Новиковская Анна Алексеевна : другие произведения.

Волшебство крылатого единорога

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "И грянет гром, когда придет черный единорог, и замрет весь мир, ибо великие перемены принесет он с собой" - так гласит древняя легенда, пророчество Великих, но до последнего времени никто не верил, что такое возможно - появление единорога, черного, точно сама ночь. И вот он пришел. А значит, вскоре мир содрогнется...
  Пусть позади хоть сто путей,
  Пусть впереди хоть сто дорог,
  Иди вперед, и не робей,
  Храбрый мой единорог.
  Ты от рождения - герой,
  Ты по призванию - хранитель.
  И сердцем я всегда с тобой,
  Страны неведомый спаситель...
  
  Кто бы мог подумать, что у Арстелиона, одинокого молодого единорога, когда-то была своя семья, что когда-то и он был счастлив... Но как же давно, как же давно это было...
  В то время, когда на Валладельфию, Страну Пяти Стихий еще не опустилась тьма, в Лунной Роще, расположенной у западных границ Серых скал, жила пара единорогов, которых звали Фаландар и Эвеллис. Мало кто знал об их существовании, кроме деревьев, да ветров, да всеобъемлющего неба, но единороги вообще славятся как одна из самых скрытных и малообщительных разумных рас, предпочитающих без осой необходимости не покидать зеленые чертоги своих родных лесов, поэтому молодая супружеская чета не особо страдала от одиночества, целыми днями гуляя по своей роще, слушая пение птиц и журчание ручьев, оберегая все, что росло и цвело, согреваемое лучами благодатного солнца. И не передать радости их, когда они узнали, что вскоре у них появится малыш, ведь это такое редкое явление в жизни единорогов! В их семьях редко рождается больше одного-двух жеребят за всю их долгую жизнь, и, разумеется, они очень волновались все эти долгие месяцы, что Эвеллис вынашивала детеныша, а когда в положенный срок он появился на свет, то радости родителей не было предела. Уже вскоре после появления на свет крохотный единорожик вполне твердо стоял на ногах, хлопая глазами и разглядывая этот огромный удивительный мир. Была ночь, и по небу ползли тяжелые серые тучи, а из них хлестал холодный дождь, поэтому малыш почти сразу же спрятался под надежное мамино брюхо, а когда небо рассек ломаный зигзаг бело-голубой молнии, то он и вовсе, испуганно заржав, забился у нее между ног, дрожа, как осиновый лист. Мама ласково, успокаивающе вылизывала своего первенца, ероша его еще влажную черную шерстку, которая потом должна будет смениться гладкой атласной шкурой совершенно белого цвета, какой славятся все единороги. И она была совершенно уверена, что ее сын станет самым замечательным, самым сильным и красивым единорогом из всех, что когда-либо видела Страна Пяти Стихий... что она будет с гордостью наблюдать, как из этого еще беспомощного малыша вырастет прекрасный зверь... Но, как это часто бывает, не всегда нашим мечтам суждено осуществиться, а беда приходит нежданной, незваной гостьей, разрушая все, что было нам дорого и открывая новые страницы в нашей полной опасностей и трудностей жизни...
  Это случилось ночью, когда вся семья, в том числе и вдоволь набегавшийся за день малыш, уж расположились на отдых в тени большого дерева...
   - Ах, - вздохнул Фаландар, вытягивая свои стройные ноги, - Хороший был день. Но как же я устал...
   - Так спи, - улыбнулась Эвеллис, - Всем нам уже давно пора спать... особенно самым маленьким.
   - Ага, - зевнул жеребенок, сворачиваясь под боком у матери, и родители тихонько засмеялись, а потом опустили головы на траву и закрыли глаза. Вскоре сон опустился над ними, и их души унеслись в царство сновидений, в царство грез и фантазии, чтобы остаться там до самого утра... но...
  Жеребенка разбудил шорох. Сперва он решил, что это какая-нибудь мышь возится в траве, и потому даже не пошевелился, но потом шорох повторился, а шелковистый мамин бок подался куда-то в сторону, унося с собой свое ласковое тепло. Поняв, что тут что-то не так, он с трудом разлепил веки и осмотрелся, собираясь жалобно позвать маму... но тут же вскочил на ноги, потому что увидел их обоих - маму и отца, что шли по росистой предрассветной траве, не отрывая взгляда от большого сверкающего шара, плывущего над деревьями и заливающего все вокруг жутковатым красным светом.
   - Мама! - позвал он и бросился за ней, но она даже головы не повернула, а длинный серебристый рог ее сиял, как раскаленный добела металл...
   - Папа! - малыш подскочил к отцу, - Папа, стой! - но и Фаландар не посмотрел на своего любимого сына, продолжая идти все дальше и дальше, не отрывая глаз от волшебного маяка, что в один миг затмил его разум и стал дороже семьи... дороже единственного ребенка. Маленький единорог, плача, бежал за ними, а шар отвел их обоих к берегу реки, где неожиданно рухнул с небес и ударился о землю, отчего в воздухе повисла большая щель, будто дупло в старом дереве... а Фаландар и Эвеллис пошли прямо туда...
   - Мама! - в последний раз, отчаянно закричал малыш и побежал вслед за родителями, но споткнулся о выпирающий из земли корень и упал, больно ободрав колено, но тут же вскочил... однако успел увидеть лишь то, как в красной щели исчез его отец, и в тот же миг она словно взорвалась, исчезнув, как и не было ее. Волна раскаленного воздуха опрокинула маленького единорога, и он покатился по земле, а когда все же сумел встать на ноги, то увидел, что остался один посреди леса, и только звезды молчаливо и бесстрастно смотрели на него с постепенно светлеющих холодных небес.
   - Мама! Папа! Где вы? - закричал он, но лишь тишина была ему ответом, страшная и пустая тишина... Она словно затягивала в себя, грозя поглотить совсем, уничтожить, унести с собой, как только что унесла Фаландара и Эвеллис... Маленький несчастный единорог с ужасом и непониманием метался по речному берегу, словно надеясь вернуть своих потерянных родителей, а когда из темного леса, оглушительно заухав, вылетела и унеслась в небо какая-то громадная птица, то он не выдержал и, тоненько заржав, побежал прочь из родного леса, оставляя за спиной все, что любил и знал с самого рождения... Он часто падал и кубарем катился со склонов холмов, но не останавливался ни на миг, ни на единое мгновение, пока в бессилии не свалился где-то далеко за пределами Лунной Рощи, когда палящее солнце уже высоко стояло над каким-то густым и незнакомым лесом... и которому совсем не было дела до крошечного жеребенка, который в одну ночь потерял всю свою семью...
   - Ах ты, бедный малыш, - донесся до него сквозь толщу беспамятства чей-то незнакомый голос, и мягкие губы дотронулись до его лба. С превеликим трудом он все-таки открыл глаза, и едва не закричал от радости, увидев белую голову, но тут же понял: это не его мама. И не отец. Это был даже не единорог, а какое-то другое существо, куда больше похожее на лошадь, только откуда-то из-за плеч у него росли крылья, как у громадной птицы.
   - Тише, тише, - сказала незнакомка, - Все хорошо.
   - Вернее, могло быть и хуже, - раздался другой голос, и еще один крылатый конь, только не белый, а гнедой, склонился над единорожиком, - Весь в пыли и ссадинах, смотреть страшно. Ты откуда, малыш?
   - А-а-а, - застонал он, и голова его вновь упала на траву... или упала бы, но крылатая лошадь, что первой заговорила с ним, успела поддержать ее и бережно опустить на землю.
   - Кажется, ему совсем плохо, - сказала она своему другу, - Он еле дышит.
   - Еще бы, такой малыш, а пробежал, судя по всему, несколько десятков миль... Такое и взрослого единорога убить может, не то, что такого кроху! Как ты думаешь, откуда он? И где его родня?
   - Я не знаю, но это сейчас неважно. Нужно выходить его, а уж потом расспрашивать. Позови Гархена.
   - Ладно, я быстро, - кивнул он и, разбежавшись, захлопал крыльями и поднялся в небо, почти тут же растворившись в синеве небес. Вскоре он вернулся, и не один - следом за ним летел еще один конь, очень старый буланый жеребец, при появлении которого кобыла тут же вскочила на ноги и склонила голову, ведь это был старейшина племени.
   - Здравствуй, Миланара, - кивнул тот, и больше ничего не добавил, опустившись рядом с маленьким единорогом. Молодые почтительно отошли в сторону, собираясь ждать. И ждать им пришлось долго, пока Гархен, собрав все свои силы, пытался удержать в измученном жеребенке еле теплящуюся жизнь. Солнце уже повисло над горизонтом, будто утонув в темной чаще Тайнолесья, когда старый жеребец наконец поднялся и толкнул малыша носом. Тот ответил ему тихим стоном.
   - Жить будет, - глухо сказал старейшина, - А вы двое позаботитесь о нем. Он теперь один, и ему нужна семья.
   - А что с ним случилось? - робко спросила Миланара.
   - Ужасное, девочка моя, просто ужасное. И лучше тебе не знать, что именно, - промолвил Гархен, после чего, пошатываясь, отправился в лес, на ходу бросив, - Арстелион отныне его имя, Новая Надежда... Надежда - сейчас для него это сама жизнь, - и, тряхнув гривой, он исчез среди деревьев, а двое крылатых коней переглянулись, после чего посмотрели на жеребенка, что лежал посреди поляны, и причудливые тени его будущего уже начали над ним свой бесконечный танец...
  Вот так юный единорог попал в Тайнолесье, обитель крылатых коней, где провел еще добрые двадцать лет. За эти годы он очень вырос, и, если бы мама увидела его сейчас, то и не узнала бы своего сына, ибо подобного ему еще никогда не рождалось на свет. Он был статен и строен, как и положено представителю его народа, но шкура его так и осталась чернее ночи - ни единого белого волоска не было видно, и оттого еще ярче мерцал мягким серебряным светом длинный и прямой, как стрела, рог, росший у него во лбу. Ростом он был немного меньше обычной лошади, как и все его соплеменники, однако крылатые кони тоже были не слишком велики, так что ему это казалось совершенно нормальным, однако среди них он все равно чувствовал себя чужим, и взгляд его чаще был печален, чем весел, а улыбался он реже, чем грустил. У него почти не было друзей, потому что другие жеребята сторонились бескрылого малыша, считая его скучным и недостойным их игр, а потому он особенно ценил то время, что мог проводить с двумя своими товарищами - молодой кобылой, которую звали Тельмира, и самургом по имени Риккен - небольшим, размером этак со среднюю собачку дракончиком, известным воришкой и вруном, которого поминали занозой всего Тайнолесья. Сам он, впрочем, нимало от этого не страдал, хотя порой ему приходилось после особенно удачной проделки по нескольку дней не показывать носа из крон деревьев, дожидаясь, пока возмущенные крылатые кони хоть немного успокоятся, зато потом он преспокойно отправлялся к своему товарищу-единорогу и самодовольно рассказывать ему, как ловко и незаметно ему удалось стащить какую-нибудь побрякушку. В душе Арстелион не одобрял его поведение, но он очень дорожил дружбой с кем бы то ни было, и потому ему приходилось мириться с привычками Риккена, полагая, что рано или поздно он сам поймет, что это нехорошо... но не особо, впрочем, на это надеясь. Зато вот с Тельмирой они жили душа в душу. Молодая кобыла сама панически боялась летать, поэтому в обществе единорога ей было куда легче и приятнее, чем в компании сверстников, то и дело пробующих подниматься в воздух. Вместе с ней Арстелион бродил по всему Тайнолесью, порой забредая даже туда, куда и взрослые не осмеливались уходить, но этой парочке было все равно, и они с удовольствием исследовали неизвестные им доселе части этого гигантского лесного массива, пропадая иногда до самой полуночи. Отец Тельмиры часто ворчал, сетуя, что его дочь водится с "каким-то бескрылым подкидышем", а не со своими соплеменниками, однако Тельмира не предавала их дружбы, и Арстелион был ей за это очень благодарен. Приемные родители утешали его, говоря, что другие просто не могут привыкнуть к тому, что в их лесу живет единорог, однако наш герой не питал по этому поводу излишне радостных надежд - слишком эфемерными они ему казались...
  Так было и в тот вечер. Облегченно вздыхая - еще один день позади! - Арстелион гулял вдоль реки, меся копытами прибрежный ил и задумчиво наблюдая за рыбками, что резвились на мелководье. Скоро солнце должно было сесть, и Тельмира обещала прийти сразу, как только стемнеет, так что он терпеливо дожидался ее, когда вдруг...
   - Эй, рогатый!
  Знакомый - даже слишком знакомый! - голос резанул слух будто бы ножом, и Арстелион внутренне сжался, но не повернул головы, прекрасно зная, кого там увидит - разумеется, Нордала! Если остальные крылатые лошади по большей части относились к нему довольно снисходительно, то этот нашел в молодом единороге прекрасную забаву. Он был старше нашего героя, сильнее и крупнее, а потому считал, что грех не притеснить слабого - тем более не-соплеменника! Его приставания изрядно отравляли Арстелиону жизнь, и он, как мог, спасался от него, прячась днем в густой чаще, однако на этот раз появление недруга было неожиданным, и наш герой знал, что не успеет убежать - да и можно ли на четырех ногах скрыться от того, кто умеет летать?..
  - Давненько не виделись! - продолжал Нордал, - Что-то ты ловко научился от меня прятаться! Хотя, что еще ты умеешь, ты ведь единорог! Вся ваша порода - сплошные трусы!
  Арстелион и на этот раз ничего не ответил, хотя мускулы на его опущенной к воде шее заметно напряглись. А Нордал, будто и не заметив ничего, продолжал:
   - Потому, видно, и истребляют их, как хотят! А вместо того, чтобы бороться, вы предпочитаете прятаться в своих лесах и даже носа не показывать оттуда! И кто это, интересно, придумал, что одним из пяти Великих Духов был единорог? Трус? Бесхребетное, ничего не стоящее существо? Да вы же ничего не можете против настоящих бойцов! А родители твои, видать, бросили тебя, чтобы не растить еще одного такого же беспомо...
   - Замолчи! - не выдержав, закричал наш герой и, вскинувшись на дыбы, помчался на этого наглого жеребца, наклонив голову с рогом, что неожиданно полыхнул ярким серебряным светом... Он был готов воткнуть его в чужое сердце - лишь бы заставить этого коня наконец умолкнуть и не поливать грязью его род и семью! Однако ярость ослепила его, и он даже не заметил, в какой именно момент Нордал отпрыгнул в сторону... и тут его витой рог с треском вонзился в древесный ствол, крепко увязнув в переплетении волокон. Арстелион дернулся из всех сил, но тщетно - рог даже не сдвинулся, а Нордал тем временем чуть не падал от смеха, глядя на него.
   - Вот сумел, Рогатик! - простонал он, - Вот сумел! - и, подойдя к нему, он что есть силы лягнул его в бок. Арстелион так и содрогнулся от боли и попытался защищаться, но тщетно, а Нордал, все еще хохоча, еще раз ударил беззащитного единорога, но тут...
   - Нордал! - раздался звонкий голос и из леса показалась стройная серебристая кобылица с ясными серыми глазами, - А ну перестань!
   - А, Тельмира, - он неприятно осклабился и, словно не расслышав, ударил Арстелиона в ребра, едва не сломав, - Надеюсь, ты ко мне.
   - Я сказала, прекрати! - она гневно на него посмотрела, - Что он тебе сделал?
   - Мне? Ничего, - и он состроил лицо человека (или коня) которому задали глубоко философский вопрос, - Но почему должна быть какая-либо причина? Тайнолесье - исконная обитель нашего племени! А он пусть убирается в свою Лунную Рощу или откуда он там родом!
   - Ты же сам прекрасно знаешь, что Лунная Роща пуста и мертва, - холодно сказала Тельмира, и в ее голосе послышались печальные ноты, - Там никто е живет. И Арстелион уже двадцать лет живет с нами, поэтому Тайнолесье - его дом, так же, как и твой!
   - Ну, это ты так думаешь, - усмехнулся тот, - А пока этот однорогий будет ошиваться здесь, я буду вдалбливать в его пустую голову, что ему здесь не место! - и, примерившись, он хотел ударить Арстелиона. но Тельмира бросилась вперед и оттолкнула его прочь, заслонив друга своим телом. В глазах Нордала полыхнули опасные огоньки, но потом он улыбнулся - от его выражения Тельмиру чуть не стошнило - и сказал:
   - Ладно, Тельмира. Может быть, я и оставлю его в покое... если ты со мной погуляешь сегодня ночью.
   - Что?!
   - Ага. Погуляй со мной - и, клянусь, я не буду бить Рогатика... по крайней мере, до следующего утра.
   - Да я... я лучше с крысоголовом пойду на прогулку, чем с тобой!
   - Ну, как знаешь, - фыркнул Нордал и шагнул вперед, однако невольно остановился, увидев, как опасно сощурились серые глаза Тельмиры.
   - Я не хочу с тобой ссориться, Тельмира, - почти миролюбиво сказал тот.
   - А придется, если ты и дальше будешь издеваться над теми, кто тебе ничего плохого не сделал! - сердито ответила Тельмира, и Нордал в свою очередь выгнул шею, будто собираясь драться... и неизвестно, как окончилось бы это противостояние, но тут раздался свирепый визг, и откуда-то с темнеющих небес на голову Нордала свалилось что-то крылатое и клыкастое, что изо всех сил заехало ему в глаз когтистой лапой, расцарапав бровь, отчего не ожидавший ничего подобного конь шарахнулся в сторону, а тут яростный мститель кинулся за ним, и гордый жеребец, прижав уши, галопом помчался в чащу, а Риккен, издав победный вопль, плюхнулся на загривок Тельмиры.
   - Риккен? - удивленно спросила она, - Ты откуда?
   - А так, мимо пролетал, да тут увидел, что вам, вроде как, помощь требуется, - гордо заявил самург, но Тельмира улыбнулась и сказала:
   - Опять что-нибудь стащил?
   - Ну почему сразу стащил? - тот обиженно отвернулся, - Неужели я не могу помочь вам просто так?
   - Да просто ты никогда не делаешь ничего просто так, - мягко сказала та совершенно дружеским тоном, однако Риккен вздернул нос и перелетел на спину Арстелиона, проворчав:
   - Женщины... Что они мыслят в мужской дружбе! - но Арстелион ничего не ответил, потому что именно в этот момент он уперся копытами в ствол дерева, и яростно дернувшись всем телом, вырвал-таки свой рог, но по инерции отлетел назад и едва не сбросил своего "седока".
   - Арстелион! - Тельмира бросилась к нему, - Ты в порядке?
   - Да, все хорошо, - он смущенно потер рогом свой черный бок, - Извини, что так получилось... Я сорвался.
   - Ничего, бывает, - она ласково на него посмотрела, а Арстелион, улыбнувшись ей в ответ, подошел к дереву. От его рога в стволе осталась глубокая рана, уже заполнившаяся соком - дерево, как умело, пыталось излечить себя, уберечься от гнили и паразитов, что обязательно, рано или поздно, нашли бы слабину в его коре, и тогда оно могло заболеть, а то и вовсе погибнуть... Молодой единорог с жалостью посмотрел на пострадавшее по его вине дерево и, склонив голову, осторожно дотронулся до края раны своим сияющим серебряным рогом. Тельмира и Риккен внимательно наблюдали за ним, подозревая, что им известно, что именно должно было сейчас случиться, однако все равно затаив дыхание, когда морщинистая кора от прикосновения рога Арстелиона вздрогнула, будто разбуженная зверушка, после чего края повреждения потянулись друг к другу, вновь становясь единым целым. Кора потрескивала, словно сухой пергамент, и Арстелион не поднимал головы, пока от раны на стволе не осталось даже шрама. Осмотрев результат своей работы, единорог удовлетворенно фыркнул, а потом, как ни в чем не бывало, спросил:
   - Ну что, мы идем?
   - А куда это вы собрались? - тут же влез со своим любопытным носом вездесущий Риккен.
   - В Пещеру Шепотов, - сказала Тельмира, и еле уловимая дрожь в голосе выдала ее волнение. Про эту пещеру в Тайнолесье говорили всякое, кто-то - хорошее, другие - плохое, но большинство крылатых коней придерживались мнения, что место это попросту другое, и ходить туда не стоит, если тебе жизнь дорога. Однако для Арстелиона и Тельмиры эти слухи были недостаточным поводом для боязни, так что они решили все же посетить эту пещеру.
   - Правда? - глаза Риккена загорелись огнем, и он машинально потер лапы, - Говорят, в этой пещере находятся старинные сокровища! Куча сокровищ!
   - Может быть, - кивнул Арстелион.
   - Тогда я с вами, - тут же сказал самург, - Проверю сам!
   - Ты... уверен? - спросила Тельмира.
   - Разумеется! - он посмотрел на нее, как на сумасшедшую, - Сокровища и тайники - что может быть интереснее и приятнее?
   - И ты не боишься?
   - Нисколько, - он приосанился, - Мало что в этом мире может испугать Риккена Проныру, и уж точно не темнота и холод пещер!
   - Тогда идем, - улыбнулся Арстелион, и трое друзей отправились в северо-восточную часть Тайнолесья, где и находилась та загадочная пещера. Стояла великолепная звездная ночь, а они все шли и шли, будто бы одни во все этой темной чаще. То тут, то там попадались скалы, и Арстелион то и дело помогал Тельмире карабкаться на каменные склоны - на них он, с его раздвоенными копытами, чувствовал себя куда увереннее, чем его подруга. Было довольно темно, и лишь бледный свет его рога озарял им путь, но даже он словно бы померк, когда они подошли к провалу в серой скале - зеву Пещеры Шепотов, напоминающему широко раскрытую пасть какого-то хищного зверя, только и дожидающегося момента, когда глупые юнцы окажутся прямо в его глотке.
   - Выглядит жутко, - поежилась Тельмира, - Что это ты делаешь, Риккен?
   - Ну не полезу же я в пещеру без факела, - ответил тот, доставая из своего заплечного мешка, который он всюду таскал с собой, небольшой факел, - Освещать дорогу-то надо! - и, ударив кресалом, он высек искры, отчего помасленная тряпка вспыхнула и загорелась огнем, отчего по траве прочь метнулись причудливые тени, и друзьям сразу стало немного спокойнее.
   - Ладно, идем уж, раз пришли, - сказал Арстелион и первым шагнул под своды пещеры. Риккен остался сидеть у него на шее, и его трещащий факел сразу спугнул нескольких летучих мышей, что с писком унеслись в ночь. Тельмира шла следом, с какой-то смесью восхищения и страха поглядывая по сторонам. Тут и там в камне виднелись большие и маленькие трещины, из которых непрерывно веял холодный ночной ветер, воющий и шепчущий на тысячи голосов и отголосков, мечущихся среди покрытого сталактитами потолка.
   - Здорово, - заметил Арстелион, оглядывая стены пещеры, - Потрясающее место. Такое... таинственное.
   - Только холодное, - сказал Риккен (он терпеть не мог холод), - И сыроватое... Где-то здесь есть вода.
   - Да? Откуда ты знаешь?
   - А вы разве не слышите? Вода журчит.
   - Среди этих ветров поди что услышь, - пошутила Тельмира, - Ладно уж, поверим тебе на слово.
   - Да есть она здесь, говорю вам! - сказал самург и слетел с головы Арстелиона, - Идемте, я докажу!
   - Мы тебе верим, Риккен... - начал Арстелион, но тот лишь лапой махнул и повел их по коридору, пока тот не окончился у широкой стены громадного водопада.
   - Да ж, воды тут предостаточно, - заметила Тельмира.
   - И не только воды, - прислушался Риккен, - Кажется, это не простой водопад... а с секретом. Там, за ним, есть еще одна пещера.
   - Правда? - удивился Арстелион и протянул вперед ногу. Мощный поток воды больно ударил его по колену, едва не вывихнув сустав, но он не смог не заметить, что за довольно тонкой пленкой холодной воды находится пустота, причем не просто пустота, а явно насыщенная магической энергией, которую молодой единорог, обладающий, как и любое волшебное существо, весьма тонкими чувствами, ощущал довольно хорошо.
   - Пошли, - сказал он, и, задержав дыхание, просунул голову внутрь. Вода оглушила его, мгновенно вымочив до последней шерстинки, но он не остановился и мужественно преодолел эти два шага под водопадом, прежде чем дуновение воздуха сообщило ему, что он уже в потайной пещере. Следом за ним, отфыркиваясь, показалась Тельмира, а с ней и Риккен. Факел, естественно, потух, но в этой громадной сводчатой пещере было и так довольно светло...
   - О-го-го, - присвистнул Риккен, и его друзья были с ним полностью согласны - такое увидишь не каждый день. Посреди этого природного зала фонтаном бил кристально чистый источник, а над ним, словно бы в гнезде из удивительно тонких, до зеркальной гладкости обкатанных водой трех каменных сталагмитов, сверкал громадный темно-синий камень, мечущий множество лазурных искр на неровные, лишь ветром да водой обработанные стены и потолок.
   - Вот это сапфир, - Риккен не отрывал глаз от чудесного самоцвета, - Такой большой... такой красивый... да он один стоит целое состояние! Так, он мой! - и, не успели друзья опомниться, как самург метнулся вперед, собираясь схватить драгоценный камень... однако тут же взвыл от боли, налетев на какую-то невидимую преграду, и тут же бросился прочь, но далеко не отлетел, закружив вокруг сталагмитового "гнезда".
   - Что за шутки, во имя всех Великих Духов? - он попытался еще раз добраться до сапфира, но ничего не получилось - его словно бы окружала какая-то стеклянная сфера, разбить которую маленькому самургу было не под силу.
   - Кажется, это не простой камень, - заметила Тельмира, - И он уж всяко не любит разных маленьких воришек, что просто так собираются его забрать и спровадить на торгу первому щедрому покупателю!
   - Ну, так уж и первому! - Риккен не преминул обидеться, - да за такую красоту и поторговаться будет не стыдно... Слушайте, вместо того, чтобы насмехаться, лучше бы помогли другу!
   - И как, интересно? - улыбнулась Тельмира, но все же подошла поближе, - Камень защищен, неужели ты не видишь? Смотри, - и, подняв копыто, она поднесла его к камню, ожидая, что вот-вот наткнется на какой-то невидимый барьер... однако ничего подобного не случилось, и камень, покачнувшись от ее прикосновения, вывалился из своего ненадежного убежища, едва не ударившись о пол, но Риккен не дал - он спикировал вниз и подхватил самоцвет, не дав ему даже коснуться пола пещеры.
   - Молодец, красавица! - восхищенно сказал он и приземлился ей на спину, сжимая драгоценную ношу, - Вот видишь, какая ты ловкая! Такое богатство вытащить из этой ловушки смогла!
   - Да я... я... - Тельмира явно смутилась, - Это... нечаянно получилось...
   - Но все равно неплохо, - улыбнулся Арстелион и подошел поближе, рассматривая сапфир. Это был очень крупный, величиной с кулак, потрясающе красивый синий камень, светящийся изнутри слабым светом. Форма у него была необычная - икосаэдрическая, как сказали бы знающие, то есть он был как бы составлен из двадцати треугольников с совершенно равными сторонами. Плотное облако мощной магии окутывало его великолепно отшлифованные грани, мерцая в каждом блике, в каждом голубом отблеске.
   - Этот камень наделен волшебной силой, - заметил он негромко, - Очень мощной... и очень древней.
   - Откуда ты знаешь? - удивилась Тельмира, но единорог лишь плечом пожал и грустно улыбнулся, словно извиняясь: не могу сказать, я ведь и сам не знаю... Понимая, что более четко сформулированного ответа она от него не дождется, молодая кобыла замолчала. Риккен по их молчаливому согласию сунул сапфир к себе в сумку, и примолкнувшие друзья покинули Пещеру Шепотов, оставив за спиной опустевший источник... и было у них такое странное ощущение, будто они только что оказались втянуты в какую-то древнюю и загадочную историю... только вот в какую?..
   - Ну... до завтра, - сказал Арстелион, когда они уже стояли на берегу реки, неподалеку от того места, где и сегодня пришлось встретиться.
   - Завтра не получится, - тихо прошептала Тельмира.
   - Почему? Я что, тебя обидел?
   - Да нет, нет, нисколечко! Просто... ты что, забыл?
   - Что я... ах да... церемония.
   - Да, - вздохнула Тельмира и повесила точеную головку. Завтра наступало первое полнолуние нового года, и по этому поводу в Тайнолесье всегда устраивался праздник, на котором проходила особенно важная для молодых, достигших девятнадцатилетнего возраста крылатых коней церемония - посвящение их во взрослую жизнь. Арстелион до сих пор с болью вспоминал прошлый год, когда он всеми фибрами души надеялся на то, что его пригласят, однако тщетно - его имя не прозвучало среди имен тех молодых коней, что должны были участвовать в церемонии, и тогда он впервые по-настоящему понял, что он действительно чужой в Тайнолесье, и крылатые кони никогда не будут считать его одним из своего народа... Помнится, тогда он даже не пришел на их празднество, а ушел куда-то в скалы и долго стоял на краю громадного каменистого обрыва, размышляя, а есть ли вообще смысл в его попытках стать не изгоем в гордом племени небесных лошадей... и не проще ли просто броситься вниз, в пропасть, чтобы не ранить больше свою истерзанную душу... Ветра свистели и пели, трепля его длинную темную гриву, а слезы, что катились по его щекам, не успевали упасть на землю, высыхая еще в полете...
   - Ты знал, что так будет, - раздался негромкий хрипловатый голос, и, обернувшись, он увидел, что позади него, как всегда, угрюмо и устало склонив седую голову, стоит старый Гархен, - Но все равно надеялся...
   - Да, - негромко сказал Арстелион, - Но теперь я понял, что, сколько бы я ни пытался стать частью приютившего меня племени, я все равно сирота и никому не нужен. Я просто жалкий бездомный бродяга. Лучше бы я умер в ту самую ночь, когда лишился родителей...
   - Никогда не желай смерти кому бы то ни было, в том числе и себе! - гневно прервал его старейшина, и его пылающий взор заставил единорога испуганно съежиться, - Ты родился - так живи, и не смей умирать прежде времени! Жизнь - это великий дар, что лишь единожды дается, так что забудь о смерти, Арстелион, иначе проживешь свой век напрасно!
   - Но ради чего? - воскликнул Арстелион, - Кому нужна моя жизнь?
   - В первую очередь - тебе самому... и всем нам тоже. Ты - черный единорог. Ты - вестник новых времен.
   - Я... кто? С чего вы решили?
   - А ты что, никогда не слышал слова пророчества, сделанного еще во времена Великих Духов?
   - Нет...
   - Что ж, о нем сейчас мало кто помнит, разве что кроме нас, стариков... Но все же мы надеемся на тебя, малыш. Ты - наша последняя надежда.
   - Надежда на что?
   - "И грянет гром, когда придет черный единорог, и замрет весь мир, ибо великие перемены принесет он с собой", - немного нараспев промолвил Гархен, - Это слова одного из великих провидцев прошлого, Арстелион. И он говорил о тебе. Ты - первый черный единорог, появившийся на свет с тех самых пор, когда ваш народ только ступил под сень недавно взращенных лесов еще совсем юного мира. Первый и единственный, понимаешь? Со временем, правда, об этом древнем пророчестве совсем забыли, и оно стало скорее поговоркой, присказкой, какой обычно пользуются люди в Центральном Королевстве, когда говорят по совершенно незначительным поводам: "Не говори, что настало время для перемен - дождись, пока родится черный единорог"... Ты для них существо сказочное, почти нереальное... даже более удивительное, чем драконы и кентавры... но ты все же пришел, ты среди нас. И вскоре мир содрогнется.
   - Содрогнется? Почему?
   - Увы, этого я не знаю. Но в одном я совершенно уверен - тебя ждут великие дела, так что не теряй надежду, сын мой. Надежда не должна угасать никогда, - и, кивнув ему, старый жеребец зашагал прочь, а Арстелион долго смотрел ему вслед... После этого разговора он несколько дней ходил, задумавшись, и до этой самой ночи слова Гархена огнем горели в его памяти, немного притупив старую обиду... и все же в течение цело года он старался не вспоминать о церемонии, хотя это было довольно трудно - все будущие участники ее очень волновались и без умолку трещали, гадая, что же им предстоит. Они придумывали испытания одно другого опаснее и труднее, но в одном сходились все - это будет полет. Ибо чем же еще может гордиться крылатый конь, как не своими крыльями? Арстелион же, прекрасно понимая, что то значит для его робкой подруги, смог лишь ласково потереться шеей о ее шелковистый бок.
   - Я в тебя верю, - тихо сказал он, - Все будет хорошо.
   - Да... наверное, - она вздохнула и с нарочитым спокойствием добавила, - Ну, я пошла домой. Доброй ночи, Арстелион.
   - Доброй ночи, Тельмира, - сказал он, и юная кобылица, кивнув ему на прощание, пошла прочь, вскоре исчезнув в темной чаще. В последний раз бледное звездное сияние волной прокатилось по ее серебристой гриве - и все, как не было ее, а единорог и Риккен остались одни на речном берегу.
   - Все, пошли, - самург потянул приятеля за ухо, - Ушла твоя невеста, так что можно отправляться спать.
   - Невеста? - он с сомнением посмотрел на него, - И откуда ты только берешь эти глупости? Какая она мне невеста? Я же единорог!
   - И что с того? - Риккен поковырял когтем в зубах, - Да вы же с ней как прилипли друг к другу, всюду вместе ходите! В конце концов, должно же это перерасти в нечто большее!
   - Да ну тебя, - Арстелион тряхнул головой, - Забиваешь мне уши своими дурацкими бредовыми идеями... И вообще, что это ты там расселся? У тебя крылья есть? Так лети! - и, вскинув задом, он заставил самурга с визгом взвиться в небо, и уж тут тому волей-неволей пришлось лететь, но излить свое возмущение на товарища Риккен не успел - заржав, Арстелион стрелой помчался прочь, и, уж поверьте мне, нет в мире такого четвероного, что смогло бы догнать скачущего галопом дикого единорога! Его раздвоенные копыта словно и не касались земли, а тень металась среди деревьев - его тень, его самый верный спутник, что никогда не покидал его, никогда не бросал... ни единый раз за все эти долгие, невообразимо долгие двадцать лет, что прожил он на белом свете... казавшиеся ему сейчас такими далекими, такими туманными... и такими недостойными того, чтобы помнить о них в эту чудную ночь, под этими дивными сверкающими звездами - наедине со всей бескрайней Вселенной!
  - Арстелион? - сонная Миланара вскинула голову при приближении приемного сына, - Наконец-то ты вернулся... Как погулял?
   - Ничего, - он улыбнулся, - Было так здорово! Мы пошли...
   - Хорошо, хорошо, - та зевнула и положила голову на землю, - Расскажешь мне все завтра... утро... - и, не договорив, она крепко заснула, а Арстелион грустно улыбнулся и лег рядом с ней. Мама... Он знал, что она не родная мать ему, но все равно искренне любил ее, как любил и приемного отца, погибшего несколько лет назад, во время страшной грозы, когда упавшее дерево сломало ему спину... Ведь они заботились о нем, сколько он себя помнил, и, если бы не они, он бы погиб вскоре после того, как оказался в Тайнолесье... прибежал неведомо откуда, едва живой... Он не помнил ни своих настоящих родителей, ни то, откуда он сам был родом - только смутные образы порой тревожили его сознание во сне, но когда он пытался что-либо разглядеть, то всегда просыпался, дрожа, как осиновый лист, но ничего не мог припомнить - только свет, жуткий красный свет и неистовый жар во всем теле...
  А на следующий день все Тайнолесье превратилось словно в пчелиный улей, и все крылатые кони, обычно такие спокойные и невозмутимые, выглядели крайне возбужденными и встревоженными. Все дождаться не могли, когда же солнце сядет, и к тому времени, как багровый шар повис над горизонтом, все племя собралось на севере Тайнолесья, в скалах, на краю глубокого и темного ущелья, дожидаясь, когда же придет Гархен. И он появился на другой стороне пропасти, едва только над ними сгустились сумерки. При его приближении все кони почтительно склонили головы, и даже Арстелион, что стоял намного выше и дальше его, на гладком каменном уступе, при виде старейшины крылатых коней немного опустил взгляд.
   - Братья и сестры! - начал буланый конь, и все тут же замолчали, а голос его эхом прокатился среди камней, - Минул еще один год, начался новый оборот бесконечного Круга Жизни. Наступает год Феникса, и звезды говорят, что огненный дух принесет в наш мир великие перемены, но, пока мы вместе, никаким невзгодам нас не сломить! И вот сегодня ночью мы все собрались здесь, чтобы поприветствовать наших детей, что отныне, после того, как пройдут испытание, будут являться полноправными членами нашего славного племени. Да будет судьба к ним благосклонна!
  Племя ответило ему радостными криками, и вот рядом со старейшиной показались трое, что должны были этой ночью пройти испытание, три молодых крылатых коня - Эвриэль, Ларгос и Тельмира. На сердце у Арстелиона потеплело, когда он увидел свою подругу, а та, поймав его взгляд, слабо улыбнулась другу. Кажется, она разве что с ног не падала от страха, и только присутствие отца, что пилил дочь тяжелым взглядом, ощутимым даже через такое большое расстояние, не давало ей попросту развернуться и убежать.
   - И вот наступил час испытания! - воскликнул Гархен, - Так пусть наши будущие преемники докажут, что не зря зовутся крылатыми конями, духами небес! Пусть они перелетят через это ущелье и ступят на другой его конец уже взрослыми членами племени, достойными всякого уважения! Эвриэль, прошу!
  Арстелион заметил, как на лице изящного и легко сложенного конька появилось выражение облегчения: всего-то? Просто перелететь на другую сторону? Однако волнение все равно давало о себе знать, и он, заметно нервничая, расправил сильные крылья, разбежался и, подпрыгнув, подхваченной ветром пушинкой взвился в воздух. Племя встретило его со всей душой, и. когда он приземлился, навстречу ему тут же бросились его родители, что нежно потерлись о его шею своими носами.
   - Хорошо, - кивнул Гархен, - Великолепно, Эвриэль! Теперь Ларгос.
  Второй жеребец был гораздо более мощным и мускулистым, с крыльями, широкими, как корабельные паруса. Поднявшись на дыбы, он с грохотом проскакал по камню и тяжело поднялся над землей, один раз завалился на бок, но все же сумел выправить полет и на другой конец ущелья он опустился с немалым достоинством, гордо хлестнув себя хвостом. Там его уже встретила младшая сестра, что прижалась боком к брату, а взгляд ее выражал только восхищение и безграничную любовь...
   - Ну что ж, осталась только Тельмира, - немного устало сказал Гархен - кажется, его утомила эта церемония, и юная кобыла вышла вперед. Она вся тряслась, в глазах у нее плескался страх, и прошла, наверное, целая вечность, прежде чем она медленно раскрыла серые крылья. Арстелион заметил, как напрягся ее отец, и на скулах у него вздулись мышцы, а глаза стали похожи на две льдинки. Под его взглядом Тельмира совсем перепугалась, но все же присела на задние ноги и побежала вперед, и ветер зашумел в ее крыльях... Арстелион затаил дыхание, и в сердце его всколыхнулось безумное: а вдруг?.. А вдруг сможет? Всей своей душой он устремился на подмогу подруге, всеми своими силами... но на самом краю ущелья, уже подпрыгнув, чтобы полететь, крылья Тельмира словно подломились, и она, жалобно закричав, рухнул вниз, едва успев зацепиться копытами за край обрыва, тогда как все остальное туловище ее повисло над бездной. Толпа на другом краю пропасти ахнула, многие бросились вперед и взвились в небо, но крик отца молодой кобылы остановил всех:
   - Стойте!
  Старый серый жеребец даже не сдвинулся с места, колючий взор его был холоден и спокоен, и он молча наблюдал, как беспомощно соскальзывают с гладкого камня копыта Тельмиры, грозя вот-вот сорваться... Молодая кобыла, как могла, пыталась зацепиться за какой-нибудь уступ, за щель в камне... но тщетно, тщетно, а соплеменники просто смотрели, как она приближается к своей гибели... Однако тут неожиданно метнулась стремительная, как птица, тень, и в тот же миг, когда Тельмира, окончательно потеряв надежду, хотела уже покориться своей судьбе, ее глаза ослепила яркая серебряная вспышка, и Арстелион схватил ее за загривок, крепко и яростно, после чего уперся ногами в скалу и резким рывком вытащил ее, выволок на твердую почву, обвил ее шеей и зарылся лицом в гладкую гриву, позволив ей уткнуться ему в плечо и разрыдаться. Она казалась такой маленькой, такой беззащитной рядом с ним, а молодой единорог стоял и подпирал ее плечом, не давая ей упасть. Над ущельем повисло гробовое молчание, а Арстелион, поддерживая подругу, безмолвно повел ее прочь, и только свист ветра провожал их, пока они не скрылись во мраке ночи... И Гархен глухо промолвил:
   - Что ж... она выбрала оставаться на земле. Да будет так, - и, с силой захлопав крыльями, он полетел прочь, а за ним прочь от ущелья потянулись и его соплеменники. Только отец Тельмиры немного задержался на его краю, глядя туда, куда ушли двое друзей, после чего сплюнул и отправился вслед за своим племенем, оставив за спиной ту, что любил больше всего на свете... ту, что когда-то называлась его дочерью...
   - Что же мне теперь делать? - плакала Тельмира, когда, спотыкаясь, брела вместе с другом по сумеречному лесу, - Я опозорила себя, своего отца... Я все свое племя лишила чести!
   - Не говори глупостей, - Арстелион ласково потерся головой о ее шею, - Никого ты не опозорила, и себя тоже. Глупо заставлять крылатых летать, ведь не крылья, а душа зовет вас в полет. Ты же просто еще не готова подняться в небо и не твоя в этом вина.
   - Но я так испугалась! Если бы ты меня не вытащил, я бы точно свалилась в пропасть! А они... они все стояли и смотрели! Просто смотрели! - и она задохнулась от рыданий, - Как я теперь смогу оставаться в этом племени, смотреть всем в глаза? Как я смогу жить, зная, что мои родные меня предали? Совсем одна? - она судорожно втянула ноздрями прохладный ночной воздух, подняв голову к небесам, и луна отразилась в больших каплях слез, дрожащих на ее длинных ресницах, - Нет, я не смогу... Я не выдержу! Лучше уж мне уйти, чем оставаться здесь, и каждый день мучиться от этого! И я уйду... Да. Уйду.
   - А куда пойдешь? - просто спросил Арстелион.
   - Не знаю... Куда-нибудь. Весь мир не состоит лишь из одного Тайнолесья, и, я думаю, в нем найдется место и для меня.
   - Ну... тогда я пойду с тобой.
   - Но Арстелион...
   - И не вздумай возражать. Я тебя не брошу. Тем более, здесь мне не место. И я уже давно хотел уйти, только никак не мог придумать достойного повода.
   - А куда ты собрался?
   - Сначала? В Лунную Рощу.
   - Но она же...
   - Мертва, знаю. Но это мой дом. Какой бы она ни оказалась, я все равно буду ее любить. К тому же, для меня все началось именно там. И мне бы хотелось навестить ее.
   - Тогда пойдем.
   - Прямо сейчас?
   - А у нас есть причина для задержки? - она горько усмехнулась, - Я не хочу здесь оставаться. А ты?
   - Честно признаться, нет, - улыбнулся он, и они, крепко прижавшись друг к другу, отправились к северо-западу, прочь из Тайнолесья, что провожало их угрюмым молчанием, и лишь на самой на самой границе леса раздался шелест крыльев, а потом некто весьма знакомого облика с громыханьем шлепнулся на спину Арстелиона.
   - И куда это вы направляетесь? - ворчливо осведомился Риккен, - Да еще и без меня?
   - Мы уходим, - сказал Арстелион, - А ты что, прилетел попрощаться?
   - Уходите? Куда это?
   - Прочь, - улыбнулась Тельмира, - Куда только позовет дорога.
   - Вы что, с ума сошли? Да вы же ничегошеньки не знаете о мире, что лежит за пределами этих дебрей! Вы же погибнете!
   - Но это лучше, чем до конца своих дней оставаться никому не нужным чужаком, - заметил Арстелион.
   - Или бросать тень вины и позора на все племя, - добавила Тельмира, - Мы твердо решили, Риккен. Не пытайся нас отговаривать.
   - Чокнутые, - покачал головой самург, - Вы что, оба рехнулись? Вам так хочется поскорее покончить счеты с жизнью, что ли?
   - Нет, - засмеялась Тельмира, - По крайней мере, я не позволю, чтобы меня просто так убили, без борьбы! И если на моем пути мне встретятся враги, то я смогу постоять за себя!
  Самург с несчастным видом посмотрел на Арстелиона, но молодой единорог лишь улыбнулся и кивнул.
   - Мы уходим, Риккен Проныра. Но мы всегда будем твоими друзьями, и если когда-нибудь мы окажемся близ Тайнолесья, то обязательно навестим тебя.
   - Да ну вас, - махнул лапой тот и, расправив крылья, поднялся в небо, почти сразу же исчезнув в ночной тьме. Арстелион с грустью посмотрел ему вслед, но назад не повернул, и вскоре двое друзей покинули полог густого леса, выступив из-под густой пятнистой тени навстречу совершенно дикой равнине, лишь кое-где осененной ажурными кронами редких деревьев. Единорог и крылатая лошадь молча смотрели на этот совершенно чуждый им мир, но потом Тельмира первой шагнула вперед, и вольный ветер погладил ее по шелковой гриве, а Арстелион тенью следовал за ней, и только луна задумчиво наблюдала за ними с небес... Здесь, на открытом пространстве, они чувствовали себя какими-то незащищенными, заметными и совершенно одинокими, поэтому, когда через некоторое время раздалось громкое дребезжащее бряцанье, и сверху на них камнем упало нечто живое, Арстелион тут же вскинулся на дыбы и наметил пырнуть неведомого чужака рогом, однако вовремя увидел перепончатые крылья, отливающие коричневатым золотом, и глаза у него изумленно округлились.
   - Ты что здесь не делаешь? - спросил он.
   - А ты, кажется, и не рад меня видеть, - проворчал Риккен, поправляя за спиной свой вечный серо-зеленый мешок. Одет он был уже не в простую тунику с веревочным поясом, но еще и в маленькую, искусно сплетенную бронзовую кольчугу, спрятанную под плащом. Тем временем самург, как ни в чем не бывало, продолжил, - Я, кажется, совсем спятил, но дела это не меняет. Я с вами.
   - Ты? Почему? Тебя-то что погнало из Тайнолесья?
   - Скука! С вами-то я хоть иногда мог развлечься, а без вас, с этими малокровными крылатыми конями, которым я, как известно, совсем не мил, я и вовсе распухну от жира, как какой-то домашний кролик! Нет, во мне еще не угас дух приключений, а уж о мире за пределами Тайнолесья я всяко знаю больше, чем вы! Или вы меня прогоните?
   - Мы? Да мы будем просто счастливы! - Арстелион широко улыбнулся, - Я просто поверить не могу, что ты пойдешь с нами!
   - Вот и отлично, - самург поудобнее расположился на его спине, - Так куда вы собрались?
   - В Лунную Рощу, - сказал Арстелион, - Если я не ошибаюсь, она где-то к северу отсюда?
   - Признаться, я там никогда не был... но, судя по слухам, что до меня доходили, ты прав. До нее где-то дня полтора пути, вряд ли больше.
   - Тогда пошли, - тряхнул гривой тот и зашагал вперед, - Жду не дождусь, когда я смогу увидеть ее!
  Сердце его пело, а глаза светились от восторга. В путешествие! Он отправляется в путешествие! Домой! Может быть, старый Гархен был не прав, и никакие такие великие свершения его не ждут, но одно он знал точно - это будет настоящее приключение, и никакие опасности и преграды его не остановят на его пути в Лунную Рощу... Домой. И оттого поступь его была легка и грациозна, а голова - гордо поднята, и друзья, глядя на него, лишь улыбались, потому что никогда не видели молодого единорога таким счастливым. Постепенно последние следы Тайнолесья исчезали, а вместо мрачноватого хвойного леса все чаще появлялись березы, осины и серебристые тополя, чья листва мягко шуршала на ночном ветерке. Арстелиона и Тельмиру радовали эти перемены, а что до Риккена, то он, видимо, всю дорогу решил проспать, положив голову на свою драгоценный мешок и завернувшись в крылья. Под его тихое похрапывание наши герои уверенно продвигались вперед, и вскоре стали замечать признаки давнего пребывания здесь представителей других рас - из-под земли начали проступать обтесанные серые валуны, складывающиеся в полотно широкой дороги, вьющейся среди деревьев. То тут, то там камни были выворочены и опутаны сеткой лишайников и мхов, а корни деревьев еще больше растаскивали их в разные стороны, так что кое-где догадаться, будто бы здесь когда-то жили разумные существа, было весьма трудно, но ошибиться было невозможно - это была именно дорога.
   - Интересно, кто все это построил? - Тельмира с любопытством постучала копытом по камню, - Обтесал валуны, притащил их сюда, выложил из них дорогу? Может быть, грифоны? Я слышала, они великие строители...
   - Сомневаюсь, - подал голос Риккен, укладываясь поудобнее, - Сработано, конечно, славно, но без особого изящества. Не типично для грифонов, эти горцы вечно везде лезут со своими понятиями о красоте... Думаю, это люди.
   - Люди? Здесь? - удивилась она, - Откуда?
   - Когда-то они жили и здесь, - зевнул самург, - Правда, это было очень давно... Еще до пришествия Керра. До того, как на нас опустилась тьма. Потом они ушли, а память о них стерлась. Теперь они живут только в Центральном Королевстве - уж не знаю, как они называют его сами, но это далеко от наших владений... да и хорошо. Без них проблем хватает. Вот, например...
  Но рассказать им очередную историю о своих приключениях он не успел - неожиданно что-то свистнуло, и маленького самурга чуть не сбило наземь увесистым камнем, а потом раздались дикие крики, и из леса выскочила целая орава каких-то странных двуногих тварей, отдаленно напоминающих людей, но с длинными волосатыми мордами и облезлыми хвостами. Тельмира и Арстелион не знали, что это за странные создания, но в том, дружелюбные они или нет, сомневаться не пришлось - достаточно было послушать, с каким улюлюканьем они неслись на наших друзей. Но все же первого нападающего, самого толстого и крупного, Арстелион на рог не насадил, а просто отбросил прочь, и в следующее мгновение кривые желтые зубы клацнули у самой его шеи, едва не разорвав горло. Крысоголовы - а именно так презрительно называли этих разбойников прочие обитатели Страны - не славились особой храбростью в одиночку, но, собираясь в стаи, они становились по-настоящему опасны, и банды этих негодяев вовсю хозяйничала на дорогах и в лесах, грабя и убивая тех, кто был слабее их. Риккен, отчаянно и злобно ругаясь, тут же выхватил из-за пояса свой маленький кинжальчик и бесстрашно бросился на первого попавшегося врага, вцепившись ему в голову и повалив наземь. Жалобно закричала Тельмира, и, обернувшись, Арстелион увидел, что какой-то молодой крысоголов схватил ее за крыло, а другой нацелился запустить когти в голову. Яростно заржав, молодой единорог бросился на помощь подруге, и в одно мгновение раскидал врагов, направо и налево раздавая мощные удары копытами. Он не хотел, не хотел убивать их, но они все рвались и рвались вперед, не обращая внимания на ушибы и боль. Один из них полоснул кривым ножом по боку нашего героя, другой попытался вскочить к нему на спину, но Арстелион тут же взвился на дыбы и сбросил наглеца, едва не затоптав его ногами...
   - Дурак! - завопил Риккен, что как раз пытался отразить нападение одного из крысоголовов, и, поскольку кинжал его застрял в черепе убитого врага, отбивался когтями и зубами, - Бей их, не жалей! Им неведома жалость! Убей их всех, иначе они убьют тебя! - и, зарычав, он ухватил крысоголова за уши и принялся задними лапами раздирать ему челюсти, пока бедолага вертелся и визжал от боли, однако неожиданно за спиной вырос еще один противник, и над головой самурга занеслась тяжелая палица... Арстелион крикнул, предупреждая друга об опасности, и хотел броситься ему на помощь, но тут перед ним вырос еще один противник... Молодой единорог в ужасе увидел, как деревянный обрубок обрушился на затылок Риккена, и тот, как подкошенный, свалился в беспамятстве... по виску его потекла кровь...
   - Риккен! - завопил Арстелион и, отшвырнув прочь крысоголова, склонил голову и напролом бросился к своему другу. Один из разбойников завопил, увидев рядом черную тень, однако в следующий миг острый, как лезвие меча рог проткнул его грудь, заставив его захлебнуться собственной кровью, а рассвирепевший единорог, в чьих глазах запылали опасные огоньки, тараном пробился сквозь скопище крысоголовов и встал над обмякшим телом Риккена. Крысоголовы, как волны прибоя, накатывались на него, словно на черный каменный валун, и тут же отбегали прочь... а кое-кто и вовсе оставался лежать у ног Арстелиона, корчась в агонии. Откуда-то сбоку появилась Тельмира, чье левое крыло висело безжизненной тряпкой, и Арстелион еще яростнее принялся отгонять прочь врагов, распарывая животы, пронзая тела и дробя кости. В ноздрях его стоял пьянящий запах крови, в голове плыл красноватый туман, и все, что он знал и помнил, заключалось в коротких, как мысль, словах: бить, колоть, убивать!.. А когда вокруг не осталось ни одного крысоголова. то он еще долго оглядывался, резко мотая головой, и кровь, слетая с его рога рубиновыми каплями, окропляла влажную землю и стекала по лбу...
   - Тише, тише, - донесся до него ласковый голос, и он, не сразу поняв, кто это, инстинктивно наклонил голову, заставив Тельмиру отпрыгнуть и поморщиться от боли в поврежденном крыле, но все же она довольно спокойно сказала:
   - Все хорошо, Арстелион. Они убежали.
   - Тельмира... - медленно, как будто в первый раз выговорил наш герой, и это имя вернуло ему рассудок. Он снова осмотрелся, на этот раз с каким-то недоумением, словно не мог вспомнить, что здесь случилось. Тельмира же, понимая, что он сейчас не в самом лучшем состоянии, тем временем подошла к Риккену. Самург лежал, не двигаясь, и голова его была вся в крови, но, как она выяснила, у отважного бойца просто была рассечена кожа на голове, и лежал он не на одре смерти, а просто в беспамятстве. Толкая и переворачивая его с боку на бок, крылатая кобылица в конце концов заставила его пошевелиться и застонать, после чего осторожно помогла ему приподняться.
   - О, моя голова! - он тут же схватился за виски, - Такое ощущение, будто череп сейчас расколется на части, как перезревшее яблоко... А где эти твари?
   - Не волнуйся, они убежали, - успокаивающе сказала Тельмира, - Арстелион прогнал их всех обратно в лес.
   - Правда, что ли? - Риккен удивленно оглянулся на друга, но тот даже ухом не повел, зато куда как красноречиво за него ответили с десяток мертвых крысоголовов, что лежали у его ног.
   - Ничего-о-о... - протянул он, осмотрев поле побоища, - Ха, а я и не думал, что ты такой великий боец, дружище! Ишь ты, всех этих гадов, как кроликов, по сторонам раскидал!
   - Убил, - глухо ответил единорог, - Я их всех убил. Понимаешь? Убил...
   - А что, ты с ними целоваться должен был, что ли? - Риккен посмотрел на него с некоторым недоумением, - Они же тебя прикончить хотели!
   - Но я единорог! - воскликнул тот, - Я хранитель лесов, а не убийца!
   - Да ну? Хранитель, значит? - самург упер лапы в бока и пристально посмотрел на него, - И когда какая-нибудь тварь угрожает твоей жизни, ты просто подставишь ей шею?
   - Но...
   - Ох, Арстелион, ты неисправимый идеалист, - вздохнул Риккен, - Ты думаешь, что мир вокруг добрый и хороший, но, уверяю тебя, это отнюдь не так! И на каждом шагу тебя здесь могут подстерегать опасности!
   - Но это же не повод для убийства!
   - Арстелион, Риккен прав, - вставила Тельмира, - К тому же, это и не убийство вовсе, это самозащита. Даже лучшие из нас могут позволить себе защищать свою жизнь и жизни тех, кто им дорог. Или тебе было бы легче, если бы эти негодяи убили Риккена или меня?
   - Пусть только скажет "да", и я ему глаза выцарапаю, - сказал самург.
   - Так что не кори себя строго, - продолжил серебристая кобылица и приобняла его своим крылом, - Ты ни в чем не виноват. Виноваты они, - и она кивнула на остывающие трупы.
   - Кстати, о последних, - Риккен тревожно оглянулся, - Нам надо бы сматываться отсюда, и поскорее. Крысоголовы, конечно, трусы, но они очень скоро оправляются от первых ударов и возвращаются с подмогой.
  Его слова подействовали - Арстелион и Тельмира тут же повернулись в сторону леса и насторожились. Тем временем самург подхватил свой мешок, валявшийся в пыли, и взлетел на спину друга, после чего трое друзей торопливо покинули поле сражения. Оставшаяся часть ночи для них прошло как на иголках, но почему-то мрачные предсказания Риккена не оправдались, и ни один крысоголов не высунул свою волосатую морду из чащи леса. Впрочем, самурга это не очень смутило, и на рассвете, когда они устраивались на отдых в тени большого дуба, что рос на берегу неширокой, но быстрой и наверняка холодной реки, он настоял на том, что надо бы выставить стражу. Первым стоять в дозоре тут же вызвался Арстелион, и Тельмира подозревала, что сделал он это больше не для них, а для себя, чтобы наедине с самим собой тщательно обдумать события последней ночи. Схватка с крысоголовами, о которой ему красноречиво напоминала наложенная Риккеном на крыло Тельмиры повязка и собственные, к счастью, несерьезные повреждения, все еще давила на него, и, дождавшись, пока друзья заснут, он отошел к краю воды и посмотрел в ее чистые волны. Солнце светило ему в спину, и на фоне лазурных небес он казался творением ночи, созданием беспроглядного мрака, которую лишь слабо оттенял длинный витой рог, а теперь... теперь его шкура и вовсе виделась ему еще темнее, ибо за его плечом витал невидимый, но такой холодный дух смерти.
   - Единорог ли я вообще? - задумчиво спросил он у самого себя, так тихо, что едва разобрал собственный голос в журчании воды, - Похож ли я на своих собратьев, чистейших и благороднейших созданий, стерегущих свои родные леса? Или внутри я так же черен, как снаружи, и мне нет места среди них? - он поднял голову и с тоской посмотрел вокруг, - Кто же я такой?
  Он и не надеялся услышать ответ, просто его боль прорвалась наружу в этих словах, боль, которую он не мог сдержать, которой не мог противиться... Река беззаботно лепетала, перепрыгивая через небольшие валуны, легкий ветерок колыхал кроны деревьев, а он грустно слушал голоса природы, чувствуя себя совершенно несчастным и одиноким. Какая-то птичка о чем-то непринужденно защебетала в кроне могучего дуба, и ее незамысловатая песенка заставила Арстелиона слабо улыбнуться, но потом он снова вздохнул, еще раз с печалью посмотрел на свое отражение и отошел под сень громадного дерева, чтобы улечься там, а то солнце уже изрядно напекло ему спину. Воздух становился все теплее, и мысли лениво струились в голове, успокаиваемые шорохом листвы и трелью заливающейся птахи, а веки становились все тяжелее и тяжелее...
   - Да уж-ш-ш, - негромко, с чуть заметной укоризной, послышался тихий шепот, - Хороший же из тебя получился страж-ш-ш, малыш-ш-ш...
  Сон слетел мгновенно, и Арстелион так и подпрыгнул, ошалело оглядываясь по сторонам. Но рядом никого не было. Арстелион с недоумением посмотрел вокруг, и тут же вновь услышал этот странный голос, похожий на шелест листьев. И тут... тут он едва не закричал от страха, потому что голос этот доносился из ствола дуба!
   - Эй, - Арстелион, немного успокоившись, осторожно подошел к дереву и постучал копытом по коре, - Кто там?
   - Там... - ответили ему, и ему показалось, что невидимый собеседник над ним подсмеивается, - Там... где это - там? Я здес-с-сь, глупыш-ш-ш...
   - Но кто ты? - он посмотрел наверх, но и там никого не увидел - только солнце, что подмигивало ему сквозь полог листвы.
   - У меня нет имени, как у вас-с-с... Мне не нужно имя, ведь имя - это всего лиш-ш-шь слово... ничего больш-ш-ше, - ответили ему, и ему отчетливо показалось, что голос этот какой-то странный - ничего подобного он не слышал. Слова лились плавно и удивительно неспешно, будто танцуя вальс, и создавалось ощущение, что говорящему абсолютно некуда спешить, вот он и оттягивает время, как только умеет, - Всего лиш-ш-шь слово... И, даже будь оно у меня, был бы в этом какой-то смысл? Ведь те, кому я нужен, узнают меня и без него... Они называют меня Голос Леса, а еще Старым Дубом, и мне кажется, что это очень хорошие имена...
   - Так ты... - Арстелион задохнулся от изумления, - дерево?!
   - А чему ты удивился, малыш-ш-ш? - с некоторой усмешкой спросил тот, - Или я стал слиш-ш-шком забывчив, и твой род уже не стережет леса, как когда-то? Неужели вы, могучие единороги, забыли, кто вы есть на самом деле и ради чего призваны в этот мир на заре всех времен? Или ты, юное дитя лесов, решил отречься от них-х-х?
   - Нет, разумеется нет! - запальчиво воскликнул наш герой, - Я всегда буду стараться выполнять свой долг, как надо!
   - Так почему же ты считаеш-ш-шь, что я - простое дерево, а? - спросил дуб, словно посмеиваясь, - Или ты не слышал о нас, волш-ш-шебных деревьях, хранителях заповедных рощ-щ-щ? Не слышал о разумных существах, что вам, единорогам, ближе всех прочих обитателей Страны?
   - Я... прости. Я мало что знаю даже о собственном народе, о вас же...
   - Да-да, я чувствую это в твоем сердце. Оно полно печали и боли... печали и боли, - задумчиво повторил он, словно в этих словах скрывалась какая-то тайна, - Ты так молод, так свеж и полон жизни, и в то же время так печален. Оставь печаль нам, старикам, а сам наслаждайся жизнью, пока можеш-ш-шь.
   - Но я не могу! - воскликнул Арстелион, - Я не могу радоваться жизни, особенно теперь, когда узнал, что значит убивать! Я убил их, понимаешь? Мой рог вонзился в живую плоть, и глаза того несчастного закрылись навсегда - и по моей вине! Чем же тогда я лучше их? Скажи мне!
   - Я не буду тебе ничего говорить, малыш-ш-ш, - прошуршала древесная листва, - Увы, но тут тебе придется разбираться самому. Иначе, если ты не сумеешь понять, почему ты был прав, то при следующ-щ-щей опасности, даже если она будет грозить тебе и твоим друзьям, ты просто отступиш-ш-шь, сам себя обрекая на гибель... и на этот раз уже по моей вине.
   - Погоди... - начал было Арстелион, но тут ухо его дернулось, уловив тревожный звук, и в тот же миг морок исчез, а он обнаружил, что лежит на земле, неподалеку от своих друзей, и у него не было уверенности в том, что это был просто сон... Однако от тревожных мыслей пришлось на некоторое время отвлечься, потому что его внимание привлекли куда более важные вещи - шорох шагов и ощутимый запах потных немытых тел, от которого единорога чуть не стошнило. И он слишком хорошо помнил эту вонь... Риккен недовольно заворчал, когда мягкие губы дотронулись до его крыла и осторожно потянули, а когда он все же открыл глаза, то прямо перед собой увидел своего взволнованного друга.
   - Крысоголовы, - прошептал Арстелион, и у Риккена отпало всякое желание ворчать. Убедившись, что он уже не заснет, единорог отошел к Тельмире. Ее разбудить оказалось труднее, спала та на редкость крепко, но он все же сумел заставить ее подняться и шепотом сообщил о приближении врагов. Вскоре вся их маленькая группа уже собралась вместе, тесно прижавшись друг к другу и не отрывая взгляда от зеленой чащи. Кажется, крысоголовы заметили, что обнаружены, потому что шорох прекратился, но из-под листьев то тут, то там сверкали злобные желтые глаза...
   - Ну, чего вы ждете, вонючие задницы? - наконец во все горло заорал Риккен и взмахнул перед собой лапой, вооруженной острыми когтями, - Вам что, особое приглашение нужно?
   - Риккен, - укоризненно покосилась на него Тельмира, - тебе что, не терпится с кем-нибудь подраться?
   - Да я просто устал ждать! - фыркнул тот, - Если уж пришли, так пусть выходят, а не сидят в кустах, проходимцы голохвостые! Кривозубые тупицы! Плешивые, отвратительные, несносные...
   - Риккен! - крикнул Арстелион и бросился в сторону, унося на себе своего всадника... как раз с того места, которое секунду спустя вспороло толстое, кое-как сделанное, но все равно смертельно опасное копье. Попади оно в самурга - и мокрого места не осталось бы, но, к несчастью, у крысоголовов было не только это оружие, и вот вся эта орава, оскалив зубы и размахивая лапами, бросилась на наших героев. Риккен тут же издал боевой клич и взвился в небо, Тельмира тонко, но все равно грозно заржала, вскинувшись на дыбы, а Арстелион просто молча опустил голову, и рог его полыхнул серебряным огнем. В голове его мелькнула шальная мысль: опять... - и сердце его вновь наполнилось печалью, но он быстро, хоть и с трудом подавил ее, чтобы ничто не мешало ему сосредоточиться на предстоящей битве. И первого своего врага он встретил таким свирепым взглядом, что тот невольно отпрянул, а Арстелион, взревев, бросился вперед, и его рог, подобно боевому мечу, раскроил воздух, вонзившись прямо в грудь врага и тут же рванувшись наружу, окропив землю алой дымящейся кровью, а единорог, не останавливаясь, прыгнул дальше. Что-то ужалило его в ногу, потом кривое лезвие ножа опалило бок, но он не обращал внимания на ранения, вертясь волчком и остервенело лягаясь. До его ушей донесся вопль боли, и, оглянувшись, он увидел, что два крысоголова с копьями теснят Тельмиру, тыкая ей в шею и грудь, а когда она пыталась выбить оружие из их когтистых лап, то они проворно отскакивали прочь, чтобы через пару мгновений снова напасть. Гневно заржав, Арстелион попытался пробиться к подруге, чтобы помочь, но врагов было слишком много, и он просто не мог найти ни единой лазейки в этой сплошной массе оскаленных клыков, обнаженных клинков и горящих глаз...
   - Риккен! - крикнул он, - Риккен, помоги Тельмире! - но тут же понял, что его призыв остался неуслышанным, потому что у самурга и своих забот хватало - визжа и плюясь, он дрался с каким-то молодым крысоголовом, раздирая ему шкуру и бранясь, как бешеный. Осознав, что врагов слишком много, и в этой битве каждому придется рассчитывать только на самих себя, Арстелион всхрапнул и сделал выпад вперед, намереваясь вонзить рог в горло крысоголова. Однако тот оказался ловким малым, и он сумел отскочить прочь, так что наш герой лишь слегка оцарапал ему плечо, а в следующий миг, воспользовавшись тем, что шея единорога оказалась опущена к земле, крысоголов занес над головой кривое лезвие ржавого ятагана... Краем глаза Арстелион заметил его движение, но увернуться он все равно не мог - слишком велика была инерция его движения, чтобы так резко вильнуть в сторону, а, попади щербатое, но все равно очень острое, на славу заточенное лезвие в цель - и точно отсекло бы голову единорога от туловища... но тут раздался странный треск, и какая-то грязная бурая змея, толщиной с ногу Арстелиона, выскочив словно бы из ниоткуда, обвила крысоголова тугими кольцами, переломав ему половину ребер, после чего хорошенько шмякнула его об землю, вышибив из твари дух. Арстелион с удивлением посмотрел на нее, но тут где-то сбоку раздался еще один сдавленный крик, и, оглянувшись, он увидел еще одну точно такую же змею, раздавившую грудную клетку другому крысоголову, а там и еще одну, и еще... Вытаращив глаза, он смотрел, как непонятные "змеи" будто выкашивают шайку крысоголовов, выскакивая из земли и так же стремительно исчезая вновь... пока до него не дошло, что это не змеи вовсе, а корни! Древесные корни! А значит... Арстелион в немом восхищении посмотрел на старый дуб, но выразить ему свою благодарность не успел, потому что увидел Тельмиру. Бедная кобылица вся была покрыта множеством царапин, и единорог, взрыв копытами землю, бросился к ней, тут же встав на защиту подруги.
   - Что это еще за чертовщина? - спросил изрядно потрепанный Риккен, с трудом шлепнувшись на спину Тельмиры - кажется, нож крысоголова изрядно повредил перепонку его крыла, - Что тут вообще происходит?
   - Чудо, - прошептал Арстелион, и самург, подумав, признал, что он прав. Иначе как чудом происходящее вокруг трудно было назвать: еще недавно десятикратно превосходящие их силы врагов таяли прямо на глазах, а большинство оставшихся в живых обращались в повальное бегство, бросая и оружие, и своих раненых товарищей. Но несколько крысоголовов все еще продолжали сражаться, и этих врагов израненным путешественникам хватало за глаза. Расшвыривая крысоголовов, как собак, Арстелион повел своих друзей к реке, под сень могучего дуба, и тут, сквозь шум битвы, до них донесся приглушенный шелест:
   - С-с-сюда-а-а-а! - после чего из-под глинистого обрыва с треском вырвались несколько толстых корней и, мостом перекинувшись через реку, вцепились в землю на другом ее берегу. Тельмира и Риккен отпрянули в страхе, но Арстелион не стал задерживаться ни на мгновение и подтолкнул их вперед, крикнув:
   - Ну же, давайте!
   - Ты с ума сошел? - Тельмира с ужасом смотрела на ненадежную опору, - Мы же свалимся в реку! Нет, нет, я ни за что...
   - А придется! - рявкнул наш герой и так толкнул ее вперед, что юная кобылица чуть не свалилась с обрыва. Тут один из крысоголовов метнул копье, и ржавый наконечник воткнулся в землю у самых ее задних ног. Больше никаких возражений не последовало, и Тельмира, взвизгивая и трясясь, как осиновый лист, чуть ли не поползла вперед, отчаянно цепляясь за морщинистую древесную кору. Арстелион же, решив дать ей достаточно времени, повернулся к приближающимся крысоголовам и приготовился встретить их, как полагается. Видимо, вид у него был не самый дружелюбный - по крайней мере, те дрогнули и приостановились, внимательно следя за одиноким единорогом, что рыл раздвоенным копытом землю и переводил с одного на другого пылающий ненавистью взгляд.
   - Арстелион! - донесся до него крик Тельмиры, и, быстро бросив взгляд за спину, он увидел, что юная кобылица дрожит, повиснув на самой середине "моста", и, кажется, вот-вот готова свалиться вниз от страха.
   - Иди вперед! - крикнул он, - Не задерживайся! - но больше ничего добавить не успел - первый крысоголов, молодой и нахрапистый самец, возомнивший о себе невесть что, бросился на него, размахивая оружием, а за ним кинулись и его дружки, намереваясь окружить добыч и задавить ее своей численностью. Однако единорог просто так сдаваться не собирался, и встретил их ударами копыт, мигом отшвырнув нескольких незадачливых бойцов прочь, а третьего встретил его сияющий рог, проткнувший грудь твари насквозь и вышедший из спины. Правда, этот последний все же смел своеобразно отомстить нашему герою - его тело так и осталось болтаться на роге Арстелиона, не желая свалиться наземь и заставляя его мучительно выгибать шею под его тяжестью. И единорог сразу понял, чем ему это грозит. К тому же, тело мертвеца закрывало ему большую часть обзора, так что он скорее почувствовал шевеление воздуха, чем увидел опасность, и едва успел отпрыгнуть в сторону, как зазубренное копье скользнуло по его боку, сорвав приличный лоскут кожи вместе с шерстью.
   - Арстелион! - снова крикнула Тельмира, видя, что дела его плохи, - Риккен, помоги ему! Риккен!
   - Я не могу! - самург беспомощно на нее посмотрел и показал свое поврежденное крыло - кажется, он еще нескоро сможет взлететь, и им обоим осталось только беспомощно наблюдать за тем, как отвратительные крысоголовы окружили их друга, готовясь нанести смертельный удар. Арстелион, словно почувствовав их взгляды, тепло улыбнулся: дескать, вы уж простите, что так получилось... - но тут раздался уже хорошо знакомый ему треск, и он радостно оглянулся на старый дуб... однако из земли выскочил всего один-единственный корень, и он бросился не на крысоголовов, а на единорога, мгновенно обвив его поперек туловища и резко, с немереной силой рванув его вниз.
   - Что ты делаешь?! - в ужасе воскликнул Арстелион за миг до того, как коснулся земли. Он ожидал страшного сокрушительного удара, но вместо этого случилось нечто странное - тело его словно расплылось, подернулось легкой дымкой, и в буквальном смысле слова влилось в твердую почву, будто утонув в ней и мгновенно скрывшись с головой. Туша мертвого крысоголова сорвалась с его головы, но облегчения это не принесло - слишком велик был страх от того положения, в котором оказался наш герой. Истошно завопив, он начал отчаянно брыкаться и кричать, но в ушах его раздался на удивление спокойный голос:
  "Ну, и что ты так испугался, малыш? Я же тебя не убить хочу..."
  "Что ты делаешь? - молча, одними мыслями спросил Арстелион, - Выпусти меня отсюда! Выпусти меня на землю!"
  "Глупыш..." - тихонько засмеялось старое дерево, после чего голос его исчез, а Арстелион почувствовал, что его словно подхватило течение какой-то невидимой реки и потащило вперед, будто протискивая тело единорога сквозь какой-то узкий и упругий туннель. Арстелион сперва еще пытался сопротивляться, но потом попросту выдохся и позволил нести себя вперед, пока земля над ним не расступилась, и он инстинктивно рванулся вверх, тут же оказавшись на поверхности. Судорожно глотая воздух - хотя он и не чувствовал, что задыхается, молодой единорог, цепляясь ногами за дерн и торчащие коренья, начал вытаскивать свое измученное тело из почвы.
   - Арстелион! - раздался крик, и, повернув голову, он увидел Тельмиру, что почти бежала - БЕЖАЛА! - по трясущемуся древесному мостику, а за ней изо всех сил скакал Риккен, стараясь не отставать. Как понял, оглянувшись, наш герой, дуб каким-то странным образом исхитрился переправить его на другой берег реки, подальше от разъяренных крысоголовов, что до сих пор толклись на одном месте, недоумевая, куда же делась намеченная дичь, а когда все же заметили его на другом конце холодного и быстрого водяного потока, то на их волосатых рожах отразилось крайнее изумление. Правда, один из них, видно, самый ретивый, тут же вскочил на мост и вознамерился бежать следом за нашими друзьями - Арстелион только яростнее заскреб копытами по земле, намереваясь выбраться до его прихода, но старый дуб решил эту проблему по-своему - неожиданно его корни задрожали, а потом и вовсе начали стремительно втягиваться, так что неудачник-крысоголов только и успел, что взвизгнуть, после чего пошатнулся и вниз головой полетел в воду. Собратья, вместо того, чтобы помочь бедолаге, тут же бросились бежать, оставив его верещать и отчаянно цепляться за торчащие над водой скользкие валуны, пока мощная волна не подхватила его и не понесла за собой, переворачивая и крутя. Вскоре его вопли стихли вдали, но Арстелиону все еще казалось, что они звенят в его ушах...
  "Ты осуждаешь меня, малыш-ш-ш? - спросил старый дуб, словно услышав его мысли, - Ты считаеш-ш-шь, что я поступил жестоко?"
  Арстелион промолчал. Он был искренне благодарен ему за чудесное спасение, но где-то в глубине души его поднималось какое-то неприятное чувство, похожее на... отвращение.
   - Арстелион? - Тельмира осторожно подошла к нему, - Что с тобой?
   - Ничего, - он тряхнул головой, - Все хорошо... правда.
  "А на самом деле нет, верно? - тихо прошелестело дерево, - Лучше было бы, если бы они убили тебя? Или твою подругу?"
   - Нет, конечно, - еле слышно прошептал Арстелион.
  "Тогда почему? Почему ты считаешь, что и ты, и я - мы поступили неправильно? Разве мы начали эту схватку? Мы жаждали чьей-то крови?"
   - Но...
  "Ах, малыш-ш-ш... Ты думаешь, мне легко убивать? Мне, видевшему зарю и закат многих веков? Призванному хранить и оберегать живое? Думаешь, я бы не хотел, чтобы этого никогда не было - крови, горя, боли?"
   - Но...
  "До чего же ты еще глупыш-ш-ш... Совсем ничегошеньки не знаешь о мире, что вокруг тебя... совсем ничего".
   - Но откуда мне может быть известно, кто плохой, а кто хороший? - воскликнул Арстелион, не в силах больше терпеть, - Кто прав, а кто виноват? Как я могу сказать, кто из них достоин смерти? И как я вообще имею право обрекать их на гибель, если ничего о них не знаю?
  "Ах-х-х... - прошелестела листва, - Ты все еще не вериш-ш-шь... Тогда скажи мне, юный единорог, ястреб виноват в том, что охотится на голубей, кормя свою подругу и птенцов?"
  Арстелион немного подумал.
   - Наверное, нет. Он же делает это не со зла, а по необходимости. Винить его в этом - все равно, что винить солнце в том, что оно каждый вечер садится за горизонт, или дождь - за то, что он льется с небес!
  "Хорош-ш-шо... Но если вдруг какой-то ястреб начинает охотиться на птиц и зверей просто так, ради удовольствия?"
  На этот раз наш герой думал дольше, но, в конце концов, промолвил.
   - Тогда он опасен, ведь он не только сам так себя ведет, но и детей своих наверняка научит тому же.
  "Вот видиш-ш-шь... Крысоголовы - это как оба этих ястреба. Они могут убивать по необходимости, обеспечивая себя пропитанием, но куда чаще их оружие пронзает тела жертв только ради того, чтобы их сердца смогли насладиться ее предсмертными муками... Они не знают жалости... они не знают сострадания. И убийство подобных сущ-щ-ществ - это не преступление... это не трагедия, ведь тем самым ты спасаеш-ш-шь других... Ты силен и можешь за себя постоять, Арстелион, поэтому тебе не понять весь ужас тех, кто намного слабее тебя, кому остается уповать лишь на сострадание врагов... тщ-щ-щетно надеяться... - дуб немного помолчал, словно раздумывая, но наш герой продолжал стоять на месте, напряженно следя за ним, и в конце концов тот продолжил, - Неужели спокойствие и счастье этих ни в чем не повинных сущ-щ-ществ не стоит нескольких жалких, до краев наполненных злобой и жестокостью крысоголовов? Скажеш-ш-шь, что эти чудовища должны жить и разруш-ш-шать жизни других?"
  Дуб замолчал, но Арстелион ничего не сказал, тщательно обдумывая его слова. Бесспорно, в чем-то он прав... Может быть, эти твари действительно так свирепы и ничего другого не заслуживают... Но вопли умирающего крысоголова до сих пор отзывались в его душе, и он не мог с уверенностью сказать, что когда-либо сможет забыть эти жалобные крики... беспомощные, безответные... Молчание затягивалось, и даже Риккен с Тельмирой не издавали ни звука, хотя и не могли слышать этот странный разговор, но понимая, какую душевную борьбу сейчас ведет их друг. И наконец, медленно и ясно выговаривая слова, Арстелион негромко сказал - и так, что услышали все:
   - Может быть, ты прав, старейший. Но все же я всем сердцем противлюсь этому, и, если у меня будет такая возможность, то я никогда не буду убивать живых - к какому бы народу они ни принадлежали! Я не ввяжусь в битву, если только что-то или кто-то не будет угрожать мне и тем, кто мне дорог. В остальных же случаях - никогда!
  "Что ж-ш-ш... - прошептал тот, - Иного я от тебя и не ожидал, малыш-ш-ш... Твоя раса издревле несла за собой ореол невинности и чистоты, поэтому я рад, что ты, их сын, следуешь их пути-и-и... Но помни о том, что ты обещал, когда для тебя и для всех нас настанет черный час-с-с... помни... помни... И удачи тебе, сын Фаландара... удачи..."
   - Фаландара? - Арстелион подался вперед, - Ты о ком говоришь... погоди... Ты что, знал моего отца? Скажи мне! Ты знал его?
  "Ах-х-х..." - вздохнул старый дуб и больше ничего не сказал - только ветер шумел в его густой листве, и ни одного слова нельзя было разобрать в этом тихом шелесте. А Арстелион, поняв, что разговор окончен, отошел от берега и посмотрел на своих друзей. У тех явно языки чесались от вопросов, но они не стали ни о чем его расспрашивать, и он был им за это благодарен. Ничего больше не говоря, трое друзей отправились прочь. Арстелион шагал первым. И молчал.
  Несмотря на некоторую напряженность и раны Арстелиона, которыми единорог упорно не хотел позволить заняться, группа продвигалась достаточно быстро, и еще до заката Риккен попросил Тельмиру, на спине которой ехал, подойти к Арстелиону и негромко сказал ему:
   - Мы уже недалеко.
  Тот ничего не ответил, хотя в его легкой походке появилось некоторое напряжение, а рог, будто отражая его состояние, засветился ярким белым пламенем. Ноздри его раздувались, глаза настороженно смотрели по сторонам. Солнце кровавым шаром горело над горизонтом, бросая косые тени среди деревьев, а Арстелион вел своих друзей все глубже в чащу, не обращая внимания на сгущающиеся сумерки. Постепенно он начал замечать, что впереди деревья постепенно сохнут и умирают: некоторые еще удерживали на ветвях последние желтые листочки, но большинство из них стояли голые и ободранные, а их обнаженные стволы зловеще белели в темноте, будто наши герои разворошили какую-то древнюю могилу, и это потревоженные останки давным-давно положенных туда мертвецов скалили на них безглазые черепа... Тельмира пугливо смотрела по сторонам, и даже оптимист Риккен чувствовал себя довольно неуютно, однако Арстелион угрюмо шагал дальше - блудный сын возвращался домой, пусть даже от этого дома и остался лишь жалкий остов, обглоданный временем скелет, язвительная насмешка над его былым великолепием. И уже ничто не могло его остановить - ни страх, ни сомнения, ни что-либо иное, а его товарищам оставалось только поспевать за его размашистыми шагами. Вокруг них стояла полная, если не сказать - кладбищенская тишина, и потому журчание небольшой реки они услышали издалека, хотя оно больше напоминало едва различимое всхлипывание потерянного ребенка, оставшегося один на один со всем миром. Весь отряд, не сговариваясь, тут же повернул туда, и вскоре оказался на ее берегу... вернее, на высоком обрыве, у подножия которого сиротливо текла жалкая грязная речушка, петляющая среди валунов и горько плачущая от тоски и одиночества. Арстелион печально смотрел на нее, а на лице его резко обозначилась каждая черточка, каждая, даже сама незаметная линия.
   - Выходит, не врали слухи, - пробормотал Риккен. Единорог бросил на него тяжелый взгляд, но ничего не сказал и, хлестнув себя по боку хвостом, отправился дальше, разглядывая каждое дерево, пока не нашел то, что помнил...
   - Вот здесь я родился, - угрюмо сказал он, кивая на громадное дерево с обломанными ветвями и обтрепанной корой, а друзья не стали спрашивать, откуда ему это известно, хотя и не усомнились в правдивости его слов. Арстелион же продолжал молча смотреть на умершее дерево, под которым провел первые дни своей жизни, под которым потерял родителей и от которого убежал в тут страшную ночь... и казалось ему, будто он был перед ним в чем-то виноват...
  Они заночевали тут же, на берегу реки, на этот раз и не вспомнив о страже. Арстелион долго не мог заснуть, и дело было не в том, что он боялся нападения - совсем нет, он почему-то был уверен, что здесь их никто не потревожит, однако лежал, положив голову на ноги, и взгляд его с болью и тоской смотрел на то уродливое создание, каким стала его родная Лунная Роща. Горючая слеза медленно скатилась по его щеке и исчезла в траве...
  "Но почему? - мысленно воскликнул он, не зная, к кому обращаясь, - В чем провинились единороги, если их настигла такая жестокая судьба? За что?.." - но молчала луна, молчали звезды, не желая давать ему ответы на эти вопросы, и в конце концов измученный молодой единорог крепко заснул. И ему приснился странный сон, который уже давно не тревожил его по ночам - сон о том, будто он бежит куда-то прочь, пытаясь догнать две белые тени, мелькающие впереди, однако они удалялись от него все больше и больше, пока не исчезли в вспышке яркого красного света, а нашего героя отшвырнула прочь волна испепеляющего жара... Он закричал, забился и... проснулся. Он лежал, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам, но ничего не замечая - только своих друзей, что мирно спали рядом: Тельмиру, подвернувшую голову под крыло, да Риккена, храпевшего так громко, что можно было подумать, будто в родне у него водятся, по крайней мере, горные великаны. Встряхнувшись, единорог резко поднялся и, решив, что ему надо глотнуть воды, подошел к обрыву. Река журчала далеко внизу, но Арстелион не остановился на краю и, присев на задние ноги, практически сидя съехал вниз, отчего по склону потекли струйки песка и сухой земли. Вода была мутной и не очень приятной на вид, так что Арстелион сделал первый глоток без всякого довольствия, после чего внимательно посмотрел на свое расплывчатое отражение в мутных волнах когда-то гордой и могучей реки.
   - Кто же ты такой на самом деле, Арстелион, сын Фаландара? - тихо и печально спросил он у самого себя, - Ты - единорог без прошлого... без настоящего... и без будущего. Ты хотел вернуться домой, надеясь, что здесь найдешь ответы на все твои вопросы, но что же ты здесь обнаружил? Мертвые деревья, погибающую реку, пустоту и тлен смерти... Доволен теперь? И куда тебе теперь идти? Что искать? - он с горечью посмотрел по сторонам, чувствуя себя совершенно одинокими несчастным, - Ах, Гархен, Гархен... Пророчества... Какие пророчества? Да не нужны они мне! Не нужны! Я не хочу жить лишь потому, что так надо, я хочу по-настоящему жить! И радоваться жизни! Слышите, вы?.. Я жить хочу!!! - и, яростно вскинувшись на дыбы, он ударил копытами по своему отражению, разбив его на мириады мутных брызг, после чего прыгнул в реку и принялся топтать ее, в этом безумном порыве растрачивая кипевшие в его душе боль и горечь, съедающие его заживо, а потом наклонил голову и с силой вонзил сияющий рог в коричневатую воду...
  Последующее действо можно было бы описать множеством слов, но сказать, что же это было такое, Арстелион не смог ни в ту ночь, ни даже годы спустя. Неожиданно река словно вскипела, засияв нестерпимым серебром, а потом целый столб ослепительного сияния вырвался с ее дна и стрелой ушел в темное небо, озарив его яростным светом. Испуганно заржав, Арстелион бросился в сторону, но ударился крупом о край обрыва и едва не упал, крепко зажмурив глаза, чтобы уберечь их и окончательно не ослепнуть. Постепенно это жуткое сияние начало меркнуть, но исчезло не окончательно - тонкий, как рог единорога луч все же остался, и, приглядевшись, Арстелион заметил, что этот луч похож не на прямую линию, а на дугу, на арку, другой конец которой ударился о землю где-то неподалеку в лесу. Настороженно наставив уши, Арстелион нерешительно сделал шаг в тут сторону. Его снедало любопытство пополам со страхом, и он не знал, чего ожидать на другом конце этого небесного моста, поэтому еще долго топтался на одном месте, прежде чем решил сперва предупредить друзей, однако потом остановился, почему-то передумав. В его голове отчетливо возникло подозрение, что нельзя, что это нечто более личное, чем требующее их внимания незаурядное явление, и предназначено только для него, поэтому он повернулся спиной к обрыву - благо, что противоположный берег был пологим - и неторопливой рысцой побежал в лес, ориентируясь на свет волшебной арки, пока она не привела его к небольшой лесной полянке, посреди которой...
  Арстелион замер в восхищении. Ничего подобного он еще не видел! Прямо посреди небольшой кусочка земли, покрытого как бы зеленым ковром, разительно контрастирующим с сухими ветками и опавшей листвой, расцвеченным венчиками белых благоухающих цветов, находилось нечто, напоминающее храм, только построен он был не из камня, а из живых деревьев, что переплетались спиралями и тугими завитками, образуя попросту фантастическое сооружение, подобного которому, должно быть, не было нигде в мире. Тонкие стволы, образующие как бы стены этого удивительного строения, были густо опутаны лишайником и плющом, однако было заметно, что изнутри этого лесного святилища струится мягкий зеленый свет. Арстелион осторожно, останавливаясь после каждого шага, приблизился к нему, после чего обошел вокруг, разглядывая это чудо и испытывая самый настоящий восторг, а потом рискнул подойти к самому его подножию, чтобы разглядеть его во всем его великолепии. И, как только его копыта коснулись земли у стен храма, рог его вспыхнул серебром, а стволы и ветви затрещали, зашумели и начали расходиться в стороны, открывая проход внутрь. Молодой единорог сперва отпрыгнул в страхе, но потом любопытство пересилило, и он прошел внутрь. Отличались ли стены храма от того, что было снаружи - он так и не узнал, потому что в тот же миг ему навстречу вылетело нечто живое и истошно кричащее, что стукнулось о его широкую грудь и рухнуло наземь, где оказалось пушистым, только-только оперившимся птенцом с, тем не менее, достаточно грозным кривым клювом и когтистыми лапами, поэтому Арстелион склонился над ним с некоторой опаской.
   - Ты кто? - спросил он, и только тогда, услышав его спокойный и ласковый голос, малыш открыл большие черные глаза.
   - А ты... к-к-кто? - спросил он, заикаясь.
   - Я Арстелион, - сказал наш герой, и, поняв, что его имя мало что значит для птенца, пояснил, - Единорог.
   - Правда? - тот с недоумением на него посмотрел, - Но ты же черный! А мне всегда говорили, что все единороги белые.
   - Вот такой уж я уродился, - усмехнулся Арстелион, - А ты кто такой?
   - Я? Я феникс! - ответил птенец и горделиво надул грудку, - Меня зовут Керельтан. Керельтан, сын Трангараса.
   - Очень приятно, - улыбнулся Арстелион, - Но что ты здесь делал?
   - Я не виноват! Это храм меня поймал!
   - Поймал?
   - Да.
   - Тебя что, поймали... деревья?
   - Не просто деревья! - феникс махнул на него крылом, - Они волшебные! Ты что, не знаешь, что это за место такое?
   - Нет...
   - Да ты что, это же Храм Земли! Хранилище одного из Самоцветов Стихии - Изумруда, Камня Земли!
   - Правда? - Арстелион посмотрел на храм, и в душе его невольно поднялась волна почтения к этому странному месту, - Но все равно, что ты там делал?
   - Я же говорю, я нечаянно там оказался... Дело в том... Понимаешь, у моего отца хранится один из Великих Камней - Камень Огня, Рубин. Он получил его от своего отца, а тот от своего... ну, и так далее. Так вот и я, когда услышал об этом месте, решил достать Изумруд и принести его домой, но...
   - Не вышло, - улыбнулся Арстелион.
   - Ага, - кивнул Керельтан и покосился за спину.
   - Ну что ж, посмотрим, может быть, у меня выйдет, - фыркнул Арстелион и шагнул вперед - туда, где посреди небольшого зала, озаренного зеленым светом, сияло в переплетении ветвей нечто большое и невероятно красивое. Молодой единорог приблизился с опаской, в каждое мгновение готовый со всех ног броситься бежать, однако ничего не происходило, и вот он уже застыл рядом с великим Камнем, глядя на него во все глаза. Словно почувствовав его взгляд, Изумруд вспыхнул, и ветви, его удерживающие, начали медленно расползаться, будто змейки, открывая потрясенному единорогу легендарный Самоцвет - большой темно-зеленый камень, напитанный древней могущественной магией. И Арстелион сразу заметил сходство...
   - Странно, - сказал он.
   - Да, - кивнул Керельтан, - Камень сам отдал себя тебе!
   - Я не об этом. Просто я уже видел похожий камень... к югу отсюда, в Тайнолесье... Только тот Самоцвет был синий.
   - Синий? - феникс в изумлении на него посмотрел, - Ты что, видел... видел Сапфир? Камень Воды?
   - Наверное, - Арстелион пожал плечом и, протянув вперед ногу, ловко захватил Изумруд между копытом и бабкой, после чего осторожно вытащил его из древесного убежища, про себя отметив, что, несмотря на относительно невеликие размеры, весит этот Камень весьма порядочно. Керельтан смотрел на него, вытаращив глаза и открыв клюв, но Арстелион лишь улыбнулся и положил Изумруд на землю. Без сомнения, магия, что окутывала этот Камень, была сродни той, что заключалась в найденном ими сапфире - в этом Арстелион не сомневался, только этот камень был огранен немного проще - в виде куба.
   - Если вот так смотреть, то и не подумаешь, будто он настолько ценен, - заметил Керельтан, тем не менее, взирая на Самоцвет с искренним благоговением, - Просто невероятно! Как же ты сумел его достать, а?
   - Просто... достал, - Арстелион все еще рассматривал волшебный Камень, и ему пришлось энергично потрясти головой, чтобы наконец оторвать от него взгляд и повернуться к фениксу, - Ну что, бери его и пошли отсюда.
   - Но я вряд ли смогу его понести... он слишком тяжелый.
   - Тебе и не придется его нести, - усмехнулся единорог, - Это я понесу вас обоих. Давай, забирайся, - и он припал к земле, чтобы помочь малышу забраться на свою широкую спину и комфортно на ней разместиться. Изумруд маленький феникс сжимал так крепко, что у Арстелиона даже сомнений не осталось - напади на них хоть сотня крысоголовов, он его им не отдаст. Улыбнувшись, наш герой бросил последний взгляд на великолепный храм, после чего вместе со своим всадником отправился прочь. Сияющая дуга в небе исчезла, и ему пришлось ориентироваться только на собственную память, но он не заблудился, и вскоре вышел к реке, на другом берегу которой спали его друзья. Правда, взобраться на обрыв было не так-то просто, однако недаром единорогов называют Детьми Земли, и Арстелион с честью преодолел эту преграду.
   - Риккен, - он ткнул самурга в бок, - Вставай.
   - А? - тот сонно поднял голову, - Что, уже утро?.. Проклятье, Арстелион, я же спать хочу, какого лешего ты будишь меня в такую рань?
   - Просто я бы хотел, чтобы ты на кое-что взглянул, друг мой, - сказал наш герой и слегка повернулся, чтобы Риккен смог увидеть Керельтана и Камень, что тот сжимал в когтях. От вида Изумруда с самурга мигом весь сон слетел.
   - Ого, - он уцепился за гриву единорога и мигом вскарабкался ему на загривок, - Привет, малыш. Что это у тебя?
   - А ты кто такой? - маленький феникс опасно взъерошился, - Арстелион, что это за зверь?
   - Я зверь? - кажется, Риккен немного обиделся, - Никакой я не зверь, я самург! Надо бы знать!
   - Самург? - Керельтан с удивлением на него посмотрел, - Так ты воришка?
   - Я не воришка, - тот вздернул нос, - Воришки - это такие сопливые крохи вроде тебя, а я - честный вор!
   - Я не кроха! - Керельтан вновь поднял перья дыбом, - Я феникс!
   - Если я не ошибаюсь, фениксы должны быть больше, - фыркнул Риккен, - А ты как раз тот, кем я тебя назвал - кроха.
   - Хватит, Риккен, - прервал его Арстелион, - То, что он маленький - это еще не повод над ним насмехаться.
   - Вот именно, - буркнул Керельтан.
   - Ой, ну надо же, обиделись, два пузыря, - самург скрестил лапы на груди, - Смотрите, не лопните...
   - Я же сказал, хватит, - прикрикнул на него единорог, - Довольно.
   - Что вы шумите? - подала голос явно недовольная Тельмира, - Сами не спите, так что другим-то не даете?
   - Да тут Арстелион какого-то феникса-недоростка притащил, - ответил Риккен, - Смотреть не на что, один пух да длинный язык.
   - Сам недоросток! - свирепо прочирикал Керельтан и сделал стремительный выпад вперед, намереваясь вцепиться в лицо самурга клювом, но он забыл, что в лапах у него тяжелый Камень, а потому не удержался и, испуганно вскрикнув, свалился вниз. К счастью, порыв ветра раскрыл его крылья, и позволил птенцу опуститься наземь более или менее мягко.
   - Да уж, поздравляю, приятель, - усмехнулся Риккен, - Ты почти не упал, чему я, право, удив... - но тут, устав слушать их препирательства, Арстелион резко взбрыкнулся, и самург, не удержавшись, с верещанием полетел на землю, едва не разбив себе голову, однако в последний момент единорог подхватил его и поставил на землю.
   - В следующий раз не пожалею, - пригрозил он.
   - Дожили, - самург посмотрел на него с обидой, - Променял лучшего друга на какую-то птаху! Не ожидал от тебя такого, Арстелион, не ожидал...
   - А я не ожидал, что ты будешь вести себя, как маленький, - проворчал тот, - Устроили тут перепалку, да еще Тельмиру разбудили. Хоть бы извинились!
   - Вот еще, я ни в чем не виноват, - надулся самург, - И вообще, это ты меня первый разбудил, - после чего отвернулся в сторону, а вот Керельтан, смущенно посмотрев на крылатую кобылицу, развернул крылья и отвесил поклон, сказав:
   - Прошу прощения у прекрасной дамы. Заверяю вас, у меня и в мыслях не было потревожить ваш сон, поэтому искренне молю не сердиться.
   - Я не сержусь, - сказала Тельмира, хотя ее явно разбирал смех - до чего удивительные манеры у малыша! - Но все же принимаю твои извинения... прости, как тебя зовут?
   - Керельтан, сын Трангараса, правителя Междуречной долины, - и, заметив удивление на лице Тельмиры, пояснил, махнув крылом, - Это в Серых скалах.
   - В Серых скалах? - самург с удивлением оглянулся на него, - Далеко же ты забрался!
   - Что, не ожидал такого от недоростка? - ядовито спросил Керельтан.
   - Не ожидал, - Риккен холодно на него взглянул.
   - Ну и зря, - феникс напушился и, переваливаясь, подошел к Арстелиону, а тот с усмешкой наклонил голову и помог ему взобраться к себе на шею.
   - Юный сноб, - пробурчал Риккен, поднял с земли оброненный им Изумруд и, почти не глядя, сунул его в мешок и отошел к Тельмире. Та понимающе ему улыбнулась и помогла залезть к себе на спину.
   - Ну что ж, - заметила молодая кобыла, - Кажется, поспать нам больше не дадут... Куда пойдем, Арстелион?
   - Куда... отнесем нашего друга домой, - он улыбнулся, - Заодно и посмотрим, что же это за Междуречная долина такая. Звучит здорово!
   - Да, но только если все ее жители похожи на эту нахальную подушку с перьями, то мне и не хочется узнавать, какая она на вид, - пробурчал Риккен, устраивая свой мешок поудобнее и пиля Керельтана неприязненным взглядом, на что тот ответил короткой отрывистой фразой на каком-то непонятном языке - во всяком случае, Арстелион его не понял, а вот Риккен разобрал каждое слово и, свирепо на него посмотрев, ответил на той же тарабарщине, да еще так быстро, что феникс от удивления широко раскрыл глаза, но ничего не сказал - только пожал плечами и сказал:
   - Нужно идти вдоль реки, а потом свернуть к северо-востоку.
   - Хорошо, - кивнул Арстелион и зашагал первым. Луна еще не ушла с небес, и в холодном свете ее дорогу было хорошо видно, так что отряд продвигался быстро и в полном молчании - лишь изредка треск обломившейся ветки нарушал скорбную тишину ночи, а Арстелион каждый раз вздрагивал, и сердце его мучительно сжималось от боли...
   - Почему это случилось? - наконец спросил он у Керельтана, даже не поворачивая головы, - Если знаешь, скажи мне, прошу.
   - О чем? - спросил феникс.
   - Почему погибла Лунная Роща? И куда пропали мои родители? Может быть, ты слышал... может быть, тебе рассказывали! Скажи мне!
   - Увы, друг мой, - Керельтан печально вздохнул, - Мы мало что знаем о той трагедии, что случилась здесь, в Лунной Роще, да и то немногое, что нам известно, скорее можно назвать всего лишь слухами...
   - Скажи мне, - упрямо тряхнул головой Арстелион, - Что тебе известно?
   - Совсем немного. Отец рассказывал мне, что лет двадцать назад Пограничный Отряд донес до его ушей страшную весть - о том, что Фаландар и Эвеллис, молодая пара единорогов, которых он всегда считал своими друзьями, исчезла из Лунной Рощи, и никому не было известно, что с ними стало. Кто-то говорил о крысоголовах, другие - о нападении каких-то чудовищ, но чаще всего звучало лишь одно имя: Керр.
   - Керр, - прошептал Арстелион. О нем он слышал довольно мало, но и этого хватало, чтобы его сердце сжалось от ужаса, - Так это он погубил моих родителей? Но почему?
   - Я не знаю, - вздохнул Керельтан, - Может быть, когда мы доберемся до долины, ты сможешь поговорить с моим отцом и другими фениксами. Может быть, они смогут сказать тебе что-то более определенное.
   - Хорошо, - прошептал наш герой, и больше не произнес ни слова, ни единого слова, пока шагал вдоль реки, думая о чем-то своем. Постепенно ночь все больше уступала рассвету нового дня, и звезды одна за другой исчезали из виду, предвещая восход солнца, пока оно само не показалось из-за горизонта, заставив тьму окончательно рассеяться и залив небеса нежной золотистой лазурью. В его лучах даже голые стволы деревьев словно засветились мягким сиянием, скрашивающим их нынешний жалкий облик, и Арстелион, глядя на них, позволил себе слабо улыбнуться, но все же он не мог не признаться себе в том, что был рад, когда Керельтан сказал ему повернуть прочь из Рощи, к Серым скалам, что сплошной стеной возвышались впереди. Он оглянулся лишь однажды, и на миг ему показалось, что какая-то белая тень промелькнула среди деревьев... он мог поклясться, что слышал чей-то смех, чьи-то голоса... но потом понял, что ему лишь показалось, и только обломанные ветки молчаливо тянутся ему вслед, будто уговаривая вернуться... присоединиться к ним в их скорбном небытие. Арстелион вздрогнул и торопливо зашагал дальше, но про себя поклялся, что обязательно узнает, какой рок пал на его дом и на его семью, и сделает все возможное, чтобы отомстить за своих родителей! От этих слов, пусть и беззвучных, походка его стала тверже и словно бы тяжелее, а под черной шкурой начали заметнее перекатываться тугие напряженные мышцы. И потому когда раздался резкий свист, он действовал, даже не задумываясь - пружинисто и резко прыгнул в сторону, одновременно повернувшись всем корпусом туда, откуда грозила неведомая опасность. От его маневра Керельтан чуть не свалился вниз, однако, едва увидев воткнувшуюся в землю стрелу с зеленым оперением, все понял и закричал:
   - Стойте! Стойте, это я! Фельтун! Это я, Керельтан! Керельтан! Я вернулся!
   - Что тут, во имя всех Духов...? - начал было Риккен - он всеми лапами вцепился в свой мешок и в гриву Тельмиры, которая вслед за Арстелионом шарахнулась в сторону, - Дохлый крысоголов, я же говорил, что от этого мелкого ничего хорошего ждать не приходится!
   - Перестань, - шикнула на него Тельмира, следя за Арстелионом, который, в свою очередь, внимательно оглядывался по сторонам, обшаривая скалы настороженным взглядом, и когда откуда-то сверху вниз была сброшена длинная веревка, по которой ловко спустилось какое-то странное пушистое существо, он тут же свирепо всхрапнул и поднялся на дыбы, однако незнакомец лишь прохладно взглянул на него и негромко, совершенно спокойно заметил:
   - Не советую. Вы окружены многочисленным отрядом, и они по первому моему слову изрешетят тебя так, что муку можно будет отсеивать. Угомонись, и лучше по-хорошему верни нам принца Керельтана. Я повторяю лишь единожды, - и он провел лапой назад, указывая на каменные склоны, где и вправду расположились несколько полностью готовых к бою лучников, не спускавших глаз с молодого единорога.
   - Фельтун! - неожиданно воскликнул Керельтан, - Ты не понял, я не в плену! Арстелион спас мне жизнь! Сейчас же скажи своим воинам опустить оружие!
   - Да? - кажется, тот был слегка удивлен, - Правда? Что ж, тогда разумеется, - и он кивнул своему отряду, явно пытаясь скрыть смущение, - Тогда прошу прощения, принц... у тебя и у твоего друга. Я не знал.
   - Но сначала решил стрелять, а уж потом разбираться, кто таковы, - заметил Арстелион, хотя почти беззлобно - этот пожилой вояка ему даже нравился.
   - Да... напряжение, знаете ли, - тот поскреб когтем по поясу, словно оттирая какое-то пятнышко грязи, - Мы уже несколько дней ищем принца, и когда увидели его... немного не сдержались. Прошу нас простить.
   - Хорошо, только в следующий раз сперва все же выясняйте, в кого вы все-таки целитесь, - недовольно буркнул Риккен, потирая раненое крыло - кажется, он неловко сдвинул его и теперь злился, хмуро разглядывая Фельтуна. Впрочем, Тельмира и Арстелион тоже смотрели на него... правда, скорее с дружеским любопытством. Всем своим видом он напоминал белку, только ростом был с десятилетнего ребенка и передвигался на двух задних лапах, судя по всему, не испытывая по этому поводу никаких неудобств. Одет он был в тунику защитного зелено-бурого цвета, тонкую стальную кольчугу, что была густо расцвечена бесформенными пятнами коричневой краски, и такой же маскировочный плащ с капюшоном, за плечом его привычно примостился длинный (по сравнению с его ростом) тисовый лук и полный длинных зеленых стрел колчан, а на поясе повис короткий меч в простых кожаных ножнах. Глаза у него были темно-карие, окруженные мелкими морщинами, выдающие немалый возраст и нелегкую жизнь, а шкура - покрыта такими шрамами, что можно было только диву даваться, как это он до сих пор дышит и ходит.
   - Ну... насколько я понимаю, вы в долину направляетесь? - выдержав необходимую паузу, спросил Фельтун, и Керельтан кивнул, после чего тот отвесил поклон и сказал, - Я и часть моих воинов будут сопровождать вас.
   - Благодарю, - кивнул Керельтан, и тот, кивнув ему, проворно вскарабкался на скалы, резко свистнул и выкрикнул несколько отрывистых команд, чтобы перегруппировать свой отряд.
   - Это, насколько я понимаю, и есть Пограничный Отряд, о котором ты упоминал? - спросил Арстелион.
   - Да, это он. Именно Фельтун, тогда еще не командир, а гонец, принес моему отцу известия об исчезновении твоих родителей, - грустно ответил Керельтан, и единорог кивнул, не сводя взгляда со старого воина, пока тот разделял своих подчиненных на две группы, одна из которых должна была остаться в ущелье, а вторая - идти вместе с принцем. При этом не раз упоминалось имя молодого феникса, и Арстелион отметил, с каким уважением суровые воины отзываются о короле Междуречной долины.
   - Видно, они все до единого преданы твоему отцу, - заметил по этому поводу наш герой, - А ведь они не фениксы. Как же так случилось, что они служат ему?
   - О, это давняя история, - улыбнулся Керельтан, - Видишь ли, много лет назад, во времена правления моего прапрапра... очень много "пра"... деда, Хартелана, фениксы прослышали о том, что к западу от их владений многочисленная банда разбойников напала на селение белок, где в то время находились только старики да дети. Когда воины вернулись домой, они обнаружили лишь гору трупов посреди дымящихся развалин... Понимая, что оставшимся в живых, как бы они ни были отважны и яростны в бою, не справиться с негодяями собственными силами, мой предок послал им в помощь боевой отряд, в том числе и своего сына, Миртельдара. Вместе они сумели разгромить ту шайку и отомстить за погубленные жизни невинных. В том бою Миртельдар едва не погиб, получив серьезное ранение, и белки сопровождали его до самой Междуречной долины, чтобы лично отблагодарить короля за проявленное великодушие. Ну, а дальше... Идти им было некуда, и Хартелан предложил им остаться в своем королевстве, на что воины охотно согласились. С тех пор они верой и правдой служат нашем роду и всему племени, и в войске моего отца нет более почетного звания, чем быть членом Пограничного Отряда! - он улыбнулся подошедшему Фельтуну, и тот почтительно кивнул, сказав:
   - А для нас, боевых белок, нет большей чести, чем называться воинами короля Междуречной долины! И, пока мы живы, ни один враг не посмеет ворваться туда, ибо тогда его встретят наши копья, стрелы и мечи! - после чего он добавил, - Но скажи же, принц, где ты пропадал? Твой отец просто все королевство с лап на голову поставил!
   - Если я тебе расскажу, ты меня просто высмеешь, - улыбнулся Керельтан, - Все, что произошло со мной в последние дни, было непрерывной чередой глупости, бахвальства и пустой гордыни. Видно, прав был отец, когда говорил, что даже дракону не дано подняться выше солнца!
   - Это хорошо, что ты сумел понять это в столь юном возрасте, - усмехнулся Фельтун, поглаживая, свои щетинистые усы, - Мне на это понадобилось несколько лет... Но все обошлось, ведь правда?
   - Ну, я же живой, - засмеялся Керельтан.
   - Действительно, - фыркнул Арстелион, и все трое засмеялись, после чего Фельтун с интересом взглянул на нашего героя.
   - Хм, признаться, я многое в жизни повидал, но черного единорога встретил впервые... Как тебя зовут?
   - Арстелион. Сын Фаландара.
   - Вот как? - Фельтун посмотрел на него почти с удивлением, - Ты и есть сын Фаландара? Но мы думали, что ты погиб!
   - Вы ошибались, - слабо улыбнулся наш герой, и старый воин, рассмеявшись, крепко хлопнул его по плечу, сказав:
   - Надо же, сын! Как время летит... А знаешь, если тебя выкрасить в белый цвет, малыш, ты был бы очень похож на своего отца! У тебя взгляд Фаландара. Вот только твоя манера держаться... в этом ты больше похож на Эвеллис.
   - Ты знал моих родителей? - удивился Арстелион.
   - Ну, а как же иначе? Не близко, конечно, но пару раз мы с ними встречались. Хорошие были единороги, истинная гордость своего племени! И такой странный, если не сказать - страшный конец... - он потер глаза, пояснив, - Что-то попало... В общем, рад с тобой познакомиться, Арстелион, - и, кивнув ему напоследок, он торопливо пошел вперед, а Керельтан с грустной улыбкой сказал:
   - Кажется, тебе удалось довести нашего несокрушимого Фельтуна до слез, дружище. А я уж думал, он не умеет плакать...
   - Все мы умеем, - промолвил Арстелион, - Умеем испытывать боль, умеем радоваться и грустить. Наверное, это и есть признак того, что мы все еще живы, - после чего, передернув плечами, он замолчал. Путь до Междуречной долины был долог, но белки предусмотрительно вели наших друзей по самым проходимым ущельям, не испытывая их на крутых склонах, так что добрались они без особых приключений, и на закате преодолели последний перевал, отделявший их от родины Керельтана - зеленого оазиса в сером окружении молчаливых скал. Две весело шепчущие речки голубыми змейками извивались по дну долины - Фельтун назвал их Аулеем и Бирингией, Братом и Сестрой. Весть о возвращении пропавшего принца уже, видимо, облетела все племя, и их встречали тут же, у кромки леса. Фениксы, большие, размером с орла, но неизмеримо более могучие ало-золотые птицы с длинными блестящими хвостами сидели на всех ветвях и пели дивные песни, а впереди своих поданных, как и полагается правителю, стоял сам Трангарас. Он был не самым крупным среди своего народа, и от простых воинов его отличал только золотистый узор перьев на груди, напоминающий языки пламени, да тонкая тиара на голове, украшенная красным камнем, но по той особой гордой стати и спокойному выражению мудрых темных глаз любой мог понять, кто здесь король. Дружный гул и смех, словно облако, висел над головами фениксов, вылетевших из своей чащи, чтобы поприветствовать вернувшегося принца, но Арстелион не мог не заметить, что, стоило ему приблизиться, как большая часть голосов стихла, и все взгляды обратились в его сторону. Чего в них было больше - недоумения, страха или гнева, он сказать не мог, но ему это не очень понравилось, и, когда Керельтан немного разрядил обстановку, спорхнув с его шеи и бросившись к отцу, ему сразу стало намного легче.
   - Отец, отец! - чирикал юный феникс, - Как же я рад тебя видеть!
   - А я рад не меньше! - Трангарас с искренней улыбкой обнял своего птенца, - Где же ты пропадал, непоседа? Я так волновался!
   - Я... я в беду попал, но Арстелион меня выручил. Если бы не он, я бы не смог к тебе вернуться!
   - Что ж, тогда от лица всего моего племени, как его король, и от себя лично, как отец, я приношу тебе свою благодарность, - сказал Трангарас и низко поклонился нашему герою, отчего тот смущенно вспыхнул и пробормотал:
   - Но я не сделал ничего особенного, Ваше Высочество. Я лишь помог тому, кто в этом нуждался, ничего более.
   - Тем более я благодарен тебе, друг мой, - сказал король, - И скромность твоя тебя лишь украшает. Добро пожаловать в Междуречье!
  Остальные фениксы ответили ему гулом, не слишком дружным, но довольно громким. Наш герой видел, что некоторые явно недовольны словами короля, кто-то даже в открытую выражает протест, и от этого ему стало не по себе. Тем временем Трангарас о чем-то говорил с Фельтуном, и потом, кивнув старому воину, отпустил его взмахом крыла. Тот поклонился и, подмигнув на прощание Арстелиону, зашагал прочь, позванивая кольчугой. Едва же он достиг края скалы, как его невидимые среди камней и деревьев солдаты сбросили ему веревку, и тот поразительно проворно взобрался наверх, после чего исчез, как и не было его.
   - Пойдемте, друзья, - Керельтан дотронулся до Арстелиона крылом, - Вам нужно хорошо отдохнуть.
   - Надо же, первая хорошая новость за весь день, - подал голос Риккен, и наш единорог невольно улыбнулся - самург явно не спешил себе изменять! Правда, в лесу фениксов было не слишком просторно, но им с Тельмирой, что явно заробела и помалкивала, места хватало. Огненные птицы провожали их всю дорогу, перелетая с дерева на дерево, но песен не пели, и вообще вели себя довольно настороженно, будто чего-то ожидали. Чего-то нехорошего...
   - Почему они так смотрят на меня? - тихо спросил Арстелион у Керельтана, но тот лишь ободряюще на него посмотрел и сделал жест крылом, словно говоря: позже, позже объясню. Решив, что на это есть веские причины, молодой единорог приумолк, пока Трангарас, что летел впереди, не вывел их к берегу Аулея, туда, где широкая река спускалась со скал каскадом маленьких водопадов, а старый ивы на ее берегах сулили покой и прохладу.
   - Здесь вы можете хорошо отдохнуть, а мы позаботимся о ваших ранах, - сказал король, усаживаясь на ветку, и Арстелион, кивнув, все же спросил:
   - Скажи, добрый король, почему твои подданные так встретили меня? Неужели за те несколько лет, что прошли со смерти Лунной Рощи, они забыли о том, кто такие единороги?
   - Они помнят, Арстелион, - покачал головой тот, - Но ты не совсем обычный представитель своего народа. А мы, огненные духи - одни из немногих, что до сих пор хранят память о пророчестве, исполнение которого связано с появлением среди нас черного единорога.
   - Но почему тогда они боятся меня?
   - Они боятся не тебя. Мало что может напугать феникса, но есть то, отчего даже самые храбрые из нас испытывают ужас - перемены. Именно ожидание перемен, чего нового, незнакомого и невероятного, чего мы не знаем и не можем знать - вот что нас пугает. Перемены несут неопределенность и, как следствие, попытки во всем этом разобраться, а вслед за ними может наступить сумятица и хаос, - Трангарас печально вздохнул, - А в мире, в котором мы сейчас живем, в этом диком бурящем море, уже поглотившем немало жизней, городов и целых королевств, мы слишком сильно ценим то, что сумели удержать за прошедшие столетия, крепко, как утопающие за тонкие ветви ив, цепляемся за хотя бы кажущиеся стабильность и нерушимость этого хрупкого порядка вещей. Вот почему фениксы Междуречной долины так восприняли твое появление здесь, Арстелион. Прошу тебя, не сердись на них. Это не ненависть. Это страх... хотя я и не знаю, что хуже.
   - Тогда мы уйдем завтра утром, - сказал Арстелион и посмотрел на своих друзей, - Я не хочу, чтобы из-за меня у тебя, Трангарас, были проблемы со своим собственным народом. Но, Риккен, Тельмира, если вы не готовы...
   - Я пойду с тобой, - тут же откликнулась кобылица, - Ты и сам это знаешь.
   - Знаю, - он улыбнулся, - А ты, Риккен?
   - А ты попробуй меня здесь удержать, - буркнул самург, - Я не для того из Тайнолесья с вами ушел, чтобы с этими подушка... с фениксами лясы точить.
   - Мне очень жаль, - Трангарас опустил взгляд.
   - Ничего, не стоит, - Арстелион улыбнулся ему, - Ты поступаешь, как настоящий король, добрый феникс. Твоему народу повезло с правителем. Но, прежде чем мы уйдем, могу я спросить тебя кое о чем?
   - Разумеется, спрашивай.
   - Ты знал моих родителей? Фаландара и Эвеллис? Знаешь, куда они исчезли?
   - Ах, друг мой, - вздохнул феникс, - Уже сотни лет я живу под солнцем, но все же тот день, когда я узнал о случившемся с ними, как будто выжжен в моей памяти, и я не забуду его, пока дышу. Я был хорошо знаком с твоим отцом и очень уважал его, считая своим близким другом... надеюсь, что и он относился ко мне так же, а потому известие об их исчезновении потрясла меня до глубины души. Сперва я просто не поверил, а потому приказал своим воинам, в том числе и Пограничному Отряду, обследовать всю Лунную Рощу, однако они никого не обнаружили - ни Фаландара, ни его супругу... ни тебя. И знаешь... наверное, я не слишком удивился, получив подтверждение своих страхов.
   - Страхов? Значит, ты предполагал, что такое произойдет?
   - Да.
   - Но почему тогда ты их не предупредил?!
   - Я пытался, но, поверь мне, Фаландар просто не стал слушать меня. Твой отец был гордым, могущественным единорогом в полном расцвете сил - кто бы посмел с ним тягаться? Он считал, что мои страхи беспочвенны, что он способен уберечь себя и свою семью от любого зла, не предав свою любимую Рощу... но разве Керра можно назвать просто "злом"?
   - Керра? Так это все-таки он...?
   - Я почти уверен в этом. Видишь ли, незадолго до той трагедии до меня начали доходить тревожные слухи о том, что произошло далеко к западу отсюда, за Туманными горами, в Мглистых Землях, ныне окутанных тьмой и властью Керра. Говорили, что какой-то провидец, служащий при дворе Темного - да будь проклято его имя! - явился однажды пред очами Повелителя Тьмы и произнес такие слова: "Велико твое могущество и многочисленны твои несметные войска, но берегись, владыка, ибо даже камням отмерен их век, и погибель твоя скоро явится в этот мир, сверкая огнем на острие волшебного рога хранителя лесов!" После этого, как говорят, тот прорицатель упал рядом с троном и умер... а может быть, и сам Керр разорвал его в ярости, узнав, что, оказывается, он не так всесилен, как хотел бы сам. А хранители лесов... так издревле прозвали твой народ, Арстелион. И вот с тех самых пор единороги и начали исчезать из своих дремучих дебрей, таинственно и безвозвратно. И я не знаю, остались ли они еще на свете. Не знаю... хотя боюсь, что ты действительно последний из них, - и, чувствуя, что должен что-то добавить, он прошептал, - Прости, Арстелион. Это все, что я могу тебе рассказать.
   - Все равно, это больше, чем я знал до этого, - сказал тот, явно почти не слыша последних слов короля. Взгляд его затуманился от слез, и он скорбно опустил голову, а Тельмира, подойдя к другу, обняла его и прижалась к его вздрагивающему плечу.
   - Будь проклят этот Керр! - Риккен яростно оскалил зубы, - Ух, если я до него все же доберусь, я...
   - Боюсь, что не получится, маленький храбрец, - сказал Трангарас, - Керр слишком могущественен. Так просто его не одолеть.
   - Но должен же быть способ! - воскликнул самург, - Неужели мы так просто будем терпеть этого тирана в своей Стране?
   - Даже сил всей нашей Валладельфии не хватит, чтобы одолеть его, - сказал Трангарас, - С мощью его могли бы сравниться только Великие Духи... но они спят, а те Камни, в которых заключена их сила и что могли бы их разбудить, затеряны на просторах Мира...
   - Камни! - воскликнул Керельтан и хлопнул себя по лбу, - Ну конечно же! Как это я умудрился о них забыть?! - после чего спорхнул к Риккену и потребовал, - Давай сюда свой мешок!
   - Вот еще! - тот тут же ощетинился, - И не подумаю!
   - Слушай, ты, воришка! - юный феникс сощурился, - Камни принадлежат не тебе, так что давай их сюда! И не заставляй меня отнимать их силой, иначе я тебя просто поджарю на этом самом месте, понял?
   - Керельтан! - одернул его отец, но тот и глазом не моргнул, а Риккен, посопев, все же сдался и, пошарив лапой в мешке, достал оттуда два камня - синий и зеленый. В сгущающихся сумерках они сияли еще ярче, как будто поймали в себя солнечный свет.
   - А откуда второй? - удивилась Тельмира, но Керельтан, схватив когтями оба Самоцвета, взлетел на ветку к отцу и воскликнул:
   - Вот! Вот что поможет нам одолеть Керра!
   - Как... как? - Трангарас явно потерял дар речи, - Как тебе это удалось?
   - Не мне - Арстелиону и его друзьям. Они нашли эти два Камня, а значит, и остальные найти обязательно смогут!
   - Потрясающе, - только и промолвил король, - Невероятно!
   - Но чем эти Камни могут помочь нам? - спросил Арстелион.
   - Да всем! Это же Самоцветы Стихии! В них заключена сила Великих Духов, и с этой силой мы можем победить зло!
   - Но, если я не ошибаюсь, для этого нужно собрать все пять Камней, а это дело не из простых, - скептически заметил Риккен, - И они могут находиться где угодно, по всей Валладельфии. Предлагаете всю ее обрыскать?
   - Ну, два Камня у вас уже есть, - сказал Трангарас, - Вернее, три - ведь наш род издревле хранит Рубин, Камень Огня. Алмаз, Камень Воздуха, если не лгут легенды, находится к северу отсюда, в Золотом королевстве грифонов, а Камень Света...
   - Вот-вот, именно! Что о нем известно? Да ничегошеньки! Камень Света, Камень Света - что за камень, где его искать? Ни в одном сказании о нем не упоминается, и я вообще сомневаюсь, что он существует!
   - Ты не совсем прав, маленький друг, - возразил феникс, - Но все дело в том, что четыре Камня, четыре стихии существуют, так сказать, материально - ты можешь дотронуться до земли, вдохнуть воздух, испить воды или обжечься, сунув лапу в огонь, но можешь ли ты сказать то же самое о свете? Он есть, но в то же время его нет, а потому и Самоцвет его столь же эфемерен. И его нельзя найти - он сам найдет вас. Он явится вам, едва только остальные Камни займут свое положенное место в Святилище Стихий.
   - Святилище? - спросил Арстелион.
   - Да. Оно расположено к западу от нас... в Центральном Королевстве.
   - В землях людей? - Риккен выпучил глаза, и челюсть его медленно отвисла, - И вы предлагаете нам идти туда? Да вы спятили, вот что я вам скажу! Они же убьют нас! Нет уж, ни за какие сокровища я не полезу под ноги людям! И даже ради свержения Керра! Ни за что!
   - Увы, - феникс развел крыльями, - Иного выхода нет.
   - Нет, есть! - Риккен торопливо затянул свой мешок и закинул его к себе на спину, - Мы все забудем о том, что случилось, и вернемся в Тайнолесье, вот так!
   - Риккен! - воскликнула Тельмира.
   - Что Риккен? Я уже почти сто лет Риккен, девочка! И за эти годы, уверяю тебя, я не раз сталкивался с людьми, в потому не имею ни малейшего желания встречаться с ними вновь! Лучше уж мы вернемся домой и забудем про всю эту историю!
   - Но нам некуда возвращаться, друг, - грустно улыбнулся Арстелион, - И, во всяком случае, мне нечего терять, а потому... почему бы и не попробовать найти Алмаз и добраться до этого святилища, если это даст мне шанс отомстить за моих родителей и за все мое племя?
   - Тогда ты просто рехнулся, вот что я тебе скажу! Ты не знаешь, кто такие люди! А я знаю! И, уж поверь мне, лучше подраться с разъяренным драконом, чем связаться с этой непонятной расой!
   - Но не все же люди злы, - сказал Трангарас, - К тому же, чтобы добраться до Святилища, вам нужно будет пересечь по прямой лишь около трети земель, принадлежащих этому народу. Если вы будете осторожны, то ничего плохого не случится.
   - А рядом с людьми всегда случаются неприятности, - проворчал Риккен и, скрестив лапы на груди, надулся, - Нет, я решительно против.
   - Что ж, тогда можешь возвращаться в Тайнолесье, - промолвил Арстелион, - А я отправлюсь на поиски Алмаза, - он вопросительно посмотрел на Тельмиру, - Ты со мной?
   - А как же иначе? - с улыбкой сказала она.
   - Да ты что, девочка! - Риккен во все глаза на нее уставился, - Он что, уже заразил тебя своим сумасшествием? Куда тебе, такой юной, соваться в Центральное Королевство?
   - Но Арстелиону понадобится моя помощь, - уверенно сказала та, - И я буду рядом с ним, что бы ни случилось. Вместе мы сможем больше, чем поодиночке.
   - Золотые слова, - кивнул Трангарас.
   - Чокнутые... Вы тут все чокнутые! - заявил Риккен, - До последнего!
   - Так в чем проблемы? - спросил Керельтан не без подстрекательства в голоса, - Лети себе домой, в свой безопасный лес. А я могу отправиться с Арстелионом и Тельмирой. Я же не трус.
   - Что?!! - самург так и взвился, - Кого это ты назвал трусом, мешок с перьями? Да я, если хочешь знать, за свою жизнь столько повидал, что тебе и в страшных снах не снилось!
   - Но сейчас-то ты струсил, - прищурился тот.
   - Я струсил? - Риккен так надулся, что стал казаться раза в полтора больше, - Я ничего не боюсь, мелкота! И не тебе упрекать меня в недостатке храбрости!
   - Однако людей ты испугался, - с чуть заметной усмешкой заметил феникс.
   - Я не боюсь их! И никогда не боялся, понял? Если что, то я готов даже в их проклятый город залететь и вынести все их драгоценности так, что они и опомниться не успеют!
   - Так что же ты не хочешь идти с нами? - спросила Тельмира, тоже поняв замысел Керельтана и решив ему подыграть, - Только представь, сколько мы встретим поселений и городов! И какой там простор для такого ловкого и умного вора, как самург! Ты же разбогатеешь за несколько дней так, как не смог бы и за двести лет в Тайнолесье!
  На лице Риккена промелькнуло сомнение, и Арстелион понял: они победили, однако все же решил внести свою лепту в этот спектакль и резко сказал:
   - Ладно, Риккен, как хочешь. На рассвете мы уходим на поиски, а ты можешь лететь в Тайнолесье или куда там тебе хочется, - после чего посмотрел на Керельтана и, незаметно ему подмигнув, добавил, - Я знаю, принц, это большая наглость с моей стороны, но если бы ты мог отправиться с нами...
   - Чего? - наконец взорвался Риккен, - Чего ты промямлил, тупая башка? Ты решил взять с собой этого недоростка, а меня, значит, отослать подальше? Не получится, дружок! Я, может, и не так молод, как когда-то, но лапами еще в состоянии шевелить, так что не спеши ставить на мне крест! Еще посмотрим, кто из нас первый найдет этот ваш Алмаз - я или ты!
   - Посмотрим, - широко улыбнулся Арстелион, и Риккен, все еще бурча что-то себе под нос, отвернулся в сторону, а потому не увидел, как за его спиной Тельмира, Арстелион и Керельтан, переглянувшись, обменялись веселыми взглядами.
   - Я пришлю вам еду и припасы в дорогу, - сказал Трангарас, что мучительно старался сохранить серьезное выражение лица, - Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь. Вы под надежной защитой. Керельтан, летим, - и, взмахнув крыльями, он сорвался с ветки. Юный феникс, положив Самоцветы у ног Арстелиона, одарил его смеющимся взглядом и, что-то насмешливо прочирикав, помчался вслед за отцом, мгновенно исчезнув среди деревьев. Вскоре прибыли еще два незнакомых феникса, что принесли им мешок, наполненный снедью. На Арстелиона они смотрели немного нервно, но вполне дружелюбно, и единорога это успокоило, так что он позволил им заняться своими старыми ранами, которые они смазали каким-то странно пахнущим составом, от которого раны сперва обожгло, как огнем - Арстелион чуть не вскрикнул - но потом боль ушла, и он сразу почувствовал себя лучше, а потому благодарно улыбнулся фениксам. Те ответили сдержанными кивками и приступили к врачеванию Тельмиры, у которой до сих пор болело крыло. Единственным из всех троих отказался от их помощи Риккен.
   - Я еще не настолько изранен, - пробурчал он, и те не стали настаивать, а потому покинули их, а наши герои начали укладываться спать. Арстелион лег немного поодаль, и восходящая луна хорошо освещала его фигуру, озаряя ее бледным серебристым сиянием... а Тельмира, что, засыпая, смотрела на своего друга, думала, что пусть его шкура и чернее самой ночи, но есть все же в ее друге то особое очарование, которым издревле славились единороги, то, что заставляло считать их одними из самых загадочных и удивительных существ... Это заставляло ее улыбаться, и даже когда сон все же сморил ее, легкая улыбка не сошла с ее губ. И Арстелион, заметив ее, тоже почувствовал, что его угрюмый взгляд стал немного мягче... хотя, признаться, и не думал, что такое возможно, ибо встреча жителей Междуречной долины и последующее объяснение короля Трангараса все еще давили ему на сердце. "Они же совсем не знают меня! - думал он с обидой, - Не представляют, кто я такой и ради чего живу в подлунном мире! Они просто судят меня - за то, в чем я не виноват! А если даже фениксы так отнеслись к черному единорогу, то что скажут остальные? Что они обо мне подумают? И неужели только из-за цвета моей шерсти я так и останусь вечно гонимым, никому не нужным бродягой? - он почувствовал, что слезы закипают на его глазах, и зажмурился, не в силах терпеть эту жгучую боль, - Неужели?.." - и, резко поднявшись на ноги, он пошел прочь, и соленые капли капали с его носа прямо на траву, оставаясь блестеть на ней крошечными жемчужинами... Аулей тихо, словно успокаивая, шептал ему что-то на ухо, но он не слышал ласковых слов, и только глубже падал в бездну горького отчаяния... И когда вода тихо плеснула у берега...
   - Почему ты так печален, единорог?
  Он молча повернул голову, и у самого берега увидел юную деву, словно сотканную из белой пены, что смотрела на него поразительно глубокими синими глазами, мудрыми и все понимающими. Некоторое время Арстелион молча смотрел на нее, после чего прошептал:
   - А разве ты не знаешь, Бирингия?
   - Знаю, - она мягко улыбнулась ему, - И понимаю, как тяжело тебе нести на плечах незаслуженное бремя, Арстелион. Но и ты должен понимать, что это неизбежно, когда ты отмечен свыше.
   - Я об этом не просил, - бросил единорог.
   - Конечно. Но все же тебя избрали, малыш, и от этого тебе никуда не деться. Такова твоя судьба. А от того, как ты ее воспримешь, зависят жизни очень многих. И скажи мне искренне, сын Фаландара: неужели для тебя настолько важно то, что думают о тебе другие? Неужели их слова делают тебя хуже, чем ты есть на самом деле? - и, заметив, что он задумался, она добавила, - Ты - это только ты сам, Арстелион, и никаким ядовитым языкам не умерить пламени, что горит в твоем сердце. Помни об этом. Всегда, - и, приподнявшись над волной, она прикоснулась к его лбу холодными губами, после чего, засмеявшись и взмахнув руками, как крыльями, нырнула и исчезла из виду, бросившись вдогонку за своим неугомонным братом, и вскоре ее голос слился в неясный лепет, в котором нельзя было разобрать ни единого слова... А Арстелион еще долго смотрел ей вслед, потом оглянулся на своих друзей, еще раз взглянул на реку - и чистая, как лунный свет, ничем не омраченная улыбка озарила его лицо...
  Едва над землей забрезжил рассвет, как наши герои уже собрались в дорогу и покинули Междуречную долину. Лишь несколько фениксов вылетели из чащи леса, чтобы попрощаться с ними, и среди них были Трангарас с сыном. Старый феникс крепко обнял нашего героя и сказал:
   - Ну, до встречи, избранник судьбы. Больше я тебе ничем не могу помочь, но хочу дать вот это, - и он показал ему небольшую застежку в форме феникса, изготовленную из золота и усыпанную рубинами, - Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь - только позови, и я явлюсь к тебе на подмогу.
   - Спасибо, Ваше Высочество, - Арстелион склонил голову, и Трангарас, захватив порядочную прядь его густой черной гривы, повесил на нее фигурку, щелкнув маленьким золотым замочком. Убедившись, что висит крепко, он похлопал Арстелиона по шее, а потом кивнул Керельтану, и тот вышел вперед, неся перед собой крупный кроваво-красный камень, ограненный в форме идеального тетраэдра - фигуры, составленной из четырех правильных треугольников. Его слабое багровое сияние переливалось на груди молодого феникса огненными бликами, и принц, явно чувствуя всю важность момента, вышел вперед и протянул Рубин отцу, а уж тот передал Самоцвет Арстелиону. Среди прочих фениксов послышался изумленный гул, даже раздались возмущенные крики, но молодой единорог, не обращая на все это внимания, осторожно принял у него драгоценный дар и передал Риккену, а самург, без особого трепета взяв его, сунул Рубин в мешок и спросил:
   - Ну что, мы идем?
   - Идем, - кивнул Арстелион.
   - Идите на северо-запад, пока не увидите пересекающую ваш путь дорогу. Она называется Дорогой Единорога... правда, боюсь, единственным единорогом на ней будешь ты, мой друг, ибо названа она в честь одного из Великих Духов, создавших нашу Страну. И все же вам она очень поможет - если вы пойдете по ней, не сворачивая, то вскоре окажетесь в Золотом королевстве. Там и ищите Камень Воздуха. А потом она же выведет вас в Центральное Королевство. Там уже я не могу помочь вам советом... так что удачи вам всем. Наша судьба зависит от вас, благородные странники, так что - в добрый путь.
   - Спасибо, Ваше Высочество, - сказал Арстелион и, поклонившись на прощание Трангарасу и улыбнувшись Керельтану, зашагал прочь из долины. Тельмира шла рядом с ним, и фениксы провожали их гробовым молчанием. Лишь на самом перевале до наших друзей донесся одинокий крик:
   - Счастливого пути!.. - и эхо, подхватив, разметало его по всем ущельям, а Арстелион улыбнулся, и походка его стала хоть немного, но легче. Дальше их провожали только воины Пограничного Отряда, что, точно тени, следовали за ними до самой Дороги, и лишь там тепло распрощались с путешественниками, пожелав им всего самого лучшего.
   - Думаю, с такой скоростью вы доберетесь до Золотого королевства, самое большее, к закату, - сказал Фельтун, стоя на вершине гладкого валуна и безупречно удерживая равновесие, - Вам придется пересечь границу по мосту, сразу за которым - сторожевой форпост грифонов... правда, я не думаю, что силы его чересчур многочисленны, у ихнего короля Кваргона и без того забот хватает, чем оставлять сколько-нибудь многочисленный отряд на рубежах с Серыми скалами, от веку считающимися дружественным и мирным соседом. Если меня не подводит память, за главного у них там по-прежнему Лирментал. Старый вояка, строг, но справедлив, к тому же, лично знаком с Трангарасом. Он вам поможет, уверен.
   - Спасибо, Фельтун, - кивнул Арстелион, - Приятно было познакомиться с таким бравым воином, как ты.
   - Ну, тогда и тебе спасибо на добром слове, сын Фаландара, - кивнул он, - А я скажу тебе честно: мне плевать, какого цвета у тебя шкура, потому что я привык составлять мнение о фениксах, драконах и единорогах по их делам. И пока что я не нашел повода сомневаться в том, что ты хуже своего отца, так что иди, и пусть солнце не померкнет над твоей головой! - после чего, отдав честь, он спрыгнул с камня и словно исчез. Легкий шелест прокатился по ущелью, и наши друзья поняли, что они опять остались одни.
   - Ох уж эти несносные белки, - проворчал Риккен, - Вечно таинственность разводят! - и, хлопнув Арстелиона, добавил, - Ну, долго мы тут стоять будем? Идем уж, а то мы до этих проклятых грифонов и через неделю не доберемся!
   - Да уж, - пробормотал Арстелион, явно не слыша друга, но все же зашагал вперед, оставив Пограничный Отряд позади и ведя своих друзей навстречу неизвестности, подстерегающей их, точно зверь в засаде, за каждым поворотом широкой, мощеной зеленоватым, с малахитовым узором камнем дороги. И на закате, увидев впереди темный провал пещеры, в котором исчезал их путь, он не особо удивился - только в глазах его промелькнул глубоко запрятанный огонек...
   - Что-то мне не хочется туда лезть, - пробурчал Риккен, явно заводя свою обычную песню, - Особенно на ночь глядя.
   - Но и устраиваться на отдых рядом с этим провалом мне тоже не хочется, - сказала Тельмира, опасливо глядя во тьму.
   - Что ж, желание дамы - закон, верно, Риккен? - усмехнулся Арстелион и тряхнул гривой а рог его, будто отразив состояние его души, ярко засиял, освещая им дорогу. Какие-то странные бесформенные тени метнулись прочь, испуганно вспорхнула с потолка разбуженная летучая мышь - и тьма расступилась, а серебряные отблески заплясали на чуть влажных стенах, меча крошечные лучики в глубину пещеры. Ласково прижавшись к чуть подрагивающему боку Тельмиры и радостно, бесстрашно улыбнувшись сумеркам, Арстелион первым ступил под каменные своды и зашагал вперед, упрямо не желая бояться теней, что плели вокруг него свои коварные сети - он шутя сбрасывал их липкие тенета, гордо и спокойно продолжая свой путь, пока не заметил впереди то, что втайне так желал поскорее узреть - угасающее сияние заходящего солнца. Пещера кончилось, и трое друзей увидели впереди громадное ущелье, над которым узорчатой золотой радугой повис великолепный мост. Дорога Единорога пролегала прямо по нему - строители не нарушили ее целостность, а вот все остальное - в том числе и перила, словно сотканные из металлических кружев, усыпанных драгоценными камнями - явно было сотворено лапами жителей Золотого королевства, о чем свидетельствовала исполинская гравюра, выбитая в камне на другой стороне ущелья и изображавшая грифона в развевающемся плаще, с длинным посохом волшебника в лапе. Крылья его были широко расправлены, а одна из передних лап с витым браслетом на запястье - повелительно поднята, да и вообще вид у незнакомца был весьма грозный и величественный.
   - Кажется, это и есть сам Лайфарон, - сказал Риккен, - Дух Воздуха.
   - Он был грифоном? - удивился Арстелион.
   - Да. И именно от него и пошел род правителей Золотого королевства - так, во всяком случае, утверждается в летописях. Как будто этим грифонам мало поводов для того, чтобы задирать нос, вернее, клюв! И Верховный Маг их считается величайшим чародеем Севера, и строители они самые искусные, и воины отважные, и еще столько всего... В общем, у них есть, отчего испытывать гордость за самих себя. Что они и делают. Регулярно и с удовольствием.
   - Ну, понадеемся, что это не помешает нам в нашем деле, - засмеялся Арстелион и пошел вперед, тем не менее, памятуя о том, что в этих горах полно чужих глаз, и пристально следя за противоположным краем ущелья. Но единственное он не учел - мало кто может сравниться в знании гор и здешних своенравных ветров с грифонами, а потому когда перед ним прямо из-под моста выскользнули три полностью сооруженных воина и тяжело приземлились в нескольких шагах, наш единорог был так удивлен, что даже забыл испугаться, несмотря на длинные копья, что тут же наставились ему в грудь.
   - Вы вторглись на территорию Золотого королевства, - сказал самый старший из этой троицы, седой и могучий самец в серебристой кольчуге, - Кто вы такие и что вам здесь надо?
   Голос у него был хриплый, напоминающий одновременно клекот и рычание, а зеленоватые глаза угрожающе сощурились, пока он разглядывал наших героев. Два других воина, помоложе, молчали, но, судя по их лицам, готовы были по первому знаку командира броситься в бой, так что Арстелион счел за лучшее выйти вперед и с вежливым поклоном сказать - при этом он старательно не глядел на лапы грифонов и их страшные кривые когти:
   - Мое почтение, воины короля Кваргона. Меня зовут Арстелион, сын Фаландара, а это Тельмира, дочь Вирфеллен, и Риккен Проныра. Мы не несем вам ни обиды, ни угрозы, и хотели бы с миром пересечь ваше королевство, поскольку цель наша лежит дальше - в Центральных Землях.
   - Центральных? - грифон был явно удивлен, - Вы направляетесь в королевство людей?
   - Да. И, надеюсь, вы пропустите нас без боя. Мы устали, и у нас нет никакого желания сражаться со столь прославленными воинами.
  Так, немного лести не помешало - грифоны явно несколько успокоились, и наконечники их копий опустились. Но все же командир их еще долго молчал, прежде чем промолвил:
   - Что ж, ладно. Уже поздно, так что вы можете заночевать у нас, а на рассвете продолжить свой путь.
   - Благодарю, но мы и сами можем о себе... - начал было Риккен, однако Арстелион слегка хлопнул его хвостом по голове и сказал:
   - Спасибо.
   - Тогда следуйте за нами, - кивнул грифон и, взмахнув крыльями, вместе со своими воинами поднялся в небо. Риккен же, выплюнув из зубов черный волос из длинной кисти на конце хвоста Арстелиона, возмущенно заверещал:
   - Так что же это такое, Арстелион? Ты, выходит, мне уже и рот затыкаешь, слова не даешь сказать?
   - Помолчи, - единорог, повернув голову, укоризненно на него посмотрел, - Неужели ты не понимаешь? Если мы и можем узнать, где искать Алмаз, так это здесь! Или ты предлагаешь самим все горы обшаривать?
   - О, - коротко выдохнул самург, что означало в его устах почти извинение, так что Арстелион, усмехнувшись, пошел вперед, ориентируясь по полету грифонов. Те явно не привыкли иметь дело с гостями, не обладающими крыльями (или не желающими ими пользоваться), так что взобраться на скалы, где располагался их укрепленный лагерь, было не так-то просто, и лишь природная ловкость уберегла Арстелиона, и, как следствие, и Тельмиру от разного рода падений в пропасть. Жили эти воины довольно просто, по-военному. Лагерь их был окружен высокой бревенчатой стеной, за которой стояли на земле четыре здания - кухня, дом командира, который все звали просто "штаб", арсенальное хранилище и казарма для солдат. Кроме тех троих, что были на мосту, в лагере жил еще один грифон, вернее, грифоница - весьма милая особа с рыжевато-каштановыми перышками и веселыми светло-янтарными глазами. Звали ее Ириэлла, и, несмотря на все свое очарование, она была настоящим воином, в чем Арстелион тут же лично убедился, едва увидев, с какой ловкостью это нежное создание выхватило из складок одежды длинный кинжал и приготовилось к бою, когда в поле ее зрения оказалась наша троица, как раз в тот момент входящая в ворота лагеря.
   - Тише, тише, - со смехом поднял лапы командир, приземлившись рядом и подняв тучу пыли своими крыльями, - Это не враги, это просто путешественники. Они переночуют у нас, а утром продолжат свой путь, так что, будь солнышком, приготовь чего-нибудь пожевать, пока я не околел от голода.
   - Да уж, с вашим животиком вы околеете только лет через десять! - фыркнула та и, ловко увернувшись от щипка, со смехом бросилась бежать.
   - Баловница, - покачал головой старый грифон и, поправив пояс - кажется, ее замечание его все же достало, а того пуще на него подействовали улыбки на лицах молодых воинов.
   - Ну, чего ухмыляетесь? - в шуточной ярости набросился он на них, - А ну марш отсюда, прохвосты! Я, что ли, за вас службу нести буду?
   - Слушаемся и повинуемся! - хором откликнулись те, но едва они увидели, как сощурился их командир - и обоих словно ветром сдуло.
   - Надо же, какие смешливые выискались тут на мою голову, - проворчал тот, - Раздолбаи, никакой дисциплины! Эх, не то, что в наши времена, - и, с силой взъерошив перья на затылке, он повернулся к нашим героям, к тому времени предусмотрительно успевшим стереть с лиц так и просящиеся появиться улыбки.
   - Ну что, пойдемте, - проворчал он, - Заночуете у меня, там места предостаточно... ах да, чуть не забыл, меня зовут Лирментал.
   - Очень приятно, - кивнул Арстелион, - Фельтун, командир Пограничного Отряда Серых скал, весьма хорошо отзывался о вас.
   - Старина Фельтун? - на лице его расцвела улыбка, - Надо же, не забыл еще своего давнего друга, кустохвост! И то хорошо. А вы, значит, успели и с его отчаянными белками познакомиться? Небось, не преминули и Междуречную долину по пути посетить?
   - Да, мы были там.
   - О, значит, нам есть, о чем поговорить. Как там король Трангарас? Все еще на троне? Или вырастил-таки своего наследника и ушел от дел?
   - Еще нет, - улыбнулся Арстелион, - Его Высочество Трангарас по-прежнему является законным королем Серых скал, хотя, как мне кажется, если ему и придется уйти на покой, то он оставит после себя не менее достойного правителя.
   - Керельтана-то? - Лирментал усмехнулся, - Ну-ну, надеюсь. Он, конечно, славный паренек, но пока что еще зеленоват. Во всяком случае, в делах правления до отца ему еще лететь и лететь! - и, невольно засмеявшись, он распахнул двери своего дома и жестом пригласил гостей войти внутрь. Было уже довольно темно, так что старый грифон затеплил свечу и прошел к камину, чтобы подбросить дров. Вскоре затрещали сухие поленья, и рыжеватые блики огня осветили все помещение - не очень большое, но уютное. В небольшой нише стояла кровать, аккуратно застеленная грубым шерстяным одеялом, а еще тут располагался большой стол, несколько стульев и шкаф, и лишь у камина Лирментал позволил себе немного удобств - там стояла пара кресел и лежал пушистый ковер.
   - Не роскошно, конечно, - словно извиняясь, сказал он, - но что поделать, мы воины, а не разжиревшие богачи, нам роскошь не к лицу. Располагайтесь, - и он показал на ковер, - Я бы вам кровать уступил, но, боюсь, вы на ней просто не поместитесь.
   - Ничего, ничего, вы и так слишком добры к нам, - сказал Арстелион.
   - Тогда отлично, - кивнул он, и тут в дверь постучали. Это пришла Ириэлла, что принесла дымящийся горшок, блюдо с фруктами и полный кувшин. Поставив все это на стол, она, хоть Лирментал и предлагал ей остаться, замотала головой и выскочила за дверь - кажется, она решила отужинать в другой компании, так что старому грифону пришлось разделить трапезу только с гостями. Надо сказать, Риккену еда весьма понравилась, и он наелся до отвала. Арстелион с Тельмирой, хоть они и ели в тот день, пощипав травы по пути сюда, тоже закусили яблоками и грушами, так что совместными усилиями они без труда очистили тарелки, после чего начали укладываться на отдых, чувствуя себя усталыми, но вполне довольными жизнью.
   - Спокойной ночи, - зевнула Тельмира, прикрыв голову крылом.
   - Спокойной ночи, - откликнулся Арстелион, и уже хотел закрыть глаза, как увидел, что Лирментал, тихо поднявшись с кровати, бесшумно подошел к нему и сел в кресло, пристально глядя прямо в глаза молодому единорогу. Тот недоуменно поставил торчком уши, будто спрашивая: что? - но грифон еще долго не произносил ни единого слова, и лишь немалое время спустя прошептал:
   - Зачем ты здесь, Арстелион?
   - Что?
   - Я спрашиваю: зачем ты здесь? Я имею в виду Золотое королевство.
   - Я же сказал, что мы хотим только пересечь его...
   - Нет, нет, и еще раз нет. Я слишком долго жил на этом свете, чтобы поверить, будто бы вы так просто решили заявиться в наши горы, так что оставь свои тайны, дружок, и расскажи мне все. Мне не хочется верить, что вы пришли сюда со злым умыслом, поэтому я и прошу тебя честно признаться, что за дело привело вас во владения короля Кваргона. Возможно, я смогу вам помочь.
  Арстелион пристально посмотрел на старого грифона, но тот, не дрогнув, выдержал его взгляд, уперевшись локтями в колени и положив подбородок на переплетенные пальцы. Он выглядел усталым, однако в нем чувствовалась внутренняя сила, некий стальной стержень, что заставлял его презирать слабость и мужественно встречать все удары судьбы - признаки истинного лидера. И наш герой понял, что уж кому, кому, но этому воину верить можно, а потому вздохнул и негромко, будто вспоминая вслух, рассказал ему все, что мог - и о своей семье, и о том, как они нашли Сапфир и на следующий же день покинули Тайнолесье, и обо всем остальном, что случилось с ними за эти несколько дней. Грифон слушал его очень внимательно и абсолютно молча, впитывая каждое слово.
   - И вот теперь мы пришли сюда, чтобы отыскать четвертый из Самоцветов - Алмаз, Камень Воздуха, - наконец промолвил Арстелион, - Король Трангарас сказал нам, что он находится здесь, в Золотом королевстве.
   - И, как всегда, оказался прав, - пробормотал Лирментал.
   - Вы знаете, где он?
   - Так кто же не знает, малыш? Все племя грифонов гордится тем, что Алмаз хранится во дворце нашего короля, в великом Эльтерроне - Городе Заснеженных Вершин! Так что, как бы ни были благородны ваши намерения, достать его будет очень трудно, ибо корона статуи самого Лайфарона, прародителя правящего рода Золотых гор и одного из Великих Духов - не самое незаметное место, и каждый день на нее смотрят десятки глаз, как гостей дворца, так и слуг, охранников и членов семьи Кваргона.
   - Но мы должны это сделать, - тихо прошептал Арстелион, - Без Камня Воздуха мы не сможем пробудить Великих Духов и создать Камень Света... и не сумеем одолеть Керра.
   - Да, бесспорно, - кивнул Лирментал, - А скажи мне, юный герой: зачем это все тебе? Ты борешься со злом только из чувства мести?
  Арстелион немного подумал.
   - Возможно. Но мне кажется, что еще одна причина кроется в том, что Керр разрушил не только мою семью, но еще и сотни других по всему миру. Как знать, сколько еще бездомных сирот, выросли, не зная родителей по его вине? Сколько погибло зачарованных лесов вроде Лунной Рощи? Сколько городов и сел остались лежать в руинах? И я всеми силами души стремлюсь свергнуть зло - хотя бы ради того, чтобы не родился еще один единорог, грифон или человек, подобный мне... чтобы стало хоть немного меньше боли и страданий.
   - Значит, так? - спросил Лирментал, глядя на него своими ясными глазами.
   - Так, - кивнул Арстелион.
   - И передумывать ты не собираешься?
   - Пока я жив - нет. Даю тебе слово.
   - Ну что ж... выходит, так тому и быть, - проворчал старый грифон и, поднявшись на ноги, махнул ему лапой, подзывая его к столу, а когда он подошел, то расстелил на нем свиток желтоватого пергамента. Арстелион с любопытством посмотрел на него. С письменностью, а тем более картографией он был знаком мало, но все равно догадался, что перед ним план какого-то города.
   - Это Эльтеррон, древний город наших правителей и столица государства, - сказал Лирментал, в голосе его послышалась гордость, - Как видишь, он достаточно велик, и лишь в самом центре его, на острове посреди реки Селлирен, стоит Дворец Золотого Грифона. Это укрепленное строение, к тому же, предназначенное в основном для тех, кто умеет летать, так что тебе придется потрудиться, чтобы попасть туда. Парадные двери приведут вас прямо в центральный зал, где и находится статуя Лайфарона. Алмаз - это главное украшение его короны, так что вы его без труда отыщете... но вот как вам его забрать - ума не приложу.
   - Главное - попасть во дворец, - сказал Арстелион, - А дальше уж разберемся. В конце концов, с нами Риккен, а уж самург-то знает толк в воровстве!
   - Ну, в этом я не сомневаюсь, - Лирментал бросил косой взгляд на спящего Риккена, - Что же до того, как добраться до Эльтеррона... Путь это неблизкий, к тому же хорошо охраняемый, но я могу подсказать вам более короткую дорогу, о которой знаю только я и еще несколько лиц из окружения короля. Это подземный туннель, который был создан специально для того, чтобы обеспечить, в случае осады, безопасный отход членов королевской семьи, но, насколько я знаю, им так ни разу и не воспользовались. Он выведет вас прямо в подвалы дворца, а дальше... дальше не знаю. Предприятие, конечно, безумное, но лучшего я предложить не могу.
   - Все равно, это уже что-то, - сказал Арстелион, - Только, Лирментал... - он внимательно на него посмотрел, - неужели ты готов помочь нам в этом деле? Твой король вряд ли одобрит наши методы спасения Страны!
   - Ты дал мне слово, единорог, - Лирментал аккуратно свернул карту и спрятал ее на полку шкафа, - И я тебе верю. Хватит уже ждать, пока этот Керр и его прихвостни заполонят всю Валладельфию. Пришла пора действовать.
   - И ты не боишься этого?
   - Боюсь, разумеется. Но я всегда знал, что рано или поздно это должно было случиться. Вся наша жизнь - это вечное движение, Арстелион, и нельзя долго стоять на одном месте, иначе мы потеряем сам смысл существования, - Лирментал тяжело оперся лапой о шкаф и прикрыл усталые глаза, - Керр уже сотни лет отравляет воздух Страны своим зловонным дыханием, и мне кажется, что мы и так слишком долго терпели его присутствие. Нужно с этим что-то делать.
   - Но какой ценой? - спросил наш герой, - Сколько воинов погибнет, прежде чем он будет свергнут? И сможет ли когда-нибудь Валладельфия полностью исцелиться от нанесенных ей ран?
   - Не знаю. Некоторые раны заживут быстро, другие - со временем, а будут и такие, что не затянутся никогда, - глухо ответил старый грифон, - Но это есть достойная цена миру и счастью, малыш... так что ее стоит заплатить, иначе заплатят другие. Те, кто придет после нас. А единственное желание, что объединяет все расы и народы - это оставить своим детям хоть ненамного лучший мир, чем тот, что знали они... подарить им больше, чем было отдано им. И я думаю, малыш, что твое желание свергнуть Керра, особенно если вам все же удастся собрать все пять Камней и разбудить Великих Духов, окажется не таким уж безнадежным, и, если ты сумеешь дать остальным надежду - они потянутся за тобой, как за своим предводителем, и Керр будет свергнут, а тьма рассеется, - после чего он повернулся и пошел прочь, еле слышно прошептав, - По крайней мере, мне очень хочется в это верить... Впрочем, неважно. Иди, отдыхай. Завтра я покажу вам туннель, а уж там ваша дорога, не моя. Иди, - и, тряхнув головой, он вышел наружу, негромко хлопнув дверью, а Арстелион, стараясь не шуметь, отошел обратно к медленно потухающему камину и лег там, однако еще долго не мог заснуть, обдумывая все то, что узнал за этот долгий вечер...
  На рассвете Лирментал, как ни в чем не бывало, разбудил их, накормил завтраком и вывел за ворота крепости - на этот раз один, приказав своим солдатам оставаться на стене и следить за Радужным мостом, как и полагалось им по долгу службы. Убедившись, что они действительно заняты и не намерены подсматривать, старый грифон хлопнул Арстелиона по плечу и повел их всех прочь от Дороги Единорога, к другому склону ущелья.
   - Куда это мы? - спросил Риккен, но Арстелион только прошептал: "Тихо", и самург благоразумно замолчал.
   - Вот здесь, - сказал Лирментал, указывая на небольшое темное отверстие в скале, кое-как прикрытое плетями лишайника и напоминающее что угодно - берлогу, расщелину, просто нишу в скале, но не секретный проход.
   - И что это? - удивленно спросила Тельмира.
   - Это вход в туннель, что приведет нас в Эльтеррон, - сказал Арстелион, - Во дворец Кваргона. Там и находится Алмаз.
   - Ничего себе! - присвистнул Риккен, - Это ж мы что, самого короля грабить собираемся? Да ты шутишь, приятель!
   - Ничуть. Камень во дворце, а значит, и нам нужно туда попасть. Лирментал решил нам помочь, так что, мой друг, считай, что тебе здорово повезло - ты только представь, скольким самургам доводилось там побывать?
   - Не знаю, не знаю, но все равно, дело перед нами нелегкое, - пробормотал Риккен, - И я отнюдь не горю желанием приобрести недобрую славу среди грифонов - насколько я знаю, с подобной репутацией обычно долго не живут.
   - Если все сложится, как надо, то они и не узнают, что это был ты, - улыбнулся Арстелион, - А я уверен, что если кто и может стащить Алмаз прямо из-под носа самого короля Кваргона, то только ты!
   - Да уж, - Риккен покачал головой, но все же махнул лапой, - Ладно, попробую. Но учти, Арстелион - я тебе это еще припомню!
   - И я с радостью выполню любую твою просьбу, - кивнул он.
   - Вот-вот, я запомнил эти слова.
   - Значит, идем?
   - Идем, - кивнул он, и Арстелион, пригнув голову, ступил внутрь пещеры. Это и вправду оказался туннель, причем довольно длинный и явно на славу сработанный. Правда, на единорога он рассчитан не был, и нашему герою пришлось выгнуть шею, чтобы не стукнуться о потолок.
   - Вроде бы, пройти смогу, - сказал он и вылез из пещеры, внимательно посмотрев на Лирментала, - А это далеко?
   - Около полудня пути, - ответил тот, - Ответвлений там нет, так что просто идите вперед, пока не окажетесь перед дверью. Думаю, что ваш самург с легкостью ее откроет, и - добро пожаловать во дворец.
   - Надеюсь, нас не будет поджидать вооруженный отряд, - усмехнулся Арстелион, - Иначе наш визит может вызвать большой переполох. Но все равно спасибо тебе, Лирментал. Фельтун был прав, когда рассказывал о тебе!
   - Да что там, я ж, по сути, немного вам подсобил, и только, - тот отмахнулся, но потом все же поднял лапу и, взяв нашего героя за ухо, полуугрожающе-полушутливо прошептал, - Но ты дал мне слово, так что смотри, парень, если у вас ничего не выйдет! Из-под земли достану и, как детеныша, прутом!
   - Ладно, ладно, - тот засмеялся, и не пытаясь вырваться из железной хватки старого грифона, - Я понял!
   - Вот-вот, помни об этом, - и он, отпустив его ухо, хлопнул молодого единорога по крупу, - Ладно уж, хватит болтать. Идите, пока я не передумал!
   - Хорошо, - кивнул Арстелион, все еще посмеиваясь, и полез в туннель, а за ним зашагала Тельмира, пугливо поглядывающая по сторонам.
   - Не бойся, красавица! - усмехнулся Лирментал и потрепал ее по холке, - Ничего с тобой не случится - твой же защитник всегда рядом!
   - Я и не боюсь, - она робко ему улыбнулась, после чего наклонила голову и отправилась вслед за Арстелионом, мгновенно скрывшись в густой и мрачной тьме, не доступной никакому свету.
   - Ты обещал... - прошептал Лирментал, и, передернув плечами - во что, старый дурак, ввязался! - отправился к воротам крепости, то и дело оглядываясь на устье потаенной пещеры, и странное выражение надежды, сомнений и тревоги застыло на всегда строгом и невозмутимом лице бывалого воина...
   - Ну и местечко, - Риккен скептически осматривал потолок туннеля, весь мокрый и покрытый трещинами, - Того и гляди, обвалится прямо на нас!
   - Ничего, не обвалится, - усмехнулся Арстелион, хотя и его от мысли о сотнях тонн необработанного камня и земли над головой передергивало до кончика хвоста. Все-таки единороги хоть и считаются потомками Духа Земли, но для жизни под землей совершенно не приспособлены! Да и кто может любить эти пещеры? Эту вечную тьму? Эту промозглую сырость? В сиянии рога Арстелиона какие-то странные тени метались по стенам, вертясь и подпрыгивая, будто целый сонм сумасшедших танцоров, а наш герой то и дело вздрагивал, когда холодная капля воды падала ему на спину, чтобы скатиться вниз, оставляя еще одну мокрую дорожку на его шкуре и провожаемая ворчанием Риккена. "Не дайте Духи сейчас встретиться глазами хотя бы с мокрицей или летучей мышью, - подумал про себя Арстелион, - В этом месте даже ящерица покажется северным драконом", - и, едва не стукнувшись лом о низко нависший валун, он почти ползком полез дальше, почти засмеявшись при мысли, что вот у него будет дурацкий вид, если пещера сузится еще больше, и в конце концов он застрянет, придавленный громадной горой!
   - Интересно, эти грифоны о чем думали, когда копали такой тесный проход? - вслух высказал его раздумья Риккен, и голос его эхом прокатился по пещере, - Строители, тоже мне! Стой здесь, я проверю, а то вдруг ты дальше не пролезешь! - и, спустившись со спины Арстелиона, он проворно побежал вперед, стуча коготками по каменному полу. Наш герой терпеливо дожидался его, и едва не подпрыгнул на коленях, когда самург неожиданно свалился ему на голову и довольно сказал:
   - Все нормально, дружище! Мы почти пришли! Давай вперед, до этой чертовой двери остались какие-то несколько шагов!
   - Вот и... славно, - Арстелион с трудом вырвал спину из-под свода пещеры и полез дальше, пока не почувствовал, что потолок уходит вверх, а там пещера и вовсе превратилась в небольшую комнатку, где лежала связка факелов, кресало и кремень, веревки и какие-то другие походные вещи, о назначении которых Арстелион мог только догадываться. Дополняла весь этот нехитрый интерьер грубо сработанная деревянная дверь, толкнув которую единорог убедился, что она заперта.
   - Интересно, снаружи все еще день? - спросил он, приложив к ней ухо, - Под землей время, кажется, течет по-другому.
   - Вряд ли уже вечер, - с сомнением сказал Риккен, - Скорее всего полдень только-только минул.
   - Тогда нам надо дождаться темноты. А тогда уж вся надежда на тебя, приятель. Если ты не сможешь...
   - Знаю, знаю. Я же сказал тебе, что попробую, значит, попробую, и не надо мне об этом напоминать, а то я, смотри, еще передумаю, - буркнул Риккен.
   - А может быть, нам стоит просто попросить короля Кваргона? - неожиданно подала голос Тельмира, а когда оба, и самург, и единорог, с одинаково изумленным выражением на лицах повернули к нему головы, она пояснила, - Ну... Камень Воздуха не принадлежит грифонам, верно? Он не принадлежит ни единому смертному, он - наследие всей Страны. А значит, даже король не может не отдать его нам!
   - Да ты что, девочка! - Риккен вылупил на нее глаза, как на рехнувшуюся, - Думаешь, что мы, трое никому не известных бродяг без роду и племени можем просто так заявиться ко двору короля грифонов и потребовать у него священный Самоцвет? Да он нас просто высмеет и даже слушать не станет!
   - Но он должен! Он же король!
   - Ох, милая моя, не будь наивной, - Риккен посмотрел на нее почти жалобно, - Король-то король, но, знаешь ли, это еще не значит, что он печется о благе кого-либо, кроме своих подданных. А я не привык рисковать или просить о чем-либо, что могу получить собственными силами, - и он похлопал по своему поясу, где висели разнообразные отмычки, ножи и прочий воровской инструмент. Тельмира, смутившись, отвернулась, и самург, посчитав, что разговор окончен, тоже ничего не добавил. До самого вечера они по большей части молчали, каждый думал о своем, и когда самург неожиданно заговорил, все вздрогнули.
   - Ну, я пошел.
   - Будь осторожен, - тихо сказал Арстелион, - Помни, от твоего успеха зависит очень многое.
   - Эй, ты за кого меня принимаешь? - он усмехнулся и, достав отмычку, в два счета разобрался с тяжелым замком, что послушно щелкнул, и воришка осторожно выглянул в коридор.
   - Никого, - сказал он, - Ну, ладно, я пошел, - и, подмигнув друзьям, он тяжело поднялся в воздух - крыло еще не зажило, и самург чувствовал себя каким-то странно неуклюжим, а потому, едва добравшись до потолка, он уцепился когтями за камень, повиснув вниз головой и внимательно рассматривая то, что оказалось под ним. Решив, что так даже удобнее, Риккен, усмехнувшись - ах, какой он ловкий! - полез по потолку, как паук, замирая лишь тогда, когда внизу, гремя доспехами, проходил ночной патруль дворцовой стражи - все, как на подбор, суровые подтянутые воины с тяжелым оружием, при виде которых самург беззвучно смеялся: хоть вы и силачи, каких поискать, а я умнее! Один раз, увидев внизу отставшего от патруля воина, поправлявшего съехавший набок шлем, он не выдержал и, спустившись по стене, хлопнул его хвостом по спине, тут же спрятавшись за стоявшую у стены мраморную статую и оттуда, помирая от немого хохота, наблюдал, как ошалевший грифон озирается по сторонам в поисках невидимого врага. Правда, он вовремя вспомнил о том, что сейчас не время для шуток, поэтому снова вскарабкался наверх и пополз дальше. Архитектура у Дворца Золотого Грифона была довольно замысловатая, но в целом не так уж и хитроумна, так что бывалый самург недолго во всем этом разбирался, и вскоре очутился в центральном зале, освещенном лишь луной, что заглядывала в большие окна и бросала на пол пятна серебряного света. Громадные колонны, напоминающие стволы вековых деревьев, уходили высоко вверх, будто исчезая в небесах, и добраться до потолка было просто безумием - во всяком случае, для такого маленького существа, как наш герой, и Риккен долго сидел на стене, обдумывая ситуацию, но потом рискнул и, пропустив мимо очередной патруль, взлетел, чтобы добраться до центральной статуи - колоссальной скульптуры из мрамора, золота и драгоценных камней, изображавшей того самого грифона, которого они видели и на гербе, выбитом над Радужным мостом, только не стоящего, а сидящего на троне, держа одной лапой свой посох и пристально следя за каждым, кто входил во дворец через парадные двери. Правда, Риккен пока не особо горел желанием заглянуть ему в глаза, а потому полез наверх, цепляясь за любые неровности и чувствуя себя так уверенно, словно карабкался по надежно закрепленной веревочной лестнице.
   - Вот вы где, голубчики, - промурлыкал он, добравшись-таки до короны Лайфарона и разглядывая россыпь великолепно ограненных драгоценных камней, многие из которых составили бы гордость любой королевской сокровищницы, - Клянусь своим хвостом, эти грифоны умеют создавать по-настоящему красивые вещи! - и, потерев лапы, он начал карабкаться дальше, едва не пуская слюнки при виде всего этого богатства, но, к его же чести, он все-таки удержался и не остановился, пока не увидел то, что искал - поразительно прозрачный, сияющий белым светом алмаз, оформленный в виде как бы двух совмещенных основаниями египетских пирамид, или октаэдра, если уж называть все вещи своими именами. При приближении к нему Риккен сразу почувствовал присутствие мощной древней магии, и ему стало не по себе, но он не остановился и, ухватившись за его грани, он осторожно покачал Алмаз из стороны в сторону. Ага, сейчас, размечтался, что он прямо тебе в лапы упадет. Сидит, как влитой. Пожав плечами - что ж, я и не удивлен! - Риккен достал небольшой кинжал и принялся потихоньку проверять стыки, выискивая какую-либо слабину в безупречной работе неизвестных кузнецов. Работа была кропотливая и нудная, а времени было мало, но Риккен отличался редкостным упрямством, так что он методично делал свое дело, пока мягкое золото короны не начало поддаваться, и уж тогда, достав крошечное долото, самург вогнал его между Камнем и металлом, раздвигая щели. Алмаз долго дразнил его, не желая вылезать из уютного гнездышка, но Риккен был не менее упорен.
   - Врешь, я тебя достану, - проворчал он сквозь зубы, - Или ты хочешь, чтобы Арстелион меня до самой смерти дразнил - с камнем не смог справиться? Обойдется, не дам я ему такого повода! - и, с силой двинув долотом, он-таки отогнул последний зубец, освободив Камень, и тот, пошатнувшись, начал медленно заваливаться вниз, но самург не дал ему такого шанса и сцапал его, как кошка - высунувшую нос из норки мышь.
   - А ты легкий, - удивился он, взвешивая Алмаз на лапе, - Уж не пустой ли? - и он пристально посмотрел внутрь его, отыскивая признаки воздушной полости внутри его сверкающих граней, однако ничего не увидел - только стены зала, искаженные и изломанные самым причудливым образом, пол, напоминающий смятую бумагу... и что-то белое у входа в коридор. Недоуменно подняв брови, самург оторвал взгляд от Камня и взглянул туда... едва не свалившись со статуи, когда увидел молодого грифона, того самого, над которым он так ловко подшутил по дороге сюда. Юнец стоял, открыв клюв, и глядел на него во все глаза, как-то даже позабыв про свое копье - оно лежало на полу, явно выпавшее из расслабленно повисших лап.
   - Вот черт, - пробормотал Риккен, про себя решив: либо он стал слишком стар, если прозевал приближение чужого, либо тут происходит что-то по-настоящему странное. Слова его на молодого охранника подействовали не хуже шлепка по лицу - заорав дурным голосом, он подхватил свое оружие и бросился вперед. Как он собирался таким образом добраться до маленького самурга, учитывая вес напяленных на него доспехов - Риккен не совсем понял, но он и не раздумывал особо, а потому, прижав Алмаз к груди, бросился удирать. На крики уже бежали остальные стражники, и бывалый воришка осознал, что дело начинает пахнуть паленым, причем жарить, по-видимому, будут его. К тому же, Камень, как нарочно, сиял подобно звезде, и самург был прекрасно заметен на фоне темного потолка, так что он совершенно не удивился, когда рядом с ним прорезало воздух тяжелое копье с кованым наконечником, едва не прибив к стене его правое крыло. Сообразив, что следующий стражник может и не промахнуться, Риккен резко ушел в сторону, заложил вираж и бросился назад, к центральному залу, надеясь сбить погоню с толку. В некотором роде ему это даже удалось - грифоны несколько стушевались, однако тут раздалось клекочущее рычание, и самург лишь каким-то чудом избежал удара когтистой лапы молодого стражника, сбросившего с себя увесистый нагрудник и решившего поймать воришку в воздухе. Риккен, зашипев, яростно укусил его за плечо, после чего рванулся прочь, однако тут ему путь преградил другой стражник, что означало лишь одно: он серьезно влип.
   - Ну, Арстелион, ты у меня за это попляшешь! - завизжал он, как недорезанный, и, сломя голову, бросился вперед, прямо в лицо оторопевшему от такой наглости грифону. Однако, к его же чести, с реакцией у него было все в порядке, а мощный удар в челюсть мог бы повергнуть наземь и более крупное существо, чем тощий самург, так что бедный Риккен несколько раз перевернулся в воздухе, прежде чем врезался в стену и, взвыв от боли, бесформенной кучей свалился наземь. Впрочем, Алмаз он из лап так и не выпустил, и по-прежнему крепко сжимал Камень, на который уже начала капать кровь из уголка его разбитой пасти, стекая на чистый пол багровыми струйками...
   - Убит? - осторожно спросил один из стражников, а другой, пожав плечами, подошел поближе и ткнул самурга копьем. Тот ответил еле слышным стоном.
   - Жив еще, - ответил грифон и, подойдя к Риккену, попытался вытеребить из его хватки Алмаз. Риккен не отпускал, и тогда грифон, отнюдь не настроенный на милосердие, поднял его одной лапой над полом. Самург повис, как тряпка.
   - Вот упрямый воришка, - проворчал воин.
   - И наглый, - один из его товарищей с презрением посмотрел на маленького дракончика, - Одно слово - самург! Ни чести, ни совести!
   - Одна только жадность, - поддержал его другой грифон, тот самый, что сбил Риккена наземь, и, подойдя поближе, принялся выдирать Алмаз из когтей Риккена, а когда тот не поддался - свирепо ударил самурга по скуле, вспоров ему кожу до крови, отчего бедняга закачался, как маятник, а потом еще и еще, вознамерившись забить бандита до смерти, но вырвать священный Алмаз из его грязных лап.
   - Эй, Мертоллен, ты ж его так на тот свет отправишь, - попробовал было остановить молодого грифона один из старших стражников, но тот лишь яростнее ударил беспомощного самурга... даже не услышав неровный вздох, не увидев, что несколько его товарищей в страхе отступили прочь, глядя на что-то - или кого-то? - за его спиной. И лишь когда державший Риккена стражник охнул и, выпустив его, шарахнулся в сторону, выпучив глаза, которые были размером только что не с тарелку, излишне ретивый грифон раздраженно оглянулся: что еще?.. - и едва не заорал дурным голосом, когда увидел, что там стоит и пристально смотрит на него молодой единорог, чья шкура была чернее самой ночи, и лунный свет, падавший из распахнутого настежь окна, не мог разбить этот мрак - лишь ярым пламенем горел серебряный рог, могущий с легкостью проткнуть жилистую грудь Мертоллена... Лапы у него невольно обвисли, как будто из них мгновенно ушла вся сила, и он, раскрыв клюв, смотрел на удивительного зверя, а тот просто стоял на одном месте. И молчал, но таким было его молчание, что грифоны, могучие воины, которые без содрогания в сердце могли бы выступить и против свирепого северного дракона, смотрели на него с нескрываемым ужасом. Тем временем Риккен потихоньку начал шевелиться, и в конце концов со стоном приподнялся над полом, вытирая тыльной стороной ладони все еще бегущую кровь с жестоко разбитых губ.
   - Что тут... - он недоуменно оглянулся на грифонов, а потом оглянулся - и, тут же вскочив, бросился к своему приятелю. Тот не пошевелился, и самургу пришлось карабкаться к нему на спину самому, цепляясь за шерсть, причем единорог даже не морщился - он все еще пристально смотрел на стражу, а потом мимолетно бросил взор на своего маленького приятеля, и, тряхнув длинной гривой, точно стягом, отвернулся в сторону, собираясь уходить...
   - Э, эй, ты... - попытался остановить его Мертоллен, но один лишь взгляд черных глаз единорога снова приковал его к месту.
   - Выходит... ты пришел, - глухо выдавил старый стражник, что пытался заступиться за Риккена.
   - Да, - кивнул Арстелион, - Настало время перемен, - он снова взглянул на Риккена, - Это чувствуют даже самурги, - и, не дожидаясь, пока стражники переварят его слова, он вскинулся на дыбы и бросился прямо в открытое окно, будто птица. Опомнившись, грифоны бросились туда, но увидели лишь черную тень, грациозно и легко прыгающую по крутому склону скалистого острова, точно и не касаясь камней, а потом стремительно миновавшую широкий мост и растворившуюся в тени набежавшего на луну облака...
   - Черный единорог, - старый грифон с силой провел лапой по глазам, словно надеясь сорвать с них невидимую пелену, - А я уж и не чаял, что это случится...
  Его слова словно разбудили остальных, и молодые стражники со всех сторон обступили его, наперебой требуя объяснить, что здесь происходит и откуда взялся этот единорог, но старик лишь отмахнулся, пробормотав:
   - Угомонитесь, трескуны... нужно сперва сообщить королю.
   - Так ведь ночь же, - заикнулся кто-то, - Поздно... - однако слова застряли у него в горле, когда он увидел выражение на его лице и острые уши, плотно прижатые к голове.
   - Это утром может быть поздно, - свирепо прорычал старый грифон, голос его дрожал от ярости, - Ты, юнец, и не подозреваешь, сколь многое может принести нам эта ночь! В наш мир явился черный единорог, а вы понимаете хоть, что это значит? - он обвел взглядом недоуменные лица молодых воинов, после чего вздохнул и уже потише пояснил, - Это значит, что грядут великие перемены. Вскоре мир содрогнется, и будет лучше во всех отношениях, если наш король узнает об этом в первую очередь! - после чего, развернувшись так резко, что тяжелый плащ надутым парусом встал за его спиной, он зашагал по коридору, бормоча что-то себе под нос и провожаемый полными удивления и страха взглядами соплеменников.
  Тем временем Арстелион, не останавливаясь ни на мгновение, скакал по берегу, стремясь уйти как можно дальше. Высокие здания с множеством башен и шпилей, украшенные небывалой красоты лепными узорами и скульптурами, проносились мимо, а он все бежал вперед по извилистым улицам, не имея возможности даже полюбоваться ими, черной молчаливой тенью скользя во мраке ночи. Даже когда Эльтеррон остался позади, он не остановился, и продолжал стрелой уходить все дальше.
   - Арстелион, Арстелион! - Риккен все пытался достучаться до своего друга, - Стой, куда ты несешься? Грифоны остались далеко позади, мы здесь одни! Объясни же мне наконец, что тут вообще творится!
   - А ты разве не видишь? - молодой единорог не остановился, однако немного сбавил скорость и оглянулся на своего всадника, - Я подоспел вовремя.
   - Но как ты узнал? И где Тельмира?
   - Я просто услышал шум и понял, что ты в кои-то веки немного сплоховал, - улыбнулся наш герой, - Правда, ты достал Алмаз. А это немалого стоит. И, признаться честно, я ни на секунду не сомневался, что у тебя получится.
   - А то, - Риккен приосанился, - Самург я или кто? Но ты так и не объяснил толком! Где Тельмира? Только не говори, что она все еще в Эльтерроне!
   - Хорошо, я не буду тебе этого говорить, - кивнул Арстелион, и у Риккена отвисла челюсть - несмотря на ужасающую тупую боль в разбитой скуле.
   - ТЫ ЕЕ БРОСИЛ?! ТЫ ЧТО, СОВСЕМ?!!
   - Бросил? Нет, конечно, - засмеялся Арстелион, - Не волнуйся, она не пропадет. Мы договорились встретиться... ну, а вот и она. Тельмира, мы здесь!
   - Вижу! - донесся нежный голосок, а там и сама крылатая кобылица выбралась из-за камней, - Как Риккен?
   - Ничего, живой! И Камень с ним!
   - Слава Духам! - она приблизилась к ним и ласково посмотрела на Риккена, - Ты просто молодчина, Риккен! Достал-таки!
   - Но... как? И вообще...
   - Ты имеешь в виду, как я тут оказалась? - улыбнулась Тельмира, - Просто, дружок... Кстати, справиться со стражей на мосту было несколько труднее, чем я думала, но мне все же удалось их провести, - она хихикнула, - Наверное, они до сих пор ищут меня на противоположной стороне острова!
   - Ты отлично справилась, - улыбнулся Арстелион, - И нам удалось удрать прежде, чем стража опомнилась и изрешетила нас обоих. Так что теперь мы здесь, все вместе, и, главное - Алмаз у нас!
   - Точно, - кивнул Риккен, - Но учти, Арстелион, эта ночка попортила мне крови на добрые десять лет вперед. А я помню твое обещание!
   - Ладно уж, - засмеялся единорог, - Я тоже его помню.
   - И не забывай, - кивнул самург, после чего, даже не раскрывая крыльев, перепрыгнул на спину Тельмиры, где висел его мешок, и спрятал Алмаз в его недрах, а потом взвесил его и поморщился.
   - Черт, никогда еще я не таскал такую тяжесть, не имея при этом ни малейшей надежды ее продать! Точно старею, уже не тот, что прежде, - и, затянув горловину мешка, он вновь повесил его на спину Тельмиры и сам устроился рядом, по-кошачьи вылизывая лапу и ею вытирая кровь и грязь с лица и шеи. Выглядело очень забавно, и Арстелион чуть не фыркнул, однако сдержался, иначе самург вполне мог навесить на него еще парочку обязательств, так что он решил не связываться с ним и молчаливо зашагал по дороге, уводя своих друзей прочь от Эльтеррона... хотя было в его душе нечто вроде сожаления, когда он вспоминал великолепие города грифонов, освещенного лунным светом. Да, часто бывает так, что самые красивые места мы посещаем лишь тогда, когда не имеем возможности полюбоваться ими вволю, и Арстелион про себя подумал, что, если все получится, как он задумал, то он обязательно вернется в Золотое королевство и, несмотря ни на какие предубеждения и слухи, увидит всю здешнюю красоту, обойдет каждое ущелье, и пусть грифоны думают, что хотят, говорят, что им нравится и делают то, что заблагорассудится - он не остановится, он будет продолжать идти дальше, памятуя, что в душе все-таки прав... Хотя, вспоминая полные ужаса лица стражников, он несколько иронично усмехался: грифоны испугались единорога! Услышь он о таком из чужих уст - ни за что не поверил бы. Видно, действительно настало время перемен... время, когда невозможное вдруг становится реальностью...
   - Ты уверен, что это был именно единорог, Термонд? - Кваргон, еще очень молодой, едва ли двадцати двух-двадцати трех лет от роду, но обладающий железной волей и стойкостью настоящего короля грифон сумрачно посмотрел на командира стражи. Он сидел в своем кабинете, и небо на восточном крае неба только-только начало светлеть, однако повелитель Золотого королевства не выглядел ни сонным, ни усталым, а его ясные золотисто-зеленые глаза не отрывались от лица Термонда, и тот, вдвое старший и немало повидавший на своем веку воин, нервно переступил с лапы на лапу, однако ответ его был четким и по-военному кратким:
   - Совершенно уверен, Ваше Величество.
   - Тогда откуда он появился в моем дворце? - голос короля по-прежнему не отличался мягкостью, о него можно было ножи точить, - Он и этот прохвост-самург, который, как ты мне сказал, и вытащил Алмаз из короны статуи Лайфарона? И почему так же беспрепятственно исчез, как и не было его? Что сообщила стража с моста?
   - Они говорят, что не были там, когда единорог покинул остров.
   - Вот как? И что за причина вынудила их оставить доверенный им пост?
   - Мне сообщили, что это была крылатая лошадь.
   - Что еще за лошадь?
   - Не имею представления, Ваше Величество. Они сказали, что заметили ее неподалеку от моста, но на приказ остановиться она побежала, и они бросились за ней, однако на другой стороне острова потеряли ее из виду. Мы действительно обнаружили ее следы, но на камнях они прерываются. Возможно, она улетела.
  Кстати, если вам интересно, Тельмира не улетела, она просто прыгнула прямо в воду и поплыла - плавала он весьма неплохо, а так как в этом месте дворец бросал на реку свою тень, то ее и не увидели. Но Кваргону это было, разумеется, неизвестно, и король лишь сильнее сдвинул брови, проворчав:
   - Что ж, не удивлюсь, если эта лошадь, самург и единорог - из одной компании. Вот только зачем им понадобился Алмаз? Им должно быть известно, что этот камень невозможно продать, ибо он просто не имеет цены... Тогда что?
   - Возможно, он им нужен не для продажи, - осмелился предположить Термонд, и Кваргон тут же посмотрел на него, ожидая разъяснений, а тот добавил, - Мы же все знаем, что за камень этот Алмаз... и где его настоящее место.
   - Ты хочешь сказать, эта троица может направляться к Святилищу Стихий?
   - Вполне. Не забывайте, среди них черный единорог.
   - Да, и все мы знаем, что это значит, - Кваргон откинулся на спинку стула, обхватив подбородок лапой и крепко призадумавшись - Золотая Метка, знак его, как короля, выгравированный на его ладони с рождения, тускло блеснула в свете свечей, - Но это лишь предположения, мой друг, а они, как известно, не всегда совпадают с истиной и зачастую несут шлейф ошибок и промахов... чего я, как король, допустить не могу, особенно в это смутное время. Мне нужно знать больше, и уж потом принимать какие-либо решения, так что отдай приказ всем патрулям, Термонд, пусть они выследят наших ночных гостей, но не нападают, только следят. Я должен выяснить, кто они, откуда и куда направляются. Если они действительно те, какими нам кажутся - что ж, значит, такова судьба, но если они не оправдают нашего доверия, - он сощурился, - то, клянусь именем великого Лайфарона, они горько пожалеют об этом...
   - А за нами следят, - уже на следующий день негромко заявил Риккен, пристально разглядывая скалистые склоны гор, - И я буду не я, если это не наши добрые друзья-грифоны!
   - Что им надо? - насторожился Арстелион, - Погоня?
   - Вряд ли, - покачал головой самург, - Они бы уже давно заметили нас и напали. Мы не особо прячемся от чужих глаз, если ты не заметил. А грифоны недаром являются наполовину орлами - зрение у них весьма острое.
   - Тогда зачем они здесь?
   - А Духи их знают. Следят, судя по всему.
   - То есть это как бы почетный караул? - Арстелион заставил себя немного нервно улыбнуться.
   - Или конвой, - Риккен шутку явно не оценил, - Я лично терпеть не могу, когда за мной следят, пусть даже и не доставляют неприятностей. И лучше бы нам избавиться от этих "попутчиков".
   - Это как, убить, что ли? - Тельмира так и подпрыгнула.
   - Ну, почему сразу "убить"? - Риккен недовольно поморщился, - Я имею в виду, скрыться, уйти, сбить их со следа. Понимаешь?
   - А, это... Ну, попробовать можно.
   - А лучше сделать, - самург встал и расправил крылья, - Ну, я на разведку. Посмотрю, какие еще сюрпризы нам и нашим приятелям могут доставить эти горы, - после чего стрелой взвился в воздух и полетел вперед, осматривая землю под собой. Он чувствовал себя несколько неуютно, зная, что грифоны пристально следят за ним, и большинство из них вооружены тугими луками, которые при малейшей опасности будут пущены в ход, но предпочел не думать об этом и просто лететь дальше. Арстелион и Тельмира терпеливо ждали его, и вскоре самург вернулся, деловито сообщив:
   - Впереди река. Мы можем заночевать на ее берегу, а ночью, под прикрытием темноты, попробовать оторваться от этих надоедливых грифонов.
   - Они же наверняка будут следить за нами и ночью, - с сомнением сказал Арстелион.
   - Без сомнения. Но кто сказал, что мы ляжем на открытом месте, а перед уходом вежливо предупредим их об этом? К тому же, тебе, друг мой, беспокоиться ни о чем - тебя, с твоей шкурой, во мраке и стоглазый не разглядит.
   - А Тельмира?
   - А Тельмира будет вести себя тихо и осторожно, так что ничем тебе не уступит, - Риккен похлопал кобылицу по шее, - Не волнуйтесь, эти пернатые и оглянуться не успеют, как останутся один на один со своими разлюбезными Золотыми горами.
   - Тогда хорошо, - кивнул наш герой, - Идем.
  Река, о которой говорил самург, была довольно широкой и быстрой - самый настоящий горный поток, наверняка холодный и опасный, но вполне проходимый. Риккен довольно долго выбирал место для ночевки, пока не нашел подходящее - небольшую нишу под песчаным обрывом, где вполне комфортно разместились и единорог, и крылатая лошадь.
   - Неплохо, - признал Арстелион, оглядываясь, - Но отсюда мы не видим, где наши преследователи.
   - В том-то и дело, друг мой, - хихикнул Риккен, - Мы их не видим, но и они нас тоже видеть не могут. А значит, и следить, как следует - тоже. Луна еще не взойдет, как мы пересечем реку и отправимся дальше. А там и до границы королевства недалеко. За ним - уже Дарвонское графство... владения людей.
   - А интересно, какие они - люди? - Арстелион устроился поудобнее и прикрыл глаза, - Я слышал только легенды о них, и знаю о них очень мало...
   - Уверяю тебя, малыш, - Риккен кривовато усмехнулся, - Когда ты встретишь человека, ты сразу поймешь, что это за существа. Они странные, - он произнес это слово чуть ли не с отвращением, - И никогда не поймешь, чего им надо. Я могу тебе в общих чертах сказать, чего можно ожидать от грифона, от кентавра или даже от морского змея, но вот о желаниях и мотивах человека знает только сам человек. И потому я лично стараюсь им не доверять, хотя и знал на своем веку нескольких... впрочем, вскоре и вы с ними познакомитесь, - и, хлопнув Арстелиона по холке, он выглянул из-под обрыва. Как он и предполагал, костра видно не было - кажется, грифоны упорно надеялись скрыть свое присутствие, однако Риккен, бывалый самург, сумел разглядеть охранника, молодого воина, что сидел на ветке, привалившись спиной к стволу, и с искренней скукой следил за рекой, то и дело широко зевая. Усмехнувшись, самург деловито потер лапы и спустился к своим друзьям.
   - Все, хватит тут корни пускать, - сказал он, - Уходим. Лучшего времени и придумать нельзя.
  Арстелион с Тельмирой послушно встали, и Риккен вскарабкался на спину крылатой кобылы, уцепившись за ее серебристую гриву. Стараясь держаться в тени и не шуметь, вся троица осторожно пошла вдоль берега, выискивая подходящее место для переправы, пока не увидели впереди нечто подходящее - череду камней, что высовывались из воды, походя на черепах, заснувших на дне реки.
   - Не самый безопасный путь, - пробормотала Тельмира.
   - Но другой искать некогда, - вздохнул Арстелион и пошел первым. Тельмира была несколько легче его, но он был ловчее и более сведущ в искусстве сохранять равновесие, так что его лидерство казалось очевидным, и все же друзья с тревогой следили за ним, пока он аккуратно и грациозно, проверяя каждый шаг, перебирался камня на камень, стараясь не обращать внимания на ледяную воду, что то и дело захлестывала его ноги и уже заставила их немного онеметь.
   - Ну, как там? - спросил Риккен, - Пройти можно?
   - Кажется, довольно надежно, - ответил Арстелион, - Можете переходить!
   - Хорошо, - кивнул Риккен, - Пошли, Тельмира.
   - Тебе-то легко говорить, - Тельмира насмешливо на него посмотрела, - Сидишь себе и только командуешь! - после чего, не без содрогания в сердце, она ступила на первый камень. Правда, к ее удивлению, переправа далась ей даже лучше, чем Арстелиону, и она быстро догнала его на середине реки - он как раз раздумывал, как бы половчее перепрыгнуть с одного громадного черного валуна на другой.
   - Ты уже здесь? - он оглянулся на нее с радостной улыбкой, - Здорово у тебя это получается!
   - Да ладно тебе, - она смущенно потупилась, - Пустяки... А что дальше-то?
   - Прыгать, - ответил он, разглядывая камни под ногами, - Тут уже не перешагнешь.
   - Что-то мне... не хочется прыгать, - Тельмира со страхом посмотрела на бурлящий водный поток, что разъяренным зверем несся мимо, весь покрытый пеной, несущий тяжелые обломки сучьев и осклизлые коряги.
   - Тогда я пошел, - усмехнулся Арстелион, и, отойдя подальше от края, приготовился к прыжку.
   - Осторожнее, - сказал Риккен, и в голосе его слышалось искренне беспокойство за товарища. Арстелион только улыбнулся ему, а потом галопом сорвался с места и помчался к краю, делая громадные прыжки... Ветер пронзительно и резко свистнул в его ушах, черным шелковым знаменем взвилась за спиной длинная грива, а три удара копыт простучали, как один, и Арстелион, с силой оттолкнувшись от камня, стрелой взвился в воздух... Тело его вытянулось в одну линию, представляя собой вершину грации и красоты, и казалось, что еще чуть-чуть - и он полетит... но Тельмира только и успела испуганно вскрикнуть, как Арстелион рухнул на край обрыва, цепляясь ногами за гладкий камень, а тело его до половины погрузилось в ледяную воду, что с силой рванула его вниз по течению, стремясь подхватить беспомощного единорога и утащить прочь.
   - Арстелион! - закричала Тельмира, - Арстелион! - и бросилась за ним, отчаянно прыгнув прямо в бездну, однако тут на фоне серебряного диска луны промелькнули стремительные тени, и когтистые лапы вцепились ей в гриву, подхватив кобылицу в воздухе.
   - Стой, глупая, убьешься же! - проклекотал один из грифонов, но она, ничего не слушая, продолжалась биться и кричать, молотя копытами воздух.
   - Пустите, пустите меня! Я должна помочь Арстелиону! Пустите меня!
   - Да не рвись ты, дурная! - прорычал другой воин, что есть силы колотя крыльями по воздуху, - Лети лучше! Спасайся!
   - Я не могу! Я не умею!
   - Так учись! - рявкнул тот, - Иначе и сама пропадешь, и дружку своему ничем не поможешь! Ну, лети! - и он что есть силы ударил ее задними лапами по крупу, вонзив ей в кожу свои кривые львиные когти, так что Тельмира невольно закричала и рванулась в сторону, выдрав-таки свою гриву из когтей грифонов и, беспомощно захлопав крыльями, полетев вниз, кувыркаясь и вертясь. Вся ее недолгая жизнь промелькнула у нее перед глазами: мама, отец, Арстелион...
  Арстелион!
   - Арстелион! - завизжала она и, яростно стегнув крыльями воздух, почувствовала, что от боли и горя ей на глаза навернулись слезы, - Арстелион! - и, раз за разом заставляя воющие от натуги мышцы поднимать и опускать ее широкие крылья, она сама не заметила, как над самой землей сумела перекувырнуться через голову и винтом уйти в небо, мгновенно поднявшись чуть ли не под самые облака, но даже оттуда она сумела разглядеть своего друга - тот еще отчаянно цеплялся за камни, а грифоны реяли рядом, пытаясь добраться до него, или, по крайней мере, бросить ему веревку, однако каждый раз их отгоняли прочь яростные волны разбушевавшейся реки.
   - Арстелион! - закричала Тельмира и, почти сложив крылья, камнем полетела вниз, войдя в совершенно отвесное пике. Но за миг до того, как она достигла земли, за один-единственный крошечный миг...
   - Нет! - крикнул один из грифонов, но слова его не могли остановить действие, и копыта единорога, скользнув по валуну, скрылись в пенной волне, что с легкостью подхватила молодого единорога, точно сухой лист, и закружила в водоворотах, волоча его вниз по течению, и для нашего героя исчезли берега, горы и деревья, исчезла даже сама река - вокруг была только темная вода, тучи брызг да кипящая белая пена... Пытаясь удержаться на поверхности, Арстелион отчаянно бил ногами по воде, но его силы были попросту ничтожны рядом с мощью стихии, а холодная вода все больше и больше сковывала его тело ледяными оковами, и хотя он бился, бился до конца, бросая вызов самой реке, вскоре жестокая судорога схватила его мертвящими лапами, лишив всякой возможности сопротивляться... а потом огромная волна и вовсе накрыла его с головой, поглотив даже слабые блики лунного света и отняв последнюю надежду на спасение... Теперь вокруг были лишь тьма, тьма и всепоглощающий холод...
  "Простите, - всколыхнуло его гаснущий разум робкая мысль, - Я пытался, правда... Я пытался..." - и больше он уже ничего не помнил, а река еще долго несла его тело, забавляясь с ним со всей жестокостью дикой стихии, заставляя жалкого смертного, рискнувшего поспорить с ней, бросая его с порогов и обколачивая о подводные камни... пока, то ли смилостивившись, то ли попросту и не заметив этого, не выбросила его на пологий каменистый берег, уже затянутый пеленой предрассветного тумана. Но Арстелион этого не знал... да и, собственно, не хотел знать, потому что в нем сейчас жили только самые простые ощущения и чувства: холод и боль. А больше не было ничего... Совсем ничего.
   - Где же он? - Тельмира в отчаянии парила над рекой, - Где он?
   - Должно быть, река отнесла его слишком далеко вниз, - предположил один из грифонов, - Ирвилон редко прощает ошибки. Но не отчаивайся, мы найдем его, - и, взмахнув крыльями, воин заложил вираж и полетел к своим товарищам, а крылатая кобылица с несчастным видом рванулась дальше, не смея даже думать, что, возможно, Арстелион уже... не смея ни на миг. И когда Риккен заорал, как резанный, указывая вниз, сердце ее чуть не остановилось, но, приглядевшись, она не обнаружила на земле знакомого силуэта.
   - Что такое, Риккен? - крикнула она, бросаясь к самургу, но тот уже стрелой мчался вниз, однако у земли выписал петлю, едва коснувшись ее, и вновь поднялся в воздух. И лицо его было страшно. Тельмира видела его, что говорится, во всех ипостасях, начиная от искреннего раскаяния и кончая необузданным весельем, но вот такого отчаяния и горя ей еще не доводилось замечать в чертах неунывающего самурга...
   - Что...? - только и спросила она, а он молча показал ей свою находку - маленькую золотую фигурку феникса, усыпанную кроваво-алыми рубинами... В тот же миг Тельмира вдруг почувствовала, что крылья ее наливаются свинцом, снова становясь слабыми и непослушными, и она чуть не рухнула вниз, но когтистая лапа грифона поддержала ее в воздухе.
   - Показывай, - просто сказал тот, и самург, кивнув, полетел вниз.
   - Вот здесь она лежала, - глухо прошептал он, ткнув когтем на берег, когда Тельмира и остальные грифоны приземлились рядом, причем молодую кобылицу пришлось поддерживать двоим сильным воинам, иначе она точно упала бы от слабости и отчаяния. Командир отряда коротко кивнул и махнул лапой одному из своих подчиненных, молодому и серому, как тень, грифону, что молча вышел вперед и опустился на корточки, исследуя камни и песок. Он довольно долго не говорил ни слова, рассматривая каждый валун, каждую веточку, но потом пасмурно-серые глаза его полыхнули ледяным огнем, и, протянув лапу, он поднял что-то с земли.
   - Что там, Веррагул? - спросил командир, и тот протянул ему лапу, на которой покоилось нечто, напоминающее кусочек какого-то усика, только толщиной этот "усик" был с палец.
   - Карраканги, - негромко, почти спокойно сказал молодой грифон, и хотя Риккен и Тельмира не знали, что он имеет в виду, одного лишь взгляда на лица остальных воинов было достаточно, чтобы понять: это не к добру, а значит, Арстелион, если он и выжил в потоке реки, вновь оказался в большой беде...
  Когда Арстелион очнулся, то первое, что он заметил - ему больше не холодно. И почти не больно. Вот только ноги почему-то затекли, и когда он попытался приподняться, то обнаружил, что они крепко связаны... но он не чувствовал веревок - скорее создавалось ощущение, что его ноги спеленали каким-то широким куском удивительно мягкой, но прочной ткани. Удивившись, он медленно открыл глаза, лишь слегка поморщившись от яркого света, ударившего по ним раскаленным бичом. И сразу увидел, что он не один. Но это были не Тельмира, не Риккен, и даже не грифоны, а какие-то удивительные существа, подобных которым он никогда не видел, и даже не думал, что такие существуют. Внешне они напоминали каких-то странных не то насекомых, не то гигантских пауков, но были стройны, ходили на двух задних ногах и вообще производили впечатление не только разумных, но и высоко мыслящих существ. На их удлиненных лицах мерцали громадные сетчатые глаза, за спинами шуршащими плащами покоились сложенные перепончатые крылья, а хитиновый панцирь был густо испещрен искусными татуировками, изображавшими по большей части непонятные, однако невероятно красивые письменные вязи и узоры, переливающиеся всеми цветами радуги. Завороженный этим зрелищем, Арстелион как-то забыл, что он здесь, кажется, отнюдь не в качестве почетного гостя, но ему быстро напомнили об этом, когда одно из этих созданий, заметив, что он очнулся, подошло и опустилось рядом с ним на колени, чтобы голова единорога была вровень со светлыми, какими-то гипнотизирующими очами незнакомца, после чего властно протянуло к нему свою тонкую членистую лапу (или руку, не знаю, как правильнее). Арстелион недовольно всхрапнул и попытался отстраниться, но тут что-то дернуло его, едва не вывихнув челюсти, и он заметил, что на него надето какое-то приспособление (он не знал, что это уздечка), и конец короткого золотого повода находится в лапах у одного из его конвоиров. Что до его ног, то тут он сразу понял, в чем дело, едва лишь опустив взгляд вниз - они были опутаны плотной белой паутиной, толстым слоем шелка, который вряд ли разорвал бы даже кентавр. Осознав, что он здесь пленник, и эти твари - его тюремщики, единорог яростно прижал уши к голове и с ненавистью взглянул на них, но лица их остались абсолютно бесстрастны, и первый, тот, что до сих пор стоял перед ним, вновь протянул руку к его лбу. Повод уздечки тотчас натянулся, и Арстелион понял, что так просто его не разорвать - кажется, к его пленению хорошо подготовились, ибо единорога не удержит ни одна веревка или цепь, однако золотой узде под силу смирить его неукротимую силу, и вот колючая волосатая лапа коснулась его шкуры. В тот же миг мощный удар мысленной энергии прокатился по мозгу нашего героя, точно разбушевавшийся горный поток, в мгновение ока вывернув его сознание наизнанку и оставив его совершенно беззащитным перед могучей волей страшного противника. Подсознательно Арстелион попытался отвергнуть его, поставить защиту, но что он мог поделать против такого изощренного оружия? Он мог бы выдержать любую пытку, не раскрыв рта и не сказав этим жутким монстрам ни слова, но вот к такому он был не готов, а потому только кричал и бился на земле. Казалось, череп вот-вот расколется от боли, разлетится на тысячу кусков... Он попытался сбросить с себя лапу врага, но тот держался крепко, подобно витому металлическому штопору ввинчиваясь все глубже и глубже в сознание жертвы и чувствуя себя полноправным хозяином сложившегося положения. Его товарищи наблюдали за всем этим с холодным любопытством, молчаливо, телепатически обмениваясь мнениями и гадая, когда же У-мал-теериаль закончит свое довольно неприятное, но необходимое дело. А для Арстелиона прошли годы, прежде чем безжалостный мучитель наконец отпустил его, и несчастный рухнул наземь, постанывая и дрожа.
  "Можно вести", - мысленно сообщил всем У-мал-теериаль, и не привыкшие задавать лишние вопросы подчиненные тут же поднялись и собрались в дорогу. Арстелиона вначале пытались поднять на ноги, но он не мог не то что идти - даже стоять, и в конце концов два карраканга - а именно так называлась эта жуткая раса - вышли вперед и, совместив свои усилия, заставили тело единорога довольно высоко подняться над землей под действием левитации, после чего весь отряд в полном молчании двинулся прочь. Распотрошив разум Арстелиона, командир их понял, что он не один, а значит, нужно было как можно быстрее доставить добычу в гнездо, не дожидаясь прихода его друзей - с которыми хитрые и, чего греха таить, мудрые карраканги не имели ни малейшего желания связываться, особенно учитывая малые силы их отряда, что был послан царицей-матерью лишь для захвата в плен выброшенного на берег единорога, но не для битвы... с кем бы то ни было.
   - Отсюда они полетели, - сказал Веррагул несколькими часами позже, разглядывая следы на земле, - И потащили с собой вашего единорога.
   - Значит, сейчас они уже в гнезде, - проворчал второй грифон, и остальные лишь мрачно покивали, причем лица у них были такие, что Тельмира спросила почти жалобно:
   - Но мы же пойдем за ним, правда?
   - Это слишком опасно, - покачал головой командир, - Мы все погибнем. Нужно возвращаться в Эльтеррон, там, возможно, удастся убедить короля собрать более многочисленные силы и попытаться выручить вашего друга...
   - Но к тому времени Арстелион может быть уже мертв! - воскликнула она.
   - А так погибнем все мы, - резонно заметил старый грифон, - И никто никогда и не узнает, что за участь нас постигла. Карраканги ненавидят весь мир, а нас, грифонов - больше всего, потому что в этих горах только мы мешаем им захватить власть и поработить все живое. Попади мы им в лапы - и можно считать, что уже покойники. А я не собираюсь жертвовать жизнями своих воинов из пустого благородства...
   - Пустого? - тут же взвился Риккен, - Это спасение Арстелиона ты называешь пустым благородством? А то, что этот единорог, возможно, ваша последняя надежда на то, что Керр будет свергнут - это тебя никоим образом не касается, да? И после этого ты еще смеешь говорить о чести, пернатая башка?!
   - Успокойся, самург, - тот холодно на него посмотрел, - Не надо учить меня тому, что такое честь - я об этом слове знаю гораздо больше тебя!
   - Тогда, дохлый крысоголов, какого дьявола ты стоишь тут и разглагольствуешь, когда, возможно, наш друг уже на пороге смерти?! - Риккен сплюнул, пытаясь справиться с той дикой бурей чувств, что поднялась в его душе, - Как ты можешь называть себя благородным воином, если хочешь бросить невинного умирать в лапах этих тварей, даже не попытавшись его освободить?
   - Я не имею права, - упрямо повторил грифон, - Я несу ответственность за своих воинов перед лицом самого короля. И что я скажу ему, если все они погибнут сегодня в тенетах карракангов?
   - Не стоит, Риккен, - Тельмира осторожно дотронулась копытом до плеча друга, уже готового разразиться новой тирадой, - Он прав, это не их дело. Арстелион не их соплеменник, иначе они бы уже освободили его. И то, что он борется за счастье всей Страны, им нисколько не интересно.
   - Мы не... - начал командир, однако Тельмира лишь махнула хвостом, будто муху отгоняя, и добавила:
   - Мы сами туда отправимся. Только скажите нам, как туда добраться.
   - Нет, - покачал головой тот, - Это очень опасно, я не могу...
   - Да скажи нам просто, где живут эти твари, и можешь убираться на все четыре стороны, хоть в свой Эльтеррон, хоть в Мглистые Земли, хоть к самому Керру на рога! - завизжал Риккен, похожий в этот момент на весьма злобного маленького бесенка, - Тебе же нет до нас дела, так что ты теряешь?
   - Ты слишком низко меня ставишь, маленький нахал, - командир говорил спокойно, но голос его напоминал ледяной нож, глаза - осколки льда, а уши, окаймленные мелкими перышками, стали заметно подрагивать, что для тех, кто хорошо знал этого грифона, послужило вполне веским поводом отодвинуться подальше, - Я не настолько жесток, как тебе кажется.
   - Но ты отступаешь, даже не попытавшись принять бой, - Риккен посмотрел на него с презрением, и не заметив, что остальные воины отряда смотрят на него чуть ли не с ужасом, ожидая, как на это отреагирует их вожак, - А мы не такие. Вы не хотите помочь нам? Отлично, так мы сами найдем это трижды проклятое осиное гнездо! Полетели, Тельмира. У нас мало времени, - и, гордо вздернув тощий подбородок, он раскрыл крылья и, взмахнув ими, поднялся в небо. Крылатая кобылица оглянулась на грифонов, но командир их лишь упрямо скрестил лапы на груди и покачал головой, и тогда в серых, всегда таких кротких глазах ее полыхнул нешуточный огонь, она яростно всхрапнула и, галопом проскакав по земле, птицей взвилась в полет, быстро нагнав своего маленького приятеля, то уже кружил над горами, выглядывая признаки хотя бы чего-то, напоминающего жилище или гнездо.
   - Они не найдут его, - заметил Веррагул, - Карраканги заметят их первыми.
   - Это их выбор, - отрезал командир, - И не наше дело. Нам было приказано следить за ними, но не бросаться, очертя голову, прямо в логово карракангов! Пусть себе летят. А мы возвращаемся в Эльтеррон. Если король пожелает вернуть Камни - мы вернемся... но уже с большим отрядом, - и, резко развернувшись, старый грифон зашагал прочь, но Веррагул еще долго стоял на месте, смотрел вслед улетающим Риккену и Тельмире, и странное выражение застыло на его всегда невозмутимом точеном лице...
  Но Арстелион не знал этого. Он вообще мало что мог сказать что-либо о том, где он сейчас, как сюда попал и что с ним собираются делать. Его сознание плавало где-то отдельно от тела, и единственное, что он был в состоянии определить - это то, что он не стоит и не лежит, а висит в каком-то странном положении, слегка покачиваясь над полом... если здесь вообще был пол. Плотные шелковые тенета опутывали все его тело, заключив его в цельный кокон, и лишь голова его еще оставалась на поверхности, черным пятном выделяясь на фоне перламутрово-белой паутины. И только через немалое время он все же рискнул приоткрыть глаза. Его жутко мутило, и перед глазами все размывалось, да к тому же его густая грива закрыла ему половину лица, и он смог увидеть лишь очертания какого-то округлого помещения, стены которого были сплошь покрыты паутиной. Туго сплетенные тенета распяли его высоко над полом, как муху, и он еще долго висел, не шевелясь, собираясь с силами, пока не решился попробовать выбраться. Однако попытка успехом не увенчалась - спеленали его мастерски, и он не смог даже ногой толком двинуть, зато сразу почувствовал, что нечто сильное, властное и определенно ЧУЖОЕ вторгается в его сознание, ощупывая его, как мясник щупает овцу, проверяя, достаточно ли жирна. Арстелион инстинктивно попытался отторгнуть его, но это вызвало лишь язвительный смешок и еще больший напор ментальной энергии. Впрочем, эта пытка продолжалась недолго, и, добившись того, что Арстелион безвольно повис в своей "колыбели", не имея ни сил, ни желания сопротивляться, удовлетворенный мучитель убрался из его головы, а потом раздался треск крыльев, и перед беспомощным пленником на землю мягко опустились три карраканга, причем один из них, тот, что стоял в центре, был заметно изящнее, с тонкой талией и красиво очерченными ногами, а на голове его сияла узкая тиара с вставленным в нее зеленым камнем - кажется, бериллом. Этот карраканг молча смотрел на пленника, а потом кивнул одному из своих подчиненных, и тот, выйдя вперед, мысленно обратился к Арстелиону.
  "Ты находишься в святом месте, низшее существо, и перед тобой стоит сама мать-царица всего нашего племени, так что я надеюсь, что твоего примитивного разума достанет для того, чтобы обращаться с ней уважительно и соответственно ее высочайшему положению".
  Арстелион ничего не ответил, но взгляд, который он бросил на мерзкую тварь, выдал с головой всю его ненависть и презрение. В ответ карраканг обрушился на него своей мощью, атаковав его разум со всей яростью и жестокостью, на какую только был способен, и наш герой, не выдержав, закричал от боли, забившись в своем коконе и пытаясь вырваться, упасть, убежать - сделать хоть что-нибудь, но только избавиться от этого жуткого, всепоглощающего ужаса... И когда сквозь пелену, застилавшую глаза, до него донесся повелительный окрик, вместе с которым карраканг тут же прекратил свои удары, он мог лишь застонать и обвиснуть, точно мертвый, опустив голову и чувствуя себя так плохо, как никогда раньше. А потом... потом он почувствовал, как волна теплой, успокаивающей энергии окутала его тело, лаская истерзанный мозг и залечивая раны так быстро, что казалось, они просто тают, оставляя черную шкуру Арстелиона столь же гладкой, как и до этого утомительного путешествия... и единорог не мог не почувствовать прилив благодарности и облегчения, когда посмотрел на своего спасителя... вернее, спасительницу.
  "Вы должны обращаться с ним с должным уважением, - сказала царица, обращаясь к своим воинам, - Это не простое бессловесное животное, но существо разумное, к тому же, род его не менее велик и древен, чем наш, поэтому мы должны быть почтительны с нашими братьями", - после чего она кивнула второму воину, и тот, выйдя вперед, достал из-за пояса изогнутый меч и одним махом перерубил тенета. Арстелион от неожиданности чуть не упал, но карраканг поддержал его и бережно опустил на землю. Ноги у единорога все еще дрожали, но уже не так сильно, и он смог подняться во весь рост, оказавшись на полголовы выше худощавых карракангов.
   - Спасибо, Ваше Величество, - негромко сказал он, слегка поклонившись, и та пошевелила жвалами, а мысленно ответила:
  "Не стоит зря сотрясать воздух, просто думай - и я тебя услышу. Добро пожаловать в Шелковый Приют, единорог. Я - И-тао-мираэль, царица роя карракангов и верховная мать. А ты кто такой и как попал в наши земли?"
  "Меня зовут Арстелион, - ответил тот, - Я родом из Лунной Рощи, что к югу отсюда. Мы с друзьями направляемся в Центральное Королевство, и лишь по чистой случайности я оказался здесь, госпожа".
  "Но случайность ли это? - она посмотрела на него своими огромными глазами, переливающимися, как вода в озере погожим днем, - В нашей жизни мало по-настоящему случайных вещей, и, возможно, твой приход сюда - не из их числа. Оставайся здесь, Арстелион, ты - мой почетный гость, и я покажу тебе все свое королевство, ничего не утаив. Ты увидишь чудеса, какие и представить себе не мог, ты почувствуешь, как велик мой род и все наше племя... и, возможно, нам будет, о чем с тобой поговорить".
  Арстелион хотел вежливо отказаться, сказать, что у него нет времени, что друзья, должно быть, уже ищут его... но тут в его голове неожиданно возник вопрос: а почему бы, собственно, и нет? В конце концов, кто они такие, эти прочие жители Страны, чтобы он о них заботился, тратя свою жизнь ради их спасения и каждодневно рискуя своей жизнью? Тельмира? Риккен? Да ну их... вечно он должен думать о других! И сами как-нибудь справятся, без его подмоги... а нет, так и нет, ничего. Родителей уже все равно не вернуть, так чего же пытаться? Керру, кажется, пока до него и дела нету... Да и слава Духам. Он сбросил с себя тяжелый груз ответственности. И теперь свободен. А потому он радостно улыбнулся доброй царице карракангов, чистой беззаботной улыбкой, а в голове ее словно щелкнул стальной замок: попалась птичка, теперь не вылетит. Хотя, конечно, сломать разум упрямого единорога оказалось не так-то просто, однако ей это все же удалось, и Арстелион полностью забыл о том, чего он хотел, к чему стремился и о чем мечтал - осталось только ощущение безграничной свободы и... счастья. Простое, но чрезвычайно действенное сочетание, мгновенно вычистившее и разум, и душу. А Арстелион смотрел на нее простодушно и невинно, как новорожденный жеребенок смотрит в глаза хищной пантере. Что ж, царице только это и надо было.
  "Идем, малыш", - сказала она нежным голосом, и наш герой покорно отправился за нею следом, а стража, про себя молчаливо усмехавшаяся хитрости своей повелительницы, зашагала следом...
   - О, - Тельмира со стоном повалилась на бок, вытянув усталые крылья, - Риккен, мы ищем уже целый день, но нигде не видели и следа Арстелиона! Что же нам делать? Что, если мы опоздаем?
   - Если будете искать не там, где надо, то, разумеется, не успеете, - раздался негромкий голос, и, оглянувшись, она увидела Веррагула - молодой грифон сидел на ветке дерева, кажется, вполне комфортно себя там ощущая, и его серые глаза несколько насмешливо разглядывали двоих друзей.
   - А ты что здесь делаешь? - настороженно спросил Риккен, - Тебя что, послали следить за нами?
   - Если бы это было действительно так, то, друг мой, - усмехнулся грифон, - то я бы не показался вам на глаза, верно? И уж подавно не заявил бы так недвусмысленно о своем присутствии.
   - Тогда что ты тут делаешь?
   - Я хочу вам помочь.
   - Да ну? - сощурился Риккен, - С чего бы это?
   - А разве для этого нужна причина? - удивился тот, - Я просто знаю, что без моей помощи вы не найдете гнездо карракангов. Этого достаточно. И я хочу помочь вам вызволить вашего друга.
   - Это что же, до тебя достучался-таки голос совести? - Риккен все еще подозрительно щурился.
   - Ну, можно и так сказать, - улыбнулся Веррагул, - Так что, вы меня прогоните или все же позволите вам помочь?
   - Позволим, - кивнул Риккен, - Не знаю, правда, что тебя заставило это сделать, но в моих глазах это тебе добавило чести, парень. Учти это.
   - Ладно, - он кивнул с самым серьезным видом, - Но хватит болтать. Солнце уже садится, а для вылазки в гнездо карракангов ночь - самое лучшее время, потому что эти твари гораздо хуже видят в темноте. Но все равно проникнуть в их гнездо нелегко, так что - за мной, и тихо, если вам дорога шкура, - после чего он подпрыгнул и, взмахнув крыльями, начал подниматься в небо. Тельмира и Риккен тут же вскочили и бросились следом, хотя, признаться, угнаться за ним было не так-то легко - в воздухе этот грифон действительно чувствовал себя как дома, и подобно тени скользил впереди, показывая дорогу. А она оказалась не из коротких, так что было уже за полночь, когда Веррагул неожиданно сделал крутой вираж и ушел вниз.
   - В чем дело? - спросила Тельмира, приземлившись рядом с ним.
   - Здесь проходит граница магического купола, что навис над гнездом и отслеживает всякое крылатое существо, пытающееся проникнуть туда воздушным путем, - ответил он, - Если бы мы полетели дальше, то карраканги уже узнали бы, что мы вторглись на их территорию. А так у нас есть шанс проскользнуть незамеченными, хотя и маленький - здесь их земли, и они то и дело прочесывают их, как своими собственными силами, так и мысленно. И, между прочим, в последнем им нет равных в Валладельфии, и они весьма умело пользуются этим своим преимуществом, особенно когда имеют дело с нами. Я, кстати, однажды уже попал под их мысленный удар, так что знаю, о чем говорю. Это страшное оружие, и бороться с ним очень трудно, а неподготовленного к подобному оно и вовсе сбивает с ног, не оставляя никаких шансов на спасение. Если бы меня тогда не унесли с собой мои товарищи, я бы с вами сейчас не разговаривал.
  Его слова, произнесенные самым будничным тоном, заставили Риккена и Тельмиру немного приутихнуть, а Веррагул, шепнув им: "Ждите здесь", исчез в сгущающихся тенях, совершенно бесшумно и незаметно, так что наши друзья даже вздрогнули от неожиданности. Грифона не было довольно долго, но потом ветки качнулись, и он спрыгнул на землю прямо перед ними, бесшумно коснувшись мягкими лапами земли, и сказал:
   - Все тихо, вперед. Но очень осторожно, - и повел их по лесу, прячась за каждым деревом и постоянно проверяя безопасность дороги - сказывалась воинская подготовка. А когда впереди что-то бледно засветилось, что-то белое, он еле слышно прошептал:
   - Вот оно, гнездо. Видите? - и он ткнул в ветки на деревьях, росших вокруг логова карракангов, где сидели несколько охранников. Если бы не подсказка грифона, Тельмира и Риккен их бы и не заметили... до определенного момента. А Веррагул невозмутимо продолжил, - Впрочем, обойти их - это еще половина беды. Куда важнее то, что нам нужно забраться внутрь гнезда, а это не так-то просто. К тому же, запомните: карраканги выработали совершенную систему связи друг с другом, и даже если нас заметит хотя бы один из них, об этом тут же узнают все остальные, так что зря не рискуем.
   - Рискуем? - Риккен недоуменно на него посмотрел, - Ты что же, с нами?
   - Да.
   - Но почему? Зачем тебе рисковать шкурой ради спасения Арстелиона?
   - Затем, что у меня давно есть зуб на карракангов, - угрюмо усмехнулся тот и слегка наклонил голову, показав жуткий шрам на шее, - Вот это видите? А я еще легко отделался. Из остальных членов нашего отряда не выжил никто... в том числе и мой младший брат, что обещал со временем стать замечательным воином. Но не стал. И в этом виноваты эти твари. Поэтому я борюсь с ними, как могу, и почту за честь гибель в бою, если это будет битва с карракангами, и тогда даже смерть не испугает меня, если у ног моих будет лежать как можно больше трупов мерзких тварей, сраженных моим оружием! Но не будем об этом, - он тревожно посмотрел на охранников, - Времени мало. Тельмира, тебе лучше остаться...
   - Нет, - твердо возразила она, - Я с вами.
   - Пойми, ты слишком заметна. А от нашей скрытности зависит судьба единорога. Ты должна остаться.
   - А вдруг вам понадобится помощь? - спросила она, - Что тогда?
   - Тогда мы будем драться насмерть, - в глазах серого грифона мелькнули стальные огоньки, - И погибнем с честью. А ты, если узнаешь о том, что нам не удалось вызволить Арстелиона - улетай. Карраканги безжалостны, и они узнают, что ты была с нами этой ночью, а потом они бросятся в погоню, и тогда тебе придется спасать свою жизнь.
   - Он прав, девочка, - кивнул Риккен, - На кон поставлено слишком много, и ты невольно можешь послужить причиной нашей гибели. Тебе лучше остаться. Жди и надейся, что у нас все получится, а если нет... закончи то, что мы начали. Отнеси Камни в Святилище Стихий и разбуди Великих Духов. Керра пора свергнуть, и нельзя, чтобы наше дело... наше общее осталось незавершенным, - он похлопал по своему мешку, что висел на спине Тельмиры, - Это - наше главное сокровище, малышка, и нельзя, чтобы оно попало не в те лапы... или руки.
   - Но как же я смогу без вас? - Тельмира с болью посмотрела ему в глаза, - Я не смогу! Я буду совсем одна...
   - А ты вспомни, как ты полетела прошлой ночью, - Риккен с улыбкой на нее посмотрел, - Мы всегда будем с тобой, Тельмира: я и Арстелион. Мы всегда будем с тобой, и ты это знаешь, - после чего, хлопнув ее по шее, он соскочил наземь и вместе с Веррагулом крадучись направился к гнезду, чувствуя, как в спину ему смотрит Тельмира... смотрит с отчаянием, но с твердой решимостью в сердце. Это придало самургу сил, и он поверил: она выполнит его просьбу. Их смерть не станет отсрочкой свержению зла. Их флаг не упадет, его подхватят сотни новых рук, и Керру не выстоять против их объединенных сил - он падет. И свет вернется на померкшие небеса... От этих мыслей он улыбнулся - гордо и спокойно - но лишь на миг, потому что Веррагул неожиданно остановился, и опытный воришка тут же заметил причину для его беспокойства - карраканга, что сидел на ветке прямо над ними и осматривался по сторонам. Риккен вопросительно посмотрел на напарника, и тот молча указал на себя, на землю, после чего лапой изобразил змею, после чего ткнул на самурга, как бы говоря: "и ты тоже". Тот кивнул, и молодой грифон, опустившись на живот, по-пластунски пополз вперед, действительно напоминая крупную серую змею, и действуя не хуже змеи - ничего не хрустнуло и не зашуршало, и кольчуга Веррагула словно приросла к его шерсти. Риккен восхищенно прищелкнул языком - вот она, воинская выучка грифонов! - но тут же вспомнил, где находится, и, прижавшись к земле, мышью побежал вслед за грифоном на всех четырех лапах, то и дело останавливаясь и оглядываясь на карраканга. Впрочем, тот ничего не заподозрил, и хотя такой способ передвижения отнимал много времени, до гнезда друзья добрались, никем не замеченные, а там уж было дело техники. Веррагул хотел искать вход и пробиваться там, но Риккен покачал головой и достал из ножен на поясе свой верный кинжал.
   - Очень медленно, - прошипел Веррагул, - Паутина.
  Риккен кивнул и осторожно вонзил нож в шелковую оболочку гнезда, после чего очень, очень медленно двинул лезвие вниз, прорезая в ней дыру, достаточно большую, чтобы в нее мог пролезть не только он сам, но и его товарищ. Стена поддавалась неохотно, но самург был терпелив, и в конце концов он все же пропорол слой шелка, заткнул кинжал за пояс и первым заглянул внутрь. Как оказалось, изнутри гнездо напоминало нечто вроде улиточьей раковины, только сплошь выстланной мягкой белой паутиной. Не обнаружив в пределах видимости ни одного карраканга, Риккен ступил на оплетенный паутиной пол, а вслед за ним - Веррагул. Друзья внимательно огляделись по сторонам, прислушиваясь к звукам, и потом Веррагул, дотронувшись лапой до плеча Риккена, указал налево, показал на себя, а потом на самурга - и ткнул направо. Поняв, на что он намекает, Риккен слегка нахмурился - разделяться ему не хотелось, но потом все же согласно кивнул и полез на стену, цепляясь за сплетения паутины и с немалым трудом выдирая когти из этих бесконечных шелковых нитей. Оттуда ему было удобнее наблюдать, хотя о скрытности говорить было трудно - на фоне белого шелка он выделялся, как оголенный ветрами камень на зимнем снегу. Впрочем, пока что прятаться было особо не от кого - гнездо словно вымерло, и ни одно живое существо не показывалось на глаза, будто все обитатели его растворились в переплетениях шелковых коридоров. Его это здорово нервировало, но он решил не обращать внимания и продолжил путь, заглядывая в каждую комнату и недоумевая: куда все подевались? Будто и не было их тут никогда... А потому когда до него донеслись странные звуки, напоминающие пение хора, исполняющего какую-то жутковатую песню без слов и мотива, он скорее почувствовал облегчение, лишь потом сменившееся тревогой. Стараясь даже дышать потише, самург пополз дальше, прижимаясь к шелковым нитям и чувствуя себя глупым олененком, идущим прямо в пасть тигру... или, если уж точнее, целой стае тигров, потому что когда он миновал последний поворот и оказался у входа в громадный центральный зал, то понял, куда подевались все карраканги. Они все были там, они сидели концентрическими кругами, образуя нечто вроде гигантской паутины, в центре которой стояла одна-единственная самка-карраканг, и задававшая ритм пения, а рядом с ней, точно фигура из черного мрамора, застыл молчаливый единорог... И, что удивительно, он не был ни связан, ни скован, а на стоящего рядом карраканга смотрел чуть ли не с обожанием.
   - Что за чертовщина... - недоуменно пробормотал Риккен, и тут он чуть не свалился вниз с немалой высоты - царица посмотрела прямо на него. От взгляда ее громадных мерцающих глаз самургу стало не по себе, и он поморщился, но куда неприятнее ему было, когда в ушах его зазвучал голос, в котором явно чувствовался оттенок превосходства:
  "Что же ты без приглашения явился на наше великое празднество, самург? - спросила она, - Я тебя не звала!"
   - Но у тебя мой друг, - проворчал Риккен, при этом отметив, что ни один из сидящих в зале даже не повернул головы в его сторону, - Ты пленила его, а теперь хочешь, чтобы оставался в стороне?
  "Пленила? - кажется, она готова была рассмеяться, - А ты уверен в своих словах? Ведь пленение подразумевает нахождение в данном месте не по своей воле, - и она положила лапу на спину Арстелиона, причем тот и не попытался ее сбросить, - Но Арстелион остается здесь добровольно".
   - Лжешь! - самург свирепо оскалился, - Ты околдовала его!
  "Околдовала? Что за чушь! Я никогда не слыла колдуньей! Нет, друг мой, этот единорог не околдован. Просто он знает то, чего не знаешь ты, и хочет знать больше. Поэтому он здесь".
   - Арстелион! - Риккен в отчаянии воззвал к другу, - Ну, что ты стоишь, как немой? Скажи что-нибу... - но он в ужасе шарахнулся прочь, когда увидел взгляд единорога - недоумевающий, словно он видел Риккена впервые в жизни.
  "Вот видишь, глупый самург, - царица явно наслаждалась этим зрелищем, - Он тебя не знает. И никогда не знал. Я бы могла в это самое мгновение приказать своим подданным напасть на тебя и уничтожить твой жалкий разум, или, на худой конец, прикончить тебя лично, но мне кажется, что есть способ поинтереснее, - она повернулась к Арстелиону и ласково сказала медовым голосом, - Милый мой единорог, этот трескун мне надоел. Убей его".
   - Что?.. - задохнулся Риккен, но его удивление сменилось самым настоящим ужасом, когда он увидел, как Арстелион наклонил голову и галопом поскакал прямо на него.
   - Арстелион, ты что, с ума сошел?! - завизжал он, но единорог не остановился, и, не отпрыгни самург, сияющий серебряный рог точно проткнул бы его, как букашку. Поняв, что это всерьез, Риккен расправил крылья и бросился под потолок, но Арстелиона это не остановило - он прыгнул, взвившись вверх в прыжке, больше подходящем хищной пантере, чем единорогу, и на этот раз Риккен вывернулся лишь чудом, едва не поплатившись за свою оплошность громадной дырой в левом крыле.
   - Арстелион, это же я, Риккен! - закричал самург, - Очнись! - но ответом ему было лишь свирепый рев, и единорог вновь попытался достать его рогом, причем в глазах его пылала такая неподдельная ярость, что самург понял: разговаривать сейчас бесполезно, остается только действовать... причем побыстрее, о чем своевременно напомнил новый прыжок Арстелиона и рог, просвистевший в волоске от тела самурга. Царица наблюдала за спектаклем с искренним наслаждением, ее огромные глаза смеялись, когда самург в очередной раз с визгом отскакивал в сторону, а Арстелион, фыркая и храпя, бросался за ним. Впрочем, постепенно упорство маленького летуна начало ей надоедать, и он решила ускорить ход событий, обрушившись на Риккена своей ментальной мощью и сбив его с курса, чем мгновенно воспользовался рассвирепевший единорог. Риккен едва успел сдавленно охнуть, как отлетел в сторону и шмякнулся об пол, и Арстелион, наклонив голову, точно бык пошел на него.
   - Арстелион! - еще раз попытался достучаться до него наш герой, сознавая, что времени в обрез, - Ну это же я! Я, твой лучший друг! Неужели ты убьешь меня лишь потому, что эта змеюка тебе приказала это сделать? Очнись!
  "Он тебя не услышит, - почти промурлыкала И-тао-мираэль, - Он подчиняется только мне, глупец, и сейчас ты узнаешь, насколько сильна моя власть! - она повернулась к Арстелиону, - Ну же, мой красавец! Уничтожь эту надоедливую мошку! Доставь мне радость!"
   - Арстелион! - заверещал Риккен, понимая, что вот-вот погибнет, но тут серая тень промелькнула под потолком, и царица сдавленно охнула, когда ей в спину ударили когтистые лапы. Бить исподтишка - это занятие не для воинов, но если бы кто-нибудь сказал об этом Веррагулу, то он бы лишь усмехнулся: ну и пусть! В тот же миг мысленный призыв о помощи прокатился по дремлющим сознаниям остальных карракангов и единорога, что тут же вместе, как один, бросились спасать свою повелительницу из хватки разъяренного грифона. Риккен понял, что это шанс, и, вырвавшись из-под копыт резко прянувшего назад единорога, он почти взлетел к нему на спину, потом по шее перебрался к голове и крыльями закрыл ему глаза. Потеряв способность видеть, Арстелион забился и заскакал, как бешеный, пытаясь сбросить самурга, но Риккен упорно не отпускал его, а потом, понимая, что дело начинает принимать нешуточные обороты, выхватил из-за пояса золотую фигурку феникса.
   - Трангарас! - закричал он во все горло, - Король Трангарас, это я, Риккен! Помогите мне! Скорее! - и в тот же миг когти его соскользнули с шеи Арстелиона, а самург отлетел в сторону и навзничь упал на пол, пребольно ударившись боком, но он тут же забыл об этом, когда увидел, что единорог, свирепо прижав уши, поднялся на дыбы, готовясь растоптать беспомощную жертву. Его рог сиял серебряным огнем, и Риккен неожиданно понял: все, это конец... Последним его желанием было зажмуриться, чтобы не видеть, как его друг, его товарищ, с которым они вместе прожили столько лет, убьет его, но тут полыхнуло яркое ало-золотое пламя, дохнуло жаром, и прямо перед носом Арстелиона порхнула тяжелая алая птица с длинным золотым хвостом, по которому сейчас струились языки пламени.
   - Стой! - повелительно крикнул Трангарас, - Стой, Арстелион! Во имя солнца, луны и звезд, во имя Великих Духов, заклинаю тебя - очнись!
  Ответом ему было яростное ржание, и Арстелион попытался пронзить грудь незнамо откуда взявшейся птицы, однако феникс, предугадав его действия, набрал в грудь воздуха и запел. Песня его, то стихая, то набирая силу, колоколом зазвучала по всему Шелковому Приюту, и сплетения паутины не могли ее заглушить, а вместе с ней из загнутого золотого клюва Трангараса вырвались язычки багрового пламени, что обхватили голову Арстелиона, превратив ее в пылающий факел, и единорог закричал от боли, чувствуя, как мозг его пронзает тысяча раскаленных игл...
   - Что ты делаешь?! - Риккен подскочил к нему, - Стой, ты же убьешь его! - но феникс продолжал петь, и пламя разгоралось все ярче, пока не раздался оглушительный взрыв, и все карраканги, не удержавшись на ногах от столь мощного разряда энергии, попадали наземь, корчась от боли и хватаясь за свои глаза, опаленные этим яростным светом... Риккена тоже отшвырнуло прочь, и он зажмурил глаза, чтобы не ослепнуть, но тут...
   - Риккен! - донесся до него знакомый голос, - Риккен!
   - Арстелион! - завизжал он от радости, - Ты узнал меня! Ты вернулся! - и со всех лап бросился к единорогу, обнял его за шею...
   - О Риккен, - Арстелион положил голову ему на плечо, - Прости...
   - Ничего, дружище, ты не виноват, - он похлопал его по плечу, - Во всем надо винить вот эту гадюку подколодную... кстати, где она? Что ты сделал, Трангарас? Я уж думал, что ты решил сжечь Арстелиона живьем!
   - Ну и зря, - усмехнулся король, - Или ты никогда не слышал о магическом пламени песни феникса, маленький друг? Огонь такой песни не сжигает, не уничтожает, но исцеляет, восстанавливает, а также проявляет истинную сущность скрытых вещей, делает сумрачное явным, а забытое - вспомненным. Это древняя магия, перешедшая к нам от самого Фаараля, ведь мы, фениксы - его потомки... И, как видишь, таким полным ненависти и злобы существам, как карраканги, он кажется нестерпимым, - Трангарас оглянул весь зал, где тут и там лежали карраканги, чьи панцири и крылья тлели, источая отвратительный запах. Арстелион тоже оглянулся по сторонам... но тут он сдавленно охнул и бросился в центр зала, где на груде тел убитых лежал, раскинув лапы, молодой грифон...
   - Веррагул! - Риккен схватил его за лапу и принялся трясти, - Веррагул, ты как? Отзовись! Веррагул! - и, оглянувшись на Трангараса, он взмолился, - Ну сделайте же что-нибудь!
   - Я... не могу, - старый феникс устало сгорбился, - Я отдал все свои силы... Я просто умру, если попытаюсь... Простите меня, но я ничего не могу сделать...
   - Но могу я, - вдруг сказал Арстелион.
   - Ты? - Риккен округлил глаза, - Но... как?
   - Я исцелял деревья, помнишь? - единорог слабо улыбнулся.
   - Но это же не дерево... Это грифон!
   - А есть разница? Все мы живые.
   - Осторожнее, - предупредил Трангарас, - Следи за своими силами, иначе отдашь слишком много и погибнешь сам.
   - Я знаю. Но я должен хотя бы попытаться. Если бы не этот грифон, Риккен был бы уже мертв... убит мной, а я бы так и остался в подчинении у этой проклятой царицы... и я не знаю, что хуже, - пробормотал Арстелион, после чего склонился над еле дышащим Веррагулом, сощурив глаза и сосредоточив все свое внимание на том, чтобы исцелить этого юного храбреца, которому он оказался должен так много... Риккен на всякий случай отошел в сторону, чтобы не мешать другу, и теперь с тревогой и надеждой смотрел, как рог Арстелиона полыхнул серебристым огнем, осыпая раны молодого грифона сияющими искрами, что будто впитывались в кровоточащее тело, заставляя кровь униматься, а мышцы, сухожилия, сосуды - срастаться вновь. Наш герой чувствовал, что силы его тают, что исцеление грозит стать тяжелым делом для его измученного тела и заморенного разума, однако он решил во что бы то ни стало закончить дело, а потому не поднимал головы и не шевелился, хотя ноги неприятно замерзли, а в теле начала чувствоваться покалывающая боль. Однако он упорно не обращал на это внимание, продолжая водить своим рогом по телу Веррагула, пока последним усилием не направил целый сноп искр ему в грудь, и молодой воин, получив несколько жесткую, но основательную встряску, выгнулся дугой, хватая широко раскрытым клювом воздух и скребя когтями по полу. Арстелион устало на него посмотрел, усмехнулся и встал на ноги.
   - Ну, вот и все, - прошептал он, чуть покачиваясь от слабости. Веррагул в недоумении посмотрел на него, на тела карракангов вокруг, а потом схватился за свое тело, отыскивая раны, но не нашел ни единой - лишь пятна крови да дыры на одежде. Не веря своим глазам, он задрал рубаху и внимательно оглядел живот, грудь, лапы... чисто!
   - Но как...? - он посмотрел на Арстелиона, и глаза у него невольно наполнились слезами.
   - Спасибо тебе, - улыбнулся единорог, - Без тебя я бы погиб. А теперь вставай, - и он подставил ему шею, чтобы тот на нее оперся, поднимаясь с пола.
   - Так-то лучше, - удовлетворенно кивнул Трангарас, и Веррагул резко обернулся на незнакомый голос.
   - Ваше Величество! - он в изумлении уставился на короля фениксов, - Что вы здесь делаете?
   - Меня позвали на помощь, вот я и пришел, - улыбнулся тот, - И мне уже пора уходить... но сперва я бы хотел кое-что сделать. Но вам лучше выйти из этого гнезда. Боюсь, здесь просто будет слишком жарко.
   - Эй, эй, погодите! А вы что, так и не спросите нас, что с нами случилось за эти дни? - Риккен гордо надулся, - Мы нашли Алмаз, вот что! Четыре Камня у нас, а значит, и пятый сумеем создать!
   - Я в вас и не сомневался, - улыбнулся Трангарас, но больше ничего не добавил, а друзья, не совсем понимая, что он собирается делать, тем не менее, покинули шелковое жилище, и, едва они отошли достаточно далеко, как из глубин паутинного гнезда с грохотом, напоминающим взрывную волну, вырвался язык яростного золотого огня, принявшего очертания феникса, от которого паутина тут же вспыхнула, мгновенно чернея и сгорая дотла. Уже через мгновение весь Шелковый Приют был объят огнем, что быстро сожрал крышу, стены и все, что было внутри, оставив от неприступной крепости карракангов лишь кучу пепла да затвердевшего шелка.
   - Ух ты, - прошептал Риккен, - Вот это было представление! - и, посмотрев на фигурку, сообщил, - Она нагрелась. Кажется, Трангарас уже улетел домой, так что, Арстелион, - он забрался к единорогу на спину и прицепил ее ему на гриву, на законное место, - возвращаю тебе эту вещичку. Я буду не самург, если не скажу, что это весьма и весьма полезная штука!
   - Да, действительно, - единорог покосился на крохотного феникса, но сказать что-либо еще не успел, потому что как раз в этот момент раздался крик, и прямо с небес ему на голову свалилось что-то плачущее, дрожащее и невероятно, просто ощутимо счастливое.
   - Тельмира! - он радостно ткнулся в ее плечо, - Так ты что, уже летаешь?!
   - Арстелион, - она всхлипнула и снова зарылась лицом в его гриву, - О Арстелион! Я думала, что больше никогда, никогда тебя не увижу!
   - Ну, увидела же, - он ласково на нее посмотрел, - Вот он я.
   - И я так счастлива, - она крепко прижалась к нему, - Но как... как вам это удалось? И вообще, что случилось?
  Риккен немного нервно посмотрел на друга, и тот ответил печальным взглядом, а самург сказал:
   - Это длинная и не самая приятная история, девочка, а мы все слишком устали, чтобы ее рассказывать. Отложим это дело хотя бы до завтра!
   - Завтра уже наступило, - улыбнулся Веррагул и показал лапой на восток - там как раз разгоралась заря, - Наступает утро. Новое утро нового хорошего дня. А это самое главное, верно?
   - Надеюсь, что хорошего, - проворчал Риккен, - Я устал, хочу есть и вообще неплохо было бы вздремнуть пару часиков, пока мы тут все с ног не попадали.
   - Только не здесь, - Веррагул, поморщившись, посмотрел на остатки Шелкового Приюта, - Не рядом с этим проклятым местом.
   - Согласен, - кивнул Арстелион, и весь отряд направился прочь, по направлению к реке. Арстелион еще слегка пошатывался, но упрямо переставлял ноги, не желая выказывать слабость, и когда раздался крик: "Вот они!" - он первым присел на задние ноги, готовясь отразить удар с неба, однако вовремя заметил сходство Веррагула с этими новоприбывшими - и устало встал на все четыре.
   - Вы как раз вовремя, - с сарказмом заметил Риккен, но командиру отряда явно было не до него - едва приземлившись, он тут же подскочил к Веррагулу и отвесил ему полноценный подзатыльник, да такой, что еще не вполне оправившийся от битвы молодой грифон покачнулся и едва не упал - Арстелион едва успел подставить ему плечо.
   - Ну, - прорычал командир, - Я жду объяснений!
   - Я просто решил следовать зову чести, - ответил Веррагул, с трудом ворочая языком, и еле заметная хрипотца в его голосе заставила сурового грифона приумолкнуть, а когда серые глаза Веррагула начали медленно закрываться, то он и вовсе прыгнул вперед, чтобы подхватить молодого воина.
   - Что с ним? - он в ужасе посмотрел на Арстелиона, а тот тихо прошептал:
   - Он сражался. И победил. Цена оказалась высока, но он решил ее заплатить.
   - Да - в отличие от вас! - Риккен с неприязнью посмотрел на старого грифона, и тот заметно вздрогнул, как будто самург его ударил, - А этот храбрец сумел управиться со всем племенем карракангов, но где были вы, чтобы помочь ему? Он сражался один - и так сражался, как, клянусь Духами, никто другой не смог бы! Мы все живы благодаря ему!
   - Он прав, - кивнул Арстелион, - Веррагул спас нас, и хотя я пытался исцелить его, но мои силы пока что невелики, и я не смог до конца помочь ему. Однако время лечит любые раны, и, думаю, Веррагул еще не раз всем нам докажет свою небывалую отвагу, - он с улыбкой посмотрел на молодого грифона, но потом помрачнел и добавил уже тише, - Тем более, вскоре всем нам понадобится вся наша сила и храбрость, если мы хотим свергнуть Керра и освободить Страну.
   - Так ты действительно хочешь бросить ему вызов? - с некоторым напряжением в голосе спросил командир, а остальные грифоны явно насторожились.
   - Да, - прошептал Арстелион.
   - Только потому, что слышал о древнем пророчестве? - все еще резко и довольно сухо спросил он.
   - Только потому, что считаю это правильным. Это действительно мой долг - перед самим собой и перед теми, кого я любил, но потерял по вине Керра. Я не могу допустить, чтобы то, что случилось со мной, повторилось с кем-то другим. И, думаю, любой на моем месте поступил бы так же.
   - Тогда почему именно ты? - сощурился грифон, и Арстелион напрягся. Именно это ему говорила и царица карракангов! Именно это сулила - избавление от ответственности, свободу идти, куда хочешь и делать, что хочешь! Тогда он ей поддался... Но не теперь. И потому он ответил - гордо и достойно:
   - А ты скажи мне, добрый грифон: сколько еще других жителей Страны, которые могли бы пройти тот же путь, что и я с моими друзьями, не захотели брать на себя это бремя и сбросили его, даже не попытавшись поднять? Сколько еще их было - безымянных, никому не известных, забытых нынешними поколениями - кто мог бы свергнуть Керра и положить конец его властвованию? Сколько их осталось во тьме веков? А ведь они просто не захотели идти дальше.
   - И ты не хочешь быть одним из них?
   - Если не я, то кто же? - Арстелион посмотрел на старого грифона, и от взгляда его ясных темных глаз из души командира улетучились последние сомнения. Он кивнул и сказал:
   - Что ж, единорог... удачи тебе. Нелегкую ты себе дорогу выбрал, так что удача тебе еще понадобится.
   - У каждого из нас свой путь, - заметил наш герой, - И мы должны его пройти, иначе зачем нам вообще жить?
   - Верно, - грифон протянул лапу и дружески похлопал его по плечу, - Верно говоришь. Если не идти вперед, то лучше уж сразу умереть. Но ты не спеши ложиться в могилу... ты нам нужен.
   - Это вы мне нужны, - улыбнулся Арстелион, - Вы все. Без вас я бы не смог заставить себя идти дальше. Знай это, воин... и позаботься о Веррагуле. Это действительно отважнейший из отважных, и мне бы не хотелось, чтобы эта битва оказалась последней в его жизни.
   - Я доложу королю о его подвиге, - пообещал тот, - И о вас тоже.
   - Только смотри, не скажи чего-нибудь такого, что заставит Его Величество пожалеть о своем решении не перебить нас в самую первую ночь, - шутливо заметил Арстелион, и грифон, усмехнувшись, еще раз потрепал его по шее, после чего обхватил Веррагула и, кивнув своим воинам, взмыл в небо, с силой взмахивая могучими крыльями. Наши друзья долго смотрели им вслед, пока отряд грифонов, с земли напоминающий неясное темное пятно, не исчез в сиянии наступающего дня...
  К полудню вся троица уже вернулась на дорогу, и, после недолгого отдыха, они зашагали дальше, уже вечером увидев впереди знакомую зеленоватую ленту - Дорогу Единорога. Они обрадовались ей, как старому другу, и даже копыта Арстелиона и Тельмиры, кажется, звучали веселее по ее гладким, умело обтесанным камням. Правда, у грифонов этот наземный путь явно не пользовался особой популярностью - гордые орлольвы явно предпочитали собственные крылья, и за все те два дня, что наши путешественники шли по Золотому королевству, они лишь пару раз видели в небе силуэты грифонов, тут же пропадающие за горами, да небольшое поселение - полтора десятка дворов и ненамного больше жителей. Надо сказать, Риккен предлагал пройти через него ночью или вообще сойти с дороги и обойти его кругом, но Арстелион почему-то отказался, и они открыто, не таясь и не прячась, вошли в него. Правда, появление их вызвало немалый переполох, и взрослые - кто-то с ужасом, кто-то с тревогой - смотрели на черного, как уголь, единорога, что спокойно шагал по камням, и рог его сиял бледным серебряным светом, точно только что рожденная луна, а вот маленькие грифончики, пушистые создания с только-только начинающими проклевываться перышками, в полном восторге от столь удивительного зверя, буквально не давали ему шагу сделать, обступая его плотным кольцом, несмотря на предостережения родителей. Арстелиону это нравилось, и он без лишних возражений позволял малышам дергать его за гриву и пытаться вскарабкаться на спину, про себя подумав, что если кто и может судить о нем по справедливости, так только дети... Глядя на них, и другие грифоны немного успокоились, но все же держались на почтительном расстоянии, пока вся группа не покинула селение.
   - Забавные они, - сказала Тельмира, оглядываясь на последнего малыша, что проводил их до самой околицы, - И храбрые!
   - Нашли, кого бояться, - проворчал Риккен, что все это время просидел, прижав к себе свой мешок, - У этих пернатых точно в башке один пух. Вокруг и без того хватает всяких чудовищ, а они от единорога шарахаются! - и он презрительно фыркнул, а Тельмира с Арстелионом грустно переглянулись, без слов понимая, что у каждого на душе. И когда на закате они одолели последний, уже не такой уж и высокий перевал, за которым начиналась огромная равнина, то тоже не промолвили ни слова - просто стояли и смотрели.
   - Вот оно, Дарвонское графство, - Риккен не без содрогания посмотрел туда, - Люди... Керровы рога, да одного упоминания об этих сумасшедших достаточно, чтобы вмиг испортить мне все настроение! - и, достав из мешка кусок хлеба, он сунул его за щеку и яростно начал жевать, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей. Честно признаться, у Арстелиона было то же желание, но он сдержался и уверенно зашагал дальше. Граница Центрального Королевства была обозначена простой каменной аркой, старой и выщербленной, но в тусклом свете догорающего дня показавшейся нашим героям какой-то неприветливой и почти зловещей. Неудивительно, что на ночлег они устроились все же не пересекая границу, на родной земле, пусть даже и принадлежащей королю грифонов!
   - Какая-то она... неприятная, - прошептала Тельмира, аккуратно сложив крылья, - Всеми забытая, всеми покинутая... и оттого злая на весь мир.
   - А может быть, она просто отражает саму суть своих хозяев, - Риккен с отвращением посмотрел на запад, туда, где располагались земли людей, - Ох, как же мне не хочется с ними встречаться!
   - Мне тоже, - признался Арстелион, - Но у нас нет иного пути.
   - Да знаю я... но мне от этого не легче, уж ты мне поверь, - и, скрестив лапы на груди, самург угрюмо насупился. Больше они ничего за этот вечер не сказали, и вскоре все трое уже крепко спали, а холодный горный ветер тянул над ними свою заунывную песню... и не заметили они, как какая-то тень, даже более черная, чем сама тьма, прорезала воздух прямо над ними, еле взмахивая перепончатыми крыльями, сделала несколько кругов, а потом резко свернула и растворилась во мраке сгустившихся сумерек...
  Риккен уговорил своих друзей передвигаться по ночам, чтобы привлекать как можно меньше нежелательного внимания, и те, доверяя ему, как гораздо более опытному в общении с людьми, согласились, хотя, конечно, ощущение того, что они должны прятаться, особого восторга не вызывало.
   - Уж поверьте мне, - сказал самург, - чем меньше мы будем сталкиваться с этими двуногими, тем лучше. Иначе, если они узнают, что в их землях объявились единорог и крылатая лошадь... про себя я вообще молчу, то нам не поздоровится. Бьюсь об заклад, они тут же устроят на нас охоту, и не успокоятся, пока не поймают... или не убьют.
   - Убьют? За что?
   - А просто так, ни за что. Я что, еще ни разу не говорил? Это же люди - самые странные, самые непостоянные! Ни один другой народ не славится таким разнообразием характеров, как они! И это, как мне кажется, уже достаточный повод для того, чтобы не мозолить им глаза, - он настороженно огляделся, - За те столетия, что Керр властвует в Мглистых Землях, они сильно изменились, и почти забыли о нас - для них мы живем только в детских сказках.
   - Но ведь мы живем с ними в одной Стране! - удивился Арстелион.
   - И что? А они живут в этом королевстве, и редко кто из них рискует надолго покидать его границы, - самург усмехнулся, - По их представлениям, за его границей лежат страшные края - Дикие Земли, как они их называют, и живут там сплошь чудовища да демоны. Каждая мать рассказывает такие истории своим детям, а те, в свою очередь - своим, и так далее. А много ли людей рискнет высунуть нос дальше околицы, если будет верить, что, стоит ему покинуть дом - и целая орда драконов, грифов и прочих свирепых кровожадных тварей налетит на него всем скопом?
   - Но ведь не все мы злы! Как же можно считать чудовищем, например, феникса, грифона или кентавра?
   - Ты, видно, совсем меня не слушаешь! - рассердился Риккен, - У тебя что, уши серой забились? Я же тебе сказал - они уже многие годы не покидают границ своих владений, а потому и судят обо всем и обо всех по своим меркам. И им куда удобнее объяснять свои страхи с помощью таких вот легенд, чем попытаться самим выяснить правду о нас и о том мире, в котором они живут. А Керр и его последователи, что вот уже много лет опустошают их западные земли, только подтверждают эти страхи.
   - Керр? А что... он нападает на них?
   - Бери выше - он воюет с ними! Хотя, признаться, они неплохо ему сопротивляются. Я слышал, что где-то с полмесяца назад у города Лесота произошла еще одна серьезная битва, и войскам людей удалось отбросить полчища Керра... правда, ценой того, что их граф был пленен и увезен в Мглистые Земли. Да никто и не верит, что они отошли надолго. Керр не успокоится, пока не подчинит себе всю Валладельфию, и королевство людей - первое в его списке завоеваний. Так что, по сути, мы с вами сейчас боремся за их спасение даже больше, чем за прочих жителей Страны, - он немного помолчал, но потом скривился, - Тьфу ты, что я сказал? За людей?! Нет, ребята, мы с вами точно свихнулись! - а Арстелион и Тельмира засмеялись, хотя, конечно, слова самурга немало их встревожили. Выходит, не только люди мало знают о них, но и они сами даже не подозревали, что где-то уже звенят мечи и льется кровь... невинная кровь... И от этой мысли только быстрее да шире стали их шаги, только серьезнее лица да увереннее взгляды. Они должны сделать то, что необходимо! Должны разбудить Великих Духов и положить конец всему этому! А иначе... Арстелион содрогнулся всей шкурой. Нет, он не допустит этого! Не даст Керру и дальше разрушать и сеять зло! Он остановит его, он заставит Темного Властелина пасть, и даже если это случится в последние мгновения его жизни... что ж, он умрет со спокойной душой, и смерть не покажется ему слишком большой платой за непрожитые годы... возможно, даже столетия. Смерть - это лишь начало, как говорят мудрые. И его смерть в таком случае станет началом новой эпохи в Валладельфии... эпохи, свободной от зла, где каждый день будет лучше предыдущего. А разве этого мало для того, чтобы сражаться и страдать до самого конца?..
  Несколько последующих ночей наши герои провели относительно спокойно - они пока находились в приграничных областях Дарвонского графства, малообжитых и почти безлюдных, так что никто пока что их не тревожил, однако вскоре они начали замечать следы пребывания здесь людей - когда-то распаханные, но потом заброшенные поля, старые сады и полуразвалившиеся строения. Риккена это встревожило, и он то и дело поднимался на крыло, обследуя землю с высоты птичьего полета, чтобы вовремя заметить любую опасность. Арстелион и Тельмира внимательно наблюдали за ним, и если он неожиданно пикировал вниз, это служило им сигналом, и они бросались в сторону, укрываясь за деревьями и кустарниками - правда, глядя на какую-нибудь старую-престарую телегу, которую везла ободранная лошаденка, погоняемая не менее ободранным хозяином, Арстелион невольно усмехался: да уж, их стоит бояться! Один раз он чуть не попался, и старик, что сидел на телеге, заметил промелькнувший впереди черный силуэт, но лишь проворчал что-то насчет бешеных оленей, что прыгают чуть ли не под самым носом. А со временем начали попадаться и целые селения, и даже небольшие города. Тут уж приходилось быть на пределе осторожным и внимательным, чтобы не попасться на глаза. Ночевали Тельмира и Арстелион только в лесу, забравшись в самую чащу, причем юной кобылице это не нравилось - каждый сучок норовил выдернуть из ее крыла по перышку! Но она понимала, что безопасность важнее, а потому сносила все это молча, хотя и замечала иногда, что скоро не выдержит и полетит - пусть тогда люди попробуют ее достать! Арстелион только улыбался - он знал, что подруга его не бросит. Но все же их путешествие становилось все более и более опасным. Уже несколько раз лишь в последний момент они успевали соскочить с дороги и скрыться, пропуская проезжающие кареты, повозки или просто одиноких путников, шагающих куда-то по зеленоватым камням. Риккен все больше нервничал, и характер у него, и так не самый покладистый, совсем испортился. Самург словно предчувствовал беду...
   - Ох, как же я устал вот такие фокусы выкидывать! - Арстелион лег наземь и с унылым видом посмотрел на ободранное плечо - так приласкало его дерево, когда он чересчур резко пронесся мимо, скрываясь от глаз очередной шайки каких-то бездомных бродяг. Тельмира только сочувственно кивнула, а Риккен, который опять был не в духе - теперь это было для него вполне обычным состоянием, негромко проворчал:
   - Сами виноваты. Связались с этой пакостью, теперь уж терпите. Нам еще долго идти, так что это только цветочки... ну, а ягодки скоро сами увидите.
   - Утешил, - усмехнулся Арстелион, - Спасибо тебе, Риккен.
   - Да пожалуйста, - бросил он сквозь стиснутые зубы и завернулся в крылья, а молодой единорог грустно улыбнулся и положил голову наземь, прикрыв глаза. Да уж, все они уже устали от этой нескончаемой игры в кошки-мышки, все хотят поскорее закончить дело и отдохнуть... если выживут, конечно. А до той поры приходится терпеть, что делать. И наслаждаться любой возможностью отдохнуть... ну, вот этой, например. Вокруг них негромко шумел великолепный густой лес, такой красивый и пышный, что Арстелион искренне недоумевал, как он вообще сумел выжить в такой оживленной и хорошо освоенной части графства. Не было похоже, что его хотя бы пытались вырубить, а мох и палая листва выглядели такими нетронутыми, что оставалось только удивляться... ну, и радоваться, разумеется. Хорошо все-таки получить шанс поспать в таком восхитительно прекрасном зеленом царстве, крохотном кусочке родных лесов, уцелевшем под боком у деловитых и практичных людей. Поэтому Арстелион блаженно вытянулся на земле и засопел. Птицы негромко щебетали у него над головой, листва нашептывала дивные истории, а уставший и изнуренный дорогой единорог медленно погружался в дремоту... Медленно, словно успокаивая, неясные видения снов закружили вокруг него свой хоровод, а он опускался все ниже и ниже в бархатную тьму, забывая обо всем, что мучило и тревожило его... просто позволяя несбыточным грезам танцевать в его сознании, даря хоть мимолетное, но все же такое нужное ему облегчение...
  Арстелион проснулся и резко открыл глаза. Сперва он не понял, что его разбудило. Солнце стояло высоко, и его друзья мирно спали рядом, а он почему-то настороженно оглядывался, и дыхание его было учащенным, ноздри расширились, в глазах появился страх и предчувствие близкой беды. А его чувства так редко его подводили...
   - Что с тобой, друг? - Риккен сонно приподнял голову, и тут Арстелион едва не подпрыгнул от неожиданности - откуда-то с север донесся трубный рев. Он был долгим, но при этом его издавала явно не звериная глотка - он был гораздо более грубым и грозным. На самурга он подействовал, как удар бича.
   - Только не это, - голос его задрожал.
   - Что случилось? - спросил Арстелион, - Что это такое?
   - Это охотничий рог! Сюда идет охота! Слышишь?
   - Да, - прошептал Арстелион, прислушиваясь к отдаленному лаю собак, - Они близко.
   - Не просто близко, они идут сюда! Нужно уходить! - воскликнул Риккен и бросился будить Тельмиру. Та долго не хотела просыпаться, но в конце концов самург растолкал ее.
   - Быстрее, девочка! - он что есть силы дернул ее за гриву, - Нам нужно поскорее уходить! Скоро здесь будут люди! Дьявол, я должен был догадаться, что это не простой лес, а охотничьи угодья здешнего графа! Теперь придется, как оленям, убегать!
   - Ну, это можно, - кивнул Арстелион, - Они нас и не найдут.
   - Арстелион, ты не понял! У них собаки! А эти твари лучше всех чуют запахи! Они нас просто по следам отыщут! О небо, ну почему ты не крылат?
   - Не знаю, - единорог с тревогой обернулся, - Хотя действительно хотел бы... Уходим! Куда нам лучше, Риккен? На дорогу?
   - День на дворе, дуралей! Там полно народу! Нет, если уж и подыхать, то не так скоро! За мной! - и, взвившись в воздух, он полетел на юг, а Арстелион и Тельмира побежали следом - юная кобыла не рисковала подняться в небо в такой густой чаще, и потому они с Арстелионом на пару мчались по лесу, перепрыгивая через кучи валежника и гнилые коряги.
   - Они напали на след! - выругался он, услышав тревожное изменение в нескончаемом лае гончих, - Теперь вам только на свои ноги осталось надеяться! Давайте, вперед! - и он заставил их описать очередную большую петлю, надеясь таким образом сбить преследователей с толку. Однако собаки были не новичками в искусстве выслеживать дичь, и они упорно не теряли пахучую дорожку из следов намеченной добычи, постепенно сокращая разделявшее их расстояние. Вскоре первые из них уже заметили впереди светло-серые крылья Тельмиры, и в их голосе появились истерические нотки - они готовы были из кожи вон выпрыгнуть, только поскорее добраться до наших друзей! Вожак своры, крупный поджарый пес в богатом плетеном ошейнике, вырвался вперед, и его жуткие челюсти хлопнули у самого бока Тельмиры, но тут раздался свирепый визг, и прямо ему в морду впились острые когти, мгновенно разодравшие ему щеку и едва не выбившие правый глаз. Взвыв от боли, кобель шарахнулся в сторону, но на его место с готовностью бросился второй пес, намереваясь схватить Тельмиру за крыло, однако и эта попытка не увенчалась успехом, потому что он успел только сдавленно завизжать, когда Арстелион обернулся и яростно отбросил его прочь, едва не вшибив из собаки дух. Впрочем, своеобразно гончак ему все же отплатил - драгоценные мгновения были потеряны, и нашего единорога плотно обступили рычащие псы с оскаленными пастями. Их налитые кровью глаза ловили каждое его движение, выгадывая момент, чтобы броситься вперед и разорвать беспомощную жертву на куски...
   - Арстелион! - крикнула Тельмира и бросилась к другу. Первого пса она сумела отбросить прочь метким ударом копыта, но остальные оказались сообразительнее, и в ответ на ее выпады они только рычали и отскакивали в стороны, не выпуская Арстелиона из сомкнувшегося кольца... и он понимал, что времени остается мало.
   - Уходи! - крикнул он, уж слыша в отдалении людские голоса, - Спасайся!
   - Нет! - с силой крикнула она, - Я тебя не брошу! - и, не дожидаясь его ответа, она прыгнула вперед.
   - Нет! - закричал единорог, однако подруга даже не обернулась, когда галопом поскакала навстречу людям. Пара собак тут же сорвалась за ней вдогонку, но Тельмира все же опередила их, и, выскочив прямо перед графскими лошадьми, заливисто заржала, после чего пригнулась и стремглав побежала по лесу, уводя охотников как можно дальше от Арстелиона. На глаза его навернулись слезы - ведь, по сути, Тельмира жертвовала собой, спасая его! - и он едва не прозевал очередной прыжок какого-то пса, но в последний момент великолепная реакция спасла его от гибели, а свирепая мысль о том, что Тельмире пришлось пойти на такой шаг из-за того, что эти злобные твари окружили его со всех сторон, мгновенно высушила слезы, и он, яростно приподнявшись на дыбы, бросился на врагов. Острые клыки тут же впились ему в ногу, какой-то пес чуть не разорвал горло, но единорога это не остановило... его вообще мало что могло остановить, ибо, пожалуй, много можно увидеть в этом мире удивительного, но лучше уж никогда не суждено будет вам узреть единорога, объятого пламенем гнева, не знать, какая грозная, страшная сила может скрываться под его хрупкой внешностью... И он не знал жалости, разбрасывая псов и топча их ногами, обагряя рог их кровью и видя, как искры жизни гаснут в их светящихся звериных глазах. А когда последний из гончих отлетел прочь с расколотым черепом, то Арстелион, не медля ни мгновения, бросился вслед за Тельмирой. Бок его, жестоко подранный, очень болел, левая задняя нога плохо слушалась, но он все равно летел стрелой, и когда откуда-то появился изрядно помятый Риккен, то даже он едва сумел нагнать своего бескрылого друга.
   - Где Тельмира? - крикнул он, - Где она? - но единорог только быстрее помчался дальше, с такой силой ударяя копытами по моховой лесной подстилке, что в воздух взлетали целые комья земли и опавших листьев. Поняв, что случилось нечто весьма неприятное, самург полетел за ним, но с трудом поспевал, и вскоре Арстелион вырвался вперед. Уши его были плотно прижаты к голове, в глазах тлело пламя, и он твердо знал: он успеет. Должен успеть!
  А Тельмира тем временем уводила охотников все глубже в чащу леса, то показываясь им, то вновь исчезая и всеми способами пытаясь заставить их уйти как можно дальше от Арстелиона. Один раз она едва не упала, запнувшись о корень, но тут же вскочила и побежала, хотя нога ее кровоточила и, кажется, она ее подвернула. Впрочем, ей было все равно - важно спасти друга! Он ведь столько раз сам ее спасал... Но, что ни говори, а в лесу крылатой лошади не больно-то просторно, и в чаще они не так проворны, как те же единороги, так что, когда раздался пронзительный свист стрелы, а потом узкий кованый наконечник вонзился ей в основание левого крыла, она ни капельки не удивилась, лишь подумала с досадой: ну вот, попалась... лишь потом почувствовав ужасающую боль, что огнем охватила ее крыло, и Тельмира невольно закричала. Услышав в отдалении ее вопль, Арстелион свирепо оскалил зубы, точно волк, и, оттолкнувшись ногами, как на крыльях перемахнул через кустарник, приземлившись чуть ли не под ногами графских лошадей. Те явно этого не ожидали и отскочили в сторону, чуть не сбросив своих наездников, а единорог, воспользовавшись этим, наклонил голову, нацелив сияющий рог прямо на ближайшего всадника - немолодого, но довольно красивого мужчину с темно-русыми волосами. Конь под этим человеком, могучий боевой жеребец, почувствовал ярость Арстелиона даже лучше своего хозяина и, всхрапнув, шарахнулся в сторону. Он был храбрым, этот конь, гордым и верным своему господину, но есть на свете существо, чьего гнева страшатся все лошади, и этот черный единорог не был исключением. Почувствовав, что сейчас упадет, мужчина соскочил наземь и выхватил из ножен длинный меч с узким стальным лезвием, готовясь защищаться, а клинок, явно напитанный волшебной силой, засветился слабым зеленоватым огнем. Арстелион, свирепо выгнув шею и наклонив голову, смотрел ему прямо в глаза, и от его взгляда человеку стало не по себе, но он прогнал эти чувства, и, вскинув верное оружие, бросился вперед, намереваясь воткнуть меч прямо в грудь единорога. Арстелиону его движение показалось довольно медленным, почти неуклюжим, и он ловко парировал удар, да так, что искры посыпались. Коротко и зло заржав, наш герой выдернул рог из-под лезвия светящегося клинка и сделал выпад в плечо врага, едва не проткнув его - воин едва успел увернуться и отбить удар мечом. Впрочем, Арстелиона это не смутило, и он вновь пошел в атаку, используя и проворство свое, и весь свой вес, чтобы достать-таки до ненавистного противника. Это он, он ранил Тельмиру! Он доставил ей боль! Ей, единственной из всех крылатых лошадей, что не презирала его, не чуралась, не избегала... Это все из-за него! А потому Арстелион наступал, и удары сыпались один за другим, да с такой скоростью, что лишь по чистой случайности большинство из них оказались отражены...
   - Арстелион! - закричала Тельмира, и в тот же миг он сам заметил опасность - лучника, что нацелил в его сторону стрелу. Воспользовавшись его задержкой, противник резко двинул мечом, и острое лезвие чуть не проткнуло горло единорога, однако он успел отскочить, и меч лишь разорвал ему плечо, а потом раздался свист, и злая пернатая стрела впилась ему в бок, глубоко засев и опалив тело Арстелиона жгучей болью. Скривившись, он шагнул в сторону, защищаясь от выпада мечом, но при этом понимая, что с лучником за спиной его враг слишком опасен, и честной битвы не получится...
   - Уходи, Тельмира! - во второй раз за день крикнул он подруге, - Уходи!
   - Но...
   - Убегай! - отчаянно воскликнул он, и такая боль звучала в его голосе, что кобылица не могла не послушаться - поджав больное крыло, она бросилась наутек, и на этот раз явно не собиралась дожидаться погони. Убедившись, что она исчезла, Арстелион спокойно усмехнулся и, прижав уши, бросился в атаку, считая, что если она и станет его последней битвой, то уж перед тем, как умереть, он все же поквитается с врагом, его же кровью заплатит за свою гибель! Однако - не получилось. Лучник за спиной своего графа уже хотел наложить на тетиву новую стрелу, однако тут раздался визг, прошуршали крылья, и Риккен, храбрый маленький Риккен спикировал с небес ему на голову, до крови разорвав кожу, отчего человек взвыл от боли, и, выронив оружие, попытался схватить самурга, однако тот лишь яростно цапнул его за палец, чуть не откусив. В ответ на этот шум граф встревожено обернулся, подозревая, что этот единорог все же не один, и тогда Арстелион поступил одновременно и глупо, и мудро - он развернулся и побежал к деревьям. О чем он тогда думал? Кто ж знает... Но факт остается фактом - раненый, истекающий кровью молодой единорог со всех ног рванулся к ближайшему могучему... нет, не дубу, но вязу, однако он и не заметил разницы. "Помоги!" - воззвал он к старому дереву, надеясь лишь на чудо, после чего зажмурил глаза и бросился вперед. Он был готов к тому, что вот-вот его тело встретит на своем пути непроницаемо твердый древесный ствол, и он попросту переломает себе все кости, со страшной силой ударившись о него, но случилось нечто странное - он будто нырнул во что-то плотное, отдаленно напоминающее воду, и она окутала его со всех сторон, но не задушила - просто приняла в себя, сделав частью себя, живым и единым целым. А остолбеневшие люди просто увидели, как черный морщинистый ствол вяза раскрылся, образовав как бы дупло в своей живой древесине, и единорог исчез в этой щели, а она тут же пропала, не оставив после себя ни шрама, ни разреза - лишь целостный покров толстой коры, который пробьет не всякий меч...
   - Колдовство, - прошептал граф, и остальные ответили ему гробовым молчанием. Связываться с магией не хотелось никому, поэтому, с трудом отловив графского коня, они, не задерживаясь более ни на миг, покинули лес, что сразу начал казаться им угрюмым и враждебным. Однако Арстелион этого не видел. В недрах могучего дерева, слившись с его покоем и умиротворением, единорог попросту разомлел, и лишь с большой неохотой решился покинуть свое уютное и такое безопасное убежище. Вяз, кажется, тоже с сожалением расстался со своим гостем, но все же оказал ему услугу - через его разветвленную корневую систему Арстелион без особого труда отправился путешествовать по всему лесу, и скоро обнаружил своих товарищей. Те явно не ожидали ничего подобного, и вздрогнули, когда стройная молодая осина рядом с ними странно затрещала, но почти тут же заметили в недрах ее ствола знакомый силуэт.
   - Арстелион! - удивленно воскликнул Риккен, - Как...? - но единорог лишь улыбнулся и, выбравшись из дерева, благодарно потерся о его ствол головой, после чего повернулся к друзьям и спросил:
   - Как вы?
   - Неплохо... относительно, - Риккен похлопал Тельмиру по плечу, - Малышке пробили крыло, так что некоторое время ей придется посидеть на земле. А ты сам-то как? Выглядишь так, словно и не дрался!
   - Да? - он удивленно посмотрел на свой бок и понял, что Риккен прав - на его теле действительно не было заметно никаких ран, ни малых, ни больших.
   - Ух ты, - Арстелион провел рогом по своему плечу, - А я и не знал, что деревья еще и исцелять могут!
   - Так ты, значит, и правда в дерево вошел? - Риккен смотрел на него во все глаза, - Как же тебе это удалось?
   - Не знаю... Просто... получилось, и все.
   - Скрываешь? Ладно, ладно, посекретничай, хитрец! Но, как бы то ни было, твой фокус сработал - люди едва дар речи не потеряли, когда увидели, что ты исчез в стволе! - он хихикнул, - Никогда не видел более изумленных лиц, хвостом своим клянусь! Мне казалось, они вот-вот в обморок рухнут, ожидая, что ты вернешься и своими заклинаниями всех их перебьешь!
   - Но я же не волшебник. Я не умею...
   - Да знаю я... а они - нет. И в этом-то вся прелесть, - засмеялся самург, но потом, посерьезнев, добавил, - Теперь нам придется быть вдвойне осторожными. Слухи о нас могут быстро распространиться по всему графству, и тогда нам точно не поздоровится! Все маги тут же устроят на нас охоту!
   - Маги? А они здесь при чем?
   - А при том, что если ты кого и заинтересуешь особо, так это их. Ты же единорог, приятель. Волшебное существо.
   - Ты тоже. И Тельмира.
   - Но ты - особенный, Арстелион. Единороги, драконы, фениксы, грифоны, морские змеи - вы все особенные, вы храните в себе древнюю магию своих предков, магию самих Великих Духов - прародителей ваших племен. И уж поверь мне, малыш, ни один чародей не откажется заполучить хотя бы крошечную часть той силы, которой ты обладаешь!
   - Какой силы? Нет у меня никакой силы!
   - Просто ты еще не нашел еще, вот и все. Она есть в тебе, Арстелион, признаешь ты ее или нет, и потому тебе надо быть очень осторожным, чтобы сберечь свою шкуру и добраться до этого Святилище живым.
   - Осторожным, - единорог невольно усмехнулся, - Куда уж дальше? Мы и так прячемся, как только можем! Идем по ночам, спим в самой чаще леса, не показываясь никому на глаза...
   - Значит, этого недостаточно, коли сегодня мы все чуть не погибли, - проворчал Риккен, - Нельзя допустить еще одного подобного приключения... Но об этом мы будем думать завтра на рассвете, а сейчас нам лучше уходить из этого леса, пока не приперлась еще одна ватага охотников и не вознамерилась нас освежевать!
  Предложение было принято без возражений, и весь отряд направился к Дороге Единорога, однако на нее так и не вышел, зашагав дальше вдоль нее, тщательно скрываясь за деревьями и при малейшей опасности уходя подальше в лес. Дело это было утомительное, и к вечеру они порядком вымотались, но не остановились, чтобы передохнуть, а уходили все дальше и дальше на запад, навстречу новым, незнакомым звездам, что медленно зажигались на остывающих послезакатных небесах.
   - А может, песню споем? - неожиданно предложил к полуночи Риккен, - Настроение поднимем, да и шагать под песню веселее!
   - А не опасно? - Тельмира тревожно огляделась.
   - Нет, девочка, сейчас мы вряд ли кого-то встретим. Мы сейчас на западной границе Дарвонского графства, дальше уже идет другое, владения самого Верховного Короля, а здесь, на окраинке обычно немного народу.
   - Тогда запевай, - предложил Арстелион, - Мы ж не знаем слов...
   - А и не надо. Дорожные песни - они на то и дорожные, чтобы пелись легко, даже если не совсем знаешь, о чем петь и на какой мотив. Так что просто слушайте - и подпевайте, - он широко улыбнулся и, сложив руки на груди, затянул. Голос у него был хрипловатый, но приятный, а песня и вправду хоть и не отличалась изяществом, но пелась легко, будто слова текли по смазанному маслом желобку, и одно тут же находило другое, а там и третье, сливаясь в единую цепочку, что взвивалась под небеса и звенела среди облаков...
  
  Вперед, мой друг, всегда вперед!
  Тебя давно твой посох ждет!
  Опасен путь, трудна дорога!
  А ведь идти еще так много!
  Но мы идем! Но мы идем!
  Куда нам надо - мы дойдем!
  Лес, травинка, ручеек!
  Наш путь далек! Наш путь далек!
  А кто не с нами - тот слабак!
  Ну-ка, ну-ка, шире шаг!
  Пусть хлещет дождь, пусть сыплет град!
  Мы не свернем с пути назад!
  А ветер... пусть сперва догонит!
  Ничто в дороге нас не сломит!
  Север, запад, юг, восток!
  Наш путь далек, далек, далек!!!
  
   - Да, неплохо получилось, - признал Риккен, когда последние "далек" уже стихли в отдалении, - Давненько я так не горланил дорожную песню, да еще и с друзьями на пару! Видно, прошли мои золотые деньки...
   - Ага, а еще скажи, что ты становишься слишком стар, - усмехнулся Арстелион, - Ты ж еще нас всех переживешь, Риккен! И еще дети наших детей будут браниться на тебя, когда ты стащишь у них какую-нибудь безделушку!
   - Так уж безделушку, - проворчал самург, и все трое невольно засмеялись, ведь они прекрасно знали, что хитрый плут ворует скорее не для того, чтобы приобрести какую-нибудь вещь - они ему особо и не нужны были, а просто ради самого процесса кражи и того удовольствия, которое дарит лишь мастерски выполненная работа. Конечно, кража, в любом ее виде - это плохо, и Арстелион с Тельмирой никогда особо не одобряли пристрастия своего товарища, но не могли не признать, что в определенных случаях его навыки становятся очень и очень полезны - взять хотя бы случай с Алмазом. Так что они лишь добродушно подшучивали над ним, а он довольно терпимо принимал это и отвечал тем же.
   - Но все же вышло не так коряво, как я думал, - добавил самург, явно желая сменить тему, - Во всяком случае, мне понравилось!
   - Мне тоже, - неожиданно раздался чей-то хриплый, рокочущий, как раскаты грома голос, от звука которого Арстелион и Тельмира в страхе отпрянули прочь, а Риккен схватился за свой кинжал... однако при виде говорящего оружие невольно выпало из его лапы, потому что верная сталь может защитить от многих врагов, пробить почти любую шкуру... но только не зачарованную самыми древними заклинаниями броню легендарного дракона. А это был именно дракон, что стоял между деревьями и смотрел прямо на них сияющими в темноте прозрачно-янтарными глазами. Он был невелик, ненамного больше самого Арстелиона, но из-за огромных перепончатых крыльев и длинного, усеянного шипами хвоста казался существенно крупнее, к тому же, его зримо увеличивал тот ореол магической силы, которым издревле славится этот народ... да и, как подумалось единорогу, с такими клыками да когтями большие размеры не так уж и нужны. Немного выждав в тени, незнакомец все же рискнул выйти на открытое место, и яркий свет луны засверкал на его золотой чешуе, меча множество искорок.
   - Меня зовут Лампфельдар, - представился он, явно смущенный написанным на их лицах страхом, - Я сын Мелинайры и Сарронгора. И я не причиню вам никакого вреда, клянусь.
   - И мы должны тебе верить? - Риккен подозрительно смотрел на громадного родича, что одной лапой мог отправить его на тот свет или проглотить, даже не подавившись, - С какой стати?
   - Ну... не знаю, - молодой дракон слегка поскреб кривыми когтями по земле, - Простите, пожалуйста, если я вас невольно напугал. Просто я услышал, как вы поете... и захотел послушать еще. Но я могу уйти...
   - Нет, погоди, - остановил его Арстелион, - Это ты нас прости. Мы... не ожидали увидеть дракона здесь, в Центральном Королевстве.
   - И увидеть дракона вообще, - тут же добавил Риккен, подозрительно разглядывая ящера в золотой чешуе, при виде которой все богачи мира облизнулись бы от жадности, - Ты ж солнечный дракон, верно?
   - Да.
   - Хм, а я слышал, что твое племя было истреблено Керром еще в самом начале его царствования! А это, друг мой, случилось несколько столетий назад!
   - Четыреста тридцать два года назад, добрый самург, - грустно улыбнулся тот, - Не очень много для дракона... но все равно приличный срок.
   - А как же ты выжил?
   - Я в то время еще не родился. Выжили мои родители, да и то по чистой случайности. Я родился недавно - всего столетие назад.
   - Ничего себе "недавно"! - фыркнул Риккен, а Арстелион посмотрел на юного дракона с изумлением. Такой молодой - и уже сто лет прожил?!
   - И теперь, значит, ты живешь здесь? - все же спросил он.
   - Да. И я, и мои мать с отцом, и сестренка - последние крохи когда-то могучего рода драконов. И все эти годы мы видели вокруг только людей да бессловесных животных, а вы... - и он, мгновенно сменив горькую и печальную усмешку взрослого на истинно детское простодушное любопытство, посмотрел на Арстелиона, - Ты единорог?
  Наш герой кивнул.
   - А я всегда гадал, доведется ли мне увидеть хоть раз настоящего живого единорога, - он слегка наклонил голову, чтобы уставиться на нашего героя одним круглым глазом, и его теплое дыхание взъерошило пышную гриву Арстелиона, - Только ты черный... Я и не знал, что такие бывают.
   - Такой остался, - Арстелион не смог удержаться от горькой усмешки, - Мы с тобой в чем-то похожи, Лампфельдар. Я тоже лишился родни по вине Керра. И теперь борюсь с ним, чтобы больше такого никогда не повторялось.
   - Моя мама тоже в свое время боролась против него, - кивнул тот, - Но она отступила. Один колдун из рода людей, Аррульгангр, пленил моего отца, а когда мама пришла к нему на помощь, то в битве погиб ее сводный брат, феникс Ильтиан. Его смерть была такой неожиданной и жестокой, что в маме что-то треснуло, и она не решилась идти дальше, боясь новых потерь и новой боли, - в глазах Лампфельдара отразилась давняя печаль, - Но она всегда верила, что Керр падет... когда придет черный единорог, - он посмотрел на Арстелиона, и от взгляда этих пронизывающих глаз, невозможно мудрых для столь юного по меркам драконов да и всех прочих магических существ создания нашему герою стало не по себе, - И вот ты пришел. Значит, настало время для новой... для последней битвы.
   - И вы будете сражаться? - спросил Арстелион, - Ради падения Керра? Ради будущего всей Страны?
   - До последней капли крови, - кивнул молодой дракон, и были в его словах не пустое бахвальство, а достоинство и спокойствие истинного воина, - Когда настанет время, то мы придем, чтобы и пламенем своим, и когтями и клыками бороться против Темного Властелина!
   - Это время скоро настанет, - твердо сказал наш герой, - Мы несем Самоцветы Стихий в Святилище, и вскоре, я надеюсь, нам удастся пробудить Великих Духов и свергнуть зло. Если, конечно, у нас все получится, и мы сумеем создать Камень Света.
   - Камень Света? Я слышал о нем. Сирингар, Дух Света, был солнечным драконом, и от него память об этом Камне досталась нам, его потомкам. И говорится там, что лишь после того, как соберутся вместе четыре Камня и будет пойман свет немеркнущего солнца, Великий Самоцвет явится из тьмы небытия, чтобы объединить силы всех пяти стихий.
   - Немеркнущего солнца? - удивился Риккен, - Что за солнце еще?
   - Я не знаю. Так говорится в легенде. Но, думаю, все станет ясно, когда вы доберетесь до Святилища и увидите все собственными глазами.
   - Если доберемся. Наш путь долог, и труден. Скажи, Лампфельдар, что ждет нас впереди? Что встретится нам дальше на этой дороге?
   - Ну, я слышал, что Дорога Единорога идет до самого Святилища, но перед этим вам придется пройти через Огильдон.
   - Огильдон? - удивился Арстелион, но ответил ему не дракон, а Риккен, что простонал:
   - Столица королевства... Только не это!
   - Но вам нужно пересечь ее, - грустно заметил Лампфельдар, - Это огромный город, и обойти его очень трудно, особенно если не знаешь дороги. А потом перед вами встанут Мертвые болота - последний рубеж перед Святилищем. Будьте осторожны, эти топи поглотили уже немало жизней.
   - А то мы не знаем... - проворчал Риккен, - Слушай, а ты нормально объяснить не можешь, а не загадывать загадки?
   - Не могу. Я и сам не знаю, да если бы и знал - не сказал бы.
   - Почему это? - прищурился самург, - Ты нам не доверяешь?
   - Дело не во мне, - покачал головой Лампфельдар, - Это часть вашего пути, вашего испытания, и я не имею права пройти его за вас. Я всего лишь дракон... и не мне спорить с Великими Духами.
   - Мне б такое "всего лишь", - Риккен тяжело вздохнул, - Я бы не ломал себе голову, как нам через этот проклятый Огильдон пройти... Просто стер бы его с лица Мира - и дело с концом! И мне приятно, и нам полезно!
   - Тогда, возможно, это и к лучшему, что ты родился самургом, мой друг, - мягко улыбнулся Арстелион, а потом повернулся к Лампфельдару и спросил, - А ты не знаешь, кто может помочь нам пересечь Огильдон незамеченными?
   - Пожалуй, знаю... В этих лесах живет одна волшебница, которой ведома сила магии друидов, лесных жрецов. Конечно, это не самые мощные чары, доступные колдунам людей, однако, думаю, вам она подсобить сможет.
   - А где ее можно найти?
   - До нее полдня пути. Вы увидите слева от дороги высокую скалу, на вершине которой растет огромное дерево. У подножия этой скалы и живет Террера... по крайней мере, так она себя называет. Это добрая женщина, хотя и со странностями. Она вас выслушает, обещаю.
   - Она - человек, а это уже повод для беспокойства, - Риккен поежился, - А нам что, обязательно с ней связываться?
   - У нас нет выхода, - вздохнул Арстелион, - Что ж, это все же лучше, чем ничего... Спасибо тебе, Лампфельдар.
   - Оставь благодарности, я еще ничего не сделал. Вот когда пробьет час, и силы Света встретятся с силами Тьмы, чтобы грянул последний страшный бой - вот тогда, возможно, я и заслужу подобные слова. Пока же...
   - Хорошо, - улыбнулся наш герой, - Тогда до встречи. Помни, ты обещал.
   - Значит, сдержу слово, - он величаво кивнул, - Слово дракона нерушимо, так что я явлюсь на твой зов, черный единорог. И тогда даже все полчище Керра меня не остановит! - проревел он, и, оттолкнувшись от земли мощными задними лапами, высоко подпрыгнул в воздух, расправил широкие перепончатые крылья, сделал пару кругов над нашими друзьями, а потом, выпустив в темноту язык яркого, слепяще-золотистого пламени, стремительно полетел прочь, вскоре растворившись в ночи.
   - Да уж, умеют эти драконы появляться и исчезать эффектно, - пробормотал Риккен, - Даже сил не пожалел, лишь бы оставить о себе впечатление!
   - Мне кажется, сил у него и так достаточно, - осторожно заметила Тельмира.
   - Так крысоголову ясно, что дракон и есть дракон, но это ж солнечный дракон, девочка! Неужели никогда не слышала о таких? Вся сила у него - от солнца и от его света. По ночам он слабеет, и должен беречь накопленное за день тепло и свет. Еще, говорят, когда солнца нет, то они все же питаются мясом, но очень не любят это занятие, считая его грязным делом, и потому стремятся по ночам вообще не выходить из своих логов... однако наш друг Лампфельдар, как мне кажется, об этом забыл, коли решил не только взлететь, но и покрасоваться со своим пламенем - а оно, если не врут слухи, по сути поток света, чистой, незапятнанной энергии, испепеляющей все на своем пути! И, готов на свой хвост поспорить, он здорово об этом пожалеет, когда ему придется все утро лежать на солнышке и впитывать его силу! - добавил он немного мстительно, а Арстелион и Тельмира засмеялись. Ночь уже близилась к концу, но они до самого рассвета не сходили с дороги, лишь с восходом солнца решив остановиться на отдых. День прошел относительно спокойно, и они хорошо выспались, а потому вечером со свежими силами тронулись дальше, и вскоре увидели то, о чем говорил Лампфельдар - громадную серую скалу, каменным пальцем поднимающуюся из леса, на вершине которой росла громадная сосна. Могучие корни исполинского дерева густой сетью оплетали камень, доходя до земли, а раскидистая крона была подобна изумрудному шатру. Все трое путешественников невольно заробели, когда приблизились к этому лесному исполину, которому явно было больше лет, чем им троим вместе взятым, поэтому они не сразу заметили довольно ветхую хижину, приютившуюся у подножия скалы.
   - Видно, это ее жилище, - Арстелион сделал осторожный шаг вперед, немного робея, однако потом решился и, приблизившись, постучал копытом в закрытую дверь. Сначала никто не откликался и не открывал, но потом раздался ворчливый хрипловатый голос:
   - Убирайтесь! Я друид, а не лекарь и не колдунья! Я не варю приворотные зелья, не снимаю порчу и не заговариваю болезни, так что уходите!
   - Боюсь, что нам как раз вы помочь сможете, госпожа, - негромко сказал Арстелион, - Прошу вас, выслушайте нас.
  Ответом ему было шебуршание, словно прочь разбегалась целая стая мышей, а потом раздался щелчок, дверь распахнулась, и из темных недр хижины показалась женщина. Она была невысокого роста, лицо ее было покрыто глубокими морщинами, а волосы напоминали серебряную пряжу, но глаза смотрели ясно и пронзительно. Чем-то она отдаленно напоминала сову, особенно своим встрепанным видом и переваливающейся походкой, а еще взглядом - светлым взором ночной птицы, зрячей в темноте, и сходство это только усилилось, когда она разглядела, что за гости пожаловали, и рот ее медленно раскрылся, обнажив остатки желтоватых зубов, а глаза выпучились, став совершенно круглыми.
   - Добрый вечер, - поздоровался Арстелион, потому что старуха смотрела только на него, - Надеюсь, мы вас не разбудили?
  Террера помотала головой - говорить она сейчас не могла, и прошло еще немало времени, прежде чем она всплеснула руками, вытряхнув из рукавов по облаку пыли, и воскликнула:
   - Клянусь гривой великого Ирельтиаса! Не могу поверить, неужели это ты, ты, черный?.. Ты? О Духи, а я и не думала, что успею увидеть тебя за свою короткую жизнь!
   - Но увидела, - Арстелиону, надо сказать, такое отношение к своей персоне уже порядком надоело, но он был терпелив, а потому смог даже улыбнуться этой лесной бабушке, что смотрела на него восторженными глазами, - И, надеюсь, теперь ты нас не прогонишь? У нас есть дело к тебе, госпожа Террера.
   - Ну конечно, конечно же, - она засуетилась, приводя себя в порядок и отряхивая свое поношенное одеяние, после чего, пригладив волосы, что тут же вновь встали торчком, указала на что-то типа древесной беседки в отдалении, где три стройных тополя образовали круг, в центре которого стоял небольшой столик в виде круглой плиты, поддерживаемой четырьмя девушками в развевающихся одеждах. Когда же наши путешественники улеглись рядом, друидесса села на стул и спросила, причем голос ее заметно дрожал:
   - Так чем я могу вам помочь?
   - Мы направляемся на запад по Дороге Единорога, - сказал Арстелион, - И нам нужно пересечь столицу королевства, город Огильдон. Однако я сомневаюсь, что нас троих так просто пропустят через него, поэтому мы и пришли просить тебя о помощи.
   - Огильдон, Огильдон, - старушка задумчиво потеребила край своего рукава, - Что ж, это довольно трудно, но, думаю, я сумею придумать что-нибудь толковое. Например, у меня есть зелье, меняющее обличье. Оно действует недолго, от рассвета до заката, но этого времени должно хватить, чтобы вы смогли без проблем пересечь город.
   - Для нас троих? - спросил Арстелион.
   - Нет, столько у меня нет. Хватит только на одного.
   - О, тогда это не я, - заявил Риккен, - Терпеть не могу все эти волшебные штучки. Я лучше останусь самим собой.
   - Может, Тельмира? - Арстелион посмотрел на подругу, но та только покачала головой.
   - Нет, мне оно не так нужно, как тебе. Если не считать крыльев, люди еще могут принять меня за обычную лошадь, однако даже слепой не сможет не узнать единорога. Так что если кому из нас троих и нужна надежная маскировка, так это тебе.
   - Разумно, - кинула Террера, - Зелье сможет превратить тебя на время в другое существо, в человека, например. Конечно, это не очень приятно, особенно для новичка, тем более для единорога, но, как мудро заметила твоя спутница, если тебя увидят, то сразу узнают. Тебе нельзя так рисковать.
   - Что ж, если так нужно, - вздохнул Арстелион, - то я готов. Хотя, конечно, будь у меня другой выход, я бы предпочел остаться в своем собственном обличье. Я к нему как-то больше привык. Однако я согласен и на такое.
   - Ну и молодец, - Террера одобрительно на него посмотрела, а потом встала и ушла в дом. Некоторое время она возилась там, в полнейшей темноте, причем звуки из распахнутой двери доносились такие, что казалось, там рушатся горы посуды и валятся наземь стеллажи, полные всякой всячины, но в конце концов друидесса все же выбралась наружу, еще сильнее покрытая пылью, но зато с победной улыбкой на губах и запыленным стеклянным флаконом в правой руке.
   - Вот, - она потрясла им и поставила его на стол, - Еле отыскала среди своих завалов... Я его давно сварила, но зелье еще действует, так что берите. Здесь один глоток, однако его вполне хватит. Выпьешь его перед воротами Огильдона, единорог, на рассвете, и до захода солнца вы должны успеть пересечь город, иначе... возникнут трудности.
   - Спасибо, - улыбнулся Арстелион, - Не знаю, как тебя благодарить... И чем отплатить тебе за твою доброту.
   - Ты пришел ко мне, единорог, - разве этого мало? Любой друид мечтает хоть раз в жизни увидеть подобного тебе, а я увидела не просто единорога, но легендарного черного единорога, о котором столько столетий шептали деревья! - она посмотрела на него, и глаза ее наполнились слезами, - Но можно тебя... попросить кое о чем?
   - Конечно.
   - Если это, конечно, не слишком большая наглость с моей стороны... позволь мне до тебя дотронуться... Нет, если нельзя, то ничего, но все же... - и она осеклась, потому что Арстелион просто молча наклонил шею. Рука Терреры дрожала, когда она протянула ее вперед и благоговейно провела ладонью по густой черной гриве молодого единорога.
   - Спасибо, - прошептала она, а Арстелион, улыбнувшись, встал на ноги.
   - Ну что ж... - сказал он, - Нам пора.
   - Жаль, - с искренним огорчением сказала Террера.
   - Что поделать, время не ждет, - Арстелион посмотрел на запад, - У нас осталось так мало времени...
   - Да, и чем быстрее мы все это закончим, тем скорее вернемся домой, - заметил Риккен, убирая флакон в мешок, к четырем Камням, что мягко сияли в его недрах, - И сможем вздохнуть спокойно, - после чего он затянул тесемки и поудобнее устроился на спине Тельмиры.
   - А потому прощай, добрая Террера, - Арстелион улыбнулся друидессе, - Может быть, еще свидимся...
   - Искренне на это надеюсь, - ответила та, - Счастливого пути.
  Арстелион кивнул, и больше уж не оборачивался, когда уходил в лес, и его угольная шкура медленно сливалась с ночными тенями. Старая женщина задумчиво смотрела ему вслед, а потом тряхнула головой, взмахнула руками и исчезла в своей хижине, вновь, как и на протяжении уже многих лет, погрузившись в свой собственный мир, куда нет пути простым смертным...
   - Ну, вот и добрались, - прошептал Риккен на исходе третьей ночи после того, как они покинули лесную жрицу. Сейчас они, все трое, стояли на вершине небольшого холма, и Дорога Единорога спускалась вниз по травянистому склону, чтобы пересечь каменный мост и войти в ворота громадного города, раскинувшегося на многие мили вдоль западного берега широкой реки. Выглядела столица людского королевства весьма впечатляюще, особенно с высоты - неприступные стены, мощные ворота, а за ними - множество крыш всех цветов и стилей, над которыми возвышались башни громадного дворца. Непроизвольно хотелось начать сравнивать этот город с Эльтерроном, но отличие сразу бросалось в глаза - люди явно были более практичны. Город грифонов был крылат, как и они сами, в нем было, где развернуться фантазии, а здесь все было основано на том, чтобы город было удобно оборонять в случае войны. Об этом свидетельствовала и стража, что обходила стены, гремя стальными доспехами так, что их невозможно было не заметить. Арстелион с Тельмирой тут же сообразили, что на склоне холма их неплохо видно, поэтому проворно скрылись в небольшом лесочке, понадеявшись, что их не заметят.
   - Ну что ж, - Риккен посмотрел на небо, - Скоро рассвет. Ты готов, Арстелион? - и он вытащил из мешка флакон. Единорог скорчил недовольную мину, но покорно опустил голову, и самург, с трудом отвинтив плотно пригнанную крышечку, разом вылил довольно резко пахнущее варево ему в рот.
  Что тут было! Арстелиону показалось, что он проглотил раскаленную лаву, которая опалила ему горло и прожгла внутренности, мгновенно превратив их в пепел, и он повалился на колени, крича от боли, будто раздирающей его на части. Тельмира бросилась к нему, но отскочила, потому что в тот же миг ее друг прямо на глазах начал меняться. Его тело превратилось словно бы в расплавленный воск, из которого создавалось нечто новое... совсем не похожее на него самого. Яростный белый свет полыхнул над ним, будто бы здесь из-под земли в небо огненными стрелами ушли лучи еще не взошедшего солнца, сжигающие молодого единорога заживо, а когда ярый огонь все же утих, и превращение закончилось, наш герой в бессилии повалился наземь, чувствуя себя измученным сверх всех мыслимых пределов...
   - Раздери меня дракон, - прошептал самург, во все глаза смотря на то, что предстало перед его глазами. Единорог, которого он знал уже столько лет, исчез, и на месте его на земле лежал вниз лицом молодой черноволосый юноша, совершенно обнаженный, но зато у головы его покоился на земле, мягко отражая сияние звезд, длинный серебристый меч.
   - Арстелион? - осторожно позвал друга Риккен, и тот пошевелился, а потом медленно отнял от лица мокрые дрожащие ладони. Он был белее муки, и в полумраке леса кожа его почти светилась, как будто он был выточенной из мрамора скульптурой.
   - К... кончилось?
   - Да, вроде как, - Риккен недовольно оглядел его, пытаясь скрыть немалую тревогу, - Черт, до чего же у тебя противный вид! Тельмира, прикрой хоть его, а то меня сейчас вырвет! - и он отвернулся, а крылатая кобылица ласково обняла друга своим здоровым крылом, спросив:
   - Ну, как ты?
   - Честно говоря, я еще и сам не понял, - пробормотал он, дрожа, как лист. Волосы на его лбу слиплись от пота и висели сосульками, а в глазах плескался страх, какого Тельмире еще не доводилось видеть...
   - Ладно, надо тебя приодеть, что ли, а то просто срам смотреть, - проворчал Риккен, - Ждите, я скоро! - и, взмахнув крыльями, он стрелой умчался в ночь. Как и обещал, обернулся он довольно быстро, хотя куда летал - одним только Духам и ведомо, но плоды его вылазки были налицо - самург тяжело шлепнулся наземь, мало что видя за объемистым комком черной ткани, что держал в лапах.
   - Вроде бы, сойдет, - буркнул он и отвернулся, а Арстелион поднял его ношу, что оказалась грубым холщовым балахоном, плащом и довольно большим куском ткани, назначения которого он так и не понял. Некоторое время он недоуменно вертел все это, не зная, как и подступится, так что когда Риккен с недовольным: "Ну что, все?" обернулся посмотреть и увидел, как его друг безуспешно пытается просунуть голову в рукав, от смеха его чуть не задрожала земля, и он принялся помогать. Вместе они с грехом пополам разобрались со всем этим хозяйством, а потом, когда Арстелион туго затянул веревочный пояс и заткнул за него свой меч, или рог, если уж называть все вещи своими именами, самург велел Тельмире сложить свои крылья поплотнее, снял с ее спины свой мешок, после чего набросил ей на спину оставшийся кусок ткани, что накрыл ее, как попона, до самых копыт.
   - Так, теперь я уже почти верю, что у нас получится, - проворчал он, - Ладно, попробуем. Залезай на спину Тельмиры, Арстелион, и пошли.
   - На спину?
   - А куда ж еще?
   - Но... я не могу! Так нельзя!
   - О, снова началось! - самург прикрыл глаза, - Да сколько тебе раз объяснять, дуралей: сейчас не время следовать правилам! Нам нужно пройти через город, и лучше будет, если ты будешь сидеть на спине Тельмиры - по крайней мере, в таком случае мы будем держаться все вместе, а ты точно не отстанешь и не заблудишься!
   - Он прав, Арстелион, - тихо сказала Тельмира, - У нас нет другого выхода. Давай, залезай, - и она присела на задние ноги, чтобы помочь ему вскарабкаться к себе на спину. Получилось не сразу, и Риккен некоторое время тихо помирал от хохота, наблюдая за этим забавным зрелищем и ради приличия делая вид, что его разбирает кашель, а потом, дождавшись того, что его друг более или менее комфортно разместился на спине Тельмиры, стараясь не потревожить больное крыло, и закинул на спину его рюкзак - ловко вскочил позади и забрался ему на плечо, спрятавшись в складках плаща, после чего кивнул:
   - Ладно, вперед.
   - Но ворота же заперты, - заметила Тельмира, однако в тот же миг чуть не подпрыгнула от неожиданности - до них донесся трубный гулкий рев боевого рога, и самург усмехнулся:
   - Уже нет.
  И он оказался прав. Более того, когда наши друзья выбрались из леса, то на дороге уже было полно народу. Крестьяне из всех окрестных деревень гнали скот и несли фрукты и овощи, купцы криками приказывали погонщикам поторопиться, ржали лошади, мычали волы, и все это сливалось в какую-то жуткую какофонию, пока вся эта чудовищная масса людей и животных двигалась к распахнутым настежь воротам Огильдона. На Арстелиона и его друзей никто особого внимания не обратил, и его это даже обрадовало. Он раньше никогда не видел столько людей, и теперь, попав в толпу, занервничал, хотя и не показывал этого. Он не пытался пробиться на середину, а ехал вдоль обочины, и Тельмира осторожно ступала по земле, словно под ногами у нее были не камни, а льдинки, и робкая кобыла боялась их разбить. При приближении к воротам Арстелион заметно напрягся - там стояли два стражника, но они, видно, уже давно привыкли к такому скоплению народа, среди которого можно найти кого угодно, в любой одежде и любого фасона, так что на юношу в черном балахоне они посмотрели лишь мельком и слегка поморщились: еще один бродяга, как будто без него этих проходимцев в городе мало! - однако не остановили его, и, миновав их, трое друзей одновременно вздохнули с облегчением.
   - Все, а теперь тихо, - прошептал Риккен, - Ни слова, особенно ты, Тельмира, ясно? - и, дождавшись кивка, он спрятался под плащом Арстелиона, свернувшись у него на плечах в виде своеобразного чешуйчатого шарфа. Наш герой только усмехнулся, поправил складки и начал оглядываться по сторонам, отчасти объясняя это желанием не пропустить возможную опасность, отчасти мотивируясь совсем другими помыслами... которые, видно, перевешивали, потому что когда его окликнул какой-то мужчина на гнедом жеребце, он не сразу сообразил, что тот обращается к нему. Риккен беспокойно заворочался, но делать было нечего - пришлось подъехать, и Арстелион, как мог вежливо, спросил:
   - Вы звали меня, господин?
   - Звал, звал. Я смотрю, ты не из местных, парень. Издалека приехал?
   - Издалека, - кивнул Арстелион, решив, что нет смысла лукавить - тем более, если выдать себя за нездешнего, то можно при случае скрыть свою неосведомленность в местных делах. Гнедой его собеседника с любопытством потянул носом и ласково фыркнул, глядя на Тельмиру, но та прижала уши и одарила его таким презрительным взглядом, что жеребец невольно смутился и отвернулся, а когда его глаза встретились с глазами самого Арстелиона, то он и вовсе попятился, явно чувствуя, как тень единорога за спиной этого черноволосого юноши встала на дыбы, угрожая нанести совсем не шуточный удар.
   - А ты неплохо умеешь обращаться с лошадьми, - заметил мужчина и пришпорил своего коня, прикрикнув, - Ну, хватит уже плясать! - и, обернувшись к Арстелиону, спросил, - А скажи мне, странник, ты нигде не встречал по пути, или, по крайней мере, не слышал ли о черном единороге?
  Арстелиона словно по голове ударили, и он чуть не упал, однако сумел удержаться и, громадным усилием воли подавив дрожь, спокойно сказал:
   - Да нет, не доводилось. А разве единороги живут не только в сказках?
   - Уж не знаю, приятель, а только Керру отчего-то он жутко понадобился, и он даже вот что предложил... впрочем, сам прочитаешь, - и он кивнул на стену, где висел какой-то лист бумаги, - Ладно, бывай, парень. Неплохо было с тобой поболтать! - и, развернув своего коня, он рысью направился прочь, а Арстелион подъехал поближе к стене и приподнял край своего плаща, а Риккен на ухо стал ему читать:
  
  Указ Верховного Короля.
  Я, Иртальмар тель Мирранар, по закону, наследованию и праву завоевания правитель Тарийского графства, а также Верховный Король Арванского королевства, объявляю всем нашим верным подданным, что два дня назад, тридцать шестого числа месяца транхойма 8943 года по летоисчислению Сарринера, из стана нашего заклятого врага Керра Уничтожающего, известного также как Повелитель Зла, было доставлено сообщение, что Темный Властелин предложил обмен недавно захваченного в плен нашего высокородного брата, правителя Сальманского графства, Анардина тель Мирранара, на черного единорога, по их сведениям, ныне находящегося на территории королевства. В связи с этим королевским советом и мной объявляется, что любого, кто сможет предоставить достоверную информацию о местонахождении вышеупомянутого существа, ждет вознаграждение, достойное человека, спасшего жизнь члена королевской семьи, и всяческие почести и привилегии.
  
  Подписано в лагере Верховного Короля, на границе Сальманского графства.
  Тридцать восьмой день, транхойм, 8943 год.
  Да здравствует король! Будь проклят Керр!
  
   - Ничего себе, - тихо присвистнул самург, - Сам Верховный Король, и с кем, с Керром на сделку решил пойти! Ради какого-то там графа! Братца своего! Я, конечно, знал, что люди чокнутые, но не думал, что настолько! Дьявол, теперь нам точно шагу не дадут ступить!
   - Что ж делать. Но он по-своему прав, Риккен. Это его брат, а я... Да кто я такой? - вздохнул Арстелион и прикрыл его плащом, - Ладно, надо выбираться из этого города, да побыстрее, - и он слегка дотронулся рукой до шеи Тельмиры, а та зашагала дальше по улице, изо всех сил стараясь не затоптать кого-нибудь и самой не попасть под чьи-нибудь ноги. То тут, то там сновали проворные мальчишки в оборванных рубашках, торговцы спорили и ругались из-за мест, а покупатели - из-за цен, лаяли привязанные собаки, плакали маленькие дети... Весь город словно превратился в один сплошной базар, до отказа забитый народом, где с трудом можно было развернуться пешему, не то что конному. Так что представьте, как удивилась Тельмира, когда все люди неожиданно отхлынули в стороны, освобождая дорогу, но насладиться свободой ей не дали, потому что в этот же момент тяжелая рука в латной перчатке крепко ударила Арстелиона в плечо, едва не сбив его наземь.
   - Чего стоишь, оборванец, пошел прочь! Дорогу юной графине! Дорогу!
  Поняв, что едет важная особа, а потому лучше отойти, Тельмира шарахнулась в сторону, с трудом вклинившись между сгрудившимися людьми, и в тот же миг из-за поворота показалась сама молодая графиня. К некоторому удивлению Арстелиона и остальных, выглядела она совсем не так, как им представлялось - не нежная и избалованная девчонка, в пышном платье и под роскошным балдахином, сплошь окруженная слугами, а красивая стройная девушка с густыми рыжевато-каштановыми волосами, на которой был надет простой охотничий костюм и изумрудно-зеленый плащ, подобранный явно под цвет глаз. Единственным свидетельством ее высокого титула был узкий золотой обруч... да взгляд, мрачный, но достойный и полный холодного спокойствия. В этой девушке явно чувствовался стальной стержень, и Арстелион невольно почувствовал уважение. Ей было суждено править не только по рождению и привилегиям - по духу, в ней чувствовалась какая-то скрытая сила, внутренний огонь, что понемногу пробивался наружу и сиял вокруг ее головы ослепительным королевским венцом, заставляющим всякого, кто на нее смотрел, почтительно опускать глаза, не дожидаясь окрика стражи.
   - Кто это? - негромко спросил Арстелион у стоящего рядом старика с безобразно сломанным носом, и тот так же тихо ответил:
   - Дочь графа Анардина из западных земель.
   - Это того самого, что был пленен у Лесота?
   - Его, его. Она одна осталась, вот Верховный Король, или, если вернее, его лорд-регент, и решил взять ее под свое покровительство, пока в графстве ее отца ведутся бои с Керром, - и он чуть улыбнулся, - Хотя, я слышал, она и так неплохо справлялась со своими обязанностями. Боевая девушка, не то что прочи...
   - А ну молчать! - неожиданно раздался гневный окрик, и лежать бы старику на земле еще и со сломанной челюстью по вине проезжавшего мимо стражника, однако неожиданно сверкнула серебряная молния, и здоровенный мужик в стальных доспехах отпрянул прочь, потому что в грудь ему уперлось лезвие длинного меча, который словно бы сам собой возник в руках молодого темноволосого юноши. Сперва он принял этого недоростка за монаха или вроде того, но сейчас понял, что ошибся - в угольно-черных глазах этого парня полыхал такой огонь, что никак не подходил смирному духовному служителю.
   - Я спросил, а он ответил, - на удивление спокойно сказал Арстелион, - Если и нужно кого наказывать, почтеннейший, так это меня, - и, отняв клинок от груди стражника, он поднял его вертикально вверх, и косой луч солнца полыхнул на узорчатом лезвии, серебристыми змейками спустившись до рукояти. Опомнившийся старик, даже и не подумав "спасибо" сказать, со всех ног бросился бежать, да и остальные люди невольно отхлынули, про себя решив, что дерзкому юнцу конец - стража Огильдона славилась своей вспыльчивостью, так что еще неизвестно, как все закончилось бы, но тут раздался звонкий и требовательный голос:
   - Что тут у вас происходит? - и, обернувшись, они увидели, что рядом с ними стоит молодая графиня, и ее пронзительный взгляд перебегает с одного лица на другое, готовый прожечь их насквозь.
   - Ничего, госпожа, - торопливо пробормотал стражник, бросив на Арстелиона угрожающий взгляд, - Небольшие недоразумения.
   - Неужели? - она прищурилась, - Тогда почему у этого парня меч наголо, как будто он посреди улицы драться решил? - и, посмотрев на Арстелиона, она резко приказала, - А ну, убери меч! Или тебе не известно, что обнажать боевое оружие в пределах Огильдона запрещено?
   - Нет, неизвестно, - прохладно ответил Арстелион, как-то не замечая, что за спиной графини находятся вооруженные люди, и они могут отнюдь не прийти в восторг от его слов, - Но я не потерплю, если по моей вине будут страдать другие, и защищать их я намерен всегда и везде - хоть в Огильдоне, хоть в любом другом городе королевства, госпожа, - и, отвесив легкий поклон, он медленно спрятал меч в складках плаща. Риккен, воспользовавшись моментом, хорошенько царапнул его за руку, явно борясь с желанием выскочить и надавать глупому другу хороших оплеух, но Арстелион даже не поморщился, и самургу пришлось поутихнуть. Графиня же некоторое время изучающее разглядывала его, но потом неожиданно улыбнулась - улыбка удивительным образом преобразила ее хмурое лицо, и, сверкнув белыми зубами, она заметила:
   - Ну что ж, с нахальством у тебя, кажется все в порядке, да и храбрости не занимать. Я запомню твои слова, странник, но смотри, следи за своим языком, когда встретишь кого-нибудь не такого терпеливого, а то как бы тебе не поплатиться за свои речи головой! - и, дернув поводья своего белого жеребца, она рысцой поскакала дальше, а за ней потянулись и ее люди. Последним уходил тот самый стражник, с которым едва не подрался Арстелион, и, с ненавистью взглянув на юношу, он прорычал:
   - Молись, чтобы мы больше не встретились, щенок, иначе плохо будет!
   - Ради твоего же блага я буду надеяться, что этого не случится, - ядовито ответил Арстелион, и тот, побагровев от гнева, попытался схватить его за шиворот, но юноша успел наклониться, и рука в латной перчатке рванула лишь край рюкзака... Старая ткань протестующее затрещала и, прежде чем Арстелион успел опомниться, чем это им грозит, разорвалась, а на камни мостовой разноцветным дождем упали всевозможные побрякушки, кольца, цепочки... и четыре сияющих Самоцвета.
   - Арстелион! - в отчаянии воскликнула Тельмира, а в следующий миг он страшно закричал и свалился наземь, извиваясь и колотясь о камни мостовой. Магия, древняя могущественная магия волшебных Камней словно кривыми когтями сдирала с него чужое обличье, возвращая ему то тело, какое избрала его душа с рождения, и прямо на глазах кожа его подернулась рябью, а потом вновь засиял этот невозможный, невероятный белый свет, и люди в ужасе побежали, кто куда, крича о колдовстве и злых чарах, поэтому лишь немногие увидели, как белое сияние неожиданно угасло, и из него, стремительный, как птица, вырвался черный, точно уголь, единорог, вслед за которым вылетело маленькое визжащее существо, размером едва ли побольше собаки, но отдаленно напоминающее легендарного дракона... При его появлении крики только усилились, и многие люди попытались заслонить ему дорогу, кто-то даже потянулся к веревкам, но Арстелион не был настроен на такие шутки.
   - Бежим! - крикнул он Тельмире, и та, не задавая лишних вопросов, бросилась за ним. На бегу покрывало сорвалось с ее спины, открыв всем скрывающиеся под ним серебристые крылья, и многие горожане попросту шарахались в разные стороны при их приближении. Арстелион мчался громадными скачками, перепрыгивая через повозки и палатки, разгоняя или попросту разбрасывая людей и живя лишь одним желанием - убежать как можно дальше, исчезнуть из этого города, навсегда оставить его позади!
   - За ним! - крикнул один из стражников и, пришпорив коня, бросился в погоню, а за ним рванулись его товарищи и лишь последней - графиня, душа которой пребывала в полном смятении. Черный единорог?! Этот юноша - единорог? Тот самый, которого Керр назначил в виде оплаты за жизнь ее отца? Нет, этого не может быть! Невозможно!
   - Стойте! - крикнула она своим телохранителям, однако они не услышали ее - они были уже далеко, и мчались все дальше по извилистым улицам, преследуя черную тень, что стрелой летела впереди. На открытом месте, или, по крайней мере, в лесу Арстелион и Тельмира могли бы с легкостью оторваться от них, но в этом городе было слишком мало места... и слишком много людей, которых приходилось расталкивать и отшвыривать кого куда. Во все стороны от главной улицы разбегалось множество более мелких, но Арстелион не рисковал в них сворачивать, боясь, что они могут закончиться тупиком, и потому скакал только вперед так быстро, как мог, и когда позади него раздался до боли знакомый крик, копыта его со скрежетом прошлись по камням, и, обернувшись, он в ужасе увидел, что шею Тельмиры черной змеей обвила петля аркана, и она бьется, как птица в клетке, но не может освободиться. Прижав уши, Арстелион яростно бросился к ней, чтобы помочь, но она отчаянно закричала:
   - Беги, Арстелион! Беги! - и в тот же миг еще двое стражников бросились ему наперерез. Поняв, что выхода нет, Арстелион горестно заржал, плача от собственного бессилия, и, не успел один из людей схватить его, бросился бежать. Город промелькнул, как калейдоскоп красок и звуков, а потом впереди показались западные ворота, и он еще быстрее помчался к ним. Стража, что стоял а там, попыталась преградить ему путь, но он так разогнался, что все равно не сумел бы так резко остановиться, а потому он попросту оттолкнулся ногами от земли и великолепным прыжком перемахнул через них, устремившись дальше, навстречу безбрежному голубому небу, зеленой траве и деревьям. Едва он достиг леса, как стало ясно, что его уже не поймать, и стражники прекратили погоню, но единорог все равно не останавливался, пока не рухнул в бессилии на землю...
   - Вы поймали его? - бросилась навстречу своим людям графиня, когда они показались из-за поворота, - Единорог у вас?
   - Нет, ваша светлость, - покачал головой командир, - Ему удалось достичь ворот и исчезнуть в лесу. Но зато мы схватили его подружку, - и он указал назад, на троих крепких воинов, что с трудом сдерживали брыкающуюся и упирающуюся всеми ногами Тельмиру, - На нее мы и поймаем этого дьявола, клянусь вам, и тогда вернем вашего отца.
   - Я надеюсь на это, - прошептала девушка, но тут же скрыла мгновенный приступ слабости за маской деловитого интереса, - Что ж, хорошо. Я отведу эту лошадь во дворец и доложу обо всем лорду-регенту Верховного Короля.
   - Лучше вы поедете прямо к нему, - осторожно возразил стражник, - Это необычайно сильная лошадь, к тому же, наверняка она владеет той же проклятой магией, что и драконы, и кентавры, и прочие демоны.
   - У меня есть опыт обращения с лошадьми, - попыталась возмутиться графиня, но тут Тельмира вскинула на нее взгляд, и девушка невольно почувствовала себя виноватой, прочитав ярость и презрение в глубине этих разумных, если не сказать - мудрых серых глаз, но потом напомнила себе, что это всего лишь животное, просто лошадь с крыльями, нелепая причуда природы, и относиться к ней нужно, как к любому другому животному. Но все же она сказала:
   - Пожалуй, вы правы, командир. Мне и вправду стоит поторопиться на аудиенцию к лорду. И показать ему вот это, - она кивнула на четыре удивительных разноцветных камня, что покоились на сгибе ее руки, - Ему так же будет известно о том, какую услугу вы оказали всему королевству. Можете рассчитывать на повышение.
   - Благодарю, ваша светлость, - он отвесил поклон, и юная графиня поехала прочь, изо всех сил стараясь не встретиться взглядом с удивительными, все понимающими глазами необычной пленницы...
   - Тупой, несносный, бестолковый юнец! - донеслось до Арстелиона словно бы через дымку, через слой воды, и слова гулко отозвались в его голове, - Ни о ком не думающий, безответственный...
   - Риккен? - прохрипел он, и в тот же миг понял, что не ошибся - ответом ему было яростное рычание и звонкая затрещина, что едва не отправила его вновь в объятия беспамятства.
   - А кто ж еще, придурок ты безголовый?! - заорал Риккен, и ни разу еще Арстелион не слышал в его голосе столько ярости и гнева, - Что ты наделал, мать твою ослицу, что ты натворил? Где Тельмира? Где эти чертовы, треклятые Камни? Где? У людей, вот где! Во дворце самого Верховного Короля! В этом поганом Огильдоне! И очутились они там по твоей вине! Кто тебя просил лезть со своим болтливым языком?! - он снова его ударил, разодрав кожу до крови, - Все из-за тебя, баран твердолобый, все! Все наше путешествие насмарку по твоей милости! - и, отвесив ему еще одну оплеуху, самург вновь зашагал туда-сюда, что-то бормоча себе под нос. Арстелион некоторое время просто лежал, слушая его ругань и раздумывая над сложившимся положением, но потом все же решительно поднялся на трясущихся ногах и направился в чащу.
   - Куда это ты? - окликнул его Риккен.
   - Обратно. Я должен спасти Тельмиру.
   - Вот как, спасти он ее должен! А ты не подумал, что до нее сперва добраться надо? И сделать это - не раз почесаться? Подумал? Или ты все еще думаешь, что люди так просто тебя к ней пропустят? Да стоит тебе приблизиться, и за тобой тут же погонится уйма народу!
   - Но я должен!
  - Правда? А думать ты, случайно, не должен? Или это не присуще таким благородным и совершенно безмозглым дурням вроде тебя? И ты думаешь, что тебе так просто удастся проникнуть в Огильдон и спасти Тельмиру прямо из дворца, до отказа набитого стражниками, что схватят тебя в тот же миг, как ты покажешься им на глаза? Тогда ты совершенно спятил, и я не знаю, о чем я думал, когда с тобой связался!
   - Я спасу ее, - твердо заявил Арстелион, - Я не знаю, как, но сделать это я должен. Хотя бы и ценой собственной жизни. Я знаю, я вел себя глупо, но сейчас хочу это исправить. Мне нужен хотя бы один шанс, чтобы исправить то, что я натворил. И я проберусь в Огильдон, Риккен, проберусь во что бы то ни стало.
   - Нет, ты действительно невозможный глупец, - вздохнул самург, - Я всегда знал это, но сейчас вижу, что исправлять это уже поздно, - и он махнул на него когтистой лапой, а Арстелион пожал плечом и зашагал в чащу. Стояла ночь, и он собирался до рассвета как следует обдумать сложившееся положение, чтобы найти выход... с помощью Риккена или нет. Но он верил в самурга, и не очень удивился, когда тот бесшумно вынырнул из темноты и сел ему на спину, скрестив лапы на груди. Он ничего не сказал, а Арстелион не ответил, и друзья в полном молчании продолжили путь, каждый думал о своем, пока Арстелион неожиданно не попросил:
   - Мне нужна твоя помощь, Риккен.
   - Удивил, - бросил тот.
   - Я хочу проникнуть в город на рассвете, вместе с толпой. Я не знаю, как именно, но это самое лучшее время, когда стража не очень внимательно следят за теми, кто проходит в ворота. Если повезет, меня не заметят.
   - Если повезет, - заметил самург, - Очень и очень сильно повезет.
   - Но другой возможности у меня не будет, - вздохнул Арстелион и, встряхнув гривой, направился дальше. Он не стал выходить на дорогу, но это и не потребовалось - запах дыма сообщил ему о том, что поблизости кто-то разбил стоянку, а вскоре он нашел это место - опушку леса, где расположился на отдых караван торговцев. Рядом с повозками паслись несколько лошадей, но единороги, если хотят, могут ступать совершенно бесшумно, не сдвинув ни листа, ни сухой ветки, и они не почувствовали его присутствия, так же, как и сонный охранник, что откровенно клевал носом и вряд ли что-то замечал.
   - Что ты собираешься делать? - прошептал Риккен.
   - Собираюсь проехать в город вместе с этими купцами, - тихо ответил единорог, и Риккен выпучил глаза.
   - Ты что, рехнулся?
   - Да, - кивнул Арстелион и, поставив копыта на край одной из крытых повозок, одним махом заскочил внутрь. Там горой были навалены какие-то мешки, и он без особого труда спрятался между них, приготовившись ждать. Риккен только посмотрел на него с каким-то почти жалобным выражением, однако единорог был непреклонен, и самургу пришлось забраться внутрь.
   - О-хо-хо, - он покачал головой, - За эти несколько дней я совершил столько невероятно глупых поступков, сколько не совершал за всю свою жизнь!
   - Ради Тельмиры, - прошептал Арстелион, и самург невольно замолчал, приготовившись ждать. Правда, ждать им пришлось не слишком долго - вскоре послышались голоса, и было задремавшие друзья вскинули головы, а там зашевелился и весь лагерь. Купцы торопливо собирали свои вещи, раскладывая их по повозкам, и больше всего Арстелион боялся, что кто-нибудь из них появится здесь, однако, видно, место они выбрали удачно, потому что сюда заглянули лишь раз, и то мельком, а потом защелкали бичи, повозки сцепили по две, запрягли лошадей и погнали их по дороге. Единорог лежал тихо, всем телом чувствуя каждый камень на дороге, но терпеливо снося все это и черпая силу в той цели, что лежала перед ними. На входе в город стражники о чем-то долго говорили с купцами, но, по счастью, они их, видно, знали, и не стали обременять лишними вопросами, так что вскоре до ушей Арстелиона вновь донеслись шум и гомон множества людей.
   - Знать бы, что снаружи, - прошептал он Риккену, и самург, кивнув, достал свой нож и, сделав крошечный прокол в ткани, выглянул наружу.
   - Мы еще на главной улице, - сообщил он, - Так что пока остаемся здесь.
  Арстелион кивнул, хотя ему очень хотелось прямо сейчас выскочить наружу и во весь опор поскакать во дворец, к Тельмире. Однако он все еще оставался в здравом уме, а потому ждал, и когда Риккен, снова выглянув наружу, хлопнул его по плечу, он понял его без слов. Повозка грохотал по какой-то узкой захламленной улице, и, дождавшись подходящего момента, Арстелион одним прыжком скрылся в каком-то переулочке, больно ободрав бедро, но не поморщившись. Расстояние между домами было такое, что даже изящный единорог с трудом протискивался по нему, и он посмотрел на своего друга:
   - Куда теперь?
   - Жди меня здесь, - буркнул Риккен, - И молись, чтобы тебя не нашли, - после чего он взмахнул крыльями и отправился на разведку. Арстелион же стоял, даже не шевелясь, прислушиваясь ко всем звукам, будь то лай собак, или писк крысы, или отдаленная ругань на улицах. Нервы его были на пределе, он то и дело беспокойно оборачивался, поводя ушами и принюхиваясь, не обращая внимания на неприятный запахи гнили и помоев, так что когда Риккен тенью вынырнул из мрака и упал ему на голову, ничего удивительного, что единорог испугался и чуть не заржал - благо, самург успел зажать ему рот.
   - Тише, глупец! - прошипел он, явно сердясь, - Хочешь, чтобы нас тут нашли? Пошли, но, во имя Ирельтиаса и ради собственной шкуры, тише! - после чего он полетел вперед, указывая дорогу. Поняв, что самург прав, Арстелион, невольно прижав уши, отправился за ним, пригибаясь к земле и стараясь казаться как можно незаметнее. Правда, кое-чего он не учел - при таком способе передвижения он не мог видеть, что впереди, и когда Риккен с встревоженным криком отпрянул прочь, Арстелион непроизвольно вскинул голову... встретившись взглядом с каким-то нищим, жующим корку хлеба. При виде его бедолага открыл рот от изумления, и в тот же миг Арстелион прыгнул вперед, изо всех сил ударив его по затылку, отчего тот рухнул лицом в грязь, а Риккен одобрительно заметил:
   - Грубо, но действенно. Пошли, - и отправился дальше. Больше никаких неприятных встреч у них не было, Риккен уверенно вел своего друга по самым извилистым улочками города, больше заботясь о скрытности, чем о скорости передвижения, так что до подступов ко дворцу они добрались нескоро, лишь под вечер, и тут самург уговорил Арстелиона по какой-то покатой крыше взобраться на верх здания, чтобы увидеть дворцовый комплекс сверху и объяснить, что он увидел. Арстелион принял предложение без возражений, хотя, если бы он не был единорогом, то точно свалился бы со скользкой черепицы, а так лишь раз оступился, но сохранил равновесие и взобрался, куда надо.
   - Как же я иногда жалею, что не крылат, - прошептал он, с грустью глядя вниз, но тут Риккен окликнул его, и он поспешил на его зов.
   - Вон там они держат Тельмиру, - сообщил Риккен, указывая на длинное здание конюшни, - А где Камни - одним Духам и ведомо.
   - Это дело второе, сначала нужно спасти Тельмиру, - пробормотал Арстелион. Солнце садилось, и холодный вечерний ветер трепал его длинную гриву, пробирая до костей, но он не отрывал взгляда от дворца, раздумывая над тем, как бы пробраться туда.
   - А что насчет стражи? - спросил он у Риккена.
   - Полно. Нашу подругу стерегут так, словно она из чистого золота отлита, - проворчал Риккен, - И я не знаю, каким образом нам ее из этой мышеловки вытащить. Впрочем, я-то что? Ты у нас зачинщик всего этого безобразия - так прошу, давай, выдавай свои идеи!
   - Я пока не знаю, - Арстелион внимательно оглядывал стены, ворота и всю структуру комплекса, - Но я что-нибудь придумаю.
   - Уж постарайся, - скептически хмыкнул самург, и Арстелион задумчиво заходил по крыше, склонив голову и перебирая все возможные варианты, хвост его беспокойно хлестал его по бокам. Риккен тоже усиленно работал головой, но пока что ничего гениального на ум не шло, так что, когда Арстелион неожиданно сорвался с места и куда-то побежал, он чуть на землю не свалился, лишь потом сообразив броситься вдогонку.
   - Куда ты? - крикнул он, но единорог даже не обернулся, а одним прыжком слетел на землю и галопом бросился к углу улицы.
   - С ума сошел? - воззвал к его благоразумию Риккен, однако и этот призыв остался без ответа, а Арстелион осторожно выглянул на улицу. Прохожих уже не было, но он увидел чье-то знакомое лицо - молодой графини, что как раз беседовала со стражниками у входа. План у Арстелиона был, конечно, безумный, но ничего другого он не придумал, а потому решил попробовать. В конце концов, ему уже было нечего терять... И, дождавшись, когда девушка задумчиво посмотрела на улицу, он мгновенно высунул голову из-за угла и сделал ей жест подойти. Глаза графини медленно расширились, и на какой-то момент единорог решил, что она вот-вот закричит, но это длилось не дольше мгновения, и потом на ее лицо вернулось обычное строгое выражение. Стражники, судя по всему, не успели ничего заметить, поэтому, распрощавшись со стражей, графиня неторопливо двинулась прочь, а сердце единорога, где было зажглась надежда, упало: не сработало! - и он спрятался обратно.
   - О чем ты только думал? - Риккен был явно возмущен, - Ты чуть нас обоих не угробил, рогатая твоя голова!
   - Я знаю, - прошептал он, - Но я должен был попробовать. Прости.
   - Да что ж мне еще остается делать, - вздохнул тот, - Герой... Когда ж ты повзрослеешь, малыш?
   - Не знаю, - он грустно на него посмотрел, - Я ничего не знаю, Риккен... и что нам делать - тоже. Я просто не знаю.
   - Ничего, придумаем что-нибудь, - самург похлопал его по боку, - И не в таких переделках мы с тобой бывали... Ты слышал?
  Арстелион помотал головой, и самург, сделав ему знак сидеть тихо, полетел по переулку, завернул за угол... и в тот же миг раздался боевой визг, а вслед за ним - женский крик. Очень знакомый...
   - Стой, Риккен! - крикнул Арстелион, узнав этот голос, и бросился вслед за другом... едва не наскочив на юную графиню, что лежала на земле, закрыв лицо руками, а над ней с кинжалом в лапе сидел на стене вниз головой Риккен.
   - Видал? - повернулся к нему самург, - Это ж надо, она чуть нас врасплох не застала!
   - Прекрати, - бросил Арстелион и наклонился к девушке. Кажется, она очень испугалась, и единорог осторожно дотронулся до ее руки носом. Медленно, очень медленно та убрал руки, и на него взглянули те самые зеленые глаза, из-за расширившихся зрачков казавшиеся почти черными.
   - Спасибо, что пришла, - тихо сказал он и подставил ей шею, чтобы помочь подняться. Тонкие пальцы, все еще подрагивая, зарылись в его гриву, и графиня медленно поднялась, оказавшись ненамного ниже единорога. Он грустно посмотрел на нее, а потом сказал:
   - Здравствуй... еще раз.
   - Кто ты? - она смотрела на него во все глаза, - На самом деле?
   - Я тот, кого ты видишь. Не больше и не меньше. Прости, что мне пришлось пойти на обман, но у меня не было другого выхода, - и, немного помолчав, он добавил, - Ты знаешь, зачем я пришел.
   - Знаю, - прошептала она, - Но я еще не сказала, что готова тебе помочь.
   - Так всегда, - проворчал Риккен, - Эти люди ничего не делают просто так!
   - Просто мне нужно знать, зачем вам все это. Ради чего. И знай, единорог, что тебя назначили в качестве платы за моего отца, так что, что бы ты ни задумал, у меня имеется и свой интерес.
   - А то, - фыркнул Риккен, - Если бы это было не так, я бы удивился!
   - Я и мои друзья боремся за свержение Керра, - просто сказал Арстелион, - И, думаю, в желании свергнуть его мы с тобой едины. Мы направляемся в Святилище Стихий, чтобы пробудить Великих Духов и дать Темному Властелину последний, решающий бой. Четыре Камня, что были с нами - это четыре из пяти Самоцветов, священных Камней сил Вселенной. С их помощью мы и хотели победить зло. А теперь... теперь не знаем, что делать, - и он с болью посмотрел в глаза девушки, - Прошу тебя, если ты хочешь, как и мы, положить конец властвованию Керра - помоги нам.
  Та ответила молчанием, и еще долго не произносила ни слова, явно что-то для себя решая, и Арстелион терпеливо ждал, а потом она сказала:
   - Хорошо, слушай меня, единорог. Я помогу вам вызволить вашу ло... вашу подругу, и помогу достать эти камни, но за это...
   - О, началось! - Риккен махнул лапой, - Так я и знал!
   - Помолчи, друг мой, дай ей сказать, - Арстелион сурово посмотрел на самурга, а потом повернулся к графине, - Что ты хочешь?
   - Не так много, как тебе кажется, - она усмехнулась, - Отправиться с вами.
   - Ничего себе! - не удержавшись, снова вставил Риккен, - Вот это заявки!
   - Но зачем тебе? - удивился Арстелион.
   - Затем же, зачем и вам, - она улыбнулась, - Свергнуть зло. А еще спасти моего отца из лап Керра.
   - Это может быть опасно.
   - Я не боюсь. Ради своего отца я готова пойти на все. Так вы принимаете мое предложение?
   - Да, если ты поможешь нам спасти Тельмиру и достать Самоцветы, - кивнул Арстелион, а Риккен недовольно поморщился - путешествовать в ее компании, как и в компании какого бы то ни было человека, явно не входило в его список самых любимых занятий. Однако он промолчал, памятуя, что они пришли за Тельмирой, и графиня, кивнув, сказала:
   - Что ж, договорились. Тогда я пошла.
   - Со мной, - тут же ревниво заметил Риккен, и она, подумав, согласилась:
   - Помощь самурга, может быть, окажется и не лишней. Но держись поближе. Во дворце я ориентируюсь лучше, чем ты, уж ты мне поверь.
   - Да я верю, - проворчал он, - Жди нас, Арстелион.
   - Только не здесь, - торопливо сказала девушка, - Обойди дворец, пока не увидишь маленькую калитку на другой стороне стены. Она заперта, но, думаю, - она хитро посмотрела на Риккена, - ненадолго.
   - Хорошо, - кивнул единорог.
   - Будь осторожнее, - попросил его Риккен.
   - Ты тоже, - улыбнулся он, - Вернее, вы оба.
   - Жди нас, - усмехнулась графиня, - Оглянуться не успеешь, как мы там будем! - и она вышла из переулка, а Риккен, торопливо похлопав друга по шее, полетел за ней, но еще долго глаза молодого единорога смотрели ему в спину...
   - А как ты выбралась из дворца? - спросил Риккен.
   - Через стену, разумеется, - усмехнулась она, - А как же еще?
   - Правда? - он посмотрел на нее с искренним удивлением, - Что-то ты, как я погляжу, не очень похожа на юную госпожу!
   - Просто я не похожа на других, - она подмигнула ему, и Риккен почему-то начал чувствовать, что ему нравится эта девчонка! Добравшись до высокой дворцовой решетки, графиня ловко начала карабкаться наверх, а потом, перекинув ноги через ограду, мягко спрыгнула наземь с высоты в три человеческих роста, при этом даже не зашибившись - самург, что использовал для той же цели свою способность летать, посмотрел на нее с искренним восхищением. Дальше им пришлось пробираться, скрываясь за деревьями и перебегая из одного пятна тени в другое, чтобы не попасться на глаза патрулям стражи, обходившим всю территорию дворца, но об их приближении красноречиво говорил грохот, который они так любезно создавали, и каждый раз графиня с Риккеном успевали спрятаться за кустарником или какой-нибудь мраморной скульптурой, так что до дворца они добрались относительно легко.
   - Куда это мы? - тихо спросил Риккен.
   - За камнями, - тихо ответила та, выглядывая из-за угла.
   - А Тельмира?
   - Ее потом заберем. Во дворец с ней все равно не пройти, так что пусть пока что мы хотя бы будем знать, где она.
   - Что ж, ладно, - хмыкнул Риккен, одобрительно на нее посмотрев - соображает! - Но потом надо обязательно ее вызволить, иначе Арстелион с меня, да и с тебя тоже, шкуры снимет.
   - Это его так зовут? - она даже не обернулась, - Какой-то он странный для единорога.
   - Настолько странный, что ты и представить себе не можешь, - усмехнулся самург, - Он же черный, чего ж ты хочешь?
   - А что, разве цвет шкуры на что-то влияет?
   - Да не цвет, а отношение к нему. Он несет за собой перемены, а большинство из разумных существ боятся их, ну и, как следствие, к самому Арстелиону относятся, как к проклятому. Так что он и вправду не совсем типичный единорог.
   - Но красивый, - отметила девушка, а Риккен состроил рожу, но продолжить беседу не удалось - послышался топот, и, зная, что сейчас появится стража, друзья нырнули под портьеру, чтобы пропустить очередной патруль, но тут молодая графиня зацепилась ногой за какую-то стеклянную вазу, и, прежде чем она успела ее подхватить, она упала, и хоть и не разбилась, но издала гулкий звон, на который тут же бросилась стража.
   - Кто здесь? - крикнул один из них, и девушка побледнела, решив, что ей конец, но тут раздался шорох, и прямо в лица стражникам с жутким визгом вылетело что-то, отдаленно напоминающее летучую мышь, а потом, пронзительно вереща, полетело прочь, и они, махая руками, побежали следом, а графиня, едва дождавшись, что они свернули за угол, выскочила в коридор и бросилась наутек. Риккен на какое-то время отвлек их, но она все равно бежала, петляя по коридорам, пока не оказалась у дверей сокровищницы... и тут же налетела на охранявших их воинов. Те сперва вскинули оружие, но потом узнали ее.
   - Ваша светлость! - крикнул один из них, - Что случилось?
   - Демон! - выпалила она, задыхаясь как бы от страха, - Во дворце демон! Он чуть не напал на меня! Он большой, клыкастый и страшный! - после чего она отвернулась и спрятала лицо в ладонях, но потом выпалила, - Прошу вас, поймайте его! Иначе он опять до меня доберется!
   - Не волнуйтесь, - стражник опустил руку ей на плечо, - Мы с ним разберемся, а вы отправляйтесь в свои покои. Все будет хорошо, - и, кивнув своему напарнику, он зашагал по коридору, а девушка улыбнулась.
   - В тебе скрыт талант актрисы, - заметил кто-то над ее головой, и, подняв глаза, она увидела Риккена, что висел там вниз головой, - Только насчет "большого демона" ты немного переборщила, - и, расправив крылья, он спрыгнул вниз, - Так это сокровищница?
   - Да. Но нам надо попасть в нее. А это непросто.
   - Ха, ты только скажи, что там немерено золота, и через миг будешь там, - фыркнул тот и достал из-за пояса свой инструмент. Замок был хороший, но от самурга никакие замки не спасут, и вот уже он глухо щелкнул, а он вежливо присел и провел лапой:
   - Что ж, прошу.
   - Это как, галантность? - она прищурилась, - Или ты решил проверить, нет ли там ловушек?
   - И то, и другое, - он блеснул зубами, а графиня, усмехнувшись, зашла внутрь. Внутри было темно, хоть глаз выколи, но она без труда заметила то, что искала - четыре Камня, что лежали на груде каких-то драгоценностей, которые рядом с ними казались тусклыми, ничего не стоящими безделушками. Она хотела пройти к ним, но Риккен покачал головой и, взмахнув крыльями, пролетел туда, быстро похватал Самоцветы и, с трудом удерживая их, вернулся к ней. Тем временем девушка уже отыскала что-то вроде кожаной сумы, набитой монетами, и, без сожаления вытряхнув их, помогла самургу сложить туда ношу, после чего закинула ее на плечо и сказала:
   - Ну все, пошли!
   - Эх, ну почему так! - он с сожалением оглянулся на груды золота и серебра, однако время действительно поджимало, так что, тряхнув головой, он выбрался из дверей и быстро захлопнул их, после чего бросился вслед за своей напарницей. Та стремительно мчалась по коридорам, то пропадая во мраке, то появляясь в дрожащем свете факелов, и Риккен не особо удивился, когда услышал за своей спиной крики и топот тяжелых сапог.
   - Нас скоро догонят! - бросил он ей.
   - Не догонят, - ответила она сквозь стиснутые зубы и, завернув за очередной поворот, бросилась в окно, кубарем скатилась по покатой крыше и, едва успев зацепиться пальцами за край, спрыгнула вниз. Упади она на землю - и мокрого пятна бы не осталось, но в какой-то момент руки ее нащупали древесную ветку, а тело, описав дугу, перелетело на другой сук, после чего, раскачавшись, она сделала кувырок и приземлилась на мягкую землю.
   - Ничего себе! - Риккен смотрел на нее во все глаза, - Вот это да!
   - Спасибо, - она улыбнулась ему и, пригнувшись, побежала дальше, к конюшням. Дотуда еще не донесся шум из дворца, и все было спокойно, так что пришлось вести себя потише. Стража зорко наблюдала за всем, что происходило вокруг, и девушка, оглянувшись на Риккена - кажется, она решила, что лучшего кандидата не найти, спросила:
   - Отвлечешь их?
   - Ну вот, опять я, - проворчал он, однако, понимая, что больше некому, со вздохом полетел к страже. Те долго его не замечали, так что когда на голову одного из них словно с небес рухнула охапка вонючей соломы, он только ошалело завертелся на месте, но не мог ничего разглядеть... пока сверху же не раздался крик, и Риккен спикировал прямо ему в лицо, расцарапав нос и с хохотом понесшись прочь. Заорав от боли, стражник бросился за крылатой тварью, а вслед за ним - и его товарищ, так что юная графиня, что наблюдала за этой сценой, только молча аплодировала ловкому самургу. Убедившись, что рядом больше никого нет, она, пригнувшись, бросилась в конюшню. Тельмира была привязана в одном из дальних стойл. Она не спала, и при звуке шагов слегка повернула голову, но, увидев графиню, лишь презрительно на нее посмотрела и отвернулась. Не обращая на это внимания, девушка перескочила через ограду и принялась развязывать ей ноги, как-то не вспомнив, что одним ударом копыта Тельмира может вдребезги разнести ей голову. Однако та почему-то не стала топтать ее, а лишь с удивлением на нее смотрела, пока та, обдирая пальцы о жесткие веревки, распутывала тугие узлы. И лишь когда она освободила ее крылья и отвязала повод уздечки от столба, Тельмира спросила:
   - Зачем ты это делаешь?
   - Затем, что нам пора, - проворчала графиня и потянула ее за собой, но она уперлась ногами и не сдвинулась с места, а когда девушка гневно на нее посмотрела, то ответом ей был лишь холодный взгляд.
   - Я должна знать, - сказала Тельмира, - Иначе никуда не пойду.
   - Я тебя спасаю, неужели не понятно?
   - Понятно. Но зачем?
   - Потому что твой друг меня об этом попросил.
   - Арстелион? Он здесь?
   - Он недалеко. И ждет нас, так что вперед, - и она снова дернула повод, однако Тельмира, яростно всхрапнув, перехватила его зубами и выдернула из рук девушки, едва не вывихнув ей плечо. Наклонив голову, Тельмира зацепила копытом удила, после чего что есть силы дернула узду, и та, не выдержав, лопнула, свалившись с ее головы.
   - Вот так-то лучше, - заявила кобылица, проверяя, не сломаны ли челюсти, после чего, вскинув подбородок, прошла мимо. Графиня только плечами пожала и побежала за ней.
   - Риккен! - воскликнула Тельмира, когда увидела в отдалении знакомый силуэт, но графиня схватила ее за гриву и потянула в сторону.
   - Тише, ты что! - зашипела она, - Сейчас сюда все стражники сбегутся!
   - Но Риккен...
   - Риккен не пропадет, а вот нам надо отсюда выбираться, если жить хотим, - и она повела ее в сад, а Тельмира, бросив последний взгляд на своего друга, отправилась следом. Постепенно тревога расползалась по всему дворцу, многие окна засветились, а беглецы, понимая, что их время на исходе, бежали, как могли.
   - Залезай ко мне на спину! - неожиданно приказала Тельмира, и девушка, кивнув, одним махом вскочила к ней на хребет, после чего та, сделав громадный прыжок, захлопала крыльями и взмыла в небеса. Полет дался ей тяжело, крыло, пробитое стрелой в лесах Дарвонского графства, все еще болело, но она все же сумела кое-как перемахнуть через ограду и спланировать вниз, гулко стукнув копытами по мостовой.
   - Тельмира! - раздался крик, и из темноты вынырнул Арстелион. - Как же я рад тебя видеть! А где Риккен?
   - Он нас нагонит, - откликнулась графиня, - А нам надо уходить, и побыстрее. Дворец гудит, как осиное гнездо, и, боюсь, скоро там поймут, что стряслось.
   - Но городские ворота заперты!
   - Это не единственный выход, - покачала она головой, - Но времени нет объяснять... Просто бегите вперед, я скажу, когда нужно будет!
   - Хорошо, - кивнул единорог, и первым поскакал дальше, а за ним - Тельмира со своей всадницей. Впрочем, далеко они отбежать не успели - вскоре их нагнал Риккен.
   - Пришлось повозиться, - объяснил самург, - Ну что, бежим?
   - А то, - Арстелион широко улыбнулся, и, следуя указаниям девушки, они стремительно пересекли весь город, не встретив ни единой живой души, кроме какого-то пьяницы, но тот, едва увидев их, в ужасе шарахнулся в какую-то подворотню, так что довольно скоро они увидели впереди городскую стену и... небольшую дверь в ней.
   - Это на случай, если случится осада - послать гонца, - объяснила графиня и оглянулась на Риккена, подразумевая, что взламывать замки - это работенка как раз для пронырливого самурга, но Арстелион не стал дожидаться своего приятеля - развернувшись, он резко вскинул задом и с грохотом ударил раздвоенными копытами по тяжелой двери, выбив ее, как будто она была сделана не из дерева, а из тонких щепок. Девушка в изумлении на него посмотрела, не веря, что в таком изящном существе может скрываться такая сила, однако тот лишь усмехнулся. Путь был открыт, и беглецы бросились дальше, навстречу дикой первозданной ночи, не огражденной никакими крышами и стенами, преследуемые криками стражников. Впрочем, скоро они стихли, и друзья остались один на один с тишиной, луной и звездами.
   - Ну ничего-го-го себе! - воскликнул Риккен, свалившись наземь и раскинув лапы, - Выбрались! Уму непостижимо - выбрались! Это ж надо!
   - Действительно, - поддержала его девушка, и все четверо засмеялись. Потом графиня спрыгнула наземь, а Арстелион повернулся к Тельмире и тихо спросил:
   - Как ты?
   - Ничего, - она повела крыльями, - Устала, мне больно, но ничего серьезного.
   - Прости меня, - он понурил голову, - Это я виноват.
   - Ну что ты, - она ласково на него посмотрела, - Я не сержусь. Все порой ошибаются... Даже единороги.
   - Даже они, - он улыбнулся, благодарный ей за понимание, а потом повернулся к молодой графине, кое-что вспомнив.
   - А как тебя зовут? Мы же так и не знаем, как к тебе обращаться... Ваша светлость?
   - Да что ты, какая там светлость, - она усмехнулась, - Мы же уже не во дворце. Зовите меня просто Феллисита.
   - Хорошо, - он улыбнулся, - Тогда добро пожаловать в нашу компанию. Мы тебе рады.
  Девушка невольно посмотрела на Тельмиру - что-то она скажет? - но крылатая кобылица лишь фыркнула, и даже Риккен кивнул с одобрением.
   - Спасибо, - сказала она всем троим.
   - Не за что, - Риккен весело на нее посмотрел, - Но ты еще погоди, как бы не пришлось пожалеть о том, что связалась с такими типами, как мы!
   - Я не пожалею, - она засмеялась, - Но куда мы теперь пойдем?
   - Ну, раз мы миновали этот трижды проклятый Огильдон, то, судя по всему, пришла пора идти дальше по Дороге Единорога, да самых... как их там? Ах да, Мертвых болот. Знаешь, где это, Феллисита?
   - Я слышала о них, - кивнула она, - Это дальше к западу отсюда. Гиблое место, опасное. Мало кто возвращался оттуда живым.
   - Прелестное описание, - фыркнул Риккен, - Но нам надо туда попасть. К тому же, выбравшись из Огильдона, я уже ничего не боюсь! Ничего, пересечем мы эти болота, а том и до Святилища недалеко. Скоро Керр у нас попляшет!
   - Надеюсь, что ты прав, Риккен, - кивнул Арстелион, - Надеюсь...
  Друзья отдохнули в лесу, предусмотрительно выставив стражу, но их никто не потревожил, чему они, признаться, несколько удивились, а вечером следующего дня они вышли на Дорогу и продолжили свой путь на запад. Местность постепенно становилась все более необжитой, но их это только радовало... в отличие от того, что вместе с исчезновением холмов земля будто разъедалась, превращаясь в сплошную вонючую жижу, от которой отвратительно пахло. Даже камни Дороги, которым они так привыкли доверять, проваливались вниз, хлюпая и переворачиваясь, поэтому пришлось идти очень осторожно и с оглядкой ставить ноги, чтобы не пойти на корм вечно голодной трясине. Один раз Арстелион чуть не завяз, но успел выбраться прежде, чем утонул.
   - До чего ж поганое местечко! - ворчал Риккен, зажимая нос, - Воняет, как в логове у крысоголова, да и на вид, признаться, не лучше! Одна грязь!
   - Что ж делать, - Арстелион с трудом вытащил копыто из тины и вскарабкался на более или менее твердую почву, - Надо идти дальше. Немного уже осталось.
   - Это тебе так кажется, - пробурчал самург, - А нам еще, между прочим, надо пробраться до этого Святилища по этой чертовой топи. И что-то я не уверен, что дорога продержится еще хоть сколько-нибудь долго!
  К сожалению, прозорливый самург и на этот раз оказался прав. Не далее, чем через пару дней Дорога Единорога окончательно скрылась в трясине, и четверо друзей остались одни, посреди бескрайнего болота.
   - Ну полный блеск, - Риккен посмотрел вокруг и, чихнув, поднялся в небо. Сделав пару обзорных кругов, он спустился к друзьям.
   - Да, - только и протянул он, - Скажу вам честно: повезло нам! Я видел скалы, или что-то типа скал впереди, и, кажется, нам как раз туда и надо, но добраться до них трудно - это еще шлепать и шлепать по этому тысячу раз проклятому болоту! Тельмира-то еще сможет взлететь, а вот насчет тебя, парень, я не уверен. Затянет тебя - и мы тебя не вытащим.
   - А что же мне еще остается? - он натянуто улыбнулся, после чего осторожно попробовал копытом землю. Та начала проваливаться, но единорог упорно искал точку опоры, пока не сумел нащупать нечто более твердое, чем остальное - кочку, холмик, он уж не знал, что именно. Здешняя земля была как будто больна, как будто отравлена и покрыта сплошной язвой, и Арстелион чувствовал скорее не отвращение, а жалость. Балансируя, точно канатоходец, он сумел удержаться на своей ненадежной опоре, после чего принялся искать место, чтобы сделать следующий шаг... впрочем, прекрасно понимая, что его может и не быть. Тельмира с тревогой следила за ним, а потом, предупредив Феллиситу, с силой подпрыгнула и, захлопав крыльями, с трудом поднялась в воздух, чуть не свалившись в болото - девушка на ее спине отчаянно схватилась за сильную серебристую шею крылатой лошади. Арстелион проводил их печальным взглядом, но потом тряхнул головой и отправился дальше, выискивая наималейшие возможности для того, чтобы продвинуться хоть немного вперед. Риккен кружил над ним, иногда подсказывая о наличии маленьких холмиков или возвышенностей, где можно было бы пройти, хотя, признаться, самург не особо верил, что у них получится - больно ненадежной была дорога, однако он не хотел сомневаться в своем друге, и, глядя, с каким упорством тот одолевает каждый шаг, отделяющий его от цели, он искренне восхищался силой его духа. Тельмира, что летела прямо над Арстелионом, и Феллисита тоже за него беспокоились, и каждый его шаг они будто бы делали вместе с ним, тоже выдирая ноги из трясины, тоже мучительно отыскивая следующую зыбкую опору... Ловкость Арстелиона, а пуще того - его врожденное чувство равновесия сослужили ему хорошую службу, и он медленно, но верно пробирался все дальше. Правда, один раз он чуть было не наступил на труп какого-то несчастного животного, покоящийся в тине, и так шарахнулся прочь, что сам едва не завяз, но вовремя опомнился и сквозь силу улыбнулся Тельмире и остальным: все в порядке! В некоторых местах ему волей-неволей приходилось плыть, цепляясь за коряги и сучья мертвых деревьев, что погибли от гнилостного дыхания болота... при этом чувствуя себя осквернителем могил, любопытствующим обывателем, раскапывающим землю на поле древней битвы. Ощущением от этого создавалось не самое приятное, а тут еще какой-то тощий ободранный гриф, явно позабывший, когда он в последний раз ел, наблюдал за ним с истинно гастрономическим любопытством, однако когда он попытался приблизиться к барахтающемуся в тине единорогу, то Риккен, что со злобным ревом набросился на него с небес, мигом убедил его, что не стоит, и падальщик, хрипло каркнув, вприпрыжку поскакал с кочки на кочку, помогая себя слабыми взмахами тяжелых крыльев. "Даже птицы в этом болоте лишаются способности летать", - грустно подумал Арстелион, а потом, вздохнув, отправился дальше, отправился дальше, стремясь как можно быстрее достигнуть скал - темного пятна на горизонте, что казалось не вещественней мечты... Он ни о чем не думал - просто с упорством слепого пытался отыскать дорогу там, где ее, по сути, и не было... ошибаясь и отступая, но не поворачивая назад. Это был его путь, путь черного единорога, непохожий ни на один другой, и он молча, с только ему присущей стойкостью, преодолевал шаг за шагом, то выбираясь на более твердое место, то опять проваливаясь в трясину, и тогда только голова его с яростно пылающим серебряным рогом оставалась над поверхностью воды, пока он, фыркая и молотя ногами, искал следующую опору... Даже друзья не могли ему теперь помочь, и он знал, что надеяться тщетно, однако не сдавался, с потрясающим упорством пробираясь по Мертвому болоту, и когда его копыта нащупали под ним твердую землю, он даже и не понял сначала, что добрался до цели...
   - Арстелион! - воскликнула Тельмира, приземлившись рядом с ним и ласково ткнув его носом, - Какой же ты молодец!
  - Грязный, - он слегка улыбнулся, - И воняющий, как стадо крысоголовов. Отойди-ка подальше, - и, дождавшись, пока она сделала пару шагов назад, он энергично отряхнулся, разбрызгивая грязь и болотную жижу. После этого его бока приобрели более или менее ровный черный цвет вместо коричневого, и единорога это вполне удовлетворило.
   - Вымоюсь в первой попавшейся реке, и будет все отлично, - пояснил он Тельмире, и та кивнула, а потом огляделась.
   - Ну, и куда нам?
   - Туда! - крикнул с неба Риккен, - Здесь единственное более или менее проходимое ущелье, так что не заблудитесь!
   - Хоть это хорошо, - улыбнулась Феллисита и спрыгнула со спины Тельмиры, а трое друзей, ведомые Риккеном, отправились по извилистой тропе, мимо отвесных скал, где вечно царил серый полумрак. Особенно неуютно было Феллисите, и она обвила рукой Арстелиона за шею, презрев пятна грязи и болотной тины, лишь бы чувствовать рядом его присутствие, а единорог лишь улыбнулся в ответ и зашагал дальше, освещая путь. Постепенно ущелье становилось все уже, и скалы как будто сами собой смыкались вокруг наших друзей, но Риккен уверял их, что тупика впереди нет, и они ему верили, но все равно нервничали, пока не услышали рокот воды, а потом, уже с трудом выбравшись из узкой, не шире обычной двери щели, они увидели впереди великолепную картину. Здесь был словно оазис посреди Мертвых болот, пристанище для жизни и солнца. Широкий, кристально чистый водопад обрушивался вниз полупрозрачной пенной стеной, образуя небольшое озеро, по берегам которого росли могучие деревья и пели невидимые среди ветвей птицы. И - Арстелион чувствовал это особенно сильно - здесь была сосредоточена великая магическая сила, сила древняя, легендарная, не подвластная ни единому чародею в мире. Он чувствовал ее колебания, медленные, будто дремлющие, но бесспорно могущественные, и это заставляло его чувствовать себя глупым маленьким жеребенком, забравшимся в священный храм. Он понял - это место по-настоящему особенное, а значит...
   - Ну, я же говорил! - Риккен шлепнулся на плечо Феллиситы, - Никакого тупика... правда, я никак не могу понять, что же нам делать дальше. Местечко тут ничего, однако мы-то сюда не отдыхать пришли! Где же это святилище?
   - Оно... здесь, - хрипло сказал Арстелион, - Сюда, - и, ничего больше не объяснив, он повел друзей к водопаду. Вода грохотала, заглушая любые звуки, и остальным пришлось молча наблюдать, как их друг обнюхивает камни и будто что-то ищет на земле, но никак не может обнаружить. Рог его сиял сильнее обычного, а когда Арстелион повернулся в сторону водопада, то и вовсе полыхнул огнем.
   - Сюда! - крикнул Арстелион и, с силой оттолкнувшись, прыгнул прямо в взбаламученную, холодную воду реки.
   - Ты с ума сошел? - крикнул ему Риккен.
   - Верь мне! - откликнулся тот и поплыл вперед, а потом и вовсе нырнул, исчезнув из виду. Делать нечего - друзьям пришлось отправиться за ним. Последним, про себя ругаясь, как торговка на базаре, рискнул принять холодную ванну Риккен, и тут же продрог насквозь, так что не стал и пытаться плыть - просто уцепился когтями за рубашку Феллиситы, зажмурив глаза и слыша вокруг только нескончаемый, ужасный шум. Что до девушки, то она тоже не рискнула плыть одна, а потому держалась за гриву Тельмиры, пока та, с силой загребая ногами, не проплыла под водопадом, едва не расколов себе голову, когда особенно сильный удар воды швырнул ее о каменистое дно.
   - Арстелион! - заорал Риккен, когда крылатая кобылица все же вынесла их за пределы грохочущей стены, - Какого дьявола ты нас сюда потащил?! Ты что, совсем с ума-а-а... - и он замолк, но рот его так и остался в открытом состоянии, когда самург, выпучив глаза наподобие лягушки, оглядывал место, в котором они оказались. Это и вправду заслуживало внимания... Они очутились в какой-то пещере, но не сырой, темной и жутковатой, а... удивительной. Пол ее был выложен как бы мозаикой, вот только не из мрамора и не из эмали, а из драгоценных камней, и было похоже, что сюда когда-то по ошибке забралась радуга, а стены были черные и блестящие, испещренные какими-то золотыми письменами.
   - Не наш язык, - тут же заявил Риккен, - Похож немного, но явно не наш. Я такой белиберды еще никогда не видел.
   - Это древний язык наших предков, Риккен, - донесся голос Арстелиона, и, повернув головы, они увидели самого единорога - тот разглядывал пещеру с интересом, но вид у него был такой, будто бы он уже был здесь когда-то, и теперь вспоминает о том времени, - На этих стенах - вся история нашей Страны, с тех самых пор, как Великие Духи подняли ее из пучин океана... и до того времени, как тьма, принесенная Керром, накрыла ее.
   - А ты откуда знаешь? - спросил самург, - Ты ведь здесь ни разу не был!
   - Но были те, кто жил до меня, - улыбнулся тот, - Это память предков, друг мой. Вспомни, ты сам говорил, что единороги особенные... ты был прав. А я ошибался, - и он потянул носом воздух, - Я был здесь когда-то...
   - Ну хорошо, хорошо, был, - махнул на него лапой Риккен, - Тогда веди нас, раз уж тебе тут все знакомо.
   - С удовольствием, - кивнул Арстелион и первым зашагал по коридору, правда, то и дело останавливаясь и начиная с неизменным интересом разглядывать стены, будто каждый раз ему попадалось нечто, по ценности не сравнимое ни с какими сокровищами. Риккен сперва ворчал, но потом поймал взгляд Арстелиона - почти детский, полный искреннего восторга взгляд - и замолчал, решив попросту довериться этому необычному, невероятному дню. А тем временем коридор уводил их все дальше и дальше... и когда впереди показалось нечто вроде золотистой дымки, что завесила им проход, самург не стал возмущаться - только вопросительно посмотрел на друга.
   - И что это такое?
   - Барьер, - ответил он, - Мы пришли.
   - И как этот барьер открыть?
   - Его нельзя открыть. Его можно только миновать.
   - Миновать? Слушай, Арстелион, я, конечно, понимаю, что у тебя в этой пещере явно что-то сдвинулось, но хватит уже! Говори по-нормальному!
   - Ладно, я сам покажу, - он усмехнулся и шагнул вперед.
   - Стой, Арстелион, это же магическая защита! - воскликнула Феллисита, однако он не остановился. Рог его засиял, и от прикосновения его дымка словно растаяла, а наш герой с улыбкой посмотрел на друзей.
   - Идемте, - сказал он и пошел вперед, в темноту, но по дороге наклонил голову и дотронулся до стен пещеры рогом, отчего по их идеально гладкой поверхности сияющими змейками побежало пламя, шипя и искрясь серебром. Выглядело потрясающе красиво... Один за другим вспыхивали огромные камни в потолке, собирая в себя свет и бросая радужные блики на каменные стены... и на центральную часть этого зала, что тут же приковала к себе внимание путешественников. Там возвышался постамент, на котором застыли пять каменных статуй. И каких статуй... Изображенные с потрясающей реалистичностью, там застыли пять Великих Духов: солнечный дракон Сирингар, единорог Ирельтиас, грифон Лайфарон, феникс Фаараль и морской змей Аверлог. Казалось, они просто спят... просто дремлют. А вокруг них стояли пять небольших постаментов. Пустых.
   - Вот они, - прошептал Арстелион.
   - Но какой куда? - Феллисита сняла с плеча сумку, - Здесь четыре Камня!
   - И каждый уникален, - Арстелион задумчиво посмотрел на статуи, а Тельмира тихо заметила:
   - Каждый Камень - его Духу.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Риккен.
   - А вот это, - и она кивнула на стену, - Гравюры.
   - Ну и что? - самург скептически осмотрел рисунки, что были выгравированы на стенах и изображавшие все пять стихий, - Да тут везде они нарисованы.
   - Но вот именно здесь, возможно, это и неспроста, - сказала Феллисита и подошла к первому постаменту, напротив картины, изображавшей могучее дерево с развесистой кроной. Достав из сумки бледно светящийся в темноте Изумруд, она на мгновение задумалась, но потом решительно протянула руку вперед и положила зеленый Камень на постамент.
   - Очень впечатляет, - саркастически заметил самург, но тут Тельмира воскликнула: "Смотрите!" - и ткнула копытом на рисунок. Сперва никто не понял, что ее испугало, но потом они заметили, что гравюра... засветилась! Сначала слабо, у самых корней дерева, но потом все ярче и ярче, пока она вся не засияла, от подножия до кроны, а прямо перед ним, на крошечном кусочке земли, тут же вспухла давным-давно иссохшая, растрескавшаяся почва, выпустив наружу нетерпеливый, жадно тянущийся наверх сочно-зеленый росток, что на глазах начал ветвиться, и уже через несколько мгновений на пустом месте расцвел роскошный шиповниковый куст, весь усыпанный великолепными нежно-розовыми цветами... Некоторое время друзья смотрели на него, не в силах поверить в чудо, но потом Феллисита, оправившись от изначального потрясения, торжествующе посмотрела на Риккена и подошла к постаменту напротив рисунка с языками огня. Рубин подтвердил ее догадку, и пламя вспыхнуло жарким пурпуром, заплясав на холодной стене чудесным цветком, а перед ним, словно из камня выскочив, радостно затрещал роскошный костер, будто бы там были горой навалены сухие сучья, и юная графиня направилась к статуе Лайфарона. Ветер свистнул, когда Алмаз встретился со своим Духом, и возникший маленький, в рост ребенка, смерч заурчал, точно кошка, прогнав по залу освежающий ветерок, а там и зажурчала вода, взвившись вверх небольшим радужным фонтаном, едва только синий Сапфир лег напротив статуи Аверлога... Друзья наблюдали за ней, затаив дыхание, и вот все Камни заняли свои места... все, кроме одного.
   - А Камень Света? - спросила она у них, - Вы его не нашли?
   - Нам сказали, его нельзя найти, - прошептал Арстелион. Он с надеждой смотрел на четыре Камня, четыре великих Самоцвета, но они хранили молчание. Как и статуи, что словно и не слышали всю силу призыва, всю ярость его отчаянной мольбы, идущей из самых глубин сердца... Помогите! Прошу вас, помогите... Больше нам надеяться не на кого... Если не вы, Великие Духи... Если не вы...
   - Если не вы - то кто же?! - неожиданно громко воскликнул он, и голос его отразился от стен пещеры, точно колокола зазвонили, - На кого еще нам можно, позволено возложить наши надежды? Кто еще достаточно силен, чтобы одолеть Керра и вернуть отнятое им солнце Стране Пяти Стихий?! Объясните!
   - Они не слышат тебя, Арстелион, - грустно сказала Тельмира, - Они... спят. Они спят уже сотни веков.
   - Но мы все в опасности! - воскликнул тот и заходил по пещере, обуреваемый злостью и яростью, - Все мы! Мы нуждаемся в помощи! Так почему Великие Духи не желают нам помочь? Почему?!
   - Да потому, что им всем на нас наплевать! - закричал Риккен, - Этим пресловутым Великим Духам наплевать на созданный ими мир, и на всех, кто в нем живет! Мы им не нужны! Может быть, они и создали все то, что мы называем своим домом, но больше и пальцем о палец стукнуть не пожелали! И пусть тут Керр хоть всех нас в Страну Теней отправит - да и что!
   - Риккен! - Тельмира округлила глаза, - Что ты!
   - А что я? Ты у них спроси, что это я! Я-то как раз ничего, я-то хоть что-то пытался сделать! Я прошел с вами весь этот путь, вытерпел такое, что мне и во сне присниться не могло, и что же получил в ответ? Ничего! Очередную загадку! Которую я не хочу и пытаться разгадывать! Все, хватит, надоело мне все это! Я возвращаюсь, в Тайнолесье или куда там мне захочется, и пусть этот Керр сдохнет в своих Мглистых Землях - но без моего участия! И если в ваших мозгах, ребята, сохранились хотя бы крупицы разума, - он расправил крылья, - вы пойдете со мной.
   - Но как же наше путешествие, Риккен? - спросила Тельмира, - Наши приключения? Испытания, которые мы прошли?
   - А, забудь, девочка, - он махнул лапой, - Все это было лишь сплошной ошибкой, когда мы, сборище дураков, решили, что все так просто и легко - пошел, отдал, разбудил, победил! Вспоминать смешно... Мы думали, что мы все такие вот могущественные и великие, что никакому Керру нас не остановить... глупцы. Но мы должны учиться на своих ошибках. Я, во всяком случае, усвоил урок. И больше не повторю такой глупости. Я все-таки уже не так молод, и пол-Страны для меня - не крюк, так что гори это все драконьим пламенем! - и, сплюнув, он поднялся на крыло и полетел прочь из пещеры. Тельмира посмотрела на Арстелиона, но тот и головы не повернул - он просто стоял, неподвижный, точно скульптура из черного мрамора, и не сводил взгляда с пяти статуй, на которых зиждилась вся его надежда...
   - Ты идешь? - шепотом спросила она его, но он не ответил.
   - Дай ему время, - Феллисита похлопала ее по шее и, смахнув выступившие на глазах слезы, пошла вслед за Риккеном. Крылатая кобылица посмотрела на своего друга, вздохнула и побрела за ними, повесив голову. А Арстелион все стоял. Молча. И душа его медленно, как будто вновь оказавшись на Мертвых болотах, проваливалась в черную трясину отчаяния, и не было у нее никакой возможности спастись и выбраться из этой всепоглощающей тьмы...
  "Нет! - вдруг воскликнул его несломленный, непобежденный дух, - Я не сдамся! Я не предам своих родителей, свою землю, своих друзей и самого себя! Никогда! И пусть даже все, что мне говорили и во что я верил, оказалось ложью, пусть я остался совершенно один в этой битве со злом - что ж, ему на погибель! Я не отступлю..."
   - Ради всего хорошего, что есть в этом мире, ради всех фениксов, грифонов, людей и всех тех, кто мне дорог - я не отступлю! - яростно воскликнул он, и столько силы, воли и надежды было в его голосе, что конец его рога засиял, точно ночная звезда, собираясь в единый шар, в сферу чистого слепящего света, которая разгоралась все ярче... и, оторвавшись, небесным метеором пролетела вперед, оставив в воздухе искрящийся след, после чего, полыхнув радостным солнечным золотом, медленно опустилась на постамент, где превратилась в круглый Камень, сияющий, как само небесное светило...
   - Арстелион! - услышал он испуганный крик, и, оглянувшись, увидел своих друзей, что вбежали в зал, но сумел лишь улыбнуться им, сам не веря в произошедшее... а потом Камни вспыхнули разноцветными огнями, выпустив лучи колоссальной энергии, что вихрями промчалась по Святилищу, едва не сбив наших друзей с ног, и огненными стрелами вонзилась в пять статуй Великих Духов, прокатившись по их каменным телам искрящимися волнами...
   - Что это за фейерверк еще? - заверещал Риккен, - Что здесь вообще...
  Договорить он не успел. Неожиданно раздался грохот, и они увидели, что статуи оживают! Без всяких кавычек и недомолвок - оживают! Первым проснулся Ирельтиас, и вся четверка, затаив дыхание, смотрела, как статуя Великого Духа наливается ярким изумрудным сиянием, как оно разгорается все ярче, окутывая всю его громадную фигуру, пока, будто бы юная бабочка, освобожденная от покровов кокона, из самых глубин каменного изваяния, сверкавший так, что было больно смотреть, с шорохом листвы не появился и сам хранитель земной стихии. При его появлении шиповник заблагоухал еще слаще, словно приветствуя своего покровителя, и древний единорог, чья шкура сверкала, будто усыпанная мириадами изумрудов и бериллов, походка напоминала шелест травы, а дыхание навевало на мысли о лесной прохладе, глубоко-глубоко вздохнул, задумчиво прошептав:
   - Ах... Как же долго мы спали.
   - Воистину, брат, - донесся другой голос, более хриплый и шипящий, а морской змей, чья чешуя отливала глубокой благородной синевой сапфира, посмотрел на него ясными лазурными глазами, будто впитавшими цвет волн великого Океана, и его длинное тело мягко, загадочно зашуршало, точно само море, ворвавшись в храм, набежало на каменный постамент, после чего, вспенившись, отхлынуло прочь, - Долог был наш сон, и много с тех пор воды утекло...
   - Ты прав, Аверлог, - вступил в разговор феникс с перьями, что были краснее крови, краснее старого вина и ярче самых великолепных рубинов, а в его огненно-красных очах отразилась древняя печаль, - Но чувствует мое сердце, что не в самые спокойные времена довелось нам очнуться. Чувствую я, что грядет великая битва... Много воинов в ней поляжет, много жизней оборвется.
   - Много смертельных заклятий будет произнесено, - поддержал его Лайфарон, сжимавший в своих лапах длинный посох и сверкавший, будто ледник на ярком солнце, будто целая россыпь алмазов, - Это будет схватка не на жизнь, а на смерть, схватка когтей и клыков, магии и мечей, - и он прикрыл свои сияющие белым огнем глаза, - Много крови прольется.
   - А значит, пришла пора и нам вступить в эту схватку, - раздался рокочущий глас, и последний дух, великий дракон Сирингар посмотрел на них взглядом, в котором отражался золотой свет тысячи солнц, - Ради всех существ, которым мы когда-то даровали эту Страну. Ради тех, кто жил, ради тех, кто живет, ради тех, кто будет жить под солнцем - мы примем бой! - и он поднялся, - Но нам нужно спешить... Ведь последняя битва уже началась.
   - Как началась?! - не сдержавшись, воскликнул Арстелион, и тут же пять пар сверкающих глаз посмотрели на четверых друзей, явно впервые их заметив. От их взглядов молодой единорог немного занервничал, но не опустил головы.
   - Ну надо же, - наконец промолвил Аверлог, - Какая странная компания собралась в этой пещере, чтобы разбудить нас! Единорог, крылатый конь, самург и человеческая девушка! Удивительное сочетание, поистине удивительное, и не виданное мною со времен пришествия Керра!
   - Простите, - подала голос Тельмира, робко прижавшая ушки, - Но я не конь.
   - А, так вы... О, тысяча извинений, госпожа, - кажется, змей даже слегка покраснел, хотя, возможно, это лишь полыхнул на его чешуе свет Фаараля, - Надеюсь, меня простят за невольную грубость, - и он слегка поклонился ей, а молодая кобылица, совсем смутившись, отвернулась.
   - Так значит, это вы собрали Камни? - Сирингар переводил взгляд с одного путешественника на другого, - Что ж... тогда спасибо вам.
   - Но вы так и не сказали! - Арстелион смотрел на них полными ужаса глазами, - Битва с Керром... началась?
   - Что, видно, не одни мы отстали от жизни? - слегка засмеялся Фаараль, но потом снова посерьезнел, - Милый мой юноша, бой продолжается уже не один день, а гораздо, гораздо дольше... и, боюсь, что перевес явно не на стороне людей Арванского королевства!
  Арстелион почувствовал, как от страха у него стальными тисками защемило сердце, и он посмотрел на Феллиситу, что была больше похожа на призрака, чем на живое существо, и когда она заговорила, то ее голос задрожал:
   - Тогда нужно им помочь! И скорее!
   - Но бой идет не здесь, а на границах Мглистых Земель, - заметил Лайфарон, - Добраться же туда не так-то просто. А чтобы одолеть полчища Керра понадобятся силы всей Валладельфии, всех разумных существ, которые способны сражаться. И собрать их - дело не пары мгновений, даже для нас.
   - Тогда я отправляюсь сейчас же! - заявила юная графиня, а сверкающий, точно сама луна грифон скептически поднял бровь.
   - Пешком, юная госпожа?
   - Хотя бы и пешком! - отрезала она без тени усмешки, - Я правительница, или, по крайней мере, однажды стану ей, и в час невзгод я должна быть рядом со своими людьми. Мы послали немало воинов в поддержку Верховного Короля, и, раз теперь они сражаются, я буду сражаться вместе с ними! - и, окинув всех гордым пламенным взглядом, она развернулась и зашагала прочь из заколдованной пещеры... но, не успела она отойти и на несколько шагов, как до плеча ее дотронулся влажный нос, и, обернувшись, она увидела у своего лица темные глаза молодого единорога.
   - Я с тобой, - просто сказал Арстелион, - Я отправлюсь с тобой на эту битву и буду сражаться, как только умею, но только своими силами нам никак не поспеть вовремя, поэтому я и прошу вас, Великие Духи, - он посмотрел на них, - Помогите нам. Ради всей Страны.
   - Ради всех ее жителей, - кивнул Сирингар, - Мы поможем вам, черный единорог. Но надо торопиться, - и он тяжело поднялся на лапы, - Времени мало.
  Остальные духи только кивнули и с шорохом и свистом начали спускаться со своего постамента. Поняв, что становится тесновато, четверо друзей поспешно выбрались наружу, едва успев обойти со стороны пелену водопада и почти не замочиться, как стена воды раздвинулась, точно занавесь, и из темноты пещеры показались ожившие тени древности.
   - Солнечный свет, - промолвил Сирингар, подняв голову к небу, - Как это хорошо... Но он может померкнуть навсегда, если мы ничего не сделаем, - и он посмотрел на наших путешественников, - Таково уж оно, это странное время - время перемен, - и, слегка шевельнув кончиком хвоста, он приказал Арстелиону приблизиться. Единорог явно немного забоялся (полнейшим глупцом он был бы, если бы не испугался!), но послушно приблизился, и солнечный дракон, склонив свою огромную голову, посмотрел на него светящимся янтарным глазом, чем-то неуловимо напоминая Лампфельдара, своего далекого потомка.
   - Сын Фаландара, - пророкотал он, - Ты сказал, что отправляешься на битву с силами тьмы, но этот бой может стать для тебя последним. Однако ты уже исполнил свое главное предназначение - разбудил нас. Зачем ты решил продолжить борьбу?
   - А разве для этого нужны причины? - спросил в ответ Арстелион, про себя грустно усмехнувшись: как им всем не надоело спрашивать об этом? - Я хочу, чтобы Керр пал - неужели этого недостаточно? Я буду бороться с ним, пока могу, и успокоюсь лишь тогда, когда он будет свергнут со своего темного трона. Я буду драться до конца.
   - Пока держишься на ногах?
   - Пока дышу, - еще радикальнее заявил наш герой, а Сирингар удовлетворенно улыбнулся и сказал:
   - Ну что ж... Твои слова искренни, малыш, и я тебе верю. Но тебе и твоей отважной подруге нужен какой-либо способ побыстрее добраться до поля сражения... и мне кажется, что я знаю один, - он посмотрел на Лайфарона, а грифон, будто прочитав его мысли, кивнул и спросил:
   - Я слышал, ты хотел научиться летать, единорог?
   - Признаться честно, всегда мечтал, - он слегка улыбнулся.
   - Только из-за того, что ты вырос среди тех, кто крылат? - Лайфарон чуть прищурился.
   - Я думаю, не совсем. Просто так уж получается, что больше всех стремятся испытать радость полета именно те, кому от природы не дано подняться в воздух. Вы ведь летаете не телом - душой.
   - Верно, - кивнул грифон, - Верно, а значит, ты и вправду крылат, малыш... Что ж, тогда... - и он поднял свой посох. Арстелион заметно напрягся, под черной шкурой его вздулись тугие мускулы, но он не пошевелился и просто молча наблюдал, как Лайфарон начинает нараспев читать заклинание, похожее на дивную песню, а посох его медленно загорается белым огнем. Постепенно голос его становился громче, и магическая энергия мощными волнами раскатывалась во все стороны, заставляя траву колыхаться, будто под порывами сильного ветра, а потом Арстелион почувствовал, что как будто становится легче, что его поднимает вверх, окутывает теплым белым сиянием... Оставшиеся на земле друзья наблюдали за ним с восторгом и тревогой, а он поднимался все выше, сияя, как утренняя звезда, но потом раздались последние аккорды волшебного песнопения, и молодой единорог закричал, чувствуя, как из его плеч, раздирая кожу и вновь ее сращивая, на свободу пробивается что-то новое, что-то... удивительное. Голос Лайфарона напоминал перезвон тысячи колоколов, отзывающихся в ушах Арстелиона, и он, сам того не замечая, подпевал Духу Воздуха, и когда заклинание завершилось, то сила, поддерживающая его тело, исчезла, но он не упал, а мощно, страстно рванулся вперед, и крылья, его новые, могучие крылья радостно зашумели за его спиной, со свистом разрезая воздух... Они были черные, как и он сам - лишь по краю шла кайма светлых перьев, которые блестели на солнце, отливая благородным серебром, и казались сотканными из лунного света... Сделав несколько кругов, наш герой медленно опустился на землю, и в глазах его светилось счастье, какого ему еще не доводилось испытывать...
   - Ты доволен ими? - спросил его Лайфарон, и Арстелион посмотрел на него так, что всякая потребность в ответе тут же отпала, - Что ж, это хорошо. Видно, я еще не все позабыл, пока спал, - добавил он с усмешкой.
   - Теперь ты принадлежишь не только стихии Земли, - подал голос Ирельтиас, - Ты теперь еще и сын Воздуха. Но ты заслужил это, - и он склонил голову, чтобы его горящие изумрудным пламенем глаза оказались на одном уровне с лицом молодого единорога, - Я горжусь, что ты - мой потомок, Арстелион. Ты так молод, но уже совершил достаточно, чтобы оставить свое имя в веках. И все равно ты стремишься дальше, навстречу новой битве... навстречу своему главному врагу.
   - Если не я, то кто же? - грустно улыбнулся Арстелион, - Чем ждать, пока вырастет новый лес, не лучше ли самому бросить семена в землю?
   - Хорошо сказано, особенно для единорога, - одобрительно кивнул тот и повернул голову к Феллисите, - А ты, дитя человеческое? Просто ума не приложу, как только такая отвага может жить в столь хрупком теле!
   - Наша храбрость, старейший, идет из сердца, - с поклоном ответила та, - И пристанищем своим может избрать любого - важно лишь суметь найти ее. А я обязана быть храброй - ради тех, кто в меня верит. Поэтому я и отправляюсь на этот бой. За моего отца, за наше графство и за всю Валладельфию! - она посмотрела на Арстелиона, - Я рада, что ты со мной, друг.
   - А про нас что, забыли? - раздался ворчливый голос Риккена, - И мы с вами!
   - Нет, - покачал головой Арстелион, - Не в этот раз.
   - Почему это? Мы что, слишком нежные для битвы?
   - Нет, вы слишком нам дороги, - улыбнулся Арстелион и подошел поближе, - С самых ранних лет вы заменили мне семью, и словами не передать, как я дорожу вами... Я не хочу вас потерять.
   - Мы тоже, - тихо сказала Тельмира, а он ласково фыркнул и положил голову ей на спину, прошептав:
   - Ты для меня - все, Тельмира, ты же знаешь это... Без тебя... я бы не смог пройти этот путь. Спасибо тебе.
   - Но тогда обещай мне, что вернешься, - она слегка отстранилась и посмотрела ему в глаза, - Обещай, Арстелион.
   - Даю слово, - он зарылся носом в ее гриву, - Я вернусь к вам.
   - Смотри, я запомнил твои слова! - заметил Риккен.
   - Вот и отлично, - он подмигнул ему, а потом повернулся к Феллисите.
   - Ты готова к полету?
   - Да... только вот мои доспехи и мой лук... все осталось в нашем дворце, на западе. Может быть, по дороге?
   - Тогда мы не успеем, - покачал головой Арстелион и посмотрел на Ирельтиаса, а изумрудный единорог кивнул в ответ и склонил голову к юной графине.
   - Тебе нужен лук?
   - Да, и мой меч... для ближнего боя. И мои доспехи. Иначе от меня будет немного пользы в битве.
   - Польза есть всегда, - усмехнулся тот и легонько дохнул на нее. Волна теплого воздуха окутала графиню, обволакивая ее мягким сиянием, сливаясь сперва в отдельные колечки, что потом сцеплялись в единое полотно, а потом и вовсе начиная вычерчивать доспехи... Арстелион и остальные с интересом наблюдали за этим перевоплощением, а Ирельтиасу, пожалуй, было любопытнее всего, так что, когда сияние угасло, а Феллисита предстала перед ними в полном боевом облачении, то она даже смутилась немного, увидев, как ее разглядывают. Теперь вместо обычного охотничьего костюма на ней была серебристая цепная кольчуга, изящный шлем, поручи и наголенники, за спиной устроился длинный боевой лук со спущенной тетивой и полным колчаном стрел, а на поясе в кожаных ножнах повис длинный меч с узким лезвием, отточенным до бритвенной остроты. Посмотрев на себя со всех боков, девушка поправила шлем и спросила:
   - Ну, и как я выгляжу?
   - Весьма впечатляюще, - честно сказал Арстелион, и ее, кажется, удовлетворил этот ответ, но потом она нахмурилась.
   - А тебе не будет тяжело?
   - Я справлюсь, - он улыбнулся и подставил ей спину, чтобы помочь девушке забраться на нее во всем этом вооружении. Справилась она с задачей ловко, и, уперевшись коленями в основания крыльев единорога, устроилась довольно-таки удобно, ухватившись за его шею. Арстелион пошевелил плечами, проверяя, достаточно ли устойчиво она разместилась, после чего ласково посмотрел на Тельмиру, кивнул Риккену, обвел взглядом всех Великих Духов, а потом немного присел на задние ноги, заржал, стрелой пронесся по земле и, подпрыгнув, несколькими сильными взмахами поднялся в воздух. Сделав пару кругов над озером, он заложил плавный вираж и, постепенно набирая скорость, понесся на запад, а оставшиеся на земле еще долго смотрели ему вслед, пока черный единорог и его всадница не растворились в низко висящих серых облаках...
  Кажется, собирался дождь. Во всяком случае, облака плыли низко, и было похоже, что всегда невозмутимое небо хмурится, предчувствуя надвигающуюся грозу. Впрочем, Иртальмар, Верховный Король Арванского королевства, не замечал этого. Точно статуя застыл он на краю обрыва, разглядывая раскинувшуюся внизу равнину, серую, заваленную вулканическим пеплом, выжженную огнем пустошь, над которой, тем не менее, на многие мили вокруг разносились хриплые крики голодных птиц - сегодня у них был богатый пир. Огромные черные вороны и грифы с голыми шеями бродили среди распухающих, разлагающихся трупов павших воинов и лениво, с брезгливостью сытых, расклевывали им глаза и лица, слишком объевшиеся даже для того, чтобы подраться за лакомый кусок - тут таких хватало. Прошлой ночью Керровы полчища внезапно атаковали укрепленный лагерь королевского войска, и лишь с великим трудом людям удалось отбиться, понеся колоссальные потери и пролив реки своей крови. Пал в той битве и Теренроф - сын Верховного Короля, его обезглавленный труп нашли у самых ворот лагеря, которые наследник престола защищал, как простой воин, в первых рядах. Тело было настолько изуродовано, что юношу сумели опознать лишь по его мечу, чью обвитую серебряными кольцами рукоять он так и не выпустил из иссеченных ладоней. Увидев оружие сына, все изрубленное и исцарапанное, Иртальмар побледнел, как сама смерть, и молча ушел в свой шатер, откуда не показывался почти целый день, и лишь сегодня утром показался на глаза, в полном боевом облачении и с яростным блеском в серых глазах. Оглядев своих военачальников, он коротко, угрожающе бросил:
   - Готовьтесь к бою, - и ушел на обрыв, где простоял, точно часовой, весь день, разглядывая мрачную тучу, сгрудившуюся у противоположного края равнины, которой не было ни края, ни счета - несметное войско Темного Властелина, тысячи тысяч свирепых демонов, исчадий ада, что алкали лишь одного - крови, боли, страданий! - и с манией одержимых рвались в бой, не обращая внимания на потери и угрозу смерти. Верховный Король разглядывал их, и лицо его напоминало застывшую каменную маску - ни единой эмоции, никакой мимики, только холодный блеск в глазах отца, потерявшего единственного сына. Меч погибшего Теренрофа висел на его поясе рядом с его собственным, и казалось ему, что тень юного воина стоит рядом с ним, тоже с ненавистью взирая на врагов, что оборвали его молодую, только-только начавшуюся жизнь...
   - Ты за все заплатишь, - прошептал Иртальмар, обращаясь к холодному западному ветру, трепавшему его волосы и бившему в лицо, - За всех наших воинов, павших в бою, за каждого ребенка, которого ты оставил сиротой, за матерей и отцов, что потеряли своих сыновей... Ты скоро заплатишь за все, Керр, даю слово! - и, резко развернувшись, он зашагал вниз. Воины уже ждали его... Пришли не только те, кто более или менее не пострадал в предыдущей схватки, но и серьезно раненные воины, затянув потуже повязки и стараясь не морщиться от боли, стояли в строю, готовые драться до последнего издыхания, даже не успев отскрести с доспехов запекшиеся пятна собственной крови... Иртальмар видел их лица - суровые, яростные, полные скорби и желания отомстить за погибших родных и друзей, и казалось ему, что все они - зеркала, отражающие состояние его собственной души. Это вселяло надежду... Слуга молча подвел ему оседланного коня, и король запрыгнул в седло, после чего, резко дернув за поводья, развернул жеребца и медленно поехал вдоль строя. Он ничего не говорил - просто смотрел, потому что здесь слова были не нужны... да и сомневался он, что сумеет отыскать подходящие. Ему не нужно было зажигать в этих людях пламя битвы - оно и так горело в них яростным костром, сжигая все внутри и оставляя лишь груды серого пепла, ему не понадобилось уверять их в том, что они идут на правое дело - они и так все это знали... И потому король молчал, молчал угрюмо и тяжело, пока ехал мимо всех этих людей, многие из которых - он знал это - сегодня видели сквозь облака последний рассвет, а потом он занял место впереди и пустил своего коня рысью, а за ним, без криков и шума, смертоносной стеной зашагали его солдаты. Они были готовы убивать... и умереть за свой дом. Боевые знамена - единственные цветные пятна в этом унылом выжженном мире - гордо реяли над ними, хлопая по ветру, точно крылья неведомых птиц, пока люди, обнажив оружие, шагали по равнине... Их заметили нескоро, но встретили, как положено - ревом, рычанием, гоготом, и бесформенная масса врагов, спотыкаясь и вопя от восторга, помчалась им навстречу, готовая из кожи вон выскочить, но только добраться до глупых людей первыми! А они не попятились, не прибавили шагу - просто шли вперед, ощетинившись копьями, и когда лучники дали первый залп - не заметил никто... а потом два войска столкнулись. И грянул бой. Страшный, яростный, когда все были одержимы лишь одним-единственным желанием - броситься на врага, растерзать его, разорвать на куски, уничтожить! Верховный Король сражался в первых рядах, и в каждой руке его было по сверкающему мечу, которыми он без устали разил противников. Кто-то сбил с него его серебряный шлем, оставив на виске длинную кровавую борозду, а на лице Иртальмара застыла страшная, свирепая гримаса, перекосившая его черты и превратившая благородного рыцаря во что-то новое, во что-то куда более опасное... Его солдаты, что бились рядом с ним, падали один за другим, но он не замечал этого, потому что он уже не был правителем королевства, господином этих людей - он был простым воином, одержимым жаждой мести, и потому он даже не оглядывался назад... и не заметил, что остался один - посреди целого войска. Впрочем, ему не было до этого дела... Свой собственный меч он потерял, и левая его рука повисла, сломанная в двух местах, однако и правой он умудрялся с такой силой разбрасывать противников, что те не рисковали приблизиться к этому отчаянному воину, предпочитая орудовать копьями и стрелами. Один из острых кованых наконечников скользнул по щеке короля, другой застрял в пластинах панциря, едва не достав до тела, а Иртальмар только рычал в ответ, точно дикий зверь, и вновь бросался в атаку, хотя прекрасно понимал, что врагов намного больше... но отметал все доводы разума и не отступал, не обращал внимания на раны и серьезные травмы, пока его попросту не повалили на колени, однако и тогда он все еще отбивался, не подпуская этих демонов близко... Но и король - тоже человек, и силы его не беспредельны, поэтому довольно скоро и без того ноющие от боли и усталости мышцы попросту отказались служить ему. Враги, явно почувствовав слабину в его защите, с ликованием бросились вперед, намереваясь добить беспомощного врага... однако тут раздался злобный свист стрел, и несколько тварей попадали наземь, зажимая пробитые глотки, а остальные отшатнулись прочь, не понимая, откуда грозит опасность, и в тот же миг из-за облаков громадной птицей спикировал крылатый конь. Воспользовавшись замешательством противников, он почти упал наземь, дав своему наезднику всего пару мгновений на то, чтобы подхватить тело Верховного Короля, после чего он резко ушел в небо, с силой колотя по воздуху громадными крыльями. Опомнившись, стрелки натянули тетивы луков, а остальные попытались поразить летучую цель копьями, но слишком поздно - и жеребец, и его всадники оказались уже вне зоны досягаемости и стремительно мчались на восток, к лагерю людей. По пути неизвестный воин на спине коня не переставал спускать стрелы в ряды врагов, помогая оставшимся в живых воинам короля вырваться из окружения и отступить, унося на себе своих раненых товарищей, после чего его крылатый скакун, сделав последний круг над войском врага, полетел вслед за ними. Видимо, люди уже поняли, что он им не враг, а потому, увидев в небе черную тень, не схватились за оружие, позволив ему приземлиться посреди их лагеря, так что теперь они с удивлением рассматривали этого странного зверя - не очень высокого, что-то среднее между лошадью и пони, с роскошной длинной гривой и блестящими темными глазами. По раздвоенным копытам, хвосту с кистью на конце, шелковистой бородке и длинному серебряному рогу это существо можно было бы принять за легендарного единорога из старой сказки, но его крылья! Громадные, могучие, размахом в два человеческих роста! Они напоминали орлиные, но были уже, с красивыми пучками перьев на сгибах, и все это создание казалось невероятно изящным, словно сошедшим со страниц старой сказки. Но все же воины мгновенно позабыли о нем, когда с его спины спустился некто, облаченный в роскошные доспехи, поддерживающий их обескровленного, измученного короля. Десятки рук тут же подхватили его, кто-то предложил вести его к целителю, но Иртальмар лишь покачал головой, не сводя глаз со своих спасителей.
   - Кто ты? - наконец хрипло спросил он, глядя на незнакомого рыцаря. Однако ответил ему не он, а его крылатый единорог, причем вполне ясно и отчетливо выговаривая слова, приправленные лишь легким акцентом:
   - Вы имеете в виду, кто мы такие, Ваше Высочество?
  Да, Арстелион немного снахальничал, решив встрять, однако риск того стоил, а вытянувшиеся лица воинов - будто призрака увидали! - и вовсе заставил его внутренне расплыться в улыбке. Рыцаря, кстати, это весьма позабавило, но все же, когда он снял свой шлем, лицо его... вернее, ее, было совершенно спокойно. Что-то знакомое почудилось Иртальмару в этих красивых зеленых глазах, в этом полном достоинства и отваги взгляде... но он все же тихо спросил.
   - Кто ты?
  Незнакомая девушка улыбнулась, кого-то ему до боли напомнив, а потом раздался ее голос - звонкий и мелодичный:
   - Меня называют Феллиситой тель Мирранар, дочерью Анардина тель Мирранара, правителя Сальманского графства. Мои приветствия Вашему Величеству! - и она отвесила изящный поклон, который сделал бы ей честь и на официальном приеме в Огильдоне. Остальные воины упорно сохраняли гробовое молчание, как-то не спеша верить, что отважный рыцарь, спасший многих из них от гибели - женщина! Девушка! Дочь графа Анардина! Лишь Верховному Королю удалось сохранить невозмутимое выражение лица, и он ответил, тщательно скрывая удивление под маской сдержанной вежливости:
   - А также вашей светлости, госпожа Сальманского графства. Но позвольте узнать, что заставило вас прибыть сюда, на поле брани? Неужели на Огильдон напали, и вам пришлось покинуть город?
   - Нет, Ваше Величество, когда я несколько дней назад оставила Огильдон за спиной, стены его были по-прежнему неприступны, а лорд-регент мудро и достойно руководит королевством, но я сделала это не из политических, а из личных интересов. Я не могу оставаться в стороне, пока вы сражаетесь с Керром, у которого находится в плену мой отец. И я хочу сражаться с ним вместе с вами.
   - Занятие, не слишком-то приличествующее знатной даме вашего титула, - не преминул заметить король, и многие за его спиной откликнулись неодобрительным шумом, особенно - как подозревала Феллисита - воины ее отца. Впрочем, она не подала виду, что ее это задело, но в глазах промелькнуло опасное выражение, и ладонь, лежавшая на спине Арстелиона, слегка сжалась... Почувствовав, что она сердится, единорог сочувственно фыркнул, а потом поднял голову и взглянул прямо на Верховного Короля, который, надо признаться, почувствовал себя немного неуютно, глядя в эти не по возрасту мудрые темные глаза. А потом Арстелион заговорил, и ропот тут же стих, потому что в голосе черного единорога явно послышалось нечто, что невозможно было пропустить мимо ушей.
   - Наступило странное время, Верховный Король. Время, когда невозможное становится реальностью, когда сбывается то, что казалось невероятным. Вы, люди, думали, что единороги живут лишь в старых сказках - и вот один из них стоит перед вами. Вы думали, что женщине не пристало сражаться - и вот одна из них спасла вашу жизнь. Уж таково оно, это время великих перемен. Время свержения тьмы. Время падения Керра.
   - И ты уверен в том, что говоришь? - спросил Иртальмар, а голос его слегка задрожал, выдав волнение, что поднялось в его душе, - Ты знаешь, что будет дальше, единорог?
   - О будущем? - Арстелион усмехнулся, - Об этом не знает никто, даже Великие Духи. Но Керр все же будет свергнут, Верховный Король. Любой ночи, даже самой долгой, рано или поздно приходит конец, так что верьте мне: рассвет уже близок, - он оглядел лица воинов, недоверчивые и изумленные одновременно, - Скоро взойдет солнце.
  И так уверенно прозвучали его слова, что эти израненные, измученные люди поверили ему. Поверили черному единорогу, будто сплотившемуся из старых поверий и сказок, легендарному существу, о котором они всегда думали, как о ком-то невероятном, небывалом... живущем только в старых преданиях давно позабытых времен... Но все же он чувствовал их некоторую нервозность, особенно когда они смотрели на него, поэтому, когда настала ночь, он решил остаться ночевать не в лагере, у палатки, где устроилась Феллисита, под косыми взглядами часовых, а высмотрел себе подходящую скалу и, всего пару раз взмахнув крыльями, поднялся туда, мягко, бесшумно коснувшись копытами земли. Место было довольно открытое, но ему понравилось то, что оно довольно высоко, и с него довольно хорошо просматривается вся равнина... правда, он не один так считал. Заметив впереди чью-то темную фигуру, стоявшую на обрыве, единорог досадливо прянул ушами и попытался незаметно уйти, чтобы не привлекать лишнего внимания, однако тут человек обернулся, и Арстелион его узнал:
   - Доброй ночи Вашему Величеству, - он поклонился.
   - И тебе того же, единорог, - угрюмо ответил тот, хотя Арстелион чувствовал, что мрачное настроение его отнюдь не связано с его появлением. Однако он все же решил спросить:
   - Надеюсь, я вам не помешал?
   - Нет, совсем нет, - немного рассеянно откликнулся король, явно задумавшись о чем-то своем и вновь повернувшись лицом к равнине. Арстелион немного потоптался на месте, колеблясь между тем, подойти ли ему или удалиться, оставив Иртальмара наедине, однако потом решил все же приблизиться, и встал неподалеку от него, тоже глядя на запад, на окутанные мглой отроги Туманных гор. Оба долго молчали, и лишь ветер свистел над ними, вечный песнопевец открытых холодных равнин, треплющий седоватые волосы короля и длинную гриву единорога... Первым заговорил король.
   - А мне всегда рассказывали, что единороги - существа мирные, живущие лишь для того, чтобы хранить свои родные леса... Выходит, легенды ошибались?
   - Они были правы, - вздохнул Арстелион, - Я мог бы прожить ту же спокойную жизнь, что и все мои родичи.
   - Но не захотел?
   - Не смог. Керр убил моих родителей, разрушил мою семью, и тем самым навсегда переменил мою судьбу. К тому же, на мне лежит тень древнего пророчества... и я не смог бы жить, как все единороги, даже если бы всей душой возжелал этого, - он посмотрел на Верховного Короля, - Другие ждут от меня иного. Они ждут... перемен.
   - Что ж, - Иртальмар слегка улыбнулся, - В этом мы с тобой, пожалуй, схожи. Мои люди тоже ждут от меня большего, чем могут ждать от кого-либо другого. И я несу за них ответственность... за каждого, - он вздохнул и посмотрел на запад, - Даже когда надежды нет.
   - Надежда есть всегда, - покачал головой Арстелион.
   - Но не сейчас. Нам не победить Керра. Нас слишком мало.
   - Будет больше, - с твердой уверенностью заявил Арстелион.
   - Откуда ты знаешь? - он устало на него посмотрел.
   - Просто я еще верю, - улыбнулся единорог, - Вы видите впереди только темное ночное небо... а для меня на нем уже засияла утренняя звезда.
   - Тальфирион, - тихо прошептал Иртальмар, и, поймав удивленный взгляд единорога, пояснил, - Это значит Вестник Утренней Зари... так мы называем звезду, о которой ты говоришь.
   - Тогда пусть эта звезда сияет вам во мраке, - мягко улыбнулся Арстелион и расправил широкие крылья, - Как она сияет мне, моим друзьям и всей Валладельфии. Пусть она олицетворяет нашу неугасимую надежду! - и он прыгнул прямо в бездну, однако не упал - ветер подхватил его, и черный единорог птицей заскользил над спящей равниной, а Иртальмар стоял на обрыве и задумчиво смотрел ему вслед...
   - Битва будет тяжелой, - заметила Феллисита, и Арстелион мрачно кивнул, после чего, изогнув крылья, слегка изменил направление полета, чтобы обозреть одновременно и войско Арванского королевства, и необозримые полчища Керра. Далось это ему немного труднее, чем обычно, ведь теперь он нес на себе не только Феллиситу, но еще и немалый вес собственных доспехов, присланных Верховным Королем (было удивительно, какой же лошади они принадлежали, если пришлись впору единорогу!), в которые его, после долгих уговоров, заставили облачиться. Он упрямо упирался, не желая их надевать, но в конце концов Феллисита пригрозила ему, что наденет их на него силой, а потом расскажет Тельмире, как он зазря рисковал собственной шкурой, и Арстелион все же уступил. Теперь голова, шея, грудь и бока у него были надежно прикрыты украшенной искусной насечкой сталью (правда, в шлеме специально для него пришлось пробить дыру, чтобы единорог в бою мог пользоваться своим главным оружием, а из основных нательных доспехов, составленных из нескольких частей - вытащить довольно широкий лист в форме полукольца, освободив его крылья). Арстелиону вся эта амуниция жутко не нравилась - она гремела, неприятно пахла, и вообще он чувствовал себя в ней глупо, но, понимая, что в бою она ему понадобится, он с ней смирился, решив, что теперь, по крайней мере, его не заставляют глотать всякую гадость вроде того варева, которым он воспользовался при первом посещении Огильдона. Однако он все же попросил снять доспехи, когда еще прошлой ночью он и его всадница совершили вылазку в лагерь врага, пользуясь прикрытием ночной темноты, и новости они принесли неутешительные - твари опасно зашевелились. Люди были измождены и потеряли много своих воинов, поэтому, снедаемые желанием поскорее с ними расправиться, противники решили вновь атаковать, и на этот раз шансов отбиться в лагере было немного, поэтому Иртальмар и решил не дожидаться удара, а выйти навстречу и принять бой в открытую. Он знал, что шансов выжить у них нет, знали это и остальные, но благородные рыцари решили, что уж лучше погибнуть в бою, чем ждать, пока враги проломят стены и перережут их всех, как цыплят. И они стояли там, как один - пусть израненные, уставшие, но не сломленные, и глаза их, у каждого - покрасневшие, потускневшие, в широких черных кругах - горели лютым, почти безумным огнем. Огнем воинов, идущих на верную смерть и не надеющихся вернуться назад.
   - Многие из них погибнут... если не все, - сказал Арстелион.
   - Скорее, все, - Феллисита посмотрела на бесчисленные орды врагов, - Но я не понимаю... почему к нам не пришла помощь? Где Великие Духи? Где?
   - Я не знаю, - он покачал головой, - Но я надеюсь, что они все же придут.
   - Только бы не слишком поздно это случилось, - заметила Феллисита, и ему осталось только согласиться. Некоторое время они еще кружили над равниной, но потом Арстелион неожиданно замер в воздухе, после чего сложил крылья и стремительно спикировал вниз, подняв целую тучу пыли и пепла.
   - Что случилось? - спросил Верховный Король.
   - Начинается, - ответил Арстелион, а Феллисита только кивнула. Скулы Иртальмара, обтянутые и без того воскового цвета кожей, совсем побелели, когда он посмотрел на запад, где черным облаком клубились войска врагов, готовившиеся к сокрушительной атаке... готовящиеся растоптать врагов, уничтожить... развеять их по ветру, как сухие листья и оставить их тела на потребу воронью, что уже каркало над полем, предчувствуя скорую поживу. Их голоса звучали, точно приговор... А потом король слегка улыбнулся - страшной, жутковатой улыбкой, и повернулся к своим воинам. Редкие голоса тут же стихли.
   - Братья мои! - воззвал он, и голос его прозвучал над ними, заглушая крики ворон, - Вот и настал наш смертный час! Мы долго сражались, долго убивали. Долго проливали кровь, но вот настало время в последний раз поднять свое оружие и встретить свою гибель, как полагается! И пусть мы умрем - в Стране Мертвых чтут героев! Пусть мы погибнем - но заберем с собой столько врагов, до скольких сможем добраться и достать мечом! Да, нас мало, но все мы - воины, рыцари, защитники своей земли. Да, шансов выжить почти никаких, но перед тем, как солнце навсегда померкнет в наших глазах, давайте покажем этим тварям, чего мы стоим! И пусть история запомнит нас такими - гордыми, благородными воинами, не сдающимися несмотря ни на какие трудности, и до последнего сражающимися со злом! За Арванское королевство! За наши дома, за наши семьи! За благо наших детей!
  Ответом ему был слитный гул множества голосов и звон выхватываемых из ножен мечей, чьи стальные лезвия яростно полыхнули серебром в бледном сиянии полузакрытого серыми тучами солнца.
   - За Страну Пяти Стихий! - во всю глотку закричал Арстелион, поднявшись на дыбы, - За все добро, что есть под солнцем!
   - За Валладельфию! - поддержала его Феллисита, и ее узкий меч молнией полыхнул в руке, воздетый к небу, после чего крылатый единорог в два прыжка набрал скорость и, расправив крылья, сорвался в полет, тенью пронесшись над рядами людей и, испустив долгий крик, немного напоминающий трубный рев и орлиный клекот, помчался на запад, навстречу войскам Керра, и уж за ним, по земле, лавиной хлынули остальные воины. Иртальмар скакал впереди, но, как он ни нахлестывал своего коня, за Арстелионом все же угнаться не смог, и наш герой, вместе с потоком стрел, что спускала с тетивы его всадница, камнем рухнул наземь, как нож в масло, вонзившись в скопище врагов. Рог его тут же пронзил чьи-то доспехи, пропоров грудную клетку, и серебряное мерцание погасло в сгустках темной крови, став красноватым. Но единорог только еще больше распалился, и забил копытами, как бешеный, разбрасывая врагов, так что, когда остальные войска арванцев все же добрались до своих противников, Арстелион уже был далеко, и его черные крылья мелькали среди копий и мечей, как будто смеясь над всеми попытками его остановить. Феллисита на его спине билась с умением и ловкостью настоящей воительницы, ее меч так и сверкал, порой сливаясь в одно сияющее пятно и рядами выкашивая противников. При виде их остальные воины только яростнее бросались в атаку, не желая отставать от отважной юной графини, и каждый дрался на пределе возможности, осуществляя собой верх дикого, необузданного безрассудства, когда уже не существует ни жизни, ни смерти - только злость, только гнев, только всепоглощающая ярость... Это безумие витало над полем битвы, заражая всех живых, и это были уже не два войска, это было одно скопище, где каждый норовил разорвать другого, где кровь лилась непрекращающимся потоком, а стоны раненых и умирающих не смолкали ни на мгновение. Никого не щадила боевая сталь, никого... Одно из копий скользнуло по броне Арстелиона, едва не пробив ее, пара стрел вонзились в его ничем не прикрытые крылья, но единорог, ничего не замечая, рвался все дальше, а рог его пронзал врагов, копыта ломали кости, а в глазах пылало жуткое пламя, которого не устыдился бы и разъяренный северный дракон! Однако битва есть битва, и когда один из врагов, громадный тролль с тяжелой дубиной, попытался ударить Арстелиона в бок, то Феллисита, вовремя заметив опасность, перегнулась через спину друга и вогнала свой меч в зеленое горло тролля, заставив его захлебнуться в собственной крови, но все же предсмертным усилием тот ударил девушку, и хотя удар пришелся не в тело, а по мечу, от страшного рывка рука ее чуть не разорвалась пополам, и Феллисита, вскрикнув от боли, выронила меч. Почувствовав, что она сейчас не так опасна, твари рванулись всем скопом, и Арстелиону пришлось постараться, чтобы не дать им до нее дотянуться. Единорог храпел и скалил зубы, кусался и бил ногами, но, куда ни глянь, были только враги, только враги, только эти жуткие несметные полчища... И он даже не заметил, когда упал... когда противники сомкнулись над ним... когда солнце померкло в его глазах...
  Сознание уже покинуло Арстелиона, и потому он не успел услышать донесшийся с востока зов, похожий на глас серебряного рога, что заглушил звуки сражения, заставив всех на мгновение замолчать, а потом послышался жуткий рев, и из-за гряды восточных холмов показался... золотой дракон! Его широкие крылья зашумели, поднимая сбивающие с ног потоки ветра, и он громадной тенью пронесся над полем битвы, огласив воздух еще одним яростным кличем и выпустив в небо громадный язык пламени, после чего стремительно спикировал вниз и, увидев, что несколько людей попали в окружение, одним взмахом шипастого хвоста заставил их врагов отшатнуться, после чего приземлился рядом.
   - Мои приветствия! - зарычал он... вернее, она, и, свирепо оскалив заслуживающие немалого уважения кинжаловидные клыки, дракониха стрелой бросилась в атаку, до того свирепо разбрасывая врагов и испепеляя их своим пламенем, что от нее отскакивали все, и ошалевшим от такого прибавления в войске арванцам оставалось только стараться быть не хуже, а ее свирепое "За Ильтиана! За моего брата! И за всю мою семью!" разносилось над полем, словно песня смерти для тех несчастных, что осмелились встать на ее пути! Тем временем вслед за ней в небесах показались еще один старый могучий дракон и двое помоложе, но и эти, не раздумывая, бросались в атаку, на бреющем полете выжигая полосы пламени и кромсая войско Керра на куски, так что вскоре разрозненным остаткам армии людей удалось собраться воедино, вокруг своих нежданных союзников, потому что даже с помощью четырех драконов отбиться от такого количества врагов было почти невозможно... однако кто сказал, что силы бойцов нельзя было сравнять? И когда с востока послышался все нарастающий шум, то постепенно перешедший в несмолкающий рев, то солнечные ящеры ответили ему торжествующим рычанием, до полусмерти напугав людей, а потом показались и те, кого они приветствовали - несметные войска всех разумных существ, явившихся в вспышках разноцветного пламени, и, едва выбравшись из межпространственных порталов, открытых Великими Духами, они тут же бросались в атаку. Драконы, грифоны, фениксы, кентавры, нальриссы, крылатые кони - кого там только не было! И впереди всех летела серебристая крылатая кобылица, над которой, свирепо визжа, неслось маленькое, но определенно очень и очень разъяренное существо, сверкая в лучах бледного солнца бронзовой чешуей. Керровы прихвостни не успели и опомниться, как все эти неистовые воины обрушились на них всей своей силой, как лавина, смяв их и разбив ряды на мелкие отряды, которые уже было не так сложно окончательно уничтожить... Вся Страна явилась на зов своих создателей, все, кто только мог сражаться, пришли на поле боя, чтобы принять участие в величайшей битве, какую только знала история. Они сражались отчаянно - за все, что любили, за всех, кого потеряли, за каждого, павшего в бою! И в это они были все равно, что братья, все равно, что слитное и неразрывное единое целое... алчущее покарать зло. Кто мог сравниться с ним в силе и ярости?.. Никто. И полчище Керра дрогнуло. Это было не четко организованное войско, где каждый готов был сражаться до самого конца и умереть во имя общей цели, это было именно полчище, неуправляемая орда, кое-как спаянная вместе лишь обещаниями легкой победы и обильной наживы. Ничто больше не заставляло их держаться вместе, и, как только они поняли, что для них эта сватка может обернуться поголовной резней, они сделали то, что и могли бы сделать в любой подобной ситуации - побежали. Но немногие спаслись. Драконы, грифоны и прочие крылатые охотники преследовали их, сбивая в одно стадо и методично уничтожая. Эти твари посягнули на их дом, на их семьи, на их собственную жизнь - и не заслуживали пощады! Таков уж был вековечный принцип этих воинов: если поднял меч на невинного, если пошел на сторону зла - умрешь! Так что, когда они вернулись на поле, усеянное телами павших, то из всей наводящей ужас орды Керра в живых не осталось никого. Но какова была цена этой победы... Вся равнина была усеяна трупами, а кровь пропитала землю насквозь, придав ей тошнотворный багровый оттенок и издавая жуткое зловоние. Впрочем, тем немногим, кто выжил, было все равно. Единственное, что имело для них значение - они ЖИВЫ. И больше ничего... Поэтому, когда рядом с Верховным Королем, оперевшимся на свой иззубренный меч, мягко приземлилась серая, как тень кобылица, на боку которой темнело отвратительное пятно вражеской крови, он лишь устало на нее взглянул.
   - Здравствуйте, - вежливо поздоровалась та, переминаясь с ноги на ногу, и, умей она это, то наверняка бы покраснела, как девчонка, - Простите, я ищу своих друзей, девушку по имени Феллисита и Арстелиона, крылатого черного единорога... Вы их случайно не видели?
   - До битвы - да, но потом все так смешалось... я не знаю, где они сейчас.
   - Благодарю вас, - Тельмира изящно поклонилась и, развернувшись, рысцой потрусила по полю, ища своих товарищей. Риккен реял над ней, выглядывая их с воздуха, и, когда самург неожиданно привлек ее внимание криком, после чего спикировал вниз, она галопом бросилась к нему... и едва не потеряла сознание, увидев среди кучи трупов знакомую гриву рыжевато-каштановых волос... Девушку явно придавило телом немаленького тролля, но Тельмира, не церемонясь, приподняла его и отшвырнула прочь, склонившись над Феллиситой. Та неподвижно лежала на земле, ее доспехи были страшно изрублены, на щеке была видна длинная кровавая полоса, дыхание едва прослушивалось. Впрочем, Риккен, бегло ее осмотрев, заявил, что с ней ничего серьезного, и после нескольких энергичных пощечин юная графиня и вправду пошевелилась, а потом медленно открыла полные боли и страдания глаза, казавшиеся почти черными на ее до невозможности бледном лице...
   - Феллисита! - Тельмира не могла ждать, - А где Арстелион?
   - Я не знаю, - слабо ответила та, - Было так много врагов... я упала с его спины, а дальше... я не помню, - и она уронила голову, а Тельмира с отчаянием посмотрела на Риккена.
   - Его не убили, - заверил ее самург, сумевший сохранить самообладание, хотя это и стоило ему некоторых усилий, - Иначе его-то, с такими-то крыльями, мы уж точно заметили бы.
   - Тогда где же он? - кобылица оглянулась по сторонам, но не увидела ни единого черного пятна, ничего, что хотя бы косвенно напоминало ее друга.
   - Эй! - крикнула она, заметив неподалеку какого-то рыцаря, что невольно вздрогнул, но, по крайней мере, не побежал и сумел вовремя взять себя в руки, что уже делало ему немало чести, - Простите, я ищу своего друга, черного единорога! Вы его не видели?
   - Крылатого?
   - Да, да! Вы его видели?
   - Видел... во время битвы.
   - А где он сейчас?
   - Я не знаю. Но я видел, как два тролля тащили его по полю... А потом я потерял его из виду. Боюсь, что они унесли его в Мглистые Земли... Мне очень жаль, - и он, отвернувшись, зашагал прочь, а Тельмира так и осталась стоять на месте, как громом пораженная. Унесли. Унесли в Мглистые Земли. На расправу Керру. И нет даже уверенности в том, жив ли он еще в этот самый момент... А что если... если...
   - Эй, подруга, - Риккен осторожно дотронулся до ее вздрагивающего бока, похлопал по плечу, - Ну же, право... Что ты... Не распускай нюни! Еще не все потеряно.
   - Ты прав, - тихо прошептала она и громадным усилием воли прогнала подступающие слезы - сейчас не время плакать и терять драгоценное время, - Возможно, он еще жив. Но нам надо отправляться за ним!
   - В одиночку?
   - А с кем же еще? Кому, как не нам?
   - Мне, - Феллисита, поморщившись, встала, - Я с вами. Арстелион и мой друг тоже. Я его не брошу. Но Риккен тоже прав, в одиночку нам не справиться. Нужно просить о помощи.
   - Кого?
   - А разве здесь мало тех, кто обязан Арстелиону если не жизнью, то победой в этой битве? - она обвела взглядом собравшихся на поле боя, - Если бы не он, Великие Духи никогда и не проснулись бы, а Керр уничтожил бы все войско Верховного Короля и оставил бы арванцев без защиты! Вы недооцениваете, сколь многим мы все обязаны этому единорогу, - и она решительно зашагала по полю, чуть прихрамывая, но все равно упрямо переставляя ноги, - И я намерена во что бы то ни стало его освободить! Вы со мной?
   - Спрашиваешь! - хмыкнул Риккен и полетел за ней, а Тельмира рысью побежала следом.
   - Давай, садись, - предложила она, подставляя спину, и девушка с благодарностью на нее вскарабкалась. Едва убедившись, что она села, Тельмира поскакала дальше, но все же в какой-то момент она остановилась и, оглянувшись на запад, долго смотрела на клубящиеся серые облака и думала, где же сейчас их потерянный друг...
  А Арстелион был уже далеко. И не в лучшем положении. Едва очнувшись, он понял сразу несколько простых и важных вещей. Во-первых, он еще жив, что само по себе удивительно. Во-вторых, без сознания он был довольно долго. А в-третьих - у него большие проблемы. Ибо как еще объяснить то, что его несли вверх ногами, подвязанным к какой-то толстой жерди, точно оленя, добытого на охоте? Превозмогая боль, он с трудом открыл глаза... но тут же пожалел, что сделал это, потому что тешиться неведением было бы всяко лучше, чем знать, что именно происходит, и на этот раз быть совершенно уверенным, что это не сон. Он и вправду попал в плен, причем, как ему показалось, смерть для него была бы много лучшим исходом. Ноги его были опутаны какой-то толстой грубой веревкой, глубоко, до кровавых ран впившейся в живое тело, и при каждом шаге гигантских троллей, что вдвоем тащили его на плечах, Арстелион еле заметно вздрагивал от боли. Кажется, он оказался в Мглистых Землях, на выжженной, безжизненной равнине, где не было места ни траве, ни деревьям, и лишь черные скалы да давным-давно погибшие, иссохшие и обугленные ветки колючего кустарника осеняли землю, заваленную густым серым пеплом. Кроме троллей, рядом с ним шагали еще четыре твари сходного вида, только немного меньше, с желтоватой кожей и как сплющенными лицами, напоминающими обезьяньи морды - это были гоблины. Заметив, что пленник очнулся, один из них усмехнулся и ткнул в него тупым концом копья. Арстелион попытался увернуться, однако тело отозвалось такой жуткой, ноющей болью, что он смог лишь слабо дернуться, точно большая рыба, вытащенная на берег. Гоблины отозвались хлюпающим смехом, добавив что-то на своем грубом языке, а один из них протянул руку и что есть силы хлопнул единорога по крупу, вызвав у товарища еще один взрыв хохота, и даже глуповатые тролли скорчили рожи. Арстелион почувствовал, что его сейчас стошнит. Крылья, его чудесные могучие крылья волочились по земле, точно тряпичные, кровь медленно капала из пропоротого плеча и еще дюжины ран по всему телу, отчего по ним расползался мертвящий холодок... Последним усилием единорог подобрал крылья и кое-как сложил их, подобно тому, как это сделала Тельмира перед их посещением Огильдона... Мысль о милой подруге заставила его слабо улыбнуться, но потом едва тлеющее сознание его вновь угасло, и он безвольно запрокинул голову назад...
   - А он еще жив? - один из гоблинов, которого звали Трельпур, но для простоты называли просто Вонючка, ткнул единорога в бок. Они устроились на отдых, хотя понимали, что, в случае чего, наказания не избежать - Керр никогда не отличался особым терпением, поэтому они и забрались в какую-то глухую расщелину, а теперь безуспешно пытались заставить все еще не подающего никаких признаков жизни Арстелиона очнуться. Единорог едва дышал, рана на его плече выглядела отвратительно, и постепенно гоблины начали беспокоиться, смогут ли они дотащить драгоценную добычу до своего хозяина живой. Указания Керра на этот счет были совершенно недвусмысленны, а ценой пленения этого зверя стала почти тысяча его воинов... впрочем, вряд ли он особенно об этом беспокоился. Жизнь - да что такое жизнь какого-то гоблина или тролля для самого Керра, Повелителя Зла? Он бы, не дрогнув, расстался бы и со всеми своими подчиненными, только бы заполучить этого последнего единорога... последнего, кто еще мог угрожать его необозримому могуществу и мешать завоевать всю Валладельфию... а за ней - и весь известный Мир. И потому, осмотрев явно начинающего отдавать концы единорога, гоблины, пошарившись в своих сумках, достали оттуда зеленый флакон, до половины наполненный какой-то густой жидкостью, с трудом выдернули крышку и осторожно капнули слабо светящимся зельем на его рану. От боли, что пронзила все его тело, Арстелион, что едва удерживался на границе смерти и жизни, с силой дернулся всем телом, едва не пробив голову одному из своих пленителей - тот едва успел отпрыгнуть, отчаянно и смачно ругаясь. Товарищи встретили его маневр хохотом, однако все же поспешили покрепче связать неблагонадежного единорога, и на ночь выставили вокруг него кольцо стражи. Впрочем, Арстелиону было все равно... Абсолютно все равно. И когда один из троллей, взяв его за гриву и хвост, попытался поставить его на ноги, то единорог, не удержавшись, повалился наземь. Поняв, что это может оказаться серьезно, другой гоблин приблизился к нему и, подняв его голову, всунул ему в рот горлышко какой-то фляги. Инстинктивно Арстелион попытался оттолкнуть его, боясь, что это яд, или, по крайней мере, выплюнуть то, что его заставляли проглотить, но гоблин явно не был настроен на шутки, и, хорошенько встряхнув его, он снова влил ему в горло несколько глотков кисловатого варева, после чего с силой сжал ему челюсти, а наш герой был слишком слаб, чтобы сопротивляться, и волей-неволей ему пришлось позволить этой гадости попасть к нему в желудок. В тот же миг он почувствовал, как внутренности его скрутило, точно винт, и он сжался от боли, на глазах его выступили слезы, а горло будто обсыпали перцем, и несколько мучительных мгновений он корчился на земле, изнывая от невыносимой пытки, но потом боль ушла так же неожиданно, как и появилась, а Арстелион в изнеможении замер, пытаясь отдышаться. Гоблины, надо сказать, наблюдали за всем этим с холодным любопытством, и потом один из них, тот самый, что дал Арстелиону зелье, приказал троллю поднять единорога на ноги. Свиноподобный гигант глухо хрюкнул и, схватив Арстелиона, поставил его стоймя. На этот раз тот не упал, хотя шатало его немилосердно. Гоблинов это вполне удовлетворило, и они тронулись в путь, причем Арстелион шел сам... под бдительным надзором стражи и стреноженный так, что едва мог шагать. Но он сносил все это молча, и сознание его по-прежнему оставалось где-то за гранью реальности, так что, когда на следующий день они достигли логова Керра - высокой черной башни на пике скалы, он даже не подозревал о том, что оказался тут, и молча шел туда, куда его вели, пока в лицо ему не дохнуло сыростью, заскрипела тяжелая дверь, и его грубо впихнули в какую-то камеру, отчего он едва не упал, и заперли там. Передернув плечами, Арстелион оглянулся. Ну что ж, камера как камера, довольно тесная и грязная. Тряхнув головой, единорог немного потоптался на месте, но стоять без движения оказалось тяжело, и он заходил из угла в угол, отчасти восстанавливая нормальное кровообращение в ногах, отчасти обдумывая свое горькое положение. Да, его участи не позавидуешь! Один - и в крепости самого Керра! У которого, как ему прекрасно известно, на него во-о-от такой зуб. И что тут остается делать? Да ничего... Покорно ждать своей участи... Но как же это трудно! Как же не хочется чувствовать себя бараном на заклание! Яростно всхрапнув, Арстелион резко развернулся... и тут раздался громкий металлический звон. Удивившись, единорог скосил взгляд, и сердце его забилось чаще. Фигурка феникса, ну конечно же! Как же он про нее забыл?.. Убедившись, что его никто не услышит, единорог осторожно позвал:
   - Ваше Величество! Господин Трангарас! Это я, Арстелион! Вы меня слышите? Помогите мне!
  Фигурка ответила молчанием, и на миг несчастному единорогу показалось: не сработает! - но потом она слабо засветилась, после чего полыхнуло яркое ало-золотое пламя, волна жара окутала сырые стены, мгновенно высушив их, а прямо перед Арстелионом на полу появился теплый, сверкающий во всем блеске своей славы... Керельтан!
   - Керельтан? - удивился Арстелион, - Ты?
   - Арстелион! - молодой феникс радостно бросился к нему, - Как же я рад тебя видеть! Мы думали, что ты погиб... Где это мы?
   - В логове Керра, в темнице. Керельтан, а где твой отец?
   - Мой отец... Он погиб в битве, - Керельтан печально опустил глаза.
   - Мне очень жаль.
   - Я знаю, Арстелион. И все же он умер, как герой, как достойный король своего народа, и мы всегда будем чтить его имя и помнить о его делах... Но сейчас не время думать о мертвых, нужно заботиться о живых.
   - Да... Ты можешь вытащить меня отсюда, Керельтан?
   - Я... нет, Арстелион, вряд ли. В этом месте моя сила как будто дремлет... Здесь слишком много тьмы. Я боюсь, что не смогу взять тебя с собой, иначе ты можешь застрять где-нибудь между мирами... Но не отчаивайся, мы уже идем к тебе на помощь! Все мы!
   - Эй! - раздался хриплый крик и топот шагов, - Кто там?
   - Уходи, - прошептал Арстелион, - Быстрее!
   - Держись, мы идем! - прошептал феникс и исчез в языках пламени... за миг до того, как стражник подошел к двери. Впрочем, в камере было темно, и он не увидел ничего, кроме приглушенного серебристого мерцания рога Арстелиона - видимо, измученный единорог крепко спал на полу, спрятав голову под крылом, точно громадная птица, поэтому, тот, недоуменно хрюкнув и решив, что ему тоже не помешает вздремнуть, вернулся назад... оставив безмолвного пленника наедине с темнотой и холодом подземных темниц.
  За ним пришли нескоро, но Арстелиону показалось, что время пролетело мгновенно, и вот уже заскрипел ржавый замок, дверь распахнулась, и два гоблина жестами приказали единорогу выйти. Едва он показался в проеме, в грудь ему тут же уткнулись два копья, однако наш герой лишь презрительно скривил губы и, гордо вскинув голову, первым пошел вперед. Гоблины явно смутились, однако вовремя опомнились и встали по бокам от единорога, так что получилось скорее не конвоирование пленного, а почетный караул. Надо сказать, изнутри логово Керра казалось гораздо больше, чем было на самом деле, но красотой не отличалось - как подумалось единорогу, до Дворца Золотого Грифона ему было ой как далеко, и Арстелион уже потерял счет всем этим безликим, как две капли воды похожим один на другой серым переходам и напоминающим змеиные норы извилистым коридорам, по которым его вели, пока они не оказались перед громадными каменными дверями, по обе стороны от которых застыли два омерзительных существа - громадных, с кожистыми крыльями, чьи морды напоминали головы громадных собак с торчащими из-под черных губ длинными кривыми клыками и загнутыми назад рогами, концы которых блестели, точно отшлифованные до блеска ножи. Их тела представляли из себя сплошную массу мускулов, до того рельефных, что казалось невозможным, что при их движениях кожа не лопается от такой чудовищной нагрузки. При их приближении громилы сделали шаг вперед, чтобы преградить им путь, но тут же вернулись на свои места, явно получив неслышимый обычному уху приказ от своего господина, и двери медленно открылись. Арстелион, не дожидаясь приглашения, спокойно прошел мимо них, хотя колени у него и подкашивало от страха. Демоны попытались последовать за ним, но Керр резко одернул их, приказав им вернуться, и они не посмели его ослушаться, поэтому в громадный зал наш герой вошел в полном одиночестве. Как оказалось, тронный зал Повелителя Зла не отличался излишней роскошью - это было довольно просторное помещение неопределенной формы, больше похожее на какую-то природную пещеру, чем на творение рук (или лап) разумных существ, освещаемое лишь бледным зеленоватым пламенем, что горело в каменных чашах на невысоких постаментах, вырезанных в форме каких-то тварей - Арстелион не был даже уверен, что это обитатели его мира, а не другого уровня существования, но при этом странный, абсолютно безмолвный огонь совершенно не давал тепла, и здесь было невероятно, просто нереально холодно. Из ноздрей Арстелиона клубами вырывался пар, и он плотно прижал крылья к телу, чтобы сохранить хоть какие-то остатки тепла, но и это не помогло - стужа пробирала его до самых костей, и у него зуб на зуб не попадал. Нахохлившись, будто какой-нибудь голубь морозным зимним утром, он прошел мимо беспорядочно застывших каменных скульптур, и стук его копыт гулко отдавался по всему залу, рождая многоголосое эхо. И Арстелион нервничал. Самому идти навстречу своему врагу - это одно, но идти навстречу неизвестности... Это ему нравилось еще меньше, и, убедившись окончательно, что здесь никого нет, или, по крайней мере, ему так кажется, единорог крикнул:
   - Керр! Я пришел к тебе! Может быть, ты все-таки покажешься?
  Ответом ему было гробовое молчание... Ни звука.
   - Покажись! - крикнул Арстелион, начиная злиться - у него сдавали нервы, и эта игра в кошки-мышки его не прельщала, - Или ты меня боишься? Если это так - скажи мне, но не прячься! Я здесь, Керр! Я, Арстелион, сын Фаландара, воин Страны Пяти Стихий! И я пришел сразиться с тобой, так что выходи! - и он с силой ударил копытом об пол, выбив ясный и гулкий стук. Но и на этот раз ему никто не ответил, только неизвестно откуда налетевший порыв холодного, почти ледяного ветра взъерошил ему шерсть, выбив из нее все оставшееся тепло, а потом... потом раздался тихий, шипящий голос, напоминающий шепот зимней ночи, свист снежной поземки...
   - Так ты и вправду хочешь меня увидеть?
  Арстелион обернулся, но никого не увидел, и почувствовал, как сердце замерло в груди. Керр...
   - Где ты? - крикнул он, понадеявшись, что у него не слишком задрожал голос, - Покажись мне! Дай мне увидеть твое лицо, тень!
   - Глупо, - просвистело в ответ, - Очень глупо и очень безрассудно... Ты хочешь увидеть мое лицо перед смертью, маленький единорог? А не боишься?
   - Я тебя не боюсь! И никогда не боялся!
   - Лжешь... Самому себе лжешь. Ты всегда меня боялся, хотя и скрывал это... Но меня ты не обманешь, юный глупец. Не обманешь... Я убью тебя, медленно, чтобы ты смог прочувствовать свою смерть до последнего мгновения, а потом я уничтожу и всех твоих друзей, которые так самонадеянно решили, что, раз они сумели перебить крохотную толику моих войск, то я стал слабее... И когда ты испустишь дух, когда твоя жизненная сила вольется в меня, а твое тело присоединится ко всем твоим жалким сородичам - тогда ничто в целом мире не сможет меня остановить! Твоя драгоценная Страна распластается передо мной на коленях, а потом настанет очередь и других миров! Я порабощу их всех, один за другим, и никто больше не будет стоять у меня на пути! - яростно взревел он, после чего раздался взрыв, во все стороны хлынули потоки зеленоватого дыма, из которых медленно начало вылепляться нечто... ужасное. По сравнению с ним стражники у входа показались не страшнее новорожденных щенят! Зеленый дым скручивался и переплетался, вычерчивая громадную голову, широкие плечи, мускулистые руки и громадный торс, сгущаясь и принимая очертания исполинских крыльев, загнутых серповидных когтей, длинных рогов... Казалось, что все мыслимые твари ада, могущие появиться разве что в воспаленном сознании тяжелобольного жителя подлунного мира, собрались воедино, чтобы создать этого повелителя дьяволов, этого проклятого среди проклятых, это зло в своем самом чистом виде... Словно зачарованный, Арстелион смотрел на это отвратительное чудовище, не в силах пошевелиться, не в силах оторвать взгляда от этого страшного чуда. И лишь когда Керр окончательно принял свою земную форму, единорог в ужасе попятился, на что тот ответил смехом, и, сказать по чести, наш герой слышал многое, но ни разу, клянусь Великими Духами, не доводилось ему слышать нечто более жуткого, чем этот хохот!
   - Ну что, малыш? - Керр обдал его зловонным, и при этом леденяще холодным дыханием, - Еще не хочешь бежать от меня без оглядки? Беги, беги, давай поиграем... Ты убегаешь, а я догоняю, - он прищурился, его пылающие зеленовато-багровым огнем глаза не отрывали взгляда от крылатого единорога, - Я тебя все равно поймаю... Но разве это не милосердие с моей стороны - то, что я даю тебе шанс спастись?
   - А я не собираюсь от тебя убегать, - Арстелион все же сумел справиться со своим страхом и холодно на него посмотрел, - Я пришел сюда не для того, чтобы от тебя бегать, исчадие ада. Я пришел, чтобы тебя убить.
   - Да неужели? - Керр расхохотался, - Какой ты храбрый малыш! - и он резко, по-змеиному двинул головой вперед, щелкнув кошмарными челюстями у самого уха Арстелиона - тот едва успел отпрянуть, а свирепый монстр, явно забавляясь, сделал пару шагов вперед, но наш единорог не был настроен и дальше играть по его правилам. Неожиданно для своего врага (и для себя в том числе), он бросился в сторону, но еще в прыжке резко изменил направление и нацелился вонзить свой сияющий рог прямо в грудь Керра. Однако тот, явно не лыком шитый и вовсе не такой неуклюжий, как могло бы показаться, исходя из его габаритов, вовремя разгадал его замысел, и Арстелион едва успел увернуться от удара громадной лапы. Попади она по живому телу - и не осталось бы даже мокрого пятна на гладком каменном полу, поэтому единорог решил вовсю использовать свое главное преимущество - скорость. И когда Керр вновь попытался схватить его, он стремительно бросился вбок, но тут же развернулся и успел-таки вогнать рог в предплечье врага, когда его лапа была еще опущена. От ужасающего вопля боли и гнева, казалось, сейчас рухнут стены, и монстр с такой силой отдернул поврежденную конечность, что едва не отправил единорога в стремительный и короткий полет, что явно окончился бы весьма жестким приземлением, но, к счастью, Арстелион успел отпрыгнуть, а тяжелые капли темной холодной крови и забрызгали весь пол, а единорог в ужасе отпрянул назад - там, куда они попали, камень начал стремительно растворяться! Но понаблюдать за этим явлением не удалось - Керр был в ярости, а, уж поверьте на слово, когда рядом с тобой существо, подобное ему, как-то так получается, что думать о чем-либо другом, кроме как о выживании, не приходится. Издав нечто, отдаленно напоминающее звериный рев, чудовище прыгнуло вперед, намереваясь попросту растоптать дерзкого единорога, но Арстелиона спасли его крылья - он попросту взлетел и, вывернув крутой вираж, от которого у него перехватило дыхание, спикировал на врага, намереваясь уж на этот-то раз точно пронзить его сердце. Однако и у Керра были свои козыри в рукавах - подняв морду, он раскрыл пасть и с силой выдохнул навстречу единорогу поток леденящего воздуха. На этот раз Арстелиона уберегла только его тонкая интуиция - услышав зловещее вздох, он резко рванулся в сторону, но все же не смог полностью вырваться из поля невозможного холода, и одно из его крыльев неожиданно отказалось служить ему, поэтому лишь каким-то чудом ему удалось приземлиться и тут же броситься бежать, понимая, что в открытом бою против махины, размером в двадцать раз больше его самого, у него нет никаких шансов. Керр проводил его злобным ревом, после чего бросился в погоню, сметая все на своем пути, и кривые когти его скребли и визжали по гладкому полу, оставляя на нем дымящиеся следы... Арстелион метался среди колонн, точно пойманная в клетку птица, пытаясь сбить противника с толку, но тот не поддавался на его уловки, и постоянно сокращал разделяющее их расстояние, пока не загнал жертву в угол, отняв у нее все шансы, даже самые призрачные надежды спастись...
   - Ну что, единорог? - спросил он, глаза его пылали, - Ты заставил меня немного размяться, но ведь это только подогрело мой аппетит! Дальше тебе бежать некуда, и я все же с тобой разделаюсь! Я разделался со всем твоим племенем, и теперь они навсегда - пленники наложенных мною чар, бездушные статуи, которые никогда не покинут эту башню, как напоминание всем вам о том, как опасно бросать вызов самому Керру - Повелителю Тьмы! И ты к ним скоро присоединишься!
  Арстелион промолчал, но вполне красноречиво выразил все свои мысли во взгляде, в котором слились воедино гордость, ненависть и презрение. Он был готов к этой схватке, к этому последнему бою, он прожил двадцать лет ради этого... на почему же ему так не хочется умирать? Почему в его мыслях не стоическое отрешение от всего земного, не смирение с неизбежной судьбой, а чудесные и манящие воспоминания о чьих-то ласковых очах, о мелодичном голосе, о тепле и запахе густой и пышной гривы? Почему?.. Он не знал, но жил этими воспоминаниями, глядя в бездушные, пустые глаза Керра и чувствуя вонь от его гнилого дыхания... он жил только ими... И слова Керра звучали для него как будто издалека, ненужные и неважные... и когда тварь медленно раскрыла пасть, чтобы навсегда проморозить его сердце и убить живущее в нем пламя... то неожиданно послышался оглушительный рев, как будто кто-то громадный затрубил в медный охотничий рог.
   - Что? - Керр яростно оскалился, в его глазах сверкнула злоба, - Нападение? Да кто осмелился...
   - Вся Валладельфия, - гордо и спокойно ответил Арстелион, - Все мы явились в твои владения, Керр, ведомые самими Великими Духами, и тебе не устоять перед нами! Твое время кончилось! Хватит длиться ночи! Наступает новый день! - и, не теряя ни мгновения, единорог бросился вперед, не дав опомниться врагу, чтобы с криком: "За тебя, Тельмира!" вонзить свой сияющий серебряный рог в широкую грудь врага...
  На несколько мгновений, на несколько чудовищных мгновений воцарилась тишина... Керр стоял так неподвижно, что Арстелион даже успел подумать: промахнулся! - но тут раздался ужасающий вой, и тело гигантского монстра страшно содрогнулось, а кривые, острые, как бритва когти вонзились в тело единорога, пытаясь отшвырнуть его прочь, однако наш герой не сдавался, и только глубже погружал свое сверкающее оружие в черную плоть своего противника, не обращая внимания на потоки жгучей крови, текущей по его голове, по глазам, по всему телу... сжигающей его заживо - но нет, он не мог отступить, ни за что, никогда! Это была его последняя битва, и он обязан был выйти из нее победителем, а потому от каждого удара когтистых лап, от каждого нового взрыва боли он только сильнее сжимал челюсти, и серебряное пламя постепенно окутало всю рану Керра, пробиваясь наружу множеством тонких лучиков и заставляя могучего демона выть и корчиться.
  "За мою семью, - точно птицы, мысли мелькали в голове Арстелиона, что заставляли его свирепо хрипеть и еще глубже проталкивать свой рог сквозь плоть и кости, - За весь мой род... За моих друзей... За Валладельфию... И за меня!" - после чего, собрав все силы, он яростно двинул головой, последним страшным рывком разорвав Керру все внутренности... Яркий, как луна в полнолуние, серебряный свет вырвался из тела поверженного демона, залив собой весь зал, окутав каменные фигуры фениксов, грифонов... единорогов. Но Арстелион этого уже не видел - силы его иссякли, и он вместе с Керром рухнул на холодный каменный пол, в темную лужу крови... и керровой, и своей собственной. Раны его обожгло огнем, тонкая корочка льда на одном из его странно изогнутых крыльев протестующе зашипела... но ему было все равно. Совершенно обессилев, он лежал рядом со своим уже мертвым врагом, с каким-то ленивым удивлением глядя на то, как его черная шерсть медленно скручивается под действием кислоты, и кожа горит, покрываясь страшными ожогами... как по всему залу слышится громкий сухой треск, как будто лопаются скорлупы гигантских яиц... как рядом с ним каменный феникс неожиданно распался на куски, гранитная корка отвалилась, и оттуда, взъерошенная и недоумевающая, выбралась покрытая слоем пыли ало-золотая птица... Как где-то в отдалении послышался постепенно приближающийся стук копыт... а потом двери зала распахнулись настежь, и там замелькали чьи-то тени... Впрочем, он не был уверен, что ему это не почудилось, не привиделось на самой границе страны мертвых, а потом голова его рухнула на пол, глаза закрылись, но последняя мысль заставила его улыбнуться: он все-таки победил.
  Когда он очнулся, то сперва решил: как, это и есть Страна Теней? Если так, то она оказалась даже прекраснее, чем он думал... Только странно, почему она кажется ему знакомой? Арстелион попытался приподняться, чтобы получше оглядеться по сторонам, но тут же со стоном повалился обратно - кажется, у него была сломана нога, а со всего тела как будто содрали кожу. Интересно...
   - Арстелион? - послышался чей-то мелодичный, до боли знакомый голос, - Арстелион!
   - Тельмира! - хрипло отозвался он, вновь попытавшись встать, но и на этот раз безуспешно... впрочем, ему это и не понадобилось - к нему уже со всех ног мчалась его подруга.
   - Арстелион! - она радостно прижалась к нему головой, - Ты жив! Как же я рада, что ты все-таки очнулся!
   - Я тоже рад... А где мы?
   - Мы неподалеку от Огильдона. В лесу, - и она фыркнула, - Даже их великий город не смог вместить в себя всех прибывших! Да и хорошо. У меня нет ни малейшего желания день и ночь видеть вокруг их скучные серые улицы, так что мы устроились за городскими стенами.
   - И долго я...
   - Да порядочно. Ты уже дней десять не приходил в себя. Знаешь, когда мы вытащили тебя из Керрова тела - ну и отвратительная же тварь! Хуже крысоголова! Даже представить себе не могу, как ты умудрился его победить! - так вот, ты был холоден, как лед, и шерсти на тебе почти-то не осталось. Мы даже начали бояться, что ты... - и, осекшись, она зарылась лицом в его густую гриву, - Хорошо, что ты сумел к нам вернуться.
   - Я же дал тебе слово, - он тихо засмеялся, но тут какое-то движение у кромки леса привлекло его внимание, и он удивленно насторожил уши... Тельмира улыбнулась и немного посторонилась, а у Арстелиона перехватило дыхание - там стояла... пара единорогов! Пара великолепнейших созданий, чьи белоснежные шкуры мягко светились в полумраке, а глаза... о, эти глаза! Арстелион сразу узнал их, эти чудесные очи, похожие на бездонные горные озера... Узнал - потому что так часто видел их во сне. Уперевшись здоровой ногой в землю, он напряг все мышцы, пытаясь подняться, и Тельмира с готовностью подставила ему свое плечо, так что с ее помощью он все же сумел выпрямить трясущиеся от слабости колени... и тут еще одно плечо, покрытое шелковистой шерстью, поддержало его, а чей-то полыхнувший огнем серебряный рог коснулся его - совсем легко, но Арстелион чуть не задохнулся от потока мощной энергии, захлестнувшей его тело и жидким пламенем прокатившейся по жилам. Сломанная нога сперва совершенно онемела, но потом сразу стала крепче, и наш герой смог наступить на нее, лишь слегка поморщившись от боли... однако это показалось ему не стоящей внимания мелочью, когда он поднял голову и встретился глазами с этим невероятно нежным и ласковым взглядом...
   - Мама? - прошептал он, а Эвеллис вздохнула и крепко-крепко прижалась к нему.
   - Маленький мой, - прошептала она, и вся нежность мира вылилась сейчас в ее дрожащем голосе, - Как же я по тебе соскучилась.
   - Я тоже соскучился, - он склонил голову ей на плечо, так что длинные пряди его черной гривы рассыпались по ее белоснежной шее, сверкая на солнце густым и ярким серебром... его не удивило, да и чему удивляться? Так, кажется, даже лучше... - Мне вас очень не хватало.
   - Но ты держался молодцом, - заметил другой голос, мелодичный и благозвучный, как и у всех единорогов, однако более низкий и сильный, чем у мамы, и, обернувшись, Арстелион увидел своего отца, Фаландара. Могучий единорог был очень похож на своего сына, но шкура его поражала своей безупречной белизной, и изящная бородка завивалась мелкими кольцами, выдавая немалый возраст. Некоторое время он внимательно изучал своего выросшего малыша, которого помнил смешным и неуклюжим жеребенком, а потом склонил голову и ткнулся носом ему в шею, прошептав:
   - Я горжусь тобой, Арстелион.
   - Но... как? Я думал, что навсегда потерял вас... Где вы были?
   - В логове Керра. Едва он узнал, что один из нашего племени несет ему погибель, он решил собрать всех нас и тем самым уничтожить наш род. Двадцать лет назад, в ту самую страшную ночь, когда мы расстались, он разослал над миром своих зачарованных ищеек, приказав им доставить к нему всех странных белых зверей с длинными серебряными рогами, растущими во лбу... Но он кое-что забыл - наши жеребята рождаются непохожими на своих родителей, однако завести детеныша - это редкость в семье единорогов, ведь иметь жеребенка - это огромная ответственность, и не каждая пара осмелится на такое... и так получилось, что на тот момент ты, Арстелион, был единственным маленьким единорогом во всей Валладельфии. Чары Керра не подействовали на тебя, и потому ты спасся... а дальше ты знаешь.
   - Но тогда почему Керр не использовал этих своих ищеек, когда узнал о существовании Арстелиона? - удивилась Тельмира.
   - Из-за Камней. Камни нейтрализовали его чары, и, пока они были с вами, вы могли не опасаться нападения... а потом, думаю, Керр понял, что так просто с последним единорогом ему не разделаться, и решил лично убить тебя... впрочем, - Фаландар усмехнулся, - ему это так и не удалось.
   - Лишь каким-то чудом, - покачал головой Арстелион, - Мне просто повезло.
   - Может быть, - согласился отец, - Но что такое удача, сын мой? По сути, это ведь просто преимущество, которое обычный глаз не в силах заметить, но истинный воин может обратить его себе на пользу, и потом все говорят, что ему повезло... Ты оказался сильнее Керра, малыш. И этим ты можешь по праву гордиться. Ты стал лучом света в царстве тьмы.
   - И за это вся Страна тебе благодарна, - улыбнулась Тельмира, - Ты всех нас спас от гибели... И меня, и Риккена... всех.
   - А Риккен где? - удивился Арстелион.
   - Он с Феллиситой и графом Анардином, в Огильдоне, - засмеялась кобылица, - Кажется, он все же смог преодолеть свою неприязнь к людям, чтобы еще раз посетить королевскую сокровищницу!
   - Графом? Отцом Феллиситы? Он жив?
   - Ну конечно. Правда, чтобы оправиться от заключения у Керра, ему пришлось дня два не выходить из шатра, но сейчас он почти в полном порядке, и Феллисита не отходит от него ни на шаг. Она так нам и сказала, что встретит нас в Огильдоне, когда ты поправишься. Да и не только она - все... Ты готов?
   - Я? - он пошевелил плечами, проверяя, что да как, - Да, вполне.
   - Тогда пошли, - лучезарно улыбнулась Тельмира, и, подперев его плечом, они вчетвером отправились по лесу. С каждым шагом кровь все быстрее текла по жилам молодого единорога, и походка его становилась уверенней. Первыми их заметили фениксы, сидевшие на ветвях деревьев, и их чудесные песни зазвучали по всему лесу, а вслед за ними из-за деревьев показались и остальные, что приветствовали их счастливыми криками... но Арстелион долго не верил, что они встречают именно его - слишком живы были воспоминания о том, как они к нему относились во время путешествия, и лишь когда одна из молодых грифониц подбросила вверх несколько полевых цветов, что упали прямо на голову нашего героя, он убедился, что это правда, и слезы брызнули из его блестящих темных глаз, вымочив едва-едва отросшую после ожогов шерсть... Они все были тут, все разумные расы Валладельфии, и такой искренней была их радость... радость при виде черного единорога, всеми проклятого, всеми отвергаемого, всем и каждому внушающего ужас... но который спас их всех от смерти, который рисковал собственной жизнью, чтобы они и их дети навсегда избавились от тьмы, имя которой было - Керр. И теперь он шел среди них, как герой, как спаситель Страны Пяти Стихий, и они склоняли перед ним головы, а он не знал, куда девать глаза. Тельмира, заметив его смущение, ласково прикрыла его своим крылом, точно обняв. Он сперва смущенно на нее посмотрел, но потом благодарно улыбнулся и поднял взгляд, прямо смотря в глаза всем собравшимся, потому что вдруг понял, что ему совсем неважно, как о нем думают окружающие, каким они видят его и как воспринимают - важно лишь то, что у него есть такие близкие ему существа, как Тельмира, как Риккен, как мать с отцом - те, которые не обращают внимание на то, какого цвета у него шкура и что говорят о нем другие, которые знают его именно таким, какой он есть на самом деле. И, как только эта мысль утвердилась в его сознании, походка его сразу стала легче, и даже не совсем сросшаяся кость ноги не могла сделать ее менее плавной, а стройная его шея, гордо - не горделиво, гордо! -выгнувшись, заставляла точеную голову будто бы плыть по воздуху, и витой серебряный рог сиял, точно луна, точно самая драгоценная в мире королевская корона... И, глядя на него, остальные даже не замечали цвет его шкуры, не замечали его крылья и ужасающие ожоги, еще не вполне сошедшие - перед ними был самый настоящий единорог, великолепный и потрясающий воображение, про которого можно сказать тысячу слов, но потом вспомнить лишь одно: прекрасный. И когда деревья расступились перед ним, а копыта его ступили на вымощенную зеленоватым камнем дорогу, ведущую к воротам Огильдона, то все, собравшиеся там, как магические существа, так и люди, даже не кричали, а просто в молчаливом благоговении провожали взглядом грациозный черный силуэт, перед которым испокон веку они преклоняли свои головы... Однако кое-кто все же не удержался от того, чтобы заговорить с ним, и когда перед Арстелионом тяжело шагнул вперед громадный золотистый дракон, он не испугался, а лишь с улыбкой на него посмотрел.
   - Здравствуй, Лампфельдар. Рад снова тебя видеть.
   - И тебе привет, Арстелион... ведь, кажется, так тебя называют? В тот раз ты не сказал мне своего имени...
   - Наверное, в тот раз это было не так важно, - засмеялся единорог, - Но это хорошо, что драконы умеют держать свое слово.
   - Как и вы, - громадный ящер своим дыханием взъерошил ему челку, - Ты позвал нас на битву, и мы пришли... все. И, скажу тебе честно, друг мой, что теперь вся моя семья дважды в долгу перед тобой.
   - Да, почему? - удивился он.
   - Если бы ты не победил Керра, если бы ты не позвал нас всех на бой - мы бы так и не узнали, что мы не последние, - он широко улыбнулся, - Но теперь знаем, что крохотной частице нашего племени удалось уцелеть после резни, устроенной Керром, спрятавшись на самых дальних рубежах Валладельфии, и теперь, когда он свергнут, Туманные горы вновь станут нашим домом - домом для солнечных драконов, потомков самого Сирингара, и, клянусь честью, последующие поколения еще не раз о нас услышат!
   - В этом я даже не сомневаюсь, - кивнул Арстелион, - Я рад за тебя, Лампфельдар. Ты больше не одинок.
   - Да... как и ты, - дракон мягко посмотрел на него, после чего вежливо склонил голову и отошел в сторону, а Арстелион продолжил свой путь. Идти-то оставалось совсем немного... Створки тяжелых, окованных медью ворот Огильдона были распахнуты настежь, на крышах и шпилях реяли флаги, и на мосту, на набережной, вдоль улиц - везде стояли вперемешку воины и простые граждане, старики и дети, люди и магические существа, вернувшиеся из своего добровольного изгнания, длящегося почти пятьсот лет - что даже для них, многие из которых встретили рассвет и закат не одного столетия, было порядочным сроком. И теперь они стояли там - могучие и величественные, а арванцы уже не шарахались от вида кентавра или дракона, не смотрели на них, как на монстров, чудовищ из древних сказок. Конечно, в отношениях между народами еще сохранялась некоторая напряженность, но она скорее объяснялась непривычностью обстановки, а не реальными подозрениями относительно того, не эфемерно ли это дружелюбие, не станет ли все через мгновение таким, как было прежде - леса без единорогов, небо без грифонов, горы без фениксов... Словно сойдя со страниц детских книжек, они внезапно обрели плоть и кровь, легенды стали действительностью - подойди, потрогай, загляни в глаза! И каким же сухим, каким же скучным был этот банальный мир, когда они жили в нем, не зная, что они не единственные разумные существа на свете... что они не одиноки. А потому они стояли рядом, как братья, словно и не было между ними времени разлуки, а дети их и вовсе, не замечая торжественности обстановки, непринужденно играли друг с другом, то и дело вприпрыжку перебегая через улицу. Арстелион следил за ними с немного печальной улыбкой на лице, но, когда один из них заметил его и с восторженным визгом бросился навстречу, он не испугался, не встал на дыбы, не отбросил малыша - смиренно склонил гордую голову, и дети хватали его за тонкие ноги и густую гриву, даже не подозревая, какая сила и ярость может скрываться в хрупком теле единорога, а взрослые смеялись, глядя, как они тормошат и теребят едва-едва в себя пришедшего героя Страны, и тот лишь добродушно усмехается в ответ... Даже когда один из них, мальчик с копной рыжеватых волос, сцапал его за челку пытаясь дотянуться до сияющего рога, он не рассердился (хотя, если не лгут сказания, многие из единорогов древности за столь непочтительное отношение вполне могли бы выйти из себя!), а только осторожно высвободился и легонько потерся рогом о плечо малыша, и глаза его, мудрые, темные, слегка грустные - совсем не лошадиные глаза! - встретились с полным любопытства и безмятежной невинности взглядом, взглядом ребенка, за чье счастливое будущее, за чью свободную от зла и горя жизнь он и боролся... единорог почувствовал, что в сердце его тает лед, принесенный зловонным дыханием Керра, как в душу возвращается утраченный мир. Да, за один этот взгляд, а одни эти добрые и счастливые глаза стоило сражаться с любыми силами тьмы, пройти хоть все круги ада и вступить в самые свирепые и кровавые схватки... чтобы выйти из них победителем! А потому он долго, долго не мог оторвать взгляда от этого лица с пухлыми щеками и веселыми веснушками на носу, и лишь громадным усилием воли он заставил себя поднять голову и оглянуться на Тельмиру. Та улыбалась, в ее глазах плясали искры, но потом в них вспыхнула настоящая радость, и, обернувшись, Арстелион едва успел охнуть, как ему на голову приземлилось что-то маленькое и пронзительно орущее, а потом на него со всего размаху наскочила Феллисита и обвила руками его стройную шею, зарывшись лицом в пышное великолепие гривы... Наш герой ничего не сказал, только склонил голову на плечо девушки и потерся о ее почему-то мокрую щеку... Странная, самому ему непонятная нежность показалась в его глазах, от которой он как будто стал казаться выше ростом, но потом Феллисита порывисто отпрянула в сторону, а он смотрел на нее - изящный и невообразимо прекрасный, как и все единороги, что издревле являлись из леса молодым невинным девушкам и спали, положив голову им на колени... Да, он был черен, как сама ночь, а за спиной его трепетали могучие крылья, но все же в сердце своем он был настоящим единорогом, хранителем лесов, чистейшим воплощением сил природы, и перед ним склоняли головы все, кому дала жизнь могучая стихия Земли... Арстелион улыбнулся ей и, вскинув голову, зашагал дальше, а его семья и близкие, не произнося ни слова, следовали за ним по извилистым улицам Огильдона, камней которых он касался легко и неслышно, будто кошка с бархатистыми лапками... а от взгляда его сами собой опускались головы, и казалось ему, будто не он, а кто-то другой, кто-то неизмеримо величественный, танцующей походкой направляется к королевскому дворцу, являя высочайшую грацию и красоту каждым своим движением... Но даже он заробел, когда, завернув за последний, памятный ему поворот, он увидел впереди ворота дворцового сада, и многих, многих, кто стоял там, осененный властью и величием истинных правителей... Юный Керельтан, король Кваргон, а также другие, чьих имен Арстелион не знал - вожди и старейшины, военачальники и жрецы... все они стояли там. Они ждали его. И он шел им навстречу - неслышный, как тень от облака и легкий, как оно само... тот, кто сумел одолеть Керра. Тот, кто пронзил его черное сердце. Тот, кто собрал вместе все Самоцветы и пробудил ото сна Великих Духов... Он шагал к ним - существо, чуть меньше лошади, но кажущееся совсем крохотным, с тонкими ногами и длинной шеей, с точеной головой и серебряным рогом, что казался не толще луча света в черном мраке атласной шкуры... с удивительными, странными глазами, что сияли драгоценными камнями, своим собственным мягким светом... Они ждали его. И он прошел мимо них, шелестя сложенными крыльями, а на губах его играла легкая улыбка, как будто ему было не двадцать лет, а все двести... И все они медленно склонили перед ним свои гордые головы, ибо, если бы не этот юный единорог, то, как знать, чем бы вообще закончилась эта долгая и кровопролитная война? И он шел вперед, мимо них всех, мимо графа Анардина, которого он сразу узнал по глазам - точной копии тех, какими обладала его дочь, мимо Верховного Короля Иртальмара, мимо всех... пока не увидел тех, кто стоял в самом конце, тех, кого невозможно было не узнать... Они стояли там. Великие Духи. Ожившие исполины давным-давно минувших веков. Пятеро величайших, пятеро всемогущих. Даже Тельмира и остальные не осмелились подойти в ним ближе, но Арстелион смог. И низко поклонился им, но тут вперед выступил Ирельтиас, Дух Земли, прародитель его племени, и ласково дотронулся до него кончиком сверкающего рога, что сиял ярким зеленым пламенем.
   - Не ты нам, - сказал он голосом низким и звучным, как время, - а мы тебе должны кланяться, малыш. Ты исполнил пророчество. Ты оправдал все надежды, что мы вправе были на тебя возлагать. И тьма наконец рассеялась.
   - Но я лишь делал то, что должен, - прошептал Арстелион, - Ничего больше. К тому же, со мной всегда были мои друзья...
   - Но ты мог отступить, - заметил Лайфарон, и его белоснежные, как шкура единорога, глаза полыхнули огнем, - Ты мог выбрать другой, куда более легкий путь - дорогу равнодушия и благостного незнания, однако же ты не сдался, и, однажды взявшись, уже шел до конца. А это немалого стоит, - и он опустил голову, прижав одну лапу к груди, что означало высшую степень признательности, - И мы тебе за это благодарны, - после чего он выпрямился и, ударив своим длинным посохом об землю - кажется, там появилась вмятина - громко выкрикнул, - Честь и хвала герою, честь и великая хвала!
  Ответом ему был слитный рев и стук металла, и все, поднявшись на ноги, кричали в унисон, а бедный единорог ошалело озирался по сторонам, не зная, куда девать глаза... Уши его робко жались к голове, перья на крыльях неприятно шевелились, а по черной шкуре волнами пробегала дрожь. Он был как будто в бушующем море - один, на тонущем корабле, и его дикая натура приказывала ему бежать без оглядки, как можно быстрее, спасаться в благословенной тишине лесов... но тут теплое плечо прижалось к его боку, и, оглянувшись, он увидел Тельмиру, что смотрела на него с ласковой усмешкой. "Да ты, никак, бежать надумал? Керра не испугался, а теперь решил удирать?" - спрашивали ее смеющиеся серые глаза, и он невольно улыбнулся в ответ. И пусть вокруг все шумели, все кричали и называли его как угодно и кем угодно - для него во всем мире не было ничего важнее, чем эти добрые глаза, эта милая улыбка и мягкий запах, что нежной дымкой витал в воздухе...
  Чуть позже в честь великой победы был устроен великолепный праздник, и, так как многим из гостей не хватило места в городе, а кое-кто попросту угрожал целостности городских улиц, он состоялся в чистом поле, под шатрами и открытым, усыпанным звездами небом, когда вино лилось рекою, и песни звенели, не переставая, от самых обычных до рычащих баллад драконов, сопровождаемых языками мощного пламени, дивных сказаний фениксов и громогласных рулад пьяных кентавров, которые опустошили столько кувшинов со спиртным, что уже не обращали внимания на ритм и складность, крича во все горло, а потом и вовсе заплясали вокруг костров, горделиво гарцуя перед своими девушками в нахлобученных набекрень цветочных венках. Да и не они одни - кажется, почти все присутствующие то и дело срывались в танце, размахивая руками (крыльями, лапами, порой даже щупальцами...) и горланя во всю глотку. Это был не скучный официальный пир, где все до тошноты вынуждены были соблюдать приличия и следить за манерами - это было очень простое и дружное веселье, когда можно было, не стесняясь, шутить вместе с королем или танцевать на пару с драконом (только надо было быть очень осторожным, чтобы ненароком не попасть к нему под лапы!)... когда миф и реальность сплелись воедино, когда стало возможным любое волшебство... Но главных виновников праздника - Арстелиона и Тельмиру - гости так и не могли высмотреть среди собравшихся, потому что эти двое уже давно скрылись из виду, чтобы в одиночестве побродить по лесу, глядя на луну, на звезды... чтобы побыть счастливыми.
   - Как хорошо, - Арстелион глубоко вдохнул прохладный воздух, - Хотя я так устал... Но как же мне хорошо.
   - Так и должно быть, глупенький, - тихо засмеялась Тельмира, кладя голову ему на спину, - Так и должно быть... Ведь мы за это сражались. За это многие погибли... такие, как король Трангарас.
   - Но и многие выжили, - прошептал Арстелион, - Такие, как Керельтан, как Феллисита, как мы с тобой... Мы еще живы, Тельмира. Нам еще есть, за что побороться. А разве это не главное?
   - Да, - она улыбнулась, - Ты все еще легендарный черный единорог, а я все еще люблю тебя и последую за тобой, куда ты меня позовешь - хоть в логово к дракону, хоть во дворец к королю Кваргону, хоть в Мглистые Земли! - она весело ему подмигнула, - Мир все еще полон неожиданностей, полон приключений и опасностей, так что, думаю, наше путешествие еще не закончено!
   - Я тоже, - он ласково ткнул ее в бок... но тут его чуткие уши уловили нечто вроде презрительного хмыканья чуть позади, и, резко обернувшись, Арстелион сощурился. Он узнал его!
   - Нордал! - воскликнул он. И не ошибся.
   - Здорово, Рогатик, - раздался презрительный голос, и из-за деревьев показался крылатый жеребец, - Вижу, ты меня не забыл.
   - Но право, стоило, - Арстелион почувствовал, что свирепеет, и шея его выгнулась дугой, - Что тебе здесь надо?
   - Мне? Ничего. Просто решил поглядеть на героя, - он выговорил последнее слова с особенным сарказмом и презрительно фыркнул, - Ума не приложу, как это ты умудрился победить Керра? Бьюсь об заклад, что тебе просто повезло!
   - Может быть, и повезло, - процедил наш герой, - Но тебя это не касается, Нордал. Оставь меня в покое!
   - А я тебя разве трогаю? - он состроил удивленное лицо, - Да ты мне и в гробу не нужен, Рогатик! А, что это я, - он отвесил шутовской поклон, - Герой.
  Арстелион яростно на него взглянул. Еще чуть-чуть - и он не выдержит! Однако Тельмира мягко прижалась к его боку и прошептала:
   - Не обращай на него внимания. Он всего лишь болтун, к тому же неблагодарный. Не слушай его.
   - И кто это говорит! - Нордал расхохотался, - Позор всего племени крылатых лошадей! Кобыла, которая предпочла бегать в грязи на пару со своим приятелем, а не летать в небесах! Да что ты знаешь о чести, если даже твой собственный отец от тебя отказался? И вообще, как ты можешь...
   - Прекрати сейчас же! - выкрикнул Арстелион и бросился на своего врага, явно намереваясь проткнуть его насквозь. Нордал, про себя усмехнувшись - вот дурак, опять попался! - хотел отпрыгнуть в сторону, как всегда делал, но на этот раз он ошибся - еще в прыжке Арстелион резко вывернулся и, предугадав его движение, со всей яростью атаковал его сверху. Если бы он был так разъярен во время схватки с Керром, то Повелитель Тьмы отошел бы в мир иной разорванным на тысячу кусочков, так что Нордал вскоре понял, на кого нарвался. Арстелион вертелся, делал выпад за выпадом, а в глазах его светилась яростное пламя, и крылатый жеребец невольно отступал под его ударами, пока не понял, что на земле ему с этим дьяволом не справиться - тот был гораздо ловчее и быстрее его, и, расправив крылья, Нордал рванулся в небо, думая, что только-только получивший свои крылья единорог не рискнет соперничать с ним в небе, однако Арстелион не отставал ни на шаг. Точно две громадные птицы, они носились над ночным лесом, хлопая крыльями и яростно крича, а Тельмира с испугом наблюдала за ними с земли...
   - Они дерутся за тебя, - неожиданно раздался позади нее хриплый голос, и она в испуге отпрянула прочь, а на открытое место медленно вышел еще один крылатый конь, старый и совершенно седой, но с холодными и ясными глазами. Тельмира почувствовала, что дрожит... Но ее отец смотрел на нее тяжело и устало, а потом он немного наклонил голову и тихо сказал:
   - Прости меня.
  Тельмира промолчала. Да и что она могла сказать? А ее отец вновь посмотрел на небо, и она тоже подняла голову... едва успев увидеть, как Арстелион спикировал на Нордала и принялся хлестать его крыльями, а тот вслепую метался над самыми деревьями, не в силах сбросить своего противника, и единорог свирепо лягал его, кипя от ярости.
   - Ловко, - негромко восхитился старый жеребец, со знанием дела наблюдая за нашим героем, - А он неплохо понимает небо!
   - Он всегда его понимал, - тихо прошептала Тельмира, тоже посмотрев наверх, - Арстелион всегда был крылат... хотя и родился бескрылым. Но он никогда не переставал летать.
   - Поэтому ты его выбрала? - спросил тот, и его глаза, обычно такие холодные, загорелись странными огоньками.
   - Не только, - еще тише ответил она, словно хотела, чтобы ее слова подхватил и разнес ветер, - Просто он всегда был так добр ко мне... он всегда понимал меня... а ты никогда не был таким, - она с болью на него посмотрела, - С тех самых пор, как мама... - и она отвернулась, - Арстелион никогда и ничего не требовал... не просил... и не приказывал! И за дружбу свою он ждал только дружбы - ничего больше! - она порывисто вздохнула и, тряхнув головой, пошла прочь, но отец нагнал ее и прижался боком к ее телу.
   - Прости меня, - повторил он, и голос его задрожал, - Я вел себя неправильно... я был жесток... но поверь мне, я никогда не желал тебе зла! Просто я слишком тебя любил... и это меня испортило. Я желал видеть тебя лучшей - во всем и всегда, как твою мать... но забыл, что ты все-таки не Вирфеллен, что ты совсем другая, ты Тельмира... Прости меня, если сможешь, если способна простить, - и он повесил голову, - Прости дурака, который уже слишком стар, чтобы осознавать собственные ошибки.
   - Ах, папа! - она прижалась к нему и по-настоящему расплакалась, а он закрыл глаза, и по седой щеке его медленно сползла слеза... А когда над ними зашумели могучие черные крылья, и Арстелион гордо приземлился рядом, едва слышно коснувшись земли, то он сперва с недоумением взглянул на них, а потом уже с тревогой - на свою подругу.
   - Ну что, прогнал его? - спросил его отец юной кобылицы.
   - Прогнал, - немного настороженно ответил Арстелион и посмотрел на Тельмиру, а та улыбнулась сквозь слезы и, подойдя к нему, сказала:
   - Я всегда знала, что рано или поздно ты задашь ему хорошую трепку!
   - Пусть знает, как тебя обижать, - Арстелион ласково на нее посмотрел, но потом все же бросил еще один настороженный взгляд на ее отца.
   - Ну, чего ты на меня, как крысоголов на ванну, смотришь? - проворчал тот, недовольно на него глядя, - Что же, я теперь не могу и к собственной дочери без твоего позволения приблизиться? Так, что ли?
   - Но я не забыл, как вы приказали оставить ее умирать, на том обрыве, - с холодком сказал Арстелион, его глаза пылали, и старый конь вздрогнул, как от удара, - Я не забыл.
   - Я тоже, - прошептал тот, - И я понимаю твой гнев, Арстелион, как понимаю свою вину. Но, поверь мне, я никогда не желал зла своей дочери. Никогда. Ведь она... она - это все, что у меня осталось.
   - Он прав, - тихо сказала Тельмира, заметив, что Арстелион все еще не верит, - И я его простила.
   - Что ж, - наш герой медленно кивнул, - Тогда прощу и я, хотя, конечно, это нелегко. Но ваша дочь значит для меня не меньше, чем для вас. Она для меня - все, что только есть на этом свете.
   - Я знаю, - он кивнул, - Знаю... Надеюсь, ты будешь заботиться о ней так же, как заботился я. Защищай ее, оберегай ее, и пусть счастье не оставит вас стороной... И спасибо тебе, Арстелион Тальфирион... Вестник Утренней Зари. Спасибо тебе за все. Выходит, не врал Гархен, когда говорил, что нас ждут великие перемены, что год Феникса не зря так называется! - он отвернулся, но все же тихо добавил, да так, что они едва разобрали его слова, - Я всю свою жизнь прожил в сумерках, но рад, что все же успел увидеть рассвет нового дня, - и, как-то странно всхлипнув, он развернулся и поскакал прочь, а Арстелион с Тельмирой удивленно переглянулись, но потом наш герой немного неуверенно усмехнулся и сказал:
   - Кажется, я теперь за тебя в ответе...
   - А я, как будто, нет, - она весело фыркнула и игриво куснула его за шею, а когда он попытался ее достать в ответ, то она лишь звонко засмеялась и, расправив серые крылья, птицей сорвалась в небо, а за ней бросился вдогонку и ее приятель. Ночь распахнула им навстречу свои прохладные объятия, полные звезд и лунного света, Огильдон сиял внизу россыпью огней, похожий на куст ежевики, усыпанный светлячками и феями, а пара крылатых существ, свободных и беззаботных, как ветер, играя и резвясь, кружила в воздухе, провожаемые многими взглядами, что следили за ними с бренной земли...
   - Он вырос, - вздохнула Эвеллис, наблюдая за сыном, - Только-только он был жеребенком... и вот он уже взрослый, и его зовут другие дороги...
   - Но разве это плохо? - улыбнулся Фаландар, - Он жив, дорогая, и он радуется жизни - неужели это не главное? К тому же, он нашел себе подругу, лучше которой и придумать нельзя, и он счастлив с ней, а нам... ну что ж, а нас остается только смотреть на них и вспоминать, что и сами мы были такими же когда-то.
   - Да мы и сейчас не больно-то стары, - она усмехнулась, а супруг ее рассмеялся и исчез во тьме, приглашая ее следовать за ним, точно тенью от тех двоих, что летали высоко над ними... думая, что они одни во всей Вселенной...
  Празднество продолжалось еще несколько дней, но, как это часто бывает, все хорошее быстро кончается, и вот наступил день, когда был выпит последний бокал вина, и стало понятно, что пора им всем возвращаться домой. Но перед тем, как это случилось, во дворце Верховного Короля, в присутствии Великих Духов, был подписан договор между Арванским королевством и всеми прочими разумными расами Страны Пяти Стихий, соглашение о заключении нерушимого мира между людьми и магическими существами. Пять их представителей явились во дворец, по одному из пяти основных народов. Там были: Мелинайра, солнечная дракониха, мать Лампфельдара и одна из величайших героинь древности, величественный и спокойный Кваргон, король грифонов, феникс Керельтан из Междуречной долины, представительница морского народа, которую звали Эделлир вар Перменнал (при виде ее Мелинайра улыбнулась во всю пасть, а та и вовсе, едва не взвизгнув от радости, бросилась ее обнимать), а также Арстелион, черный единорог. Нашему герою, признаться, было несколько неуютно в этом высокородном обществе, но остальные в голос утверждали, что это просто необходимо, и он пришел, а сейчас стоял рядом с громадной Мелинайрой и смотрел на круглый стол, где лежал исписанный пергамент. Дракониха сперва молча разглядывала его, а потом улыбнулась - блеснули страшенные зубы - и промолвила:
   - Седина серебрится в твоей гриве, единорог, и оттого ты кажешься намного старше, но если ты и дальше будешь так трястись, то и вовсе побелеешь!
  Голос у нее был хриплый, но очень мягкий и даже мелодичный, с какими-то птичьими интонациями, отчего-то напоминающими Арстелиону голоса фениксов, а в янтарных глазах светилось понимание, не насмешка. Арстелион робко на нее посмотрел, а Мелинайра совсем по-девчоночьи подмигнула ему и добавила:
   - Да не бойся ты. Уж поверь мне, ничего страшного в этой церемонии нет. По мне, так она просто скучная! - и, немного подумав, она спросила, - Так значит, вы с друзьями собрали все пять Камней? А где был спрятан Сапфир?
   - В Тайнолесье... в пещере, - ответил единорог.
   - Вот как? - взгляд драконихи затуманился от нахлынувших воспоминаний, - Значит, хорошо спрятан?
   - Лучше не придумаешь. Мне даже кажется, что нам с друзьями просто повезло, что мы сумели его отыскать.
   - Что ж... нам тоже, - прошептала она, и единорог недоуменно на нее поглядел, - Выходит, Нельмурагх действительно знал, что делал...
   - Госпожа, о чем ты? - не выдержав, спросил Арстелион.
   - О далеком прошлом, малыш, - она с грустной усмешкой посмотрела на него, - О таких давних временах, что о них помнят лишь немногие... Ты тогда еще и не родился, а жаль. Ты бы не отступил... - она тяжело вздохнула, - А вот я побоялась. Я убеждала себя, что все дело в пророчестве, но на самом деле я просто струсила. Хотя была, как ты, последней... вернее, думала, что последняя. И, кто знает, как повернулось бы дело, если бы я пошла до конца? - она задумчиво посмотрела вокруг, - Не настал бы такой же радостный и счастливый день на четыре сотни лет раньше?
   - Никто не знает, что было бы, - заметил Арстелион, - Мы можем строить предположения и думать, что все так и будет, но в жизни столько неожиданностей! Я мог бы быть простым единорогом, как и все мои родные, а кто я теперь?
   - Да уж, - Мелинайра рассмеялась, - Я ведь тоже могла бы быть простой драконихой, как моя мать и мать моего мужа, да и все остальные, кто жил до нас, но нет же! Керр уничтожил всю мою семью, и я стала такой, какой я стала: сестрой феникса, что отыскала Сапфир, а потом вместе с ним погрузилась на дно океана, чтобы забраться в логово гигантского морского змея Оругула и выйти из него живой! Да потом еще я вернулась на сушу, отыскала себе мужа, родила ему детей... - она немного погрустнела, - Но все же я не пошла до конца. Ильтиан... Я была слишком напугана. Я побоялась. Но мое дело закончил ты, - она с благодарностью посмотрела на собеседника, что едва доставал ей до плеча, - Ты победил Керра... Я была бы перед тобой в вечном долгу только за то, что ты сумел это сделать - то, что когда-то не удалось мне, но это еще не все! - в глазах ее вспыхнула радость, - Ведь теперь солнечные драконы вновь вернулись в Туманные горы, откуда были изгнаны когда-то, и мы с ними, единорог! Мы не одни!
   - И очень рад за вас, - улыбнулся Арстелион, - Надеюсь, что вы будете счастливы. Вы этого заслужили.
   - Не мы одни, - она тепло на него взглянула, - Все... - но тут зазвучали фанфары, и они замерли. Начиналась новая эпоха, они знали это - но уже не боялись перемен, веря, что завтрашний день будет лучше прошедшего... И в их присутствии Иртальмар, Верховный Король людей и Кваргон, как единственный из всей пятерки, умеющий писать, поставили свои подписи под прикрепленным печатями к столу договором, которому предстояло остаться на этом месте на долгие столетия. Лишь после этого они все распрощались и отправились по домам. Кто куда... Фениксы - в Серые скалы, грифоны - в Золотое королевство, крылатые кони, среди которых мелькал и изрядно понурившийся Нордал - в Тайнолесье. Что же до наших героев... было только одно место, куда им действительно хотелось попасть, и потому, сердечно распрощавшись с Феллиситой и Риккеном, который решил остаться во дворце юной графини (хоть она и шутила, что он обчистит все сокровищницы, но была всецело "за"!), они неторопливо отправились на восток. Фаландар и Эвеллис, естественно, могли идти только по земле, но Арстелион решил устроить им сюрприз, и они с Тельмирой полетели вперед. Уж что они там делали - так, по-видимому, и останется загадкой истории, но, когда пара единорогов увидела вдалеке свою родную Лунную Рощу, их сердца забились быстрее. Она ожила! Она снова была точно такой же, какой они ее помнили! Выслушав рассказ Арстелиона, они ожидали узреть мертвые белесые стволы и обломанные ветки, похожие на скрюченные старческие пальцы, но это было в прошлом! В прошлом, оставленном вместе со смертью Керра, там, в далеких Мглистых Землях, отныне свободных от враждебной магии! Чудесные деревья с серебристой корой радостно шумели, как и прежде, словно приветствуя своих любимых единорогов свежей зеленой листвой, и птицы пели среди ветвей, а ручьи беззаботно лепетали по камням, сверкая на солнце и радуя глаз... Оба единорога с изумлением и восторгом оглядывались на все это чудо, и потому не сразу заметили, что над ними, гордо расправив великолепные крылья, парят две изящные тени, серебристая и черная, а когда они все же подняли головы, то успели лишь заметить, как молодая пара на диво плавно развернулась, и, взмахнув крыльями, понеслась прочь, а ликующий крик их, будто исторгнутый одним горлом, еще долго звенел в вышине... протяжный и звучный, похожий на властный зов охотничьего рога, полный невероятной силы и радости... Они скоро исчезли, растворились в прозрачной синеве небес, но этот последний их прощальный привет все звучал в сердцах оставшихся на земле, чтобы запечатлеться в них навечно, вписаться в летопись памяти золотыми буквами, дав начало новой легенде... ведь никогда не кончится это сказание, эта бесконечная сага о любви и дружбе, и навсегда сохранит история имена ее героев, а в первую очередь - имя крылатого черного единорога, Арстелиона Тальфириона, Новой Надежды, Вестника Утренней Зари! КОНЕЦ.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"