то ли овцебык. Но когда он подошёл ближе и уныло побрёл вниз по реке, повернувшись к нам правым боком, стало ясно, что это самый настоящий овцебык. Жаль, нет у нас с собой хорошей камеры с объективом!
О том, что здесь можно встретить бродягу-овцебыка, говорили туристы из Снежинска. Говорили также, что на озере Большое Щучье есть инспектор, который сильно обеспокоен судьбой этих уникальных животных, и даже выписал им (челябинцам) штраф за незаконное проникновение в государственный заказник. Что ж, охрана природы - дело святое, спору нет... Только я почему-то убеждён, что угроза редким животным в нашей стране сегодня исходит больше от тех, кому так, запросто, штраф не выпишешь. И пешком сюда эти люди тоже не потащатся с тяжеленными рюкзаками за сотни километров. А вот штрафануть туристов - дело нехитрое и главное - безопасное.
История расселения овцебыков на российском севере имеет прямое отношение к политике разрядки. Именно в контексте самых первых признаков реального потепления отношений двух супердержав (США и СССР) была начата операция по возвращению этих уникальных животных в различные районы арктического побережья Сибири. Первую партию из 10 годовалых бычков и самок высадили на Таймыре в сентябре далёкого 1974 года. Их доставили с большими трудностями в военно-транспортном самолёте с одного из островов канадского арктического архипелага. Но это было только начало масштабной научной операции, длившейся несколько десятилетий и завершившейся успешно.
С Таймыра на Ямал овцебыков впервые завезли в 1996 году, организовав Горно-Хадаттинский биологический заказник. Когда-то, ещё во время учёбы в Воркуте, я с интересом следил за их переселением из США и Канады в СССР, по публикациям в журналах "Природа" и "Знание-сила", не предполагая, что однажды доведётся встретить животных здесь, на Полярном Урале. Уникальность мускусного быка в том, что это прямой генетический "свидетель" всего периода плейстоцена, начиная с самых ранних оледенений возрастом в 3 миллиона лет. Мамонты и шерстистые носороги вымерли, а третий основной персонаж тех драматических времен - овцебык - вот он, бредёт куда-то по своим делам на другом берегу реки. Правда, с нашей точки зрения, в шествии этого реликта есть что-то обречённое. Где стадо? Овцебык - животное стадное. Почему же он бродит один?
Считается, что в Северную Америку стада мускусных быков (иное название животного) попали именно с территории Евразии, перейдя по сухопутному мосту Беренгии. Это произошло до катастрофического поднятия уровня Мирового океана в результате таяния Гипербореи, когда американский континент отделился ныне существующим проливом. Но в силу разных причин последние древние овцебыки в Сибири вымерли, по утверждению ученых, три тысячи лет назад, уцелев в приполярных районах Северной Америки и Гренландии. Теперь часть их возвратили на родину, и популяция неуклонно растёт. Это редкий случай удачного международного арктического сотрудничества с реальными результатами.
Животное относится к семейству полорогих (подсемейство быков). Его ближайший родственник - тибетский як (они и в размерах сопоставимы), американский бизон и европейский зубр. Но эти последние значительно крупнее, достигают в весе до тонны и более, в то время как вес яков и овцебыков редко превышает 300 кг, а длина туловища - 2,5 метра. Овцебыки сильны и неприхотливы, но при этом прямодушны до полного самоотрицания. Их почти истребили в американской Арктике, да вовремя опомнились. Как можно стрелять, если быки под выстрелами просто становятся в круг, поместив в центр самок и молодняк, наивно выставив рога наружу, и не предпринимая при этом ни бегства, ни нападения. Может поэтому вид животного вызвал у нас с Ниной смутное чувство тревоги, почти неосознанное. В каком государстве мы сейчас живем? Да у нас сегодня последнего реликта пристрелят и глазом не моргнут, если это понадобится для развлечения какой-нибудь высокопоставленной или просто богатой сволочи. А хранитель государственного заказника потом выпишет ещё один штраф проходящим туристам. Чтоб было... "в Багдаде всё спокойно".
"За снегами в горах Хадата приютилась..."
19.40...16 августа. Только что подошли к озеру Большое Хадата-Юган-Лор. По форме оно узкое и вытянутое, а горная панорама вокруг - совершенно альпийская, мрачная, суровая. Озеро плавным серпом огибает с юга массив горы Анучина. Скалистые и крутые склоны гор обжимают его почти без отмелей, и лишь там, где вытекает река Большая Хадата, открывается долина с разветвлённой и широкой поймой истока. Таков вид, если смотреть с восточной оконечности озера на запад.
Свою палатку мы поставили на склоне, выше ольхового лесочка, не доходя до ручья Гидрологов метров сто. Напротив нас к северу, за ольховником и рекой, на подошве горы Анучина расположена покинутая база Института Гляциологии (ИГАН), чьи домики, частично разрушенные, напоминают "Отель у погибшего альпиниста". Впрочем, пейзаж не портят. Даже напротив - фиксируют элемент романтического шарма и готического забвения.
Когда подходили, никаких признаков жизни на базе заметно не было. Но затем увидели, как пара туристов, торопливо покинув одно из строений, двинулась в путь. И вот они уже начали искать брод на нашу сторону. Заметили мы также и третьего человека в дождевике, который сопровождал их, остановившись у берега. Увидев нас, этот третий приветливо помахал рукой и указал в сторону низовьев реки. Мы предположили, что он показал нам, где легче перебродить, поскольку пара туристов в это время с великим трудом преодолевала поток.
Скорее всего, сопровождал ребят до реки сторож базы, или один из наших знакомых нижегородцев. Перекликаться с ним через разлив Большой Хадаты возможности не было из-за шума реки, ветра и дождя. Да и увидеть в точности, кто это, тоже было невозможно - расстояние не позволяло. Но мы не горели желанием форсировать реку. По крайней мере, сегодня.
Погода совсем испортилась, и вчерашнее потепление, особо ощутимое вечером в палатке, ушло в предание. А то было размечтались с Ниной о тёплых денёчках у озера, с удочкой, костерком, ушицей в котелке... Однако прорыв тёплого воздуха был столь же мимолетным, как появление овцебыка. За весь период своей работы на Полярном Урале мы что-то не припоминаем такого скверного августа. Он больше похож на плохой сентябрь. Ягод и тех нигде не видно. Уже закрадывается мысль, что это всерьёз и надолго.
Ребята, наконец, перебралась на наш берег и быстрым шагом, почти бегом, направились в сторону ущелья, из которого несёт свои мутные глинистые воды ручей Гидрологов; по этому пути со стороны озера обычно поднимаются на плато ИГАН. Резко усиливающийся ветер торопил их как можно быстрее пройти перевал, так как было совершенно неясно, в какой степени разбушевалась погода там, наверху, если внизу она такая... Мысленно мы им пожелали удачи и вскоре занялись обустройством своего лагеря.
По всему видно, что это место облюбовано многими путешественниками; кругом очаги из камней, кострища, остатки заготовленных дров, а самые большие из валунов увенчаны белыми кусками кварца, в силу какого-то устоявшегося обычая, что ли... Надо будет и нам оставить свой кусок белого, как сахар, камня на самом большом валуне, чтоб ещё раз вернуться сюда. Но желательно, при хорошей погоде.
Мои рыбацкие потуги и тут не увенчались успехом. Судя по отчётам, хариус должен хорошо клевать при истоке реки из озера. Должен. Но сейчас из-за сильного ветра по озеру гуляет волна, вода у берега мутная, да и вся погода какая-то рваная, не клёвая.
Когда возвращался к лагерю, оглянувшись на озеро, увидел, как Солнце пробило большим вертикальным столбом плотную завесу туч, высветив на поверхности воды огромный "зайчик"; всё это я успел заснять на мобильный, получив на снимке лишь слабое подобие реального великолепия.
Ольха в очаге горит отменно, даже сырая. Огонь жаркий, обильный, и можно обсушиться. Нина достала тёплую куртку, а мы думали: не пригодится. Завтра планируем отдых у озера, затем, наверное, повернём обратно. Сроки сильно не поджимают - билеты взяты на второе сентября.
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/000005310003kopija-kopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-0-nashdomiraj-iz.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-1-ninaokolonashejpalatkiwwerhowxjahharamatalouwnachalesezona1987goda.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-2-trudowyebudni.ninarazbiraetobrazcygornyhporod.werhowxjarekiharamatalou1987godkopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-4-sworachiwaemlagerxnaharamatalou.naertikalxnojstojkepalatkipozadininywidnakerosinowajalampaosnownojistochnikswetaugeologowtehletdljakameralxnojrabotypowecheramwpolewyhuslowijahkopija2.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-5-razbirajunashupalatkuspomoshxjugeologicheskogomolotka.derewjannyebruskiposluzhateshenerazwetomsezonekopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-6-pogruzkasnarjazhenijaprobdokumentaciiilichnyhweshejnaatsperedpereezdomnanowoemestokopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-8-tipichnyjlandshaftwrajonerekilagortynapoljarnomurale.ninazadaetocherednujukanawunamolibden.osenx1987godakopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-9-idupodnutolxkochtowzorwannojkanawy.odnaizposlednihwsezone1987g.wrajonerekilagortykopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/1-10-ninasudochkojwsentjabre1987g.narekelagortekopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/9-kittelxsenkopija.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/etopereprawa.pozadininywidnyostatkimostauslijanijabolxshojimalojpajpudyny.wseredine80-hkogdamypriehalinapoljarnyjpomostuesheizredkapronosilisxlegkiewezdehody.srabotannyjizlistwenicyonprostojalletpjatxdesjat.kopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/12-ninanadruinamikopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/10-izuchaempredstojashijmarshrutkopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/7-sewernyjiwan-chajkopija2.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/8-polynxkopija2.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/skalynabolxshojpajpudyne.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/jasninojnarybnomozerekopija-1.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/jashariusomuozerawosxmerkikopija.jpg)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/15-kuzxkinamatxkopija.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/18-08-10_1522selfinaperewalewwerhowxjahbolxshojusykopija.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/16-jauolxhikopija.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/17-burowajakopija.png)
![[]](/img/n/nowikow_aleksandr_nikolaewich/dve_nedeli_v_kraju_nezabudok/16-08-10_2042-olxhawochagenaozerehadatakopija.jpg)