- Заметил, - сказал Дюпон. - А что Иль-де-Франс? В Париже вы почти не увидите европейца. Да ладно Париж. Взять нашу контору. Я не националист, вы знаете. У меня в отделе работают хорошие парни североафриканцы. Толковые, исполнительные. Но... Я не знаю, до какой степени они мои. Сейчас они выполняют мои распоряжения, но, когда их духовный лидер прикажет другое, кого они послушают? Согласно каким законам они тогда будут действовать - законам Франции или шариата? А если я не могу на них полностью положиться, то, значит, и поручить ничего серьезного им не могу. Но ведь это самые образованные из них. Те, кто работает в госструктурах. Что говорить о миллионах малограмотных и даже не владеющих французским языком.
- Что касается языка, то польза от них всё-таки есть.
- Что вы имеете ввиду? - удивленно вскинулся Дюпон.
- Ну как же? Реформа письменности. Мы больше не пишем "beaucoup" там, где читаем "boku" и "haut", там, где читаем "о". Они упростили нам в силу своей лени и малограмотности нашу письменность, правда, пока только на бытовом уровне. Вот бы продвинуть это новшество и в делопроизводство. Какая бы экономия бумаги последовала!
- И это говорит отпрыск родовитой фамилии, который как никто другой должен хранить приверженность старине! - хмыкнул Дюпон. - Нет, вы, явно, купили себе родословную! Впрочем, мы уклонились. Я говорил, что никому из них не могу доверить ничего серьезного, не опасаясь, что моё указание не будет прежде обсуждено ещё с кем-то.
- Ну, я пока не мусульманин, так что мне вы можете поручить что-то серьезное.
- Вот именно, пока... Эти квоты, эта политкорректность. Односторонняя политкорректность. Кстати, в России почему-то этой проблемы не существуют. Там религиозные предпочтения не мешают быть гражданином независимо от веры.
- Потому что в России и христиане и мусульмане коренное население, а не эмигранты. Это и есть обещанный вами серьезный разговор? Вы хотели беседовать со мной о проблемах конфессиональных отношений?
- Это преддверье к разговору. Вы знаете, что в парламенте сейчас серьезно обсуждается вопрос о признании бэров созданием сатаны? Во времена наших дедов это выглядело бы как курьез. Во времена отцов, как предостережение, а сейчас, как мрачная реальность.
- Шеф, теперь мы будем обсуждать теолого-политические темы?
- Нет, друг мой. Поздно. Нам надо спасать дело. Вернее, тело.
- Чьё? - удивился Антуан.
- Твоего Поля. Один из подкомитетов вышел с инициативой о ликвидации лагеря содержания бэров.
- Я догадываюсь, что это за подкомитет. Ну и что? Как вышел, так и зайдёт.
- Странный вы человек. Конечно, эта инициатива в парламенте поддержки не получит.
- Есть ли смысл тогда волноваться?
- Есть. Инициативы этого подкомитета, как правило, реализуются на местах волевым порядком. Уже зафиксировано два поджога лагеря содержания бэров. Пока удается контролировать ситуацию. Но если применят что-то более серьезное, чем бутылки с зажигательной смесью, кто знает, чем это кончится.
- Честно сказать, мне бэров не жаль. Я вообще не вижу смысла их содержать.
- Я понимаю вас, как человека, который мог получить от них пулю. Но теперь-то они без оружия. Взять вашего бэра. Вы согласны, чтобы его утилизировали?
- Нет, не согласен.
- Только потому, что не завершили свой эксперимент?
Антуан задумался. Ответил нехотя:
- Нет, не только.
- Вот видите, значит, вы признаете в нём личность.
- Ну, я бы пожалел и собаку, если бы она у меня была. Это моё. Я к нему привык.
- Значит, вы согласны, что его надо сохранить? Хорошо. Тогда готовьтесь в командировку.
- Я в отпуске!
- Отпуск придется прервать. Догуляйте выходные и в понедельник ко мне с бумагами.
- Что за спешка? Куда в командировку?
- В Россию. Повезешь туда своего Поля. - отрезал Дюпон, переходя на "ты", он делал так, когда ему надоедало играть в аристократов, - представишь его своим коллегам. Да там и оставишь. Кстати, заодно с другом своим свидишься. У него есть какой-то интересный материал, только официальным путём нам его, кажется, не получить. Русские скрытничают. Это и понятно. С непредсказуемой Европой им откровенничать нет смысла. Они укрепляют границы.
Он помолчал некоторое время, а потом вдруг спросил:
- Послушай, Антуан, если тебе придется выбирать, куда улепётывать отсюда, ты что выберешь - Америку или Россию?
- Мне нечего выбирать. Я француз.
- Я тоже француз. Хотя во мне и есть струя марокканской крови. Мой прадедушка... Ну ты знаешь: он сражался у де Голля. Но с этими новыми земляками я не хочу иметь дела. И в их государстве я жить не хочу. Европейская цивилизация погибла. Это надо признать. От Франции остались лишь Нормандия и Бретань. Они уже просочились в Иль-де-Франс. Ты не боишься отпускать своего Поля за продуктами?
- Ну, а кому ездить? Не самому же?
- Да, не графское это дело, - засмеялся Дюпон. - Ладно, мне пора. В понедельник я вас жду. С Полем.
- Куда ж я без него? Кто-то же должен открывать передо мной двери.
Вечером, когда Поль принес чай, Антуан спросил его осторожно:
- Что там в городе, Поль?
Тот закашлял в том смысле, что в городе красиво. Много людей, правда, люди недобрые.
- Они тебе сделали что-то плохое?
- Они говорили обо мне плохо и когда думали, что я не слышу, и когда хотели, чтобы услышал. Только они не знали, понимаю ли я, что они говорят. Они ругали и тебя. И угрожали тебе. Сказали, что водишься с чёрной силой. Чёрная сила - это я. - объяснил он.
- Послушай, Поль, а тебе никогда не хочется вновь взять в руки оружие? - спросил Антуан по-французски.
Поль некоторое время молчал, переваривая вопрос. Потом ответил, конечно, на своём - кашлем.
- Сегодня хотелось. Нет, не хотелось, а было надо. Но я не могу. Ты сменил установку. Теперь я не настроен сражаться.
Он применил именно это выражение "не настроен". Так и анимер говорил о программах бэров при прощании, когда они беседовали с ним в водосборнике. Именно тогда Антуан задумался о том, чтобы научиться программировать сознание бэров. Может быть, для того и завел разговор анимер, чтобы натолкнуть его на эту мысль. Вообще-то говорили о другом. Договаривались о возврате всех плененных бэров. Вернее, об обмене их на такое же количество людей, живущих Там. Прошёл уже год, но Оттуда не было никаких сигналов.
- Поль, - закинул удочку Антуан, - а если бы на тебя сейчас напали враги, ты стал бы сражаться?
- Нет.
- Значит, ты уже не можешь выстрелить в человека?
- Могу.
- А почему же ты не стал бы сражаться?
- Бэр не сражается за себя. Он выполняет задачу.
- Так. А когда бы ты стал стрелять? При каких обстоятельствах?
- Если бы напали на тебя и твоей жизни угрожала опасность.
Антуан неаристократично присвистнул. Вот так-так!
- Почему вдруг ты бы стал за меня сражаться? Разве у тебя это заложено в программе?
- Нет. Но это входит в содержание сопутствующих задач. Я настроен на то, чтобы быть при тебе опекуном. Поэтому...
- Почему опекуном? - поразился Антуан, который видел в Поле скорее слугу.
- Потому что я должен обеспечивать твою жизнедеятельность. Готовить и подавать тебе еду, следить за обогревом и освещением жилища.
И тут Антуан как-то сразу представил подлинное значение пребывания Поля в доме. А ведь, действительно, последнее время сам он не занимался ни одной бытовой проблемой. Коротко проинструктировал бэра в первый день и полностью отошел от бытовой рутины. Выезд в город за продуктами, регулировка отопления, обслуживание - всё оказалось в ведении Поля. Конечно, автомобилем управлять необходимости не было - бортовой компьютер сам водил его по маршруту до продовольственного магазина, с хозяином которого у Антуана была соответствующая договоренность. Ему даже не было необходимости выходить наружу. Толкнул рычажок, чтобы открыть багажник, вот и вся работа. Сын хозяина ставил туда коробки с продуктами, список которых Антуан забрасывал к ним по Интернету. Туда же помещались и ёмкости с едой, которые оставалось только разогреть. С деньгами Поль тоже не имел дел - Антуан закачивал хозяину аванс и время от времени сверял баланс через электронную систему. Иной раз, для поддержания личного контакта, звонил по телефону.
Это был первый этап программы адаптации Поля к обществу и общества к Полю. Выводить в люди бэра следовало осторожно. Сначала необходимо было приучить соотечественников к тому, что он существует реально и в любой момент может оказаться рядом. Приучить бэра к людям оказалось легче, чем людей к бэру.