Часы показали, что Крот проспал восемь часов семнадцать минут. Это был хороший результат: отдохнул, расслабился. В последние дни он жил в физическом и психологическом напряжении, которое было вполне штатной реакцией организма на полученную им от жизни вводную. Вводная отрабатывалась вполне успешно, однако команды "отбой" в ближайшее время не ожидалось. Тем не менее, сегодня, он это ясно чувствовал, в его психологическом состоянии произошли кардинальные изменения. И дело было не только в том, что он хорошо отдохнул, и не только в том, что теперь не надо было беспокоиться о выживании: те условия, что он для себя создал, подходили даже для более-менее сносного проживания. Тут было что-то ещё, пока им не осознанное.
Сон? Вполне возможно. Но те сновидения, которые он иногда называл в шутку "разведкой", всегда воспринимались им ясно и чётко: проснувшись, помнил их в деталях. Да и просыпался чаще всего потому, что того требовали тревожные обстоятельства, о которых такие сны предупреждали. По сути дела, просыпание было подъёмом по тревоге. А вот сейчас он, ощущая, что сон был "из тех", никак не мог его вспомнить. Что-то неуловимо-светлое крутилось в подсознании, но ухватить образ он так и не смог. А, может быть, это было и лишним, поскольку цель того сновидения была иной. Психологической, а не информативной. И в результате у него возникло устойчивое ощущение личной защищённости и надежности его сегодняшнего положения. Не иначе, это был знак. Адаптация - не самоцель. На самом деле не на вечное же поселение он сюда направлен судьбой. Этот дом - база, опора, которая должна стать надёжной основой для дальнейших действий. Но вот каких? Как и многие воины, риск для которых стал составляющей жизни, Крот был фаталистом. Не то, чтобы убеждённым... Он умел трезво оценивать обстановку и свои возможности, правильно соотнося неизбежное и свои умения к встраиванию или противодействию внешнему давлению. Однако тонко чувствовал, когда надо терпеливо ждать знака от вечности, а когда действовать, не ожидая явных подсказок судьбы. Вот и сейчас, во многом благодаря ненавязчивому светлому сну, отступившему в тень подсознания, чтобы подбодрив, не подтолкнуть к преждевременным суетным действиям, он понимал, что у него есть время для восстановления сил в условиях спокойной праздности. А поняв это, решил заняться тихим-мирным трудом во благо себе.
Воды из-за вчерашнего банного роскошества хватило только умыться, да ещё на плошку чая: этот небольшой НЗ он предусмотрительно заначал, оставив на донышке ведра. Приходилось принимать как должное, что водоснабжение становилось обременительной обязанностью. С дровами всё-таки было проще - поваленные деревья густо лежали вокруг башни.
Крот понимал, что все эти необходимые хозяйственные хлопоты требовали усовершенствования и рационализации. Таскать тяжеленное ведро по колено, а то и по пояс в снегу было сущим наказанием. И хотя он протоптал уже достаточно глубокий след, это ненамного облегчало работу - ведро, чтобы не задевать за снег, приходилось нести перед собой, а то и идти с ним в обнимку. Потому подумывал о салазках. Однако отложил усовершенствование водоснабжения на потом. Сейчас же лишь соорудил себе из серебристой материи что-то вроде маскхалата или ку-клукс-клановской накидки - чтобы не очень выделяться на снегу. Конечно, это не убережёт, если за него взялись серьезно, однако в каких-то случаях может помочь укрыться от преследователей. Да ещё смастерил из пластиковых обрезков снегоступы. Ходить в них было не очень удобно, однако теперь он не проваливался в снег по пояс.
За несколько дней, пока сохранялась довольно тёплая погода, родничок набрал силы, поднялся, но сегодня с утра ударил мороз и Крот, опасаясь, что источник может прихватить, решил запастись водой впрок. Он подковырял ножом русло ручья так, чтобы вода с небольшого водопада набиралась в плоскую посудину, и как только эта посудина, что-то вроде коробки с невысокими бортами, наполнялась, переливал воду в ведро. Во время третьей ходки, когда уже собрался возвращаться, вдруг услышал, как бухнул вдали одиночный выстрел. Крот прислушался, прикидывая расстояние - стреляли километров в пяти. Вот и сигнал от судьбы! И тут же возник в памяти фрагмент забытого сна - заснеженный лес, мальчишеское, почему-то очень знакомое лицо...
Что значит одиночный выстрел? Кто стрелял? В кого? Здесь охотников не водится - стрелять могут только из боевого оружия. Но если это так, тогда логично ожидать несколько выстрелов: будь то пристрелка или перестрелка. Ещё это может быть сигналом о помощи. Тогда выстрелы тоже должны повториться. Если это был не последний патрон. Выстрел словно спугнул завладевшего его сознанием хозяйственного мужичка и разбудил бойца. Следовало выяснить что за выстрел, чтобы предпринять необходимые меры. Потому что, кажется, события начинают развиваться. И важно было выяснить, почему стреляли из земного оружия: местное действует практически бесшумно.
Крот долил воды в флягу, засунул её во внутренний карман, чтобы немного прогрелась - пить ледяную воду на морозе не очень приятно, и ещё раз определился с направлением. С утра установилось полное безветрие, поэтому Крот позволил себе поставить антиграв на единицу. Прыжки до двадцати метров - это почти полёт. Конечно, жалко аккумуляторов, но заряд всё равно когда-нибудь иссякнет. Некоторое время он бежал по реке: сугробы здесь были меньше. Конечно, передвигаться по открытому пространству было не безопасно. Но он исходил из того, что видимость сильно уменьшал густой смог, да и белый балахон скрадывал фигуру на фоне снега. А ещё Крот старался держаться ближе к обрывистому берегу, прикрываясь им. Как раз с этого берега, по его расчёту, и прозвучал выстрел.
Прикинув, что стреляли где-то здесь, он выбрался на берег, упал в снег и, утонув в сугробе, вслушался тишину. Ничего не услышав, вступил в лес, осторожно скользя вдоль поваленных деревьев, иногда подлезая под стволы, иногда перемахивая через них. Когда в нос ударило запахом дыма, вновь притаился. Слышал, как раздался какой-то горловой звук - не то хрип, не то всхлипывание. Во время этого всхлипа он, сильно оттолкнувшись руками о ствол, перемахнул через поваленное дерево и спланировал за вывернутую корягу. Отсюда обзор был лучше. Первое, что бросилось в глаза - лодка. Самая настоящая лодка, установленная меж двух поваленных деревьев. Диво дивное! Как она тут оказалась? Кто сошёл с ума: Крот или этот неизвестный лодочник? Дымок, сочившийся из-под лодки, был сиз, тягуч, вял. Явно огня под ним уже не было. По всей видимости, человек, который лежал - если бы сидел, то голова его была бы видна, - возле этого умирающего огня или спал, или совсем обессилил. Последнее было более вероятно.
Прикинув, что лежит бедолага, скорей всего, ногами к огню, Крот взобрался на один из стволов со стороны кормы. В лодку изрядно нанесло снега, но бачок с запирающейся крышкой и небольшая канистра ещё были вполне различимы. Нужные в хозяйстве вещи. В любом случае их надо будет забрать.
Достав бластер, поставил его на минимальную мощность и осторожно привстал: кто-то - не очень крупный - лежал на боку, свернувшись клубком, словно пытаясь удержать внутри себя угасающее тепло. Крот спрыгнул на снег за спиной у лежащего, левой рукой прихватил его свободную руку, чтобы не дай бог, если вооружен, не выстрелил, а стволом бластера подцепил и откинул с лица покрывало. Серое, землистое лицо, испуганный, тусклый взгляд. Пацан! Совсем мальчишка! И странно - лицо его показалось Кроту знакомым.
- Живой ещё? - спросил он негромко и добродушно, чтобы не испугать парнишку. - Ну-ка. - он подхватил лежавшую рядом с парнем винтовку и забросил её в лодку. - Ты один?
Вопрос был не лишним - вокруг стоянки было довольно натоптано обувью крупного размера. Правда, следы были одинаковые, а это значило, что топтался один человек. Крот взглянул на ноги пацана и всё понял.
- Один. - пролепетал тот, едва шевеля непослушными губами.
Где твой дом? - Крот подумал, что принести в дом спасенного им парнишку было бы хорошим поводом войти в контакт с местным населением.
- Не знаю, - отвечал тот, дрожа от озноба. - Я заблудился.
Крот стянул с него ботинки - хорошие ботинки, правда размера на три больше, чем нужно. Ну это, в данном случае, и неплохо. Принялся растирать ступни - сначала одну, потом другую, и так по очереди несколько раз. Пацан кряхтел, охал, взгляд его ожил, в нём появились боль и тревога. Крот плотно и аккуратно намотал ему на ноги портянки, а потом, разувшись, надел на пацана свои берцы, его же ботинки кое-как натянул на себя.
- Сейчас тепло побежит. - сказал и придавил контакты, запуская химическую реакцию.
- Побежало. Дядя, а попить есть?
Крот покопался в аптечке, достал красную пилюлю, сунул её пацану в рот, вынул из-за пазухи флягу.
- Слюны не напускай!
- Что я маленький? - буркнул тот обидчиво.
- А это у тебя что? - Крот наткнулся на что-то твёрдое под полушубком.
- Так пистолет же, - ответ прозвучал очень уж со значением. И посмотрел паренёк на Крота как-то странно.
Глок 100 - новейшая модель, разработанная специально для Форсис и лет пять назад принятая на вооружение. Удивился:
- Откуда он у тебя?
- Так вы же мне сами и подарили!
- Я?
И тут он вспомнил.
- Постой, как тебя? Васька?
- Петька. Уже и забыл. - огорчился парень.
- Ну да, Петька. Точно. Ладно, дома разделим оружие по-братски. А пока я заберу.
Он сунул пистолет в карман и, нацепив винтовку на Петькино плечо, закинул пацана себе за спину, потом передвинул рычажок антиграва в третью позицию. Петька заёрзал, устраиваясь.
- Сиди там тихо!
- Дядь, топор! В лодке... Без топора никак.
- Ишь ты, хозяйственный!
Взяли и топор. Крот примерился было к канистре, но махнул рукой, ладно, завтра. Кто её здесь заберёт?