В одном из своих произведений И. Губерман отмечает, что евреи, выросшие в Израиле, легко и непринужденно могут говорить о царе Давиде, царе Соломоне, как о людях, с которыми они лично знакомы. Евреи же, живущие в других странах, с трудом ассоциируют себя с историей своего народа.
В фашисткой Германии достаточно было иметь среди своих предков еврея, чтобы угодить в печь крематория. Очень разборчивы были по отношению к евреям и власти "страны победившего социализма", хотя официально это не признавалось. Можно было быть русским по паспорту, но примесь еврейской крови закрывала дорогу в престижный ВУЗ, лишала возможности получить достойную работу (в этом я убедился на себе).
Мои родители, хотя и родились в еврейских семьях, но выросли среди русских детей. После прихода Советской власти в Забайкалье и национализации золотых приисков, семья Новомейских покинула родные места, старший брат моего деда, Моше Новомейский, вместе с матерью и семьями двух сестер перебрался в Палестину, где основал на Мертвом море Палестинскую поташную компанию.
Мой дед, Семён, вместе со старшей сестрой и другим братом остались в России, но переехали в Петербург, там мой отец учился в школе среди русских детей и был слабо знаком с еврейскими традициями. Испугавшись начавшихся в тридцатые годы массовых репрессий, мой дед, происходящий из семьи золотопромышленников, переехал в Куйбышевскую область, где мой отец продолжал образование и закончил с отличием Куйбышевский учительский, а затем педагогический институт. Там в Куйбышеве на Волге мой отец познакомился с моей матерью, которая также училась в пединституте. В результате их брака на свет появился я. Мой отец знал, что как у сына золотопромышленника, у него могут быть большие неприятности на работе, и поэтому, никогда ничего не рассказывал мне о своих предках.
После окончания аспирантуры мой отец был направлен на работу в Свердловский педагогический институт. В Свердловске я пошел в детский сад, а потом поступил в среднюю школу N1. Я дружил и учился с русскими детьми, слово "еврей" никогда не вызывало во мне никаких эмоций. Позже жизнь заставила признать меня справедливость определения, которое дал евреям французский философ и литератор Жан Поль Сартр: "Еврей - это тот, кого другие считают евреем".
Впервые я почувствовал, что я еврей, в девятилетнем возрасте. В 1954 году раздельное обучение отменили и в нашу мужскую школу пришли девочки. Учительница на первом уроке стала рассаживать по партам мальчиков с девочками. Вот тогда я и познакомился впервые с антисемитизмом. Девочка, с которой меня хотели посадить, положила ноги поперек скамьи и заявила: "Не буду я сидеть с евреем". Меня посадили с другой девочкой, но случай этот я запомнил на всю жизнь.
Второй раз я почувствовал себя евреем через 3 года, когда подрался с мальчишкой, который обзывал меня "жидом" и рисовал мелом свастики на моей спине. За драку меня исключили из школы и даже пытались отдать под суд. Много еще раз в жизни мне приходилось вспоминать, что я еврей, это произошло и в 1962-ом году, когда я пытался поступить в Высшее военно-морское училище, и в 1967-ом, когда я после окончания ВУЗа пытался распределиться в "НИИ Автоматики". Были и еще подобные случаи в моей жизни, которые заставляли меня вспомнить, что я еврей.
После смерти моего отца я нашел в архиве ответ из Израильского агентства по поиску родственников, из которого было видно, что отец пытался найти в Израиле своего двоюродного брата по фамилии Мандельберг. В этом письме были указаны два адреса, по которым я отправил письма на английском.
11 апреля 1998 года приятель позвал меня на пасхальный седер, который состоялся в ресторане гостиницы "Свердловск". Я впервые присутствовал на подобном празднике, и впервые видел такое количество евреев одновременно. Я был поражен. Но этим не закончились события того памятного для меня дня. Придя домой, я обнаружил в ящике своей электронной почты ответ из Израиля. Письмо было написано моим троюродным братом, в котором говорилось, что А.В. Мандельберг (двоюродный брат моего отца) - жив. На следующий день пришло второе письмо - от другого сына А.В. Мандельберга. Так я узнал, что в Израиле у меня есть родственники.
С этих пор меня заинтересовала история моей семьи, я решил разобраться в своих корнях, но мама смогла рассказать мне очень немного. Я хотел расспросить Авраама Викторовича Мандельберга, но он очень слабо говорил по-русски, т.к. покинул Россию в младенческом возрасте. Тогда я решил начать изучать иврит, случай привел меня в еврейское агентство "Сохнут", где я начал с большим усердием изучать иврит и традиции, о которых доселе ничего не знал. Мой приятель тоже ходил на занятия - вдвоем изучать язык гораздо легче. Во время занятий нам давали приглашения на празднование других еврейских праздников, на различные мероприятия.
Летом, во время своего отпуска, я съездил на родину своего отца в Баргузин. Этот посёлок находится в 50 км от Байкала. Там меня гостеприимно встретила учительница местной школы - директор школьного музея, и ее муж - мой коллега, связист. Мне показали местное кладбище, на котором похоронен мой прадед и его отец. Кладбище разделено на несколько частей, могилы моих предков расположены в еврейской части, а в русской части мне показали могилу декабриста Михаила Кюхельбекера, брат которого, Вильгельм, был другом Пушкина.
Учительница показала мне музей, в котором хранится личная печать моего прадеда, Абрама Новомейского, и книгу "От Байкала до Мертвого моря", написанную старшим братом моего деда. Четыре дня я был в Баргузине и все четыре дня рассматривал надписи на еврейских памятниках. Кроме прадеда и прапрадеда, я нашел еще нескольких Новомейских, и услышал рассказ о том, что на могилу моего прадеда приезжал иностранец, который являлся моим родственником.
На обратном пути, в Улан-Удэ я навестил бывшего работника Баргузинской милиции, который встречался с моим родственником и сохранил его визитную карточку. На визитке стояло имя - Тэо Каминер, израильский адрес и телефон. Вернувшись домой, я сразу стал пытаться дозвониться по найденному телефону, но неудачно - мне постоянно отвечал на иврите автоответчик, на который я записал несколько заранее заготовленных фраз. Моей мечтой с тех пор стало познакомиться с моими родственниками в Израиле и навестить могилу прабабки, о которой я прочел в книге.
Однажды на занятиях в "Сохнуте" я услышал, что в нашем городе организуется еврейская школа, и решил устроить туда свою шестилетнюю внучку. Я мечтал о том, чтобы мои внуки узнали язык и еврейские традиции - то, что я узнал так поздно.
Внучку в школу приняли, тогда у школы не было еще своего знания, но обучение велось очень квалифицированными педагогами. Через год школа стала гимназией "Ор-Авнер" и у нее появилось свое здание. Я записал в нулевой класс этой гимназии своего внука и радовался тому, что мои внуки становятся настоящими евреями. Дополнительно водил внуков в воскресную школу, где они изучали еврейские традиции. Но не всегда мечты сбываются. Через год, когда пришла пора идти в школу моей младшей внучке, мне сообщили, что моего внука не зачислят в первый класс гимназии. Я постарался принять все меры для осуществления своей мечты. Беседовал с директором школы, пытался убедить Главного раввина, но директор школы отказала, а раввин заявил, что не хочет вмешиваться в "педагогический" прочес. Мальчик вместе со своей сестрой пошел учиться в другую школу, а мой сын, который не чувствует себя евреем, об этом ни капли не пожалел.
Моя старшая внучка продолжала своё обучение в гимназии "Ор-Авнер", она сдружилась с одноклассниками, посещала все проводимые школой и синагогой мероприятия и была довольна жизнью, пока не перешла в 7-й класс. Во втором полугодии учебного года по школе поползли слухи, что дети, у которых мать или бабушка не еврейка, будут исключены из школы. Мою дочь пригласили к директору школы на беседу. Беседа была недолгой - дочери объяснили, что поскольку ее мать - русская, то по Галахе и она русская, а значит и моя внучка - русская и должна перейти учиться в другую школу.
Я пытался переговорить с раввином Зелигом Ашкенази, жена моего брата пыталась переговорить с женой раввина - Ханой. Ответ был однозначным: раввин не принимает посетителей по данному вопросу. Я вспомнил, что уже когда-то пытался добиться того, чтобы моего внука оставили в школе, что раввин не захотел мне тогда помочь. Моя дочь еще раз ходила в гимназию, встречалась с директором и женой раввина, Ханой, но так и не смогла понять: почему ребенок, проучившийся в школе 8 лет, теперь должен уйти в другой коллектив.
До этого года я был рад, что хотя бы старшая моя внучка станет настоящей еврейкой, знающей традиции и историю своего народа, но эта моя мечта рухнула. Моей внучке было предложено забрать документы и перейти в другую школу. Мне тоже непонятно - почему моя внучка, отлично закончившая седьмой класс гимназии "Ор-Авнер" должна была перейти в другую школу; почему в этой гимназии религиозные принципы превалируют над гражданскими? Но зато я понял - откуда в еврейской среде берутся антисемиты, даже среди тех, кто всю жизнь мечтал найти своих родных и могилы предков на Земле обетованной.