Антигравитаторы мягко выводили "Крыло дракона" в выделенную ему для главного старта точку пространства. Источником подъёмной силы для "всплывающих" из атмосферы кораблей, уже многие годы служила Луна. Она буквально вытягивала космические корабли из атмосферы Земли и устанавливала их на стартовую позицию. Всё делалось автоматически, поскольку алгоритмы стартов были приведены в систему и запущены на десятилетия вперёд. Только в России полсотни космодромов выпускали и принимали грузовики, пассажирские лайнеры, вахтовые рейсы на Венеру ежедневно в установленное время, скорректированное с учётом расположения Луны. Уменьшая или увеличивая силу антигравитации, в крайнем случае, подрабатывая реактивными двигателями. Экипаж не ощущал всех этих манипуляций - внутри корабля действовал режим внутренней гравитации, тонко реагирующий на изменения гравитации внешней. Экипаж устраивался в каютах, обживался. Коровин же, который бы сейчас с большим удовольствием пошёл в свой отсек сосредоточения малой навигации, должен был на правах первого помощника капитана находиться в пункте управления космолёта. И он поплёлся туда, чувствуя всю ненужность своего присутствия на пульте, поскольку никакого отношения к управлению корабля не имел.
Автоматика, настроенная на распознавания степени допуска, без колебаний открыла ему проход в сектор А. В рубке почему-то было притушено освещение. На фоне слабо мерцающих экранов он различил силуэты Куприянова и Бестреску. Куприянов, сгорбившись, низко склонился над столом. Было в его фигуре что-то неестественное, вымученное. Бестреску же наоборот, казалось, едва сдерживал возбуждение. Что-то произошло? Коровин, силясь понять, что случилось, доложил командиру о прибытии. Куприянов приподнял голову и посмотрел каким-то странным, напряжённым взглядом. Ответил непонятно:
- Я вынужден участвовать в этом в нарушение правил взаимоотношений основного и вспомогательного персонала...
Голос у него был, как настоящий. Почти. Коровин повернулся к пытающемуся выглядеть спокойным поляку, и буркнул недовольно:
- Когда же ты уже угомонишься, блудный славянский брат?
Пшемисл коротко хохотнул в ответ и азартно потёр руки.
- ПОляк русскому не брат! - торжественно провозгласил он, и добавил уже вполне доброжелательно, - Иван, а ведь похож, а?
- А нарушать инструкцию не боишься?
- Ну какой ты скучный! Инструкция, инструкция... Да и кто узнает? Эй, - обратился он к сидящему на месте Куприянова кибергу, - ты на меня жаловаться не собираешься, оцифрованный брат мой?
- В мои функции обращения с жалобами не входит, - отвечал тот голосом Куприянова, - прошу дать мне команду покинуть место, предназначенное для человека.
Звякнул сигнал, сообщая об открытии шлюза. Пшемисл встрепенулся, забил перед собой пальцами по индивидуальному, видимому только ему, пульту. И тотчас лицо Куприянова опало, открыв стандартный манекенный облик робота.
- Пшёл, - шикнул он на механического помощника, сгоняя его с командорского кресла, но тот, не отреагировал на нестандартную команду и остался на месте. А Коровину в тот момент вдруг показалось, что робот специально игнорировал команду. Из вредности. Конечно, это только показалось, потому что такого быть не могло. Но... Ему вдруг стало интересно, а что было бы, если бы произошёл такой сбой программы. А если вдруг этот сбой будет продублирован самообучающимися механизмами, станет нормой. Что тогда? Восстание машин?
Куприянов удивлённо посмотрел на киборга. Всё понял. Бросил небрежно Пшемислу: "Минус десять баллов в накопительную характеристику за нарушение схемы управления". - и добавил, обращаясь к роботу, - Кирюша, уступи мне место.
Бестреску горестно, явно на показ, вздохнул. Но Коровину в этом вздохе послышалось облегчение, шутник мог за подобное схлопотать и полтинник. Робот бесшумно скользнул в сторону и застыл в недвижимости.
- Я попрошу вас, пан Бестреску, - Куприянов отчётливо выговорил нелепую фамилию поляка, - не распоряжаться тем, к чему вы не имеете отношения и оставить ваши шалости для кают-компании.
- Иван, - обратился он к Коровину, не смягчая официального тона. - Ты опять занимаешься контрабандой? Ну что мне с вами делать?! Команда нарушителей.
- Почему это контрабандой? - насупился Коровин, сообразивший о чём речь и досадуя, что его тайна раскрыта. - Я не собираюсь никому продавать свою ласточку.
- Ты хотя бы меня поставил в известность... Каково мне получать от начальства?
- А ты разве не знал, что так будет? Просто кто-то доложил наверх...
- Да почему сразу доложил? Автоматика зафиксировала перегруз. Как раз по весу твоего аппарата.
- Протащил на борт свою тачанку? - заинтересовался, обрадованный тем, что командир выбрал для метания молний другой объект, Бестреску. - Музей боевой славы на борту?
Куприянов остановил его взглядом, и снова заговорил с Коровиным.
- Ну, ведь у тебя этих катеров четыре штуки. Новенькие, современно оснащённые. Зачем тебе это старьё?
- Старьё... Если бы не он, сидели бы мы с тобой сейчас здесь...
- Бойцы вспоминают минувшие дни, - снова влез было Бестреску, но вовремя замолчал, поняв, что наговорит-таки на полтинник.
- Мой катер разве чьё-то место занял? - бурчал Коровин, - Старьё ему... Всё новьё принято, согласно штатному расписанию. Проверено, опробовано. Ко мне есть претензии?
Куприянов отмахнулся, поняв, что говорить дальше на эту тему бесполезно, и повернулся к кибергу:
- Читай стартовое задание.
Тот некоторое время молчал, словно не решаясь начать, а потом заговорил... Куприяновским голосом. Пшемисл, забывший снять голосовую иллюзию, встрепенулся и нервно зашевелил пальцами, но Куприянов сделал вид, что ничего не заметил.
Пока Куприянов и Бестреску обсуждали навигационные планы, выбирая варианты стартовых условий, Коровин, как это с ним иногда случалось, погрузился в меланхоличные размышления. Причиной их стало происшествие с командирским кибиргом. Он думал о том, что электронные существа из помощников постепенно превращаются в руководителей процесса. Взять, например, управление кораблём. Ведь, по сути, все операции совершаются автоматически. Командир лишь принимает волевое решение, определяя начало или окончание манёвра. Сегодня Иван чуть было не спутал киберга с человеком. Не спутал, потому что знает Куприянова много лет. Ну и конечно, пока есть что различать. Голография на лице - это, конечно, надёжная маскировка, однако тело киберга при всей схожести с человеческим, всё-таки не человеческое. Но только потому, что так задумано. Чтобы сохранять отличия. Людьми задумано. Но стоит кибергам захотеть... Вот только захотеть они пока не могут, потому что интеллект сам по себе не ведёт к очеловечиванию. Воля, вот что делает человека человеком. И если роботы вдруг научатся осознавать себя... В результате какой-то мутации, или сбоя в технологических программах, или эволюции этих программ. Ведь сейчас девяносто процентов научных исследований и производственных процессов происходят автоматически или корректируются искусственным интеллектом.
От этой мысли Коровину стало зябко. Он искоса взглянул на Кирюшу. Тот стоял наподобие древнегреческого куроса, в позе "шаг вперед", с опущенными вдоль тела руками, отсутствующим взглядом - но не каменный, а пластиковый истукан. И эта ассоциация ещё более встревожила Коровина. Он подумал, что это символично. Что первый шаг сделан. Вот так древнегреческая скульптура шагнула из шестого века в пятый, ожив под руками Мирона и Фидия. Но тогда она ожила в смысле иносказательном. Камень был очеловечен, а очеловечатся ли киберги, если оживут?