Аннотация: Так могла выглядеть на самом деле история речного жителя Смеагола, которому однажды в руки попало золотое кольцо, обладавшее таинственными и страшными силами.
РЕЧНОЙ ЖИТЕЛЬ
1
Почему всем всегда всё можно, а одному мне нельзя? Чем я хуже других? 'Поди, почини се-ти!' 'Натаскай воды!' 'Прекрати копаться в земле!' Как мне надоели их визгливые вопли! Все эти их вечные придирки... То им не так, это им не этак, рыбу плохо вычистил, рубашку землёй испачкал... Соседи тоже хороши, вечно пальцем тычут: 'Землеройка!' Я им, что, странствующий комедиант? Нашли себе шута и потешаются! Ну, ничего-ничего, поглядим, что дальше будет. Вы меня ещё не раз вспомните, да поздно будет...
Погодка сегодня что надо! Утром прошёл дождик, а облака, совсем чуть-чуть подтаяв, затянули всё небо серым покрывалом, точь-в-точь как одеяло у меня дома. Тоже местами просвечивает, как молью поедено. Земля под ногами хлюпает, грязь во все стороны летит, того и гляди прохожих с головы до ног обольёт. Правда, прохожих нет. В лес вообще никто, кроме меня, не заходит: кому охота на тот берег плыть? А мне вот охота, каждый день сюда прихожу. В прошлую пятницу такое дерево увидел - умереть можно! Олифант, и тот его в жизни не свалит, даже если с разбегу. Высотой до самого неба, ветками облака задевает, я уж молчу, какое оно в толщину! Вот если б у меня руки длиной были как... как у... в общем, толстенное дерево. Правда, мне до его толщины дела большого нет. У самых корней я нору нашёл, маленькую, правда, даже голова не пролезает. Так я теперь с самой пятницы её копаю. Вдруг там есть чего. Вот в позапрошлом месяце на берегу речки раскопал в песке ящик, думал, клад! Уж размечтался, как все завидовать будут... Оказывается, дядька мой там коробку с гвоздями зарыл, чтоб не слямзил никто. Повадился же кто-то вещи таскать! У бабушки моей гадюка какая-то брошку уволокла прямо с подоконника, вместе с книжкой, которую бабушка читала. Всем скопом искали вора, так и не нашли, как в воду канул. Все, понятное дело, на меня подумали, раз уж я 'чокнутый', чуть по шее не надавали, хорошо, бабушка заступилась. Она у меня боевая, любому хаму такой отпор даст - уши завянут. Хотя, по-моему, никто так и не поверил, что это не я. Да и плевать! Стану я себе ещё голову забивать...
После того ящика с гвоздями мне ещё сильней захотелось найти какое-нибудь сокровище, та-кое, какое никто никогда не находил. Перерыл всё побережье, да только без толку всё. Там, кажет-ся, детишки раньше играли, поназакапывали всякой ерунды: глиняные куколки величиной с палец, пуговицы разноцветные там, ещё что-то... В общем, сокровищами и не пахло. Тогда я в лес подался. Зверья там полным-полно, только успевай силки расставлять, так я думаю, что там уж наверняка какие-нибудь лиходеи задерживались, награбленное прятали. А я вот возьму да и найду. Посмотрим тогда, что родственнички скажут. А то, видишь ли, вором меня называют... Буду я у своей же бабушки украшения таскать! Попросить же можно, зачем воровать. Самое обидное, что когда собрались старики, чтобы решать, что, мол, с вором делать, все ведь, все на меня смотрели! Да так, словно я короля эльфов убил, не меньше. 'Никогда ещё не было такого, чтобы среди бела дня...' Они меня грязью поливают, а я, значит, стой и молчи! Так зубы сцепил, что потом три дня челюсти болели, честное слово. А потом, когда и мне слово дали, меня ровно по голове обухом огрели: голова кружится, виски ломит, стою и слова вымолвить не могу... Хорошо, бабушка не стерпела, прошлась парой слов по родственникам и знакомым каждого из судей, чтоб им всем икалось, а они ор подняли. Я тогда взял и втихаря удрал в лес. Бежал как заяц, аж сердце из груди выскакивало, да погода ещё стояла жаркая, солнце припекало так, что впору свариться было. Из воды вылез, в лес забежал, ещё немного попетлял среди стволов, а потом за корень ногой зацепился и как носом бухнусь! Чуть не умер, вот не вру... Лежу на траве, из носу кровь течёт, а в ушах шум стоит такой, словно я и не в лесу вовсе, а возле водопада лежу.
Отдышался я, значит, маленько, перевернулся на спину, полежал ещё чуток, потом кровь вы-тер, встал и глянул кругом. Повсюду стояли деревья, такие огромные, что от корней до вершины не меньше месяца лезть. Есть у нас по соседству один, тоже всё по деревьям лазает. Ходит вечно исцарапанный, в синяках, одежда рваная... Упрямый - с ума сойти! Сколько раз уже падал, толь-ко что шею не ломал, а поди ж ты, никак не угомонится, всё равно лезет. Вот и я тоже как он... почти. Ему наверху интересно, а меня вниз тянет, туда, где темно, откуда берёт начало всё величественное, большое. Деревья, горы, реки... Море тоже, только далеко оно.
Когда я совсем маленьким был, бабушка по вечерам иногда истории рассказывала, про всяких там гоблинов. Мол, они под землёй живут, в этой, в Мории и во Мглистых Горах. И воюют всё время. Помню, я тогда ещё к ней приставал: где эти Горы, долго ли идти... Интересно же было, где корни у гор и почему они такие большие вырастают. Наверное, поэтому на меня все коситься стали. Слыханное ли дело: решить уйти из дому куда-то к медведю на ухо, в неведомые и далёкие Горы... А я тогда ещё не знал, что надо быть таким же, как все, и ни в коем случае не выделяться, а то житья не будет от насмешек, пересудов и, чего греха таить, самой настоящей клеветы, вроде той истории с брошкой. Тогда - не знал, а когда понял, уже было поздно. Все меня уже считали, как говорится, 'ненадёжным'. Проще говоря, чокнутым.
В общем, постоял я, посмотрел на деревья и решил, что пора бы домой. Уже почти ушёл, но как-то ненароком глянул вниз, под ноги, и увидел, что совсем рядышком с тем самым корнем, за который я ногой-то и зацепился, виднеется маленькая норка. Сначала я подумал, что там енот жи-вёт какой-нибудь или, может, лисица обосновалась, а потом пригляделся и сообразил, что это и не норка вовсе, а больше на дырку похоже, словно кто-то ступил неудачно, земля осыпалась, отвер-стие себя и выказало. 'Ух ты, - думаю, - вдруг там разбойники добро награбленное зарыли!' И стал рыть, все пальцы ободрал. Когда стало вечереть, я решил, что на сегодня хватит, и пошёл по-тихоньку домой, по пути решив вернуться завтра, уже с лопатой.
Дома со мной никто, кроме, конечно, бабушки, не разговаривал. Все считали, что именно я стащил у неё брошку. Их даже не удивляло, что как раз она-то меня виновным не считала; они всегда называли её старой вороной, за глаза, конечно. В глаза кто ей решится такое сказать... Да и пусть их. Меня слишком та нора занимала, только о ней и думал. Всё представлял, как я вырою старый потёртый кошель с золотом или что-нибудь ещё в таком роде, как все будут на меня тара-щиться... Так вот и продолжалось весь следующий месяц. Соседи всё время удивлялись, что при-хожу домой весь мокрый и перемазанный землёй и глиной, дядька за уши драл каждый вечер, по-тому что я его слушаться перестал, даже бабушка иногда с ним соглашаться стала.
А сегодня я прямо с утра в лес пошёл. Дядька на ярмарку уехал, бабушка мне разрешила пойти гулять на весь день. Я лопату с собой взял и побежал. Ту нору я уже так раскопал, что она больше на пещеру походить стала. Клада, конечно, там нет. Какой же болван зароет сокровища на три-дцать локтей в землю? Зато как интересно, сил нет! Темнота стоит такая, что хоть глаз выколи, я теперь туда спускаюсь со свечкой. Догорит свеча - вылезаю. Сейчас там подолгу сидеть страш-но: я же не гном какой-нибудь, чтобы тоннели на века строить. Стены осыпаются то и дело, пото-лок тоже ой как непрочен. Но и быстро вылезать тоже ведь неохота! Там повсюду корни торчат, червяки разные живут, даже жуки попадаются. Вот у нас норы строят всё-таки не так глубоко и об... обли... об-ли-цо-вы-ва-ют красиво; у кого деньжат побольше, те даже гномов иногда нанима-ют. А моя нора совсем не такая, сыроватая, тёмная, да и опасная, чего уж там. Только мне здесь больше нравится, чем снаружи. Солнце глаза не слепит, птицы эти надоедливые не трещат, никто над душой не стоит, уши не дерёт, вором не обзывает... Не, здесь интереснее. Здесь - корни, на-чала. Из-под земли вся жизнь берётся, деревья, цветы, трава растёт. И - тишина. Тишина такая, что кажется, будто в целом мире никого больше нет.
Последние две недели я тайком ото всех мастерил стол. Как мог, конечно, я ж всё-таки не плотник и не столяр. И всё равно стол получился - загляденье. Я его в нору спустил, в самом конце поставил, а под него поставил деревянный ящичек, в котором теперь храню запас свечей, ножик и железную кружку, которую я позаимствовал у соседей. Шёл как-то, смотрю - на крыльце валяется, ржавая, старая. Я её песком отчистил, в реке отмыл, теперь сам пользуюсь. Ну, правда, я из неё только воду пью, если не лень из фляги переливать, а так она просто лежит без дела. А свечи быстро заканчиваются. Я ведь в норе каждый день бываю. Завтра тоже приду... пораньше, наверное. Только рыбу почищу - и приду.
2
Хорошо... Тихо, темно, только тень от свечки на стенах пляшет да слышно, как потрескивает в огне фитилёк. Я здесь со вчерашнего дня сижу. Как после обеда ушёл, так до сих пор и не вылезал почти. Два раза выходил наружу: в первый раз - когда к реке за водой бегал; а во второй - в лесок за орехами сходил. Когда поднимался, чуть не ослеп: солнце так и резало глаза, я едва не завопил. Но ничего, сдержался, голову опустил, почти зажмурившись - только узкие щёлки остались, чтобы носом не бухнуться, и побежал. Противное солнце! Я больше люблю, когда погода пасмурная, небо серое, всё вокруг так и дышит холодом. Осень люблю, особенно если дожди часто идут. А вообще-то мне без разницы, зима там, лето: днём всё равно светло, а вот ночью - самое то. Слыхал я, эльфы тоже по ночам всё бродят, песни свои поют. И волки. Вот была бы компания: эльфы, голодные волки - и я! Тьфу, ну и мысли в голову лезут...
Говорят, что эльфы, мол, мудрые до ужаса. Может быть, мне с каким-нибудь познакомиться, чтобы мудрости поднабраться? Наверняка ведь они знают, откуда что берётся и как побыстрее со-кровища отыскать. Только чтобы в самое Лихолесье забраться, нужно Великую Реку переплыть, а мне в неё лезть что-то не очень-то охота. Мало ли... Много чего про Андуин сказывают, а поди разберись, когда правду говорят, а когда врут. Ну их всех...
Позавчера мне вроде показалось, что вокруг моей норы кто-то бродит, прячется, чтобы я не увидел. Может, дядька меня выследил? Да нет, где ему... и потом, тогда он меня позавчера же и выдрал бы. Значит, не он это. Главное, что мне это показалось-то уже к ночи ближе. Какой же это дядька! В жизни из дому носа не высунет после заката.
Ну вот, опять... Будто бы сухая ветка под чьей-то ногой треснула. Вылезти, что ли, проверить? А вдруг зверь какой, волк, например? Сожрёт и не подавится, зверюга... С другой стороны, если он прямо в нору полезет, тогда мне точно несдобровать...
Я взял запрятанный на дне деревянного ящика ножик, скорчил рожу пострашнее - для храб-рости - и полез наверх. Вроде бы я не шумел, когда вылезал из норы, однако меня обнаружили почти сразу. Перед входом стоял какой-то тип, засунув руки в карманы просторных штанов, и кровожадно (как мне показалось) на меня смотрел.
- Не подходи! - заорал я, выставив перед собой нож. - Не подходи!
- Эй, ты чего, белены объелся? - завопил не хуже меня незнакомец, от неожиданности попя-тившись. - Убери нож, дубина! Убери, кому говорю! Рехнулся, что ли?
- Тебе чего надо? - продолжал кричать я, поскольку знаю, что крик помогает напугать про-тивника. - Иди, откуда пришёл, а то как полосну!
- Да что ты орёшь-то? - поморщился чужак. - Я же тебя резать не собираюсь. Это ты на ме-ня с ножом попёр.
Пока я придумывал, что бы ещё такого рявкнуть, он протянул ко мне руки ладонями вверх и довольно-таки дружелюбно сказал:
- Видишь, у меня ничего нет. Давай, убери ножичек. И орать кончай, всю округу перебудишь, хоть они все и далековато. Я просто так пришёл, познакомиться.
Вид у него был вовсе даже не злобный, и оружия, вроде бы, никакого нету. 'В конце концов, у меня-то оно есть, - подумал я, - значит, я сильнее, и нападать он не станет'. Помявшись ещё минутку, я сунул нож за пояс.
- Ничего хватка, крепкая. А тебя-то как звать? - продолжал улыбаться Деагол, или как его там. - Не Смеагол, часом?
- Смеагол, - кивнул я, икнув от удивления. - А ты откуда...
- Да уж наслышан, - пожал плечами он. - В посёлке только про тебя и разговоров: 'Смеа-гол брошь стащил', 'Смеагол в лес бегает', Смеагол то, Смеагол это... Вот, решил посмотреть, что это за Смеагол такой.
- Посмотрел? - разозлился я. - Ну и проваливай!
- Да ладно, не злись, - примирительно сказал Деагол, снова сунув руки в карманы. - Мы с тобой, можно сказать, товарищи по несчастью. Меня, правда, никто вором не обзывает, но в чуда-ках тоже числюсь, правда, по другой части. По деревьям я лазать люблю, а наши говорят, что не дело это - под небеса, значит, ломиться.
- А, - наконец-то вспомнил я, - слыхал я про тебя. Ты ещё, говорили, один раз чуть шею не сломал, когда с дерева шлёпнулся.
- Было дело, - расплылся в довольной ухмылке он и даже зажмурился. - Упадёшь тут, по-жалуй...
Физиономия Деагола почему-то стала очень серьёзной и даже таинственной. Он подошёл по-ближе, оглянулся, словно опасался кого-то, и прошептал:
- Я тогда с дерева увидал на том берегу эльфа! Самого настоящего! Вот я и выпустил ветки, от этой, от радости! Ну и полетел вниз. - Тут Деагол уже перестал шептать, а морда его прямо засияла от гордости, аж глазам больно стало. - А эльф этот меня увидел, и стрелу пустил, да так метко: футах в семи всего от земли к стволу пришпилил! За ворот рубахи.
- Врёшь, небось? - Я чуть не сдох от зависти! Надо же: эльф ему жизнь спас! Вот повезло-то!
- Чего это вру? - обиделся Деагол. - Хочешь, стрелу покажу?
- Покажи!
- Пошли!
Я чуть не рухнул.
- К-куда это? - Я даже заикаться начал. - Ночь же!
- Боишься, что ли? - прищурился он. - А я-то думал...
- Чего 'боишься'? Чего 'боишься?' Ничего я не боюсь, вот ещё выдумал! - А я и вправду не боюсь... Нечего тут бояться. Пускай сам боится ночью гулять!
Деагол странно как-то на меня посмотрел, словно оценивая, а потом пожал плечами.
- Тогда вперёд! Надо на ту сторону реки перебраться.
- Слушай, а вода-то ночью, наверное, жутко холодная! - поёжился я, сообразив, что осень всё-таки. Деагол только хмыкнул.
- Не бойсь. Лодка у меня тут недалеко припрятана.
- Тогда-то что! - Приободрившись немножко, я тоже сунул руки в карманы и пошёл рядом с ним к берегу. Покосившись на меня, Деагол начал насвистывать песенку, а вот мне отчего-то было вовсе даже не до песен. Дёрнула же меня нелёгкая потащиться с каким-то подозрительным типом посреди ночи неведомо куда! А может, он меня сейчас заведёт куда-нибудь в дебри и при-режет моим же ножиком... Кто его знает? Хотя, на вид он вроде не злой...
- Чего примолк? - Вдруг остановившись, Деагол обернулся ко мне. - Пришли уже. Вон, в кустах лодка моя.
Вытащили мы вдвоём его лодку, спихнули на воду, забрались - он вперёд, я назад. Он протя-нул мне одно весло, сам взял второе.
- Грести-то умеешь? - спросил он весело. - Дело нехитрое, тут главное на мозоли внимания не обращать.
Я решил отмолчаться и плюхнул весло в воду. Деагол зашипел, чтобы не плескался, и мы отча-лили. Всю дорогу он что-то мычал себе под нос и вертел головой, словно в первый раз тут плыл. А мне становилось всё страшнее. Вот, думаю, дурачина! Спихнёт меня в воду, по башке веслом треснет, и - крышка. И никто, самое обидное, даже не заплачет обо мне! Ну, разве только бабуш-ка всплакнёт немножко, и всё тут. А он будет продолжать лазать по деревьям, эльфов смотреть, стрелы ловить... Повезло же ему всё-таки! Я вон сколько в земле копался, даже монетки не нашёл, а у него целая эльфова стрела есть! Хотя есть ли? Может, наврал. Сам вырезал, теперь перед всеми подряд хвастается...
- Ты только смотри, не говори никому про стрелу-то, - ни с того ни с сего сказал Деагол, по-смотрев через плечо на меня. - Всё одно никто не поверит, а пересудов будет - целый котёл. Понял?
- Да понял, понял, - отмахнулся я, а сам подумал: 'Во даёт! Ровно мысли читает!'
Причалили мы как раз у того места, где я коробку с гвоздями откопал. Я помог Деаголу отта-щить лодку подальше от берега, он поглядел кругом и вдруг припустил к насыпи камней шагах в двадцати отсюда.
- Давай сюда! - позвал он. Я подбежал. Деагол опять оглянулся, потом встал на колени и принялся осторожно поднимать камни и откладывать в сторону. Я попробовал помочь, но он только огрызнулся:
- Сам справлюсь! Ты смотри, языком не больно-то... А то мигом по шее получишь!
Я пожал плечами и отошёл в сторонку. Подумаешь, какой важный...
- Вот она! - сказал, будто выдохнул, Деагол и выудил из-под кучки камней что-то, завёрну-тое в тряпицу. Я прямо-таки прыгнул к нему и, шумно засопев, вытаращился на свёрток. Он мед-ленно размотал ткань и...
- Вот это да... - Больше ничего в голову не лезло.
Не соврал. Эту стрелу могли вырезать только эльфы и больше никто: длинное древко из гибко-го и крепкого дерева было выкрашено в зелёный цвет. И никакой тебе резьбы, а я-то всю жизнь думал, что эльфов хлебом не корми, дай чего-нибудь украсить. Оперение... Кто ещё, кроме эль-фов, мог такое оперение сделать? Похоже на совиные перья, очень ровно подстриженные и золо-тистого оттенка. Казалось, что они прямо так из древка и выросли. Это я ещё ничего про наконеч-ник не сказал! Как будто четыре лепестка из чашечки какого-то цветка вытащили, приклеили друг к дружке самыми краешками и насадили на стрелу. Наконечник был похож на серебряный, но, раз уж я сразу палец об него уколол до крови, значит, из нужного материала сработали. Вот это сокровище так сокровище! Что и говорить, повезло Деаголу... Эх, повезло!
- Нравится? - тихо спросил Деагол, покосившись на меня. Я только кивнул, на слова сил уже не было. Потоптавшись немножко, я попросил:
- Можно подержать?
Недоверчиво глянув на меня, он всё-таки протянул мне стрелу, хотя видно было, что ему ой как не хочется с ней расставаться.
Гладкое древко легло на мои ладони, и я чуть не заурчал от восторга, когда почувствовал, какая она гладкая и прохладная... прямо даже совершенная какая-то. Что тут скажешь... эльфы. Не зря всё-таки ими так все восхищаются.
Деагол беспокойно топтался рядышком, то и дело оглядываясь, как будто боялся, что кто-нибудь вылезет из-за насыпи или из воды и отнимет стрелу. Видно было, что ему не по себе, ко-гда стрела в чужих руках. И мне было б не по себе, будь у меня такое сокровище!
- Деагол, отдай её мне, - вдруг сказал я и сам себе удивился. Надо ж было такое ляпнуть?
Деагол чуть не лопнул от злости. Вырвал стрелу, прижал к груди и аж зашипел:
- Ещё чего! Совсем, что ли, спятил? С чего вдруг я её тебе отдавать должен!
-Н-ну... это... Вдруг её тут кто-нибудь найдёт? Мало ли что! - Слова словно сами собой лез-ли наружу, я ведь даже не собирался такое говорить! - Насыпь может сползти, стрела себя и вы-кажет... Или, там, кому-нибудь камни для чего-нибудь понадобятся! А у меня в норе её никто ни-когда не найдёт, если только нарочно искать не станет... Ну, пожалуйста, Деагол! Отдай её мне!
Деагол шарахнулся от меня, как от чумного, и, даже оскалившись, крикнул:
- Да иди ты... знаешь куда! Моя стрела, понял? Она мне жизнь спасла, а ты её себе захапать решил, да?
- Погоди ты, не кричи, - попытался было оправдаться я, но он, даже не слушая, развернулся и бросился бежать по берегу к посёлку.
- Тьфу ты, бешеный, - с досады пнул песок я. - Стой, Деагол! Ну, куда тебя понесло среди ночи?!
Тут до меня дошло, что орать так громко вовсе не следовало: в нескольких окнах кое-кто уже зажёг лучину и сейчас наверняка пялился в темноту, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Ну, меня-то насыпь скрывала, а вот бегущего со всех ног Деагола видно было очень хорошо.
- Так это ты, мерзавец, тут вопишь?
Толстые дядькины пальцы вцепились в моё ухо и так его выкрутили, что я едва-едва не заорал от боли. Скосив глаза, я увидел, что позади меня уже толпятся соседи, вовсю обсуждающие моё недостойное поведение.
- Ты что, не знаешь, что порядочные хоббиты не шляются по ночам и тем более не шумят, ко-гда все вокруг спят? - разорялся дядька. - И сколько можно говорить, чтобы ты ночевал дома? Надо же, каков гусь! Думаешь, лучше других? Всё дозволено? Вот я тебе сейчас покажу, негодный воришка!
Воришка!
Изловчившись, я что было сил укусил дядьку за руку, а когда он взвыл и выпустил моё ухо, - пнул его в коленку, вырвался и бросился к берегу, в реку.
- Ах ты, негодяй! - неслось мне в спину. - Домой можешь не возвращаться! Только попро-буй сунуться, вмиг уши оборву!
Это мы ещё посмотрим, кто кому уши оборвёт... Хорошо, тебя бабушка не слышит, а то стоял бы сейчас и молчал в тряпочку, толстопузый. Я тебе синяков-то понаставляю, будь спокоен! Ду-маешь, раз главнее меня, так всё можно? И за уши драть, и обзываться по-всякому? Да будь я по-больше, да посильнее, ты бы уже давно на пузе в грязи ползал и прощения просил! 'Домой мо-жешь не возвращаться!' Да больно надо! Вот возьму и помру, понял? Вот не доплыву сейчас до того берега и утону, как топор. Воображаю, чтó тогда в посёлке твориться будет. Все соберутся на берегу, набросают в воду цветов... Бабушка будет сидеть в своей любимой качалке и тихонько плакать, утирая платочком слёзы, а дядька, хлюпая носом и то и дело замолкая, чтобы собраться духом, будет говорить замечательные речи о том, каким я был на самом деле хорошим, как меня никто не понимал, а когда меня не стало, все вдруг поняли, как на самом деле меня любили и как им всем будет меня не хватать. А лепестки цветов будут медленно и скорбно плыть по воде, исче-зая вдали, как тучки после короткого летнего дождя...
Разбежавшись, я со всего маху бросился в реку и что было сил погрёб к противоположному бе-регу. Но вода оказалась такой холодной, что, проплыв от силы футов двадцать-тридцать, я почув-ствовал, что замерзаю. Ноги неожиданно свело, и я принялся неистово лупить руками, поднимая тучи брызг, словно бы раньше никогда не плавал. 'Вернись, дурак! Утопнешь ведь!' ѓ- кричали мне соседи, то ли насмехаясь, то ли что, а я, не пойми почему, знай себе бился, как рыбёшка в се-ти. Меня будто бы тянуло что-то за ноги на дно, а вода-то, вода была холоднющая, кошмар про-сто! Я уже собрался было на помощь звать, когда кто-то неожиданно схватил меня за плечи, трях-нул так, что аж зубы клацнули, и прошипел в самое ухо:
- Кончай трепыхаться, балбес! Воздуху набери, к тому берегу сейчас поплывём!
- Д-Деагол? - стуча зубами, выдавил я. Деагол встряхнул меня снова.
- Ныряем, тебе говорят! - громким шёпотом приказал он. Я наконец сумел набрать полную грудь воздуха, и мы нырнули.
3
Уже больше месяца я сижу в своей норе, лишь иногда вылезая наружу. Забот никаких: Деагол приносит мне поесть-попить, сообщает, чего новенького в посёлке, да и вообще много чего для меня делает. Уж и не знаю, почему он со мной возится... Как мы и думали, наши считают, что я утонул. Только вот прощания никто особенно не устраивал. Деагол говорит, что на речку пришли только бабушка, дядька, да ещё Бик с Тимом. Побросали в воду лепестков, дядька что-то там про-вякал и велел Бику и Тиму помочь бабушке добраться до дому, на чём всё и закончилось. В об-щем, никому не было дела до того, что со мной на самом деле сталось. Утоп - и ладно. Меньше хлопот. Ну конечно, я ведь чокнутый, да и вор к тому же. Кому какое дело? Вон, даже Деагол, и тот мне стрелу подарить не захотел. Зато сразу перепрятал, жадина... Тоже мне, друг называется. Все вы одинаковые, только о себе думаете, а на других начхать. А раз вам начхать, то нам - тем более... Мы и без вас не пропадём.
- Эй, Смеагол! Вылезай давай, я тут тебе что-то принёс.
Явился. Принёс, говорит, что-то. Посмотрим, что у него там... Опять надо вылезать наружу днём! Там же солнце, снова глаза и голова болеть будут! Ну да ладно, потерпим. Деагол сказал, что принёс что-то, а раз так, то обязательно нужно посмотреть...
- Что-то ты бледный стал, как сметана. На воздухе чаще бывать надо!
- Зачем? В норе спокойнее, там прохладно, темно, а тут - шумно, солнце всё время...
- Ну, ты прямо как крот какой или там сова, честное слово...
- Сам ты крот.
- Слушай, так не пойдёт, Смеагол. Пошли-ка на берег.
- Ты вроде говорил, что принёс что-то...
- Вот я и говорю: пошли на берег.
Деагол хватает меня за руку и тащит за собой. Фу, до чего сегодня жарко, и солнце яркое, как никогда... Голова разболелась сразу, стоило только выйти из леса на открытый берег, глаза зажму-ривались чуть ли не сами собой, и я цеплялся ногами за всё, что только торчало из земли. Мерзкое солнце, мерзкие корни, мерзкая трава! Ну почему приходится всё это терпеть? Да ещё Деагол тя-нет за руку, как пса на веревке...
- Ну, чего ты, как улитка, тащишься? - нетерпеливо подгоняет он меня. - У меня сегодня День Рождения, что ли?
День Рождения? У меня... У меня сегодня День Рождения! А я забыл совсем! Надо же, совер-шенно вылетело из головы. Сколько ж нам сегодня стукнуло, тридцать два? Ещё годик, и из доро-стков выйду, стану совсем взрослым, и никто мне уже не станет указывать. Интересненько, а что Деагол собрался мне подарить? А вдруг... вдруг он мне стрелу отдаст? Вот будет здорово... Тогда ведь у меня будет своё собственное сокровище, какого ни у кого больше не увидишь... Буду хра-нить его в своей норке и любоваться, как оперение светится в темноте...
- Гляди, - говорит с гордостью Деагол, неожиданно остановившись. На берегу стоит его ло-дочка, а из неё торчат две удочки, одна довольно потёртая, а вторая совсем новенькая.
- Та, что справа, - тебе, - Деагол расплывается в глупой ухмылке, как будто он мне, самое меньшее, Луну подарил. - Только вчера её закончил. Теперь будешь рыбу своей удочкой ловить.
Да на кой мне его удочка? Мы и так рыбу хорошо, руками, ловим, никакая удочка нам не нуж-на! Мы хотим стрелу, а не эту глупую деревяшку!
- Ну как, нравится? - спрашивает Деагол. - Давай порыбачим, рыбки к праздничному обеду наловим, а?
- Рыбки?.. - повторил я, а он вовсю тащил меня в лодку.
Мы закинули удочки довольно далеко от берега. Деагол определённо собой доволен, как будто спас кому-то жизнь, поэтому, наверное, и говорит без умолку. Рыбалки, 'вот такенные вот рыби-ны', и ничего больше от него добиться нельзя. Как тебе только в голову пришло всучить мне удочку? Знаешь ведь, что я стрелу хотел, знаешь! Тебе-то она зачем? Что ты с ней делать-то бу-дешь, кому, кроме меня, покажешь? Вижу, как ты хочешь похвастать перед кем-нибудь, а не мо-жешь. А мне хвалиться и не придётся, я ведь утопший... И потом, я-то её хочу для себя, а не для кого-нибудь! Кому, скажи на милость, как не мне хранить такое сокровище?
Опять голова разболелась, ну что ты будешь делать?.. Это всё из-за солнца, так на воде сверка-ет, что впору ослепнуть...
- Нам здесь не нравится, Деагол, голубчик...
- Почему это? Очень даже нравится. Сейчас ещё пару рыбёшек вытащим, вернёмся на берег и устроим пир горой.
...Нам здесь не нравится... Лучше вернуться обратно в лес, в нору... Почему Деагол торчит здесь, посреди реки? Пускай правит к берегу... Как бы его заставить? Можно сделать вид, что мы что-нибудь забыли в норе... Только что?..
- А нож? Разве нам не нужен нож, Деагол?
- Точно! Ах я растяпа! Совсем про нож забыл.
- А нас есть ножик, Деагол, в норе.
- Будь другом, Смеагол, сгоняй. Я пока доловлю... Только не очень-то плещись, а то всю рыбу распугаешь.
Прохладная... Если зажмуриться, то солнце совсем не мешает, как будто в темноте, ночью плы-вёшь... Помню, я однажды нырнул в озеро среди ночи и доплыл почти до самого дна, так вот там было так же темно, как если с закрытыми глазами плыть. Вода вокруг шумит глухо и даже как-то ворчливо, будто бы недовольна, что Деагол вылавливает рыбу из реки. Интересно, а надолго хва-тит воздуха? Всего изнутри распирает, того и гляди лопну...
Ф-фух!!! Надо же, получилось, доплыл-таки... Странно, почему это Деагол так уставился в во-ду? Что он там увидел? Ого, да он уже плюхнулся. Ещё одну стрелу, что ль, нашёл?
Ничего себе, он уже у самого берега! Похлеще рыбы плавает, честное слово. Надо бы глянуть, что он такое нарыл. Пойдём-ка по бережку, посмотрим, что у него там в кулаке...
Он сидит на песке ко мне спиной и вовсю разглядывает что-то блестящее. Колечко! Золотое кольцо, безо всяких там изысков, резьбы и прочего: просто золотой ободок, гладкий, без единой царапины... Оно такое... такое совершенное! Прямо-таки горит у Деагола в пальцах, настоящее сокровище, замечательное, красивое, сияющее, прелестное!.. Как же хочется взять его в руки и провести кончиками пальцев по его поверхности, ощутить, какое оно гладкое... Взвесить его на ладони, почувствовать его восхитительную тяжесть... О таком сокровище я всю жизнь мечтал. Представляю, как оно будет гореть золотом на моём пальце... Может быть, Деагол разрешит? Разрешит просто примерить? Да где там! Он даже стрелу отдать не захотел, подсунул какую-то дурацкую удочку! Ах, какой бы замечательный подарок на День Рождения получился бы из этого кольца...
- Дай нам это, Деагол, голубчик.
- Зачем это?
- Потому что у нас сегодня День Рождения, и мы хотим его.
- Вот ещё! Я тебе уже подарил сегодня подарок, какой мог. А кольцо я нашёл и оставлю его себе.
Ну конечно, голубчик, конечно... Только нам не нужна дурацкая удочка, нам нужно колечко, нам нужно сокровище, мы хотим его и заберём, заберём себе!!! Глупый Деагол, зачем ты сопро-тивляешься, мы всё равно сильнее! Прекрати кусаться, ты делаешь нам больно! Глупый, злой, жадный, жадный Деагол, ты не захотел отдать нам сокровище, не захотел подарить его нам на День Рождения, а оно должно быть нашим, оно... оно моё, моё собственное! Моё сокровище!!!
Оно упало, упало, упало в воду! Мерзкий Деагол уронил его в воду, оно пропадёт, я никогда не найду его! В воду, в воду очертя голову, нырнуть, найти! Не закрывать глаза, нужно непременно найти моё сокровище... К дну, к самому дну, перерыть весь ил и песок!.. Вот оно, течение тянет его по речным камешкам всё дальше от берега, дальше от меня! Протягиваю руку так, что заломило во всём теле, растопырив пальцы, дотягиваюсь... Поймал, поймал! Я поймал его! А теперь скорее наверх, на поверхность, пока не задохнулся...
Как оно пылает чистым золотом на моей ладони... Странно... Оно совсем сухое, или мне так кажется? Никогда не видел ничего подобного... Кольца всегда как-нибудь украшают: то резьбой, то камнями... А это словно случайно получилось, из оставшегося у кузнеца золота. Хотя как такое возможно? Нет, не может быть, оно слишком чудесное, чтобы случайно получиться... Примерить бы его... Ох... Как влитое сидит на пальце, а ведь сначала мне показалось, что великовато будет... Моё сокровище...
Тьфу ты, что это ещё мне в спину тычется? Деагол. Чего тебе ещё надо от... Д-Деагол? Эй, Деа-гол, ты что?.. Мёртвый! Мама, мама, мамочка, он мёртвый, мёртвый, Деагол мёртвый!!! Н-но по-чему, он же только что... Я?.. Н-нет... нет... не может быть... Это я убил его! Я! Задушил его, сам, своими руками убил его, я убил его, ой-ой-ой!!! Что же я, глупый, натворил?! Что же теперь бу-дет? Они ведь узнают, что это я, обязательно узнают, и тогда... Что же со мной будет? Нет! Они не узнают! Никто не узнает! Ведь никто не знает о том, что мы вообще знакомы с Деаголом. Да если бы и знали, что с того: все ведь думают, что Смеагол утонул, а если утонул Смеагол, почему не мог утонуть ещё кто-нибудь? Например, Деагол? Отправился порыбачить, лодка перевернулась, он и утонул, бедняжка... Бедный, бедный Деагол... Утонул и потерял своё сокровище, и теперь оно моё! Моё сокровище, прекрасное, совершенное, самое дорогое, такое гладкое, такое блестящее ѓѓѓ- и моё! Я никогда не оставлю тебя, ни на мгновение, ни на самый короткий миг... Мы всегда-всегда будем вместе... У Смеагола всегда будет сокровище, а у сокровища всегда будет Смеагол... И мы никогда не расстанемся...
Опять что-то... Деагол! Нужно куда-то спрятать его, только куда же? Хм... В озере, помнится, под водой пещерка была малюсенькая, я там один раз чуть не застрял... Там и спрячу. А лодку, лодку пробью и переверну, чтобы, если найдут, сразу поверили, что Ди... что он утонул сам... А мы здесь совсем не при чём, совсем не при чём...
Уже поздно... Пора спать... Ночь вон уже, темнота расползается среди деревьев, как пролитое варенье по белой скатёрке, а на небе - гляди-ка - звёздочки разгораются, как будто кто-то дале-ко-далеко зажигает свечи. Какой сегодня замечательный, расчудесный... расчудесный д-день... Самый... самый лучший д-день в моей жизни. Да. Именно так. Ведь я нашёл сокровище, моё со-кровище... Теперь я никогда больше не буду одинок, никогда... И завтра, и послезавтра... и всегда со мной будет... сокровище... подарок... подарок на день рождения...
* * *
Какой странный сон... Сколько себя помню, никогда не просыпался среди ночи, а тут... Сни-лись лошади, много лошадей. И Верзилы... Всё ехали, ехали на лошадях, а потом вдруг стрелы полетели...Чудно, мне же никогда не снились сны. Вернее, снились, но я их не запоминал... Деаголу вот снились, он часто их рассказывал... Д-Деагол... Бедный Деагол. Как глупо: утонул на рыбалке... в поселке теперь месяц никто к реке подходить не будет. За месяц - два утопленника, шутка ли...
Что это тут светится? Подарок! Подарочек на день рождения... горит, как свечка... Странно, вчера было велико, помнишь? А сейчас - как влитое... Моё сокровище... давай спать... доброй но-чи...
4
Очень хочется есть. Еды нет совсем, уже два дня маковой росинки во рту не было... Раньше лучше было... еду нам Д... раньше нам приносили еду, а теперь... Придётся всё-таки вылезать из норки. Помирать с голоду совсем не хочется, а значит, надо выйти из дому...
Силки пустые. Хорошо, конечно, что нас... научили ставить силки, но они же пустые! И ягод-ный куст кто-то уже ободрать успел, даже листьев не осталось. Придётся... придётся тащиться на реку... но ведь и удочки нет! Как же рыбу ловить? Что же я теперь, с голоду тут подохну? Что же делать? Что же нам делать?
Грибы. Точно. Можно грибов собрать. Только как их готовить? Не сырыми же жрать... а, сва-рить можно, дело нехитрое, правда ведь? Ну, орехи поискать можно. А потом? На одних грибах и орехах мы долго не продержимся... И куда это мы забрели?.. В какую сторону возвращаться? За-чем нас вообще понесло в Лихолесье, моя прелесть? Здесь так мрачно и страшно... Эльфы, гово-рят, бродят тут, а они... они всё видят, всё знают... Мерзкие эльфы... они всё знают... Они знают про нас, про Деагола, про сокровище! Они отнимут его! Оно моё, это мой подарок на день рожде-ния! Я никому его не отдам! Оно моё, моё собственное! Нельзя, нельзя, нельзя тут оставаться, нужно бежать! Скорее, домой, домой, в нашу норку, там нас никто не найдёт, никто! Бежим ско-рее... Что это? Сюда кто-то идёт. Очень тихо идёт... но не прячется... значит, нас не видели... давай скроемся с глаз, моё сокровище... нет! Мы не успели, не успели! Это эльфы, они идут прямо к нам! Два эльфа, они уже прямо перед нами!.. голлм...
Почему они не обращают на нас внимания?.. Ведь мы стоим прямо перед ними, у дерева... Они на нас даже не смотрят, как будто нас тут нет... А мы стоим на самом виду! Они разговаривают друг с другом... мерзкие эльфы, нам ничего не понять, они говорят на своём языке...
- Это здесь. Я уверен.
- Только не говори мне, что ты каждый день пересчитываешь свои стрелы. С чего ты вооб-ще взял, что потерял её?
- Разумеется, нет, но это была единственная стрела с таким оперением. Как видишь, ос-тальные все одинаковые.
- Не понимаю. Что особенного в той стреле? Почему ты её так ищешь?
- Это подарок.
- Ах, её подарил тебе брат Анориэль? Тогда мне всё понятно. Друг мой, если ты действи-тельно потерял стрелу именно здесь, то вряд ли ты её найдёшь. Дело в том, что в позапрошлом месяце, а может, и раньше, я видел неподалёку периана, сидевшего почему-то на дереве на том берегу реки. Если он обнаружил стрелу, то наверняка присвоил её.
- Может быть, сходить в селение и спросить?
- Незачем. Насколько я знаю, периайн не особенно любят чужих и всего, с ними связанного, но бывают и исключения...
- Жаль... Что ж, придётся возвращаться.
- Пойдём. Что такое? Почему ты остановился?
- Странно, но мне показалось, что там кто-то есть. Готов поклясться, что видел чью-то тень.
- Это наши тени. Вот, смотри, видишь? Наши.
- Да, но... всё равно странно. Я уверен, что видел чужую тень...
- Тебе показалось. Пойдём, иначе опоздаем.
Уходят... уходят... Как хорошо, что они уходят... Интересно, о чём они говорили, эти эльфы? А вдруг они искали нас? Вдруг это их кольцо?... Может быть, один из них потерял его... Нет! Оно моё, моё собственное, любимое! Мой подарочек на день рождения...
А почему... почему они не видели нас? Мы ведь стояли совсем рядышком, могли дотронуться до эльфа, до того, который повыше... Они не видели нас? Совсем не видели? Может, тогда нас вообще никто не видит?! Мы невидимы, моя прелесть! Теперь всё будет хорошо! Мы никогда не умрём с голоду! Сможем подкрадываться близко-близко, и нас никто не увидит, не поймёт, что мы рядом! Можно будет прошмыгнуть под носом у противных эльфов и забраться в самую глубину Лихолесья... Мы сможем ловить рыбку в реке прямо руками! Можно даже... Придти в селение! Мы придём в селение, да, и никто не догадается, что мы там! И тогда они за всё ответят нам! Мы отомстим, отомстим всем, кто обижал нас, да! Теперь нам нечего бояться, мы не погибнем от голода, ведь у нас есть подарок на день рождения. Мы сможем делать всё, что за-хотим, и никто не будет мешать нам, наказывать нас, таскать за уши и обзывать... Мы ведь го-ворили, что отплатим за всё...
* * *
- Да что же здесь творится-то? Что происходит, я спрашиваю?!
- Угомонишься ты или нет? Как пришёл, так всё никак не замолчишь!
- Я? Я замолчу! Замолчу так, что ты меня ещё поорать попросишь! Но замолчу только то-гда, когда мне объяснят, кто меня в лужу толкнул, кто жилет порвал и кто спёр две корзины еды из кладовки! Вот тогда я замолчу!
- А ну утихни, кому сказано! Над тобой и так все хохочут, а ты масла в огонь подливаешь своими воплями. Или место своё забыл? Ну, так я тебе сейчас напомню!
- Ты не дерзи, а объясни толком, что случилось. И переоденься, в конце-то концов, и то всё вокруг грязью заляпаешь.
- Эй, Бик! Жилет мне принеси, тот, который оранжевый! Чего рассказывать-то? Шёл себе в трактир, пивка, значит, захотелось, а тут меня кто-то в спину как пихнёт! Я так в лужу но-сом и плюхнулся. Отплевался, хотел было встать, но гадюка эта за жилет мой сзади схватилась, и - сверху донизу, во! Оборачиваюсь - никого, только соседи пальцами тычут и гогочут, мер-завцы. Ну, поорал я немножко, да и домой пошёл, переодеваться. Смотрю - Бик стоит на поро-ге, ручонками размахивает. Подхожу, а он мне и вываливает, что из кладовки кто-то две корзи-ны снеди уволок. Вот, честное слово, не знал бы, так подумал, что Смеагол опять безобразнича-ет!
- Хватит уже! Сколько ты ещё бедняжку поносить будешь? При жизни его всё шпынял, так хоть сейчас в покое оставь. Мало тебе, что он утонул?
- Ох, горе-то какое, разрыдаюсь сейчас!
Надо же, какую оплеуху он схлопотал... Так тебе и надо, мерзкий, противный дядька! У бабули не только голос громкий, рука у ней тоже тяжёлая. Она у меня хорошая... Всегда меня защищала... Сколько же месяцев я её не видал... Почему это у нас так щиплет в носу?.. Надо же, моя прелесть, разревелся, как дитя малое... А дядька наш как был скотиной, так и остался. Правильно бабуля те-бе врезала. Как он в луже барахтался! Теперь над ним все смеяться будут, да... над ним, а не над нами...
Ах ты, толстая жаба! Смотри, куда несёшься, ты сбил нас с ног, мерзкий...
- Смеагол?!!
...
- Смеагол?!!
Он видит нас! Он видит нас! Почему сокровище не помогает нам? Где?! Где оно?!! Где моё со-кровище?!!
- Так ты не утоп, паршивец! А ну, иди, иди сюда, подлец! Признавайся, это ты всё натворил?
Где подарок на день рождения?! Где моё сокровище, оно же только что было на нашем пальце, а теперь его нет!..
- Говори немедленно!
Прекрати нас трясти, мерзкий толстяк, нам больно!
- Я тебе сейчас прекращу, пакостник ты этакий! Эй, все! Смотрите-ка, кто здесь! Мы-то, дураки, думали, что он утонул, а он вон какой живой, да ещё и дерзит, как и раньше!
Сколько народу столпилось вокруг нас, почему все смотрят на нас? Мы ничего не сделали! Где же подарочек на день рождения?.. Мы хотим исчезнуть, да, исчезнуть, немедленно! Мерзкий дядька швырнул нас на землю, мы ударились, все теперь видят нас, мы хотим исчезнуть, исчез-нуть, голлм!
- Смеагол?.. Это ты?..
Бабуля... бабушка... Бабушка защитит нас, защитит от злого, противного дядьки...
- Как тебе это нравится?! Я ведь говорил, говорил тебе, что это он безобразничает, а ты всё отмахивалась! Теперь что скажешь? Опять 'бедняжечка', да?!
- Смеагол...
Бабушка, бабушка спасёт нас... Она всегда защищала нас... она поможет найти сокровище...
- Да какое ещё сокровище? Что он заладил, сокровище да сокровище? Не свихнулся, часом? По-моему, он сам с собой разговаривает!
- Смеагол, так это правда? Это всё ты?
Сокровище... подарок на день рождения... мы хотим исчезнуть, сгинуть, пропасть... голлм...
- Сама же видишь! Всю жизнь его бедняжечкой да малышом звала, а он во как тебе отплатил! Ни стыда, ни совести, воришка паршивый!
Прекрати называть нас воришкой!!! Мы не украли, мы нашли его, это подарок, подарок на день рождения!!! Оно моё, моё собственное, моё сокровище!!!
- Точно рехнулся. Талдычит, как заведённый, про какое-то сокровище... Не иначе, опять что-то спёр. Вот уж неудивительно... Да прекрати ты булькать! Голлум, голлум... Ха, самое подходя-щее имечко для тебя - Голлум! Голлум! Хха-ха! Голлум!
Смеются... мерзкие, противные толстяки, они смеются над нами... Вот он! Подарок на день ро-ждения! Мы чуть не потеряли тебя! Как же так, ведь ты же никогда не соскальзывало, моё сокро-вище... Тише! Тише... Никто не должен знать, никто не должен знать о том, что у нас есть... Ни-кто...
- Решай что-нибудь! Ему не место в приличном обществе, ты же понимаешь. Он позор нашей фамилии! Нас теперь перестанут уважать! Ты хозяйка или нет, в конце концов?
Нельзя надевать... нельзя исчезать... очень хочется, но нельзя, ведь тогда они обо всём узнают... нужно убежать отсюда, а уж потом исчезнуть, растаять... голлм...
- Уходи...
Растаять...
- Уходи, Смеагол... Уходи и не возвращайся больше... Теперь... Теперь ты чужой здесь. Нет больше у тебя семьи, нет родных. Уходи.
Они... они прогнали нас! Бабушка прогнала нас! Она больше не любит нас, они все, все, все нас презирают!!! Мерзкие, гадкие, ненавидим вас всех! Никогда не простим! Ненавидим, ненавидим, навсегда!!!
Бежим, бежим, моё сокровище! Прочь отсюда, от этих дураков... Мы всегда будем ненавидеть вас!!!
* * *
Мы больше не можем оставаться здесь... Они прогнали нас из селения, они нашли нашу норку и разорили её, они и нас бы побили, если бы смогли увидеть... Мерзкие карапузы... Нам придётся уйти, моё сокровище, туда, где никто не станет нас искать... где вообще никого нет... Пойдём туда, куда глаза глядят... Вот миленький ручеёк, он нам нравится... Пойдём по ручейку, да, куда-нибудь он нас обязательно выведет. Де... н-нам говорили, что ручейки берут начало в горах...Пойдём в горы, сокровище? Там нет ни дядьки, ни толстого Бика, ни Тима, никого, совсем никого... Никто нас там не обидит... Пойдём в горы. Только осторожно, очень осторожно... Мы же помним, как вчера, когда мы захотели попить водички из ручейка, у нас заболела и закружилась голова... это всё солнце, мерзкое солнце, оно обидело нас... голлм... Оно жжётся, оно слепит, из-за него жарко и всё время хочется пить... Нужно идти ночью, моё сокровище. А днём мы будем прятаться... например, выкопаем маленькую норку и ляжем спать... а ночью снова пойдём... чтобы мерзкое солнце не сделало нам больно. Ну, а если негде будет спрятаться... будем идти осторожно, в тени деревьев, и мы не станем смотреть вверх, туда, где оно живёт. Скоро мы увидим Горы... Тогда мы даже сможем посмотреть на их корни, мы узнаем, где корни гор! Мы так давно хотели посмотреть, правда? И всё теперь будет хорошо... Мы будем вместе... Нам никто, никто больше не нужен, голлм! Нас прогнали, предали, мы ненавидим их, ненавидим всех, даже бабулю... предатели... вы больше нам не нужны! У нас есть сокровище... Смеагол любит Сокровище, а Сокровище любит Смеагола...
5
Сколько дней мы уже в пути, моё сокровище? Или недель?.. Мерзкое солнце столько раз прята-лось и вставало, что мы уже давно сбились со счёта. Но мы не устали, нет. Мы ели сырую рыбу, кроликов, маленьких птиц, таскали из гнёзд яйца... Глупые пичужки, они даже не слышали, как мы подкрадывались к ним!
Небо позади нас опять становится красным. Скоро ночь. Пора идти, моё сокровище. Мы прой-дём вон там, а потом взберёмся на холм и посмотрим, далеко ли до Гор... Тогда они едва-едва вид-нелись, а ведь мы забрались на высокое дерево, очень высокое... Наверное, идти ещё долго, но мы дойдём, мы обязательно дойдём... Мы увидим Горы, мы заберёмся поглубже и будем искать... мы всегда хотели узнать, где у Гор корни... И мы узнаем то, чего никто не знает... Сколько раз мы расспрашивали, моё сокровище, но никто не знал, где они... Сколько раз мы подслушивали и подглядывали, но никто никогда не говорил об этом. Никто не знает, а мы, мы узнаем, где у Гор корни, узнаем, почему они вырастают такими большими.... Но мы никому не расскажем... никто не будет знать, только мы. Пускай остальные думают, чешут в затылках, а мы будем знать, мы одни! Мы станем умнее всех, и никто больше не станет обзывать нас, бить, бросать в нас камнями... Потому что мудрецов уважают... А ещё мы увидим гоблинов, моё сокровище, настоящих гоблинов, из страшных сказок! Никто их не видел, а мы увидим... а они нас - нет! Потому что у нас есть подарок на день рождения... моё сокровище... Мы будем всё знать, но никому не расскажем. Нам никто не нужен. У нас есть сокровище, мы будем много знать, а другие пусть сидят в своих норах и ругаются, обзываются. А мы будем далеко от них.
А что же мы будем делать потом? Когда мы найдём Горы и узнаем, где у них корни, как мы бу-дем жить дальше? Куда мы пойдём? Ведь повсюду Верзилы, они ездят на больших и противных лошадях... Мы не сможем жить там, где они... Какая-нибудь лошадь или телега с Верзилами нас задавит... И тут ведь совсем негде прятаться. Если мы выроем норку, её обязательно найдут, разо-рят, а нас снова прогонят... и нам придётся уходить...
Может быть, тогда мы останемся в Горах, моё сокровище? В Горах... да... там нет людей, нет лошадей и телег... Нас никто не будет таскать за уши... А гоблины... они нас не увидят, никогда не увидят... Мы будем осторожны, а подарочек поможет нам. Мерзкие гоблины ни за что не поймают нас, глупые гоблины...
Противное солнце уже почти пропало. Ещё немного, и мы дойдём до вершины холма, и по-смотрим, далеко ли Горы... ещё совсем немного, сокровище...
Вот это да!.. Какие огромные! Это Горы! Это Горы, мы нашли их, наконец-то мы нашли их! Они ещё больше, чем мы думали... А ведь до них ещё идти и идти! Мы не так близко, а уже отсю-да они кажутся громадными... Что же будет, когда мы будем совсем рядом? Они поднимаются к самому небу... Горы похожи на большие зубы... Как будто хотят укусить облака. Такие острые... Облака, наверное, их ужасно боятся... Горы кусают их, видишь, моё сокровище? Облака, они как... как... как печёные яблоки на палочке... Яблоки...
Какие они высокие, эти Горы, моё сокровище! Как же они вырастают такими? Деревья никогда не бывают такими высокими... А какими же тогда должны быть корни? Мы непременно посмотрим на них! Скорее бы добраться...
Сколько мы сможем пробежать за ночь, до рассвета, моё сокровище? Мы сможем идти при све-те солнца? Мы сможем, сможем, если не будем смотреть вверх! Скорее, моё сокровище, скорее! Бежим! Мы будем бежать, пока не доберёмся до подножия... Горы ждут нас!
...Мы устали... мы так устали... мы бежим так долго... Мерзкое солнце три раза вставало у нас за спиной... Как оно пекло нам голову! Как слепило нам глазки... Мы не можем больше бежать... мы голодны, мы хотим спать, мы устали... Нужно поесть, непременно поесть, иначе мы никогда не доберёмся до гор... Но где же нам... Роща. Там мы сможем поспать, выроем себе норку у дерева, чтобы противное солнце нас не достало. Может быть, поймаем кого-нибудь, вкусного, сочного... Подарок на день рождения нам поможет. Нас не увидят, а красться мы будем так тихо, что и не услышат... Тише... тише... Белка. Толстая белка... какая она, наверное, сочная, какое у неё нежное мясцо... Сейчас мы поймаем тебя, глупышка, и съедим!.. Мы совсем близко, но ты нас не замеча-ешь... Сейчас... Ты чувствуешь нас, ты ищешь нас... Вертишь своей глупой головкой... Ты смот-ришь прямо на нас... но не видишь... не видишь... Нам нужно лишь протянуть руку...
...Ну вот, мы наконец-то поели и поспали... Подождём немножко. Скоро солнце скоро скроется с глаз, и тогда мы снова побежим. Горы близко, очень близко, осталось пройти совсем немного, и мы будем там! Мы найдём корни и... Нет, мы не можем ждать, моё сокровище, мы побежим прямо сейчас! Немедленно! Мы отдохнули, мы поели, и теперь уж мы не устанем! Скорее туда...
...Сокровище... Какие огромные! Они такие большие! Мы теперь даже не видим облаков, кото-рые кусают эти Зубы. Они каменные... Разве камни растут? Наверное, камни - это обломки Гор, поэтому валуны и булыжники не растут. А Горы растут. Как же, наверное, глубоко корни... Мы ах найдём, мы всё узнаем... Что это? Кто это там ходит среди камней? Нужно подобраться поближе, а то мы ничего не поймём... Сначала вот на тот валун, потом бегом к куче камней, к самым Горам...Какие уродливые... зелёные... Это же гоблины, гоблины, моё сокровище! Наверное, они живут здесь. Страшные... и какие у них большие ножи в руках... Они съедят нас! Нет, моё сокровище, они не съедят нас, они не увидят нас... Мы пойдём за ними. Они живут в Горах. Значит, они знают, как пробраться внутрь. Мы пойдём за ними, залезем в Горы, как в норку... в большую, очень большую каменную нору! Мы найдём корни Гор и будем жить в нашем новом доме. Ни у кого больше нет такого дома, как у нас! У нас теперь самая большая нора на свете...
Они уходят. Гоблины уходят. За ними, моё сокровище... Куда же они идут? Ах, вон там пещера. Мы пойдём следом. Они не увидят нас, зато мы будем знать, где они живут, эти страшные гоблины... Скорее, за ними! Осторожно, не торопясь, чтобы не толкнуть их ненароком... Пещера, моё сокровище, пещера... Факелы! У гоблинов факелы! Мерзкие эльфы увидели тогда нашу тень, а здесь огонь, моё сокровище, они тоже могут увидеть нас! Скорее прочь от них, бежим! Вот подходящий проход... он ведёт вниз! Может быть, корни Гор там? Скорее, сокровище, пока нас не заметили... бежим туда!
ЭПИЛОГ
...Мерссский гоблин! Он ударил нассс сссвоей лапой, моё сссокровище... Глупое ссстраши-лище не догадалось, где мы прячемся. Мы съели его, остались только косточки, да... Мы сссильнее глупых гоблинов, мы съедим всех, кто будет бить нассс... Никто не справится с нами, голлм! Мы насытились, моё сокровище, и сейчас хотим ссспать. У нас теперь много времени, очень много, мы можем спать, сколько захотим... Мы счастливы, ведь у нас есть наш подарок на день рожде-ния... моё сссокровище... такое гладкое, такое блестящее, такое красивое... Оно всегда с нами... Нам хорошо, когда мы видим сокровище, когда мы думаем о нём...
Что это? Чьи-то шаги! Кто идёт сюда, неслышно, сссловно воришка? Это не гоблин, моё сокро-вище, нет... посссмотрим... какой знакомый запах... почему мы знаем этот запах? Это не гоблин! Кто же это? Никто, кроме гоблинов, не ходит здесь! Чужой! Чужой! Поссмотрим, кто это... Кто он такой, этот мерсский, гадкий, маленький чужак? Он сочный? Вкусный? Ессли сссъесть, моё со-кровище? Угощение на славу... Что тут у нас?.. Кто он такой, сокровище?
- Я мистер Бильбо Бэггинс...
6 января 2003 г. - 10 января 2004 г., Санкт-Петербург