Отец ушёл, а Лёшку стали мучать тягостные сомнения. Не то, чтобы он не доверял родителю, хотя краем крыла и эта мысль задела его. Он её не просто гнал - даже не допускал в сознание. Но где-то рядом она всё-таки вилась и отбрасывала тень на душу. Кто их знает, этих "не до конца ушедших"? Они ведь уже не люди... Вернее, бывшие люди. Как меняются они здесь, вне жизни? Потому тревога, что всё может пойти не так, что произойдёт какой-то досадный срыв и он, Лёшка, навсегда останется в этом мрачном месте, томила и грызла душу. Да ещё ворчание бабки... Она была явно встревожена происходящим. Хотя, по большому счёту, ей-то какое дело? И тут в голову полезли воспоминания. Например, вспомнилось, что отец назвал её "стражем". Тогда показалось, что в шутку.
- Баба Вера, - решил разговорить старуху Лёшка, - а ты чего страж?
Баба Вера взглянула на него исподлобья, спросила ворчливо:
- За избушкой ты что видел?
- Ну, лес, - ответил Лёшка неуверенно. Не понятен ему был смысл вопроса. Другие разве что-то иное видят? И засомневался. А точно ли там лес? Тёмная полоса, зеленоватая. Или купился на аналогию: "Встань избушка ко мне передом, к лесу задом"?
- Ну, пусть лес, - не стала спорить старуха, хотя видно было, что у неё по поводу окружающего ландшафта иное мнение. - Так вот я таким, как ты, туда дорогу закрываю.
- Каким таким?
- Недомёртвым, вот каким.
"Тьфу-ты, старая перечница", - выругался про себя Лёшка, но вслух ничего говорить не стал. Однако старуха усмехнулась его мыслям так, будто услышала их. И даже проворчала что-то вроде: "Ну-ну"... Потом добавила уже мягче:
- Ты, милок, сиди в избе и носа наружу не кажи. А то, неровён час, не признаю... - но чем он "неровён" объяснять не стала. То ли надоело ей вести бесполезные разговоры с навязавшемся на её голову юнцом, то ли объяснить это в доступных ему терминах было для неё затруднительно.
Лёшка вздохнул, уселся на скамейку и от нечего делать начал экспериментировать со сферой. Конечно, она была нематериальной. Одна видимость сферы. Просто метрах в двух вокруг него возникало какое-то непонятное сгущение, перекрывавшее видимость. Изнутри сгущение это скрывало от него мир, а снаружи скрывало его для мира. Но по-разному. Он видел перед собой туманную завесу в виде внутренней стороны шара, а, если верить Васильку, для наружного наблюдателя ни сферы, ни Лёшки как бы не существовало вовсе. Этакий вариант шапки-невидимки. Лёшка, развлекаясь, несколько раз убирал затуманивание и снова наводил его. Старуха возилась с печкой и время от времени украдкой поглядывала в его сторону - видно, для неё эти эксперименты тоже были интересны. Наконец буркнула:
- Хватит уже мелькать! Угомонись.
- Почему так происходит, баба Вера?
- Почему, почему... Чужой ты здесь. Там, в мешке этом - твоё. А снаружи - чуждое. Он тебя от чуждого и защищает.
- Как скафандр космонавта?
Она в ответ недовольно махнула рукой - но, отмахнувшись, задумалась. Сказала, чуть погодя:
- Ну пускай так. Если это понятней. Ну-ка выдь на крыльцо.
Он вышел. Баба Вера уже ждала его там.
- Оглядись.
Лёшка огляделся. Нет, он не ошибся: за домиком, действительно, зубастой полосой чернел лес. Полоса эта упиралась краями в высокие горы, вздымавшиеся с двух сторон. Раньше он их не видел. Потому что обзор из сферы, если смотреть сквозь щёлку, ограничен. К лесу, слева от домика, вела дорога по которой шли и шли понурые путники. Скорбная эта вереница начиналась ниоткуда. А вернее сказать, в серой непроглядной мгле, из которой явился и он.
- Вот им, - сказала баба Вера, указывая на скорбную колонну, - пусть открыт. Но бывают и иные.
-- Ты мне не по зубам... - ухмыльнулась нехорошо, отчего Лёшке стало не по себе. Бабка явно входила в роль. - Ты пока в стороне, а чую я, есть, кого принять, кем заняться. - Сказала и начала пристально всматриваться в идущих. Как и что она почувствовала, объяснить Лёшка не взялся бы. Русским духом, что ли повеяло?
Из бесконечной вереницы людей выбился и ступил на обочину некто. Он некоторое время стоял, очумело озираясь по сторонам, потом шарахнулся в сторону от своих бывших попутчиков и побрёл по каменистой пустыне по направлению к избушке. А куда ему было идти ещё, если вокруг не было ничего, способного привлечь взгляд?
- К нам гость? - обернулся Лёшка к бабе Вере и обомлел. Он не узнал старуху. Черты лица её обострились, нос вытянулся, пальцы вдруг ревматически вздулись в суставах. Ведьма, да и только! Нет, ведьмой она была и при жизни. Баба Яга! Но не сказочный герой - в детских повествованиях и фильмах это скорее персонаж комический - здесь же баба Вера предстала в эпическом виде, олицетворяющем зло и запредельную мощь. Вот почему страж! С ним она, оказывается, обходилась по-свойски. То ли благодаря прижизненному знакомству, то ли потому, что за него было замолвлено словечко. Отцом, например, или хотя бы и Васильком. А, может быть, всё объясняла её фраза-предостережение:"Сиди в избе и носу наружу не кажи!" А что будет с тем несчастным, на кого она сделала стойку, с бедолагой, что бредёт в их сторону в поисках убежища? Сварит и съест? Возможно, именно так ему это и представится, не зря же ненужная, негабаритная печь пылает целый день? Хотя на самом деле может произойти нечто недоступное Лёшкиному восприятию, например, распыление на атомы. У него и мысли не возникло помешать намерениям старухи - видно было, что бесполезно. А вот предупредить незваного гостя следовало. Лёшка повернулся к горемыке, бредущему к своей погибели и даже присвистнул от удивления. К домику, оскальзываясь на камнях, шёл Димка.
Бабка, меж тем, пришла в раж: начала сучить ногами, словно приплясывая, и бормотать что-то, напоминающее заклинания. При этом в выкриках её явно слышался какой-то жуткий, варварский напев.
- Баба Вера, ты чего? - закричал, потерявший от ужаса над собой контроль Лёшка.
Она не ответила, молча зыркнула на него и буквально сбросила взглядом с крыльца. Лёшка то ли ощутил, то ли понял благодаря каким-то новым своим пока не осознанным способностям, что основной удар приняла защитившая его сфера, но даже в ней он ощутил мощь этого удара. Оказавшись на земле, он бросился к Димке, на ходу убирая прозрачность со сферы и оставляя себе лишь узкую смотровую щель, чтобы видеть, куда двигаться. Он не бежал, а перемещался, а, возможно, это и не было перемещением в физическом понимании происходящего. Они столкнулись буквально нос к носу.
- Лёшка, - закричал радостно Димка, - хорошо, что я тебя нашёл!
- Молчи, дурак! - зашипел на него Лёшка, для верности обхватив за плечи и прикрыв собой. Сфера-сферой, но так было надёжней, если защитный кокон не сработает - не скроет их и бабка попробует вновь "стрельнуть глазками".
Но атаки не последовало. Лёшка аккуратно развернулся и заглянул в "смотровую щель". Старуха прыгала на крыльце, выделывая кренделя ногами и размахивая неизвестно откуда взявшейся клюкой. Димка, высвободившись, удивлённо вращал головой, пытаясь рассмотреть что-нибудь сквозь плотную завесу.
- Куда ты меня затащил? Там домик был...
- Был да сплыл. Нельзя нам в тот домик. Пока нельзя. А может, и совсем... Ты-то здесь как оказался?
- Как оказался? Как и ты. Прошёл арку...
- Как ты смог её пройти?! Нет у тебя к тому расположенности. - Лёшка на ходу переводил на человеческий язык те сложные понятия, которые вдруг начали чётко и ясно выстраиваться у него в голове. Что-то включилось внутри. Что, он не пытался понять. Сейчас было не до того. Главное, что включилось. Он отчётливо осознавал, что теперь он не одинок, что какая-то внутренняя сила, какой-то механизм - для простоты можно называть его подсознанием - вдруг заработал в полную силу. И этот скрытый руководитель, если уметь его слышать и слушаться, направит и выручит. И главное - это свойство было частью его сути, а не приложение к какому-то амулету, типа пайдзы. Это было его родное качество, один из талантов, который дан изначально. А талант не отнять, как можно отнять оружие или доспехи, увеличивающие силу и защищённость.
- Пойдём отсюда, - сказал он и потащил Димку за собой.
- Куда? - спросил тот, покорно следуя за ним.
- Откуда я знаю? Подальше отсюда.
Лёшка не соврал, он действительно понятия не имел, куда идти и почему надо уходить, а не пробовать выяснить отношения с бабой Верой.
- Держись ко мне ближе и помолчи немного. Потому что...
Потому что старуха продолжала пристально всматриваться в том место, где потеряла из виду Димку. Лёшка отлично видел это через узкую щель. Для удобства наблюдения он уменьшил горизонтальный размер сферы настолько, насколько это было возможно. Теперь она почти вплотную облегала их. А щель сузил так, что она превратилась в проталинку, подобную той, которую зимой оттаивают пальцем на заледенелом стекле. Теперь наблюдать за старухой можно было, приблизившись к этому глазку. Убедившись, что старуха их не видит, Лёшка развернулся вправо и осторожно повёл приятеля прочь. Почему вправо? Просто больше идти было некуда. Впереди то ли сбрендившая, то ли вошедшая в роль стража баба Вера, слева - дорога с мертвяками... Ну а назад идти было бесполезно. Этот путь ими обоими был уже пройдён. К тому же известно, что, если хочешь остаться жив, не пытайся двигаться по дороге с односторонним движением в обратную сторону. А он хотел жить. Да и Димка, наверняка, тоже...