- Дождик прошёл, - Иринка с удовольствием посмотрела по сторонам. Хорошо как!
- Чего хорошего? - проворчал Лёшка. - Только пыль прибило. Не полил путём. И бочки не наполнил.
- Какие бочки, Лёш? Ты о чём?
- На даче. У нас водопровода нет. Вся вода с крыш. Самотёком.
- Кулак ты, Лёшка. - Засмеялась Иринка.
- Ага, куркуль Карадищенский. Зато хозяйственный. Представляешь, кому-то с мужем повезёт?
- Представляю. Действительно повезёт.
Он посмотрел на неё: не шутит ли? Нет. Серьёзно сказала. Без иронии. Отобрал у неё пакет с книгами, которые ей выдал Рубен. Объяснил сам удивляясь своей смелости:
- Я, конечно, джентльмен, но это не ради джентльменства, а чтобы ты не убежала.
- Не убегу. Куда я от тебя денусь? Мне же тебя домой доставить надо.
- Домой успеется. Пойдём мороженое есть!
- Я без денег сегодня, давай в следующий раз.
- Ты меня совсем за маленького считаешь? Если я приглашаю девушку в кафе...
- А, ну если ты меня приглашаешь как девушку, тогда пойдём.
- Надо бы охладиться немного после этого хождения-похождения. У меня буквально жар. Вот попробуй сама...
Он перехватил её руку и попытался подтащить ладошку к своему лбу. Иринка вывернулась:
- Лёшка, отстань!
- Не отстану, - буркнул он. - И не надейся.
- Тебе и впрямь надо охладиться!
- И я о том.
В попавшемся по дороге фонтане он намочил волосы, потом, сунув под струю лицо, долго крутил головой, подставляя то одну, то другую щёку. Иринка терпеливо ждала. Когда он наконец закончил водные процедуры, посмотрела осуждающе и твёрдо заявила:
- Ну и как я с таким мокрым кавалером в кафе пойду?
Лёшка расстроился. Кажется, он немного переиграл. Но остудиться-то надо было! Вздохнул, сказал грустно:
- Подмочил я себе репутацию. А ты, и в самом деле, такая формалистка? Если джентльмен не во фраке, то он уже и не джентльмен?
- Ну хоть вытрись. Платок-то есть?
- Нет, - соврал Лёшка. Соврал, потому что, во-первых, достать такой платок при девушке джентльмену было бы не по-джентльменски, во-вторых, он вдруг предугадал, что произойдёт и от этого предчувствия у него сильно и гулко забилось сердце.
Иринка осуждающе покачала головой, достала из сумочки маленький - с кружавчиками по краям - платочек.
- Иди сюда, джентльмен, я осушу твои слёзы.- Аккуратно, едва касаясь пальчиками, обтёрла ему лицо.
- Дай-ка, - сказал он. Отобрал платок. Вытер шею, и сунул его в нагрудный карман.
- Лёш, ты наглеешь, - возмутилась она.
Действительно, что-то он слишком разошёлся! Смутившись, Лёшка протянул ей платок.
- Извини...
- Ладно, забирай, - вдруг смилостивилась она, - куда он мне грязный?
Лёшка, не ожидавший такого поворота и уже решивший, что кафе отменяется. Невпопад выпалил:
- Спасибо.
И оба засмеялись.
Они заняли столик на открытой веранде. Здесь хорошо продувало ветерком, было тихо и безлюдно. Лёшка ел и не чувствовал вкуса. Не до мороженого ему было: он любовался Иринкой. Конечно, не открыто, а исподволь. Вроде как незаметно. Но она, конечно, ощущала это любование и явно получала от него удовольствие. Всё в ней было гармонично, мило и со вкусом. И короткая, чуть разлохматившаяся, стрижка, и тонкая длинная шея, и мило выступающие изящные ключицы. Ему жаль было, что этот вечер скоро закончится. А потом... Неизвестно, что будет потом. Может, и ничего. У него уже так случалось. Видно, было в нём что-то такое, что вызывало у девчонок разочарование. Одна так и сказала: "Ты хороший, но тихий какой-то. Герой второго плана." Он тогда нашёлся, ответил, что молчалины куда успешней в любви, чем чацкие. Конечно, аргумент плохой - сам себя к молчалиным отнёс. Она тогда, усмехнувшись, сказала: "Что-то не видно, чтоб ты успехом пользовался". "Ну ты же не Софья, - ответил он, вложив в эту фразу максимум иронии, а в имя - восхищения. Он ожидал, что она хмыкнет по поводу Софьи и выдаст какую-нибудь избитую фразу из учебника литературы про её ограниченность, на что он последовал бы убийственный ответ: "Именно в таких влюбляются Чацкие!" Вот и Иринка постоянно говорит, что маленький. А это примерно то же самое, только в более мягкой форме, мол, пока такой, а вырастешь - станешь совсем другим. Таким, который мне мог бы понравиться. Да, им нужен другой - более яркий и интересный, самостоятельный, а может и нахальный. Кто поймёт этих девчонок? Говорят про всякое такое, что в книжках вычитали, а мечтают совсем о другом. Но тут он вдруг вспомнил приключение в кабинете у Рубена и лирическое настроение само собой улетучилось. Спросил, пытаясь за иронией скрыть тревогу:
- Так это что правда было, или мне только приснилось?
- Конечно, приснилось. - Улыбнулась Иринка. Поняв, что сеанс любования закончен, она тут же перестала изображать античную скульптуру и вернулась к жизни. - А приснилась тебе самая настоящая правда. Ой как я тебя понимаю! Сама так переживала полгода назад. А теперь привыкла, даже как-то всё обыденно стало. Но интересно. Только я, в отличие от тебя, и до этого видела сны яркие, запоминающиеся. И ещё снилось всё, что мне хотелось. Я, засыпая, говорила себе: "Сегодня мне приснится..." И вот однажды помню заказала себе средневековый городок. Книжку какую-то историческую почитала, решила во сне продолжить приключения. Я так и раньше делала. Сначала долго пробиралась через какие-то дебри, через щель в каменной стене. И вот снится мне, что стою я на площади старинного городка. Крыши в домах остроконечные, окна вытянутые, мостовая булыжная, по ней экипажи ездят, часы на ратуше... Наверное, на ратуше. Или мэрии. Стою, любуюсь. Ищу, к кому бы подойти, поговорить. Я во сне часто с теми, кто снился, разговаривала. С фантомами, так их Рубен называет.
- Фантомасами? - обрадовался знакомому созвучию Лёшка. Всё ещё было в активном обиходе словцо, пришедшее вместе с нашумевшим французским фильмом.
- Сам ты фантомас, - улыбнулась Иринка. Фантомы - это не реальные сноходцы, как мы с тобой, а образы. У сонь они возникают непроизвольно, а сноходцы их умеют, кто умеет, конечно, создают специально.
- Этому можно будет научиться? - Заинтересовался Лёшка. Он вдруг подумал, что тогда можно будет создать образ Иринки.
- Ты знаешь, у меня плохо получается. Ты мой домик видел?
- Ну, ничего себе домик. Симпатичные. Розовый такой.
- Ага. Одна видимость. Декорация. Ничего там нет. И даже его каждый раз поправлять надо. Плывёт изображение. И цветы тоже. А вот крафтеры... Ну это такие художники, скульпторы, архитекторы, которые в снах умеют создавать фантомы людей и предметов - умеют делать это очень хорошо! Их фантомы ходят и даже разговаривают и ничем от людей не отличаются. Дома или цветы на клумбах из сна в сон не изменяются. Их, этих крафтеров, даже, в шутку, конечно, волшебниками другие сноходцы называют. Тут у каждого свой талант. Крафтеры не умеют по чужим снам ходить, а проводники - в снах создавать ничего не умеют...
- А почему фантомов от людей не отличить? Фантомы - это же призраки...
- Ну нет. В Аите - так мир снов называется по-научному - они выглядят совсем как люди. Если созданы настоящим мастером. Ведь Аит - это вторая явь. Вполне реальная. Для нас, сноходцев. Ну не отвлекай. О чём я?
- Ты заснула на площадь...
- Вот именно. И вдруг выходит из толпы человек и направляется прямо ко мне. Я тогда испугалась. Потому что взгляд у него был такой. Осмысленный. Фантомы тоже смотрят, но, если приглядеться, то они как бы смотрят, но не видят. А этот видит. Сразу поняла, что он не такой, как другие, кто был на площади. Настоящий. Те снятся, а он есть. "Разрешите, - говорит, - с вами познакомиться". Думаю, ещё только кавказцев мне не хватало. Даже во сне пристают.
- Это Рубен был? - Догадался Лёшка.
- Да. Ну тогда я, конечно, не знала, что это Рубен. А он меня за руку взял и повёл, как я тебя. И я иду. Как загипнотизированная. Привёл на какой-то пустырь. Руку отпустил и говорит: "Не надо ходить в этот город. Пока. Вот здесь ваше местоположение. Обустраивайтесь". И добавил: "Я за вами давно наблюдаю, Ира, и то, что вы сумели на площадь прийти, много о вас говорит. Найдите меня в заводском ДК. Аудитория 23. Там табличка будет узнаваемая". Сказал и исчез. Проснулась посреди ночи. Сердце стучит. Такое впечатление, что наяву случилось.
А когда пришла во Дворец по газетным делам, решила заглянуть на второй этаж. Понимала, что всё это ерунда, что не может быть там никакой такой таблички "узнаваемой", а может и 23 аудитории нет. Оказывается, есть. И табличка... Ну ты её видел. Набралась смелости, толкнула дверь. А там сидит тот самый кавказец. Увидел меня, заулыбался, говорит: "Хорошо, что вы решились прийти". Ну вот, с тех пор я и хожу на занятия. Уже почти полгода.
- Ты одна у него занимаешься?
- Что ты! В нашей группе четверо. С тобой пятеро.
Она сказала это "с тобой" так уверенно, будто не сомневалась, что он никуда не денется. И Лёшка понимал, что она права.
- Объясни, как это вообще всё происходит? Во сне и не во сне. Не понимаю.
- Ну это трудно вот так словами объяснить. В это вжиться надо. Понимаешь, большинству людей пространства Аита недоступно.
- Про Аит ты что-то уже говорила...
- Привыкай к терминологии, - сказала она назидательно. - Аит - это, если проще, снопространство. Оно состоит из ячеек. У каждого человека свой сносектор. Но большинство людей - сони. Они просто засыпают и попадают в своё пространство в свой сомнус. А мы, сноходцы, не засыпаем, а входим в сон. Как к себе в квартиру. Отрываем дверь и входим. Ну, образно говоря, конечно.
- А те, кто не сони, могут друг к другу в гости ходить?
- Ну ты же у меня был! И я к тебе приходила.
- Так что, там, где темнота - мой сомнус?
- Ну да. Почему он такой - не знаю. Не спрашивай. Я много чего не знаю. У меня вообще всё трудно идёт. - Она вздохнула. - Я пока ещё путаюсь. Не то что пути разбирать, вехи плохо вижу...
- Может, у тебя призвание другое... Ты же говорила, что скульпторы, ну как их - крафтеры - есть. Ещё кто-то, наверное.
- Нет, Рубен казал, что я главным образом проводник. Нет, конечно, чуть-чуть мы все крафтеры. Цветы я могу в своём сне придумать. но они быстро исчезают. А уж в чужом вообще ничего не могу создать. Способности у всех разные. А про тебя он сказал, - она посмотрела на Лёшку с восхищением, - что у тебя феноменальные способности.
- Ну да уж, мне он такого не говорил, - хмыкнул Лёшка вроде иронически, но самому было приятно и то, что способности по мнению Рубена у него феноменальные, и что Иринка посмотрела наконец на него с восхищением, а не как на младшего братца-шалопая.
- Мы все разные, - продолжала она. - Некоторые легко и быстро осваиваются и обучаются, а некоторые с трудом. Светлана - подруга Рубена - целитель. И в Яви она врач. В поликлинике работает. Терапевт.
- А Светлана лучше тебя ходит?
- Нет, конечно. Зачем ей - она целитель. Её к больному проводники приведут. Но и я пока не Пржевальский, - пошутила она, вспомнив великого путешественника, - но я буду стараться.
- На мне тренируйся, - предложил Лёшка. - Води меня за ручку и по сонью, и спросонья.
- Договорились, - кивнула Иринка. И так хорошо при этом улыбнулась, что Лёшка решился, протянул руку дотронулся до её запястья. Она руку не отодвинула. Может быть, просто не успела, потому что он только дотронулся. А, может быть, и не возражала против этого прикосновения. Продолжала, как будто ничего не заметила:
- Есть у нас в группе ещё Виктор Андреевич. Он отставник. Подполковник артиллерийский. Его Рубен на риттера обучает. Это вроде как воин. Знаешь, в снопространстве встречаются разного рода опасности.
Сказала и насторожённо посмотрела на Лёшку, не испугала ли случайно? А то вдруг решит, что лучше не соваться. Тогда Рубен расстроится. Лёшку эта информация, конечно, насторожила, но виду не показал.
- А сам-то Рубен кто? - отвлёкся он от неприятной мысли.
Тут она замолчала, словно раздумывала говорить или не говорить. Но продолжила.
- Сам Рубен не рассказывает, но это просочилось: у нас в городе он оказался после какой-то неприятной истории. Он раньше в специальном научно-исследовательском институте работал, что-то с психологией связано. Где занимаются сноразработками. Был ведущим специалистом.
- Ведущим? - переспросил со значением Лёшка.
- Вот именно, - улыбнулась Иринка. - Проводник. А я, по сравнению с ним - полупроводник. Нет, даже четвертьпроводник. А потом... Что потом - не знаю. Только из института его вытурили... На наше счастье.
- Ира, - укоризненно покачал головой Лёшка, - от тебя и такие слова!
- А чего они нашего Рубенчика обижают? - вспыхнула она. - Вот он к нам и приехал. Но его не совсем... исключили. Осенью комиссия явится проверять, как он справляется. Если всё будет хорошо, то может быть, и вернут.
- Но тебе этого не хочется?
- А какая разница? Снопространство не имеет расстояния. Кто умеет ходить, в любой сектор попадёт в считанные секунды. Кроме закрытых, конечно. Но уж, если говорить напрямую, то они все закрытие. Нельзя вот так по желанию по чужим снам ходить. Только с разрешения сновладельцев. А какое от них разрешение может быть, если они ни о чём таком не подозревают? Вот и ходим друг к другу для тренировки.
- Ко мне придёшь? - спросил Лёшка, и сердце его ёкнуло.
- А куда я денусь? И я, и Рубен. Все заявимся. Надоест выпроваживать. Тебе только надо побыстрей со специализацией определиться. Это самое главное.
Лёшка проводил Иринку почти до дома. Но во двор она его не пустила. Ясно - стеснялась малолетнего кавалера. И он не стал настаивать. Но на прощанье протянул руку и она ответила на его пожатие. Шёл домой и повторял про себя: "Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!"
Вечером мама долго присматривалась к нему, потом села рядом, спросила:
- Лёшка, ты странный какой-то сегодня. Влюбился, что ли?
Попадание было в точку. В одну из двух, ставших причиной его рассеянности.
- Да нет, ну в кого? - Отшутился он. - Нет в округе спутниц, достойных твоего гениального сына!
Мама взъерошила ему волосы, посмотрела тем взглядом, на язык слов который переводится как "вот и вырос наш мальчик", потом протянула ту самую блестящую штучку, которую Лёшка обрёл у редактора Александра Семёновича. Он и забыл про неё в суматохе последних событий. Когда вчера вечером показал серебристый треугольник маме, та сразу признала "папин талисман". Сказала, что и цепочка должна к нему быть. Обещала её поискать в коробочке, где хранила всякие брошки и сережки. И отыскала. Отец нашёл этот талисман на берегу моря в Гаграх. Вернее так: этот талисман нашёл папу, выкатившись из моря вместе с волной прямо ему под ноги. Мама тогда купила для этой вещицы цепочку. И папа долго носил её на шее. До тех пор, пока не родился Лёшка. Нет, меньше. Когда мама забеременела, он отдал его маме, пошутив, что ответственному партийному товарищу носить всякие украшения не пристало. Но мама говорила, что это был только предлог, чтобы передать эту штучку ей. Папа считал, что талисман этот приносит удачу. На работе, после того, как он вернулся с юга, у него всё стало получаться значительно лучше, начальство по мелочам не придиралось, мысли светлые в голову сами приходили и с мамой они меньше ссориться стали. Но когда родился Лёшка, медальон этот куда-то затерялся. И мама удивилась, увидев его у Лёшки. Оказывается, папа всё время носил его с собой, но не на шее, а в портфеле.
- Ну, я человек беспартийный и безответственный, - сказал Лёшка, - поэтому буду носить талисман на цепочке. Правда, когда пошёл в душ, положил его в ящик стола и тут же благополучно о нём забыл.
Перед сном он открыл учебник стенографии, но сколько не прикладывал его к отцовским записям, те понятней не стали. Сообразив, что придётся изучать эту науку с первой буквы, с тоской отложил книгу. Ладно, потом. Когда-нибудь. Сегодня мысли другим заняты. Приближение ночи беспокоило. Что теперь? Будет ли видеть сны, или пока без посторонней помощи это невозможно? Сегодняшний сон ему понравился. Но в "сонное царство" не очень верилось. Наверное, Рубен хороший гипнотизёр. Вот и морочит всем голову. А на самом деле нет никакого такого параллельного пространства. Но управляемый сон - это, пожалуй, есть. Об этом он где-то слышал. Или читал... Это как кино, только тобой же и снятое. Любое. И детям до шестнадцати... А что, крути себе что хочешь, кому от этого плохо? Да ещё ведь там не только смотреть можно, но и самому играть. Главную роль, однако. И все будут действовать строго по сценарию. Все - это фантомы, так их Иринка называла. Продукт воображения. Надо будет походить к Рубену, поучиться. И с этой мыслью Лёшка уснул.
![[]](/img/n/nowikow_w/007-6/lesh22.jpg)