На базе Антуана приняли как почетного гостя, каковым только и может быть национальный герой: большинство его бывших однополчан полагали, что это посещение последнего места службы лишь часть турне по местам боевой славы. Его не воспринимали здесь даже как представителя штаба, прибывшего для проведения инспекционных работ. И совещания, которые он проводил с высшим руководством базы, все расценивали лишь, как официальное прикрытие начала триумфального турне по миру. Имеет право, поскольку является первым человеком, побывавшим Там. Правда, никто не знал, где расположено это Там, да и не пытались узнать, понимая, что информация о его прошлогодней миссии наглухо закрыта грифом "совершенно секретно". То, что он прибыл без эскорта значительных лиц, воспринималось с некоторым недоумением. Однако многие, кто ещё год назад топтал с ним патрульные тропы, видели в этом особое расположение к своим боевым товарищам. И гордились тем, что относятся к числу избранных. Они фотографировались с ним на память, говорили запросто, а некоторые даже позволяли себе по-товарищески похлопать по плечу генерала.
Антуан, словно в подтверждение их предположений, не чванился, был доброжелателен и доступен, развлекался тем, что разговаривал со спецназовцами на их родных наречиях, а таковых, кроме английского, тут было еще два. С ним здоровались за руку, его угощали виски, и он не отказывался пропустить стаканчик с бывшими сослуживцами. Правда, стаканчик этот был очень маленький, но все понимали, что Антуан должен держать марку и выглядеть явно подшофе никак не пойдёт на пользу его имиджу. Немалый ажиотаж вызывал его бэр, который ловко совмещал обязанности слуги и ординарца.
Антуан всячески подогревал представление о себе, как о свадебном генерале: с удовольствием выступая на встречах, блистая на дружеских ужинах у начальника базы и старших офицеров. Ещё год назад он не мог и мечтать о том, чтобы быть приглашённым к ним. Впрочем, за год многое поменялось. Прежний начальник ушёл на повышение, поскольку ему посчастливилось руководить базой в тот период, когда два его подчиненных в буквальном смысле провалились сквозь землю. И хотя он сам к их миссии не имел никакого отношения, провал этот стал причиной его служебного взлёта. Как, впрочем, и для всех, кто хоть в какой-то мере был сопряжён с тем происшествием.
Но время шло, и некоторые уже стали задаваться вопросом, почему герой не уезжает? Отметил посещением, дал возможность приобщиться к славе, но ведь в конце концов долгое присутствие дорогого гостя утомляет, да и нарушает порядок несения службы. Хотя в этом году службы, по сути, и не было. Инакие беспрепятственно, как того требовало строжайшее распоряжение самого высокого начальства, черпали воду и таскали её на гору. Больше они, правда, никакой активности не проявляли. Перестрелки давно прекратились. Может быть, потому, что патрулирование взгорья и побережья озера было отменено. Теперь охраняли район не от инаких, а от обывателей и туристов, которые нагло лезли со своими фотоаппаратами к самому побережью, дабы увековечить себя на фоне огромных водяных шаров.
В меру напитав честолюбие бывших сослуживцев, Антуан остановился в самый подходящий момент. Он еще не надоел, но уже настолько примелькался, что начал терять ореол национального символа. Как всегда, приближение того момента, когда его исключительность начинает вызывать легкую усталость, он почувствовал очень точно, и потому после трехдневного празднования Дня своего сошествия с транспортного борта на грешную землю, появился у командира базы не в парадном кителе, позвякивающем наградами, а в потертом камуфляже и стоптанных берцах. И в соответствие с формой даже выражение лица его изменилось с парадно-героического на буднично-деловое. Эти изменения были настолько кардинальны, что начальник базы в первый момент его даже не узнал. Они разговаривали полчаса за закрытыми дверьми, после чего Антуан ушёл, а полковник принялся распоряжаться. К вечеру Антуан с Полем перебрались в помещение стационарного поста, расположенного в закрытой зоне на берегу озера. Туда было завезено обозначенное Антуаном в списке, переданном командиру базы, оборудование. В их распоряжение был выделен катер, акваланг. Остальное, включая оружие, Антуан привез с собой.
Первым делом он изучил график забора воды за последние полгода. Так как препятствий инаким теперь не чинили, они действовали открыто, то есть поднимали шары в дневное время и точно через каждые тринадцать дней. Озеро, кстати, заметно обмелело. Это видно было по темной полосе на прибрежных скалах.
Антуан сверился по графикам и выяснил, что до следующего переноса оставалось три дня. Время поджимало, поэтому, стряхнув с себя одурь сладкого оцепенения, энергично принялся за дело. Прежде всего изучил маршруты перемещения водяных шаров, которые каждый раз завершались в ином месте. И это было плохо. Вода сбрасывалась за считанные секунды, и бегать по горам, чтобы успеть нырнуть в хроноворонку, не было времени.
Никакой информации с той стороны так и не поступило. Не развернули инакие в горах и свои солнечные батареи, хтя это развертывание было важным пунктом договоренности. Потому что вокруг устройств, которые необходимо было обслуживать, и должны были завязываться контакты. Но на той стороне явно что-то случилось, а логику происходящего Антуан понять не мог. Вода нужна, энергия не нужна? Или они решили, что никаких изменений производить не будут: "Как брали воду, так и берем. А что не мешают - это нам на пользу"? Выяснить причины можно было, только попав Туда.
Накануне дня, в который должен был состояться забор воды, он поднялся на холм, спускающийся подножьем к озеру. Поль поставил палатку, уложил в расщелине надувной матрац, вынул из вещмешка и передал Антуану бинокль. А сам словно растворился в камнях. Видно, сработал закачанный в него генными процедурами инстинкт самосохранения.
Вскоре служба наблюдения сообщила, что в районе гор отмечено усиление магнитной аномалии - верный признак, что сейчас начнётся водозабор. Тарелка - а, скорее, блюдечко, так она была мала - появилась внезапно. Она не прилетела, а будто бы возникла из ничего. Секунду назад над озером было пусто - и вот уже возле самой воды, почти касаясь поверхности, замер серебристый диск. Он, медленно поднимаясь, потащил за собой водяную нитку, напоминавшую опущенный в воду шланг, остановился, и под ним образовался водяной шарик, который тут же начал набухать, расширяться, будто его надували. Струйка, меж тем, расширялась и вскоре превратилась в мощный поток, рвущийся вверх с силой перевёрнутого небольшого водопада. Антуан припал к биноклю. Видно было, как струя тащит обрывки водорослей, зазевавшихся рыб, какую-то озёрную мелочь. Озеро тяжело заколыхалось, к берегам побежали длинные, пологие волны. Несколько минут - и поток иссяк, а шар, покачиваясь, поплыл над озером. Антуан оторвавшись от бинокля, проводил его восхищённым взглядом.
- Куда нам до вас, Поль, - сказал он с грустным укором, адресованным человечеству. - Мы жалкие подражатели. Скопировали кое-что из военных разработок, научились, даже не летать, а носиться по ветру, а вот это... Это же какой-то примитивный рабочий процесс. Разновидность погрузочно-разгрузочных работ. Но как?!
- Я должен отвечать, генерал? - прокашлял Поль. Впрочем, "генерал" он выговорил по-французски и довольно внятно.
Антуан посмотрел на него с веселым удивлением.
- Ну ответь, если сможешь!
- Вы обратились ко мне, но не задали вопроса.
- Как они подняли столько воды, не используя никаких механических средств? Понятен вопрос?
- Вопрос понятен. Отвечаю: не знаю.
- И какого ты тогда?! - Антуан хотел было обозвать Поля бестолочем, но подумал, что он уже начинает вникать в смыслы, и обижать его напрасно не стоило.
Поль несколько секунд размышлял, словно примериваясь к вопросу, но в конце концов, видимо, сообразил, что он риторический, и отвечать не стал.
- Ладно, собирайся, дружище Поль, пойдём искупаемся. Ты ведь любишь купаться?
- Ты говоришь, не то, - ответил Поль. - твои слова лишены полезной информации. Мы идём не купаться.
Антуан с неудовольствием подумал, что разговаривает с бэром, как с умной собакой, хотя в его голове информация, укладываясь, кажется, начинает менять качество интеллекта.
- Это шутка, Поль. Помнишь, я тебе объяснял, что такое шутка? Я часто шучу. Так заведено между друзьями. Мы же друзья?
Поль несколько секунд молчал, потом ответил, и кашель его был не очень уверенный.
- Ты командир. Это я знаю. Я не знаю, что такое друг. Это тот, кто не имеет права отдавать приказания?
Ещё не хватало вызвать сомнения в субординации, как идеале межличностных отношений.
- Это тот, кому хочется помочь, даже когда этого не требует изначально заданная установка.
Поль вновь задумался. Потом ответил:
- Изначально заданная установка требует спасение ценой собственного уничтожения только анимера или персоны, равной ему по значимости. Спасать бэра нерационально. Это может осложнить выполнение боевой задачи.
- Долдон ты всё-таки, - сказал Антуан по-русски, потому что не сказать этого не мог, но и обидеть Поля ему всё ещё не хотелось.