Райли Клиффорд : другие произведения.

39 улик Кэхилла Мастера шпионажа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  39 улик Кэхилла Мастера шпионажа
  
  часть первая
  
  Мэриленд, 1814 г.
  
  Фредерик Уоррен знал, что не должен этого делать. Он знал, что его родители разозлятся, и что он будет наказан и скажет, что он слишком стар для детских шалостей. Но он мог побеспокоиться о наказании постфактум. В тот момент, на темном августовском рассвете, Фредерику нужно было хорошенько рассмеяться, чтобы поднять настроение. И то, что не знали его родители, им не повредит.
  
  Это был 1814 год, и Америка в течение двух лет находилась в состоянии войны, и не было никаких признаков того, что конфликт утихнет. Все чувствовали последствия - резкий рост цен на продукты, постоянная нехватка денег и жизнь с угрозой, которую в любой момент могут атаковать британцы.
  
  Родители Фредерика в последнее время казались особенно измученными: его мать смиренно ухаживала за гостями в их гостинице в Мэриленде, вздыхая, когда ложкой тушила тушеное мясо на ночь или размешивала кашу утром. Отец Фредерика мог говорить только о ходе войны, которая приближалась все ближе и ближе к их порогу, а британская армия с каждым днем ​​наступала все больше. Фредерику казалось, что многие годы никто не улыбался, не говоря уже о смехе.
  
  Итак, ранее тем утром, перед тем, как его мать приготовила завтрак, Фредерик осторожно заменил сахар в причудливых оловянных сахарницах его матери солью. Теперь, когда он заваривал чай и ставил башню из золотых тостов на поднос для их самого раздражительного гостя, Фредерик усмехнулся про себя. В то утро его родители были очень озабочены и не заметили его маленького трюка. Их собрания в ратуше начинались все раньше и раньше, до восхода солнца, и продолжались все позже и позже в ночи. Ответственность за гостиницу все больше ложилась на Фредерика.
  
  Только на этой неделе его родители работали над эскизами для карт эвакуации и работали в комитетах, планирующих, что делать, если британцы прибудут в город - где укрыться, где найти припрятанную еду, наименее заметные проселочные дороги за городом. Фредерик не был уверен, откуда его родители получали информацию и почему они всегда первыми все узнавали. Фредерику казалось, что его родители всегда были теми, к кому другие люди обращались, когда им нужно было утешить, когда им нужен был план во время кризиса и, что более важно, когда им нужна была информация, которую, казалось, никто не мог получить.
  
  В зале для завтрака Фредерик поставил поднос перед хмурой старухой и ее мужем, которые ехали через город, чтобы добраться до Вашингтона. После того, как Фредерик накануне прислуживал женщине, он услышал, как она бормотала мужу: «Если наша армия так же небрежна, как персонал в этой гостинице, мы все будем петь« Боже, храни короля » до конца года. из."
  
  Теперь Фредерик щедро поклонился и пошел на кухню, где выглянул из-за двери, чтобы посмотреть. Старуха откусила тост и громко заявила, что он подгорел, своему мужу, который пожал плечами и все равно его съел. Затем женщина насыпала три порции сахара в свою миску с чаем. Она подула на пар, поднимающийся из чаши, вдохнула аромат, затем поднесла чай к губам и сделала длинный теплый глоток. Не прошло и доли секунды, как чай женщины полетел на ее мужа жидким снарядом прямо ему в лицо. Он вскочил и вытер лицо платком.
  
  «Констанс, ты забываешься!» он обиделся на свою жену, ее лицо было сморщенным и разъяренным.
  
  Остальные гости, сидевшие за соседними столиками, явно старались не смеяться.
  
  Фредерик, который все это видел со своего места прямо у порога кухни, согнулся пополам, держась за живот, слезы текли из его глаз.
  
  Старуха дико жестикулировала, швыряя миску с сахаром на пол. «Это соль! ПОВАРЕННАЯ СОЛЬ!" - завизжала она, хотя было ясно, что ее муж понятия не имел, о чем она говорила. "КТО ЭТО СДЕЛАЛ?"
  
  Фредерик осторожно шагнул в сторону кухни, когда его мать вошла снаружи, развязала шляпку и поставила ведро со свежими сливками. Ее глаза были зажаты и истощены, и она устало посмотрела на Фредерика, как бы говоря: «У меня сейчас нет на это энергии».
  
  Фредерик осмелился в последний раз заглянуть в столовую и поймал выражение лица мужа женщины, который изо всех сил пытался подавить улыбку.
  
  время
  
  В сарае пахло навозом. Фредерику пришлось сгребать его лопатой, подметать пол, а затем доить, кормить и поить корову, пока она не успокоилась и не пришло время снова лопатой. Чья это была блестящая идея, опять же , упрекнул себя Фредерик, поменять соль на сахар? Его родители ругали его, но ему стало хуже, потому что они были вынуждены вернуть деньги старухе, о чем Фредерик даже не подумал, пока не стало слишком поздно. Фредерик согласился, что его шалость была неправильным рассуждением, и никакие лопаты не возместили бы деньги, потерянные его родителями.
  
  Было уже светло и жарко, хотя еще не было полудня. Фредерик вытер лоб платком.
  
  Пока он работал, мысли Фредерика снова обратились к войне. Даже спустя десятилетия после Войны за независимость Англия все еще пыталась превратить Америку обратно в британскую колонию. Они блокировали американские порты из-за своей эгоистической выгоды в войне против Наполеона. А потом они впечатлили американских моряков, похитив их в море и вербовав воевать на британских кораблях!
  
  Фредерика не было в живых во время Войны за независимость, но когда он был моложе, он прижимался ухом к полу, чтобы попытаться подслушать военные истории, которые его отец рассказывал о поле битвы: людей взрывали, расстреливали, разрезали пополам. штыком, как они преподали этим мундирам урок и завоевали свободу для всей страны. По мнению Фредерика, британцы были самыми злодейскими людьми из ныне живущих.
  
  Сарай разделял стену с небольшой конюшней, и Фредерик мог слышать стук лошадей в стойлах. Позже ему нужно будет кормить и поить их.
  
  Фредерик погрузился в работу плечом, подняв в тачку тяжелые вилы с сеном. Стога сена казались высокими, и было много лошадей, которых нужно было кормить. Солнечный свет проникал сквозь дверной проем; уже было утро. Что, если он не закончил к ужину? Он решил, что, может быть, ему захочется прилечь на стог сена, чтобы хоть на мгновение отдохнуть спиной. Он мог бы поклясться, что его глаза не закрывались ни на секунду, когда ...
  
  «Фредерик! Проснись, сынок! »
  
  Фредерик встряхнул своей затуманенной головой и проснулся, сбитый с толку при виде нависшего над ним отца. Он смущенно покраснел. В изгнании в сарае Фредерик надеялся вернуть доверие родителей, а не подорвать его.
  
  «О-отец, - запнулся Фредерик, - я не хотел заснуть. Я позабочусь о том, чтобы работа по дому ...
  
  Но его отец не обращал внимания на сарай. У него было такое выражение лица, которого Фредерик никогда раньше не видел, и он теребил волосы взад и вперед, держа шляпу в другой руке.
  
  «Я еще раз прошу прощения за это утро…» - начал Фредерик, но отец прервал его, что тоже было первым. Отец Фредерика верил в человеческое достоинство. Он считал нарушение манеры прерывать кого-то.
  
  «Нет времени, сынок», - сказал его отец еле слышным голосом, звучащим выше и менее уверенно, чем когда-либо слышал Фредерик, как ребенок, боящийся темноты. Его отец был одет в черный жилет и куртку с черными леггинсами - одежду, которую он обычно носил на похоронах. Холод пробежал по Фредерику. Отцовское ружье, которое обычно хранилось отдельно, было прислонено к двери сарая.
  
  «Что случилось, отец?» - спросил Фредерик. Он скинул штаны и выпрямился, встав из стога сена, чтобы попытаться встретиться глазами с отцом.
  
  «Сынок, то, что я собираюсь тебе сказать, может сейчас не иметь смысла, но ты должен послушать. Ты, должно быть, серьезно, хоть раз.
  
  Фредерик приготовился; все, что сегодня утром было крепким, теперь казалось неуверенным, шатким. На этот раз серьезно: слова гремели в его голове. Неужели отец считал его таким легкомысленным?
  
  «Твоя мать и я - мы не хозяева гостиницы». Он остановился здесь и встретился глазами с Фредериком. «Ну, конечно, но это не наша основная работа. У нас особое наследие - у вас особое наследие. Вы член семьи Кэхиллов, насчитывающей сотни лет. Мы мадригалы, члены группы элитных Кэхиллов ».
  
  «Но я же Уоррен!» - запротестовал Фредерик.
  
  Его отец топнул ногой по земле, и нервный тик у кого-то обычно такого спокойного заставлял Фредерика нервничать.
  
  «Да, но вы также являетесь частью могущественной секретной организации. Мы не просто управляем гостиницей для путешественников. Это также безопасное место для других Кэхиллов, место, где они могут убежать от своих врагов ».
  
  «Враги?» - спросил Фредерик. По спине пробежал холодок.
  
  Его отец кивнул. «Вечерня. Тех, кто стремится уничтожить нас навсегда ».
  
  Фредерик резко вздохнул - погасить нас ?
  
  Его отец неустойчиво положил руку на плечо Фредерика, и его брови нахмурились, когда он заставил себя продолжить. Он сильно сглотнул. «В этот самый момент, сынок, в этом районе находится чрезвычайно опасный человек. Веспер путешествует с британской армией здесь, в Мэриленде. Мы с твоей матерью должны найти его и остановить, или… Отец Фредерика замолчал и бросил на сына мучительный взгляд.
  
  Голова Фредерика кружилась теперь. Все накренилось - он почувствовал головокружение после того, как прошлой весной слишком часто кружил над майским шестом, когда земля вздымалась и выбивала из него ветер.
  
  "Куда ты направляешься?" Фредерику удалось спросить.
  
  «Это не имеет значения. Что действительно важно, так это то, чтобы уберечь тебя от опасности ».
  
  Фредерик оценил лицо своего отца - серебристые волосы, водянисто-голубые глаза, тихие морщинки вокруг глаз и улыбку, лицо джентльмена, конечно, выдающегося солдата в отставке, но этот человек, этот человек, также был ... что делает его шпионом? Это было немыслимо. Он попытался запомнить все детали лица своего отца, исследуя его, как будто это был первый раз, когда он действительно видел его. Пожалуйста, пусть это не будет последним.
  
  Мягкие шаги по траве нарушили их задумчивость. Мать Фредерика поспешила через скотный двор, чтобы присоединиться к ним, цыплята визжали на нее, когда она проходила - резкий, скрипучий звук. На ней было хорошее платье для прогулок и перчатки, а под подбородком была завязана соломенная шляпка. Она крепко обхватила себя шалью, как будто защищаясь от метели, даже несмотря на то, что это было в разгар лета.
  
  Мать Фредерика взяла его за руку и спросила, понимает ли он серьезную опасность, в которой они все находились.
  
  «Нет», - беспомощно ответил Фредерик. «И вы не можете сказать мне, что происходит?»
  
  Губы его матери задрожали, когда она покачала головой и повернулась, чтобы посмотреть на его отца.
  
  «Я ничего не могу сделать?» - в отчаянии спросил Фредерик. «Я тебя чем-то разочаровал этим утром?»
  
  «Сынок, - прошептала она, повернувшись к нему лицом, - если бы мы чувствовали, что для тебя будет безопаснее присоединиться к нам, мы приведем тебя. Ваша безопасность - наш главный приоритет. Мы делаем это, чтобы защитить вас, и не только вас, но и наших невинных соседей от этих ужасных людей. Вы можете видеть, что?"
  
  Фредерик пожал плечами.
  
  «Послушай меня», - сказала она, ее голос прозвучал как неотложная нота, ее руки лежали на его плечах, ее руки сжимались для выразительности. «Если вы услышите что- нибудь о приближении британцев, немедленно идите в церковь и спрячьтесь, вы меня слышите? Следуйте их инструкциям по укрытию, пока не сможете безопасно эвакуироваться. Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что сделаешь это, сынок. Я не уйду, не зная, что ты в безопасности.
  
  «Но британцы не будут, они не собираются…»
  
  А потом его мать заплакала, горячими быстрыми слезами у Фредерика заболела грудь. Она сказала: «Вы должны пообещать мне. Обещай мне?"
  
  «Да, - сказал он, когда она обняла его, окончательно вцепившись в нее, - я обещаю, что побегу при первых признаках приближения британцев».
  
  Он не был уверен, когда стал выше ее, но мать чувствовала себя слабой в его руках, и он едва мог удержаться от того, чтобы раздавить ее силой своего прощания.
  
  Отец никогда не выдерживал эмоциональных сцен; они слишком сильно его расстроили с тех пор, как его брат умер от британской пули. Слишком крепким рукопожатием отец приказал Фредерику обезопасить себя, прежде чем покинуть сарай и отправиться в конюшню, где он с грохотом распахнул дверь стойла. Они могли слышать, как он садится на Бастера быстрым движением ботинок в стременах, а затем топот подковы по гравию, когда он подъезжал к краю проезжей части. Бастер нетерпеливо топнул ногой, пока они ждали мать Фредерика.
  
  Она бросила последний взгляд на Фредерика, прежде чем броситься к его отцу. Фредерик смотрел, как они вместе скакали, скрываясь из виду.
  
  В полном одиночестве лицо Фредерика вспыхнуло, и его сердце начало биться, казалось, сарай плывет перед ним. Как их отец называл их - Кэхиллами ? А враги - вечерня ? Война пылала поблизости, так близко, что буквально накануне он увидел инвалида, вынесенного из дома городского врача. Настолько близко, что он читал о городке Чесапик, на который британцы напали и разграбили. Что, если вечерня пришла за ним сейчас, совсем один, и у него не было времени убежать? И вдобавок ко всему эта глупая шутка - что, если это было последнее воспоминание о нем его родителей? Вы, должно быть, серьезно, хотя бы раз.
  
  Фредерик перебросил вилы через сарай и смотрел, как они плывут по воздуху, прежде чем рухнуть на пол.
  
  время
  
  Идут англичане!
  
  «И в заключение, мадам, - сказал один из пары посыльных, оба покрытые пылью, только что приехавшие прямо с битвы возле Блейденсбурга, - мы пришли, чтобы приказать вам бежать по просьбе вашего мужа. Вам здесь небезопасно, потому что британцы хотят нас унизить, а Дом президента - их главная цель. Они будут здесь через несколько часов! Они стремятся сжечь и Капитолий, и черт знает что еще. Мы здесь, чтобы проводить вас в безопасное место ».
  
  Долли Мэдисон, первая леди Соединенных Штатов, подняла глаза от бумаг Кабинета министров, которые она сжимала, только чтобы отодвинуть прядь волос, выпавшую из ее безупречного пучка. Затем она вернулась к ящикам, разбросанным вокруг нее на полу.
  
  «Джентльмены, - сказала она, просматривая лежащие перед ней документы, - в этом нет необходимости».
  
  Она подняла глаза ровно настолько, чтобы увидеть, как рты двух посланников одновременно опустились, как если бы они были марионетками, управляемыми какой-то высшей рукой.
  
  Воздух в библиотеке был горячим. Комната, которая также была офисом ее мужа, была отделана панелями из красного дерева. Большие книжные полки от пола до потолка тянулись по всей длине комнаты, к ним были прикреплены стремянки на колесиках, чтобы было легче переходить от книги к книге. Книги заняли все полки, некоторые были сложены боком, но беспорядок не выглядел загроможденным или беспорядочным, а создавал впечатление, что это была переполненная и веселая вечеринка.
  
  Зеленые бархатные шезлонги с золотой филигранью стояли в огромных эркерах, выходящих на лужайку Дома президента. В центре комнаты на красивом персидском ковре стоял стол Джеймса, по бокам которого стоял уютный камин.
  
  Но все, что могла видеть Долли, - это разбросанные перед ней коробки и коробки с бумагами, ни в одной из которых не было того, что ей так отчаянно нужно было найти. «Эта ужасная война» , - в тысячный раз подумала Долли. Как жена президента, она знала о разрушениях, которые он нанес стране, о многих жизнях молодых людей, которые он украл. И как Мадригал, член элитной ветви семьи Кэхиллов, она знала, что последствия проигрыша войны будут намного хуже, чем кто-либо мог себе представить. Веспер проник в высшие чины британской армии, если ему позволят добиться успеха. . . Долли решительно выбросила эту неприятную мысль из головы.
  
  Она теряла время с каждой секундой, когда посланники продолжали беспокоить ее, и ей нужно было сосредоточиться на поставленной задаче. Контактное лицо Мадригал сказал ей, что где-то в Доме президента есть карта, ведущая к маленькому золотому кольцу, которого Вечерня жаждала больше всего. Мадригалы никогда не были уверены в важности кольца, но поклялись не допустить его попадания в руки Веспера. Как только Долли узнала, что британцы находятся в этом районе, она отправила срочное сообщение своему контакту, предупредив его, что карта в опасности. Но помощь от Мадригалов так и не пришла, и Долли пришлось признать тот факт, что ее сообщение не было доставлено. Она должна была не допустить, чтобы карта попала в руки Веспера - если бы только она могла узнать, где она находится.
  
  Ее пальцы быстро пролистали бумаги перед ней, когда пот выступил у нее на лбу и покатился по горлу.
  
  «Мадам, - сказал старший посыльный, - оставьте эти бумаги в покое. Тебе нужно собрать свои вещи, чтобы я могла сопроводить тебя к твоему мужу. У нас мало времени! Вы не боитесь? » Младший из двух посланников шаркал ногами.
  
  Долли не отрывала глаз от своей задачи. "Даже очень. Боюсь ради армии и ради страны. Моя личная безопасность гораздо менее важна, когда наша страна находится в кризисе ».
  
  Рядом со столом стоял чемоданчик, в который Долли положила перевязанные веревочкой документы - дореволюционные брошюры, переписку прошлых президентов. Она упаковала их, чтобы максимально освободить место в глубоком тяжелом чемодане, восьмом, который она заполнила за день. Долли уже методично обыскала две комнаты, собирая национальные сокровища, чтобы уйти в безопасное место, когда, наконец, она нашла карту и смогла бежать. Ей уже не хватало сундуков. И повозки, чтобы отвезти их в безопасное место. И люди, чтобы водить фургоны и охранять Дом Президента.
  
  "Госпожа!" посланник постарше снова закричал, наблюдая, как она суетится взад и вперед по комнате, ее юбка волочилась по полу и собирала пыль со всех книг и старой бумаги. Она свернула документ между двумя свитками и положила его в багажник.
  
  "Госпожа!" - повторил он. «Вы получили прямой приказ от главнокомандующего. Это он сказал, что вы должны эвакуироваться. Бумаги кабинета не так ценны, как твоя жизнь! » Он хлопнул ладонью по огромному столу из красного дерева.
  
  Долли остановилась как вкопанная. Ее жизнь? Ее мысли устремились к ее дорогой сестре, которую она написала ранее этим утром. Теперь перед ней возник образ ее сына Джона, красивого и взрослого. Она хотела однажды увидеть, как он создаст семью. Волна отчаяния захлестнула ее, и на мгновение она была готова все бросить и бежать с этими мужчинами, чтобы все бросить.
  
  Но затем ее глаза осмотрели великолепную комнату и остановились на американском флаге в углу с яркими и яркими звездами и полосами. Даже в глубине этой влажной жары по ее коже пробегали мурашки. На карту была поставлена ​​судьба нации, все, что они так тщательно построили. Британцы были достаточно плохи, но вечерня была врагом свободных людей повсюду. Долли искала в себе храбрости. Если она уйдет, то позволит победить чему-то невероятному. И всю жизнь она будет смотреть, зная, что сбежала, когда она была больше всего нужна.
  
  «Джентльмены, - продолжила она, ее голос был мягче, несколько дрожащее, - я ценю вашу поездку за мной, и я прошу прощения, если это путешествие оказалось бесплодным. Сожалею, что приказы мужа противоречат моим действиям, но я не готова выходить из дома. Это не о моей жизни, - сказала она, сделав паузу и позволив своим глазам наполниться, прежде чем сморгнуть слезы, осознав истинность утверждения только тогда, когда она произнесла его вслух. «Речь идет о гораздо большем, чем обо мне».
  
  "Г-жа. Мэдисон, считай свою семью! Подумайте об угрозе национальной безопасности, если вас возьмут в заложники. У нас есть приказы, и вы ведете себя по-детски, если позволите.
  
  «Совсем наоборот, господа», - сказала она, делая большие шаги, чтобы встать перед ними, так что она могла пристально смотреть им в лицо. Они никогда не узнают о мерах, которые она уже приняла для национальной безопасности. «Это решение я взвешивал очень тщательно. Меня возмущает тот факт, что я когда-либо сделаю что-нибудь, чтобы подвергнуть страну опасности. И если ты хочешь забрать меня сейчас, тебе придется заковать меня в цепи ».
  
  Посланники медленно попятились к двери, качая головами и бормоча себе под нос. Когда они уходили, она услышала, как хлопнула дверь, и окончательное их отсутствие сделало комнату внезапно призрачной. Если бы они только поняли, что это было не просто ее упрямство: ей нужно было найти карту!
  
  Долли вернулась к поискам и достала из-под стола новую коробку с бумагами.
  
  Вчера ее муж выехал в войска после получения обескураживающего сообщения от госсекретаря Монро: «Враг полным ходом идет к Вашингтону. Подготовьте материалы для разрушения мостов. Теперь даже полковник со своей сотней человек, оставшейся охранять Вашингтон, эвакуировался, оставив только ее, ее садовника, верного французского прислуги Джона и горстку рабов.
  
  Никогда еще Долли не чувствовала себя такой одинокой. Идут англичане, с ними Веспер. Придет разрушить не только ее дом, но и самую важную достопримечательность Америки за короткую историю страны, Дом президента и все, что в нем находится. Все, что она когда-либо владела, и все американские сокровища, над которыми эта молодая страна так усердно работала. Исторический дом нового народа собирался сгореть дотла, как куча дров.
  
  Сквозь шелковистые красные шторы, которые она выбрала, когда они въехали, она могла видеть нервную работу людей на улице, когда они начали собираться и уходить. Разбитые окна. Измельченные растения. Колеса экипажа пересекают улицу и визжат лошади, двери магазинов трясутся, тревожные свистки, продавцы, пытающиеся заключить сделки в последнюю минуту, прежде чем их бизнес будет разрушен. Весь район был перевернут.
  
  Перед ней промелькнули воспоминания о доме - как она была взволнована, когда они переехали, государственные обеды с мужем, вечеринки в гостиной по средам, семейные пикники в саду, важные официальные встречи и, кроме всего прочего, рай для ее тайная семья Мадригал.
  
  Вдалеке прогремела пушка - Долли застыла. Битва практически закончилась, и все еще оставались целые крылья для поиска, комнаты и вестибюли внутри крыльев, и никому, кому она могла бы доверять, чтобы помочь ей найти карту.
  
  Она снова погрузилась в бумаги, сопротивляясь желанию провести пальцами по красивой позолоченной мебели и плюшевым тканым гобеленам особняка. Она была уверена, что это будет последний раз, когда она будет в этом большом пространстве.
  
  время
  
  В воздухе Блейденсбурга зашипел дым, а в уши капитана Сайруса Рамзи обрушился свист ракетных обстрелов. Это новое британское оружие, эта ракета, было непредвиденной силой. Красный дым струился в небо над полем битвы, как будто по облакам текла кровь из огнестрельных ран.
  
  Британские войска продвигались вверх по холму, и Рамзи нырнул за парапет, у которого он и его войска вырыли траншею.
  
  Битва изнашивалась - Рамзи знал, что скоро она закончится, что станет полным затруднением для него и других превосходящих американских войск. Сегодня президент и госсекретарь присутствовали, чтобы засвидетельствовать их унижение, от которого стало еще хуже. С этой потерей теперь было очевидно, что британцы возьмут столицу. Словно желая поставить эту мысль восклицательным знаком, другая ракета выгнулась над головой Рамзи и взорвалась в тридцати ярдах перед ним.
  
  Рамзи перелетел через стену и прицелился в красных мундирах, которые ехали верхом на лошади. В прицел своей винтовки Рамзи остановился на британском генерале, который был особенно жестоким ранее днем ​​- Рамзи узнал его, потому что этот человек носил свою красно-золотую шляпу с опущенными полями, почти закрывая глаза. , так что шлейф наклонялся вперед, а на нелепой обшивке отражались солнечные блики. Винтовка генерала не могла промахнуться, о чем ясно свидетельствовали разбросанные по полю американские солдаты. Он перезарядился быстрее, чем кто-либо из тех, кого Рамзи когда-либо видел, и с каждым успешным выстрелом на лице генерала искажалась тошнотворная улыбка.
  
  Рамзи прицелился и выстрелил в наклоненную шляпу, но генерал среагировал, как кошка, и увернулся. Пуля едва не задела его уши, вместо этого просвистела через шляпу генерала, оттолкнувшись от его лба, обнажив ужасное обезображивание.
  
  Руки Рамзи дрожали, когда он опустил пистолет. Он не мог отвести глаз от лба генерала. Там, ясно как день, на его лбу была глубокая рана. Мужчина был порезан, покрыт шрамами буквой прямо над глазами, письмом, которое сразу же укажет на его истинную личность любому Мадригалу. Шрам, похожий на нахмуренный лоб над нахмуренным лбом, был буквой V. Этот человек не был обычным британским генералом. Он был Венерой и, возможно, самой смертоносной Венерой из всех.
  
  В Европе мадригалы предупреждали о человеке со знаменитыми кривыми усами и покрытым шрамами лбом, который служил генералом в британской армии. Среди других достойных душ, погибших от его рук, несколько месяцев назад генерал победил одаренного оперативника «Мадригала» в кровавой битве на мечах. Генерал нанес оперативнику «Мадригала» смертельный удар прямо в живот. Но прежде чем «Мадригал» пал, он нанес удар по своему противнику, оставив шраму на лбу генерала буквой «V», чтобы другие Кэхиллы сразу узнали его таким, какой он есть.
  
  В этот момент генерал повернул голову и поймал испуганный взгляд Рамзи. Брови генерала сошлись вместе, так что V, вырезанная на его лбу, становилась все острее и глубже. «Похоже на рога дьявола» , - подумал Рамзи, когда генерал холодно посмотрел на него. Он знает! Он знает, что я узнал его!
  
  Генерал медленно поднял винтовку. Рамзи побежал. Первая линия американских солдат уже отступила, потерпев поражение, поэтому он не привлек внимания, когда бежал с поля боя. Но внутри Рамзи чувствовал себя мишенью, движущейся по мишени. Ему пришлось бежать с линии фронта в Дом президента; он должен был сохранить карту в безопасности. Если бы генерал добрался до кольца. . . Рамзи с трудом мог справиться с этой мыслью. Ужас опоздания заставил Рамзи бежать еще быстрее, едва касаясь земли ногами, когда он бежал в лагерь.
  
  Рамзи обогнул поворот, каждый шаг приближая его к лагерю и приближая к лошади, самой быстрой лошади, которую он мог найти. Но когда он пробежал последние десять ярдов и осмотрел лагерь, Рамзи понял, что что-то не так. Палатки были расставлены для сна и еды, запасы еды и медикаменты были наготове. Но было тихо, так тихо, что он мог слышать треск веток под собой. В лагере остался только один человек, мальчик, слишком юный, чтобы драться. «А где остальные?» - крикнул Рамзи. «Что случилось с резервами?»
  
  «Отозвано на фланг», - ответил мальчик. «Больше никого нет, кроме меня!»
  
  Рамзи выругался. Все подходящие лошади стояли на поле боя позади него или вместе с резервами. Единственными животными, оставшимися в лагере, были вьючные лошади, тощая группа плохо обученных зверей. Рамзи выбрал лучшего из них, тощую кобылу, которая попыталась укусить его, когда он бросил на нее седло и приготовился бежать к проселочным тропинкам, заросшим кустарником и кустарником.
  
  Сгустилась полуденная жара, и Рамзи почувствовал далекий гул шторма, надвигающегося за его спиной. Красные мундиры не привыкли к суровому солнцу и влажности - он видел, как некоторые на поле боя падали на землю от теплового удара, единственного развлечения американцев в тот день, который затронул их гордость. Форма Рамзи была разорвана, его кожа в царапинах, синяках и грязи от битвы, но это были наименьшие из его недугов. Рамзи знал, что за ним придет генерал, что это будет гонка к реке, и смерть будет дышать ему в шею. В его голове мелькали лица членов его взвода, тех, кого он видел, умирая от огнестрельных ранений в поле, и его уши наполнились безошибочным криком ракет и путями разрушения, которые они проложили. Да, возвращение к британскому правлению разрушит страну на всю оставшуюся жизнь, но если Вечерня возьмет на себя управление, мир никогда не восстановится.
  
  Рамзи уперся одной ногой в стремя, когда мимо его уха пронесся выстрел из винтовки. Лошадь рванулась, и Рамзи повезло, что он держался, его седло опасно соскользнуло с бока кобылы. Рамзи сумел подняться, только одна нога надежно закрепилась в стремени, и отчаянно попытался поставить вторую на место, пока кобыла неслась галопом. Он все еще запыхался после спринта обратно в лагерь, и все в нем требовало небольшого глотка воды. Походка лошади была искажена из-за седла и потому, что за свою короткую животную жизнь она, вероятно, никогда не шла быстрее рыси. Ее галоп с каждым шагом раскачивал шаткое седло.
  
  Рамзи резко повернул голову и увидел позади себя генерала, перезаряжающего винтовку. Рамзи снова кивнул вперед. Проселочные дороги были пронизаны корнями деревьев и перевернутыми саженцами. Лошадь мчалась мимо препятствий с головокружительной скоростью, каждый перевернутый ствол дерева, преграждающий им путь, чуть не сбил Рамзи со спины кобылы.
  
  Позади него раздался топот копыт, приближаясь к нему. Рамзи наклонился вперед, хватаясь за клочья гривы кобылы, цепляясь за нее, в то время как он убеждал: «Давай, девочка, вперед! Быстрее быстрее!" в ее спутанные уши. Его каблуки щелкнули по ее ребрам. И, как если бы его слова были волшебным заклинанием, маленькая кобыла прибавила скорости.
  
  Но путь перед ними уступал место более мелким следам - ​​деревья переходили в полосу неба и леса. Растительность стала густой и запутанной; путь вперед все менее и менее ясен. Густые колючие кусты загромождали дорогу, деревья преграждали путь, заставляя Рамзи ехать вокруг них.
  
  Кобыла была недостаточно быстрой, чтобы надолго опередить лошадь генерала. Как раз в тот момент, когда Рамзи надеялся, что он оставит между ними некоторое расстояние, верховая лошадь Венеры рванулась вперед.
  
  Лошадь генерала была так близко позади него, что Рамзи практически чувствовал ее дыхание. Ему придется сбить общий курс - пусть даже всего на несколько секунд, ровно столько, чтобы оторваться.
  
  Ветви, нависавшие над тропой, были коварными и широкими, заставляя Рамзи пригнуться на лошади, чтобы не удариться головой. Одной рукой все еще сжимая гриву, Рамзи потянулся за мечом на поясе. Седло соскользнуло по спине кобылы, когда Рамзи переместил свой вес, и его чуть не швырнуло на ухабистую дорогу. Рамзи обхватил кобылу коленями, крепче упираясь ногами в стремена. Затем он встал и сильно ударил по толстой ветке наверху.
  
  Ветка быстро и сильно качнулась вниз, высвобождая поток более мелких веток, и Рамзи нырнул в сторону. Рамзи оглянулся через плечо и увидел, что генерала ударила ветка, прикрыв руками голову, когда на него обрушились обломки дерева.
  
  Рубя любые ветви, до которых мог дотянуться, Рамзи оставил яростную бурю веток и оставил позади себя, пока ехал. Он рубил сучья и все, что мог дотянуться или порезать, чтобы преградить путь. Он хотел ударить генерала по лбу толстой веткой или, короче, хотя бы замедлить его. Через плечо Рамзи увидел, что меч генерала V теперь тоже метался перед ним, его руки дико размахивали, когда он пытался разрезать обломки, обрушившиеся на него. «Все, что угодно, лишь бы уберечь винтовку от плеча», - подумал Рамзи.
  
  Звук воды, хлынувшей по камням, достиг Рамзи сначала медленно, а затем с большей силой. Он дошел до реки.
  
  Потомак был широк, и вода неслась мимо, неся в своем течении небольшие кусочки молодых деревьев. Кобыла Рамзи резко остановилась, неуверенная в своем желании перейти без моста. Рамзи пнул ее, но кобыла не двинулась с места.
  
  Рамзи еще раз ударил пяткой кобыле в живот, но она в знак протеста вскочила на дыбы. Генерал V приближался, копыта его коня грохотали позади них, а за деревьями разорвался еще один выстрел. Шум придал кобыле Рамзи нужную мотивацию. Она бросилась в воду, вода закружилась в сапогах Рамзи.
  
  Мы справимся! - подумал Рамзи. Я могу потерять его на другой стороне.
  
  Они были на полпути через реку, когда пуля попала Рамзи прямо в спину.
  
  Лошадь, взбешенная звуком выстрела, почти выскочила из воды и поползла через нее. Когда они подошли к другой стороне, Рамзи развернулся, его спина протестующе вскрикнула, и выстрелил в генерала. Но его зрение затуманилось из-за боли в спине, и пуля попала генералу в бедро, сбив его с лошади.
  
  Генерал V приземлился, потеряв сознание, и его лошадь упала в реку. Ганноверец двинулся вперед, безумно глядя на быстро поднимающуюся воду. Рамзи сумел соскользнуть со спины кобылы и поймать поводья ганноверца. Благодарно похлопав кобылу, он сел на ганноверскую лошадь и помчался в лес.
  
  Рамзи теперь сопротивлялся, заставляя генерала скакать галопом. Он знал, что это была последняя поездка в его жизни. Он не доберется до дома президента, но все равно сможет передать свое послание. Поблизости был дом Мадригал, если бы он только мог продержаться так долго. Теперь он летел, хотя ему бы хотелось снять пропитанную кровью рубашку и вымыть ее в реке, промыть кожу от крови, которая, как он чувствовал, прилипала к его форме и стекала по спине. Он хотел бы лечь в воду и позволить течению скользить по нему, выпить все, что могла принять его распространяющаяся жажда, позволить реке омыть его тело и унести его.
  
  Но у Рамзи была миссия, хотя каждый шаг заставлял его стиснуть зубы от боли. Он рассекал лес, как нож, деревья кружились перед ним. «Держись» , - сказал он себе, борясь с потерей сознания. Ради любви ко всему держись.
  
  время
  
  Стук был настойчивым. Он стучал, стучал и не унимался, сотрясая стены вокруг двери.
  
  «Есть там кто-нибудь !?» - раздался снаружи напряженный голос. Фредерик зашел в гостиницу только для того, чтобы съесть пятку хлеба и кусок сыра, прежде чем вернуться к своим обязанностям в сарае. Он обнаружил, что работа - единственный способ искоренить закрадывающиеся мысли о его родителях - живы ли они? Вернутся ли они домой сегодня вечером?
  
  Стук в дверь остановил Фредерика. Это был вход в личные апартаменты Уорренов, дверь, которой пользовались только Фредерик и его родители. Посетители шли в бар в главном трактире, и только самые близкие друзья были приглашены в личные комнаты Уорренов. Что, если, несмотря на все заверения его родителей, британцы все-таки пришли его схватить? Или вечерня, люди, которые хотят его погасить ?
  
  Фредерик отчаянно рылся в квартире в поисках чего-нибудь, чем можно было бы защитить себя, но этого было очень мало, так как его отец сегодня утром забрал винтовку. В качестве последней отчаянной попытки Фредерик схватил кухонный нож, его руки дрожали, когда он пытался удержать его крепко.
  
  «Пожалуйста», - прохрипел голос, продолжая читать рэп. «Вы должны впустить меня. Это вопрос жизни и смерти».
  
  Голос был властным, но хриплым, как будто говорящему было трудно сформировать каждое слово.
  
  Фредерик застыл с ножом, слабо прижатым к боку. Он знал, что должен открыть дверь. Его родители уехали. Теперь он был хозяином дома.
  
  Медленно он заставил ноги пересечь комнату и прижал руку к дверной ручке. Другая рука держала нож сбоку. Послеобеденная жара сделала стоячий воздух невыносимым, и он уже чувствовал, как у него заболела голова и на висках выступил пот.
  
  "Кто-то там? Пожалуйста, ответь! » - воскликнул голос. «Я только что приехал из Блейденсбурга».
  
  Фредерик повернул ручку, но он был не готов к тому, что увидел. Он отскочил и вскрикнул, прежде чем смог остановиться. Американский солдат стоял, схватившись за бок, его руки и живот были залиты кровью, дыхание его хрипло. «Вода», - сказал солдат.
  
  Фредерик был слишком ошеломлен, чтобы двинуться с места.
  
  « Пожалуйста », - настаивал солдат.
  
  Фредерик уронил нож и бросился к кувшину на столе, чтобы налить свежую воду в жестяную кружку. Он подвел солдата к стулу у стола, тому самому, где его семья ела, и спросил, не хочет ли солдат хлеба с сыром. Это, решил Фредерик, и предложили бы его родители.
  
  «Нет, спасибо», - сказал солдат, как будто мысль о еде, а не кровоточащая рана причиняла ему сильную боль. Вода выглядела так, как будто изо всех сил пытались опуститься, каждый глоток заставлял солдата вздрагивать, но мужчина продолжал пить.
  
  «Сынок, - прохрипел солдат, - спасибо - за - доброту, которую вы проявили, но я должен поговорить наедине с владельцами гостиницы. Где их найти? » Солдат опирался одной рукой на стол, тяжело опираясь на него, чтобы удерживать свое тело в вертикальном положении, а другой хватался за бок, чтобы остановить кровь.
  
  Фредерик интересовался кровью; он никогда раньше не видел так много. Он сглотнул, чтобы подавить приступ тошноты. Но его родители всегда были щедры к людям, которые нуждались в помощи, - к заблудившимся вдали от дороги или к беднякам, оставшимся без крова.
  
  «Сэр, извините, они уехали по делам. Могу я послать за доктором? Ты плохо выглядишь, солдат ».
  
  Солдат болезненно застонал, его лицо побледнело. Он поднес окровавленную руку ко лбу, заливая грязь на лице кровью. Его слова были заглушены его хриплым дыханием. «Слишком поздно для доктора. . . Мне нужен кто-то . . . кто знает мои или-или-приказы, чтобы передать срочное сообщение ».
  
  Лицо солдата упало. Он выглядел так, будто собирался заплакать, казалось, такой гордый человек.
  
  - Сэр, - сказал Фредерик, желая казаться храбрым, хотя его голос немного пищал, - может быть, я смогу помочь?
  
  Солдат оглядел его между поверхностными вдохами, нахмурив брови. «Ты… просто… мальчик. Мне нужен агент. Мне нужно . . . » Солдат не мог продолжать.
  
  «Тебе нужен Кэхилл». Фредерик закончил фразу этого человека, усевшись за стол на стул рядом с ним. На этот раз серьезно. Слова родителей эхом отдавались в его голове. «Я Кэхилл. Что тебе нужно?"
  
  Солдат просто смотрел на него, переводя дыхание.
  
  «Мои п-родители», - пробормотал Фредерик, пытаясь заполнить тишину, пока мужчина держался за грудь. «Мои родители - хозяева гостиницы, которых вы ищете. Вы уже это знали, да? Вот почему ты здесь.
  
  "Ты. Сынок, - сказал солдат, подняв окровавленную руку, чтобы указать на него, - ты должен ... отнести послание в Дом президента.
  
  "Сэр?"
  
  «Возьми лошадь, которая меня привела. Немедленно уходите. И передай мастеру сообщение, которое я тебе даю. Если ты проиграешь, Вечерня победит ...
  
  Вечерня . Фредерик позволил звуку слова посидеть в тишине - оно походило на змеиный шепот, свист злых проводов. Вечерня могла их погасить. Если вечерня победит, его родители будут уязвимы - а что, если они никогда не вернутся домой? Что, если бы его родители были следующими в их списке?
  
  Фредерик заставил себя кивнуть и попытался сохранить спокойствие. "Да сэр."
  
  Солдат прохрипел еще больше. Все разговоры истощили его, и его дыхание снова стало шумным. Он снова поднес воду к губам, позволив руке соскользнуть с бока после того, как сделал глоток, кровь хлынула свободно.
  
  Фредерик не знал, как он может выполнить это обещание, но обнаружил, что говорит: «Я приму твое сообщение, солдат».
  
  Солдат кивнул, не в силах больше держать голову. Он скрестил руки на столе и положил на них голову. Своими последними ясными словами солдат предупредил, что генерал V, стрелявший в него, собирался разрушить Дом президента. Затем он прошептал задачу, которую нужно было выполнить Фредерику: «Карта - карта, кольцо Гидеона». Но его речь уже становилась искаженной и бессмысленной. "Найди это. Цвет старости. Корни нашего отца ».
  
  Фредерик спросил человека, что он имел в виду, и, когда тот не ответил, Фредерик снова и снова повторял бессмысленные слова, пытаясь понять, что сказал солдат. Цвет старости. Корни нашего отца. Каждый раз слова казались все более странными. Что он имел в виду?
  
  Солдат бросил на него последний взгляд, уверенно кивнул, прошептал еле слышно: «Да благословит тебя Бог, юный Мадригал» и в последний раз опустил голову на стол. Больше он его не поднимал.
  
  Фредерик подождал мгновение, прежде чем помешать мужчине, отчаянно тряся его.
  
  - Сэр, - сказал Фредерик, но мужчина не двинулся с места. Это было самое спокойное, что Фредерик когда-либо видел другого человека. Это напомнило ему о том, как Бесси, их корова, родила мертворожденного теленка. Тишина была тем, что пугало его в детстве, хотя, конечно, он делал вид, что с ним все в порядке, и даже пытался позже похвастаться этим перед своими друзьями, что он видел мертвого теленка, а они - нет.
  
  "Сэр!" - повторил Фредерик, теперь громче. Он приложил голову к груди мужчины и, не услышав сердцебиения, вскрикнул от ужаса от того, что только что произошло перед ним. Мужчина умер на их кухонном столе. Храбрый солдат ушел.
  
  Конечно, его родители знали бы, что делать, но их там не было. Должен ли он сбежать по дороге и позвать кого-нибудь на помощь? К врачу нужно отвести солдата или на церковное кладбище? Где была семья этого солдата? Где был его собственный?
  
  Фредерик посмотрел на солдата, Рамзи , на бирке на рубашке было написано. Пулевое ранение! Генерал V, убийца Рамзи, преследовал его. Если бы Вечерня нашла тело, они бы знали, почему он был в гостинице и куда он шел. Фредерику пришлось переместить тело Рамзи.
  
  Мысли Фредерика пошатнулись. Не было времени думать о том, что он делал, или бояться. Он отключил свой разум и заставил свое тело действовать. Споткнувшись в дальний конец квартиры, Фредерик стянул с кровати простыню. Он соскользнул со стула и осторожно положил на пол. Затем Фредерик накинул простыню на тело мужчины и свернул в нее Рамзи, так что тот был полностью завернут. Наклонившись, он поднял Рамзи. Солдат был тяжелым, как грузы с кормом, которые доставлялись на телеге, и обычно требовалось двое мужчин, чтобы доставить их в сарай. Фредерик потащил солдата по полу к двери, ноги мужчины болтались под простыней.
  
  «Пожалуйста, пожалуйста, пусть никто не видит» , - молился Фредерик. Едва он произнес эту молитву, как Фредерик услышал, как открылась дверь. Амос, их слуга, стоял в дверном проеме, чтобы складывать кровати, как он делал это каждый день. Амос вздрогнул и уставился на Фредерика.
  
  "Амос!" - воскликнул Фредерик. «Этот человек был в бою при Блейденсбурге, он споткнулся на дороге. Мы должны переместить его ».
  
  «Я пошлю за мэром», - сказал Амос с настойчивым выражением лица. «Оставь его там, пока не прибудет помощь».
  
  «Амоса, - умолял Фредерик, - за этим человеком гнался британский генерал. Мы не можем дать им знать, что он был здесь. Вы можете помочь мне отнести его в сарай? До тех пор, пока мои родители не вернутся? "
  
  Амос выглядел слишком встревоженным, чтобы говорить.
  
  «Мы не можем подвергать опасности трактир, если только британцы так близко!» Мертвый солдат на руках подвергнет опасности его дом - как это могло случиться во время обеденного перерыва на сыр ?! У Фредерика возникли проблемы со связью своих мыслей.
  
  Амос молча кивнул, все еще ошеломленный. Затем он включил передачу. Амос поднял ноги солдата, а Фредерик схватился за руки, которые становились тяжелее с каждой секундой. Медленно они попятились через дверь и один за другим спустились по лестнице. Они не могли рискнуть привлечь внимание других рабочих в гостинице, и особенно они не могли позволить себе огорчить посетителей. А что, если бы вечерня наблюдала за ними?
  
  Фредерик и Амос теперь были на виду, и им нужно было как можно быстрее перейти лужайку к скотному двору, чтобы их никто не заметил.
  
  В сарае Фредерик уложил Рамзи на ложе из сена. Кровь просочилась сквозь простыню, поэтому они накрыли тело растительным брезентом. Амос наполнил ведро мыльной воды, чтобы очистить путь от крови. Он пообещал, что найдет мэра после того, как закончит. Слуга перекрестился, проходя мимо тела, распростертого на сене.
  
  Фредерик был в ужасе. Этот агент «Мадригал» умер прямо на его глазах, и его семья оказалась в такой же смертельной опасности. Если он не сможет передать сообщение Рамзи, их судьба может быть такой же, как и судьба солдата.
  
  Фредерик преклонил колени перед мертвым солдатом и впервые в своей жизни усердно молился. Он раньше бывал в церкви. Фактически, каждое воскресенье, но обычно он молился, чтобы его друзья попались на один из его фокусов или чтобы симпатичные девушки на площади танцевали с ним во время Первомайских гуляний. Но в этот день Фридрих молился со всем, что у него было, чтобы побить вечерню и сохранить свою семью в безопасности. Он молился за будущее своего беспокойного народа. Наконец, Фредерик пожелал этому солдату, этому Рамзи, спокойного мира на небесах наверху.
  
  Боже, смотри за мной сейчас, пока я продолжаю путь этого мертвеца.
  
  время
  
  Солдатская лошадь шлепала на восток, к столице, Фридрих ехал тревожно. Ему пришлось отрегулировать стремена, поскольку Рамзи был намного выше, но он все еще чувствовал себя непригодным для езды на таком гигантском животном, и его сердце громко хлопало в грудной клетке.
  
  Двенадцатилетним мальчиком на этой огромной черной кавалерийской лошади Фредерик привлекал взгляды местных жителей, некоторые из которых знали его. Некоторые кричали, кричали или кричали, чтобы он не шутил с чужими лошадьми.
  
  Фредерик сделал вид, что не слышит их, и повел за собой красивого большого коня. На этот раз это не было шуткой, и он не был безответственным. На этот раз серьезно.
  
  Дорога была ветреной, небо темнело, скоро надвигалась буря. В воздухе стоял влажный дымный запах ранней осени. Впереди Фредерик увидел на деревенской площади группу американских солдат, поющих лошадей из насоса у колодца.
  
  Потные и бородатые, некоторые из мужчин все еще были в фуражках, а другие повесили головы. На площади вокруг них было тише, чем должно было быть до бунта или выступления уважаемого политика. Даже в местной таверне было тихо. Некоторые из городских семей подошли к солдатам, чтобы приглушенным тоном выразить свою благодарность и признательность. Они подавали тарелки с едой и осторожно пытались уладить то, что произошло в Блейденсбурге.
  
  Фредерик мог сказать, что это была тяжелая схватка. Брови солдат были покрыты порохом, их форма была разорвана, кожа поцарапана. Тяжелая ткань пропиталась потом, а лица покрылись пятнами от тепловой усталости. Проще говоря, мужчины выглядели побитыми.
  
  Их лица потемнели при виде Фредерика, и они начали кричать и указывать на него. Лошадь ржала и скулила, солдаты мчались к нему со смертью в глазах.
  
  Когда Фредерик приблизился, солдаты начали кидать в него вещами, камнями и тяжелыми ветками.
  
  "Красное пальто!" один из мужчин крикнул на Фредерика, стремительно приближаясь к нему.
  
  О чем он говорил ?!
  
  «Кровавый предатель!» кричал другой. Фредерик попытался ехать быстрее, так как эта лошадь была самой быстрой из всех, на которых он когда-либо ездил. Но почему они кричали на него? Как только он подумал, что благополучно выбрался из деревни, Фредерик увидел двух верховых, идущих за ним по тропинке.
  
  Фредерик пнул свою лошадь, подталкивая ее вперед, сжимая поводья и держась так крепко, как только мог.
  
  Просто отвези меня в Вашингтон. В Вашингтон! - повторил про себя Фредерик. Мужчины позади него усмехнулись. Ему звали: «Беги, трус!» «Если вы когда-нибудь снова покажете свое лицо. . . »
  
  Фредерик полагал, что он в безопасности вне поля зрения и что теперь люди оставят его в покое. Но как только он расслабился в седле, лошадь споткнулась, и Фредерик упал на землю.
  
  Его спина испытала наибольший удар от падения. Фредерик лежал неподвижно, ожидая, когда чувства вернутся к его ногам.
  
  Сверху над головой Фредерик услышал голос: «Ты какой-то тори на побегушках, предатель?»
  
  Фредерик застонал, когда чувство начало возвращаться к нему - скорость, с которой его тело было отброшено, сделала землю намного тяжелее, когда он ударил ее, как будто его ударили ногой по почке.
  
  «Сэр, почему вы продолжаете меня так называть? Я такой же американец, как и ты, - простонал Фредерик.
  
  «Если ты не британский мальчик на побегушках, то что ты делаешь на британской лошади?»
  
  Из неподвижного положения на земле лицо Фредерика покраснело. Конечно! Рамзи, должно быть, украл его. Как он мог не сообразить и попытаться снять тканевые регалии, которыми размахивал лошадь? Это были цвета - красный, золотой и черный. С таким же успехом он мог размахивать британским флагом и петь «Правь, Британия!»
  
  С земли Фредерику удалось ухмыльнуться, прежде чем встать и отряхнуться. «Ну, конечно, украсть».
  
  время
  
  С лошадью, лишенной вражеской формы, поездка была намного более плавной. Церкви, школы и магазины были усеяны зеленью. Деревья были менее густыми, так как большая часть земли была снесена и поделена на участки для сельского хозяйства, чем дороги, по которым шел Фредерик.
  
  Деревянные хижины выстроились вдоль дороги, позади огороженных дворов, в которых обычно держали животных, хотя теперь большинство животных было выгнано. Вокруг него раскинулись поля пшеницы и табака, кукуруза стала выше, чем Фредерик, в ожидании урожая.
  
  Фредерик видел приближение города. Вдалеке лежали все правительственные учреждения. В поле зрения показалась большая зеленая полоса, торговый центр. Сначала все выглядело мирно.
  
  Но чем ближе он подходил к Президентскому дому, тем яснее становилось, что город вот-вот подвергнется нападению. Все собирались и эвакуировались так быстро, как могли, ехав в противоположном направлении, как Фредерик. Дальше дороги были забиты семейными каретами, матерями с младенцами, каретами, до последнего забитыми чемоданами и инструментами, животными и едой, стулом или столом, если их можно было увезти. Повсюду раздавались звуки столпотворения.
  
  Мужчины кричали, женщины визжали, младенцы кричали, дети ссорились, собаки лаяли, куры визжали, лошади ржали, как будто даже животные могли сказать, что завтра может не наступить. Предвестник подбирал мусор и раскидывал куски, как дикая карусель. Брошенные козы слонялись по дороге.
  
  По мере того как Фредерик углублялся в город, дороги становились пустыми, и воздух наполнялся зловещей тишиной. Люди бросили все. Окна и двери были оставлены открытыми наугад, заборы не были заперты, и Фредерик увидел коров, отдыхающих на обочине улицы.
  
  Фредерик слышал, как разбиваются окна - он подозревал, что люди воспользовались возможностью, чтобы разгромить как можно больше собственности, прежде чем покинуть город.
  
  Потомак бежал рядом с ним, помогая Фредерику сориентироваться, когда он мчался к пустой Пенсильванской авеню. Река была коричневой от ила и грязи, а небо посерело. Влажность висела в воздухе. Комары были повсюду, и Фредерику приходилось махать рукой перед лицом, чтобы отогнать мошек. Вашингтон был построен на болоте, и Фредерик никогда не чувствовал этого так сильно, как сейчас. Он вытер лоб изношенным носовым платком.
  
  На Пенсильвания-авеню, 1600, Фредерик на мгновение остановился, чтобы осмотреть Дом президента. Зрелище было захватывающим. Даже в последние часы, когда британцы собирались его разграбить, дом гордо стоял. Три этажа и одиннадцать заливов мерцали в дневном свете, вместе с колоннами и деревьями, которые окружали их подковами. Окна были высокими и, казалось, бесконечными, а парапет окаймлял крышу, как глазурь по краям морозного, одинокого белого торта.
  
  И снова слова Рамзи гремели в голове Фредерика. Если вы проиграете, вечерня победит. Небо затянулось тучами, теряя свет, и ветер шумел в деревьях, как грабитель в мягкой обуви. Он должен был сказать президенту, что генерал V на свободе, и найти эту карту. Если он этого не сделает, его семья может разделить судьбу этого прекрасного дома.
  
  время
  
  Сады Дома Президента выглядели безлюдными. Карусели вели к садам, а цветочные клумбы обрамляли пешеходные дорожки, ведущие к рощам фруктовых деревьев и огородов. Кусты роз источали последний ароматный запах последних отмирающих летних цветов. Фонтаны, статуи и купальни для птиц разбивали ковер зелени. Акры деревьев были разделены на участки, а тенистые беседки укрывались от солнца. Айви выросла на решетках портика, которые уступили место знаменитому особняку.
  
  Фредерик опасался, что попасть в дом будет сложно, но теперь вход оказался слишком легким. Он ожидал, что ему придется проскользнуть мимо рядов и рядов одетых в форму охранников с винтовками, а затем отбиться от слуг и государственных чиновников, но вокруг почти никого не было. Единственными людьми, которых он видел, были два раба, с тревогой осматривавшие пустой город.
  
  Кованые ворота были заперты - неудивительно, но Фредерик был хорошим альпинистом после ленивых летних каникул, проводимых на деревьях вокруг гостиницы. Он быстро приказал переехать через забор и со стуком спрыгнул на лужайку. Он проверил оба пути - все еще ясно.
  
  Одинокий стражник или слуга? - вышел на портик. Фредерик качнулся, чтобы укрыться за живой изгородью, но его заметили.
  
  "Вы там!" - воскликнул мужчина. "Из!"
  
  Фредерик мчался по изумрудной лужайке, его ноги почти выскальзывали из-под него по свежескошенной траве. Мужчина бросился за ним, размахивая лопатой. На нем был комбинезон и толстые ботинки. Фредерик убегал от садовника президента.
  
  Фредерик бросился к углу дома, но садовник настиг его. Он замахнулся лопатой на Фредерика, но Фредерик увернулся на миллиметр ширины.
  
  Фредерик сделал ложный выпад в одном направлении и в последнюю секунду повернул за угол. Он осмотрел территорию в поисках того, где бы он мог спрятаться от садовника, но все было видно. Он собирался сделать перерыв в сады, где укрыться, когда… неужели это может быть?
  
  Открытое окно в дальнем конце дома.
  
  Фредерик подбежал к сайдингу и бросился в проем. Он рухнул на пол и на мгновение замер, прежде чем прийти в себя. Он захлопнул стекло, заперев крышку. Фредерик внезапно оказался в прохладной гостиной Президентского дома - не имея ни малейшего представления о том, как он теперь найдет президента.
  
  время
  
  Одна только прихожая была больше, чем вся квартира семьи Фредерика. Все это было слишком впечатляющим зрелищем в такой ужасный день - даже воздух под мраморными потолками казался более величественным. Фредерику хотелось бы остановиться и полюбоваться каждым укромным уголком и закоулком. Но с наступлением темноты ничего из этого не переживет. И если он не будет осторожен, он тоже.
  
  Фредерик метался из комнаты в комнату, проверяя через плечо, не вернется ли садовник. Он нырнул за колонны и нырнул за мебель, но там никого не было. Помещение было безлюдным, и президента нигде не было. Вестибюль вел в перекрестный зал, где с одной стороны располагалась государственная столовая, а с другой - небольшая частная столовая. Предметы и исторические артефакты были искусно выставлены на полках от пола до потолка, а белые обшивки покрывали все этажи.
  
  Президентская библиотека выглядела так, как будто ее пронесла буря. Газеты были разбросаны повсюду.
  
  Кто-нибудь был дома?
  
  Фредерик услышал шаги и прыгнул под стол. Библиотека была покрыта плюшевыми восточными коврами и пахла кедрами и табаком. Через несколько секунд он на цыпочках вышел.
  
  Это снова был спешащий садовник. Фредерик последовал за ним к мраморной лестнице. Ему приходилось делать два шага за раз, чтобы не отставать, а затем отступать достаточно далеко, чтобы мужчина его не заметил. Лестничный пролет перешел в более огромные комнаты.
  
  Фредерик провел садовника через другой центральный холл, затем через роскошную гостиную и красивую прихожую, которая переходила в гостиную. Мягко освещенные лампы, полные наборы сверкающих кристаллов и замысловатые коврики под ногами - британцы мгновенно сделают из этого фарш. Где был президент?
  
  Фредерик заметил, как обои изменились с мятно-зеленого на пудрово-синий и на румянец-розовый, и теперь стены переливались кораллами и золотом. Они достигли крыла первой леди. Через арочный вход он увидел салон, из которого открывался вид на улицу.
  
  Внизу Фредерик услышал стук металла по полу. Голос садовника прозвучал резко. Фредерик прижал ухо к двери. Слышал ли он внутри голос президента?
  
  Дверь резко открылась, и Фредерик споткнулся о пол, похоже, серебряной комнаты. Прославленное серебро в стеклянном корпусе заставляло мерцать даже тени. Фредерик съежился на полу, хрустальные шкафы излучали призмы света на садовника и женщину, стоявшую рядом с ним, первую леди.
  
  Фредерик узнал Долли Мэдисон по литографиям в газетах. На ней было розовое кружевное платье, а лицо накрашено. Фредерик внезапно осознал, что его колени запачканы. С ее большими кольцами и белой кепкой с рюшами даже британское вторжение не могло помешать стилю этой леди. Даже когда ее жизнь была на кону, Долли Мэдисон была одета для праздника победы.
  
  Но она не собиралась останавливаться для восхищения.
  
  «Что ж, - воскликнула Долли, - значит, это бродяга из сада». Повернувшись к садовнику, она сказала: «Я разберусь с этим. Вернись к часам, и спасибо за новости ».
  
  «Вы сс-видите. . . , - пробормотал Фредерик. Он ждал президента и обнаружил, что косноязычен в присутствии такой красоты.
  
  Некоторые из хрустальных ящиков открылись там, где их содержимое было извлечено, как если бы Дом президента уже был ограблен. В центре серебряной комнаты на столе стоял большой открытый кожаный сундук. Внутри были аккуратно разложены тарелки, кубки и тарелки, отсутствующие в ящиках комнаты.
  
  «Ты просто будешь там стоять?» - спросила его Долли. "Говорить! Укажите свою цель ».
  
  «Мэм, я должен немедленно поговорить с вашим мужем», - сказал Фредерик, снова обретя голос. «Я пришел с срочными новостями».
  
  «Мой муж ушел, как и все, кто служит президенту. Любые новости, которые у вас есть, следует направлять мне. Вы здесь, чтобы сообщить примерное время прибытия британцев? Мой садовник просто был на крыше и заметил их вдалеке - у нас есть один час ».
  
  Фредерик почувствовал, как его лицо и плечи опустились - все это работает. Вот он, на самом деле, в Доме президента, но президента не было даже для того, чтобы принять новости, которые он проделал так далеко. Но если он потерпит неудачу. . .
  
  Долли вернулась к упаковке серебра. Предстояло выгрузить последний хрустальный шкаф со стеклянной дверью с золотой окантовкой. Со скоростью пяти человек она осмотрела серебряные монеты, завернула их в марлю и положила в кожаный сундук.
  
  - Мадам первая леди, - начал Фредерик.
  
  «Долли», - сказала Долли. «И если ты собираешься остаться, ты можешь быть полезен. Мне нужно, чтобы вы помогли мне упаковать содержимое этой консоли. Я скорее умру, чем позволю этим краснокожим увидеть хоть одну унцию этого серебра ».
  
  Фредерик начал двигать фигуры, хотя был медленнее, чем она. Его руки никогда не сжимали такое богатство, и он боялся, что что-нибудь сломает. Серебро было прохладным на ощупь, и Фредерик подумал, что именно так будут ощущаться озера, если их можно будет волшебным образом затвердеть.
  
  «Если вы заметите на них какие-нибудь странные отметины, покажите мне, пожалуйста», - сказала Долли.
  
  Фредерик откашлялся и открыл рот, чтобы что-то сказать.
  
  «Да, да, покончим с этим», - воскликнула она. «Приближается война, или ты не слышал?»
  
  «Я из деревни за пределами округа, недалеко от Блейденсбурга», - пробормотал Фредерик. «Солдат пришел к нам сегодня, когда моих родителей не было дома. Он умер на нашем кухонном столе, но у него было сообщение для президента о ... э ... секретных делах.
  
  «Какие тайные дела?» - спросила Долли, не сводя глаз с серебра, и пересекла комнату, как будто три шага назад к сундуку.
  
  Фредерик вздохнул, прежде чем совершить большой прыжок. «Он говорил со мной о том, что ваш муж сочтет засекреченным делом Кэхилла».
  
  Долли ахнула. Наконец она перестала двигаться.
  
  « Вы в курсе этих вопросов?» - спросил Фредерик, не зная, с кем ему разрешено говорить о делах Мадригала. «Мне действительно нужно известить вашего мужа».
  
  « Я Кэхилл», - прошептала Долли, хотя вокруг никого не было. «Это мне следует адресовать ваше сообщение. Джеймс понятия не имеет - и если до него когда-нибудь дойдет хоть слово. . . »
  
  "Ты?" - воскликнул Фредерик.
  
  «Откуда мне знать, что ты не шпион?» - воскликнула Долли. «Ты даже не представился должным образом».
  
  «Меня зовут Фредерик Уоррен, мадам, для меня большая честь познакомиться с вами», - заявил Фредерик. Назад дороги нет - послание Рамзи! «Здесь идет опасный человек, замаскированный под британского оперативника. Генерал У. »
  
  Долли посмотрела на него, как на сумасшедшего, прежде чем ее лицо побледнело так же бледно, как дом, в котором они находились. - Вы имеете в виду генерала V. Долли ахнула, подняв руку к горлу. «Мне нужно найти карту!»
  
  «Посланник не имел смысла, когда умер», - объяснил Фредерик, вспоминая слова, которые Рамзи простонал на смертном одре о карте и кольце Гидеона. «Цвет старости. Корни нашего отца ».
  
  Долли опустилась на стул, казалось, даже не осознавая, что стояла. - Карта кольца Гидеона. Карта спрятана где-то в этом доме. Даже я не знаю, где это. Генералу V нельзя позволить найти его - если он это сделает, Вечерня придет к власти, и мы никогда больше не узнаем свободы ».
  
  После стольких движений ее неподвижность свидетельствовала о отчаянии, которого Фредерик не видел. В то утро он подумал о своей матери, крепко прижимающей его к себе.
  
  Разве ему не следует как можно быстрее бежать домой, чтобы обезопасить себя? Он вспомнил обещание, которое он дал своей матери - что он сбежит при первых признаках англичан.
  
  Технически его работа здесь была закончена. Фредерик мог уйти, зная, что он доставил сообщение Рамзи, и миссия выполнена. Но если Вечерня победит, они сразят агентов Мадригала, и его семья никогда не будет в безопасности. На них всегда будут охотиться, и все они могут закончить, как Рамзи.
  
  Его родители сейчас были уязвимы. Они ушли от него по делам «Мадригал». Что, если они попались в ловушку убийцы?
  
  Миссия Фредерика только начиналась.
  
  «Британцы уходят через сорок пять минут, мадам», - крикнул садовник.
  
  Если они останутся здесь, это может означать их жизнь. Если они уйдут, Вечерня сможет найти спрятанную карту и раскрыть кольцо Гидеона. Это было так ужасно, что Фредерик чуть не рассмеялся. То, как этот ужас при слишком близком нажатии может выглядеть забавно.
  
  "Хорошо . . . - сказал Фредерик, вырвавшись из кошмара. Вот только кошмар продолжался, а он бодрствовал. «Мы должны обыскать другую комнату, так как эта почти закончена. Что у тебя осталось самое ценное? » - спросил Фредерик.
  
  Он впервые посмотрел прямо на первую леди через стол. Теперь они были вместе.
  
  Долли некоторое время молчала, но теперь она ответила, даже не задумываясь. «Портрет генерала Вашингтона в столовой штата. Я не смогу уйти, пока он не будет закреплен, - сказала Долли.
  
  «Сорок четыре минуты», - крикнул садовник, суетясь по коридорам. Они вытащили сундук с большей частью содержимого комнаты вместе с садовником, чтобы отправить его на хранение вместе с остальными. Остальное серебро они попытаются вернуть за то короткое время, которое у них осталось.
  
  Внизу портрет сиял, как маяк в столовой. Длинный стол блестел полировкой, а стулья гордо стояли рядом с ним, как ряд солдат, ожидающих смирения.
  
  Масло на холсте изображало царственного Вашингтона, держащего в одной руке меч, а вторую руку великодушно протягивающего наружу, ладонью вверх. Президент был одет в роскошное черное пальто и леггинсы, за ним стояло кресло из красного бархата, а сбоку - чернильница и перо. Цвета были яркими и величественными, красные мягкие и мягкие, его лицо было таким реальным, что казалось, что человек может выйти из картины в любой момент. Фактически, его лицо сияло, а глаза сияли как живые.
  
  Прежде чем Фредерик смог заговорить, глаза первой леди наполнились слезами. Со всеми угрозами Веспера Фредерик забыл и все, что Долли теряла от рук британцев. Эта страна, которая гордо сражалась, этот дом, который был свидетельством независимости. Теперь, чтобы быть разобранными британцами, которых они когда-то победили.
  
  Фредерик беспокоился за нее - на ее полированном шпоне появилась трещина.
  
  «Как вы думаете, это возможно…» - рискнул Фредерик.
  
  «Серебро - это цвет старости», - начала Долли, позволяя оптимисту вернуться в ее голос, и они посмотрели на первого президента Америки в его выдающемся сером парике.
  
  «Корни нашего отца», - продолжил Фредерик. «Отец, как отец страны!»
  
  «Но на нем нет карты!» - воскликнула Долли.
  
  «Нет карты, которую мы можем увидеть» , - поправил Фредерик. «Давайте снимем портрет, и тогда мы действительно сможем его осмотреть. Я думаю, это должно быть так, правда ?! Фредерик чувствовал, как внутри него зарождается надежда, как будто одна только надежда может сделать что-то реальным. «Рама выглядит тяжелой».
  
  «Кадр не важен», - сказала Долли, ее щеки покраснели от свежего и поспешного возбуждения. «Имеет значение только картина. Нам нужно поторопиться, если мы собираемся вытащить его из здания ».
  
  Фредерик осмотрел комнату в поисках чего-то, что могло сломать дерево. Как можно быстрее, он помчался обратно тем же путем, которым пришел в сад, через обреченную комнату за комнатой.
  
  В саду Фредерик нашел возле сарая садовника топор с деревянной ручкой. Голова топора ярко сияла на солнце. Поверхность металла была поцарапана, а отметины пересекали ее поверхность. Британцы сейчас будут недалеко от города.
  
  Было почти темно, и температура все еще была чудовищной, но Фредерик едва успел просидеть на улице достаточно долго, чтобы вспотеть, прежде чем броситься обратно через широкие залы президентского дома. Фредерик попытался повторить свой путь, чтобы не потеряться в большом лабиринте.
  
  Вернувшись в столовую, Фредерик позволил своей инерции перенести его к картине, и когда Долли кивнула, он взмахнул деревянной рамой, осторожно, чтобы не промахнуться и вместо этого ударить картину. Рама была позолочена золотыми чешуйками, дерево замысловато выгравировано. На стене он выглядел тяжелым и прочным.
  
  Он совсем промахнулся по дереву, крутился по кругу. К сожалению, топор попал только в воздух.
  
  Долли прикрыла рот, чтобы подавить смех, а затем настойчиво кивнула ему, чтобы попробовать еще раз.
  
  Фредерик выстроился перед картиной, вытянул руки назад и сделал сильный долгий взмах, не сводя глаз с рамы, когда он повернул руку.
  
  ВАК.
  
  Приятный звук, он попал в самое сладкое место дерева. Отойдя назад, чтобы посмотреть на свою работу, Фредерик увидел, что рама раскололась в углу, раскололась надвое.
  
  Первая леди приветствовала. «Не волнуйся, Фредерик, я не скажу охранникам. Мы расскажем всем, что это сделал француз, Джон, - сказала она и начала осторожно отделять прекрасно сохранившуюся картину от разбитой рамы. Этот символ республики, первый президент - спас всего за несколько минут до того, как британцы испортили его.
  
  Когда она вытащила оставшуюся часть холста из-под основы, дерево вывалилось из-под стены. Они держали картину на каждом конце, как если бы это был священный свиток. Джордж Вашингтон смотрел на них, его парик был расчесан и напудрен. Его раскрашенное лицо одобрительно улыбалось. Отец страны, конечно!
  
  «Цвет старости, корни нашего отца», - прошептал Фредерик, как слова заклинания. "Это оно!"
  
  Фредерик и Долли только на мгновение обыскали картину, стоя спиной к двери, когда услышали кого-то позади себя.
  
  «Мы возьмем это на себя», - послышался седой голос с резким британским акцентом.
  
  Долли и Фредерик обернулись. Это был генерал V, сердито смотрящий от входа в столовую. Его шрам хмуро смотрел на них со лба.
  
  О нет, это на самом деле он! Фредерик мог справиться только с одной мыслью: сбежать.
  
  Генерал V все еще был в британской форме, и все в нем было длинным и тонким, острым, как кинжал. Его тело выглядело болезненно растянутым, и у него были тонкие кривые усы. Он приставил пистолет прямо к сердцу Долли.
  
  "Г-жа. Мэдисон, - промурлыкал он, приближаясь к ней, - я не верю, что мы встречались. Его улыбка с каждым шагом становилась все более искаженной.
  
  Долли дрожала, когда он приближался, комната вокруг нее становилась все меньше. «Британская армия? Ты здесь?"
  
  - Только наши всадники на Венере, моя дорогая. Ожидается остальная армия, - и тут он наклонился к лицу Долли, делая паузу, чтобы подчеркнуть, - сейчас.
  
  Долли протянула руку и хлопнула его по щеке, вызывающе наморщив лоб.
  
  Фредерик собрался с духом, его сердце неудержимо бешено колотилось.
  
  С пистолетом в руке генерал поднял руку, чтобы нанести ей ответный удар.
  
  Не раздумывая, Фредерик быстро встал между ними.
  
  Генерал оценил Фредерика, все еще подняв руку. «А кем бы ты был, мальчик ?» - спросил он, кружа вокруг них обоих, как будто они были львами в цирке, а он был начальником манежа.
  
  «Фредерик Уоррен», - дрожал Фредерик, не сумев сразу придумать вымышленное имя.
  
  «О Генри и Вильгельмине Уоррен?» - спросил генерал В.
  
  Фредерик почувствовал себя так, словно его выбили из головы. Волна тошноты чуть не повалила его на пол. Этот ужасный человек знал своих родителей по имени!
  
  «Я не знаю, кого вы имеете в виду, генерал», - сказал Фредерик, хотя генерал V видел, как он вздрогнул. Что он теперь сделает с родителями Фредерика? Во всем виноват Фредерик!
  
  Генерала V это не расстроит. Он повернулся к Долли и повторил: «Цвет старости», что ты сказал? «Корни нашего отца»? Хороший, руководство Веспера ценит твои усилия, чтобы доставить карту.
  
  Слегка посмеиваясь, генерал V сказал: «Я возьму это у вас». Своими длинными паукообразными пальцами он потянулся к холсту, который Долли прижала к своему сердцу. «И вы узнаете, что ни одно доброе дело, - сказал он, беря картину, - не остается безнаказанным».
  
  время
  
  Подвал Президентского дома представлял собой черный как смоль лабиринт. Окна отсутствовали, и Долли и Фредерик ничего не видели. Генерал V заставил их спуститься по лестнице и привязал к балке в подвале. Веревка впивалась им в запястья и пальцы. Мчались драгоценные секунды, и Фредерик предположил, что британская армия только что пересекла торговый центр.
  
  "Что мы делаем?" - прошептала Долли.
  
  Фредерик чувствовал, как в темноте с его колен и локтей капает кровь. Он тяжело перенес падение с лестницы. «Могло быть и хуже», - напомнил себе Фредерик, думая о спине Рамзи. Просто ободранные колени .
  
  «Картина - карта должна быть где-то спрятана, а теперь ее нет! Генерал Ви будет знать, где находится кольцо! » - прошептал Фредерик.
  
  «Я не хочу здесь умирать, Фредерик, - сказала Долли. Голос у нее был хриплый и низкий.
  
  «Не будем», - сказал Фредерик, хотя его трясло, пытаясь убедить себя. «Не будем», - повторил он. Будет ли генерал V пытать их в следующий раз? Сгорят ли они с Долли в огне, когда англичане сожгут дом? Мысли Фредерика пошатнулись.
  
  «Как мы можем выбраться отсюда?» - рискнул Фредерик, больше размышляя вслух, чем ожидая ответа.
  
  Что-то упало на пол над ними, что было похоже на разбитое стекло. По лестнице послышались тяжелые шаги.
  
  Дверь со скрипом открылась, и в темноте Долли и Фредерик могли видеть только плывущий к ним белый свет и звук бурлящего дыхания, приближающегося к тому месту, где они были связаны.
  
  Фонарь - пламя поднялось выше, и очертания заостренных скул генерала проступали из темноты.
  
  "Вы двое!" - завизжал он. Фонарь осветил тени под его глазами и его жестокий скрученный рот. "Ты солгал мне! И теперь ты заплатишь ! »
  
  "О чем ты говоришь?" - воскликнула Долли. «У тебя есть карта!»
  
  «О, ты имеешь в виду эту отвратительную картину », - сказал он, выплевывая слюну изо рта. Фредерик чувствовал, как она съеживается позади него в темноте. «На этом сахаристом произведении детского творчества не было карты!»
  
  - Но… - воскликнула Долли, - цвета…
  
  Фредерик толкнул ее, чтобы она перестала говорить.
  
  "Да?" - взвизгнул генерал В. "Что из этого?! Должно быть что-то еще, что отвечает на те же загадки. И вы двое собираетесь ее решить. Если вы этого не сделаете, я с удовольствием позволю вам сгореть.
  
  «Мне только грустно, что меня самого не будет здесь, чтобы увидеть это! Может быть, я найду хорошее место прямо за пределами территории, - сказал он, довольный собой, когда его голос перескочил через регистр. «А теперь скажи мне, где карта, или веселье действительно накаляется». Веселье генерала Ви подпитывало страх Долли, как дым от золы.
  
  Долли начала тихонько плакать, и Фредерику показалось, что она сдалась. Им следовало покинуть Дом президента, когда все предупредили, что британцы рядом.
  
  Фредерик не мог ясно мыслить. Как они должны были сказать генералу V, где спрятана карта, если они сами не знали? Глаза Фредерика искали намек, но он видел только черноту. Им нужно было выбраться из этого подвала. Это было первое.
  
  - рявкнул Фредерик. «Я скажу вам, где находится карта, при одном условии. Если вы нас отпустите. Голос Фредерика был чистым, проникая во тьму. Злой смех прекратился.
  
  - Фредерик, - начала Долли, но он нежно схватил ее за руку. Я вытащу нас отсюда.
  
  "Г-жа. Мэдисон не знает, где это, - поправил Фредерик. « Я знал все это время. Первая леди была бы слишком уязвима с такой конфиденциальной информацией. Я просто ждал, когда она уйдет, чтобы получить его для себя - пока ты не вошел.
  
  «А двенадцатилетний мальчик не был бы слишком уязвим с таким интеллектом? Откуда вы могли знать такие секреты? »
  
  Фредерик возмутился. «У меня есть источники». Бросившись вперед, он продолжил: «Я насмотрелся на вас достаточно, чтобы знать лучше, чем пытаться обмануть вас сейчас».
  
  Фредерик предположил, что лесть может сработать, по крайней мере, на данный момент. «Давайте уйдем с портретом, - добавил Фредерик, - и я доставлю вам вашу карту».
  
  «Фредерик ?!» - воскликнула Долли. Фредерик знал, что ей, должно быть, интересно, лгал ли он ей все это время. Или если бы он теперь спасал их жизни. Или оба.
  
  «Конечно, - сказал генерал, поглаживая усы, - покажите мне карту, и я обязательно это сделаю. . . освободить тебя. "
  
  Фредерик не поверил ему ни на минуту. Генерал V, вероятно, предпочел бы умереть, чем позволить двум Кэхиллам уйти на свободу. Но, по крайней мере, если бы они поднялись наверх, они могли бы видеть. И это сделало их еще на один шаг ближе к побегу.
  
  время
  
  Генерал V потащил Долли и Фредерика обратно вверх по лестнице в холл. Их запястья болели из-за туго связанных веревок, и они были настолько черными, что они едва могли видеть руки, тянущие их вверх по лестнице. Ступеньки скрипели, пока они поднимались, и с каждым шагом Фредерик все больше решался - как спастись?
  
  Поднявшись по лестнице, генерал V грубо столкнул своих пленников на пол. Люстры ярко сияли - должно быть, кто-то зажег масло - и этот свет ослепил Долли и Фредерика, которые прикрывали глаза локтями.
  
  «А где же карта?» Генерал Ви взревел, дернул Фредерика за руку и повернул его так, что уродливое лицо генерала оказалось слишком близко к лицу Фредерика.
  
  Оставшиеся храбрые рабы в ужасе смотрели на них с краев вестибюля. Французский слуга ушел, а садовник стоял на страже снаружи, готовый в последнюю секунду сбежать. Остались только рабы.
  
  «Что ж, - пробормотал Фредерик, - понимаете, я должен вам это показать. Я не могу сказать вам здесь, когда вокруг так много людей ».
  
  Как купить больше времени?
  
  «И мне, мм, нужно увидеть картину, как доказательство того, что ты сдержал свое слово».
  
  Генерал V высветил нож из-за пояса и приставил его к спине Фредерику. Он не повредил его кожу, но лезвие пронзило рубашку Фредерика, так что металл остро указывал на его кожу. «Не двигайся, ты понимаешь?»
  
  Фредерик кивнул.
  
  Генерал V позвал своих помощников, но, очевидно, они уже обыскивали дом в поисках карты.
  
  - Подождите здесь, - нетерпеливо сказал генерал V.
  
  Выйдя из вестибюля, Фредерик повернулся к Долли. «Мы должны бежать, поехали!»
  
  «А как насчет карты?» - спросила Долли. Они уже начали бежать. Их запястья и пальцы все еще были связаны, и это их замедляло.
  
  «Он не знает, где это - и мы тоже. Он сгорит вместе с остальной частью дома, как только прибудут британцы, и таким образом никто не получит его, - прошептал Фредерик.
  
  «Мы не можем выйти за дверь, здесь вечерня охраняет дверь».
  
  "Может быть, заднее окно!" Фредерик закричал, когда они помчались в сторону комнаты, куда вошел Фредерик.
  
  Фредерик запер окно после приземления, и поблизости не было ничего, что могло бы разбить стекло. Он не мог много поднять со связанными пальцами и запястьями.
  
  - Скорее, - крикнула Долли, - пока генерал Ви не вернулся!
  
  Фредерик приподнял локоть и зажмурился. Раз, два, три!
  
  РАЗГРОМИТЬ.
  
  Фредерик со всей силы ударил в окно. Звук разбивающегося стекла был лучшим, что он слышал за весь день, и он мог видеть дыру в том месте, где его локоть пробил. Он даже не возражал против крови. У него болел локоть, но это было ничто по сравнению с тем, что сделал бы генерал V. Он надеялся, что генерал V не слышал об аварии.
  
  «Долли, ты первая», - сказал Фредерик, помогая ей выбраться из окна, как мог.
  
  Долли просунула одну ногу, затем вторую, осторожно, чтобы стекло не порезало ее на выходе. Медленно она спустилась из окна на траву снаружи.
  
  У Фредерика появилась идея. Все еще прикрепляя рваные края к подоконнику, Фредерик потер веревку, связывающую его запястья, о острое стекло, все еще оставшееся в окне. Первый проход ничего не сделал с веревкой, а второй проход почти не потрепал.
  
  "Фредерик!" Долли крикнула снаружи: «Торопитесь! Мы должны убираться отсюда! »
  
  Фредерик почувствовал, как веревка начала ослабевать, и отдельные нити начали распутываться. Он был почти у цели, ему просто нужно было убедиться, что он не порезался.
  
  "Там!" Фредерик объявил, пошевелив пальцами: «Я понял!»
  
  «Браво», - раздался голос генерала, дыша ему в ухо. Последовали два ложных хлопка.
  
  Фредерик кинулся к окну, но было уже поздно.
  
  Генерал V уронил картину и схватил Фредерика за талию, сжимая руки Фредерика за спиной.
  
  «Беги, Долли!» Фредерик закричал, и на долю секунды Генерал V отпустил руки Фредерика, чтобы мельком увидеть Долли на лужайке снаружи.
  
  "Фредерик!" - воскликнула Долли.
  
  В ту секунду Фредерику удалось схватить историческую картину, с которой генерал V уронил ее на пол, и выбросить в окно.
  
  «Картина, Долли!» - воскликнул Фредерик. "Беги, если твоя жизнь тебе дорога!"
  
  "Фредерик!" воскликнула она. «Я пойду за помощью!»
  
  "Задержите эту женщину!" - крикнул генерал V в окно. «И возьми эту картину!»
  
  Фредерик слышал безумный шквал шагов, преследующих Долли.
  
  «Отведи меня к карте! С меня достаточно тебя! » - крикнул генерал V Фредерику в ухо, тряся его.
  
  Фредерик ломал голову над всем, что могло бы его спасти. Он надеялся, что сможет разгадать загадку карты до того, как англичане подожгут дом. Ему просто нужно было что-то придумать, чтобы сбить с толку генерала.
  
  "Ну что, мальчик?" Генерал Ви закричал сквозь хаос снаружи, вены на его шее пульсировали, когда он прижал кинжал к яремной вене Фредерика, едва не повредив кожу. «Вы решаете - карта или ваша жизнь».
  
  «Это ... это в столовой, где вы нас нашли!» - пробормотал Фредерик. «Я должен показать тебе, где».
  
  «Ну, тогда иди, пока он не разрушился!» - крикнул генерал Ви, его голос был едва слышен из-за нависших снаружи обломков.
  
  Приставив нож к шее, Фредерик повел генерала V обратно в галерею, последнее место, которое он видел до того, как его бросили в подвал. Может быть, последнее место, которое он увидит живым. Был ли это его марш смерти? Он делал медленные шаги, позволяя своему разуму работать в безумии, генерал толкал его вперед, чтобы попытаться поторопиться. Но Фредерику требовалась каждая секунда оставшегося времени.
  
  В этот момент звук заполнил вестибюль, эхом отразившись от высокого потолка и проникая в большие залы. Британская армия шла в строю по два и три человека с факелами, винтовками и сумками для мародерства.
  
  Они были там, чтобы отомстить за то, что Америка сожгла канадскую столицу в начале войны, и Фредерик услышал ликование в голосах вражеских солдат, готовых нанести смертельный удар по дому президента. Они были там, чтобы нанести реальное и символическое разрушение тому, что они все еще считали своей американской колонией.
  
  "Боже, храни короля! Англия навсегда! » кричали они.
  
  В своей кроваво-красной форме они, как огненные муравьи, заполонили чистые комнаты Президентского дома, пиная мебель, разбивая кристаллы, разбивая окна прикладами винтовок. Вскоре они сорвали красные шелковые и бархатные шторы и сметали тщательно разложенные предметы с полок. Из комнат наверху Фредерик слышал, как открываются сундуки и прорезаются матрасы. Он мог представить, как перья превращаются в облака, как грибы. Красные мундиры изрезали лица портретов на стенах - разрывы, словно скальпели, рассекали плоть.
  
  Войска ворвались в кухню и столовую, совершая набеги на шкафы. Они съели то, что было бы ужином первой леди, все время смеясь. Затем они разбили посуду и перевалили через стол.
  
  Совершенно восхищенный хаосом, генерал V толкнул Фредерика вперед лезвием ножа.
  
  Они вернулись в столовую, и время Фредерика истекло.
  
  "Теперь!" - крикнул генерал V.
  
  Фредерик лихорадочно осмотрел галерею. Все остальные картины были сняты со стен из песчаника, их формы все еще очерчивались, как призрачные тени того, что висело раньше. Измельченный холст стопками лежал на полу. Обеденный стол был изрублен на кучу дров, а сверху лежал топор садовника.
  
  "Там!" Фредерик указал, его тело устремилось к топору. Этот последний вздох идеи даже не был полностью сформирован, но Фредерику пришлось смириться с этим. Он наклонился, чтобы поднять топор за рукоять. Заштрихованные линии металлического топора, по счастливой случайности, выглядели почти организованными, как будто они были нанесены на них специально.
  
  «Этот топор. Вот карта, - пробормотал Фредерик, передавая ее тонким пальцам генерала. «Вы видите, как линии пересекаются, эта одна вмятина в углу - там вы найдете кольцо Гидеона».
  
  Фредерик зажмурился, когда вокруг них разрасталось безумие. Войска были в лихорадке, готовые сжечь это место. Он ждал последнего удара генерала V, точного и быстрого удара, когда его ложь будет раскрыта. Почему именно Фредерик только что предложил оружие этому маниакальному убийце?
  
  Окруженный всей британской армией, мир остановился, и все замолкло. Как будто он и генерал V находились в комнате одни. Наконец, Фредерик открыл один глаз.
  
  «Цвет старости. . . » Генерал V повторял про себя, снова и снова вертя серебряный топор в руках: «Корни нашего отца - вишневые деревья в саду, конечно, вы, глупые американцы с нелепостью своего наследия».
  
  «Пожалуйста, пожалуйста, - молился Фредерик, - пусть он поверит, что это карта». Тогда, по крайней мере, если мы не сможем его найти, вечерня тоже не будет, и сегодня она сгорит вместе с остальной частью дома.
  
  «Это карта кладбища в Балтиморе, - соврал Фредерик. «Скоро там будет битва. Возможно, если ты приедешь раньше них, кольцо будет твоим.
  
  Фредерик надеялся, что это звучит правдоподобно. Он старался, чтобы его голос звучал как можно более подавленным. «Солдат направлялся в Балтимор следующим, прежде чем вы сегодня утром застрелили его в бою».
  
  « Конечно , из ваших источников», - заключил генерал В. Он держал топор близко, улыбка расползлась по его лицу. «Что ж, хорошая работа, мой мальчик. Я должен проститься с тобой сейчас. К сожалению, придется сгореть вместе с домом. Было бы бесполезно видеть тебя в этом мире - ты уже слишком много меня видел ».
  
  Фредерик побежал к двери, но генерал V швырнул его о сломанную книжную полку. «Жалко, что вы не присоединились к миссис Мэдисон».
  
  Генерал V, сияющий красными, золотыми и черными цветами, вышел за дверь со зловещим щелчком позади него.
  
  Фредерик попытался повернуть ручку и захлопнул дверь, но она была плотно заперта. Он подбежал к окну, но теперь он был на втором этаже, и англичане охраняли имущество. Он бесполезно кричал. Шум от англичан заглушил все, и помочь ему все равно было некому.
  
  Фредерик нашел гвоздь, все еще прибитый к стене, где была картина. Может, он сможет взломать замок!
  
  Он просунул гвоздь в замочную скважину и попытался повернуть его, но это было бесполезно.
  
  Затем он побежал за деревянным куском и постучал им по гвоздю, чтобы попытаться выбить замок из гнезда. Шишка что-то расшатывала. Фредерик еще несколько раз потряс гвоздем в том месте, где должен был быть ключ.
  
  Чудом гвоздь повернулся, и замок упал. Фредерик как можно быстрее помчался по коридору к лестничной клетке.
  
  Едва Фредерик успел осознать, что он еще жив, как он увидел поцелуй пламени на стенах внизу. В каждой комнате солдаты зажгли факелы всему, что они могли найти, и поднявшийся жар уже горел. Дым заполнил воздух серыми облаками; запах опаленного дерева был повсюду. Фредерик слышал снаружи крики последних рабов.
  
  Фредерик выскочил к главной двери - возможно, ему удастся выскользнуть, не привлекая к себе внимания. Но, направляясь к двери, Фредерик кое-что подумал.
  
  Цвет старости, корней нашего отца . Кусочки сходились. Цвет старости. « Серебро - это цвет старости» , - сказала Долли. Сильвер - он нашел Долли в серебряной комнате - может, еще есть время найти карту!
  
  Фредерик взлетел по мраморной лестнице, его мысли мчались вперед. Полы под ним были горячими, но он приказал им продержаться еще несколько мгновений, пока он не найдет карту. Пожалуйста, дай время.
  
  Вернувшись в серебряную комнату, Фредерик яростно искал. Последняя консоль, которую Долли оставила распакованной, была разорена, и внутри ничего не осталось.
  
  Пожалуйста. Жар прижимался, воздух походил на печь, но Фредерик знал, что на чем-то наткнулся. По его телу струился пот. Дым проплыл по комнате и обжег ему глаза.
  
  Всего лишь одна серебряная монета.
  
  Фредерик бегал по краям комнаты, поднимая клочки ковров, пробивая щебень и переворачивая стулья. Наконец он вернулся к консоли, где впервые обнаружил, что Долли нервно укладывается.
  
  Он приподнял его ноги - в полу был потайной люк! Это воображалось Фредерику? Он потерял рассудок? Он приподнял дверь и обнаружил деревянный отсек. А там, в маленькой шляпной коробке, была сверкающая серебряная урна, обернутая бумагой. Фредерик упал на колени, чтобы рассмотреть его.
  
  На его основании были выгравированы слова « Корни нашего отца».
  
  Внутри полированной серебряной чаши была одна буква: М.
  
  На его базе Фредерик наконец нашел настоящую карту кольца Гидеона.
  
  время
  
  Прижав урну к груди, Фредерик бросился к дверному проему. Ему пришлось бороться с дымом. Дверной проем был обрамлен огнем там, где когда-то стояли деревянные балки. Дым ослеплял, слезы текли по его лицу, но он прогнал черный дым, обжигавший его глаза и нос. Казалось, что все его лицо тает. Закрыв глаза, он ухватился за перила мраморной лестницы, делая каждый шаг так быстро, как только мог, спотыкаясь, используя перила в качестве единственного ориентира.
  
  Когда он услышал грохот позади себя, Фредерик резко развернулся и увидел, что потолок над ним рухнул на землю, посылая искры и лучи, летящие от пылающих стропил. Фредерик почувствовал шок от его осознания: если бы я подождал еще секунду наверху, я был бы мертв.
  
  Пылающая потолочная балка рассекла воздух в опасной близости от лица Фредерика. Он приземлился перед ним - огонь лизнул полы, стены. Как он мог попасть в следующую комнату, если ему преградил путь пылающий луч?
  
  Фредерик попытался нырнуть под луч, но пламя было слишком горячим. Окна тоже горели, теперь не было надежды выпрыгнуть. Он был последним, кто остался в Доме президента. Но будет ли он быть последним из ?
  
  Зная, что это его последний шанс, Фредерик побежал прямо к балке. Он пнул изо всех сил, наблюдая, как подошва его ботинка загорелась, когда она врезалась в дерево перед ним.
  
  Луч упал на пол, распространяя огонь на коврики, и Фредерик перепрыгнул через них, как через лужу. Теперь его ботинок горел, нога горела. Все еще сжимая урну одной рукой, Фредерик наклонился и расстегнул огненный башмак, бросив его как можно дальше. Он бросился к выходу.
  
  Дверь снаружи была слишком горячей, чтобы дотронуться до нее. Фредерик огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы его открыть, но весь дом загорелся пламенем. Вокруг него трещало дерево, потолки раскалывались, балки трескались со звуком, словно ломались кости. Одинокий гобелен все еще цеплялся за стены. Фредерик оторвал ее от стены, прежде чем она загорелась, и потушил огонь на полу рядом с дверью. Прикрыв гобеленом руку и урну под рубашкой, Фредерик положил гобелен на дверную ручку и повернулся. Дверь открылась - он вышел. Фредерик выскочил за дверь и вылетел на портик, скатывая маленькие искры пламени со своего тела в траве. Он вскочил на ноги - бежал, кашлял и вспотел. Его легкие и нос горели, все еще наполненные ядовитым палящим дымом. Его одного ботинка не было, а другого прожигали пятна. Пахло ужасно обугленными волосами. Но Фредерику было все равно. Он пробежал по чудесному прохладному воздуху ночного сада, не задерживаясь передохнуть, пока не добрался до фруктовых деревьев, где, как он знал, на минуту был в безопасности.
  
  Согнувшись вдвое после бега, Фредерик остановился и восстановил дыхание. Теперь он дрожал, и его зубы громко стучали во рту. Его кости казались полыми в теле, как ветки для золы. Кровь текла по нему огненной рекой. Его ступни были разорваны, а кожа была обожжена, в некоторых местах была слишком нежной, чтобы ее можно было прикоснуться.
  
  Но он выбрался, и у него была карта! Урна все еще была завернута под рубашку.
  
  Фредерик рухнул на землю, позволяя холодным лезвиям коснуться его лица, кашляя и кашляя. Запах чего-либо, кроме дыма, приносил облегчение. Фредерик вдохнул влажную травянистую землю.
  
  Когда он сел, Фредерик с ужасом смотрел сквозь деревья, как горит и горит то, что осталось от дома президента. Оно превратилось из гигантского оранжевого облака с синим оттенком внизу в дымчато-серый, который кружил вокруг, и часть дыма достигла Фредерика. Он остался на месте, загипнотизированный зрелищем. Он знал, что еще не в безопасности, но был слишком измотан, чтобы двигаться. Все, что он мог сделать, это заползти в кусты, где его забирал сон.
  
  время
  
  Фредерик проснулся еще до рассвета от шороха кустов. Он вскочил на свои обугленные ноги. Над головой грянул гром, воздух был густым и затхлым. Ветер грохотал ветвями сада, свистел сквозь листья. Был ли кто-то еще в саду?
  
  Фредерик спрятался за деревом, пока его мысли устремились вперед. Теперь он был в оккупированном Вашингтоне. Англичане захватили город, и Фредерику придется выбраться незамеченным. Он поднял урну с картой, спрятанную под листьями. Фредерик надеялся, что генерал к этому времени будет в Балтиморе, пожалев, что не сказал ему, что кольцо находится в Канаде. Между ними было бы больше места.
  
  Фредерик огляделся. Сады, деревья, кусты, статуи.
  
  А потом - вспышка красного цвета. V-образный шрам.
  
  Выстрел ударил по кусту рядом с ним, но Фредерик уже двинулся в путь.
  
  Он мчался с картой через сады так быстро, как только мог, его босые ноги бились с каждым шагом.
  
  "Ты!" - воскликнул генерал V, догоняя Фредерика, пока они бежали по территории. «Карта была подделкой!»
  
  О нет! Фредерик не знал, как ему удастся убежать от генерала. Его легкие все еще были слабыми со вчерашнего дня.
  
  Грохотал гром, посылая грохот по земле. Раскаленными добела развилками по небу сверкали молнии. Дождь стучал вниз, и из-за брызг деревьев и грязи было трудно услышать, насколько близко генерал V находился позади него.
  
  Фредерик бежал изо всех сил через сады, дождь пропитал его одежду. Он выскочил за ворота и пошел по пустынным улицам Вашингтона, город превратился в развалины пепла, его ноги сильно хлопали по мокрой земле, урна прижалась к его животу. Он повернулся и увидел, как генерал V поскользнулся на куче скользких листьев. Потерять его! Теперь!
  
  Проезжая мимо ферм и акров, оставшихся со вчерашнего дня, Фредерик пробивался обратно к Потомаку. Краем глаза он заметил британские войска и повернул по диагонали, все еще бегая к торговому центру.
  
  Грина была широко открыта, прямой выстрел, но по краям было больше британских войск. У Фредерика не было оружия; у него не было ничего, кроме урны.
  
  Он ворвался в самый быстрый спринт, который когда-либо пробегал.
  
  "Привет! Стоп! Ты! Тебе сюда нельзя! » - крикнул офицер с лошади, преследуя его. За ними последовали еще три лошади.
  
  Солдат присвистнул, и другие солдаты на лошадях собрались, чтобы преследовать Фредерика. Красные мундиры хлынули на ТЦ - его окружили!
  
  Фредерик обернулся. Было уже слишком поздно возвращаться? Он бросил отчаянный взгляд через плечо и, к своему ужасу, увидел генерала всего в двадцати шагах от него. Выбора не было. Фредерик погрузился в лабиринт солдат и лошадей. Рука с красными рукавами вытянулась, чтобы поймать его, но он пригнулся и развернулся, столкнувшись с боком араба цвета ржавчины. Он встал на дыбы, сбросив офицера со спины, и Фредерик воспользовался отвлечением, чтобы пробиться сквозь толчки тел.
  
  У него был один шанс выбраться из торгового центра - один шанс, который либо преуспеет красиво, либо приведет к его кончине.
  
  На полной скорости Фредерик держал урну одной рукой и прыгнул лицом на мокрую траву. Его руки скользили по траве, скользя его телом вперед достаточно быстро, чтобы взлететь под ноги лошадей перед ним. Грязь забрызгала его лицо и шею. Его подбородок стукнулся о землю, но трава была достаточно скользкой, чтобы подтолкнуть Фредерика под последний ряд лошадей и перебраться на другую сторону.
  
  Я сделал это! - подумал Фредерик.
  
  Сквозь падающий дождь Фредерик заметил мост и бросился к нему. Дождь сделал все серым, включая мост и пороги внизу. Все слилось воедино. И поэтому Фредерик не осознавал, пока не оказался на полпути к воде, что другая сторона моста обрушилась. Он был на краю, прежде чем ему пришлось отступить, размахивая руками, чтобы не упасть в бурлящую воду внизу.
  
  Фредерик не хотел смотреть вниз - мост был намного выше, чем он помнил. Он пнул камень через край и смотрел, как он падает, казалось, несколько часов, прежде чем вода схватила его.
  
  Течение было сильным и быстрым, ветви и деревья неслись в водоворотах стремительной воды. Тучи собрались и неслись по небу, темнея день. Фредерик почти не умел плавать.
  
  Позади него раздался выстрел. Фредерик обернулся и увидел генерала, сидящего на мосту позади него и быстро приближающегося. У Фредерика оставался только один ход.
  
  Урн прижался обеими руками, Фредерик глубоко вздохнул и подпрыгнул.
  
  Вода хлынула ему в лицо, свалила его по камням, ударила о русло реки, а затем, как только Фредерик вынырнул над рекой и попал под ливень, пытаясь плыть одной рукой, он снова погрузился в воду, задыхаясь. воздух и безуспешно пытаясь бороться с потоком, вырваться из кружащихся водоворотов, которые угрожали держать его в ловушке.
  
  Руки Фредерика были свинцовыми, и он едва мог поднять ноги настолько, чтобы подняться. Но он был жив. Шторм ударил по реке и всему, что в ней. Каждая косточка в теле Фредерика, казалось, говорила ему сдаться, что он этого не сделает. Он так устал, что едва мог дышать от кашляющего дождя, когда он мчался по реке. Вода ущемляла его легкие, но рука все еще сжимала урну. «Нужно достать карту Кэхилла , карту Кэхилла» , - повторял он про себя между вдохами.
  
  Фредерик вскинул голову, закинув руки в воду, и мельком увидел генерала V, все еще стоявшего на мостике. Затем снова ударила молния, напугав лошадь генерала. Она заржала и попятилась, тряся головой, и когда грянул гром, генерала выбросило из седла. Он летел по воздуху широкой красной дугой на фоне темного неба.
  
  - Нееееееет! - крикнул генерал голосом, завывающим сквозь ветер, когда он мчался к реке.
  
  Его голова ударилась о валун, выступавший из реки, и его тело обмякло, врезавшись в воду, как пушечное ядро. Всплеск, который он послал, почти достиг моста.
  
  Он умер.
  
  Но сам Фредерик еле удерживался на плаву. Он сделал последний глубокий вдох и ударил ногой по реке, грубо подталкиваясь к берегу. Фредерик плавал, пока река не стала более мелкой, более ручной. Он достиг пологого берега и прижался к молодому деревцу, его сердце быстро билось, а одежда тяжело давила на мокнущее тело.
  
  Фредерик остался там, спрятавшись под деревом, пока вокруг него бушевала буря. Грохотали и гремели молнии и гром, пока, наконец, хлопки не утихли, и шторм не утих. Дождь все еще шел, но теперь небо стало светлее, облака развевались.
  
  Теперь нужно избегать только всей британской армии.
  
  Фредерик вылез из воды и поплелся в безопасное место. Долли рассказала ему о лагере, где ее муж присоединится к ней, когда это будет безопасно.
  
  Это было очень далеко.
  
  Его одежда была холодной, а кожа на ногах была нежной без обуви. Его локоть все еще болел от разбитого окна, и даже на твердой земле Фредерик все еще чувствовал, как будто под ним несется река.
  
  Всякий раз, когда он слышал голоса, Фредерик прыгал за дерево. Он не хотел снова рисковать переправиться через британского офицера. И он был уверен, что напугает обычных граждан своей внешностью - в своем нынешнем состоянии он соперничал с солдатами, возвращающимися домой с войны.
  
  Он скучал по своим родителям.
  
  Он отдал бы все, чтобы рассказать им о том, что произошло за последние двадцать четыре часа.
  
  Как будто он продирался сквозь холодный и дождливый сон.
  
  время
  
  По пути в лагерь Фредерик проезжал мимо деревни за деревней. Он прошел мимо универсальных магазинов и церквей, таверн и школ, прежде чем до него доносился запах костра.
  
  На углях жарилось что-то восхитительное - рыба, как подумал Фредерик, с рекой прямо здесь. Он проследил за своим носом по дороге.
  
  Может ли это быть?
  
  Было поставлено море палаток, и между деревьями натянули брезент за брезентом. Фредерик пробирался через лагерь к самому большому костру, который окружала группа военных. Там, посреди смеха, он заметил Долли.
  
  Фредерик бросился к ней.
  
  «О, Фредерик!» - воскликнула Долли, бегая к нему. «Господа, это молодой человек, который спас мне жизнь!»
  
  Она заключила его в медвежьи объятия, и Фредерик не мог вспомнить, когда в последний раз он был так счастлив видеть кого-то. Каким-то образом ей удавалось выглядеть свежей и чистой даже после ночи, проведенной в этом грязном кемпинге.
  
  Когда Фредерик опустил руки, Долли ударилась рукой об урну. Фредерик не осознавал, что он все еще крепко сжимал его в руках.
  
  Она вопросительно вглядывалась в его лицо, но прежде, чем он успел ответить, приложила палец к губам. Тссс. Ее лицо расплылось в ухмылке, когда они скрылись за пределами слышимости.
  
  «Мужчины не могут знать, - подумал он.
  
  "Г-жа. Мэдисон, - сказал он, - мне удалось вытащить для вас подарок из президентского дома незадолго до того, как я сбежал.
  
  «Почему спасибо, Фредерик Уоррен», - сказала Долли, подыгрывая. «Где ты это нашел?»
  
  «Неважно», - сказал он легко. «Переверни».
  
  Фредерик увидел, как глаза Долли расширились, как блюдца, когда она увидела карту. Она удивленно посмотрела на него. «Но вы - как вы - и генерал ?!»
  
  «Теперь он нас не побеспокоит».
  
  Долли покачала головой и взяла его за руку. «Пойдем со мной, Фредерик. Я хочу, чтобы вы увидели некоторых людей.
  
  Она провела его глубже в лагерь, к простому убежищу в лесу, и кивнула американскому солдату, стоящему под деревом. Внутри палатки были расставлены скамейки, ящики переворачивались, чтобы на них можно было сесть, а также несколько мягких на вид кроваток, которые взывали к Фредерику.
  
  Я собираюсь встретиться с президентом?
  
  Но вместо этого его ждали родители Фредерика, теснявшиеся вокруг резного деревянного стола, их лица были испещрены горем.
  
  Когда они подняли глаза и увидели, что он стоит в палатке, на их лицах появилось чудесное облегчение, и они попытались обнять его, крепко сжимая его. Его ожоги стали резать при контакте, но затем он наклонился, чтобы обнять их сильнее.
  
  «О, Фредерик, мы так волновались!» - воскликнула его мать, прижимая его к себе.
  
  "С тобой все впорядке?"
  
  Его отец хлопнул его по спине, еще одно больное место, и крепко обнял его, плача: «Сынок, сынок, миссис Мэдисон не была уверена, что ты сбежал! Мы боялись… - Он не позволил себе закончить фразу. "Что с тобой случилось?"
  
  «Фредерик, твои туфли! Твое лицо, что случилось с этим локтем? Вам понадобятся швы. . . . » Вильгельмина Уоррен обхватила его грязный подбородок рукой и встретилась с ним взглядом.
  
  Медленно Фредерик уселся на шаткий стул, по одному родителю с каждой стороны. «Я боялся, что больше никогда не увижу вас обоих».
  
  Фредерик дрожал, поэтому Долли принесла ему чаю, пока Фредерик описывал прибытие Рамзи. Жидкость покрыла его горло медовой сладостью.
  
  «О, Фредерик, как ужасно», - пробормотала его мать, потирая слезу на его плече. «Вы, должно быть, были так напуганы».
  
  «Я был в ужасе, - сказал Фредерик. «Когда я добрался до дома президента, президента уже не было, но мы с первой леди искали и искали, и она смогла выбраться до пожара».
  
  «Вы были очень храбрыми», - сказал его отец. Фредерик не чувствовал себя смелым, когда был в подвале, или во время пожара, или плавал через реку, но теперь все это хлынуло через него. Фредерик с гордостью приподнял грудь.
  
  Да . Фредерик кивнул. На этот раз я был серьезен .
  
  «Никто не мог ожидать, что вы проведете карту из-под носа вечерни, пока британцы атакуют», - продолжил его отец. «Даже от самых опытных агентов нельзя ожидать такого подвига. Не могу передать, как мы с твоей матерью гордимся.
  
  Родители Фредерика с трепетом посмотрели на него, а затем на урну, которую Долли принесла, чтобы показать им. Долли поставил еду перед Фредериком, пока его родители благоговейно водили пальцами по карте Мадригал.
  
  Долли улыбнулась Фредерику и спросила: «Когда у нас следующая миссия, партнер?»
  
  Фредерик улыбнулся ей в ответ. Он знал, что его семья никогда не будет прежней. Вместо двух секретных агентов, управляющих гостиницей, теперь их было трое.
  
  Спустя несколько недель, когда они отправились за кольцом Гидеона, впереди был Фредерик.
  
  побег Гудини
  
  часть первая
  
  Нью-Йорк, 1891 год.
  
  Это было последнее зрелище ночи, и глаза каждого, кто был в палатке, были устремлены на него. Гарри «Король карт» Вайс прошел по проходу, его голос заполнил тесное пространство, когда он рассказал историю четырех королей. Это были братья, мать которых была вынуждена отослать их при рождении, что он проиллюстрировал, перетасовывая четыре карты царей в колоду.
  
  По мере того, как аудитория увлеклась рассказом, голос Гарри стал ровнее. Он мог быть всего лишь подростком, но он знал, что должен говорить с уверенностью и уравновешенностью опытного фокусника. Гарри чувствовал, как нарастает волнение, когда он сочинял историю о каждом брате, идущем своим собственным путем и становящимся королем далекой страны.
  
  Приближаясь к сцене, он задел мальчика, наклонившегося слишком близко, и незаметным движением Гарри сунул королеву червей в карман мальчика. Была причина, по которой свет в палатке был тусклым.
  
  Гарри достиг сцены, повернулся и протянул колоду левой рукой. «Итак, эти четыре царя были разделены при рождении. Но однажды все они вернулись в свой дом на встречу ». Он уставился на палубу и наморщил лоб. Зрители ожидали, что он вытащит четыре карты из колоды, но вместо этого Гарри вытащил карты из потайного кармана.
  
  «Бубновый король, великий торговец, пришел с запада», - сказал он, когда карта появилась в его правой руке. Он знал, что для публики это будет выглядеть так, как будто это возникло из воздуха. «Король червей, великий поэт пришел с востока. Пиковый король, великий архитектор, пришел с севера. И король треф, великий воин пришел с юга ».
  
  Зрители аплодировали, и Гарри усмехнулся. С облегчением вздохнув, он почувствовал себя королем в своем собственном праве. Каждый фокусник использовал ловкость рук, как карты, но Гарри всегда беспокоился, что кто-то поймает его или вызовет. Теперь самое сложное было позади. Все, что осталось, - это триумфальное финальное открытие, момент, в котором все того стоило: бесчисленные часы тренировок, запах пота и дыма, наполнявший палатку, обеспокоенное выражение на лицах его родителей, когда он говорил о магии.
  
  «Но как насчет бедной матери, которая была вынуждена отправить своих сыновей в четыре стороны света?» Гарри чувствовал, как растет предвкушение. Удивить публику - это одно. Заставить их согласиться с историей - вот что заставило его поторопиться. «Да, их мать, королева сердец - она ​​тоже должна была там быть. Но где она была? »
  
  Гарри огляделся, изображая поиск. Наконец он вгляделся в аудиторию.
  
  «Кажется, я не могу ее найти. Ты, мальчик, - сказал он, указывая на ребенка, которого опознал ранее. «Вы знаете, где королева?»
  
  Мальчик молча покачал головой.
  
  «Хм. Может тебе стоит проверить свой карман. Никогда не знаешь, что там могло быть ».
  
  Мальчик выглядел смущенным, но проверил свой карман. Гарри ухмыльнулся. Через мгновение королева сердец встретит своих сыновей, воссоединение завершится, и Гарри поклонится под овации.
  
  Мальчик подошел пустой, и Гарри усмехнулся. «Может быть, твой другой карман», - легко сказал он.
  
  Мальчик сунул руку в другой карман куртки. Когда сбитый с толку зритель проверил свои штаны, живот Гарри завязал узлами. Что пошло не так? Он знал, что уронил карточку в карман мальчика.
  
  «Оно где-то там, не так ли?» - потребовал ответа Гарри, его опытный исполнительский голос улетучился, как кусок дешевой декорации.
  
  Мальчик стал тревожно похлопывать по куртке и даже обшарить землю у себя под ногами.
  
  «Мне очень жаль», - сказал мальчик, глядя на него широко раскрытыми глазами. «У меня его нет».
  
  Публика начала ерзать, и палатка наполнилась шепотом и хихиканьем. Мысли Гарри метались, но когда он открыл рот, чтобы извиниться, ничего не вышло. В одно мгновение уверенный шоумен исчез. Внезапно Карточным Королем стал Гарри, мальчик-иммигрант с забавным акцентом, который работал на фабрике по производству галстуков.
  
  Как только несколько ухмыляющихся подростков встали, чтобы уйти, все было кончено. Через несколько секунд публика выбежала из палатки, бормоча о том, что зря тратит деньги на какую-то хакерскую игру.
  
  время
  
  Еще до того, как последний зритель покинул палатку, он ударил его. Он выбрал не того мальчика. Гарри скривился. Каким-то образом он обернулся. В тусклом свете все они выглядели одинаково. Это был мальчик по ту сторону прохода.
  
  Ему хотелось выбежать на улицу и закричать, перезвонить им и потребовать, чтобы они увидели, что трюк действительно сработал. Но было слишком поздно. Гарри вздохнул и начал ходить по сцене, чтобы собраться. У других магов были сундуки, люки и хитрые зеркала, но ему приходилось обходиться простейшими инструментами: шелковыми носовыми платками, которые он мог заставить менять цвет, кольцами, которые он мог разделять и соединять, и несколькими колодами карт.
  
  Гарри замер, когда отчетливый запах сигарного дыма и дешевого виски заполнил его нос. Краем глаза он увидел, что откидная створка палатки открылась, и дородный начальник манежа ворвался внутрь. Гарри повернулся к задней стене и сосредоточился на складывании своих шелковых носовых платков, не желая встречаться с начальником манежа Таддеусом. Запах усилился, и нижняя сцена заскрипела, когда подошел тяжелый мужчина.
  
  «Тебе лучше найти хорошее объяснение тому, что там произошло», - сказал он, хватая Гарри за воротник. Гарри подавил стон. Остальные семь шоу, которые он дал в тот день, прошли идеально. Но, конечно, Фаддей видел только ту, которую испортил.
  
  Гарри повернулся к нему лицом. Мужчина стоял близко, его подпруга практически разорвала пуговицы на его ярко-красной куртке. "Мне жаль, но -"
  
  - Тихо, - рявкнул начальник манежа, прежде чем снова затянуться сигарой. «Я объявил тебя Королем карт. Мое шоу про блеск, блеск. . . знаешь, магия . Король чего-то не теряет из виду свою карту! Трое из них имели наглость потребовать возврата денег! Я не давал им денег, но Ларсон дал им бесплатные горячие сосиски. Все потому, что ты не можешь найти королеву! »
  
  Гарри почувствовал, как его сердце забилось чаще. «Этого больше не повторится. Я обещаю." Если он потеряет эту работу, на поиск другой работы фокусника уйдут месяцы. Вероятно, ему придется подработать на заводе. Его семья рассчитывала на доход от работы на выходных - он не мог вернуться домой с пустыми руками.
  
  Фаддей впился в него взглядом. «Ты сделал шоу плохим, малыш. Люди будут говорить. Я потеряю из-за этого продажу билетов, без сомнения ».
  
  Плечи Гарри напряглись, когда он представил выражение лиц своих родителей, когда он сказал им, что потерял работу. Его мать была бесконечно терпеливой, когда он только начал практиковать, позволяя ему находить ее карточку снова и снова, никогда не давая понять, когда она осознала его метод. Его отец, с другой стороны, всегда пытался раскрыть секрет, который научил Гарри одному из самых важных правил магии: никогда не выполнять один и тот же трюк дважды подряд. Но теперь казалось, что вся его тяжелая работа пойдет напрасно.
  
  Начальник манежа покачал усами и вздохнул. «Я не могу платить фокуснику, который не занимается магией. Еще одна ошибка, и все готово. И я расскажу об этом остальному городу ». Он неуклюже поплелся к передней части палатки, но затем повернулся и посмотрел через плечо. «Если вы не удвоите продажи билетов в следующие выходные, вы больше никогда не будете работать на Кони-Айленде».
  
  Клапан закрылся, оставив Гарри одного только с его хлипкими реквизитами и пустыми карманами. У него как раз хватило на проезд в конке, но ничего, чтобы отдать матери на бакалейщика. Отягощенный тяжестью, которая началась в животе и распространилась до ног, Гарри задул лампы в палатке и направился в ночь на Кони-Айленде.
  
  время
  
  Гарри плелся по пустынному променаду к конке, которая должна была доставить его с Кони-Айленда обратно на Манхэттен. Все семьи уехали, и свет был выключен, унося с собой любое чувство праздника. Теперь это были просто карни, которые сносили свои палатки или пытались соблазнить слоняющихся подростков совершить последнюю поездку по Скоростной железной дороге.
  
  Он видел, как один пожилой мужчина играл в «Бутылку вверх», пытаясь использовать кольцо на веревке, чтобы поставить бутылку в вертикальное положение. Гарри покачал головой, когда заметил пятно мела на спине потертой куртки мужчины. Это означало, что он был «помечен» как дурак, проигравший кучу денег в одной игре - и, вероятно, его можно было втянуть, чтобы проиграть больше в другой будке. Яркие огни Кони-Айленда были первым, что увидели многие иммигранты в Нью-Йорке - корабли миновали дощатый настил еще до Статуи Свободы - и новоприбывшие часто приходили вскоре после отъезда с острова Эллис, к большому удовольствию аферистов. , кто знал, как ими воспользоваться.
  
  Гарри ускорился, чтобы пройти мимо нескольких мрачных мужчин, сбившихся в переулок, обмениваясь деньгами. Он взглянул в противоположном направлении, делая вид, что его интересует лай собак за пределами ипподрома. Мужчины, вероятно, продавали краденое, но его это не касалось. И все знали, что шеф полиции Маккейн смотрел в другую сторону. То есть, если он и его капитаны на самом деле не участвовали в сделке.
  
  Гарри работал на Таддеуса, поэтому его никто не беспокоил. Но это не всегда было правдой. В первый раз, когда он попытался колдовать на улице, трое крепких мужчин пытались «преподать ему урок» относительно уважения «территории» других людей. К счастью, Гарри был чемпионом по легкой атлетике в Pastime Athletic Club, и он легко опередил их, но он сталкивался с аналогичными проблемами, пока Фаддеус не увидел, как он делает свое выступление в музее в десять центов в Куинсе, и не нанял его для выступления на выходных в своем шоу.
  
  Даже после сегодняшнего разочарования Гарри все еще гордился своим выступлением на Кони-Айленде. Он мог быть между бородатыми дамами (женщинами с клеем и волосами) и единорогом (несчастная лошадь, клей и рог еще более неудачливого нарвала), но он был шоуменом с настоящим зрелищем.
  
  Его отец иногда говорил о великих исполнителях и артистах, с которыми он был связан как члены семьи Кэхиллов. Он даже утверждал, что творческие гении, такие как Моцарт и лорд Байрон, были среди их дальних родственников, хотя было трудно представить, что его серьезный отец, бывший раввин, имел какое-либо отношение к таким ярким фигурам. Гарри очень хотел выйти на сцену, как и его предки, но его родители ясно дали понять, что его главная обязанность - поддерживать семью.
  
  Гарри хотел быть полезным. Он знал, как сильно его родители беспокоились о деньгах, особенно теперь, когда его отец был слишком болен, чтобы работать. Но ему хотелось, чтобы они поверили, что он может добиться большего в качестве исполнителя, чем он может разорвать связи. Гарри знал пожизненных на фабрике, седых мужчин и женщин, которые десятилетиями выполняли одну и ту же работу и получали одинаковую зарплату. Они не голодали, но и не продвинулись вперед. Они просто сидели за одним и тем же рабочим столом день за днем, медленно увядая.
  
  Ожидание конной повозки, в которой находилось около пятнадцати человек, было недолгим. Обычно он был бы счастлив вернуться домой раньше, но даже с утренней работой Гарри не горел желанием смотреть в лицо своей семье. Он задержался в конце очереди, прежде чем неохотно отдать водителю последние гроши и забраться в вагон с карнавальными туристами и рабочими, возвращающимися на Манхэттен.
  
  Конка проехала через Бруклин. Было уже поздно, но на улицах все еще было многолюдно. Омнибусы, полные мужчин в шляпах, переплетались между бесконечными рядами деревянных прилавков, где продавцы делали свои последние продажи, надеясь продать оставшиеся товары по сниженным ценам, прежде чем отправиться домой. Грязные дети играли на улице, метались между лошадьми и огибали бочки с золой, которые стояли на каждом углу.
  
  Он поменял конки и рухнул на спину, когда карета налетела на Бруклинский мост. Хотя небо было темным, электрическое освещение в новых зданиях позволило Гарри разглядеть силуэт горизонта - каркасы новых небоскребов, вырисовывающиеся над меньшими постройками.
  
  Рядом с ним группа китайских рабочих играла в игру, в которой угадывали количество бус в миске. Каждый раз, когда кто-то выигрывал, вся группа взрывалась аплодисментами. Гарри наблюдал краем глаза. Обладая ловкостью рук, он знал, что может заработать на такой игре, но он видел, что случилось с мошенниками, пойманными на Кони-Айленде. Ловкость рук становилась намного труднее, если у вашей руки не хватало нескольких пальцев.
  
  По мере того как они ехали по городу, фонари становились все дальше друг от друга, и город погрузился в сон. После очередной смены конки и прогулки нескольких кварталов Гарри прибыл на Западную 113-ю улицу, где жил со своими родителями и пятью братьями и сестрами. Его живот урчал, когда он поднимался по лестнице в городской дом своей семьи. Он надеялся, что у него есть остатки обеда. Без денег от его шоу нельзя было знать, что принесет завтра.
  
  время
  
  В доме было темно, и Гарри вошел как можно тише. Он снова забыл свой ключ, но это не было проблемой - несколько секунд с отмычкой из сумки с инструментами фокусника, и замок был открыт. Еще со времен своего краткого ученичества у слесаря ​​в Эпплтоне, штат Висконсин, Гарри пытался придумать способы применить свои навыки в своих действиях, но ему это не удавалось. Он не мог представить себе ничего менее захватывающего, чем взлом замка на сцене.
  
  Он прошел по коридору, стараясь не разбудить семью. Но когда он пересек затемненную гостиную, он наступил на что-то, хрустящее, как битое стекло. Гарри покачал головой. Один из его братьев и сестер, должно быть, снова что-то сломал. Он потянулся к буфету и на мгновение возился, прежде чем его руки нашли газовую лампу и спички.
  
  Когда свет заполнил комнату длинными тенями и тусклым оранжевым сиянием, у Гарри перехватило дыхание. Его семейные реликвии, которые обычно гордо стояли на каминной полке, были разбиты. Портреты, награды отца, медали Гарри по пересеченной местности и даже хрустальные бокалы со свадьбы его родителей превратились в груду осколков и осколков. Это не было сделано безрассудно - единственный способ нанести такой ущерб - раздавить каждую деталь по отдельности. Ужасающая мысль зародилась в его голове, и клубки страха сжались вокруг его живота. Что, если бы кто-то причинил боль его семье?
  
  Он поднял лампу, обнажив глубокие царапины на стене над камином, порезы, похожие на букву V. Гарри отступил и поскользнулся на обломках, слишком потрясенный, чтобы даже попытаться восстановить равновесие. Он послал стул в полет, когда упал, и приземлился с глухим стуком, все еще сжимая газовую лампу.
  
  Когда Гарри поднялся на ноги, он услышал, как его родители зашевелились в своей комнате. Дверь открылась, и появилась его мать. Гарри бросился вперед, чтобы помешать ей войти, но было уже слишком поздно. Она ахнула, увидев сцену, повернувшись, чтобы схватить отца Гарри, когда он осторожно вошел в комнату.
  
  «Я думала, ты сказал, что здесь нас не побеспокоят», - прошептала она. «Они вошли в наш дом». Она поднесла руку к груди. «Пока мы спали ».
  
  Лицо его отца было нечитаемым, когда он осматривал сцену. «Гарри, иди спать». С тех пор, как он заболел, голос Майера Самуэля стал тонким, что стало сокрушительным ударом для бывшего раввина, который когда-то поражал многолюдные синагоги своим авторитетным баритоном. «Мы с твоей мамой позаботимся об этом».
  
  «Что за ххх? Кто . . . ? » - пробормотал Гарри.
  
  Когда его мать увидела беспокойство на лице Гарри, она выдавила слабую улыбку на губах. «Не волнуйся. Похоже, кто-то взломал. Но они ушли. Мы сообщим об этом в полицию утром ».
  
  Гарри знал, что она лжет или, по крайней мере, скрывает правду. Он приподнял бровь, глядя на отца, надеясь на лучшее объяснение.
  
  "Мать?" послышался девичий голос из дверного проема. Сестра Гарри Кэрри и брат Леопольд стояли там в своих ночных рубашках.
  
  «Ничего подобного, дорогая, - сказала его мать, проводя их через дверь и возвращаясь в их комнату.
  
  «Что на самом деле происходит?» - спросил Гарри своего отца, когда они ушли.
  
  Его отец ничего не сказал и покачал головой, устало опустившись в свой любимый стул.
  
  Не желая уходить, Гарри наклонился и начал убираться. Он собрал несколько частей, которые все еще имели некоторую ценность, а остальные обломки сложил в кучу.
  
  «Спасибо, Гарри», - сказал его отец, а затем снова замолчал, когда Гарри сметал мусор в совок и высыпал его в старый мешок.
  
  «Как прошли ваши шоу?» - наконец спросил Майер Сэмюэл, как будто смена темы могла скрыть тот факт, что случилось что-то ужасное. Гарри почувствовал вспышку раздражения. Если он был достаточно взрослым, чтобы содержать свою семью, то он был достаточно взрослым, чтобы знать правду о взломе. Но прежде чем он успел выпустить резкие слова, застрявшие у него в горле, Гарри бросил взгляд на усталое лицо отца и смягчился. «Не очень хорошо», - признал он. «Я провалил последний трюк, и Фаддей отказался мне платить». Когда его отец не ответил, Гарри продолжил. «Если я совершу еще одну ошибку, я уйду навсегда», - категорично сказал он, чувствуя, как ссыхается его последний пучок надежды, когда он признал это.
  
  Его отец просто смотрел в пол. Гарри знал, что разочарован, но был слишком добр, чтобы сказать что-нибудь, пока рана была еще свежей.
  
  «Гарри, почему ты продолжаешь это делать с собой?» - спросила его мать с порога. «Вы сведете себя с ума, пытаясь зарабатывать на жизнь магией. Разве вы не хотите стабильного дохода? Или возможность содержать семью? »
  
  Гарри сжал и разжал кулаки.
  
  «Кто-то врывается в наш дом, разбивает наши ценности и вырезает наши стены. . . и вы хотите поговорить о моих перспективах работы? » - возразил он.
  
  «Мы с твоей матерью разберемся с этим», - тихо сказал отец. «Меня просто хотел прислать старый знакомый. . . сообщение. Я заставлю его увидеть причину, и мы что-нибудь придумаем ».
  
  «Мы хотим самого лучшего для вас и для семьи», - добавила его мать. «Я знаю, что выступление - это твоя мечта, но тебе пора задуматься о своем будущем».
  
  Благодарный за то, что его родители не могли видеть его покрасневшие щеки в полумраке, Гарри поспешно пробормотал доброй ночи и направился в комнату, которую делил со своим братом Тео. Его мать была права. Как бы он ни ненавидел это, ему нужно было взять на себя ответственность. В следующие выходные он не вернется на Кони-Айленд. Вместо этого он спрашивал бригадира, может ли он брать дополнительные смены на фабрике галстуков.
  
  Когда он ворочался в постели, он слышал, как его родители шепчутся в гостиной, их голоса колебались между гневом и страхом. Гарри напрягся, чтобы прислушаться, но не мог разобрать их слов почти час спустя, когда его отец заговорил, проходя мимо его комнаты: «Это мой долг, Сесилия. Я должен так или иначе заплатить.
  
  время
  
  Ножницы Гарри щелкнули, и из полосатой ткани выступил галстук. Он осторожно положил его на тележку и схватил еще один кусок ткани, ловко перемещая лезвие, пока не появился новый галстук. Гарри положил его на тележку и жестом показал одному из младших мальчиков, чтобы тот доставил стопку к швейному столу.
  
  Воздух на фабрике галстуков Р. Х. Рихтера был симфонией производства. Щелкали ножницы, скрипели тележки, а из другой комнаты доносилась мелодия сплетен швеей. Когда он был моложе, ему это нравилось больше, когда он возил тележки из комнаты в комнату, чтобы продвижение происходило. Он даже носил с собой колоду карточек, чтобы развлечь младших закройщиков, когда у него была свободная минута, а бригадира не было рядом, чтобы кричать на него.
  
  Но идея провести здесь остаток жизни наполнила желудок Гарри ужасом. Изо дня в день он вырезал из ткани одну и ту же форму. Каждые несколько недель цвет или узор материала менялись. Сегодня это были черно-золотые полосы. Но не было никаких новых проблем, никаких возможностей использовать его воображение или даже его мозг. Солнце, сияющее через грязные окна, казалось, с каждым часом все медленнее ползет по небу. И всякий раз, когда он смотрел на пожилых мужчин и женщин, которые провели свою жизнь на фабрике, он почти мог видеть себя в их обветренной коже и смиренном выражении лиц.
  
  Это было небольшое милосердие, но, по крайней мере, рядом с ним был его друг Джейкоб, ножницы резали монотонный контрапункт Гарри. «У меня есть ваша книга», - прошептал Джейкоб, когда бригадир повернулся к ним спиной. Скопив несколько недель, Гарри, наконец, смог купить подержанную книгу, написанную величайшим фокусником современного мира Жаном-Эженом Робер-Уденом. Гарри всю ночь читал о достижениях Роберта-Удена: он читал мысли, оживлял апельсиновые деревья и даже подвешивал сына в воздухе. До Роберта-Удена фокусники были ограничены выступлениями на ярмарках и улицах, но он возвысил магию до уровня искусства. Он владел собственными театрами, выступал для королей и королев, и даже был отправлен в Алжир Наполеоном III, чтобы использовать свою магию для дискредитации банды аферистов, набирающих влияние с помощью фальшивых магических способностей.
  
  Книга открыла Гарри мир возможностей, возможность того, что магия может быть его билетом из душераздирающей скуки фабричной жизни. Но это было не чем иным, как детской глупой мечтой. «Вы можете оставить его себе».
  
  "О чем ты говоришь? Это твое ценное достояние ».
  
  «Я больше не занимаюсь магией», - категорично сказал Гарри. «Мне нужно сосредоточиться на помощи своей семье».
  
  «Вы не можете» , - воскликнул Джейкоб, затем огляделся с облегчением, увидев, что бригадир не смотрит в их сторону. «Нет, после всей работы, которую мы проделали. И кроме того, я видел, что происходит, когда ты выступаешь. Ты становишься совершенно другим человеком, Гарри. Это то, что вы должны были сделать! "
  
  Они уже год занимались магией в свободное время, выступая вместе на различных интермедиях. Когда отец Гарри слишком заболел, чтобы работать, на фабрике открылось место, и Гарри убедил бригадира нанять Джейкоба закройщиком.
  
  Гарри отвернулся. «Я просто недостаточно хорош в магии, чтобы содержать свою семью». Он закончил галстук и осторожно положил его на тележку.
  
  «Сколько раз ты говорил мне, что хочешь быть таким же, как Роберт-Уден?»
  
  «У нас никогда не будет денег, чтобы строить иллюзии, как у него, - сказал Гарри, изо всех сил стараясь говорить тихо. «Он использовал магниты и часовой механизм, у него была бригада помощников, плотник и механик. Он мог заставить цвести апельсиновое дерево! »
  
  «Но как насчет уловки с метаморфозой, о которой мы говорили?» - спросил Джейкоб. «Это требует специальной опоры, но мы могли бы ее себе позволить, если бы накопили».
  
  - Вы этого не понимаете, - отрезал Гарри. "Я задолбался. Я должен помогать родителям обеспечивать мою семью. Я не могу тратить деньги на волшебные шкатулки ».
  
  В конце коридора у бригадира щелкнули каблуками, и мальчики вернулись к работе. Руки Гарри уже давно научились этим движениям и могли вырезать галстук почти автоматически.
  
  Может быть, однажды, если он получит повышение, и его отец поправится и вернется на работу, он сможет позволить себе создать отличный трюк. Мысль о метаморфозе наполнила его новой энергией, когда он представил выражение лиц зрителей, когда они поняли, что он и Джейкоб «волшебным образом» поменялись местами, в то время как один из них был заперт в ящике.
  
  Мысли Гарри метались, когда он думал о том, как сработает трюк. Были ли способы сделать переход быстрее? Определенно были способы улучшить дизайн коробки. Если бы только он мог обсудить это с плотником. . .
  
  Чья-то рука сжала плечо Гарри, и когда он вернулся к реальности, его ножницы соскользнули, врезаясь слишком глубоко в ткань. "Что ты делаешь?" Гарри взвизгнул, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть, кто это был. «Ты испортил этот галстук!»
  
  Массивный бригадир зловеще навис над ним. Он выглядел так, будто был членом строительной бригады или во главе римского легиона, вместо того, чтобы работать на фабрике галстуков. Но Гарри знал, что был ранен во время Гражданской войны и не мог легко передвигаться более двух десятилетий.
  
  «Ты испортил его до того, как я приехал сюда, Вайс», - прорычал бригадир.
  
  Гарри посмотрел вниз. Конечно, он разрезал ткань прямо, а не под углом, оставив галстук с полосками, идущими прямо поперек. Он сглотнул. Вся партия была непродаваемой.
  
  «Мне очень жаль», - кротко сказал Гарри. «Мой разум, должно быть, блуждал».
  
  - Вайс, - прорычал бригадир. «Посмотри на свою тележку».
  
  Гарри посмотрел на тележку. Его сердце упало. Все галстуки были обрезаны под неправильным углом. В комнате царила напряженная тишина, когда другие рабочие пристально смотрели на свою задачу, делая вид, что не слушают.
  
  «Вы, иммигранты, все одинаковые, - сказал бригадир, скривив губы от отвращения. «Вы всегда хотите работать, но никогда не хотите работать. Вы знаете правило: вы не обращаете внимания, вам не платят ». Он покачал головой и указал на дверь. «Уходи отсюда. И не возвращайся ».
  
  Джейкоб на долю секунды поднял глаза, поймав взгляд Гарри испуганным взглядом. Затем он повернулся и снова принялся за резку. Они по опыту знали, как быстро гнев мастера может сместить фокус.
  
  «Но моя семья ...» - возразил Гарри.
  
  «Я сказал получить из » плюнул бригадир. «Тебе повезло, что я не заставляю тебя платить за всю эту потраченную впустую ткань. Тебе лучше уйти, пока я не передумала.
  
  Гарри в изумлении встал и сделал шаг, прежде чем осознал, что все еще держал в руках ножницы. Бригадир протянул руку, и Гарри автоматически передал их. Он вышел на залитую солнцем улицу, все еще сбитый с толку тем, что только что произошло. Менее чем за сутки ему удалось потерять две работы. Он не был создан, чтобы быть волшебником, и, очевидно, у него даже не было того, что нужно для работы на фабрике.
  
  «Смотри». Гарри отступил в сторону, когда мимо него прошла женщина, держащая большую корзину, и бросила на него мерзкий взгляд. Улица была заполнена людьми, спешащими во все стороны, но Гарри просто стоял и смотрел. Обычно толпа и шум наполняли Гарри чувством волнения, но сегодня они заставили его чувствовать себя ужасно одиноким.
  
  время
  
  Пока Гарри бежал по Бродвею, мелькали магазины и пешеходы. У него не было денег на конку, и бег был единственным способом развязать узел вины и страха, который начал расти в его животе, когда он покинул фабрику галстуков.
  
  Первые несколько часов он бродил по району одежды. Стойки с одеждой выстроились на улицах, сделанной иммигрантами, такими как Гарри, и проданной женщинам из среднего класса, которые могли позволить себе новую одежду для своих семей. Продавцы стояли снаружи, каждый пытался заглушить других обещаниями о поставках последней моды по самой низкой цене. У мужчин были черные и серые жилеты и длинные женские платья с оборками и оборками. Для более смелых существовали специальные женские костюмы для езды на велосипеде в комплекте со штанами.
  
  Он посмотрел, не набирает ли кто-нибудь из магазинов, но все, казалось, были переполнены. В конце концов, он решил, что ему ничего не остается, как отправиться домой и рассказать своей семье о том, что произошло. Он прошел первые несколько миль, пока фабрики и магазины не уступили место многолюдным многоквартирным домам и полуразрушенным домам, а затем он начал бежать. Он на собственном горьком опыте узнал, что случилось с мальчиками-иммигрантами, которые мчались через модные жилые районы - однажды его остановил полицейский, который подумал, что Гарри был вором, сбежавшим с места преступления.
  
  С несколькими объездами это был идеальный пятимильный курс от района одежды до дома его семьи на 113-й улице в Гарлеме. Его преданность делу сделала его чемпионом по бегу в спортивном клубе Pastime Athletic Club, и в прошлом году он даже выиграл медаль на общегородском соревновании. Когда его попросили позировать для местной газеты после победы в кросс-кантри, он купил несколько медалей в магазине безделушек на Кони-Айленде и наклеил их на свою форму. Репортер выглядел скептически настроенным, но фотограф проглотил его. Работа на сцене научила Гарри, что производить впечатление важно. И не то чтобы Гарри на самом деле сказал, что он выиграл медали. Люди видели то, что хотели увидеть - он не виноват, что они делали предположения, которые не соответствовали действительности.
  
  Когда Гарри повернул за угол в свой квартал, он увидел трех мужчин, стучащихся в дверь городского дома его семьи. К тому времени, как он взбежал по ступенькам, их уже пустили внутрь, и Гарри мог слышать, как они разговаривают с его отцом. Он тихо вошел и остановился на мгновение в холле, позволяя взгляду остановиться на деревянной лестнице, которая когда-то была искусно обработана, но теперь была потрескалась и потрескалась. Когда Гарри остановился на мгновение, не желая подниматься и смотреть в лицо своим родителям, голос его отца просачивался вниз по лестнице.
  
  «Вы должны понять, я пытался», - говорил его отец. «Я немного заболел. Но я отдыхаю и верю, что это пройдет ».
  
  Человек на другом конце разговора что-то мягко сказал. Похоже, у него был венгерский акцент, но Гарри не мог разобрать слов. Он знал, что не должен подслушивать, но не мог заставить себя подняться по лестнице или выйти за дверь.
  
  «У меня просто нет денег», - продолжил его отец. «Мы близки к тому, чтобы потерять дом как есть. . . . » Голос его отца дрогнул.
  
  Гарри почувствовал, что его ударили в живот второй раз за день. Его отец был должен этим мужчинам денег. Гарри знал, как учитываются эти долги на Кони-Айленде: либо вы заплатите, либо кому-то придется выудить ваше тело из гавани.
  
  И именно в этот день он потерял работу.
  
  «Я платил вовремя в течение многих лет. Просто дайте мне несколько дополнительных недель, и вы получите свои деньги ». Гарри слышал мольбу в голосе отца.
  
  Сверху воцарилась тишина. Гарри надеялся, что это люди пересматривают свою позицию, но его надежды не оправдались, когда он услышал голос с венгерским акцентом, который говорил низким, угрожающим тоном.
  
  «Я понимаю», - ответил Майер Сэмюэл тонким и пронзительным голосом.
  
  Гарри услышал скрип половиц, пока мужчины шли к лестнице. После того, как они ушли, Гарри открыл дверь, выскользнул и поспешил по улице.
  
  Оказавшись на несколько шагов позади мужчин, он перешел на шаг, стараясь держаться в стороне на случай, если они повернутся и ему нужно будет нырнуть в переулок. Все трое были одеты в дорогие костюмы, но у того, кто шел впереди, была серебряная трость, а его черные волосы были зачесаны назад маслом. У него была прямая осанка, которую Гарри ассоциировал с элегантными мастерами ринга, которые выступали в больших цирковых палатках на Кони-Айленде. Они выставили его собственного начальника, начальника манежа Фаддеуса, похожим на мелкого мошенника. Что было недалеко от правды. Мужчина наморщил нос и пошел быстрее, когда они прошли мимо двух грязных мальчиков, играющих в сточной канаве.
  
  Мужчины пошли по улице, не глядя по сторонам, и Гарри обнаружил, что следует за ними. Он только намеревался быстро взглянуть, но когда Гарри прокрутил в голове слова отца, он отчаянно хотел узнать, кто эти люди. Его отец был принципиальным человеком - как он мог запутаться с мужчинами, которые ворвались в его дом и уничтожили ценности его семьи?
  
  Солнце садилось, и Гарри легко мог проследить за ними, не вызывая подозрений. Когда они остановили проезжающую карету, Гарри побежал за тащащейся лошадью, держась на безопасном расстоянии и стараясь оставаться в тени.
  
  Когда взошла луна, такси проехало по окраинам города, проезжая мимо фабрик, опустевших за день, и нескольких заводов, на которых было установлено электрическое освещение. Наконец они повернули к докам. На мгновение ему показалось, что он слишком сильно отстал, и он потерял их, но он повернул за угол и увидел, как трое выходят из машины и кэб уезжает обратно в город.
  
  Гарри прокрался сквозь тени, пока мужчины подходили к воде, навстречу запаху рыбы, угля и мусора. Деревянные опоры, уходящие в реку, были такими длинными, что казалось, будто они исчезают в ночи.
  
  Их встретила большая группа, которая показалась Гарри шестью полицейскими. На мгновение Гарри подумал, что мужчин вот-вот арестуют. Если бы они были в тюрьме, то долг его семьи не имел бы значения. Но эти две группы просто разговаривали, и сердце Гарри упало, когда он увидел характерного человека с галстуком-бабочкой, усами и бородой, который, казалось, был главным.
  
  Это был шеф полиции Маккейн, коррумпированный и деспотичный человек, стоявший за каждой теневой сделкой на Кони-Айленде. Он также был комиссаром по пожарной безопасности, комиссаром школ, комиссаром по государственным землям, суперинтендантом методистской церкви и старшим тенором церковного хора. Он даже сыграл Санта-Клауса на ежегодном рождественском конкурсе. Ничего не произошло на Кони-Айленде без одобрения Маккейна. Его несколько раз судили, но властям штата так и не удалось добиться взыскания обвинений.
  
  Маккейн разговаривал с человеком с зачесанными назад волосами, которого явно звали Золтан. Они обсуждали сделку, которая явно провалилась, потому что Маккейн кричал, и его лицо покраснело. Иногда Золтан вставлял несколько тихих слов, но в основном оставался невозмутимым, наблюдая за начальником полиции с веселой улыбкой. Между наблюдателями нарастало напряжение, и наконец Маккейн потянулся за пистолетом.
  
  Гарри затаил дыхание, когда сцена превратилась в бурную деятельность. Золтан бросился на Маккейна, а его товарищи бросились на других полицейских. На мгновение в ночном воздухе эхом разнеслись шаги, крики и треск костей, но вскоре они уступили место слабому хору стонов и затрудненного дыхания.
  
  Золтан держал шефа полиции в головном уборе и приставлял к его горлу сверкающий клинок. Его товарищи стояли на земле над грудой раненых полицейских. Гарри ахнул и сделал несколько шагов назад в темный переулок. Когда он снова выглянул, то увидел, что Маккейн ведет переговоры совсем другого типа - те, в которых он умолял сохранить свою жизнь.
  
  Гарри прижался спиной к стене и попытался стать как можно меньше. Следование таким мужчинам было самоубийственным. Очевидно, они были обученными убийцами, и если бы они смогли уничтожить банду полицейских, никто не знал, что они сделают с безоружным ребенком.
  
  Золтан улыбнулся и сказал что-то, чего Гарри не расслышал. Напуганный шеф полиции вытащил из кармана какой-то предмет, сунул его Золтану в руки и убежал в ночь.
  
  Несколько мгновений спустя Гарри услышал шаги троих мужчин, идущих к переулку. Он пригнулся как можно ниже, пытаясь задержать дыхание, несмотря на неприятный запах мусора, который он использовал в качестве укрытия. Их темп замедлился, когда они проходили мимо него, и сердце Гарри тоже замедлилось. Наконец шаги стихли, и Гарри подождал минуту, прежде чем встать.
  
  Он осторожно перешагнул через мусор, стараясь не стать грязнее, чем был, затем вытянул ноги, которые заснули от комбинации бега и приседания.
  
  Гарри почувствовал дуновение воздуха, и, прежде чем он успел среагировать, рука обернулась вокруг его груди, а нож приставил к горлу. Голос прошептал ему в ухо хриплым и угрожающим голосом. «Кто ты, мальчик?» Он не мог повернуть голову, чтобы увидеть мужчину позади него, но чувствовал резкий запах масла в своих волосах. Вниз по улице он увидел, как возвращаются двое других мужчин.
  
  «Я Гарри», - выпалил он, поймав себя на мысли, прежде чем выдать свою фамилию.
  
  «Почему ты смотрел на нас?»
  
  «Я не… я не…» - пробормотал Гарри. Холодное лезвие ножа впилось ему в кожу, и он почувствовал, как капля крови стекает по его шее. «Я просто спал там», - соврал он. «Меня выгнали из дома».
  
  «Ты выбрал плохое место для сна», - прорычал мужчина ему в ухо. Он отстранился и толкнул Гарри в объятия двух других мужчин. "Прийти."
  
  Двое его товарищей схватили Гарри и потащили вперед. Гарри попытался отодвинуться, но они крепче сжали его руки.
  
  Ноги Гарри дрожали, когда он оглянулся и увидел, что один из полицейских лежит на земле и стонет от боли. Он никогда не должен был следовать за этими людьми. Было глупо думать, что он может сделать что угодно, чтобы помочь своей семье. Все, что он сделал, - это сделал положение неизмеримо хуже. И теперь казалось, что ему, возможно, придется заплатить за свою ошибку жизнью.
  
  Они вывели его на причал к одной из лодок и потащили по трапу. "Куда мы идем?" - крикнул Гарри, пытаясь вырваться из их хватки. Его ноги заскользили по дереву, не в силах удержать равновесие, когда люди тащили его вперед. Неужели они заберут его с собой? Запереть его в трюме? Пытать его?
  
  Они затащили Гарри на палубу небольшого парохода, а через несколько минут отъехали от пирса на реку Гудзон.
  
  Золтан шагнул вперед и наклонился так близко, что Гарри увидел свое отражение в серых глазах мужчины. «Я знаю, кто ты», - холодно сказал он. Его венгерский акцент был заметен, но не походил на других иммигрантов в районе Гарри. Его голос был более безупречным, как будто он привык разговаривать с большими группами людей или, может быть, командовать ими. «Ты сын Вайса. Он послал тебя за нами? Золтан покачал головой. «Я ожидал, что он знает лучше».
  
  «Он не посылал меня», - ответил Гарри. «Пожалуйста, не делай ему больно. Я помогу выплатить его долг. Я работаю на заводе и беру дополнительные смены… »
  
  Лицо Золтана дернулось, и Гарри замолчал.
  
  «Слишком поздно», - сказал Золтан. «Вы не должны были этого видеть».
  
  Гарри почувствовал ветер, дующий по палубе, когда пароход вышел в гавань. Сколько времени пройдет, прежде чем его родители начнут волноваться? Волна вины на короткое время пересилила его страх. Он не хотел умирать, но мысль о том, что родители огорчают его, была почти хуже.
  
  Золтан повернулся к одному из мужчин. «Иштван, я знаю, что совершил удушение, удушение и преждевременное захоронение, но утонул ли я?» Иштван покачал головой. "Действительно? Не могу поверить, что в моем репертуаре такая дыра ». Он одарил Гарри улыбкой, которую можно было бы счесть победной, если бы он не обсуждал различные методы совершения убийства. «У меня репутация определенного уровня зрелищности».
  
  Гарри почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Они не просто пытались его напугать. Они действительно собирались это сделать. Он вздрогнул, когда Иштван заложил руки за спину, а третий мужчина пошел в хижину и вытащил мотки веревки.
  
  «Вы уверены, что мы не хотим опробовать мою новую винтовку Винчестер?» - спросил Иштван. «Или, может быть, меч вакидзаси, который я купил у того японского торговца?»
  
  Золтан ухмыльнулся. «Не волнуйся, я уверен, что скоро мы найдем способ использовать твои новые игрушки».
  
  Живот Гарри скривился, как будто кто-то уже вонзил в него меч. Он представил себе нервный срыв своей матери, когда она услышала новости. Тихое смирение отца, когда правда проникла в него, и еще одна нить его старой жизни распутывалась. Его братья и сестры будут раздавлены, но, что еще хуже, кто будет зарабатывать деньги, чтобы их прокормить? И Гарри никогда больше не выйдет на сцену. Никогда не познайте острых ощущений от идеально исполненной иллюзии и аплодисментов толпы, наслаждающейся тем, что ее принимают.
  
  Он не мог этого допустить. Он должен был найти способ сбежать.
  
  На мгновение Гарри подумал о попытке сразиться с ними, но он знал, что это бессмысленно. Их было трое, и все они были крупнее его. И, вероятно, на мостике и под палубой экипажа было больше. Гарри вдохнул и выпрямился, как будто он был на сцене. Его охватило чувство спокойствия и целеустремленности. Он не мог одолеть их, поэтому ему пришлось бы выжить каким-то другим способом.
  
  Чувствуя себя почти во сне, он шагнул вперед и позволил связать его. Когда они обвили веревкой его руки, он сжал бицепсы. Гарри годами выступал в роли «Князя воздуха», и ничто не помогало нарастить мышцы, как висеть на руках. Он напряг мышцы, пока они затягивали веревки, и ждал, пока они поднимутся на ноги, прежде чем расслабить их. Когда его бицепсы больше не были сжаты, он почувствовал, что веревки стали значительно слабее.
  
  Страх и паника, пробегавшие по его телу, уступили место той же тревожной энергии, которую он чувствовал перед выходом на сцену. Но он не мог сообщить людям, что у него есть план, и позволил своему телу обмякнуть, когда Иштван нес его к перилам. Сердце Гарри колотилось, когда он пытался изогнуться, чтобы посмотреть на воду. Они были далеко от берега, но огни Манхэттена все еще были видны.
  
  «Тебе не нужно этого делать», - крикнул он, когда они подошли к перилам. «Мой отец заплатит. Я тоже заплачу! » Ему нужно было звучать так, словно он думал, что вот-вот умрет. Это было несложно. Гарри знал, что его план с большой вероятностью потерпит неудачу. Но сейчас он не мог останавливаться на этом.
  
  Было время шоу.
  
  Иштван хмыкнул и посадил его на палубу рядом с поручнем. Гарри посмотрел вниз, и у него слегка закружилась голова, когда он увидел, как неспокойная вода плещется о днище корабля примерно четырьмя этажами ниже. «Тебе не обязательно этого делать!» - закричал Гарри, чувствуя новую волну ужаса, угрожающую овладеть его телом. "Пожалуйста!"
  
  Золтан толкнул Гарри. На мгновение он покачнулся, глядя на темную воду внизу. Затем лодка накренилась, он потерял равновесие и упал за борт.
  
  время
  
  Гарри сделал глубокий вдох, прежде чем ударился о поверхность, и ледяная вода сомкнулась вокруг него. Он шевелился, как дельфин, и плыл под водой. Ему нужно было время, чтобы сбежать, прежде чем он подышит воздухом.
  
  Он корчился и метался, используя ослабленные веревки на руках как можно лучше. Холод воды сковал его, и он не слышал ничего, кроме глухого рева и ударов собственного сердца. Веревки резали его кожу, но он этого не замечал, пытаясь выбраться.
  
  На мгновение его правое запястье казалось застрявшим в узловатой петле, но болезненным ключом он вытащил ее. Его руки были свободны. Со связанными ногами Гарри поднял глаза. Свет корабля просачивался сквозь темную воду, и он мог только различить очертания корпуса парохода.
  
  Его легкие требовали воздуха, но одним взмахом руки Гарри нырнул глубже в воду. Он махал связанными ногами, как плавником. Достигнув корпуса корабля, он схватился за ракушки под ним и спустился вниз. Если он всплывет слишком рано, Вечерня узнает, что он выжил.
  
  Когда он миновал киль, весло корабля пришло в движение. Гарри почувствовал панику, когда она начала тянуть его назад. Прыгнув ногой и быстро дернув руками, он двинулся прочь. Его легкие горели, и он почувствовал, как в голове стучит, когда он пытался выбраться на поверхность.
  
  Наконец, он вылез из воды и ахнул. Воздух хлынул в его легкие. В его ушах прерывистое дыхание звучало невероятно громко, но, к счастью, шум паровой машины и лопастей, казалось, заглушал его.
  
  Он слышал, как Золтан и его товарищи разговаривают по другую сторону лодки, и когда его воздух вернулся, он удовлетворенно улыбнулся.
  
  Гарри цеплялся за корпус корабля, когда он начал набирать скорость и выходить из гавани. Держась одной рукой, другой развязал ему ноги. Мокрые веревки, казалось, прилипли друг к другу, но в конце концов он распутал их и позволил им погрузиться в воду.
  
  «Он не вернется», - услышал Гарри голос Иштвана с другой стороны корабля. «Похоже, он слишком маленький и худой, чтобы плавать. Я выигрываю. Ты должен мне десять долларов, Бьорн.
  
  «Корабль тронулся. Мы были недостаточно близко, чтобы увидеть, - возразил Бьорн. «Если я брошу туда динамит и выловлю его, это будет считаться?»
  
  - Хватит, - резко вмешался Золтан. «Мы приехали в Америку не только для того, чтобы избавиться от любопытных детей. Пора приступить к работе ». Он сделал паузу. «Мы закончим этот разговор под палубой».
  
  Несмотря на то, что он цеплялся за лодку, Гарри продолжал ступать по воде. В ледяной воде было важно продолжать двигаться, чтобы предотвратить переохлаждение.
  
  Когда пароход миновал Губернаторский остров, они миновали мусорный бак, направляясь обратно в город. Гарри оттолкнулся и энергично двинулся в путь. Он вцепился в шалость, когда та пролетела мимо, и поднялся на борт. Капитан буксира мог его видеть, но Гарри это не волновало. Он вышел из ледяной воды и через несколько минут вернется в город.
  
  И если он все спланировал правильно, Золтан и его команда подумали бы, что он мертв, а это означало, что на данный момент он в безопасности. Сняв промокшую одежду и съежившись, Гарри смотрел, как пароход скользит в залив, пока не исчез в ночи, оставляя только следы от дымовых труб.
  
  время
  
  "О чем ты думал?" - потребовал ответа отец Гарри. «Тебя чуть не убили! Золтан - убийца. Вечерня использует его для своих самых опасных миссий - они послали его только для взыскания моего долга, потому что он был в Нью-Йорке по другим делам.
  
  Когда Гарри вернулся, было уже поздно, но его родители ждали его. Ранний рассвет пробивался сквозь окна гостиной, и Гарри слышал, как город вокруг них начинает просыпаться. Лицо его отца побелело от болезни, а на ноги было накинуто дополнительное одеяло.
  
  «Кто такие вечерни?» - спросил Гарри, слишком уставший от ночных событий, чтобы защищаться. «Что они хотят от нашей семьи?»
  
  Отец Гарри вздохнул и на мгновение остановился. Наконец, он поднял глаза, глядя на Гарри грустным взглядом. «Вы слишком молоды, чтобы помнить об этом, но жизнь в Венгрии была нелегкой, особенно для евреев. Я потратил много лет на то, чтобы организовать для нас приезд в Америку, но когда, наконец, были оформлены документы, у нас все еще не было достаточно денег на проезд. Я взял ссуду у вечерни, чтобы купить себе билет и оставить достаточно денег, чтобы ты, твоя мать и четыре твоих брата могли приехать ».
  
  Его отец повернулся к матери, которая молча кивнула, призывая Майера Сэмюэля продолжить. «Это было глупо», - признал он. «В то время я мало что знал о вечерне. Я понял, что у них была какая-то вендетта против Кэхиллов, но они были единственными людьми в Будапеште, готовыми одолжить такие деньги без какого-либо залога ». Он закрыл глаза, как будто вспоминая воспоминания, хранящиеся глубоко в его разуме. «И теперь я знаю почему. Вечерня - это всемирная сеть преступников, и мне никогда не следовало связываться с ними ».
  
  «Почему вы не вернули им деньги?» - спросил Гарри.
  
  Его отец покачал головой. "Я сделал. Я пытался. Но они продолжали повышать проценты до тех пор, пока выплаты не стали невозможными ». Он указал на их редко обставленную гостиную. «Мы отдали им все, что у нас есть».
  
  «Вот почему мы так требовательны к тебе и твоим братьям», - грустно добавила его мать. «У нас не было выбора, кроме как сэкономить, чтобы попытаться заплатить им. Мы знали, что в конце концов они найдут нас ».
  
  Гарри не мог поверить в то, что слышал. «Так это они ворвались в наш дом?» Его отец кивнул. «Мы должны что-то сделать», - настаивал Гарри. «Я пойду в полицию».
  
  «Ты не будешь делать ничего подобного», - скомандовал Майер Сэмюэл, и его голос вновь обрёл прежний авторитет. «Вечерня контролирует все крупные преступные сети в городе. Неизвестно, какое влияние они имеют на полицию. Вы только усугубите ситуацию ».
  
  Откуда-то глубоко внутри него поднялась волна горячей ярости. «Что ж, мне нужно что-то сделать. Я не собираюсь стоять в стороне, пока они угрожают нашей семье ».
  
  «Гарри», - сказал его отец, пристально глядя на сына, который давал понять, что он слышал, что случилось на фабрике галстуков. «Все, на чем вам нужно сосредоточиться, - это найти работу. Сходи на шоу в эти выходные, чтобы заработать немного денег, а на следующей неделе найди настоящую работу. Мне жаль. Я бы хотел, чтобы все было по-другому ».
  
  «Что с тобой будет?» - потребовал ответа Гарри. «Разве вечерня не вернется?»
  
  «Я позабочусь об этом», - сказал Майер Сэмюэл. «Мы соберем столько денег, сколько сможем, прежде чем они вернутся на следующей неделе. Но самое главное - держись подальше от глаз. Вечерня не может знать, что вы выжили. Не после того, что вы видели у доков.
  
  «Отец, а что, если я ...»
  
  "Нет." Голос его отца на мгновение стал сильнее, как если бы он был самим собой. «Возможно, меня не будет здесь надолго. Это была моя ошибка, и вы должны позволить мне справиться с ней ». Гарри увидел худобу на бледных щеках отца в новом свете. Майер Сэмюэл истощался, а человек, который брал Гарри на руки и крутил его, позволяя ему притвориться акробатом, больше не возвращался.
  
  "Гарри." Его мать не могла смотреть ему в глаза. «Пожалуйста, делайте, как он говорит. Вы не можете вернуться домой, пока Вечерня не вернется в Европу. Золтан ненавидит, когда его пересекают, и он ненавидит ошибаться. Если они увидят тебя, они убьют тебя. . . а затем наказать и остальных членов нашей семьи. Понимаешь?"
  
  Гарри сглотнул. «Я не позволю им найти меня. Я останусь с Джейкобом, пока они не уйдут. И как только они уйдут. . . Я сделаю свой вклад, чтобы заботиться о семье. Я клянусь."
  
  время
  
  Гарри предложил колоду, и девушка сняла верхнюю карту в соответствии с инструкциями. Аудитория внимательно наблюдала.
  
  «Это пятерка червей. Это была моя визитка, - объявила она. «Но что случилось? . . »
  
  «Я полагаю, он все время был на вершине палубы», - пошутил Гарри. «Возможно, вы просто представили, что кладете его в карман».
  
  Его столкновение со смертью заставило его нервничать, и до того момента, как он вышел на сцену, его руки дрожали. Но к тому времени, когда он начал свой первый трюк в каждом шоу, его охватило обычное спокойствие. В тусклом свете сцены он превратился в Короля карт.
  
  Она проверила свой карман. «Его больше нет!» она завизжала. Публика приветствовала. Гарри поклонился, заставил несколько карточек появляться и исчезнуть и шагнул в крошечную закулисную сцену под последние аплодисменты. Он тяжело сел на небольшую деревянную табуретку. «Закулисье» представляло собой не что иное, как тяжелый кусок черной ткани, закрывающий от поля зрения площадь в несколько квадратных футов. Здесь не было ничего, кроме стула, нескольких тряпок, фляги с водой и старой бочки. Он откинулся назад и вытер лоб платком. В ту субботу это было его пятнадцатое выступление, и оставалось время еще на два. Прошло минут десять, чтобы старая толпа ушла, а новая собралась. У каждой аудитории было свое чувство, и Гарри часто менял порядок своих трюков, чтобы заинтересовать толпу.
  
  В то утро Гарри ускользнул на Кони-Айленд, отчаянно надеясь остаться незамеченным. Нью-Йорк был огромным городом, и вероятность того, что он столкнется с Золтаном или одной из других вечерней, была крошечной, но сердце Гарри все равно бешено колотилось каждый раз, когда он видел человека с черными волосами.
  
  Он слышал, как Фаддей за пределами своей палатки уговаривает посетителей выставки увидеть удивительного волшебника внутри. Судя по тому, как он говорил, «Король карт» был способен на поистине невероятные подвиги. Гарри просто надеялся, что он способен на невероятный подвиг - получать деньги за свой рабочий день.
  
  Хотя это была изнурительная жизнь, понимание того, что это был его последний уик-энд шоу, напомнило Гарри, насколько Кони-Айленд чувствовал себя как дома. Были цирки с высоколетящими акробатами и величественными львами. Начальники манежа выкрикивали команды, привлекая сотни глаз к каждому новому зрелищу. Были волшебники, у которых были устройства, которые позволяли им распиливать своих помощников пополам и заставлять их исчезать.
  
  Гарри, конечно, знал, как это все делается, но он все же позволил себе прокатиться, хлопая и крича вместе с остальной толпой, когда помощники снова появлялись в аудитории, невредимые. Была даже драма с продавцами концессий, которые громкими голосами разносили угощения и заставляли сладкую вату звучать, как кусковое облако, украденное с небес. Как он мог все это оставить?
  
  Когда публика собралась и расселась, Гарри взял молоток и четыре раза ударил в барабан. У него не было никого, кто бы открыл занавеску, приглушил свет или включил для него музыку, так что это был единственный способ сделать его выход драматичным - или, по крайней мере, немного успокоить публику перед его выходом. Он сыграл последнюю барабанную дробь и выскочил на сцену под бурные аплодисменты.
  
  Он начал отвернуться от публики. Он протянул руки, и затем, размахивая руками, в каждой руке появился веер карт. Было немного больше аплодисментов, и мальчик ухнул. Гарри улыбнулся про себя, набираясь уверенности. Публика была его победой. Ловким движением он снова заставил колоды исчезнуть. Он развернулся лицом к толпе, и у него было такое чувство, будто его живот сделал сальто.
  
  Он был здесь. В первом ряду.
  
  Золтан расслабился в своем кресле, используя зубочистку, чтобы удалить грязь из-под ногтей. Он взглянул на Гарри и посмотрел на него так же выжидающе, как и на остальных зрителей. Его окружали два его товарища, Иштван и Бьорн.
  
  При виде троих мужчин по спине Гарри пробежала дрожь. Что они делали, просто сидя?
  
  Поскольку бежать было некуда, Гарри ничего не оставалось, кроме как начать представление. Возможно, если бы он выиграл достаточно времени, он придумал бы план. Его мысли метались, когда монеты появлялись и исчезали, платки меняли цвет, а карты подчинялись каждой его команде. Золтан смеялся в подходящие моменты, аплодировал каждому удачному трюку и в целом был идеальным членом аудитории.
  
  Он не должен был оставаться в городе. Ему даже не следовало возвращаться домой. Единственный способ убедить Вечерню в том, что он мертв, - это полностью исчезнуть. Снесут ли они это его семье? Гарри представил, как Золтан и его товарищи снова поднимаются по лестнице дома Вайсов, на этот раз с мыслями об убийстве.
  
  Но было уже слишком поздно для взаимных обвинений. Гарри позволил аплодисментам аудитории укрепить его уверенность, когда он удивил мужчину, вручив ему часы, которые были на его запястье несколько минут назад.
  
  Гарри расширил представление, выиграв время за счет подробных историй и дополнительных иллюзий. После четвертой карточной уловки подряд он увидел, как несколько зрителей сзади начали выходить. Если он не начнет действовать в ближайшее время, они все уйдут, и он останется наедине с Вечерней.
  
  Как только он принял решение, Гарри почувствовал, как его мышцы расслабились. Пришло время выступать, и он был готов. Гарри достал новую колоду карт и сошел со сцены.
  
  «Сэр, не могли бы вы перетасовать мне эту колоду?» - сказал он, предлагая карты Золтану, находясь на расстоянии вытянутой руки от человека, который пытался его убить. Часть Гарри кричала, чтобы он сбежал, но он похоронил ее.
  
  Было время шоу.
  
  «Конечно», - любезно ответил Золтан, смешивая колоду с привычной легкостью игрока. Гарри, возможно, волновало, что Веспер может сложить колоду, но сейчас ему было все равно.
  
  «Пожалуйста, возьмите себе первую карточку», - сказал Гарри, позволяя своему лучшему диктору прогреметь сквозь палатку, когда он вернулся на сцену. «И передайте колоду. Дамы и господа, каждый из вас должен взять из колоды по одной карте.
  
  «Я сейчас представлю вам новую иллюзию. Тот, которого никогда не видели смертные глаза! » - заявил он. В этом не было лжи - это была уловка, о которой он даже не догадывался до сегодняшнего вечера. Он прошел в центр комнаты и остановился под газовой лампой. У успешного фокусника были бы барабаны и оркестр, чтобы создать напряжение, но у Гарри только сердце билось о грудную клетку.
  
  «Внимательно изучите свои карты», - объявил он. «Посмотрите вокруг - у каждого из вас своя карта. Теперь держите карту в воздухе, но держите ее крепче ». Публика подчинилась, включая позабавленного Золтана. «Я выключу свет, и когда я его снова включу, у каждого из вас будет одна и та же карта», - объявил Гарри.
  
  Он дотянулся до лампы и повернул ключ, погрузив палатку в темноту. Некоторые дамы ахнули, скрывая незаметные шаги Гарри.
  
  "Дамы и господа!" - громко заявил он.
  
  "Готовьтесь!" Он подошел к двери и начал трясти опоры для палаток.
  
  "Готовьтесь!" - прогремел он.
  
  "Мне очень жаль!" - закричал он, успешно вытащив столбы для палаток, шагнув в дверь и позволив входу в палатку рухнуть за собой, когда публика закричала от шока.
  
  На самом деле это был простой трюк. Отвлечь публику большим обещанием - выключить свет. . . а потом обрушить на них палатку и побежать как ветер.
  
  время
  
  Гарри бросился бежать, завернув за угол. Публика в палатке кричала, но, оглянувшись, он подтвердил, что обрушилась только часть палатки. Никто не пострадает.
  
  Никто, кроме него. И, как он с замиранием сердца осознал, его семья. Гарри снова оглянулся. Золтан и его команда каким-то образом выбрались из палатки и побежали за ним.
  
  Они были быстрыми, но Гарри знал, что быстрее. Он мог набрать скорость и обогнать их. Но в чем был смысл? Он мог бежать так далеко или так быстро, как хотел, но вечерня его найдет. Они были слишком связаны. Слишком мощно. Слишком безжалостен.
  
  Гарри знал, какую скрытую угрозу представляет каждый криминальный авторитет более или менее честным людям, на которых он охотится. «Перекрестите меня, и я убью вас. Беги прочь, и я убью твою семью ». Оглянувшись, он увидел это на лице Золтана. Гарри мог убежать и спрятаться навсегда - но он не мог спрятать своего больного отца. Он не мог скрыть своих младших братьев и младшую сестру.
  
  Гарри остановился и повернулся, позволяя трем вечерням догнать его. Он мог видеть ярость на лице Золтана, теперь изменившуюся с легким замешательством.
  
  Гарри выпрямился, лицом к мужчинам, и поднял руки, сдаваясь.
  
  «Возьми меня», - сказал Гарри. «Я знаю, что все кончено».
  
  Иштван и Бьорн замедлили шаг, но Золтан продолжал приближаться и опустил плечо. Он врезался в Гарри, выбивая из него ветер.
  
  Взгляд Гарри на мгновение потемнел, и он рухнул на землю. Его легкие горели, когда он пытался вдохнуть воздух. Гарри ахнул, но дыхания не было.
  
  «Ты не можешь вести с нами переговоры», - сказал Золтан сверху. Смех двух его товарищей смешался с ревом белого шума в ушах Гарри, когда он боролся за воздух.
  
  На мгновение Гарри был уверен, что умрет, но очень медленно его дыхание вернулось. Гарри взглянул на три головы, сгруппированные над ним, в обрамлении огней ярмарки и тусклых звезд над ними. Никто не перестанет их расспрашивать. Что касается Кони-Айленда, крупные преступники имели право избивать невысоких мальчиков. Не стоило рисковать их шеями, чтобы вмешаться.
  
  - Убей меня, - прохрипел Гарри. «Только, пожалуйста, оставьте их в покое».
  
  Золтана это не трогало. «Ты умер на прошлой неделе, когда мы бросили тебя в реку. Я даже отправил телеграмму Весперу-Один, в которой велел добавить твое утопление к моим подсчетам. Я не стану лжецом ». На этот момент Гарри показалось, что он увидел беспокойство в глазах Золтана. Но потом он ушел, и безжалостный убийца вернулся. «С того момента, как твои ноги коснулись воды, ты живешь в одолженное время».
  
  Гарри закрыл глаза. Его побег был напрасным. Они все еще собирались убить его. Они все еще собирались уничтожить его семью. «Но это не так, - добавил Золтан. «Вы можете воскреснуть, если сделаете то, что нужно делать. Хотели бы вы снова быть живыми? »
  
  Гарри уставился на Золтана, не зная, играет ли этот человек с ним в игру. "О чем ты говоришь?" - прохрипел он, все еще пытаясь отдышаться после спринта.
  
  Золтан наклонил голову так, чтобы смотреть прямо в глаза Гарри. «Ты талантливый мальчик, даже если ты любопытный кусок многоквартирного мусора. Уловки вашего фокусника - не настоящее искусство, но они имеют определенную полезность. Гарри ощетинился, но промолчал. Чем больше времени этот извращенный преступник проводил, насмехаясь над ним, тем меньше времени ему приходилось мучить семью Гарри. «Мне нужно, чтобы вы приобрели для меня вещь. Вы ворвитесь в указанное место, воспользуетесь своими особыми талантами, чтобы сбежать, а затем принесете мне этот предмет послезавтра. Я буду ждать в доках со специальным ящиком, чтобы перевезти его обратно в Европу ».
  
  Золтан наклонился еще ближе. «Если тебе это удастся, я прощу долг твоей семьи и оставлю твоего отца в покое. Если вы проиграете, вас арестуют и надолго отправят в тюрьму. Но не ждите, что кто-то посетит вас там - если вы проиграете, я позабочусь о том, чтобы каждый член вашей семьи умер уникальной и запоминающейся смертью ».
  
  Веспер встал, приняв широкую позу исполнителя, которой Гарри так старался подражать. «Так у нас есть сделка?»
  
  Гарри не колебался. Он знал, что его родители будут в ужасе, если узнают, что он позволил Вечерне втянуть его в свою сеть преступности и обмана, но другого выхода не было.
  
  "Я сделаю это."
  
  время
  
  Гарри и Джейкоб пробирались сквозь толпу, изо всех сил стараясь выглядеть восхищенными туристами. Учитывая невероятное количество скульптур, керамики и картин вокруг них, это было несложно. Были картины выше Гарри, полные рыцарей, ангелов и дворянок ярких цветов. Была даже коллекция кинжалов, мечей и доспехов с красивыми вставками. Для Гарри Музей Метрополитен был похож на элегантную версию Кони-Айленда со всей драматичностью и зрелищем, но без грязи, насилия и коррупции. Он и Джейкоб были одеты в свою лучшую одежду, но Гарри все еще чувствовал себя потрепанным рядом с прекрасными джентльменами и дамами, которые днем ​​прогуливались по выставкам.
  
  Музей располагался в огромном кирпичном здании, увенчанном шпилями, которые делали его для Гарри похожим на замок. И каким бы большим он ни был, Гарри видел, как снаружи начиналось строительство, которое выглядело так, будто добавляло совершенно новые крылья. Гарри очень хотелось провести день, блуждая по музею. Они даже проходили мимо картин его знаменитых предков, вызывая у Гарри острые ощущения, которые на время заставляли его забыть о нервах. Но у него была работа - после того, как он запомнил план здания, перед ним стояла еще более важная задача: найти объект, который Весперы хотели, чтобы он украл.
  
  По пути Джейкоб купил карту коллекций. Гарри делал вид, что сбит с толку, часто открывая карту и оглядываясь по сторонам. На самом деле он запомнил всю карту. По словам Золтана, план предусматривал, что его привезут во время поддельной доставки, и он не мог точно знать, где он окажется. Ему нужно было найти свою цель из любой точки музея.
  
  "Невероятный!" - прошептал Джейкоб, когда они вошли в греческую и римскую секции, проходя мимо массивного мраморного саркофага.
  
  План заключался в том, чтобы прокрасться к греческой и римской выставке, заменить артефакт, который он должен был украсть, копией, созданной Вечерней, а затем доставить его на корабль Вечерни. При мысли об этом задании Гарри почувствовал тошноту по ряду причин. Если он потерпит неудачу, его семья понесет ужасное наказание. Если ему это удастся, группа злых преступников заберет бесценное сокровище. Но Гарри знал, что ему нужно делать. Когда дело дошло до выбора между семьей и произведением искусства - каким бы важным оно ни было, выбор был очевиден.
  
  Они небрежно прогуливались по греческой и римской выставкам, делая вид, что останавливаются и исследуют каждый артефакт. Гарри с трудом мог поверить, что статуи, лампы и даже курильницы просуществовали более двух тысяч лет. Он попытался представить, какие реликвии могут остаться от его жизни в Нью-Йорке через две тысячи лет. Останутся ли когда-нибудь инструменты для его фокусов в музее?
  
  «Зачем грекам понадобилось столько статуй безголовых обнаженных людей?» - спросил Джейкоб, глядя на ряд скульптур.
  
  «Согласно этому, - сказал Гарри, указывая на мемориальную доску, - голова, вероятно, была отломана. Но я не знаю, почему эти парни не могли оставаться в одежде ».
  
  Гарри инстинктивно отвернулся и вытащил карту, когда мимо проходил охранник музея. Пока не о чем беспокоиться - охранник не мог знать, что они планировали, - но он все равно чувствовал, что напрягается. Он закрыл глаза, выпрямился и представил себя на сцене. Он собирался совершить рутинный акт исчезновения, не более того. Он открыл глаза и подвел Джейкоба к цели.
  
  Артефакт, который искал Вечерня, был спрятан в углу комнаты в греко-римском крыле музея. Галерея была заполнена мраморными статуями и экзотическими статуэтками, бюстами великих вождей и богато украшенными колоннами. Но он был после того, как простой Hadra гидрии или воды банки.
  
  Это было похоже на маленькие урны, которые гадалки на Кони-Айленде использовали для украшения своих палаток и создания чуждой атмосферы, хотя и менее поразительной, чем они. Тем не менее, если Вечерне это нужно, артефакт должен был быть гораздо важнее, чем кажется. От мысли о том, что Золтан держит в руках это произведение искусства, Гарри заболел живот.
  
  Он был заперт в стеклянном ящике, и, согласно мемориальной доске, датируется примерно 213 годом до нашей эры, и на нем было написано имя Феудотос , хотя ученые не знали , почему. Краем глаза Гарри осмотрел замок на чемодане и с облегчением обнаружил, что он выглядит довольно старым. Это не было бы большой проблемой. Замки на дверях музея - совсем другое дело - Гарри сомневался, что сможет вскрыть их достаточно быстро, чтобы его не поймали. И что еще хуже, казалось, что им нужен ключ, чтобы войти или выйти.
  
  Джейкоб толкнул его. Пора было двигаться дальше. Пара бедных мальчиков в музее уже представляла собой необычное зрелище - большинство других посетителей были джентльменами постарше и хорошо одетыми дамами.
  
  «Зачем ему это нужно?» - прошептал Джейкоб, когда они перешли к следующему делу. «Все это не имеет смысла».
  
  Гарри покачал головой. "Без понятия. Думаю, это не совсем меня. По крайней мере, это не одна из тех огромных картин - я понятия не имею, как бы перенести одну из них ».
  
  Мальчики бродили по остальным галереям, делая вид, что уделяют другим артефактам не меньше внимания, чем своей цели. Через несколько минут они медленно покинули выставку и направились обратно на улицу.
  
  Гарри предпочел бы продумать свой путь побега, но это было закрыто для публики. Ему просто нужно было поверить, что план вечерни сработает. Когда они выходили из музея, Гарри оглянулся на внешнюю стену, по которой ему нужно будет спуститься по спуску на пути к выходу. Это было бы после того, как меня тайно пронесли, миновали ночные сторожа и поднялись на крышу. Весь план казался одним невозможным подвигом, наложенным на другой, но у него не было выбора. Образ Золтана, входящего в комнату Кэрри, был достаточно, чтобы укрепить решимость Гарри.
  
  Гарри расстался с Джейкобом и направился на встречу с Вечерней. Пришло время шоу.
  
  время
  
  Ноги Гарри начали сводить судорогой. Его втиснули в большую египетскую урну, крепко прижав руки к бокам и склонив голову. Сумка с новым кувшином была засунута ему на голову, и его колени ударялись о подбородок каждый раз, когда тележка, перевозившая урну, ударялась о неровность. Лестница перед входом в музей Метрополитен была хуже всего. «Я должен быть специалистом по сносу домов, а не курьером», - ворчал Бьорн, когда Золтан дал ему эту работу. Гарри был почти уверен, что Бьорн злобно подбросил его прямо по ступенькам.
  
  Им повезло, что ваза не развалилась на той лестнице. Это было полностью подделкой - краска едва высохла к тому моменту, когда Гарри забрался внутрь. Тем не менее, для его неподготовленного глаза, это казалось достаточно реальным. Ему нужно было верить, что план сработает. Если это не удастся, Гарри попадет в тюрьму за попытку кражи со взломом, а его семья будет убита. Он не был уверен, что его тошнило - опасность или подпрыгивание тележки.
  
  Удары наконец прекратились, и Гарри мог слышать голоса через керамические стенки урны.
  
  «Доставка египетского искусства», - сказал Бьорн с сильным шведским акцентом. Когда они обсуждали ограбление, Бьорн предложил добавить динамит в ящик Гарри, чтобы он мог установить предохранитель и бежать к артефакту, создавая диверсию. Гарри почувствовал облегчение, когда Золтан наложил вето на эту идею - тем более, что, судя по обгоревшим волосам Бьорна и отсутствию бровей, его методы не всегда работали идеально.
  
  - Ага, - сказал другой мужчина, вероятно, музейный охранник. «У вас есть коносамент?»
  
  Последовала пауза, и у Гарри перехватило дыхание. Он знал, что план безумный, но ожидал хотя бы попасть в музей до ареста.
  
  «Хммм. Это немного необычно ». Послышался голос охранника. «Мы не ожидали такой доставки сегодня».
  
  Бьорн пробормотал что-то слишком тихое для ушей Гарри.
  
  Гарри слышал, как кто-то открывает крышку транспортировочного ящика. Крошечная полоска света просачивалась по неровным краям крышки. Гарри затаил дыхание. Все, что нужно было сделать охраннику музея, - это оторвать крышку, и игра началась. Почему-то Гарри сомневался, что музей можно убедить в том, что спрятанный венгерский подросток был стандартной чертой египетских урн.
  
  Гарри подождал несколько долгих секунд, пока кто-то теребился в упаковочных материалах.
  
  - Ну, тогда ладно, - сказал наконец охранник. «Вы найдете кладовую на третьем этаже, в северо-восточном углу. Я покажу тебе дорогу. Мы закрываемся, поэтому мы должны действовать быстро ».
  
  Гарри вздохнул с облегчением, когда ящик был закрыт, и тележка снова начала двигаться. Они пробрались в кладовку на третьем этаже. Чтобы попытаться отвлечься от болезненной толчки, Гарри считал каждый шаг Бьорна и каждый их поворот. Он вызвал изображение плана этажа музея, пытаясь отследить, куда они направляются. После восьми поворотов он начал терять уверенность, но у него все еще была достаточно хорошая идея, чтобы знать, в каком направлении двигаться, когда он выйдет.
  
  Наконец, ящик сняли с тележки и поставили на землю. «Ладно, поехали отсюда», - сказал охранник. «Мне нужно запереть».
  
  Гарри услышал, как из комнаты вышли две пары шагов. Дверь закрылась, и в замке повернулся ключ. Когда звуки стихли, он смог разобрать, как охранник подсказывает, какие достопримечательности следует посетить Бьорну, когда он посещал Нью-Йорк в рамках своей «доставки из Венгрии».
  
  Гарри глубоко вздохнул, ожидая, пока не убедится, что они полностью исчезли. Он прислушивался, напрягая уши в поисках признаков того, что с ним в комнате кто-то еще. Минуту он ничего не слышал, но затем он услышал скрип ручки, пронизывающий тишину.
  
  Кто-то был с ним в комнате.
  
  Гарри ждал. Это может быть куратор или реставратор, дорабатывающий какую-то работу. Музей может закрываться, но сотрудники могут легко оставаться там на несколько часов после этого. Время от времени сотрудник вставал или перемещал объект из одного места в другое. Гарри был почти уверен, что его ноги спят, а его ноги и руки вместе с ними, но ничего не поделаешь. Он просто ждал.
  
  Казалось, через час мужчина закончил свою работу. Гарри выдохнул, когда дверь открылась и закрылась, и ключ снова повернулся в замке. Он подождал еще десять минут для хорошей оценки, затем напряг мускулы и выпрямился руками и ногами. Дешевый гипс, скрепляющий поддельную урну, треснул внутри упаковочного ящика.
  
  Стараясь не повредить копию в сумке, Гарри протянул руку и перочинным ножом отцепил защелку. После того, как он возился на мгновение, она поддалась, и он смог отодвинуть крышку и встать.
  
  Он покачнулся, когда он встал, чуть не упав. Он стоял на месте, балансируя на краях ящика, и топал ногами, чтобы восстановить чувство. Наконец, он смог осторожно выбраться из коробки. Он убрал материалы, упавшие на пол, и закрыл крышку, чтобы никто, кто попал внутрь, не заметил чего-то неладного.
  
  Кладовая была заполнена ящиками и столами, покрытыми кусками артефактов в процессе классификации. Были скульптуры, чаши и даже еще одна урна. На одном столе лежал полностью разобранный доспех, окруженный заметками, в которых подробно описывались планы их повторной сборки. Мягкий свет проникал из высоких окон. Подняв глаза, Гарри увидел ранние вечерние звезды.
  
  Гарри подошел к двери, чтобы посмотреть, с чем он столкнулся. Последние десять минут он планировал, как взломать этот замок, пытаясь угадать тип ключа по звуку ключа, которым пользовались служащие. Но не было препятствий. Все, что ему нужно было сделать, это повернуть небольшую ручку, и он был готов к работе.
  
  Было почти жаль, что ему пришлось подождать еще час, пока не уйдут последние рабочие, и он смог привести план в действие. Гарри удалился в темный угол кладовой, спрятавшись за пустыми ящиками и воспользовавшись возможностью, снова помассировать свои конечности.
  
  Сидя в тишине, он старался не думать о тревогах, захлестнувших его разум. Что, если он не сможет добраться до греческой и римской выставки, чтобы забрать артефакт? Он сжимал сумку с подделкой, когда образы Бьорна, снаряжающего свой дом взрывчаткой, витали на краю его мыслей.
  
  Когда он был уверен, что прошло достаточно времени, Гарри вышел из комнаты и побежал по коридорам, мимо других складских помещений и вышел на выставку азиатского искусства. Иногда он слышал или видел охранника, но ему удавалось незаметно проскользнуть в греческую и римскую галерею. В темноте статуи выглядели как силуэты, которые могли ожить в любой момент, чтобы выбросить злоумышленника, пробирающегося сквозь них.
  
  Гарри нашел кувшин с водой в стеклянной витрине, но это не было проблемой. Отмычка, спрятанная за поясом Гарри, быстро с этим справилась. Он как раз открыл чемодан, когда услышал шаги, идущие по коридору снаружи. Он осторожно прикрыл крышку и скользнул за ящик, пригнувшись как можно ниже. Услышал ли его охранник или это была обычная проверка?
  
  Когда охранник подошел ближе, шаги звучали, как часы, отсчитывающие моменты, пока Гарри не обречет свою семью на раннюю могилу. Гарри затаил дыхание, когда охранник остановился в центре комнаты. Свет от фонаря стражи играл по статуям, отбрасывая тени древних героев на стены.
  
  Когда охранник повернулся и вышел из комнаты, Гарри выдохнул. Он быстро открыл ящик и вынул банку. Он открыл мягкую сумку и вытащил подделку. Гарри на мгновение остановился, сравнивая их рядом. На обоих было написано греческое имя Феудотос .
  
  Гарри это поразило - две тысячи лет назад один грек держал в руках тот самый кувшин, вероятно, даже пил из него.
  
  Гарри не мог представить, что Золтан хотел от простой терракотовой банки. Если бы это были деньги, в музее были знаменитые картины и скульптуры, которые продавались бы за титанические суммы на черном рынке. Гарри внимательно осмотрел два объекта. У них были ручки с каждой стороны и выцветшие черные украшения по верху.
  
  Единственная разница между двумя банками заключалась в том, что у настоящей банки были очень слабые царапины на основании. Это была какая-то гравюра на схеме? При слабом освещении он ничего не мог разобрать. Фальсификатор не смог бы увидеть базу, когда скопировал судно. Может, это была просто небрежная подделка. Или это было то, чего хотел Золтан?
  
  Гарри покачал головой. Были ли царапины на урне картой сокровищ или каким-то более ценным артефактом? Это просто дало бы Вечерне больше ресурсов для подпитки их преступных предприятий. Что бы они ни планировали, все, что Гарри мог знать наверняка, - это то, что это будет что-то ужасающее - и теперь он был их сообщником.
  
  Он осторожно поместил фальшивую банку в стеклянный ящик, а настоящую аккуратно положил в свой мягкий мешок. Он использовал отмычку, чтобы снова запереть чемодан, и мгновение спустя уже скользил по коридорам музея.
  
  Когда он проходил мимо римского саркофага, свет падал на него с противоположной стороны. Гарри присел и прижался к его основанию. Он был слишком отвлечен, думая о своем побеге, и не заметил возвращения охранника. По бокам саркофага были изображены древние римляне, корчащиеся от боли или танцующие. У него не было времени взглянуть достаточно близко, чтобы быть уверенным - все, что он мог сказать, это то, что их крошечные конечности неудобно толкали его в спину.
  
  Шаги приблизились, и в тени саркофага закружился свет. Охранник повернул за угол, и Гарри прижался к мрамору, затаив дыхание и наблюдая, как охранник остановился и зевнул. Свет фонаря осветил статуи и урны - и кровь Гарри замерзла, когда он повернулся к нему. Прежде чем он успел двинуться с места, свет упал прямо на Гарри, и он услышал, как охранник охнул.
  
  Гарри вскочил, и охранник бросился на него. Правая рука мужчины задела его рубашку, но Гарри отшатнулся, и охранник на мгновение потерял равновесие и упал на пол. Гарри бросился прочь, когда мужчина закричал.
  
  «Злоумышленник! Помощь! Нарушитель! " Голос охранника эхом разнесся по пустым коридорам. Гарри увернулся от римской колесницы и выскочил в коридор. Он слышал глухие шаги и видел огни, исходящие от египетской выставки, поэтому он ворвался в азиатское крыло.
  
  Гравюры, картины, керамика и каллиграфия расплывались, когда он пробегал мимо. Дважды он видел перед собой огни и менял курс, пробираясь по другому коридору. Он мог обогнать каждого отдельного охранника, но они продолжали приближаться. На бегу он вызвал в уме карту музея, пытаясь проложить курс, который позволил бы избежать известных охранников и привести его туда, куда ему нужно было идти.
  
  Гарри провел погоню по длинной петле вокруг здания, промчавшись мимо массивных картин и, как было указано на табличке, перуанских древностей. Наконец, когда он был достаточно далеко вперед, он бросился к кабинетам кураторов. Он слышал крики охранников за спиной, но резко остановился перед кабинетом главного куратора. Он на всякий случай попробовал открыть дверную ручку, но ему не повезло. Вытащив отмычки, он опустился на колени и взялся за ручку.
  
  Он вращал тумблеры, пока почти не получил его, но его руки дрожали, и он случайно вернул запорный механизм на место. Биение его сердца и звук приближающихся шагов смешались в ужасающей барабанной дроби.
  
  Когда замок наконец щелкнул, он услышал, как охранники повернули за угол и двинулись по коридору. Гарри ворвался внутрь и запер за собой дверь в тот момент, когда один из них врезался в нее. За исключением камина, все стены офиса были уставлены книжными шкафами, а большой стол посередине был завален бумагами и даже большим количеством книг.
  
  Охранники начали стучать по входу, и Гарри услышал звон ключей снаружи, когда он толкнул стол куратора перед дверью. Как только она скользнула на место, он увидел, как повернулась ручка.
  
  Охранники пытались открыть дверь, но тяжелый стол удерживал ее закрытой. Гарри решил, что это задержит их всего на минуту. Он подошел к камину, нервно наблюдая, как стол откатывается назад и дверь медленно приоткрывается.
  
  Гарри вытащил из кармана петлю тонкой веревки, привязал ее к талии, затем к ремням сумки и повесил возле камина, оставив провисание на несколько футов. Глубоко вздохнув, он вскочил и втиснулся в дымоход. Он едва мог различить луч лунного света и звезд наверху трубы.
  
  Гарри поднялся наверх, прижимаясь спиной к одной стороне дымохода и ногами к другой. Крепко удерживая его ногами, он снова уперся руками в стену и приподнялся. Затем он поднялся на несколько дюймов ногами. Поочередно двигаясь вперед и назад, он пробирался вверх по дымоходу. Веревка тянула мешок вверх, и артефакт висел в дымоходе на несколько футов ниже него. Он чувствовал, как сажа и пепел растираются по всей его одежде и волосам, причем значительная часть сползает с воротника рубашки на шею и спину.
  
  Внизу он слышал, как охранники, наконец, распахнули дверь. Гарри просто продолжал подниматься выше, молясь, чтобы, если кто-нибудь из них взглянет вверх, он увидел бы только тьму. Наконец, он достиг вершины и выскочил на крышу музея. Он потянул веревку вверх, стараясь не выбить артефакт в сумке. Получив его, Гарри закинул сумку себе на плечи и направился к входу в музей.
  
  Гарри закашлялся, пытаясь избавиться от пепла, захлестнувшего его легкие. Прохладный ночной воздух наверху музея был спасением от закопченной трубы. Крыша была широкой и открытой, со шпилями по краям, прежде чем черепица спускалась вниз и соприкасалась со стенами.
  
  Он посмотрел на залитую звездами улицу и увидел, как мимо проезжает конный экипаж, везущий смеющуюся парочку. Он привязал веревку к одному из шпилей и перелез через край.
  
  Гарри уперся ногами в кирпичи, затем отпрыгнул и выпустил веревку, когда упал. Он поморщился, когда он ударился обратно в стену, и его ноги приняли на себя основной удар. Было бы неплохо спуститься вниз медленно и легко, но у него не было времени. Он снова оттолкнулся, спрыгнув через стену так быстро, как только мог.
  
  Спустившись, он прижал веревку к стене и нырнул в тень здания. Внутри он слышал крики охранников и видел, как в окнах играет свет, но, похоже, на улицу еще никто не вышел.
  
  В ожидании конки, везущей домой рабочих, Гарри вытащил из кармана носовой платок и вытер им большую часть копоти с лица и волос. Когда улица снова очистилась, он двинулся в путь, придерживаясь тени, пока не оказался в нескольких кварталах от музея. Выйдя на свет и ускорив шаг, он направился к докам.
  
  время
  
  Когда Гарри достиг Ист-Ривер, надвигался ранний утренний туман. Большинство кораблей были привязаны, темные и бесшумные, но пароход «Вечерни» был бурным, поскольку трое мужчин использовали лебедку и систему шкивов для загрузки ящиков на корабль.
  
  Сердце Гарри пыталось выбраться из его груди, когда он приблизился к трем знакомым фигурам, стоящим на пирсе. Блестящие черные волосы Золтана блестели в свете фонарей.
  
  «Похоже, этот еж не совсем бесполезен», - сказал Золтан с хищной ухмылкой. Гарри почувствовал внезапное желание смахнуть его с лица, но его приближающиеся сообщники заставили Гарри задуматься.
  
  «Я понял», - сказал Гарри. «Это была моя часть сделки. Ты оставишь мою семью в покое? »
  
  «Я сделаю это - если это будет подлинно. Позволь мне увидеть это."
  
  Гарри почувствовал, как напрягается каждый мускул его тела. Он был в нескольких шагах от спасения своей семьи - если этому преступному вдохновителю можно доверять. Он снял сумку и протянул Золтану.
  
  Веспер осторожно извлек греческую банку и с восхищением протянул ее. «Это идеально подходит для моей коллекции. Возможно, для удерживания воды или праха врага. Вы знаете, я еще никого живого не кремировал. . . . Иштван, имейте это в виду. Я уверен, что Бьорн сможет что-нибудь подстроить. ”
  
  - Карта все еще… - Золтан бросил взгляд на Иштвана и замолчал.
  
  Гарри не был уверен, кто такой Теудотос и что было начертано на банке, но ему хотелось извиниться перед ним за то, что он позволил Весперу распоряжаться его наследием. Он надеялся, что греки поймут, почему он это сделал, и простят его.
  
  Золтан почти сиял, когда подошел к последнему ящику на пристани. «Бьорн, помоги мне открыть это. Иштван, пожалуйста, убедись, что мальчик еще не бросил нас.
  
  Тяжелая рука Иштвана легла на плечо Гарри. Ему хотелось оттолкнуть его и бежать, но он просто молча стоял и смотрел, как они убирают артефакт. Внутренняя часть ящика была сконструирована так, чтобы удерживать этот объект - он был заполнен набивным материалом, но имел специальное место для артефакта. Гарри едва ли мог представить, что могло сделать эту надпись такой ценной, но от мысли о Весперах, контролирующих ее, у него скрутило живот.
  
  Золтан щелкнул пальцами по Бьорну. «Это должно идти в самом низу трюма. Всегда ставьте на него охрану », - приказал он. «Никто не откроет его, пока он не доберется до Веспера-Один. Мы не можем позволить себе разочаровывать его ». Тот же проблеск неуверенности на мгновение прорвался сквозь уравновешенную внешность Золтана.
  
  Гарри посмотрел вдаль, уловив проблеск движения в тумане.
  
  «Никто не придет тебе на помощь», - прорычал Иштван.
  
  Золтан повернулся и крикнул людям на борту корабля. Через несколько секунд на рельсах появились двое и начали буксировку. Они подняли ящик в воздух и ловко приземлили его на палубу.
  
  Когда корабль был загружен, Золтан развернулся и сосредоточил свое внимание на Гарри. «Вы устроили хорошее шоу. Но публика требует обещанного финала. Ты идешь с нами ».
  
  Внутренности Гарри скрутились. Иштван попытался вытащить его вперед, но он дернулся назад. На мгновение хватка Иштвана ослабла, и Гарри бросился бежать. Но ему удалось сделать только два шага, прежде чем Золтан врезался в него, и Гарри упал на землю с лезвием у его горла.
  
  «Ты идешь, или твоя семья платит за это. Понимать?"
  
  Желание драться испарилось. Гарри слегка кивнул, сталь у его горла не позволила ему говорить.
  
  Золтан встал с довольной ухмылкой.
  
  Иштван и Бьорн подняли Гарри на ноги. Несмотря на то, что они держали его за руки, Гарри выпрямился в полный рост - даже если он был на полфута ниже, чем окружавшие его люди.
  
  «Если это означает, что моя семья жива, я пойду с тобой».
  
  Золтан удовлетворенно улыбнулся и повернулся к трапу. Иштван и Бьорн крепко держали Гарри за руки, пока он следовал за ним.
  
  Трое мужчин на палубе ухмыльнулись Гарри, когда его затащили на борт. Золтан поманил Иштвана следовать за ним на нижнюю палубу, оставив Гарри с Бьорном и его чуть менее грозными товарищами.
  
  Их спины были обращены к ящику, который они должны были охранять, и Гарри прошептал тихое слово благодарности, прежде чем сделать глубокий вдох и крикнуть: «Полиция!»
  
  Его сценическое обучение окупилось. Вечерни все бросился к перилам, прежде чем повернулась к Гарри с холодной яростью в глазах. «Там никого нет», - отрезал Бьорн, снова хватая Гарри за руку.
  
  И не было. Единственными звуками были хрюканье членов экипажа Веспера, когда они двигали ящик к трюму, и стук быстро бьющегося сердца Гарри.
  
  время
  
  Гарри стоял в задней части корабля, глядя, как город отступает. Он попытался закрепить горизонт в своей памяти. Возможно, он видел это в последний раз.
  
  Палуба скрипнула при приближении Золтана. Гарри повернулся к Весперу, встал прямо и посмотрел ему в глаза.
  
  «Я убивал тебя раньше», - начал Золтан. Он совершенно непринужденно облокотился на перила.
  
  Гарри ждал, пытаясь соответствовать смертоносному спокойствию Веспера. Но он чувствовал, как его грудь трепещет с каждым вдохом.
  
  «. . . но ты не мертв, - добавила Веспер.
  
  «Твоя наблюдательность впечатляет», - сказал Гарри, благодарный за то, что его голос не выдал страха, зарождающегося внутри него. «Я купил тебе артефакт», - продолжил он. «Я ожидаю, что ты поддержишь свою часть сделки».
  
  Золтан покачал головой. - Ты хорошо поработал для мошенника-мусорщика. Но боюсь, что отправил телеграмму, что вы утонули. Я не лгу Весперу-Один, поэтому мне нужно это исправить. . . непоследовательность ». Он вздохнул. «И вы слишком много знаете о нашей миссии здесь. Вы действительно думали, что мы позволим вам уйти с тем, что вы видели? » Золтан встал с перил. «Зрителям нужен обещанный финал. Шоу должно продолжаться."
  
  Хотя каждый мускул в его теле дрожал от желания бежать, Гарри оставался неподвижным, пока Иштван и Бьорн приближались к нему. Через несколько секунд его руки были скованы цепями за спиной.
  
  «На этот раз он останется там, внизу», - проворчал Иштван.
  
  «Должны ли мы прикрепить немного динамита для хорошей меры? Может, бросить в него ручную гранату? - нетерпеливо спросил Бьорн, застегивая на ногах Гарри наручники, прикрепленные к тяжелому металлическому шару.
  
  Золтан склонил голову набок, словно обдумывая предложение. «Нет, в этом нет необходимости. Мы должны сохранить взрывчатку на случай, если береговая охрана решит позвонить нам. Просто придерживайтесь первоначального плана ».
  
  Гарри смотрел на воду. Пароход скользил по воде, и доки начали исчезать на расстоянии. Огни Манхэттена светились в утренней темноте, как ночная смена возвращается домой и рабочие целовал их семьи прощай и направился на свои рабочие места.
  
  Бьорн толкнул Гарри на землю, и он застонал, когда они запихнули его - наручники, цепи, мяч и все такое - в мешок из мешковины. Холод металла на его руках и ногах казался тиском самой смерти, готовой утащить его в забытую могилу на дне бухты.
  
  «Ты обещал, что не причинишь вред моей семье», - сказал Гарри, глядя на Золтана. Веспер однажды уже отступил от своего слова - его обещание было бесполезным. Гарри попытался отогнать мысль о том, что его слабого отца бросят на землю, но ужасный образ только стал ярче.
  
  "Я сделал. А поскольку артефакт достался вам, они больше не вызывают моего беспокойства. Они проживут свои ничтожные маленькие жизни, - сказал Золтан, когда мешок закрылся и полоска звездного неба сузилась. Дыхание Гарри было частым и поверхностным, он сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони в тщетной попытке сдержать панику.
  
  Мужчины начали тащить его к перилам. Он боролся, пытаясь замедлить их, как мог. Ему нужно было выиграть время, пока его руки отчаянно пытались найти замок на цепи, которая его связывала. Он начал кричать, когда его подняли к перилам. Вес мяча, прикованного к его ногам, чуть не сломал ему лодыжку, прежде чем кто-то схватил его и потянул вверх.
  
  Его живот дергался, когда он вращался в свободном падении.
  
  Гарри тяжело вздохнул, когда упал, наполняя легкие драгоценным воздухом. Его предыдущая борьба окупилась, и замок на его руках сломался, как только он ударился о воду. Он купил себе достаточно времени, чтобы взломать замок на наручниках. Но тяжелый вес был еще прикреплен к его ногам, и он тонет прямо вниз.
  
  Гарри боролся в воде, его движения замедляли цепи, мешковина вретище и холод вокруг. Его перочинный нож разрезал ткань мешковины, но, к его ужасу, казалось, что она не поддается. Наконец, он проткнул мешок и сумел выбраться наружу. Он уронил нож и схватился за изорванную ткань. Если материал всплывет на поверхность, Вечерня узнает, что он пытается сбежать.
  
  Гарри взглянул сквозь мутную воду, пытаясь сохранять спокойствие, поскольку его запас воздуха быстро уменьшался. Он все еще мог видеть корпус корабля Золтана, его паровая лопасть толкала его вперед со значительной скоростью. Он был уже слишком далеко, чтобы успеть. На этот раз на другой стороне корабля укрытия не будет.
  
  С глухим стуком мяч приземлился на дно гавани. Гарри наклонился и быстро взломал наручники вокруг лодыжек. Его тело парило вверх, но, удерживая мяч и цепь, он оставался внизу.
  
  Его легкие горели, но ему пришлось подождать еще немного. Он наблюдал, как корпус корабля «Веспер» продвигается дальше в гавань. Его брат Тео однажды засек его на две минуты и пятьдесят секунд, когда его голова была под водой, но на такой глубине казалось, что его раздавили.
  
  Гарри наблюдал, как пузырьки вылетают из его носа и всплывают на поверхность, его зрение начало размываться. Ему нужно было подняться на поверхность, но ему также нужно было оставаться внизу, пока корабль не окажется достаточно далеко. Если бы они увидели, что он жив, дело в шляпе. Это было шоу. Ему нужно было полностью их обмануть, иначе они вернутся и отомстят его семье.
  
  Гарри сжал кулаками цепь, стараясь сохранять спокойствие. Он был Королем Карт, Князем Воздуха и мастером побега. Он мог задержать дыхание еще на несколько драгоценных секунд.
  
  Наконец, он начал видеть красноту за веками. Гарри позволил цепи выскользнуть из его хватки и рванулся вперед, пытаясь выбраться на поверхность. Достигнув вершины, он замедлился, позволив пробиться только передней части лица. Корабль был теперь далеко, но, возможно, они все еще искали его. Гарри вдохнул, втягивая столько воздуха, сколько мог. Некоторое время он задыхался, позволяя своему зрению вернуться в норму, а затем он пнул ногой и нырнул обратно под воду.
  
  Мощными ударами он плыл в направлении, противоположном кораблю, максимально оставаясь под водой. Наблюдателю нужно было бы посмотреть в самый подходящий момент, чтобы увидеть, как рот и нос появляются над поверхностью для быстрого вдоха, а затем снова исчезают.
  
  Гарри оглянулся на корабль и увидел, что он огибает береговую линию, прежде чем наконец исчезнуть. Он протектором воду на минуту, чтобы отдышаться, а затем отправился на берег в более неторопливом темпе.
  
  время
  
  Гарри встретил Джейкоба на пирсе, как они и планировали. Гарри вылез из воды и встал, стряхивая воду с волос. "Как прошло?" - спросил он, пытаясь отдышаться.
  
  Джейкоб ухмылялся, как маньяк. «Ваш план сработал идеально». Он протянул Гарри посылку.
  
  Гарри взял артефакт, не веря, что снова держит его в руках. После событий последних нескольких дней казалось чудом, что ему удалось обмануть Вечерню. Но Джейкобу удалось выбраться из-под доков и, как они уже обсуждали, поменять урны местами, пока Гарри отвлекал. Они знали, что это долгий путь, но на самом деле это сработало.
  
  «Я в долгу перед тобой», - сказал Гарри, улыбаясь. Из чтения он знал, что ни один великий фокусник, даже великий Робер-Уден, не справился бы в одиночку. Было выгодно иметь лучшего друга, который сам по себе умел.
  
  Джейкоб приподнял бровь. "Это не все. Пока я был там наверху, я. . . стал немного жадным ». Он передал Гарри второй сверток, на этот раз простой кожаный футляр. Гарри открыл его и ахнул.
  
  "Как ты . . . ? »
  
  «Это было рядом с артефактом, который я переключил. Должно быть, это их деньги для шантажа или что-то в этом роде.
  
  Гарри засмеялся. Хорошо, что Золтан обнаружит, что чего-то не хватает, пока не окажется посреди Атлантического океана. В кейсе было больше денег, чем Гарри заработал за год. Он сразу понял, для чего они его используют. Этого было достаточно, чтобы позаботиться о его семье, пока они с Джейкобом, наконец, создали акт, о котором мечтали. Как только он вернет артефакт в музей - анонимный сверток, таинственным образом появляющийся в комнате ночного сторожа, сделает свое дело - он сможет приступить к планированию.
  
  Гарри вздрогнул, на этот раз больше от волнения, чем от холода. Его настоящая жизнь вот-вот должна была начаться.
  
  время
  
  Зрители аплодировали, когда Гарри выскочил на сцену и поклонился. Большой тент был укомплектован уже третий спектакль подряд. Их тур по штату, молва и плакаты, рекламирующие их сценический псевдоним «Братья Гудини», привлекли к себе внимание жителей родного города Гарлема. Гарри и Джейкоб продемонстрировали свои лучшие иллюзии, от простых фокусов с карточками и шарфами до тщательно продуманного «чтения мыслей». Пришло время финала.
  
  Сегодня вечером было не просто шоу. В первом ряду Гарри видел свою мать, братьев и сестру. Даже его отца, который едва мог ходить, скатили вниз, чтобы он мог смотреть. Лицо Майера Сэмюэля было худым и напряженным, но Гарри заметил на нем легкую улыбку. Его отец до сих пор не полностью одобряет новое предприятие его сына, но Гарри поймал его оглядывая толпу в удивлении более чем один раз.
  
  Когда Джейкоб пригласил на сцену местного констебля, Гарри посмотрел на оркестр, группу из четырех человек, которую он недавно нанял. Какая разница, когда музыка создает напряжение! Вместе Джейкоб и констебль надели на Гарри наручники и кандалы и обвязали вокруг него большой кусок веревки. Незадолго до того, как они натянули ему на голову мешок, Гарри одарил толпу своей самой обаятельной улыбкой.
  
  Они отвели Гарри к ящику, и он присел, позволяя им провести его внутрь. Зрители хлопали в ладоши, когда дверь захлопнулась, и Джейкоб защелкнул тяжелый замок.
  
  Гарри ничего не видел, но знал, что происходило снаружи. Оркестр заводился, высокие быстрые ноты вызывали возбуждение и маскировали звуки, которые издавал Гарри. Джейкоб будет шутить с толпой и следить за тем, чтобы они знали, что констебль - не растение. Манжеты и ножные кандалы были настоящим подарком.
  
  Затем Джейкоб достал простыню и размахивал ею. Он забирался на верх коробки и держал ее обеими руками, прикрываясь от публики. Оркестр достигал крещендо, когда он опускал его ровно настолько, чтобы в последний раз показать голову. Затем одним плавным движением он отбрасывал лист в сторону.
  
  Только это больше не был Джейкоб. Метаморфоза показалась мгновенной, и Гарри встал на его место, снова ухмыляясь публике. Деньги, которые они взяли у вечерни, позволили им разработать самый впечатляющий трюк, который когда-либо видел кто-либо на Кони-Айленде.
  
  Толпа разразилась аплодисментами, и Гарри спрыгнул на сцену, поклонившись. С помощью констебля он открыл переднюю часть ящика и помог Джейкобу, у которого были наручники, ножные кандалы, веревка и мешок через голову. Зрители одобрительно закричали, а констебль изумленно улыбнулся и покачал головой, используя свой ключ, чтобы позволить Джейкобу освободиться.
  
  Гарри и Джейкоб, взявшись за руки, подошли к краю сцены и поклонились под аплодисменты публики. После еще одного поклона они попятились, и занавес задернулся.
  
  Но толпа на этом не остановилась. «ХОУ-ДИ-НИ, ХОУ-ДИ-НИ», - скандировали они. Гарри выглянул из-за занавески. Даже его отец кричал это.
  
  Он встретился глазами с Джейкобом и пожал плечами. Они могли сделать еще один трюк, не так ли? После быстрого обсуждения они остановились на новой иллюзии, которую Гарри изобрел несколько недель назад, и с тех пор практиковали. Джейкоб взял их реквизит со сцены слева, и Гарри сделал знак рабочему сцены, чтобы тот снова поднял занавес.
  
  Рабочий на сцене дернул за веревку, и занавес раздвинулся. Гарри Гудини вышел на свет, готовый еще раз поразить публику.
  
  подводная работа
  
  Часть третья
  
  Коннектикут, 1955 год.
  
  Фиск Кэхилл собирался утонуть.
  
  Вода заполнила его нос, рот и глаза, и все, что он мог сделать, это взмахнуть руками и молиться, чтобы она скоро прекратилась. Окружающий мир казался глухим ревом, приглушенным шумом воды, заливавшей его уши. Рука на затылке удерживала его неподвижно; выхода не было.
  
  Внезапно он отбросил его назад. Он ахнул в воздухе, хотя он пах отбеливателем и слишком сладким освежителем воздуха. Он почувствовал вкус химикатов в воздухе и сплюнул, пытаясь не допустить, чтобы вода стекала с его губ.
  
  «А теперь пошли», - сказал мальчик позади него. «Я думал, ты рыба. Разве ты не рыба, Рыбное Лицо? »
  
  «Нет», - проворчал Фиске, прежде чем его лицо было запихнуто обратно в унитаз. Он только вовремя закрыл рот. Он слабо слышал последний звонок дня в коридоре. Как собаки при свистке, мальчики отпустили Фиске. Он бросился назад, прочь от унитаза. Группа вокруг него, четыре или пять мальчиков из прошлых лет, попятилась, смеясь. Все они втянули щеки и приложили руки к шее, размахивая пальцами, как жабры, когда выбегали из ванной. Их лидер, Эрик Лэндри, перед уходом открыл кран и полил водой Фиске кончиками пальцев.
  
  Это был плохой способ закончить день.
  
  Фиске поднялся с мокрого, скользкого пола в ванной и подошел к раковине. Его волосы были мокрыми, как и его свитер от плеч до живота. Капли туалетной воды стекали ему на уши и нос. Фиске отчаянно схватил горсть коричневых бумажных полотенец и потер лицо и волосы.
  
  Это было ужасно унизительно, даже если в ванной больше никого не было.
  
  Такого не должно происходить с Фиске Кэхиллом. Этого вообще не должно случиться с Кэхиллом.
  
  Он взял свои книги из того угла, куда их бросили Эрик и его банда друзей. Его история книга была открыта растопыренный с его кишками, показанных бумажным миром. Джордж Вашингтон смотрел на него снизу вверх, поднятым мечом, лошадь выращивание. Он был готов поспорить, что Джордж Вашингтон никогда не был swirlied. Или, что Шекспир никогда не имел записки с надписью «Kicketh меня», приклеенные к его спине, или что Моцарт никогда не имел его нота стана в туалет. У Фиске должно было быть что-то общее с такими удивительными людьми. Они были его двоюродными братьями, в конце концов, все они далеко друг от друга членами семьи Кэхилл. Кэхиллы - самая могущественная семья в истории мира. Кэхиллс должен был быть чем-то особенным, неприкосновенным. Они должны были быть большими.
  
  Что-то хорошее в этом было для Фиске. Единственное, в чем он был хорош, - это отвлекать Эрика и его друзей от домашней работы.
  
  Фиске сунул книги в рюкзак и вошел в главный зал школы. «Скоро он сможет поехать домой на лето», - сказал он себе. Было начало мая, так что до школы оставался всего месяц. Он мог протянуть месяц.
  
  Снаружи было жаркое весеннее солнце, и группы его одноклассников бездельничали на скамейках или бросали футбольный мяч через лужайку. Это был красивый кампус, выложенный пышными лужайками на фоне величественных кирпичных зданий с белыми колоннами перед ними. Но Фиске держал голову опущенной, когда шел к общежитию, и поэтому он не видел этого особо.
  
  «Фиск Кэхилл! Мистер Кэхилл! "
  
  Один из секретарей приветствовал его, размахивая в воздухе листком бумаги. «Фиск Кэхилл, не заставляй старушку бегать по лужайке. Иди сюда и поторопись! »
  
  Фиске огляделся вокруг. Все ли теперь смотрели на него? О нет. Фиске поспешил по лужайке, чувствуя, как его уши и шея загорелись ярко-красным от смущения.
  
  «Почему вы все мокрые?» - спросила секретарша, наморщив нос.
  
  «Эээ», - сказал Фиске, а затем пробормотал что-то о фонтане.
  
  «Телеграмма для Вас,» сказал секретарь, протягивая его. Ее ногти были выкрашены в алый, чтобы соответствовать ее ярко-красный свитер. «Экстренный, он говорит. Глупо, если вы спросите меня. В этом нет никакого смысла! Ну, не то, что я имел в виду, чтобы прочитать свой частный бизнес или что-нибудь, но я должен был уверен, что сделать это было не что-то плохое или незаконным «. Она смотрела на него над ней-полумесяцев очков таким образом, чтобы он чувствовал себя, как если бы он был под качающейся лампой в комнате для допросов.
  
  «Д-да, мэм, - сказал он, разворачивая телеграмму.
  
  «И вот я бегу через всю школу, чтобы доставить вашу бессмысленную телеграмму. Позвольте сказать вам, если бы я хотел доставлять сообщения, я бы родился почтовым голубем. Хорошо? Вы собираетесь сказать спасибо, молодой человек? »
  
  «Мм, спасибо», - сказал Фиске, на мгновение оторвавшись от телеграммы. Секретарша нахмурилась, затем резко повернулась и пошла обратно в офис, вероятно, бормоча что-то о сегодняшних детях.
  
  СЕМЕЙНАЯ НЕПОЛАДКА СТОП. НОВЫЙ 1946 ГОД СТОП. СТАРАЯ СЕМЬЯ ДРУЗЬЯ ВЕЗДЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ. БЛАГОДАТЬ.
  
  Фиске мог только смотреть на телеграмму, его желудок собирается простуду и его рот сухой. Для кого-то это выглядело простой запиской, но Фиске мог видеть сквозь строки. Семья неприятности. У Грейс были проблемы.
  
  Повсюду старые друзья семьи.
  
  Вечерня. Заклятые враги Кэхиллов.
  
  Новый 1946 год? Разум Фиске работал так быстро, что у него возникли проблемы с составлением полных мыслей. На Рождество 1945 года он получил новый набор акварелей и новенький мольберт. Он мог это помнить. Грейс дала их ему. А потом ему не разрешили оставаться и рисовать вещи, потому что - потому что почему?
  
  Потому что им пришлось поехать в Вашингтон, округ Колумбия. У Кэхилла были дела, и никто не позволял Фиске оставаться дома, когда няня навещала свою сестру. Итак, Грейс была в Вашингтоне.
  
  В окружении вечерни.
  
  Фиске снова сложил телеграмму и сунул ее в карман. Его так сильно трясло, что ему показалось, что его кожа отвалится и упадет; его дыхание было так тяжело в его горле, что он мог подавиться воздухом. Грейс не рискнула бы послать сообщение в школу, если бы ей не угрожала опасность. Он снова огляделся; Кто-нибудь все еще смотрит на него? Искали ли они вообще? Бизнес Кэхилла заставлял его чувствовать себя неуютно - уязвимым, как будто за ним наблюдали.
  
  Еще раз украдкой оглянувшись, Фиск направился прямо к кабинету директора. Ему нужно будет получить разрешение уехать как можно скорее.
  
  А потом он с чем-то столкнулся. Или кого-нибудь. Эрик Лэндри.
  
  «Что у тебя там, Рыбное Лицо?» - спросил Эрик, протягивая руку.
  
  Фиск только посмотрел на него. Не сейчас , он кричал в его голове. Убирайся пути .
  
  «А что у тебя там такого, что заставило тебя так долго бить в лицо?» - спросил Эрик, хватаясь за карман Фиске. «Подруга рассталась с тобой? Ваша собака умерла? Грамма заболела, Рыбий Лицо? Кто-то схватит ее и отправит обратно в море? Твоя бабушка тоже рыба, не так ли? Может быть, большой старый кит?
  
  «Не рви его!» Фиске вскрикнул, слова вылетели из него, как будто его слишком сильно сжали. Он отпрянул, крепко сжимая телеграмму.
  
  «Ой, не рви!» - запел Эрик, насмехаясь над Фиске. Он сделал еще один захват. Фиске отпрыгнул с дороги. «Перестань двигаться, Кэхилл, и передай мне эту телеграмму».
  
  «Привет, Эрик, - сказал один из мальчиков. "Отпусти его. Он выглядит расстроенным ».
  
  «Он будет выглядеть еще более расстроенным, если не откашлится от этой телеграммы».
  
  "Почему тебя это беспокоит?" сказал другой мальчик. Его звали Мэтью, и он учился на уроке истории Фиске. «Ничего важного. Это просто Кэхилл. Как будто с ним может случиться что-нибудь захватывающее или интересное ».
  
  Фиске затаил дыхание. Ему нужно было идти; ему нужно было выбраться из этого.
  
  Эрик ухмыльнулся Мэтью, а затем оттолкнул Фиске. «Уйди с дороги, Кэхилл».
  
  Фиске развернулся и побежал в кабинет директора. Эрик, Мэтью и другие мальчики засмеялись, когда он убежал.
  
  Джордж Вашингтон никогда бы ни от чего не убежал . При этой мысли в Фиске что-то загорелось. То, что говорило, как бы он ни старался, он никогда не будет соответствовать стандартам, которым должен был соответствовать.
  
  время
  
  В кабинете директора секретарь в ярко-красном костюме приподняла бровь, глядя на него. «Вы знаете правила. Ты не можешь просто бросить школу ».
  
  «Н-но я должен идти», - сказал Фиске, показывая ей телеграмму. «Это от моей сестры. Если есть чрезвычайная ситуация в семье, мне нужно быть рядом ». Он облизал губы и переминался с ноги на ногу. Им пришлось его отпустить.
  
  «Это очень трогательно», - сказал секретарь, возвращая ему телеграмму. «Но я боюсь, что директор сейчас недоступен. И послушайте, тут же написано, что у вас повсюду старые друзья семьи. Это мило, правда? Твоя сестра не одна.
  
  «Это… это не то же самое, что семья», - сказал Фиске. «Пожалуйста, разве я не могу его увидеть? Он поймет, я знаю, поймет.
  
  "Нет. Боюсь, его сейчас нет здесь. Мне очень жаль. Но вы можете назначить встречу с ним на следующую среду ».
  
  «Но это больше чем через неделю!» - сказал Фиске ломким голосом. «Если это срочно, мне нужно немедленно уйти».
  
  «Я очень сожалею о неудобствах, но боюсь, что это лучшее, что я могу вам предложить», - сказала секретарь. Тогда она улыбнулась ему, и это была совсем не самая приятная улыбка. Это была та улыбка, которую кошка одаривает канарейкой перед тем, как съесть ее.
  
  Фиске хотел бросить вещи. Он хотел вскочить на ее стол, устроить приступ и заставить ее понять, что это не игра. Это не было чем-то глупым. Это было связано с Кэхиллом и, более того, с Грейс .
  
  Вместо этого он прикусил язык и выбежал из офиса. Он пойдет в свою спальню. Он что-нибудь придумает. Как-то.
  
  время
  
  Секретарь подождала, пока он уйдет, а затем сняла трубку. Своими красными ногтями она крутила диск, нетерпеливо ожидая, пока он тикает взад и вперед.
  
  «Да, привет», - сказала она. «Это восемьдесят девять. Мальчик-король скоро попытается сбежать. Я пытался задержать его, но он примет альтернативные меры. Я рекомендую хвост и глаза на Мериден и вокзал. Очень хороший. Спасибо." Она положила трубку и взяла пилочку для ногтей.
  
  Дверь в кабинет директора открылась, и он высунул голову. «Я только что слышал здесь студентку, Мэрилин?»
  
  "Нет, конечно нет. Не о чем беспокоиться, сэр, - сказала она. «Совершенно не о чем беспокоиться».
  
  время
  
  В своей комнате в общежитии Фиск вытащил из-под кровати сумку. Грейс посоветовал ему всегда держать одну упаковку. Он закатил глаза, когда она это сказала, но, как Кэхиллу, у него действительно не было выбора в этом вопросе. Он стянул влажный свитер и переоделся в чистый черный. Снаружи солнце падает за деревьями. Еще несколько часов не будет полной темноты, но у него не было такого времени. Он должен уйти сейчас.
  
  Фиск приложил ухо к двери; в зале, мальчики шли к обеду или учиться. Он мог бы сказать, что он собирается в библиотеку, но библиотека была закрыта во время обеда, и все знали, что. Он мог бы сказать, что он отправился в поле домов, но никто не мог поверить в это.
  
  На его комоде была фотография в рамке, сделанная на прошлое Рождество. Фиске, как обычно, сидел в углу, выглядел неловко и наполовину скрыт в тени. Его отец, молчаливый мужчина с суровым лицом, сидел на стуле в центре кадра. Его сестра Беатрис была рядом с ним, улыбка на ее лице была настолько неестественной, что казалось, будто кому-то пришлось поправить ее рот и подбородок, чтобы показать ей, как это может сработать. А потом была Грейс, сияющая и полная жизни, что она практически заставила картину сдвинуться с мертвой точки. Она повернулась к нему, раскинув руки, пытаясь вывести Фиске вперед. Грейс был на двенадцать лет старше его, но он никогда не чувствовал дистанции между ними двумя. Их было немного, эта семья. Они были сломаны и несовершенны. На самом деле двое из них были довольно неблагополучными и не очень хорошими. Но они все еще принадлежали ему.
  
  Он поднял рамку и еще секунду смотрел на нее.
  
  Фиске оглянулся. Всегда было окно.
  
  Он откинул шторы и поднял створку. Внизу никого не было, но он был все еще в двух этажах от земли. Он посмотрел на свои часы; скоро зазвонит обеденный колокол.
  
  Фиске с ворчанием выбросил сумку из окна в сторону деревьев. Он с грохотом приземлился в кусты, и он вздрогнул от шума. Но вроде бы никто этого не слышал. Так что, надеюсь, никто не заметит и первокурсника, вылезающего из окна.
  
  Сделав что-то, о чем он когда-то читал в книге, Фиске снял с кровати простыни и связал их вместе. Это было не похоже на очень длинную веревку, и она выглядела еще короче, когда он привязал ее угол к своему комоду. У людей из его книг должно быть больше постельного белья, чем у него. Тем не менее, он выбросил конец своей веревки в окно.
  
  И между концом его и землей оставалось еще добрых семь или восемь футов.
  
  Он забрался на подоконник и обхватил простыни ногами. Комод немного покачнулся, пока он медленно спускался по самодельной веревке. Простыни начали разворачиваться узлами. Фиске заколебался, его руки и ноги дрожали так сильно, что он мог стать жертвой самого крошечного землетрясения в мире. Он попытался карабкаться вниз до того, как упадут простыни или комод не вылетит из окна, но у него ничего не вышло. Он потерял хватку, и, прежде чем он понял, что происходит, руки и ноги Фиске мелькали только в воздухе. Он приземлился на спину, и весь воздух вылетел из него.
  
  Ему потребовалась минута полежать в кустах и ​​траве, чтобы отдышаться, но он вскочил, как только смог. Что теперь? По крайней мере, до аэропорта было добрых пять миль.
  
  За линией деревьев был ряд домов преподавателей, резиденций, специально предназначенных для учителей с семьями. А там, прислонившись к заднему крыльцу, стоял велосипед с лентами на руле и розовой пластиковой корзиной.
  
  «Конечно , - подумал он. Конечно, это будет велосипед восьмилетней девочки . Это не мог быть мопед или что-то классное.
  
  Он перекинул ногу через розовое банановое сиденье, мысленно пообещал девочке, что вернет ей байк, а затем умчался по служебной дороге.
  
  Но там его кто-то ждал.
  
  Секретарша стояла посреди улицы, положив руки на бедра и с очень неодобрительным выражением лица.
  
  «Я должен был знать, что ты попытаешься ускользнуть. Это невероятно грубо делать что-то, когда тебе говорят, что у тебя нет разрешения ».
  
  «Откуда вы узнали, что я… как… мне очень жаль, - сказал Фиске. "Но я должен идти."
  
  «О, твоей сестре. Я знаю, милый мальчик. Но тебе действительно не стоит о ней беспокоиться. Она с некоторыми моими друзьями, и они просто умирают от желания поговорить с ней ». Секретарша улыбнулась своей не очень дружелюбной улыбкой.
  
  Фиске почувствовал себя так, словно его омыло снегом. Друзья секретаря? В его школе работал Веспер?
  
  «Мы повсюду, мистер Кэхилл, - сказал секретарь. «Не думайте, что это не так. Теперь я знаю, что ты хороший мальчик. Вы бы предпочли набросать свое генеалогическое древо, чем пытаться жить в соответствии с ним и никогда этого не делать, верно? Конечно я. Итак, сойдите с велосипеда. Пусть твоя сестра тушит свой костер. И, возможно, ты доживешь до другого дня ».
  
  Часть Фиске рассыпалась, как кусок утеса, падающий в море. Он смотрел на секретаршу в ее красном костюме, ее седые волосы закручивались в маленький железный шлем.
  
  Он снова поставил ногу на педаль.
  
  Секретарь поднял палец. «Я даю тебе шанс. Ты сопливый маленький Кэхилл, но ты всего лишь мальчик. Остальные не будут такими снисходительными. Остальные убьют тебя, как только они посмотрят на тебя, Фиск Кэхилл. Не думайте, что они не знают, куда вы идете или кого вы увидите ».
  
  Фиске оттолкнулся. Он попытался набрать как можно больше скорости, проникая мимо секретаря. Она крикнула на него, повернулась и погналась за ним по дороге. Ее алые когти схватились за его свитер, но он умчался.
  
  Он не хотел возможности развернуться. Он не хотел, чтобы его откладывали. Он знал, что секретарша побежит к своему столу и позвонит кому бы то ни было, но сейчас он не мог ни о чем из этого беспокоиться. Ему нужно добраться до Грейс, и они справятся с этим вместе.
  
  Ему нужно было спасти сестру.
  
  время
  
  Ближайшим аэропортом был Мериден, и, хотя он находился в десяти минутах езды на машине, добираться туда по лесным тропинкам в сумерках на маленьком девичьем велосипеде занимало значительно больше времени. Фиске не решился ехать по главной дороге.
  
  Через лес пролегали старые тропинки, по которым некоторые старшие мальчики выбирались, когда выбирались наружу; Фиске последовал за одним из них. Его зубы стучали друг о друга от страха и холода.
  
  У него не было много времени; он знал, что вечерня будет ждать, искать его. Они могли ползать по маленькому аэропорту в быстро сгущающейся темноте.
  
  Когда он подошел к воротам службы безопасности, в аэропорту было сонно и темно. Сторож дремал, но открыл глаза, когда Фиске постучал в окно.
  
  «Мне нужно лететь на самолете Кэхилла», - сказал он. "Это срочно."
  
  Охранник вытер нос и вывел Фиске на территорию аэропорта. Кэхиллы держали самолет в Меридене и пилота на гонораре. Он был доступен в любое время, когда он мог понадобиться Фиске или Грейс. Это была еще одна семейная мера предосторожности, от которой Фиске раздражался и стонал, но выбор Грейс становился все более и более очевидным. Все было связано с поиском улик - независимо от того, соглашался ли Фиск с этим набором приоритетов или нет. Он закусил губу. Было бы несправедливо так думать, но он ничего не мог с собой поделать.
  
  Фиске поехал на велосипеде в ангар. Пилот Пит протирал нос самолету Кэхилла тряпкой. Пит участвовал в воздушных боях во время Второй мировой войны. Опасность сделала его почти бесстрашным, но, возможно, немного сумасшедшим. Что, в свою очередь, сделало его отличным союзником Кэхилла.
  
  «Привет, молодой Кэхилл, - сказал Пит. «Думал, что не увижу тебя до конца семестра».
  
  «Чрезвычайная ситуация в семье F», - сказал Фиске. «Мне нужно поехать в Вашингтон, округ Колумбия. Правильно - прямо сейчас.
  
  «Прямо сейчас, а? Рад, что ты добрался сюда сейчас; еще несколько минут, и я буду обедать.
  
  «Мне жаль, что я помешал тебе пообедать, Пит, но это действительно не может ждать. Ни минуты.
  
  "Ну тогда. Хорошо, что у нас на борту есть арахис. Давай, устраивайся там. Я подниму здесь дверь гаража, и мы улетим, как вспышка.
  
  «Спасибо, Пит», - сказал Фиске, открывая дверь самолета и забираясь внутрь.
  
  Это был небольшой самолет - двухместная кабина с четырьмя сиденьями в салоне - не то, на что Фиске действительно мог бы поверить, чтобы переправить его через океан или дальше Великих озер. Но от Коннектикута до Вашингтона или от Коннектикута до дома все было нормально. И быстро. Фиск положил сумку в каюту, но забрался в кабину рядом с капитанским креслом Пита. Он не хотел сидеть один - это казалось грубым.
  
  Пит поднял дверь ангара и включил двигатели в рекордно короткие сроки, и вскоре они вырулили на небольшую взлетно-посадочную полосу.
  
  - Как вам, юный Кэхилл, приземлиться в Хайде? - спросил Пит.
  
  «Все в порядке, спасибо», - сказал Фиске. Он смотрел в окно. На взлетно-посадочной полосе была пара фар. «Пит, можно ли машинам выезжать на взлетно-посадочную полосу?»
  
  - Нет, - сказал Пит, проверяя свои датчики и циферблаты из кабины. - По крайней мере, не всегда. «Не то чтобы это обслуживающая бригада или что-то в этом роде». Пит и Фиск прищурились, глядя на фары. Похоже, они шли прямо к самолету.
  
  «Пит, пошли!» - сказал Фиске. В его воображении поселилась неприятная мысль, и она не собиралась отпускать ее. «Мы должны уйти, прежде чем они приедут».
  
  «Если кто-то находится на взлетно-посадочной полосе - и, черт возьми, они есть - мы не можем взлететь. Мы с ними столкнемся. И это ни для кого не закончится хорошо, - сказал Пит, приподняв брови.
  
  Вот тогда была вспышка и хлопок .
  
  «Они стреляют в нас», - сказал Фиске, его паника росла, как воздушный шар, который вот-вот лопнет. «Ой, блинчики, в нас стреляют. Пит, нам пора! "
  
  «Они стреляют в нас!» - закричал Пит, его взгляд нервно метался между видом через лобовое стекло и приборами в кабине.
  
  «Они стреляют в нас, Пит, они стреляют в нас! Давай, быстрее! » - крикнул Фиске. Ему казалось, что он карабкается и цепляется за кабину. Последовала еще одна вспышка и еще один хлопок , и Фиск прикрыл глаза, как будто это уберегло его от смерти.
  
  Двигатели самолета заработали на полную мощность. Пит снова нажал на газ, и самолет тронулся.
  
  «Давай, Пит, иди быстрее!»
  
  «Я иду быстро! Я иду так быстро, как позволяет мне физика! » - крикнул Пит.
  
  Фиске взглянул на своего пилота - Питу были стиснуты зубы, и капля пота текла по его лицу. Они ехали все быстрее и быстрее, а машина все ближе и ближе.
  
  «Надеюсь, твой ремень безопасности пристегнут, юный Кэхилл!» - сказал Пит. Он потянул за руль, и они указали вверх. Фиске выглянул из кабины и увидел людей в машине - он увидел их лица, их ружья. Самолет поднялся, но слишком медленно. Фюзеляж вздрогнул и дергался, когда задняя стойка шасси царапала верх машины. Фиске швырял, как куклу; его ремень безопасности заблокирован, и поэтому его голова полетела вперед, а его локоть уперся в лобовое стекло. Самолет раскачивался, как будто его балансировали на булавочной головке, и треск продолжался внизу.
  
  Они даже не собирались уходить с взлетно-посадочной полосы. Экстренная поездка Фиске закончится еще до того, как начнется. Пит что-то кричал по-французски - вероятно, что-то, что он подобрал на войне, - и все, что мог сделать Фиск, - это держаться за то, что было под рукой.
  
  А затем рывки прекратились. Воздух вокруг них был гладким. Самолет не падал с неба.
  
  «Это было близко, не так ли?» - ухмыльнулся Пит. «Мы должны делать это чаще. Хороший полет! Знаете, я чувствую себя молодым человеком. Снова на войну. Ах, это хороший полет! "
  
  Фиске рухнул обратно в кресло и выдохнул, пока задерживал дыхание. Надеюсь, остальная часть его приключений пройдет гладко.
  
  время
  
  Отель «Уиллард» был неофициальным учреждением Кэхилла. Практически через дорогу от Белого дома это можно было бы назвать реальным центром власти в стране. Это был редкий день, когда не было хотя бы одного Кэхилла.
  
  Грейс Кэхилл провела там много дней и ночей. Однако она не думала, что когда-либо была так напугана.
  
  Она расхаживала, каждые несколько минут заглядывая в глазок своего гостиничного номера. Нервы у нее встали дыбом, а в груди кружился черный вихрь страха. Ей не следовало отправлять эту телеграмму. Она должна была найти выход самостоятельно. Но, несмотря на то, что Грейс не хотела этого признавать, она была в ужасе от страха. Она ненавидела втягивать своего младшего брата в эту неразбериху, эту яму змей и огня. Но выбора у нее не было.
  
  Грейс снова посмотрела в глазок, а затем в окно. Он должен быть сейчас здесь. Страхи и «что, если» дышали ей в шею, как несчастные призраки. Предположим, они его догнали. Предположим, они схватили его, задержали, планировали использовать его как приманку, чтобы выманить ее. Возможно, они поступили хуже -
  
  Она перестала ходить и прижалась ладонями к закрытым глазам. Бесполезно так думать. Делать что-либо, кроме надежды, бесполезно.
  
  Она взглянула на часы на тумбочке. Грейс пыталась напомнить себе, что не все происходит по гладкому графику. Могло возникнуть любое количество мелких препятствий. Тем не менее было уже поздно.
  
  Раздался стук, и Грейс подлетела к двери, глядя в глазок. Фиске стоял с другой стороны. Но был ли это Фиске на самом деле? За ним следили? Иногда она ненавидела, что ее жизнь заставляла ее сомневаться даже в самых очевидных фактах.
  
  "Кто там?" - потребовала Грейс.
  
  «Это я», - сказал он. «Это Фиске».
  
  "Когда твой день рождения?"
  
  «31 марта 1941 года», - сказал Фиске. «Впусти меня, Грейс».
  
  «Нет», - сказала Грейс. «Это было слишком просто. Какое твое любимое животное? Какое мое любимое животное? »
  
  «Мой жираф», - сказал Фиске. «Ваш дракон. Что, знаете, даже не настоящая вещь. Впусти меня!"
  
  «Какого цвета ковер в музыкальной комнате на втором этаже дома?»
  
  "Благодать!" он наполовину кричал, наполовину шипел. «Ну, раньше он был белым. А потом я пролил на него эту зеленую краску, так что теперь вроде как. . . пятнистый. И я, кстати, сказал, что сожалею об этом. Нет необходимости постоянно поднимать эту тему. Грейс, давай, впусти меня.
  
  Удовлетворенная, Грейс открыла цепной замок, повернула засов, открыла дверь и схватила брата за воротник. Она затащила его внутрь и тут же закрыла за ним дверь, сдвинув и повернув все замки на место.
  
  «Грейс, почему здесь так темно?» - спросил Фиске. Шторы были задернуты, и единственной горящей лампой была небольшая лампа для чтения, которую Грейс поставила на пол.
  
  «Они знают, что я здесь», - сказала она, снова выглядывая из глазка. «Как вы узнали, в какой я комнате?»
  
  «Я попросил мисс Эдит на стойке регистрации, - сказал Фиске. Это было имя их матери и хороший псевдоним. Фиске нервно наблюдал за Грейс. Он никогда раньше не видел ее такой напуганной.
  
  «Верно», - сказала Грейс. Она взяла из ванной полотенце и заткнула им щель внизу двери.
  
  "Благодать? Грейс, - сказал Фиске, но она не подняла глаз. "Благодать!" Фиске схватил ее за руку, и только тогда она остановилась, повернувшись к нему с самым тревожным выражением лица, которое он когда-либо видел. "В чем дело?" - спросил Фиске. "Ты пугаешь меня. Вам нужно просто. . . просто сидеть там, ладно? Просто сядь ». Он помог ей опуститься на угол одной из кроватей, а затем уселся в углу напротив нее. «Мы будем в порядке на пять минут, верно?»
  
  «Я не знаю», - сказала она. «Они никогда раньше не были так близко, Фиск. Не мне. Я чувствую их - я чувствую, как они дышат мне в шею, и кажется, что куда бы я ни пошел, они уже там. Я бы сказал, было смешно думать, что они читали мои мысли, но кто знает, какие уловки они придумывали в последнее время? »
  
  Мурашки пробежали по Фиске, вверх и вокруг его черепа. "Как - насколько близко?" он спросил.
  
  Грейс покачала головой. «Я не хочу тебя беспокоить».
  
  - Грейс, - сказал Фиске. «Мы прячемся в отеле в центре Вашингтона, округ Колумбия, после того, как вы отправили срочную телеграмму в мою школу, в которой говорилось, что вы были окружены вечерней. Думаю, я уже изрядно забеспокоился ».
  
  «Фиске», - сказала Грейс. Ее голос был тихим, и она не смотрела на него. "Мне нужна ваша помощь."
  
  "Какие . . . что я могу сделать? » - спросил Фиске. Он не был храбрым, как Грейс. Он не осмеливался. Он не был крутым и умным под давлением. Он даже не мог заставить детей в школе перестать приставать к нему; он никак не мог спасти Грейс. Особенно, если она была так напугана.
  
  Грейс покачала головой, ее дыхание стало неглубоким. Она взяла руку Фиске и сунула в нее что-то крутое и твердое. Он посмотрел на тонкое золотое кольцо на своей ладони.
  
  "Благодать? Какие? Нет!"
  
  «Вы должны принять это», - сказала она, складывая его пальцы. «Они знают, что я здесь, и если они меня найдут, то, по крайней мере, не найдут этого. Это самое важное, Фиске, - сохранить кольцо в безопасности ».
  
  «Не важнее тебя!» - сказал Фиске, пихая ей кольцо. «Я не хочу этого».
  
  «Это так», - сказала Грейс. «Это важнее меня. Это важнее любого из нас. В твоих руках будущее мира, Фиске. Вы должны сохранить это в безопасности. Никто не будет ожидать, что вы его получите. И вот как мы его защитим. По крайней мере, всего на несколько дней. Пока я не смогу их встряхнуть. Ты ведь можешь это сделать, не так ли? "
  
  "Ты . . . ты хочешь, чтобы я взял с собой в школу самый важный артефакт в мире? » - спросил Фиске. Его лицо покраснело. «На днях кто-то украл все мои носки и бросил их в пруд для уток, Грейс. Честно говоря, я не думаю, что в школе будет безопасно ».
  
  «Ты не вернешься в школу», - сказала Грейс.
  
  "Я не?"
  
  «Я сделал другие приготовления». Она встала и отвернулась от него. «Мне просто нужно несколько дней. Я отвлеку их. Я заберу их подальше от тебя ».
  
  «Но если они поймают тебя ...»
  
  «Тогда у меня не будет кольца. Они не выиграют. Фиске, - сказала Грейс, - мне нужно, чтобы ты доверял мне, как я тебе доверяю. Я бы не стал просить тебя сделать это, если бы я не думал, что ты можешь - если бы я не думал, что это было в тебе ».
  
  Фиске считал, что это не совсем так. Он думал, что она доверяет ему, потому что ей больше не к кому обратиться. Все в нем сливалось в его ногах, как будто он сливался из ванны.
  
  «Мы должны сохранить его в безопасности», - сказала Грейс. «Итак, я отправляю тебя в безопасное место».
  
  "Где?"
  
  Грейс остановилась. От этого у Фиске упало живот.
  
  «Вы будете изображать из себя внука адмирала Кинга. Вы встречались с ним раньше - он вам нравился, помните? У вас будет место на борту USS Nautilus , - сказала Грейс.
  
  "Что это такое?" - спросил Фиске.
  
  «О, ну, это очень интересно, что ты спросишь», - сказала Грейс. Она возилась со своим ожерельем. «Это атомная подводная лодка. Собственно, первый. Еще один Кэхилл, прямо на пороге истории. Мы все очень гордимся ».
  
  Фиск побледнел; он чувствовал, как кровь покидает его лицо, и смертельный холод пробегает по его замене. Подводная лодка? Подводная лодка с ядерным реактором на борту?
  
  «Все будет хорошо», - сказала Грейс. «Что вы взяли с собой? У тебя достаточно чистого нижнего белья? »
  
  «Атомная подводная лодка!» - крикнул Фиске. "Благодать? Действительно?"
  
  "Говорите тише!" - прошипела Грейс, бросаясь к нему и зажимая ладонью рот Фиске. «Я не шучу, Фиск. Это не учение и не розыгрыш. Это моя жизнь, и ваша жизнь, и будущее мира. Это то, что мне нужно от вас. Если вы этого не сделаете. . . тогда у меня нет вариантов, Фиске. Тогда они побеждают ».
  
  Фиске непроизвольно вздрогнул, его живот похолодел и перевернулся. Он хотел, чтобы она пошла с ним, чтобы она тоже могла спрятаться в безопасном месте.
  
  "Только несколько дней?" - сказал Фиске.
  
  "Только несколько дней. Вам будет хорошо. Я обо всем позаботился. Когда ты уйдешь отсюда, я сообщу Вечерне, что снова в пути. Они не узнают, что у меня нет кольца. А пока у меня есть поддельная.
  
  Грейс сильнее сжал его руку вокруг кольца. «Вы поедете в Нью-Лондон, штат Коннектикут. Оттуда « Наутилус» отправляется в Пуэрто-Рико. Где бы я ни был, я буду следить за этой лодкой, Фиск. Я всегда буду присматривать за тобой. И как только вы окажетесь в Сан-Хуане, я сообщу вам, где меня встретить, и заберу кольцо ». Она снова остановилась. «Если вы не услышите от меня. . . »
  
  «Больше ничего не говори. Не смей закончить это предложение ».
  
  «Если ты не получишь от меня вестей, то кольцо будет твоим. Делать то, что хочешь. Я доверяю только тебе, Фиск.
  
  Фиске не хотел плакать. Ради бога, ему было четырнадцать, и он слишком стар, чтобы делать что-то подобное. И он хотел быть сильным ради Грейс. Он хотел, чтобы она знала, что ей не о нем беспокоиться. Единственное, что ей следует делать, это беспокоиться о себе, чтобы обезопасить себя.
  
  «Фиск Кинг будет твоим именем на лодке», - сказала Грейс. Они встали, и Грейс схватила его за плечи и обняла. "Вам будет хорошо. У тебя будет так хорошо, что ты не сможешь выносить, насколько ты в порядке. Вы понимаете?"
  
  «Пожалуйста, не умирай», - сказал Фиске. Он ничего не мог с собой поделать. Он не хотел этого говорить; он не хотел озвучивать эту идею. «Пожалуйста, не надо. Если дело вообще сводится к чему-то, если вам нужно сделать выбор, вы делаете выбор, который означает, что вы не умрете. Вы меня понимаете, Грейс Кэхилл? Вы не оставите меня здесь одну ».
  
  «Я бы никогда не стала», - сказала она. «Ни за что».
  
  Она крепко обняла его, затем отдала сумку и вывела в коридор, снова заперев за собой дверь. Фиске вытащил из сумки кепку и надвинул ее на глаза, пока он спускался в вестибюль и выходил за дверь в дождливую ночь.
  
  Фиске стоял у входа в отель с сумкой на плече и самой ценной вещью в мире в кармане. Если раньше он чувствовал себя уязвимым, то теперь ему казалось, что он ходит с огромным красно-белым мишенью на спине. Улица была почти пуста, но он чувствовал, как на него смотрят десятки глаз, тыкая в него, как острые, как бритва, палки.
  
  Грейс сбежит из отеля на грузовом лифте, и он увидит ее только на следующей неделе. Пока он не вернулся из своего водного приключения.
  
  То есть, если он вообще всплыл.
  
  время
  
  На следующее утро, утром 10 мая 1955 года, мир сиял. Солнце отражалось в гавани, делая воду похожей на лужу бриллиантов. Воздух был свежим и соленым, и хотя официально он все еще находился на суше, Фиске был уверен, что его вот-вот заболеет морской болезнью.
  
  Вот она. В Nautilus . Пока это было одно из школьных футбольных полей, сделанное из гладкой стали, она была самым невероятным и ужасным, что Фиске когда-либо видел. Корпус был темным, матовым и наполовину мокрым от плещущейся воды, наполовину сухим от теплого весеннего солнца. Чайки сидели на антеннах и на перископе, все они адмиралы в своем собственном сознании. Вокруг суетились люди в ярко-белой форме, перетягивая мотки веревки через плечи или поднимая мешки с картошкой длинной линией от грузовика к люку на крыше подводной лодки. Лодки с овсянками в американском стиле торчали повсюду и повсюду - от самой подводной лодки, грузовиков с припасами, дверей кабинетов дока; По крайней мере, Фиске не угрожала опасность забыть, в какой стране он находится. Он стоял под огромной патриотической полосой над дверью офиса, ожидая лейтенанта и надеясь, что тот не заблудится.
  
  Вся деятельность кружилась перед Фиске, как деревянные завитки вокруг центрального узла. Толпа провожающих подводную лодку была огромной. Были женщины в новых шляпах и жестких перчатках, дети с воздушными шарами на завязках, привязанными к их запястьям. Старики кричали друг на друга, чтобы их было слышно сквозь крики других мужчин. В воздухе пахло солью, рыбой, людьми и сыростью.
  
  Фиске застыл на месте, не зная, куда идти, на кого смотреть и должен ли он с кем-нибудь поговорить. Он надеялся, что это не так. Потому что все, что он хотел сделать, это вернуться в машину и поехать прямо на дно моря.
  
  В руках он скрутил брошюру о « Наутилусе» , бумага стала влажной от потных ладоней. Он был в офисе, представился как Фиск Кинг, и ему пришлось пожать столько рук, что он подумал, что его собственная может отвалиться. Теперь он ждал, когда появится человек по имени Герман Опповиц и поможет ему.
  
  "Эй, привет!" Невысокий коренастый мужчина в синем комбинезоне выбежал из дока. У него были взлохмаченные волосы, широкая улыбка и такие широкие плечи, что казалось, будто он наполовину техасский длиннорогий. Фиске бы он понравился, если бы он не был так напуган.
  
  Мужчина усмехнулся и отсалютовал. «Вы, должно быть, внук адмирала Кинга. Для меня большая честь познакомиться с вами ». Он протянул руку. - Лейтенант Герман Опповиц. Я буду твоим сопровождающим и отвечу за время, проведенное тобой на Наутилусе . Твой морской папа, как мы его называем.
  
  Фиске взял его за руку; оно было настолько большим, что закрывало Фиске до запястья. - Здравствуйте, сэр, - сказал Фиске таким тихим голосом, что он покраснел. "Мне тоже приятно познакомиться."
  
  «Я слышал, вы ужасно интересуетесь подводными лодками, - сказал лейтенант Опповиц. «Это просто здорово. Вы знаете, что ваш дедушка в двадцатые годы служил на одной спине? Конечно, вы делаете. Парень, держу пари, у тебя есть истории. Ну что ж, поехали на борт. Хочешь, я заберу твою сумку?
  
  "Нет!" - выпалил Фиске, крепче прижимая сумку к груди. "Нет. Я имею в виду, нет, спасибо.
  
  «Конечно, малыш», - сказал лейтенант Опповиц. Фиске мог сказать, что он пытался не смотреть на Фиске, как если бы он был самым странным ребенком, которого лейтенант когда-либо встречал. Лейтенант почесал за ухом. «Итак, да, пойдем вниз».
  
  От причала до плоской крыши подводной лодки был трап, а затем люк, который был приподнят. Оттуда спустилась лестница, ведущая в темноту подводной лодки. Фиске последовал за лейтенантом по сходням на крышу субмарины. Он ожидал, что он будет раскачиваться - как если бы он садился на парусную лодку, - но в воде было тихо и тяжело.
  
  «Сюда, мистер Кинг!» - сказал лейтенант Опповиц, указывая на люк. Там была небольшая лестница на ровную платформу, а затем через еще одну дыру в полу - гораздо более длинную лестницу, которая вела вниз в брюхо лодки.
  
  Фиске посмотрел через люк на тридцатифутовую лестницу, тяжело сглотнул и спустился в глубину.
  
  время
  
  Молодой моряк сидел в машине, прижав к глазам бинокль. "Это он?" он спросил. Мальчик был маленьким и худым; его будет легко снова найти среди мускулистых военнослужащих.
  
  «Да», - сказал водитель. «Я знаю, что это не было частью твоей первоначальной миссии, но кажется, что это стало необходимо».
  
  «Не волнуйтесь, - сказал моряк. "Я могу с этим справиться."
  
  «Вы должны», - сказал водитель.
  
  «Я сказал, что смогу», - отрезал другой. Он распахнул дверцу машины и вылетел, схватив сумку и перекинув ее через плечо. Однако оно оказалось тяжелее, чем он ожидал, и он чуть не уронил его. Водитель закрыл глаза и покачал головой. Моряк покраснел.
  
  "Ты нервничаешь?" спросил водитель. «Это твоя первая миссия».
  
  «Нет, - сказал моряк. «Я совсем не нервничаю. Я знаю, чего от меня ждут. Я вполне способен на успех ».
  
  «Не забывай этого», - сказал водитель. Он передал матросу-Весперу устройство с длинным стволом, рукоятью и спусковым крючком. На конце ствола было два провода. Матрос взял его и засунул в сумку. «Помните: узнайте все. А потом убить Кэхилла.
  
  Он кивнул. Убейте Кэхилла. Было бы совсем ничего, убить Кэхилла.
  
  время
  
  Люк был маленьким, и лестница спускалась прямо вниз. Фиске боялся, что он поскользнется и случайно ударит лейтенанта Опповица по лицу или упадет на него сверху. В конце концов, его последняя попытка спуститься по чему-то не увенчалась успехом.
  
  "Извините!" - выпалил он, когда его нога поскользнулась и попала лейтенанту в руку. Это должно было быть катастрофой. Он не мог даже попасть в подводную лодку, почти все не разбив.
  
  «Не о чем беспокоиться», - сказал лейтенант, остановившись, чтобы избавиться от жала, прежде чем продолжить спуск по лестнице.
  
  Внизу мир оказался намного меньше, чем думал Фиске. Потолки низкие, коридоры узкие. Вокруг него гудело оборудование и пискнули мониторы. Он не думал, что лейтенант Опповиц сможет пройти по коридору, не застряв, но офицер двигался, как рыба в воде.
  
  «Это комната маневрирования, - сказал лейтенант Опповиц. «Через эту дверь двигатели. Здесь мы контролируем скорость, тягу и все такое ».
  
  Фиске последовал за ним, стараясь не смотреть. Возможно, он не совсем интересовался подводными лодками, но это могло измениться. Это была мастерская машина, идеально настроенное орудие войны. По крайней мере, так это выглядело. Он был ярко освещен и сиял, как новый квартал. Как очень большой, очень дорогой и смертельно опасный новый квартал.
  
  В то же время он выглядел и чувствовался почти незавершенным. Провода, схемы и экраны торчали на виду, без панелей, закрывающих их внутренности. Прохождение людей в коридорах означало, что кто-то должен был прижаться к стене.
  
  «Это ядерный реактор», - говорил лейтенант Опповиц, и тогда Фиске чуть не упал. Они прошли в другую комнату, и вот оно: гудящее, бьющееся сердце лодки. Это было не так уж и много: просто большой металлический блок с трубами, входящими и выходящими из него. Он уставился на него, а затем на свою кожу, наполовину ожидая увидеть новые конечности, вырастающие повсюду, или чешую, или вырастающий клон. «Здесь не о чем беспокоиться, - сказал лейтенант. «Между вами и мной и этой заросшей батареей много стали. Мы позаботимся о том, чтобы вы вернулись к деду в целости и сохранности. Мы два процента лучших военно-морского флота, моряк Кинг. Никто не будет рисковать, излучая столь острый ум ». Он подмигнул и постучал по виску. «О, некоторые из других, конечно, но я здесь в качестве меры безопасности для всего этого. Верно? Ха! Верно?"
  
  Фиске почти улыбнулся. По крайней мере, это было облегчением.
  
  «Здесь беспорядок и холодное хранилище. Вы будете здесь обедать и проводить досуг. Вам захочется быть рядом, чтобы поесть. Лучшая еда под водой - и над ним тоже. Нам нечего здесь хвастаться - здесь тесно и темно, и позвольте мне сказать, что запах начнет пахнуть через день или меньше - но нет ничего лучше еды ».
  
  Фиске огляделся. Столы были длинными и узкими. Все казалось, будто оно уменьшилось вдвое. В каком-то смысле это было приятно. Он почти чувствовал себя запеленутым, как будто это было слишком мало места, чтобы в него проникло что-нибудь плохое. Просто не было места.
  
  «Через нее находится голова, а наверху - диспетчерская. Все, что происходит здесь, происходит прямо там наверху. Я должен попросить вас, знаете ли, вежливо, держите любопытные пальцы подальше от кнопок, которые они могут захотеть нажать. Не то чтобы я так думаю, но это условие вашей поездки ».
  
  «Конечно, - сказал Фиске. Как будто ему вообще захочется нажать на какие-нибудь кнопки. Он был бы вполне доволен, если бы следующие несколько дней просидел на своей койке и ни с чем не возился.
  
  Несмотря на то, что он был здесь - и провел полные двадцать минут своей миссии - он все еще чувствовал себя неподготовленным. Тем не менее, в этом было что-то такое. . . захватывающий . Может быть, это было то, на что было похоже быть Грейс - быть наполовину испуганным и все же наполовину взволнованным. В этом было что-то вооруженное; что-то, что заставляло его чувствовать, что он может все.
  
  «Сюда к твоей койке. Мы готовы к запуску примерно через двадцать минут. Захватывающе, не правда ли? Я много видел, знаете, пару раз был по всему миру. Но атомная подводная лодка! Мы собираемся пройти весь путь от Коннектикута до Пуэрто-Рико под водой. Весь путь! Я и раньше был под водой, на дизельных лодках, но всю дорогу - мальчик, я никогда не слышал ничего подобного, - сказал лейтенант Опповиц. Фиске подумал, что он практически надул грудь, как гордая птица, собирающаяся взлететь. «И ты тоже, знаешь ли», - добавил он.
  
  «Я… я знаю, - сказал Фиске. О, разве он не знал.
  
  «Это ваш номер», - сказал лейтенант Опповиц. Они спустились по узкой лестнице и оказались в узкой комнате, уставленной койками. От матраса до матраса было едва ли восемнадцать дюймов, и только небольшая занавеска, которую можно было натянуть, чтобы хоть как-то уединиться. На койке Фиске были сложены две пары синих комбинезонов. «Вот твои грязные костюмы».
  
  "Мое что?!" - сказал Фиске, изо всех сил стараясь не хихикать. Но было что-то безошибочно забавное в том, что морской офицер произносил слово « пупи» .
  
  «Пупи костюмы», - сказал лейтенант, в его собственных глазах блеснул сдержанный смех. "Я знаю. Я тоже ничего не могу поделать. У меня есть сын, которому это тоже нравится. Здесь есть гардеробная, - и он поднял матрас, чтобы открыть небольшой ящик для вещей Фиске.
  
  «Спасибо», - сказал Фиске слегка скрипучим голосом. Это происходило. Все это действительно происходило. Он собирался жить на подводной лодке.
  
  "Вы мало говорите, не так ли?" сказал лейтенант. Фиске покраснел. «А, это нормально. Нечего стыдиться. Что там говорят? Лучше держать язык за зубами и быть дураком или держать язык за зубами и быть дураком? Что-то подобное? Я не знаю. Но я вижу, что ты умный ребенок.
  
  «Спасибо», - снова сказал Фиске, теребя ремешок на своей сумке.
  
  «Я оставлю вас убрать свои вещи», - сказал лейтенант. «Остальные мальчики уже спали - скоро они доберутся до своих мест. Я приду и заберу тебя, когда мы будем в море. Я могу вам показать кое-что невероятное. Мы можем закончить осмотр, и я смогу ответить на любые ваши вопросы. Было бы настоящей честью оказаться в море с кем-то вроде адмирала Кинга. Готов поспорить, для меня большая честь выйти в море с его внуком. Лейтенант Опповиц протянул руку, и Фиске взял ее, немного колеблясь.
  
  Как только лейтенант ушел, Фиске вскрыл сумку и принялся рыть ее. Он знал, что это было там; он знал, потому что смеялся, когда Грейс заставляла его упаковать его, но теперь оно должно было пригодиться так, что он едва мог это выдержать.
  
  И вот он: небольшой набор для шитья. Отсутствие кнопки не могло быть опасным для человечества, но в охоте за уликами было что-то такое, что могло заставить человека взглянуть на мир по-другому. Теперь этот набор для шитья выходил за рамки своего призвания.
  
  Фиске вытащил из кармана пухлый костюм и кольцо и как мог - что было не очень хорошо, но годится - вшил кольцо в переднюю часть костюма. Другой комплект и другую одежду он спрятал под матрасом; он ни за что не собирался снимать костюм.
  
  Он как раз застегивал свой пухлый костюм, когда в койки вошел другой мальчик. Он не выглядел намного старше Фиске.
  
  «Это твоя койка?» - спросил мальчик. Фиске кивнул, разглаживая складки на своем костюме. Оно было чистым и синим, и он чувствовал себя настоящим моряком. И там было кольцо, которое слегка тянуло за ткань его костюма, как крохотный якорь.
  
  Мальчик бросил свою сумку на другой матрас. «Они не дают нам много места, не так ли? Лучше бы тебе не присниться или скатиться во сне, верно? "
  
  «Конечно», - сказал Фиске, но другой моряк продолжал говорить.
  
  «Это твой первый спуск вниз?» спросил мальчик. Фиск кивнул.
  
  «Я тоже впервые падаю. Я только что закончил младшую школу. Конечно, предстоит еще много работы. Меня просто блевало. Так называют новых подводников. Это интересно, не правда ли? Атомная подводная лодка, и это моя первая поездка. Удивительно, как они могут взять что-то вроде бомбы и превратить ее в источник энергии. Не то чтобы вы могли заплатить мне за то, чтобы я подошел к этому реактору. Я буду в диспетчерской - далеко-далеко. Очень далеко. Легионы. У тебя есть специальность? »
  
  «О, - сказал Фиске. «Н-нет. Я - нет."
  
  «Ах, я слышал о тебе слух. Что ж, если ты на подводной лодке, разве это не делает тебя подводником, пусть даже чуть-чуть? » спросил мальчик. Он снова опустил свой матрас. "Добро пожаловать на борт. Я уверен, что ты станешь прекрасным дополнением к команде ».
  
  Фиске покраснел и пробормотал спасибо, хотя был уверен, что из-за этого он выглядел глупо, и ему хотелось выглядеть храбрым и серьезным перед настоящими моряками. "Ты тоже."
  
  «Ну, спасибо, - сказал другой мальчик. «Должны ли мы отправиться в беспорядок? Думаю, все собираются перед запуском ».
  
  «Конечно», - сказал Фиске. - Между прочим, я Фиске. Фиске Ка - король. Фиск Кинг ». Он протянул руку.
  
  «Приятно познакомиться, Фиск Кинг», - сказал мальчик, пожимая ему руку. «Я Джордж».
  
  время
  
  Фиске и Джордж пробирались в столовую, когда лейтенант Опповиц окликнул их с камбуза.
  
  "О, Фиске!" Лейтенант Опповиц поднял руку и махнул рукой Фиске. Фиске, чувствуя себя моряком в своем голубом голубом костюме, охотно пошел. Было легко попасть в роль, когда для нее был костюм. «Нам нужно продолжить наш тур». Он повел Фиске в другой узкий коридор. «Знаете ли вы, что« Наутилус » - первая подводная лодка, на которой есть лестница? Посмотри на нас! Здесь как в пятизвездочном отеле.
  
  Лейтенант Опповиц бросился вверх по лестнице, как носорог, а Фиске плелся за ним. За лейтенантом было легко следить - Фиске слышал, как он приближается и уходит, куда бы ни блуждали его глаза, - и любить его было легче. Он говорил достаточно для них обоих, и Фиске не чувствовал необходимости заполнять неловкое молчание.
  
  Лестница вела в диспетчерскую. Если Фиске думал, что другие залы и комнаты в « Наутилусе» были сложными, то диспетчерская посрамила их. Вся комната кипела, как гигантский мозг робота, который был наполовину человеком-наполовину машиной. Каждый дюйм пространства рассказывал какую-то историю о лодке: глубина, давление и температура снаружи и внутри, скорость и направление, показания сонара, уровень кислорода. Матрос не намного старше Фиске сидел перед чем-то похожим на штурвал, глядя на небольшой монитор прямо над штурвалом.
  
  Посреди толпы стоял невысокий мужчина с темными волосами и умным лицом. «Фиск, позвольте представить вас командующему ВМС США Юджину П. Уилкинсону», - сказал лейтенант Опповиц. Коммандер Уилкинсон протянул руку Фиске. Фиске подумал, что он выглядит так, будто он может быть профессором литературы или человеком, который продает хорошо сделанные шляпы, а не флотоводцем. «Командир Уилкинсон, так сказать, командует подводной лодкой. Если вы не возражаете, что я говорю об этом неформально, сэр.
  
  «Вовсе нет, лейтенант. Приятно познакомиться, Фиск Кинг, - сказал командир, когда Фиске взял его за руку. «Надеюсь, вы понимаете, какая привилегия у вас есть здесь, молодой человек».
  
  - Понятно, сэр, - сказал Фиске, его голос уловил что-то пересохшее в горле. "Да. Приятно познакомиться с вами тоже.
  
  «Многие молодые люди убили бы за возможность», - сказал командир. «Я надеюсь, что ты многому научишься, пока будешь здесь. Надеюсь, вы отдадите должное своей фамилии ».
  
  "Я… я тоже."
  
  Командир, казалось, был удовлетворен этим и вернулся к работе с диспетчерской. "Тогда все в порядке. Ранкер, двигатели готовы?
  
  «Да, сэр», - сказал моряк.
  
  «Давайте сделаем это хорошо. Я хочу их всех сдуть. Давай отбросим ».
  
  Ранкер щелкнул выключателем, который вызвал гудение в лодке, и поднес радио ко рту. «Идет работа над ядерной энергетикой».
  
  «Мы переезжаем?» - спросил Фиске. Он почти не чувствовал этого. Он ожидал, что лодка покачнется и упадет на глубину.
  
  «Конечно», - сказал лейтенант. Он указал на экран сонара. Матрос стоял с блокнотом перед ним и карандашом в руке. Он смотрел на экран и записывал каждые несколько гудков. Дно гавани гудело, предупреждая комнату о каждом комке песка, о каждом провале морского дна.
  
  Фиске восхищенно смотрел. Это было что-то вроде танца, когда командир выкрикивал шаги, и каждый из матросов шагал по полу со своим экраном, своей картой, своей панелью управления.
  
  Это заставило его чувствовать себя в безопасности. Ничего плохого здесь не могло случиться. Кто-то замечал момент, когда кто-то сбивался с пути, и тут же это исправлялось. Просто не было права на ошибку.
  
  Лейтенант Опповиц отвел его от мыслей, глядя с открытым ртом на диспетчерскую.
  
  «Готовы к чему-то еще лучшему?» спросил лейтенант.
  
  "Лучше чем это?" - спросил Фиске. Лейтенант ухмыльнулся и кивнул.
  
  «Нет ничего подобного, - сказал он. «Особенно в первый раз, когда видишь это. Мое любимое занятие - здесь блевать.
  
  Фиске услужливо последовал за ними, пока они возвращались туда, где впервые вошли в подлодку. Лейтенант Опповиц поднялся по лестнице на большой темный блок над Фиске. А затем он быстро исчез. И все, что он оставил после себя, это чистый голубой круг неба.
  
  Фиске последовал за ним, и первое, что поразило его, был запах воздуха. Он был чистым, прорезанным солью и водой. Он вытащил себя, и его поглотила голубизна всего этого.
  
  « Наутилус» рассекал воду. Небо наверху было безоблачным и идеально чистым, голубым, и Фиск подумал, что он мог бы потянуться и прикоснуться к нему. Дул сильный ветер, и ему было немного холодно, но это казалось небольшой платой за это возбуждение.
  
  Вокруг верха субмарины не было перил; между ним и водной рябью ничего не было. Носовая часть субмарины была тупой и круглой и не пробивала волны, как нос корабля. Вместо того, чтобы рассыпаться по воде с пенистой буквой V, растекающейся позади лодки, вода пузырилась и скатывалась от корпуса большими белыми шлейфами.
  
  Фиске пришлось вытянуть руки, чтобы сохранить равновесие, но другие моряки выполняли свои обязанности на подводной лодке, как будто они выросли на этой штуке. Они проверили антенны, прорастающие из перископической башни, и связали веревку, которая удерживала трап на месте, но некоторые из них просто стояли, глядя на горизонт. Фиске не мог их винить. Ветер развевал рыхлую ткань его пухлого костюма и забрасывал его хорошо причесанные волосы в птичье гнездо. Он чувствовал себя птицей, как будто в любой момент он взлетит и оставит позади весь мир. Он парил в облаках и набрасывался на Грейс, уводя ее от всего, что дышало ей на шею.
  
  Благодать. Его руки упали. Как он мог даже думать о том, чтобы хорошо провести время, когда она была на улице, рискуя своей жизнью ради кольца? Он положил руку себе на грудь; это было там.
  
  «Они захотят подышать свежим морским воздухом, прежде чем мы все погрузимся в пучину вонючих сардин», - сказал лейтенант Опповиц, указывая на моряков. «Иногда мне хочется, чтобы мы могли поваляться и хорошенько порыбачить. Вы когда-нибудь ловили рыбу на Миссисипи, Фиск?
  
  «Нет, сэр», - сказал Фиск.
  
  «Лучшая рыбалка есть. Есть люди, которые попытаются сказать вам, что ничто не сравнится с океаном, и, конечно же, это приятно. Но нет ничего лучше этой медленной старой реки с твоим собственным сыном на коленях и червем на коне ». Лейтенант широко раскинул руки и помахал ими взад и вперед, растягивая мышцы шеи и спины. «Какое-то время я не смогу сделать это снова, верно?»
  
  Внизу прозвучал клаксон, и моряки начали отвлекаться от своих обязанностей.
  
  «Это вызов, чтобы войти внутрь, - сказал лейтенант Опповиц. «Мы скоро спустимся. Конечно, не хотелось бы, чтобы меня застали здесь, когда это случилось! »
  
  «Нет, нет, совсем нет», - сказал Фиске, поспешно следуя за лейтенантом обратно в лодку. Не то чтобы он действительно думал, что подлодка уйдет под воду с дюжиной членов экипажа на палубе. Но на всякий случай он хотел быть подальше от любых дверей и люков, когда это произойдет.
  
  Последний человек закрыл люк. Теперь, подумал Фиске, в лодку не может попасть абсолютно ничто другое.
  
  Ему и в голову не приходило, что это означает, что он не может выбраться.
  
  время
  
  В столовой внизу лейтенант Опповиц остановил матроса и подозвал его.
  
  «Фиск, это старшина третьего класса Ральф Кейн. Знаешь, каждый должен заработать здесь свое имущество, так что ты будешь помогать Ральфу. Ральф - техник-ракетчик. Ты будешь проводить много времени в торпедном отсеке ».
  
  Ральф был высоким и широким и выглядел как моряк. Он протянул руку Фиске. «Приятно познакомиться». Хотя Фиске подумал, что это может быть не так уж и приятно. Ральф выглядел немного раздраженным, как будто кто-то только что сделал из него самую смертоносную няню под водой.
  
  «Ты тоже», - сказал Фиске. «Но меня не будет с вами, лейтенант?»
  
  «Тебе со мной будет скучно», - сказал лейтенант. «У Ральфа веселая работа. Не то чтобы я ему завидовал, клянусь. Моя жизнь достаточно увлекательна, просто будучи на лодке. Мне не нужно добавлять в него торпеды. Ральф здесь, Ральф с другой стороны, он полон волнения и опасностей, не так ли?
  
  «Да, сэр», - сказал Ральф. Но Фиске не согласился. Лицо Ральфа было настолько серьезным, что Фиск подумал, что его представление о волнении и опасности могло переставить его коллекцию камней.
  
  «Очень хорошо», - сказал лейтенант Опповиц. «Фиске, ты будешь в надежных руках. Кейн здесь первоклассный моряк. А теперь я отправляюсь на дежурство. Ты останешься с Ральфом, и он убережет тебя от неприятностей ».
  
  «Да, сэр», - сказал Фиске, немного поеживаясь. Рядом с Ральфом он не чувствовал себя в безопасности. На самом деле, он чувствовал себя очень в беде, за исключением того, что он еще ничего не сделал.
  
  Ральф посмотрел на Фиске, когда лейтенант ушел. Фиске покраснел и пожалел, что не знает, что сказать. Если бы Ральф захотел, Фиске был бы полностью готов провести следующие четыре дня, прячась на своей койке.
  
  «П-так», - сказал Фиске, спотыкаясь в неловкой тишине, как слепой в доме веселья. "Насколько глубоко это заходит?"
  
  Ральф снова выглядел раздраженным. «Ну, если бы вы были настоящим подводником, вы бы это знали, не так ли?» Ральф схватил моряка за локоть - это был Джордж. «Рвота, как глубоко мы зайдем?»
  
  - Э-э, - сказал Джордж. Раньше он прекрасно болтал с Фиске, но теперь лицо Джорджа приобрело странное сочетание молочно-бледного цвета с ярко-красными пятнами. «Эээ, это, эм, семьсот футов. Сэр. Э-э, сэр.
  
  «Хммм», - сказал Ральф. Он обратил свой смертельно серьезный взгляд на Фиске. «Это не круизный лайнер. Это отпуск не для кого-то другого. Здесь, внизу, тебе придется работать, как и всем остальным. Так что не бездельничай и не выставляй меня в плохом свете. Понял?"
  
  «О, мм, конечно. Да." Фиске взглянул на Джорджа, который приподнял брови. Фиске слабо улыбнулся.
  
  И это было ошибкой.
  
  Ральф схватился за воротник пышного костюма Фиске. Сердце Фиске забилось у него в горле; единственной его мыслью в тот момент было кольцо. «Смотри», - сказал Ральф. «Мне все равно, чей ты внук. Забудьте здесь, и я заставлю вас пожелать, чтобы вы никогда не ступали на эту лодку. Вы понимаете меня?"
  
  «Да», - сказал Фиске, его сердце забилось слишком быстро. "Да. Я понимаю."
  
  «Хорошо», - сказал Ральф, отпуская Фиске после того, как толкнул его. "Давай приступим к работе."
  
  Фиске снова взглянул на Джорджа, прежде чем последовать за Ральфом. Джордж слегка пожал плечами. Это будет интересно.
  
  время
  
  Фиске нравилась жизнь под водой. А именно потому, что люди под водой были к нему намного лучше, чем когда-либо были его одноклассники. За исключением Ральфа, вроде того. Отчасти это было, вероятно, потому, что все они думали, что должны, потому что он предположительно был внуком героя Второй мировой войны, но он был готов смотреть дальше, если это означало некоторый мир.
  
  Легко было привыкнуть к организованной жизни на подводной лодке. По общему признанию, на крохотной и не очень удобной койке было шесть часов сна. Затем шесть часов торпедного дежурства с Ральфом. Кто-то, должно быть, сказал ему об интересе «Короля рыбаков» к подводным лодкам и проявил снисходительность к этому, потому что Ральф был полон лекций: о торпедах и о том, насколько серьезной у него была работа, о манометрах и циферблатах, о благородстве подводных лодок.
  
  «Прямо как кит», - сказал Ральф. «Нет ничего благороднее кита».
  
  «Конечно», - согласился Фиске.
  
  "Ничего такого."
  
  "Я согласен!"
  
  Поскольку эта поездка на « Наутилусе» была всего лишь натяжкой, чтобы избавиться от всех ее изгибов, прежде чем брать ее на настоящие миссии, в плане стрельбы по вещам особо волноваться не о чем. Тем не менее, каждый день Ральф был здесь, проверяя манометры и показания давления. Он приходил на смену рано и уходил последним. Фиске подумал, что он, вероятно, поет колыбельные ракетам, когда никто не смотрит.
  
  После смены в торпедном отделении Ральф отправлялся в столовую изучать. Он прошел почти все свои квалификации. Еще одно испытание, и он заработает своих дельфинов - он станет полным подводником со всем долгом и уважением, которые с этим связаны. Видя, как он должен был быть так заинтересован в подводных лодках, Фиске присоединился к нему там, как и Джордж, когда он был не на дежурстве.
  
  Джордж только начинал готовиться к экзаменам, но уже так много знал. Фактически, больше, чем Ральф.
  
  Ральф смотрел на страницу в своем учебном пособии, его рот медленно двигался, когда он читал слова, одно за другим в своей голове. Джордж запускал мелочи с подводной лодки, как ракету, и быстро выполнял свои качественные расчеты и кратко отвечал на учебные вопросы, как если бы они были для него самым простым делом в мире.
  
  Цифры и символы, которые Джордж нацарапал на бумаге, заставили Фиске в замешательстве моргать.
  
  «Вы могли бы поступить в Гарвард, - сказал Фиске. «Я имею в виду, вы могли бы поступить в Массачусетский технологический институт. Но ты здесь.
  
  Джордж пожал плечами. «Я обязан служить», - сказал он.
  
  "Ч-что насчет тебя?" - спросил Фиске Ральфа. Ральф поднял глаза, посмотрел на Фиске и вернулся к своим книгам.
  
  И до сих пор, после двух дней на подводной лодке, кольцо держалось в секрете. Фиск очень серьезно относился к тому, чтобы ни за что не снимать свой мерзкий костюм. И хотя он знал, что начинает пахнуть, это его не беспокоило. А именно, сказал он себе, это произошло из-за того, что химические вещества на борту подводной лодки, которая всасывала углекислый газ, подвергались отрицательному воздействию дезодоранта, и с командой из более чем сотни человек, без дезодоранта и очень ограниченного запаса горячей воды, все чувствовали запах.
  
  Фиске, наверное, был худшим из них. Остальные парни с визгом прыгнули в ледяной душ на несколько секунд, но Фиске был непреклонен. Он ни за что не снимал костюм. Но, по крайней мере, он продолжал мыть волосы и чистить зубы.
  
  Когда он подошел к койкам, он протирал голову полотенцем. И когда он положил полотенце, он замер на своем месте.
  
  Его койка была в беспорядке. Он был распахнут. Простыни были сорваны, а кладовка под ними разграблена. Его сумка, его носки и нижнее белье, его немногочисленные туалетные принадлежности были разбросаны по полу.
  
  Больше ничего в комнате не трогали.
  
  Рука Фиске легла ему на грудь, и он плотно прижал кольцо к своей коже. Это было там. Это было прямо против него - не потеряно, не украдено.
  
  Тем не менее, это зрелище вызвало у него мурашки по шее; кожа на его черепе покалывала, как будто он только что окунул голову в ледяной душ. Кто-то что-то искал на его койке.
  
  Для этого не было причин, если только кто-то не знал, кто он на самом деле .
  
  Фиске не собирался паниковать. По крайней мере, он постарается не делать этого. Но он чувствовал, как его страхи пробуждаются внутри него, как оживает чудовище Франкенштейна. Он почувствовал во рту прилив адреналина; он мог слышать слабое жужжание, когда гул лодки вокруг него становился все тише. Он покачнулся на ногах, и ему пришлось ухватиться за ближайшую койку, чтобы не упасть.
  
  Он оказался в ловушке на глубине семи сотен футов под водой с кем-то, кто знал его настоящую личность, знал, что он что-то скрывает и искал секрет.
  
  Ищу его.
  
  Некоторые занавески на других койках были задернуты - в это время спали мужчины. Так что кто бы это ни был, должно быть, было невероятно тихо. Занавеска Джорджа была задернута, и Фиск распахнул ее. Если и был кто-нибудь, кто понял бы его ужас, то это был бы Джордж.
  
  "Джордж!" - прошипел он, сильно тряся Джорджа. Джордж резко дернулся, его глаза вылезли наружу, руки и ноги взлетали вверх-вниз и из стороны в сторону. Он попытался сесть прямо и сильно ударился головой о койку над ним.
  
  "Какие! Какие?" - крикнул Джордж. Он протер глаза и посмотрел на Фиске сонным взглядом. "Что случилось, Фиске?"
  
  «Смотри», - сказал Фиске, указывая на свою койку через узкую щель. «Вы бы были здесь. Раньше такого не было. Вы все время спали? Вы видели - вы слышали? Что-нибудь?"
  
  «Что в. . . ? » Джордж протер глаза и выскользнул из койки, чтобы поближе рассмотреть повреждения. «Это твоя вещь?»
  
  - Ага, - сказал Фиске, проводя рукой по влажным волосам. Он был напуган и дрожал. «Я был просто в голове, и я вернулся, и это было так. Вы что-нибудь слышали? Я знаю, ты спал, но если ты спал, я просто. . . »
  
  «Вы знаете, - сказал Джордж. «Я мог бы. Я немного читал, прежде чем заснул, и - знаете, я услышал эти шаги. Тяжелые шаги. Как будто в комнате был гигант. Я подумал, что это Ральф, и мне не хотелось слушать ни одну из его лекций, поэтому я промолчал и держал занавеску закрытой. Вы не ... вы же не думаете, что это был Ральф, не так ли?
  
  "Ральф?" - сказал Фиске. Ральф, которого всегда так раздражал Фиске? Если бы был. . . Веспер на борту, это может быть Ральф?
  
  Кожа на шее Фиске покалывала, словно Веспер наблюдала за ним. Жду его. Выждав время, пока Фиск не напортачил, не посмотрел в ту сторону, не сказал не то - как будто они оба знали, что он это сделает. И тогда все было бы кончено. Веспер набросится, возьмет кольцо. Фиске потерпит неудачу.
  
  "Фиске?" сказал Джордж, наклоняя голову. "Ты в порядке?"
  
  «Я не должен был тебя будить», - сказал Фиске. "Извините."
  
  «Вам нужна помощь, чтобы собрать вещи воедино?» - спросил Джордж.
  
  «Нет, - сказал Фиске. «Я могу - я могу это сделать. Не говори никому, хорошо?
  
  «Конечно», - сказал Джордж. «Ваш секрет в безопасности со мной».
  
  «Нет , - подумал Фиске. Ни с кем не безопасно.
  
  время
  
  Той ночью, когда Фиск собирался спать, Ральф вошел в койку. У него было полное право быть там, но это не значило, что Фиске не вскочил и не прижал зубную щетку к груди, как если бы это был его любимый плюшевый мишка.
  
  "Какие?" - спросил Ральф, и Фиске мог поклясться, что он скалил зубы, когда сказал это.
  
  «Ничего», - сказал Фиске.
  
  «Знаешь, тебе не обязательно носить этот костюм все время, каждый день. У нас здесь есть пижамы. И душевые кабины.
  
  «Я в порядке, - сказал Фиске.
  
  «Вообще-то ты пахнешь», - сказал Ральф. «Или мне не следует так разговаривать с внуком адмирала Кинга?» «Он сказал это как вызов, - подумал Фиске. Он совершенно не поверил этой истории.
  
  «Вы можете говорить со мной, как хотите», - сказал Фиске. «Мне все равно, так или иначе». Ральф ничего не ответил Фиске, но, уходя, убедился, что крепко толкнул Фиске плечом. Фиске попятился на койках, его сердце бешено колотилось в груди.
  
  Однако на следующее утро Ральф вел себя так, как будто ничего не случилось.
  
  Он и Фиске находились в торпедном отсеке, как и ожидалось.
  
  «Киты, - говорил Ральф, - очаровательные существа. Знаете ли вы, что они знают, вокруг чего плавают, просто нажимая на них? Красивые вещи."
  
  Шла их смена. Шесть часов Фиск ходил по битому стеклу вокруг Ральфа. Единственное, что удерживало его от полного сумасшествия, - это другие моряки-торпедоносцы.
  
  "Ты, э, много о них знаешь?" - спросил Фиске. «Какая польза от Веспера, если он много знает о китах» , - подумал он. Были ли киты намного более жестокими, чем думал Фиске?
  
  «Я вырос в штате Мэн, - сказал Ральф. «Прямо на берегу. Папа держит маяк, поэтому в детстве я много времени проводил на воде ».
  
  «А потом вы присоединились к флоту», - сказал Фиске, тщательно обводя губы каждым словом.
  
  «Это казалось естественным поступком», - сказал Ральф. «Я думал о том, чтобы сделать гидролокатор, как твой друг Джордж, но я не такой мозг. Думаю, я больше нахожусь на грани мускулов ".
  
  «Давай, Кейн, - крикнул один из моряков. «Мы идем в беспорядок. Джек приготовил немного этого жаркого, и мы не хотим его пропустить.
  
  Фиске встал и приготовился последовать за другими моряками. «Наша смена не закончится еще через три минуты», - сказал Ральф, его взгляд охватил других моряков и приземлился на Фиске, как наковальня.
  
  «А вот жаркое в горшочке», - сказал моряк. «Подумай о жареном в горшочке, Кейн. Это жаркое, и картофель, и морковь, и все такое тушение целый день ». Он потер живот и устроил нелепое впечатление, когда соединил губы.
  
  Ральф ничего не сказал, но закатил глаза, что, по-видимому, считал другой моряк означало, что он может взять остальных и отправиться в столовую.
  
  «Как вы думаете, куда вы собираетесь?» - сказал Ральф, когда Фиск попытался последовать за ними.
  
  «Я - я. . . эээ, я, эм, жаркое.
  
  «Осталось три минуты», - сказал Ральф. «Мы остаемся на эти три минуты».
  
  Столько всего могло случиться за три минуты! Фиске отодвинулся от Ральфа. Последний из матросов улетел, оставив Фиске одного с Ральфом. Бункер торпеды, казалось, становился все выше, шире и глубже, и в нем стало в тысячу раз больше пустого пространства. Как далеко был беспорядок? Фиске прокрутил маршрут в уме. Кто-нибудь услышит его крик?
  
  Фиске хотел бежать, но не мог найти слов, чтобы найти оправдание, и его язык во рту казался холодным и неуклюжим.
  
  На пульте управления торпедой замигала красная лампочка.
  
  «Стреляй», - ворчал себе под нос Ральф.
  
  "Какие?" - спросил Фиске. Веспер или нет, но они все еще были окружены ракетами. Фиске не был уверен, кого ему следует бояться больше.
  
  «Что-то не так с номером четыре», - сказал Ральф, подняв глаза. Торпеды были штабелированы по три в высоту; номер четыре находился в верхней части комнаты. Там была узкая лестница, которая вела на помост, такой же узкий, как и ракеты.
  
  "Неправильный?" - спросил Фиске дрожащим голосом, возможно, чуть сильнее, чем он хотел. «Неправильно. . . например как?"
  
  «Я не знаю», - сказал Ральф. «Самый простой способ проверить - подняться и взглянуть на него». Он зацепился большим пальцем за лестницу. "Вы идете вверх".
  
  "Мне!" - воскликнул Фиске. «Мне нужно идти наверх?»
  
  «Ну, или ты можешь остаться здесь и использовать свой обширный опыт подводной лодки, чтобы прочитать показания приборов и выяснить, когда система стабилизируется. Звучит неплохо?"
  
  «Я заберусь наверх», - сказал Фиске. Он сделал вид, будто его руки не были потными и скользкими по холодному металлу лестницы. Он также сделал вид, что три ряда торпед - не такая уж большая проблема.
  
  Он пытался побороть головокружение, когда он поднимался, и ощущение, что каждое небольшое изменение веса его тела заставит его нырнуть обратно на твердый металлический пол. Его сердце бешено колотилось в груди, словно паника сбила его с якоря. Высота в три торпеды на самом деле была довольно высокой, когда вы там были.
  
  На вершине лестницы ему нужно будет перейти на подиум. Была причина, по которой только кошки должны делать такие вещи, и Фиск подозревал, что это потому, что у них были лишние жизни, на всякий случай.
  
  Он посмотрел вверх. Осталось еще немного.
  
  А потом погас свет.
  
  время
  
  На подводной лодке нет окон; нет ни малейшего шанса получить хоть полоску естественного света. Когда нет света, нет ни градиента, ни теней; нет ничего, кроме кромешной тьмы, дезориентирующей тьмы.
  
  Фиске замер, схватившись руками за ручки лестницы. Если он отпустит, он упадет. Он знал это. Что-то в темноте трясло бы его, как лист поздней осенью.
  
  «Фиске! Фиске, ты там наверху? - кричал Ральф. "Оставайтесь на месте. Не балуйтесь. Ничего не взрывайте ».
  
  Верно. Фиск сглотнул. Хороший план.
  
  Он услышал какое-то движение внизу. Ральф, должно быть, ощупывал дорогу в поисках выключателя, лампы - чего-то еще. Если только он не пробирался к Фиске наощупь, чтобы убить его в темноте.
  
  Фиске не мог двинуться с места. Ему оставалось только зажмуриться и надеяться, что скоро зажжется свет.
  
  время
  
  Веспер надел инфракрасные очки и запер дверь.
  
  Кэхилл цеплялся за маленькую металлическую лестницу, как будто это была его мама, вероятно, напуганная темнотой и перспективой остаться наедине с Ральфом. Веспер закатил глаза. Как будто Вечерня попытается завербовать такой же твердый разум, как у Ральфа. Если Ральф будет еще болтать о своих драгоценных китах, Веспер подумал, что его вырвет прямо в торпедный парашют.
  
  Ральф крался к двери, и Веспер легко уклонился от него. Ральф не был целью. Он не был тем мальчиком-королем, которого они искали. Глаза Фиске были крепко сжаты в темноте, и Веспер наблюдал, как он пытался убрать одну руку с лестницы. Потребовалось несколько попыток - как только он ослабил хватку, Фиске снова хлопнул ладонью по ступенькам, не желая отпускать даже на мгновение. Но, в конце концов, ему это удалось, и он схватил себя за грудь. Фиске похлопал по точке прямо над его сердцем, и все, что там было, заметно расслабило его. Фиске что-то скрывает, и теперь Веспер знает, где именно.
  
  «Веспер» соскользнул с лестницы и начал подниматься.
  
  время
  
  Фиске все еще замерз, едва дыша.
  
  Он закрыл глаза. Тогда мне показалось, что он был слеп по своему выбору, а не по обстоятельствам, вызывающим панику. Он попытался замедлить дыхание, замедлить колотящееся сердце. Он хотел слезть? Ральф был там, и как он узнал, что Ральф все спланировал не так?
  
  «Дверь заперта», - крикнул Ральф. Его голос звучал далеко - насколько можно было быть в тесноте на подводной лодке.
  
  Но был другой звук. Более близкий звук. Звук лестницы, чуть-чуть скрипя. Но в этом не было никакого смысла - Ральф был у двери, а Фиск не пошевелился.
  
  В комнате должен был находиться кто-то еще.
  
  Кто-то еще был на лестнице.
  
  Кто-то шел за Фиске.
  
  "Ральф?" Фиске позвонил. «Ральф, ты все еще там?»
  
  «Перестань говорить, я пытаюсь понять это», - ответил Ральф. Он звучал ближе? Был ли он на лестнице? Фиске не мог сказать и не мог видеть. Он прижал одну руку к своему пухлому костюму; кольцо все еще было на месте.
  
  «Я слышу, как кто-то идет», - сказал Ральф. Он начал стучать в дверь. "Здесь! Он заблокирован или заклинило или что-то в этом роде! Кто-нибудь выйдет, выпусти нас! »
  
  «Ральф, ты где?» - крикнул Фиске. Темнота была такой густой, что оставил его в подвешенном состоянии. Ничего не было там, где казалось или как казалось; ничто не было безопасным, и все было опасно. Паника расползалась по нему, как пауки. Ральф выключил свет и запер его; конечно, был. Ральф поднял его так высоко, что, когда свет погас, Фиске запаниковал? Да, это сработало. Он собирался упасть или случайно что-нибудь поразить одной из ракет, и тогда они все взорвутся. Ему нужно было спуститься, ему нужно было выйти из торпедного отсека!
  
  Он спускался. Он скрывался там, где Ральф не мог его найти, не ожидал его.
  
  «Стой на месте, Фиск, я ищу фонарик», - сказал Ральф. Он был уже близко; Фиске мог сказать.
  
  А потом кто-то схватил Фиске за лодыжку и потянул.
  
  Фиске упал, из него вырвался удивленный вскрик, когда он приземлился на другое тело. Фиске бился и пинал, а человек под ним кричал, бился и отбивался.
  
  «Ты здесь, Кейн?» сказал кто-то по ту сторону двери. - Фиске с тобой?
  
  «Лейтенант Опповиц!» - крикнул Фиске. Его щека пульсировала от удара локтя под глазом. «Я здесь! Помощь!"
  
  «Прекратите пинать! Прекратить движение!" Ральф крикнул ему в ответ. Руки ударились о Фиске, и он почувствовал, как кто-то тянет за его пухлый костюм. Они нащупывали кольцо. Тот, кто был в темноте, мог видеть, и они знали, где было кольцо. Фиске попытался откатиться, но кто-то схватил его за ноги и скрутил.
  
  "Отстань от меня! Забудь об этом!" - крикнул Фиске. Он пнул ногой и выскочил прочь. Мгновение спустя загорелся свет, и лейтенант Опповиц стоял в открытой двери с связкой ключей, свисавшей из его руки.
  
  «Что здесь происходит?» спросил лейтенант. Фиске карабкался прочь. Он чувствовал, как его щека начинает опухать. Ральф встал и вытер кровоточащий нос.
  
  Фиске. Ральф. И лейтенант. В комнате больше никого не было.
  
  «Он пытался напасть на меня!» - крикнул Фиске.
  
  "Я не! Ты набросился на меня! » - сказал Ральф.
  
  «А теперь давайте успокоимся», - сказал лейтенант Опповиц. "Мистер. Кинг, я не верю, что старшина Кейн поступил бы так. Я не верю этому ни на мгновение ».
  
  «Он стащил меня с лестницы, - сказал Фиске.
  
  «Я не знал, - сказал Ральф. «Я не трогал его, пока он не упал на меня. И тогда это точно не было преднамеренным ».
  
  «Вы хотите сказать, старшина, что в комнате был еще кто-то?» - спросил лейтенант Опповиц.
  
  И Фиск, и Ральф замолчали. Это не исключалось. Это была одна из самых больших комнат на подводной лодке, с множеством укромных уголков и трещин, в которых можно было спрятаться. Фиске огляделся, как будто ожидал, что кто-то выскочит из-за ракеты и слегка помахнет им. Но никто этого не сделал.
  
  - Он напал на меня, - снова сказал Фиске. «Он был здесь единственным. Остальные ушли обедать, и он заставил меня остаться, чтобы напасть на меня ».
  
  "Это ложь!" Ральф взревел, напрягаясь. Фиске мог сказать, что ему требовалась вся его военная подготовка, чтобы удержаться от выпада.
  
  - Фиске, - тихо сказал лейтенант Опповиц. Он осторожно взял Фиске за плечо и отвернул от Ральфа. «Подумайте о том, что вы говорите. Вы действительно верите, что старшина Кейн будет держать вас рядом, чтобы напасть на вас в темноте? Зачем ему это нужно? Я знаю, что он немного грубоват, но я выбрал его, чтобы помочь тебе, потому что я ему доверяю. Потому что он хороший моряк, а это для него самое главное. Это похоже на человека, который нападет на вас? "
  
  Фиске переводил взгляд с лейтенанта Опповица на Ральфа, который был так зол, что буквально горел от этого. Конечно, лейтенант этого не видел; он не знал того, что знал Фиске.
  
  «Простите, - сказал Фиске.
  
  Он в спешке покинул торпедный зал, не оглядываясь, пролетев мимо Ральфа и лейтенанта Опповица. Теперь уже нельзя было отрицать это, нельзя было ничего выдавать за совпадение. Ральф должен был быть Веспером.
  
  время
  
  У Джорджа вылетало из головы, когда Фиске схватил его за рукав и потащил в холодильную камеру.
  
  "Какие? Какие?!" - воскликнул Джордж.
  
  "Тихий!" Фиске зашипел на него. "Мне нужна ваша помощь. Мне нужно кому-то доверять, а ты здесь, внизу, был добр ко мне, понимаешь? И поэтому мне нужно попросить твоей помощи.
  
  "Ты сделаешь?" - сказал Джордж, приподняв брови. «Я имею в виду, ты знаешь? Какие? Что я могу делать?"
  
  «Я… я не тот, кем меня все думают», - сказал Фиске. «Я действительно не могу - я не могу говорить об этом. Но здесь есть кое-кто, кто знает, кто я - и я думаю - я знаю - он хочет меня убить. Я думаю, м-может быть, вы догадались, кто?
  
  "Что тебе нужно?" - спросил Джордж. «Вам нужно, чтобы я отправил кому-нибудь сообщение? Что-то спрятать для вас? Что я могу делать?"
  
  «Мне нужно ...» - начал Фиске. Но затем из-за угла появился Ральф.
  
  Это было похоже на замедленную съемку: он шел по коридору подводной лодки, его железные глаза впивались в Фиске и растирали его в песок. А потом, через мгновение, он снова исчез. Но Фиске чувствовал, что эта встреча отняла у него годы жизни.
  
  Взгляд Джорджа метался между Фиске и дверью, через которую прошел Ральф, как будто в любую минуту он ожидал, что в комнату ворвутся вооруженные охранники.
  
  «Я не могу сейчас говорить, - сказал Фиске. "Но позже. Мы поговорим позже. Мне надо идти." Он должен был уйти от всего. Он должен был отправиться в безопасное место. Но он не думал, что на этой лодке есть такое место.
  
  «Конечно», - сказал Джордж. «Я буду следить».
  
  Фиске кивнул и ускользнул. Джордж смотрел ему вслед и выдохнул. А потом он улыбнулся.
  
  время
  
  В тот день Фиске пообедал с офицерами. Лейтенант Опповиц, который был слишком близок по духу, чтобы позволить предыдущей размолвке надолго держать его в плохом настроении, был более чем счастлив, что рядом был Фиске, так как это означало, что кто-то другой мог показать свои фотографии.
  
  «Это Люси», - говорил он, указывая на очень толстого ребенка с очень толстыми светлыми кудрями. «Ей едва исполнилось два года, и она совсем маленькая. А это Питер ». Питер был полной противоположностью Люси: худощавый, с копной непослушных волос. "Ему шесть лет. Знаете, я нечасто их вижу. Но они присылают семейные диаграммы всякий раз, когда могут. Моя жена Бет пишет их, я имею в виду. Но дети отправляют сообщения. Люси заговорила. Вы знаете, что сказала Бет на днях? Она сказала «Дада». Она сделала! Меня там даже нет, а она мне в мозгах. Какая хорошая девочка, верно? Что за папина девочка ».
  
  «Давай, Герман. Ребенок не хочет слышать о вашей семье в Сент-Луисе, - сказал один из офицеров. Он миновал соусницу. «Расскажи ему о том, как ты что-то взорвал».
  
  «Я не возражаю», - сказал Фиске, делая снимок для более внимательного изучения. «Должно быть трудно быть вдали от них так долго». Фиске мог посочувствовать этому. Его единственная важная семья никогда не появлялась рядом. Фиске подумал, что Грейс, должно быть, похожа на акулу - если она перестанет двигаться, она умрет.
  
  Раньше он сказал это в шутку. Но теперь это было слишком большой возможностью. Что-то внутри него затряслось, и он захотел поговорить с ней. Лишь на мгновение. Просто чтобы проверить, в порядке ли она, чтобы услышать, как ее голос говорит, что с ней все в порядке. Он знал, что она хотела, чтобы он был в безопасности, но внезапно было несправедливо, что находиться на подводной лодке означало быть полностью отрезанным от нее. Он вернул фотографию лейтенанту.
  
  «А, вы знаете, что это так, - сказал лейтенант Опповиц. Он забрал свою фотографию и сунул ее в карман своего пухлого костюма. «Но у меня хорошая работа. А Бет, я думаю, ей нравится тишина. Я и сам немного болтаю - должно быть, Люси понимает это.
  
  Затем вошел главный врач лейтенант Робинсон. Он выглядел мрачным. - Опповиц, могу я украсть там вашего мальчика, мистера Кинга?
  
  "Что случилось?" - спросил Фиске.
  
  «Один из мужчин, - сказал лейтенант Робинсон, - подвергся нападению. Он просит тебя видеть. Сказал, что может что-то об этом знать?
  
  "Напали?" - сказал лейтенант Опповиц. Он посмотрел на Фиске. «И ты снова вовлечен?»
  
  "Какие? Я - кто? Кто меня спрашивает? »
  
  - Моряк Кармель. Джордж Кармель ».
  
  Фиск побледнел. Ральф видел, как они разговаривали.
  
  «Я приду сейчас же», - сказал Фиске, откладывая салфетку и вставая.
  
  «Я тоже иду», - сказал лейтенант Опповиц с мрачным лицом.
  
  Они последовали за лейтенантом Робинсоном к медпунктам. Фиске чувствовал замешательство и гнев лейтенанта Опповица на ходу. Она просачивалась из него, как вода через сито.
  
  "Это плохо?" - спросил Фиске.
  
  - Думаю, сотрясение мозга. Кто-то ударил его по затылку. «Совершенно неожиданно», - говорит он. Старшина Кейн нашел его в коридоре возле диспетчерской ". Лейтенант Робинсон покачал головой.
  
  «Он знает, кто его ударил?» - спросил лейтенант Опповиц.
  
  «Говорит, что мог бы», - сказал Робинсон. «Но сначала хотел поговорить с мальчиком здесь».
  
  Лейтенант Робинсон открыл дверь лазарета. Пахло медицинским спиртом и антисептиками, как отбеливатель и мел таблеток. Джордж лежал на одной из кроватей.
  
  - Моряк Кармель, - сказал лейтенант Опповиц. "Что случилось? Вам нужно только сказать слово, и мы сразу же об этом позаботимся ».
  
  «Точно не знаю, это произошло так быстро. Но я почти уверен. . . Думаю, я знаю, кто это был ». Он сделал паузу. «Старшина Кейн». Два лейтенанта были явно ошеломлены этим, но Фиске не мог понять почему. Было очевидно, что Ральф сделает что-то подобное!
  
  "Кейн?" - сказал лейтенант Робинсон. "Вы уверены?"
  
  «Почти, - сказал Джордж. «Фиске может вам сказать - он преследовал меня с тех пор, как мы ступили на лодку. Не знаю почему. Думаю, потому что я лучше справляюсь с экзаменами. Конечно, это не оправдание, но Фиске может вам сказать.
  
  "Мистер. Король?" - сказал лейтенант Робинсон. Фиске открыл было рот, чтобы согласиться, но лейтенант Опповиц поднял руку.
  
  «А теперь подождите, - сказал лейтенант Опповиц. «Я из тех людей, которые полагаются на факты, лежащие перед ним, не сомневайтесь в этом. А теперь у меня есть два человека, которые говорят, что старшина Кейн напал на них с разницей в час. Теперь я знаю старшину Кейна. Я знаю его с тех пор, как он поступил в младшую школу. А тот Ральф, которого я знаю, ничего подобного не сделает.
  
  Конечно, нет! Фиске хотел крикнуть. Ральф, о котором вы знаете, не Веспер! Ральф, которого вы знаете, изо всех сил старается выглядеть как моряк, чтобы его не узнали!
  
  «Я попрошу вас еще раз подумать над своей историей, моряк, - сказал лейтенант, скрестив руки на груди. - Старшина Кейн нашел вас в холле. Вы уверены, что не запутались? »
  
  «Нет», - сказал Джордж, его лицо нахмурилось от разочарования. "Это был он! Я не вру. Я бы не стал этого делать. У меня нет причин для этого ».
  
  Два лейтенанта посмотрели друг на друга.
  
  «Говорю вам, я знаю Ральфа Кейна, и он бы этого не сделал!» - сказал лейтенант Опповиц. Лейтенант Робинсон вздохнул. - Ты тоже не сидишь и не ведешь себя так, будто не знаешь Ральфа, Джим. Он хороший моряк и лучший человек. Не веди себя так, как будто он не такой ».
  
  «Я просто смотрю на улики, Герман, - сказал лейтенант Робинсон.
  
  Фиске хотел схватить лейтенанта Опповица за плечи и встряхнуть его. Как он мог не видеть? Как он мог быть настолько слеп к тому, кем был на самом деле Ральф?
  
  «Ваши доказательства - чушь», - сказал лейтенант Опповиц. «Слушать блевотину и ребенка, когда ты знаешь Ральфа так же хорошо, как и я. Мы говорим о мужской жизни и его работе! »
  
  «Мы приведем Кейна в офис старшего офицера и поговорим с ним», - сказал лейтенант Робинсон, пытаясь придать разговору некоторую рациональность. «Этому должно быть какое-то объяснение».
  
  - Ты, - сказал лейтенант Опповиц, указывая пальцем на Фиске. «С этого момента ты остаешься со мной. Вы не собираетесь бродить в одиночестве. И у вас больше не будет проблем. И тот, кто нападает на моих моряков, не добьется тебя, ясно?
  
  Фиске чувствовал, как сжимается - он чувствовал всю свою храбрость и свертывался на себе глубоко в животе. Но он кивнул. Больше он ничего не мог сделать.
  
  «Что ж, - сказал лейтенант Робинсон. Он подошел к столу, снял трубку интеркома и нажал кнопку в столовой офицеров. «Робинсон здесь. У нас есть ситуация. Да, моряк Кармель. Пошлите третьего старшину Кейна в офис старшего офицера. Я сейчас приду. А потом он повесил трубку. «Ты идешь, Герман?»
  
  Фиске мог видеть конфликт на лице лейтенанта Опповица. Да, он очень хотел поехать, Фиске мог сказать. Но он не собирался оставлять Фиске одного. И уж точно он не собирался брать Фиске в комнату с Ральфом.
  
  «Хорошо, ты останешься со мной после этого. Ты возвращаешься к своей койке и не шевелишь ни мускулом, пока я не закончу с этим, ты меня понимаешь? И с тех пор ты не покидаешь меня, если ты не в голове или не спишь, ты понял? У нас осталось двенадцать часов на лодке, так что помоги мне. . . ты понимаешь меня?"
  
  «Да, - сказал Фиске.
  
  время
  
  Фиске оставался с лейтенантом Опповицем до конца дня, пока не пришло время ложиться спать. И единственная причина, по которой они тогда расстались, заключалась в том, что в офицерских помещениях не было свободных коек.
  
  К следующему утру новости о Ральфе и Джордже распространились по рядам. Это было у всех на уме за завтраком. Фиске ждал, когда лейтенант Опповиц встретит его в офицерской столовой, но когда он этого не сделал, Фиске пошел к столам экипажа самостоятельно.
  
  «Что ж, если это будет кто-нибудь, - сказал один из других моряков, механик по имени Дейл, - то вы знали, что это будет Ральф. Вы должны задаться вопросом, как он вообще попал на подводную лодку. Если вы не заметили, он не был самым острым инструментом в сарае.
  
  Фиске ткнул в яйца.
  
  «Я слышал, что ему дважды приходилось ходить в младшую школу», - сказал другой механик. «Первый раз он потерпел неудачу. Ему пришлось просить разрешения вернуться ».
  
  «Думаешь, после этого приключения ты пойдёшь на флот, пойдёшь в младшую школу?» - спросил Дейл Фиске.
  
  Фиске пожал плечами. Очевидно, ему и не нужно было бы этого делать. Если бы он захотел, он мог бы просто попросить министра флота разрешить ему остаться.
  
  «Дважды хожу в подшколу», - со смехом сказал другой механик. - Думаю, ему действительно нужно было этого хотеть ».
  
  Что-то укололось в глубине мозга Фиске - что-то не так во всей этой ситуации. Но он не мог понять, что это было.
  
  "Где он теперь?" - спросил Фиске, тыкая в груду яичницы. Остальные моряки притихли, поэтому Фиске взглянул вверх. - Я имею в виду, он… он в беде, или. . . »
  
  «Ага», - сказал Дейл. «Они заставили его сойти с лодки. Поиграйтесь или поиграйте с рыбками ». Остальные моряки засмеялись.
  
  "Они… они действительно не стали бы этого делать?" - спросил Фиске, оглядываясь по сторонам. Он знал ответ, когда моряки засмеялись еще громче.
  
  «Я не знаю, вероятно, его куда-то перевели», - сказал Дейл, закидывая в рот груду яиц с беконом. «Могли перенести его в торпедный отсек. Некоторые из более высоких парней спали бы там, если бы не смогли поместиться в свои тостеры на кровати ».
  
  Так что он не был ни под стражей, ни в тюрьме, ни в чем-то в этом роде. Фиске нахмурился, отодвинул тарелку - он вообще ничего не ел - и извинился.
  
  Разговор за завтраком по какой-то причине оставил его беззащитным - как будто он стоял посреди поля, не имея возможности увидеть, что может произойти с ним из-за деревьев. Он отправился на поиски лейтенанта Опповица.
  
  Он прижал руку к груди. Да, кольцо все еще было на месте. Забавно - это не казалось чем-то очень важным. Он не был покрыт бриллиантами или драгоценными камнями; такие кольца, как его, обычно стоили только сентиментальной ценности. И все же это было самое главное в мире.
  
  Он найдет лейтенанта Опповица, и последние несколько часов на подводной лодке пройдут быстро и безопасно.
  
  Эта мысль зацепила его. Он нырнул в диспетчерскую и проверил часы и карты. Конечно, он не был экспертом в их чтении, но даже Фиске мог сказать, что они почти у цели.
  
  Они были почти в Пуэрто-Рико. Он почти покинул подводную лодку. Он сделал это. Ну, почти. Но он был почти у цели!
  
  «Неплохое путешествие, не так ли?» - сказал лейтенант Робинсон.
  
  "О, ммм, да", - сказал Фиске. "Разве ... я имею в виду, ты должен быть в лазарете?"
  
  «Никаких пациентов», - сказал Робинсон. «Мой единственный выехал сегодня утром. С твоим другом все было в порядке - ничего серьезного. Это выглядело хуже, чем было на самом деле. Не могу поверить, что мы доберемся до Пуэрто-Рико под водой. Всю дорогу, мистер Кинг. Мы бьем рекорды ».
  
  «Ага», - сказал Фиске. «Скажите, вы видели лейтенанта Опповица? Он хотел, чтобы я оставался с ним и - а я его не видел ».
  
  «Не с прошлой ночи», - сказал Робинсон. «Вы пробовали офицерские нары? Он любит украсть несколько минут, чтобы написать Бет и детям.
  
  «Спасибо», - сказал Фиске.
  
  Из диспетчерской он спустился к койкам офицеров и постучал в дверь.
  
  «Лейтенант Опповиц?» он звонил. «Я слышал, вы все еще здесь, сэр. Сэр? Это Фиск Кинг, сэр. Мне нужно тебе кое-что сказать."
  
  Но ответа не было.
  
  Фиске постучал снова, и когда лейтенант Опповиц все еще не открывал дверь, Фиске сам попробовал открыть ручку. Она легко открылась, и он вошел внутрь.
  
  В комнате пахло странно. Как дым; как обгоревшие волосы. Фиске вошел внутрь очень осторожно. Койки в офицерской комнате были не так высоко сложены; было больше места, чтобы двигаться и дышать. Лейтенант Опповиц лежал на второй койке, высоко в последнем ряду.
  
  Он умер.
  
  Фиск отпрянул. Лейтенант смотрел полуоткрытыми глазами. Его кожа выглядела серой и холодной, как будто ею давно не пользовались. На передней части его грязного костюма, прямо над его сердцем, были два прожженных пятна, там, где ткань костюма и майка лейтенанта были полностью выжжены. Его левая рука была выброшена вперед, а кожа вокруг обручального кольца была обожжена. Его ударило током.
  
  Фиске бросился к двери, желая закричать, желая позвать на помощь, но не в силах ничего сделать, кроме как вздохнуть и вздрогнуть, а затем его вырвало посреди коридора.
  
  Он был холоден от пота; она стекала по его шее и под воротник пухлого костюма. Его все еще тошнило. Кто-то убил лейтенанта Опповица.
  
  Лейтенант Опповиц был мертв.
  
  Лейтенант Опповиц, у которого дома были жена, Питер и Люси. Лейтенант Опповиц, который был таким милым и который просто хотел сделать благородный поступок и поступить правильно со своей семьей, и поэтому он был на подводной лодке. Вот почему он все это время заботился о Фиске.
  
  И он был мертв.
  
  Лейтенант Опповиц не должен был умереть. Фиске был Кэхиллом; Фиске был тем, кто должен был жить с постоянной угрозой гибели. Ему это не понравилось, но теперь он почти этого ожидал. Лейтенант Опповиц этого не ожидал. Сейчас он даже не выполнял военное задание; он плыл на лодке, чтобы преодолеть все трудности.
  
  "Фиске?"
  
  Фиске попятился обратно к диспетчерской. Моряки занимались своими делами, а командор Уилкинсон находился в центре комнаты. Все смотрели на него. И Фиск открыл рот. Но ничего не вышло.
  
  «Вы ужасно выглядите», - сказал коммандер Уилкинсон, подходя к Фиске. «Вы укачиваете? После всего этого времени? Ранкер, позови лейтенанта Робинсона.
  
  Нет! Фиске хотел крикнуть. Стоп! Он хотел кричать на них всех, что лейтенант Опповиц мертв и что кто-то убил его, но все слова застряли у него за зубами, и он не мог заставить их выйти наружу. Его лицо становилось все горячее и краснее, а кровь закипала, пока бурлила через него.
  
  «Л-лейтенант. . . » - начал Фиске. Он не мог дышать. Он не мог дышать. Он схватился за грудь, ухватив кольцо сквозь ткань костюма.
  
  «Фиске, выкладывайся, - сказал Джордж. Он появился в дверном проеме позади Фиске.
  
  «Лейтенант Опповиц мертв».
  
  Слова вырвались из него, полетели через диспетчерскую и ударили каждого из мужчин по лицу.
  
  "Какие?" сказал командир. «Что ты имеешь в виду - как он - Робинзон! Где он, Фиске? Что ты имеешь в виду мертвым? "
  
  «Койки для офицеров», - сказал Фиске.
  
  «Кто-нибудь позовите туда лейтенанта Робинсона прямо сейчас!» Уилкинсон взревел. «Кто-нибудь, позовите медиков!»
  
  «Для этого уже слишком поздно», - сказал Фиске. "Он мертв. Я видел его. Кто-то убил его ».
  
  Эти три слова заставили комнату замолчать. Коммандер Уилкинсон, казалось, обратился в камень.
  
  «И я знаю, кто это сделал», - сказал Фиске. Он взглянул на Джорджа, который побледнел. «Это сделал Ральф Кейн».
  
  «Командир, мы ...»
  
  "Нет. Полный вперед, - сказал командир, вытирая рукой морщинистый лоб. «Мы ни за что не сбавляем обороты. Вашингтон ожидает, что мы покажем хорошие результаты, и мы собираемся дать им это ». Он снова повернулся к Фиске. «Ральф Кейн не стал бы убивать лейтенанта Опповица. В этом нет никакого смысла. Герман был морским отцом Кейна. Он посадил его на лодку. Ральф не стал бы убивать лейтенанта. Робинсон собирается проверить его. Он врач, он докопается до сути ».
  
  «Все продолжают это говорить , - подумал Фиске, - но почему они не могут понять, что так очевидно?» Лейтенант Опповиц мертв!
  
  И он знал, кто это сделал.
  
  Фиске закричал от гнева; он мог слышать это в ушах и чувствовать его кожей, и это заставляло его дрожать, и это заставляло его гореть и замерзать одновременно. Это было несправедливо. И Фиске собирался что-то с этим сделать.
  
  время
  
  Фиске рывком распахнул дверь в торпедный зал.
  
  Ральф был там с планшетом в руке и проверял манометры. Фиске глубоко вздохнул, а затем заорал в затылок.
  
  «Я не знаю, как ты это сделал», - крикнул ему Фиске. «Но я сейчас здесь. И это только я. Так что если тебе что-то нужно от меня, тебе лучше принять это сейчас, потому что я никому не позволю умереть, хорошо? Я не собираюсь этого делать."
  
  Ральф просто смотрел на него. "О чем ты говоришь?" он спросил.
  
  "Я знаю, что ты сделал! Я только что нашел его. Вы убили лейтенанта Опповица! Я знаю, что вы здесь делаете! »
  
  «Лейтенант Опповиц мертв?» - спросил Ральф. Он повернулся и уронил блокнот. "Как ... я ... что?" Ральф подошел к Фиске, но Фиске изо всех сил старался удержаться на месте, хотя его сердце колотилось так сильно, что это было похоже на барабаны в его голове, и весь его череп болел за это. Тем не менее, он сделал шаг или два назад. "Что ты . . . он мертв? Как он умер? Мы не на войне. Я имею в виду - это были русские? Как . . . О чем ты говоришь?"
  
  Фиск почувствовал, что его решимость начала угасать. Внезапно возникло это чувство - как будто он забыл надеть брюки утром. Как будто на его лице был шоколад. Как будто Ральф совершенно не понимал, о чем говорит Фиск.
  
  "Ты ... ты не ...?" - пробормотал Фиске. «Я имею в виду, ты не Веспер?»
  
  "Что?" - сказал Ральф. «Лейтенант Опповиц мертв?»
  
  Конечно, Ральф не был Веспером. Он дважды сдавал экзамен, чтобы попасть на подводную лодку. Кэхилл потянет за ниточки, чтобы попасть в такое место. Веспер. . . Веспер был бы лучшим из лучших. Его бы завербовали. И ничего против Ральфа, но больших и мускулистых было пруд пруди. Нет, только один член экипажа был на световые годы впереди всех.
  
  Только один человек мог поступить в Массачусетский технологический институт или в Гарвард, но вместо этого выбрал скудную зарплату и тесное жилище.
  
  «Веспер».
  
  Фиске обернулся.
  
  Джордж.
  
  Джордж стоял там. В руке он держал что-то, наполовину похожее на ружье, наполовину на загон для скота. «Веспер, верно. Ральф только хотел бы, чтобы он мог стремиться к этим рангам, Фиск. Может быть, однажды, мальчик-кит. Может быть, когда ты научишься складывать пятый, не снимая обуви ».
  
  «Беги, Ральф!» - крикнул Фиске. Он бросил бег, как только его ноги смогли догнать его мозг. Торговаться колкостями с вооруженной Веспер было неразумно, и Фиске не собирался этого делать. У него не было времени думать о том, куда он пойдет. Все, что он знал, это то, что он не может здесь оставаться.
  
  время
  
  До того, как Фиске узнал, что на борту есть Веспер, готовый убить, и до того, как ему пришлось спасаться бегством, чтобы спастись от этого Веспера, « Наутилус» был удивительной вещью. Подвиг инженерии и искусства, которые объединились, чтобы сделать что-то совершенно выдающееся, практически сверхчеловеческое.
  
  Теперь, когда его жизненные моменты остались позади, Фиске не считал « Наутилус» чем-то захватывающим - это больше походило на водную смертельную ловушку.
  
  Лодка, которую он узнавал, внезапно наполнилась тенями и паром, грохотом и скрежетом шестеренок. Фиске бегал по металлическим дорожкам, поднимался по лестницам и делал все, что мог, чтобы заблудиться в лабиринте металла и трубопроводов. Может быть, если он не сможет найти выход, тогда Джордж не сможет найти дорогу к нему.
  
  Ему хотелось, чтобы не было времени подумать обо всем, что произошло на « Наутилусе» . Ему хотелось отметить каждый знак, который он должен был предвидеть, каждую ошибку, которую он сделал. Ему хотелось бы вспомнить, рассказывал ли он Джорджу что-нибудь о Подсказках, о кольце, о Грейс. Но единственное, что он мог сделать, это спастись бегством. Позже будет время почувствовать себя дураком.
  
  Или будет время умереть позже.
  
  Он мог слышать приближающегося Джорджа - скрип проходов, звук тяжелого дыхания - и если он мог слышать Джорджа, то Джордж мог слышать его. Фиске перестал бежать. Медленно и тихо Фиске проскользнул за одну из больших паровых труб. Он присел, держась в тени.
  
  Джордж повернулся туда, где прятался Фиске. Фиске видел свои туфли на дорожке. Он огляделся. В Джорджа нечего было бросить, нечем его ударить, если уж на то пошло. Был только Фиске.
  
  «Выходи, мистер Кэхилл, - сказал Джордж. Он пробирался по коридору, его голова поворачивалась из стороны в сторону, пытаясь выяснить, где может скрываться Фиске. «Сражаться - это хорошо и хорошо, но есть мудрость знать, когда нужно сдаваться. Вы знаете, что сейчас произойдет. Ты выйдешь, ты расскажешь мне свои секреты, а потом ... ну, я уверен, ты угадаешь. Ну давай же."
  
  Фиске пригнулся еще глубже. Между проходом и полом была небольшая щель - около полутора футов. Под ним пролегала путаница из маленьких трубок и проводов, но Фиске был почти уверен, что сможет протиснуться туда, если понадобится. Он переместил свой вес к нему.
  
  "Публично заявить!" - крикнул Джордж. «Ты думаешь, я позволю тебе все испортить для меня? Ты знаешь, что они для меня сделали, Фиске? Ваши старые друзья семьи? Вы знаете, что они сделали? Они разыскали меня. Верно. Они хотели меня. Маленькая Джорджи Кармель из Массильона, штат Огайо. Джордж Кармель, который не смог поймать мяч или пробежать милю, чтобы спасти свою жизнь, но который гений.
  
  «И только подумай, как они будут гордиться, когда узнают, как я с тобой обращался . Я просто должен был повозиться с компьютерными системами, а потом вас отправили на борт корабля. Я бы сразу узнал тебя, даже если бы мы не знали, что ты будешь здесь. Джордж замолчал. «Ты сделаешь меня легендой в их рядах, Фиске. Не думайте, что я не знаю, что вы что-то скрываете, и я собираюсь это найти. Мы оба знаем, что я лучше тебя. Мы оба знаем, что я выиграю.
  
  Фиск ощетинился, но остался на месте. Джордж был прямо перед ним, держа в руке полупистолет. Из двух коротких проводов на конце ствола вспыхивали маленькие синие искры. Это выглядело как плохой способ умереть.
  
  Одинокое положение его окружало Фиске, как темное одеяло. Джордж собирался убить его, и никто не узнает, что случилось. Он исчезнет самым ужасным образом, который только можно вообразить - ни с кем не попрощавшись. Ему следовало бежать в место, где было бы больше людей - теперь он увидел это, он был таким глупым. Ему следовало пойти в диспетчерскую, где он был бы не один.
  
  Но, может быть, он еще сможет туда добраться. Может, ему не нужно было умирать в темноте.
  
  Фиске поднес рукав ко рту и прикусил нить, удерживающую пуговицу на манжете. Его сердце колотилось по всему телу; это было так, как если бы он включил внутреннюю систему громкой связи и транслировал его страх от его мозга до пальцев ног. Один неверный ход, один шум - и все кончено.
  
  Потребовалось немного пережевывать, но вскоре он откусил нить. Вынув пуговицу изо рта и зажав ее двумя трясущимися пальцами, он щелкнул ею, как бумажным футбольным мячом.
  
  Пуговица пролетела позади Джорджа и пролетела над дорожкой, где он стоял, стуча по трубам. Джордж развернулся и сунул шоковый пистолет в темноту. Произошла вспышка света, и это был момент, который был нужен Фиске. Он поскользнулся, вылез на дорожку и побежал.
  
  Джордж развернулся и погнался за ним, подняв оружие. Фиске бежал со вспышками света по обе стороны от него, пока Джордж стрелял выстрел за выстрелом, шок за шоком. Электричество шипело по металлу, по трубам и проводам вокруг.
  
  Один из болтов должен был попасть в шов одной из труб. Он поджарил металл, и давление изнутри было слишком большим. Произошла струя воды, затем еще одна, а затем еще две. Вода брызнула во все стороны, намочив Фиске и сделав пешеходные дорожки скользкими и опасными.
  
  Впереди гудел ядерный реактор. Фиске продолжал бежать, даже несмотря на то, что его легкие кричали и хватались за него, чтобы он остановился, хотя его ноги чувствовали себя так, как будто мускулы в них разорвутся в любой момент.
  
  Джордж снова выстрелил. Электрический разряд пролетел мимо плеча Фиске и с треском задел панель управления реактором. Искры полетели, как фейерверк, и поднялся дым. Вода смешалась с электричеством, и весь реактор начал шипеть и трескаться. Огни немедленно погасли, и сигнал тревоги начал завывать, сначала тихо, как будто он только что проснулся от долгого сна, а затем со свирепостью, которая была почти пугающей, чем сам реактор. Все огни на панели реактора стали красными, и они мерцали, как самые ужасающие рождественские огни в мире. Этого было достаточно, чтобы на мгновение застыть даже Джордж - он, казалось, не мог пошевелиться.
  
  Гул реактора превратился в стон и грохот. Лодку затрясло. Фиске отодвинулся от него. Он хотел бежать, но боялся оторвать взгляд от реактора, боялся, что в тот момент, когда он отвернется, все это растает.
  
  Но он должен был уйти. Комната управления, комната управления - он повторял это снова и снова в голове и в ногах. Он покинул завывающий реактор и потрясенного Джорджа и побежал.
  
  В диспетчерской было мрачно, когда он пришел в панике и вздохнул. Командир Уилкинсон нахмурился, а затем снова принялся лаять на своих матросов с рацией ко рту. Здесь тоже завыла сирена, и командир изо всех сил старался быть громче ее.
  
  «Все руки - все руки в пункты экстренной помощи. Повторяю: все руки на станции скорой помощи, - крикнул он, махнув рукой людям в диспетчерской. «Запустите резервные дизельные двигатели; Ранкер, держи эту лодку в движении и ни за что не останавливайся. Мы почти у цели. Мы почти у цели! »
  
  Матросы разбежались - большинство из них направилось прямиком из диспетчерской к реактору или дизельным двигателям. Затем командир повернулся к Фиске.
  
  «Не о чем беспокоиться, мистер Кинг, - сказал он, положив руку Фиске на плечо и пытаясь направить его к двери. «Вы просто сидите и… и мы разберемся с этим. Собираюсь проверить ремонт. Ты идешь обратно к своей койке или в беспорядок и просто сидишь спокойно ». Но Фиске ему не поверил, и он не думал, что командир сам себе верит.
  
  «Ранкер, - сказал командир, - ты главный, пока я не вернусь». А потом уехал в реактор.
  
  Фиске смотрел ему вслед, его рот был открыт, но не выходил ни слова. Он не мог уйти! Ему нужно было так много рассказать - о Джордже и лейтенанте Опповицах, о Ральфе, о жизни Фиске, которая висела на волоске. Фиске не мог сказать, было ли это от недостатка дыхания или от недостатка храбрости. Слова прилипли к внутренней части его рта и под его языком. Больше всего на свете Фиске хотел свернуться клубочком. Он сжал руки в яростные кулаки и скривил нижнюю губу между зубами.
  
  В комнате осталось всего несколько мужчин, но даже среди них паника распространялась, как микроб.
  
  Фиске тоже это почувствовал. Все вышло из-под контроля так быстро, что он даже не мог определить момент, когда что-то пошло не так. Он чувствовал себя оторванным от швартовки и плывущим по течению в океане, и ничто не мешало ему смыться с лица земли.
  
  А теперь некому было просить помощи, некому было спасти его. Он сбегал в это место за защитой, но чувствовал себя более одиноким и более уязвимым. А если приедет Георгий - что будет с экипажем? Что случилось с Ральфом? Кровь Фиске пульсировала в ритме сирены. Возможность того, что он действительно может умереть, что эта команда людей может умереть из-за него, врезалась в него и сбила его дыхание.
  
  В комнату ворвался Ральф. «Вот ты где!» он сказал. "Что, черт возьми, что ... где Джордж?"
  
  - Я… я… - сказал Фиске, пожимая плечами и стараясь не дрожать, как ломкий лист.
  
  Сирена на мгновение остановилась, и в тишине в домофоне раздался голос. «Реактор критический. Все руки должны оставаться на станциях экстренной помощи ».
  
  - Тебе следует… - начал Фиске, но Ральф перебил его. Он взглянул на других моряков, а затем схватил Фиске за руку и выволок в коридор.
  
  «Я видел Джорджа, точно так же, как и вы, и я тоже его слышал. Лейтенант Опповиц позаботился бы о том, чтобы вы были в безопасности. И это то, что я собираюсь сделать, - сказал Ральф. «Кроме того, я знал, что Джордж никуда не годится, так как обвинил меня в том, что я его ударил. Поверьте, в любом другом месте, кроме здесь, я бы попал, но я серьезно отношусь к этой работе, и я не собираюсь позволять блевотине забрать ее у меня ».
  
  Из-за этого Фиске почти дышал легко. Он не хотел мешать, но не стал отрицать, что чувствовал себя намного лучше, когда на его стороне Ральф. И все же чувство вины обвивало его шею свинцовым шарфом. Лейтенант Опповиц сделал бы все возможное, чтобы помочь Фиске.
  
  Однако теперь Фиске не знал, как будет выглядеть помощь. Лодка могла взорваться, а Джордж последовал за ним, и как он должен был выжить в любом из этих сценариев? Он чувствовал себя глупо. Ничего из этого не произошло бы, если бы он не был на лодке с самого начала.
  
  "Что мы можем сделать?" - спросил Фиске, оглядывая пустынный коридор.
  
  «Надежда», - сказал Ральф.
  
  Подводная лодка сильно вздрогнула, и Фиск, и Ральф схватились за что-нибудь, чтобы удержаться, чтобы не упасть. Затем на них обрушился запах масла и грязи, расползаясь по воздуху, как туман.
  
  «Что это, что происходит?» - спросил Фиске с безумным взглядом.
  
  «Они включили дизельные двигатели, - сказал Ральф.
  
  "Это хорошая вещь?" - спросил Фиске.
  
  «Думаю, мы узнаем», - сказал Ральф. Фиске прижал руку к кольцу. «Продолжай так делать», - сказал Ральф, кивая на руку Фиске.
  
  Фиске попытался придумать, что сказать, но его спас треск интеркома.
  
  «Реактор стабильный. Повторяю: реактор стабилен. Расслабьтесь, мальчики. Мы еще выберемся из этого ». Слабый звук аплодисментов эхом разнесся по пустым коридорам, и Фиск почувствовал, как его тело на мгновение расслабилось. Желе пробежало по его мускулам, и его охватило тепло. Но это было ненадолго. Потому что, даже если он не собирался взорваться в результате ядерного взрыва, ему все равно нужно было справиться с неистовой Веспер.
  
  Веспер, который ни перед чем не остановится, чтобы убить его. Веспер, от которого он не мог уйти.
  
  - Ральф, - сказал Фиске. «Мне… мне нужно сойти с лодки».
  
  "Какие?" - сказал Ральф. «Ты - подводные лодки работают не так, Фиске».
  
  «Нет, но я должен», - сказал Фиске. «Все собираются остаться на какое-то время на своих пунктах неотложной помощи, верно?»
  
  "Да, но -"
  
  «Тогда Джордж найдет меня. И он попытается меня убить. И я не могу этого допустить, Ральф. Я не могу этого допустить. Не для меня. Это не для меня. Помогите мне сойти с лодки. Пожалуйста?"
  
  Ральф посмотрел на него, его лицо превратилось в лужу растерянности, беспокойства и печали. «Почему ты здесь на самом деле?»
  
  «Чтобы спрятаться, - сказал Фиске. «Думаю, у меня много хорошего в этом».
  
  Мальчики посмотрели друг на друга, пока Фиске молча умолял моряка помочь ему сбежать.
  
  «Пойдем», - сказал Ральф, схватив Фиске за руку и проводя его по коридорам к лестнице, которую Фиске впервые использовал, чтобы подняться на борт подводной лодки. «Поднимитесь быстро».
  
  Фиске карабкался по лестнице, движимый адреналином и страхом.
  
  - Знаешь, ты тоже можешь умереть, сделав это, - сказал Ральф, отвинчивая герметичную дверь аварийного сундука.
  
  «Если я умру в воде, то, что у меня есть, умрет вместе со мной. Если я умру здесь, и Джордж получит это. . . » Фиске не хотелось дрожать и трястись перед Ральфом. Но он был, и он ничего не мог с собой поделать.
  
  Ральф схватил с крючка огромный резиновый жилет. Это было похоже на то, что носили астронавты из фильмов категории B, исследуя Марс или Луну. "Поставить это на. Это легкое Момсена. Послушай меня - ты меня слушаешь? "
  
  Фиске кивнул, натягивая на себя жилет и застегивая его.
  
  «Это попадает вам в рот», - сказал Ральф, протягивая ему мундштук, соединенный с двумя резиновыми трубками, идущими вокруг жилета. "Не задерживай дыхание. Вам захочется задержать дыхание. Вы находитесь посреди океана, вы глубоко под водой, каждая часть вас будет кричать, чтобы вы задержали дыхание. Задержи дыхание, и ты умрешь. Ты меня слушаешь? Задержи дыхание, и ты умрешь. Здесь так много давления, что воздух в ваших легких тоже находится под давлением. Когда вы подниметесь вверх, он будет расширяться, и если вы задержите дыхание, ваши легкие взорвутся ».
  
  Фиск побледнел.
  
  «Вы должны нормально дышать», - сказал Ральф, затягивая ремни и застегивая пряжки. «Входят через эту трубку, а выходят через другую. Дышите нормально. Не взрывайся. Ты понял?"
  
  Фиск кивнул. Дышите нормально. Не взрывайся.
  
  "Видите эту зеленую кнопку прямо здесь?" - сказал Ральф. «Есть еще один снаружи двери. Нажмите эту зеленую кнопку, как только люк закроется, и вы будете готовы к работе. Если вы откажетесь и не будете настаивать на этом, я сделаю это. Вы понимаете? Будьте готовы, - сказал Ральф. Он посмотрел на Фиске. «Ты мог бы быть самым храбрым ребенком, которого я когда-либо встречал. Или самый глупый ».
  
  «Возможно и то, и другое», - сказал Фиске. Ральф ухмыльнулся ему всего на мгновение.
  
  «Глупее всего», - сказал Джордж. Он стоял в дверях, мокрый от подводной воды, стекающей по его вискам. Его шоковый пистолет вспыхнул у него сбоку, наполовину выломанный из воды, но тем более опасный для этого. «Абсолютно самый глупый». Он поднял пистолет и направил его.
  
  У Ральфа.
  
  «Дайте мне то, что вы скрываете», - сказал Джордж.
  
  «У меня ничего нет, - сказал Ральф. Но Джордж покачал головой.
  
  "Не вы. Кэхилл. Дай мне, Кэхилл. Разве это не то, что вы ненавидите? Разве это не просто разбило тебя, когда умер лейтенант Опповиц? Разве вы не ненавидели бы, чтобы это случилось снова, прямо перед вами? »
  
  Фиске будет. И Джордж знал это, а это означало, что Фиск был почти прозрачен, как стекло.
  
  «Не вовлекай его», - сказал Фиске. «У него ничего нет».
  
  «Заткнись, Фиске», - сказал Ральф, его глаза метались между Фиске, Джорджем и искрящимся концом пистолета. «Больше нет смысла притворяться».
  
  "О чем ты говоришь?" - сказал Джордж, в замешательстве повернувшись к Фиске. "О чем он говорит?"
  
  Фиске понятия не имел.
  
  «Мы на одной стороне», - сказал Ральф. «Я с тобой, Джордж. Я - Веспер.
  
  Фиске погрузился в ледяную тишину. Как такое возможно? Как он мог быть настолько глуп, чтобы доверять Весперу? Опять таки?
  
  "Ты что?" - сказал Джордж. «Ты на моей стороне? Почему? Почему ты здесь? Кто тебя послал? Разве они не думали, что я смогу сделать это самостоятельно? »
  
  «Это не имеет значения, - сказал Ральф. «Я поймал его. Разве это не главное?
  
  - Заткнись, - отрезал Джордж, его глаза метались между Фиске в капюшоне и Ральфом.
  
  Мысли Фиске быстро выходили из-под контроля, когда он пытался осмыслить то, что происходило перед ним. Как он мог быть таким глупым? Как он мог так разочаровать Грейс?
  
  «Я поймал его первым. Он мой, - снова сказал Ральф.
  
  "Он не!" - сказал Джордж. «Я все время его преследовал! Я убил того офицера, чтобы добраться до него! Ты не собираешься убирать мою тяжелую работу прямо у меня из-под носа ». Он взвел курок на Ральфа.
  
  «Ты действительно собираешься застрелить своего товарища?» - сказал Ральф. «Не думаю, что они отнесутся к этому очень хорошо. Ты?"
  
  Джордж запнулся. «Вы собирались помочь ему сбежать».
  
  «Это правда, - подумал Фиске. Он взглянул на Ральфа. Ральф смотрел на него твердыми глазами, с непоколебимым лицом.
  
  Фиске хотел сдаться. Он не мог выразить словами, как сильно он хотел отказаться. Часть его хотела просто отдать им кольцо - одному из них, им обоим, это не имело значения.
  
  Но другая часть знала, что это не все. Знал, что здесь что-то происходит. Что, если бы он мог доверять себе, он бы все понял.
  
  «Я солгал», - сказал Ральф Джорджу. «Я как раз собирался выяснить, что он скрывает, когда вы появились. Тогда я смогу взять его и промыть его ».
  
  «Что ж, - сказал Джордж, и на его лице расплылась самодовольная улыбка. «Я не знаю, что это, но знаю где. Снимай жилет, Кэхилл.
  
  Фиске не двинулся с места. Он не мог бы, если бы хотел, и определенно не хотел.
  
  «Я знаю, что это спереди твоего костюма, что бы у тебя ни было!» - крикнул Джордж, размахивая искровым пистолетом. Фиске слегка покачал головой. Но Джордж этому не поверил. Он подошел к Фиске и схватил легкое Момсена одной рукой, а другой направил оружие прямо в лицо Фиске. «Я должен просто поджарить тебя и забрать себе».
  
  В этот момент Ральф бросился к двери.
  
  "Дышать!" - крикнул Ральф, захлопнув дверцу люка.
  
  Наступил момент тихой тишины.
  
  Джордж резко развернулся, когда Ральф захлопнул люк. Взгляд Фиске упал на зеленую кнопку, а когда Джордж обернулся, его глаза проследили за ней.
  
  "Какие -"
  
  Фиске посмотрел на Джорджа, а затем на люк. Он знал, что его ждет. Он знал, что сделает Ральф.
  
  Если Фиске и был напуган раньше, то это совсем не могло сравниться с этим моментом - моментом перед тем, как корабль открылся, и Фиске и Джордж были унесены в океан.
  
  время
  
  Фиске дышал. Его глаза были зажмурены, но он вдыхал и выдыхал, медленно поднимаясь на поверхность. Это было ужасно и сюрреалистично. « Наутилус» тоже умчался вверх и тоже поднялся на поверхность.
  
  Фиск сломал воду с поп , подпрыгивая , как резиновая утка. Он оторвал мундштук и ничего не мог с собой поделать - он закричал. Он кричал от страха и облегчения, от печали и нескончаемой радости. Он сделал это. Он сбежал с подводной лодки. Он не умер. У него все еще было кольцо. Было видно Пуэрто-Рико. Он был над водой.
  
  Джорджа не было.
  
  время
  
  Плавание до берега было утомительным, но Фиске был так рад покинуть лодку, что ему было все равно. Его разум закружился от вопросов, но физическая потребность поднять одну руку, а затем другую, чтобы прыгнуть через океан, удерживала его мысли от слишком далекого отклонения от поставленной задачи.
  
  Это было долгое плавание. Но пока вокруг не было акул, с ним все было в порядке.
  
  Прежде чем он слишком устал, чтобы идти дальше, он почувствовал песок под мокрыми ногами и вытащил себя на пляж.
  
  Его ботинки были полны песка и воды; его мерзкий костюм не только пах солью, рыбой и водорослями, но и прилипал к нему, как вторая кожа. Фиске расстегнул легкое Момсена и бросил его на песок. Ему отчаянно хотелось, чтобы у него было немного того чистого нижнего белья, которое он оставил в своей каморке на подводной лодке.
  
  Он упал лицом вниз на пляж, совершенно измученный. Во рту, в ушах и во всех других частях его тела был песок, но ему было все равно. Он никогда больше не покидал землю, ни за что на свете. Фиске перевернулся на спину и раскинул руки и ноги, греясь на солнышке. В живых. Он был жив. Миссия выполнена.
  
  Его рука снова полетела к груди, отчаянно вжимаясь в ткань костюма. И вот оно.
  
  Он спрятался на подводной лодке. Он сохранил кольцо в безопасности.
  
  Его миссия была практически успешной.
  
  Но это не так. Он смотрел на самое голубое небо, которое он когда-либо видел, и думал о лейтенанте Опповиц, Бет, Питере и Люси в Сент-Луисе. Он думал о шутках лейтенанта, его чувстве долга и гордости.
  
  И Фиск понял, что он неудачник.
  
  время
  
  Грейс все устроила, и вскоре Фиск оказался в самолете, направлявшемся в Аттлборо.
  
  Она ждала его на взлетной полосе, и Фиске подбежал к ней, как только оказался на земле. Она обняла его, как могла старшая сестра; не будет больше опасности, больше не будет смерти, по крайней мере, в следующие десять секунд, и это все, что Фиске хотел от мира сего.
  
  «Мне очень жаль», - сказала она, взяв его лицо в руки и внимательно осмотрев его. «Фиске, мне очень жаль. Не могу передать, как мне жаль. Я не знал - я просто не думал прямо, и мне очень жаль ».
  
  «Я в порядке, - сказал Фиске. «Я действительно в порядке. Я обещаю." Тем не менее, было приятно, когда над тобой суетились. «Но откуда вы знаете, что они не будут ждать нас дома? Или в следующее место, куда вы пойдете? "
  
  Грейс откашлялась. «Я позаботился об этом».
  
  «Что ты имеешь в виду - что случилось с твоей машиной?» он спросил. Раньше он был черным; теперь это был синий кабриолет.
  
  «Мне пришлось сбить старую с обрыва», - сказала Грейс. «Но мне все равно нравится больше».
  
  «Вы должны были вести его. . . вы должны были прогнать его с. . . Благодать!"
  
  «Я сказал вам, что позаботился об этом».
  
  "Благодать!"
  
  «Я в порядке», - сказала она. «Ты в порядке. Все в порядке ».
  
  Но их не было. Не каждый.
  
  время
  
  Он и Грейс вернулись домой на несколько дней; после « Наутилуса» школа казалась легкой. Тем не менее, Фиске потребовалось несколько дней простого молчания, прежде чем он вообще сможет что-либо сделать, будь то миссия Кэхилла или экзамен по геометрии.
  
  Он рылся в газетах в поисках новостей об команде « Наутилуса » - о поломке реактора, смерти лейтенанта Опповица. Но единственное, что он смог найти, - это статья, в которой хвалили команду за беспрецедентное, побившее все рекорды путешествие из Коннектикута в Пуэрто-Рико.
  
  Тем не менее, то, что это было в газетах, не означало, что это была вся правда. Вина все еще жила его днем ​​и ночью, и он чувствовал, как оно всасывает его, как зыбучий песок.
  
  А потом ему пришлось вернуться в школу, вдобавок ко всему.
  
  «Ты был тише обычного, - сказала Грейс однажды утром. Было воскресенье, а это означало, что он собирался вернуться в школу той же ночью. «Я знаю, что у вас был. . . время вещей, так что если вы хотите , чтобы говорить о какой - либо из этого, вы знаете , я здесь для вас, Фиск «.
  
  Он посмотрел на нее. Он знал, что она имела в виду именно это. Он знал, что она любит его и хочет для него самого лучшего. «Я просто не могу поверить, что это произошло», - сказал он. «Я не могу поверить, что я. . . а это ты . . . вам пришлось съехать на машине со скалы ? "
  
  «Да», - сказала Грейс. «Но я в порядке. И ты в порядке. Все в порядке, Фиске. Вы должны сосредоточиться на этом ».
  
  «Нет, это не так», - сказал Фиске, проводя рукой по волосам. «Грейс, ты могла умереть. Я мог умереть. И лейтенант Опповиц мертв, Грейс. Он не в порядке. Вы знаете, что у него было двое маленьких детей? Совсем немного, едва ли ровно - а теперь он мертв ».
  
  Грейс посмотрела на землю. «Мне очень жаль это слышать, Фиске».
  
  «И знаете, что в этом самое худшее? Не то чтобы он умер за свою страну. Не то чтобы он умер за то, во что верил или чего хотел. Его убили, потому что мы солгали ему. Ты и я, Грейс. Он думал, что я тот, кем я не был, и мы ему это сказали. Он ничего не знал ни о кольце, ни о уликах, ни о вечерне. Он мертв из-за нас. Из-за меня."
  
  Так был Джордж. Фиске старался не думать об этом. Конечно, не он был тем, кто нажал кнопку, чтобы открыть ворота в воду наверху. Но Джордж этого не ожидал. Он убил лейтенанта и собирался убить Фиске, если представится шанс. Но все ли правильно? Любой другой подумает, что он сошел с ума, оплакивая Веспер. Тем не менее, это было не то, что Фиск мог поколебать.
  
  «Нет, Фиске», - сказала Грейс. Она положила руки ему на плечи и распрямила лицо прямо перед ним. «Они умерли из-за вечерни. Вечерня, Фиске. Это был не ты.
  
  Фиске посмотрел на нее, на его лице было вырезано недоверие, как иероглифы на могиле. Как она могла такое сказать? Как она могла подумать, что это не его вина? Разве Грейс не понимала, что, если бы Фиске никогда не был на этой лодке, лейтенант был бы жив?
  
  «Вы сохранили кольцо в безопасности. Ты обезопасил себя. Мне невероятно жаль лейтенанта, Фиске, ты знаешь, что я сожалею. Но есть вещи, которые поставлены на карту - огромные, меняющие мир риски, которые необходимо принять. Посмотри, что ты сделал, Фиске, - сказала Грейс. «Ты был таким храбрым. Такой храбрый, Фиске. Я никогда не был так горд ».
  
  «Я не хочу, чтобы ты мной гордился за это», - сказал Фиске. «Я собираюсь отправить кое-что жене лейтенанта Опповица. Ее зовут Бет. Хорошо . . . Я не знаю. Я не могу купить им другого отца. Я не могу вернуться в прошлое. Но я собираюсь что-то сделать ».
  
  «Ты хороший человек, Фиске», - сказала Грейс.
  
  Но ему этого не хотелось.
  
  время
  
  Было странно вернуться в школу. Территория все еще была зеленой, а кирпичи все еще были красными, хотя Фиске инсценировал свой путь на атомную подводную лодку, путешествовал под водой из Коннектикута в Пуэрто-Рико, избежал убийства шпионом Веспера, сбежал с указанной подводной лодки, а затем доплыл до берега. . Фиске не думал, что с этого момента небо должно быть оранжевым или чем-то еще - все не должно было быть настолько кардинальным - но разве что-то не должно было измениться?
  
  Однако ему потребовалась минута, чтобы понять, что что-то имело - его. Раньше он метался из класса в класс, из общежития в столовую, опустив голову и прижав книги к груди, как будто все его кишки выпали бы, если бы он не держался вместе. Теперь он огляделся, пока шел. Его подбородок не уткнулся в грудь.
  
  Это было небольшое изменение, но все изменилось.
  
  Он вернулся в школу, но только на экзамены. В его последний день ему пришла посылка. Ему пришлось пойти в кабинет директора, чтобы забрать его.
  
  За столом секретаря сидела молодая женщина с каштановыми волосами и желтым свитером. «Вы Фиск Кэхилл?» она сказала.
  
  «Ага», - сказал Фиске, оглядываясь назад, чтобы убедиться, что поблизости нет других Фиске Кэхиллов. «Ты новенький».
  
  «О, да», - сказала она, передавая его пакет. «У другой женщины были семейные обстоятельства, из-за которых ей пришлось уехать из города. Я слышал, она была настоящей работой. Хорошего лета!"
  
  «Спасибо за это», - сказал Фиске, подняв пакет и выходя на улицу. Он остановился у одной из скамеек и открыл свой пакет. Там была небольшая коробка и письмо. Он первым открыл коробку. Это была блестящая серебряная булавка - два дельфина, обмотанные веревкой. «Дельфины военно-морского флота» - то, над чем Ральф так упорно трудился.
  
  Затем он открыл письмо. Это читать:
  
  Дорогой Фиске,
  
  Во-первых, с Наутилусом все хорошо . Как только мы достигли порта, ребята-ядерщики починили реактор, и они заверили нас, что теперь мы сможем идти еще быстрее. Ранкер говорит, что кажется, что они немного разбавили его, так что посмотрим. Как я слышал, наша официальная комиссия состоится в сентябре. Искренне надеюсь, что вы сможете приехать в доки Нью-Лондона на церемонию.
  
  В коробке вы найдете своих дельфинов. Официально добро пожаловать в команду. У меня теперь тоже есть своя. Не будем забывать, что мне пришлось учиться намного усерднее для себя, но и я, и коммандер Уилкинсон думаем, что вы заслуживаете собственной пары. Я сказал командиру, что Джордж был на борту, чтобы осмотреть все ядерные материалы, и он собирался передать это сомнительной организации, и что вы остановили его. Вытащил его из лодки с риском для себя. Из-за того, что вас блевало, когда вы начали, вы определенно проявили себя на этом пути. Мы все говорим: «Молодец».
  
  В конце концов, извините, если я вас напугал. Мне нужно было выяснить, правду ли вы говорите, и именно так я пришел. Я не знаю и не понимаю, что именно там происходило, но держу пари, что это далеко не у меня. Как бы то ни было, я надеюсь, у вас все в порядке и все идет хорошо.
  
  Ты храбрый ребенок, Фиск. Если вам никто никогда этого не говорил, то теперь я сказал.
  
  Следите за китами,
  
  Ральф Кейн, старшина второго класса
  
  
  
  PS Я получил повышение!
  
  Фиске улыбнулся, сложил письмо и приколол своих дельфинов к пиджаку. Там было ужасно красиво, все блестяще и важно.
  
  "Рыба! Эй, Рыбное дыхание! » Эрик Лэндри был под деревом со своими друзьями. «Где ты был, а? Испугаться и сбежать после последнего раза? »
  
  «Семейный бизнес», - сказал Фиске. Его живот все еще дергался, и он думал, что его руки все еще могут трястись. Ему не нравилось разговаривать с Эриком, и он, конечно же, не хотел получать еще один вздор, но, похоже, не стоило его бояться. Не то чтобы он был Веспером. Не то чтобы Фиске попал в ловушку на борту подводной лодки вместе с ним, и он хотел убить Фиске, но выхода не было.
  
  «Семейный бизнес, оооо», - сказал Эрик. «Звучит серьезно. Ты ходил навестить свою бабушку-кита, Фиш Фейс? »
  
  «Оставь меня в покое, Эрик», - сказал Фиске.
  
  «Нет, - сказал Эрик. Он встал из-под дерева и неторопливо подошел к Фиске. «Я скучал по тебе, Рыба. Нам предстоит многое наверстать ». Он уронил книги на землю и протянул пиджак одному из своих друзей. «Что у тебя на куртке, Фиш? Брошь твоей бабушки? Модная булавка для дам?
  
  «Нет, - сказал Фиске. "Это не твое дело."
  
  «Все, что происходит в этой школе, - мое дело, Fish Breath. Скажи мне, прежде чем я оторву его прямо с тебя ».
  
  Фиске посмотрел на свою булавку так спокойно и спокойно, как только мог. «Это знак отличия морской подводной лодки».
  
  «Что, ты украл это у своего отца?» - спросил Эрик.
  
  «Нет, - сказал Фиске. "Я заработал это."
  
  «Отдай мне», - сказал Эрик. Он протянул руку и схватил Фиске за воротник. «Я сказал отдать его мне, Рыбное дыхание».
  
  Фиске посмотрел на руку Эрика, а затем снова на него.
  
  «Нет, - сказал Фиске.
  
  Эрик отдернул кулак и нахмурился, глядя на Фиске.
  
  Фиск глубоко вздохнул и откашлялся. Эрику Лэндри нечего было бояться. Он не был Веспером. На свете были вещи и похуже. Поэтому он открыл рот, несколько раз моргнул и собрал слова, которые хотел сказать.
  
  «Ты собираешься ударить меня, потому что я не отдам тебе булавку ?» - сказал Фиске. «Э-это кажется глупой причиной».
  
  Лицо Эрика на мгновение дрогнуло. И мягкая рябь прошла по толпе мальчиков позади него. Внутри Фиске трясся и боялся получить удар по лицу. Но Эрик был всего лишь мальчиком из школы.
  
  «Это довольно глупая причина, Эрик, - сказал Фиске.
  
  «Ага», - сказал один из мальчиков. «Это глупо, Эрик».
  
  Кулак Эрика парил в воздухе, но он оглянулся через плечо на своих друзей. Фиске тоже посмотрел. Они выглядели нетерпеливыми, может быть, немного раздраженными. «Ты хочешь, чтобы я ударил его или нет?» - сказал Эрик.
  
  «Я как бы хочу играть в футбол, - сказал Мэтью.
  
  «О, я звоню другому капитану!»
  
  Толпа начала расходиться, поскольку команды разделились. Вскоре остались только Эрик и Фиске.
  
  "Так?" - сказал Эрик, уронив кулак и оттолкнув Фиске. «Ты все еще просто Рыба».
  
  Фиске отступил на шаг и поправил свой пиджак. Его сердце неуклонно сокращалось до нормального уровня, а нервы выходили из строя. Он хотел расхохотаться; ему хотелось прыгнуть, закричать и, может быть , - может быть , если никто не смотрит, ударить в воздухе с чистым триумфом - потому что он противостоял Эрику Лэндри. А рыба? Рыба? Что за оскорбление было у Рыбки?
  
  Фиске взглянул на своих дельфинов, блестевших на фоне шерсти его пиджака. «Да, Эрик. Я предполагаю, что я."
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"