Лёшке было, о чём поразмыслить. Необычный подарок от бабы Веры, телеграмма от Иринки, необъяснимый прилив сил: надо же вместо обычных двенадцати раз легко подтянулся двадцать пять! И на Карадищенскую горку влетел на второй звёздочке, даже не заметив этого! На первый взгляд, просто чреда удивительных событий, которые по одиночке ничего, кроме удивления: бывает же! - не вызывают. А кроме того, на размышления просто не нашлось времени, потому что Рубен взялся за его обучение плотно. Всю неделю после отъезда Иринки, занимались на квартире у шефа, потому что накануне приезда московской комиссии тот светить Лёшку в ДК остерегался. Считалось, что причиной такой секретности было Лёшкино "малолетство", а значит, заниматься с ним могут только те, кто имеет особое разрешение на обучение молодняка. Однако Лёшка понимал, что дело не только в этом. И понимание это его тяготило: не из тех он был людей, которые готовы ради острых ощущений на любые приключения. Но и "прыгать с баркаса" было рано. Слишком много намечалось интересного.
В первые дни они просто за чайком вели неторопливые беседы о жизни. Той, что за явью. Лёшка узнал, что Сеттория существует тысячи лет. Скорей всего, ещё первые кроманьонцы, вернее, те из них, у кого проявилась склонность к снохождению, начали взаимодействовать друг с другом за границами яви. И не только друг с другом. Шаманы, колдуны, толкователи снов и ясновидцы - все, кто способен был выходить в Аит и черпать там какую-то информацию важную для племени - сталкивались там с явлениями и существами, не встречающимися в яви. Встречи эти были нередко опасны, однако и польза от них, если удавалось правильно повести себя, бывала немалая. Новые знания и умения - щедрая награда за риск.
В те древние времена начали вырабатываться и правила, которые постепенно сложились в Кодекс Сеттории. Главный принцип сноходцев схож с принципом врача и гласит: "не навреди!" Прежде всего - соням. Тем, кто живёт только явью и в свой сносектор не входит, а засыпает. Их покой гарантируется и охраняется. Впрочем, первые сноходцы главным образом целительством и занимались. Все эти шаманы и колдуны потому и содержались за счёт племени, получая свою часть от охотничьей добычи, что оберегали соплеменников от злых духов - энергетических аномалий, в изобилии обитающих в межсонье и время от времени прорывающихся в изолированные сносектора, где спящие набирались сил, поглощая энергию Аита. Лёшка узнал, что во сне мозг и тело не отдыхают, как полагают многие, а поглощают особый вид энергии, то есть энергетически подпитываются. Отдыхать ведь можно и, лёжа на диване, уставившись в телевизор. А вот получать жизненную энергию можно, только ментально подключившись к энергетике Аита.
От того, что снообиталище человека повреждёно тем, что в прошлом называли "злыми духами", "тварями", происходит большинство болезней. Шаманы вступали в борьбу с обитающими в межсонье паразитами, совмещая ремесла воина Инояви и лекаря Яви. Но время шло, Иноявь изучалась и осваивалась. Менялся и принцип снодействий. Со временем сноходцев-универсалов сменили специалисты, объединявшиеся в гильдии. Проводники занимались наведением в Аите коммуникаций, риттеры - борьбой с вредными энергетическими сущностями, целители - лечением пациентов во сне, воздействуя на ауру, дизайнеры - благоустройством быта и отдыха сноходцев. Были и совсем редкие профессии. Например, криэйторы и густаторы создавали запахи и вкусы, калифантеры -ощущения тепла или холода. Нередко эти три умения сочетались в одном человеке. При всей кажущейся их никчёмности - ну кому во сне приходилось ощущать вкус или запах, тепло или холод? - обладатели этих качеств очень ценились. Во время лечения иногда решающую роль играла температура или вкус предлагаемого больному сно-добья.
Как и в реальной жизни, уровень мастерства сноходцев зависел от природных данных и упорства в постижении профессии. Одни из них быстрее обучались и качественней выполняли свою работу, другие не могли достичь даже среднего уровня. В связи с этим возникла система отбора, обучения и аттестации. Сеттория пережила рассвет в эпоху античности, когда храмы и святилища были явными филиалами её неявных образований, а многие жрецы были сноходцами. Неудивительно, что они, совмещая две ипостаси, эффективно воздействовали и на общественное мнение, и на владык мира. Но наступило средневековье, которое нанесло непоправимый урон Сеттории. Сноходчество приравнивалось к колдовству и подозреваемому в этом грозил костёр.
- Преследования инквизиции погрузили уцелевших сноходцев Европы в глубокий сон, - каламбурил Рубен. - Интересно, что среди высших католических чинов были сноходцы. Они тщательно скрывали эту свою особенность, которая, стань явной, поломала бы их карьеру, а то привела бы на эшафот.
В эти столетия почти полностью исчезают традиции снохождения, утрачиваются уникальные знания. Разрушается структура Сеттории. А вот век просвещённый становится для сноходцев благом. Скепсис по отношению к церковным догмам, высмеивание всяческих суеверий и заблуждений ума предшествующих эпох помещает слухи о сноходчестве в категорию вымыслов. Сеттория, выпав из сферы общественного внимания, постепенно возрождается. Сноходцев меньше не становится - процент их среди рождающихся детей неизменен. Он мал, но постоянен. Нет здесь ни генетической, ни национальной предопределённости: сноходчество не передаётся по наследству и не является привилегией каких-то избранных этносов. Однако потеряна культура подготовки и обучения, которая шлифовалась столетиями. Сеттория, приспосабливаясь к обстановке, больше не стремится заявлять о себе в яви и приобретает черты нелегальной организации. Но не подпольной, поскольку никакой политической деятельности не ведёт.
Единственный вид деятельности, через который происходят контакты с явью - целительская. Осуществляется она негласно, под прикрытием сеансов психотерапии в яви. Доход даёт минимальный, но высокая эффективность лечения позволяет развивать внесомнические структуры вокруг представительства Сеттории в яви - Академия сна, расположенной в Москве. Официально - это институт повышения квалификации сомнологов, на самом деле - место трудоустройства руководителей Сеттории, а также продвижения сноходцев в явном мире. Тех, разумеется, которые имеют соответствующее образование, связанное с психологией.
- Неужели Сеттория объединяет всех сноходцев мира? - заинтересовался Лёшка.
- Нет, конечно, - ответил Рубен. - Языковой преграды не существует, это понятно. Но есть иные ограничения. Территориальная, например. Спать, так же как и обитать во сне, удобней ночью. Поэтому одновременно входить в снопространство европейцу и американцу не очень удобно. Играют свою роль культурные и религиозные особенности. Люди и во сне сохраняют свои политические пристрастия. Поэтому современная Сеттория только считается единой мировой организацией. Общее у неё только Мировой Совет, который ничего не решает, а лишь согласовывает мнения национальных организаций, и Библиарий, в котором хранится вся информация, собранная за тысячелетия сноходчества. Но свободно посещать его могут только "золотые" - члены высшей категории сноходцев. Да и для них доступ открыт не во все фонды.
Поговорив на кухне, приступали к практическим занятиям.
- После чаепития, - шутил Рубен, - полагается вздремнуть.
Даже на своём родном сноучастке, который охотно отзывался на все запросы хозяина, Лёшке многому пришлось учиться. Например, он узнал, что большинство обитателей сна, даже проводники, в собственных сновидениях не перемещаются. Потому что в этом мире пространство, как таковое, отсутствует. Существует лишь имитация пространства - продукт мозга, позволяющий перенести привычные представления в сферу пребывания во сне. Сноходцы в большинстве своём воображают себе ситуацию и пребывают в ней, пока есть такая необходимость. Часто иллюзия размывается ещё до того, как отслужит своё. Бывает, что во время импровизированного чаепития, чашки у участников застолья исчезают из рук до того, как они успеют сделать первый глоток.
Сказанное не относится к снодизайнерам... У снодизайнеров иначе. Лёшка, например, настроил в своём сносекторе, и настроил капитально, столько, что волей-неволей приходится между всем этим как-то перемещаться. А вот с перемещением у него не очень. Даже в своём сносекторе. Сначала, до занятий с Рубеном, получалось только пешком. От одного ориентира к другому. Как привык в настоящей жизни. Да и то, иной раз ноги вдруг ни с того, ни с сего начинают вязнуть. У сонь, к примеру, это дело обычное: каждый знаком с ситуацией, когда надо убегать, а не получается. Рубен научил Лёшку как сделать так, чтобы не передвигаться самому, а передвигать изображение относительно себя. И это, действительно, оказалось намного удобней. Лёшка спросил, однако, почему же в Аржентии он перемещался без труда. Оказывается, дело в том, что там его водила Иринка. Она проводник, и ей снопространство послушно.
И ещё научил его Рубен "воспарять" над поверхностью. Это не совсем то, что летать. Это даже совсем не летать. Сам как бы остаёшься на месте, но видишь всё сверху, как на карте. Вспомнилось зеркальное небо Аржентии. И Рубен подтвердил, что да, это вариант такого подъёма. Лёшка интуитивно нашёл более удобный для себя вариант.
И наконец они вышли в межсонье. На охоту, как сказал Рубен. Перед этим Рубен долго и строго инструктировал ученика, внушая азы техники безопасности, главным пунктом который был - никакой отсебятины. Ну и добавочными - быть всегда рядом и беспрекословно выполнять все указания. Охота в общем-то была и не охотой вовсе, а скорей в разновидности следопытства. Заключалась она в том, что Рубен подводил его к источникам энергетической анамалии и давал задание попытаться представить себе, как бы это могло выглядеть, если бы имело такую возможность. Лёшка вглядывался в темноту и постепенно начинал различать там всякое-разное. Один раз навстречу ему выпрыгнула рогатая лягушка размером с кота. Испугаться он не успел: Рубен сбил её взмахом руки. Просто отмахнулся, и она, упав, заверещалаи отползла в сторону. В другой раз долго всматривался в темноту и вдруг прямо перед собой увидел нечто, напоминающее осьминога, тянущие к нему свои щупальца. Рубен на этот раз вмешиваться не стал, а начал выспрашивать, что ему представилось. И, кажется, очень удивился, услышав про осьминога. Потом были существа, вообще не поддающиеся описанию, как говорится, смесь бульдога с носорогом. Лёшку очень интересовало, как этих тварей видит Рубен. Тот ответил, что никак не видит, просто чувствует их присутствие. Для него они бестелесны. Но степень опасности он определяет безошибочно. И к тем, что могут причинить вред, Лёшку не подводит. Без крайней необходимости уничтожать никаких тварей в межсонье не следует. Межсонье - их зона обитания. У них тут свои отношения и свой баланс. Не дело нарушать его. Вот если твари проникают в сносектора, дело другое. Но туда не так-то просто попасть. Даже специально подготовленный проводник не в каждый сносектор может пройти. Сон здорового человека хорошо защищён.
Потом Светлана проверила Лёшкины способности к целительству. Таковых у него не оказалось, по поводу чего он не особенно расстроился. Ауру он тоже не различал. А вот слабые отблески видел. И это было хорошо. Это поможет отличить сноходца от фантома.
Спросил Лёшка, набравшись мужества, и про посмертный подарок бабы Веры. Рубен прежде всего спросил, кто изображён на иконке, но Лёшка этого не знал. Он прочёл надпись, но имя святого в памяти не сохранилось.
- Не знаю, на сколько это верно, - сказал Рубен, - но будто бы так устроено, что человек, в котором открывается дар к сверхъестественному, получает в виде предостережения и поддержки некий знак - какой-то предмет, способный удержать и поддержать...
- Поддержать - понятно, - ответил Лёшка, хотя не очень-то понимал, как может поддержать его портрет святого, - удержать от чего?
- Ну, раз символ христианский, то от гордыни. Чтоб не воображал о себе слишком много. И чтобы не использовал способности во вред другим. И во благо себе... Исключительно во благо себе.
- Как же я их использую? Во сне денег не платят...
- Э, не скажи, дружище! Но в честном заработке нет ничего предосудительного. Кстати, ты мне обещал сноучасток оформить, не забыл? Вот и заработок во сне. Халтурка, так сказать.