Содержание этой книги не может быть воспроизведено, дублировано или передано без прямого письменного разрешения автора или издателя.
Ни при каких обстоятельствах издатель или автор не будет нести никакой ответственности или нести юридическую ответственность за какой-либо ущерб, возмещение или денежные потери, возникшие в связи с информацией, содержащейся в этой книге, как напрямую, так и косвенно.
Юридическое уведомление:
Эта книга защищена авторским правом. Она предназначена только для личного использования. Вы не можете изменять, распространять, продавать, использовать, цитировать или перефразировать любую часть или содержание этой книги без согласия автора или издателя.
Уведомление об отказе от ответственности:
Обратите внимание, что информация, содержащаяся в этом документе, предназначена только для образовательных и развлекательных целей. Все усилия были приложены для предоставления точной, актуальной, надежной и полной информации. Никакие гарантии не заявлены и не подразумеваются. Читатели признают, что автор не занимается предоставлением юридических, финансовых, медицинских или профессиональных консультаций. Содержание этой книги получено из различных источников. Пожалуйста, проконсультируйтесь с лицензированным специалистом, прежде чем пытаться использовать какие-либо методы, описанные в этой книге.
Читая этот документ, читатель соглашается с тем, что ни при каких обстоятельствах автор не несет ответственности за какие-либо убытки, прямые или косвенные, возникшие в результате использования информации, содержащейся в этом документе, включая, помимо прочего, ошибки, упущения или неточности.
OceanofPDF.com
Предупреждение о срабатывании триггера
предупреждение для такелажников: этот роман содержит сцены убийства, мести, Преследование и жестокое обращение с животными, которые могут быть для некоторых читателей это может оказаться сенсацией.
OceanofPDF.com
Содержание
Глава 1: Первый признак монстра
Глава 2: Скрытое на виду
Глава 3: Разоблачение внутреннего монстра
Глава 4: Повышенная осведомленность
Глава 5: Разоблачение подозрений
Глава 6: Сгущающиеся тени сомнения
Глава 7: Скрытая эмпатия
Глава 8: Тени и обман
Глава 9: Возрожденные страхи
Глава 10: Кто за кем наблюдает?
Глава 11: Главные подозреваемые
Глава 12: Тревожный подозреваемый
Глава 13: Думайте нестандартно
Глава 14: Пятнадцать недостающих минут
Глава 15: Разоблачение психопата
Глава 16: Прошлое возвращается?
Глава 17: Преследование преследователя
Глава 18: Тревожное открытие
Глава 19: Ход монстра
Глава 20: Непредвиденная связь
Глава 21: Поразительное вторжение
Глава 22: Часы тикают
Глава 23: Загадочный след
Глава 24: Экспертная оценка
Глава 25: Скрытое возмездие
OceanofPDF.com
Глава 1: Первый признак монстра зашел в приют для животных после отпуска, готовый погрузиться во все, что там происходит. Мне пошло на пользу немного отдохнуть, и я почувствовал себя отдохнувшим и готовым ко всему. В прошлом году я был вовлечен в тревожное дело, которое втянуло меня в темную сторону человеческой натуры. Вдобавок ко всему, я чуть не потерял отца и обнаружил, что встречаюсь с кем-то из своего прошлого, кто пробудил во мне много воспоминаний. Мне нужно было немного времени вдали от мира, и это было идеально. Я отправился в небольшой городок у океана, где не знал ни единой души. Я знал, что многим людям не нравится быть в одиночестве, но для меня это был бальзам, который меня успокаивал. Я провел все время за чтением, долгими прогулками и плаванием в океане.
Когда я сказал, что готов ко всему, это было не совсем правдой, понял я, когда оказался лицом к лицу с самым ужасным зрелищем, которое я видел за долгое время. Женщина за стойкой была настолько бледной, что каждая веснушка на ее лице выделялась, как маленькие коричневые пятна. Ее рука сжимала верхнюю часть кошачьего
сжимала так крепко, что костяшки пальцев побелели. Я и раньше видела расстроенных владельцев домашних животных, но этот выходил за рамки обычного.
«Я пришла домой и нашла его таким. Просто лежащим на нашем крыльце, слишком сильно раненым, чтобы сделать что-то большее, чем просто визжать. Какой монстр мог так навредить кошке?»
Это был риторический вопрос, но в нем таился гнев. Я не мог ее винить; ничто не бесило меня больше, чем зло, которое можно найти в человеке, способном на такое поведение. Кот был едва жив, его глаза были полузакрыты, он дергался и вздрагивал от боли. Я видел, как сильно он был ранен. Кто-то взял нож и сделал несколько порезов поперек его боков. Это было не все — они также нанесли ему небольшие круглые ожоги на теле. Мне они показались подозрительно похожими на ожоги от сигарет. Мой гнев горел в глубине моего живота, и было такое чувство, будто я проглотил кислоту. Это было явно не случайно. Кто-то намеренно навредил этому бедному существу, а затем оставил его, чтобы его нашел хозяин.
Наш ветеринар Эрин подошла к стойке регистрации. Едва взглянув в мою сторону, она осторожно вытащила пальцы хозяйки из клетки и подобрала ее. Побежав обратно в операционную, она крикнула через плечо:
«Следуй за мной. Если мне удастся его спасти, ему нужно будет увидеть дружелюбное лицо. Я не могу ничего обещать, но я сделаю все, что смогу».
Хозяйка сдавленно всхлипнула, убегая за Эрин, оставляя меня и Клаудию, администратора, наедине. Я бросил на нее озадаченный взгляд. «Что, черт возьми, происходит?»
Клаудия натянуто улыбнулась мне. «Добро пожаловать обратно, Эмма. Хотя это был не особенно приятный прием, не так ли? К сожалению, это не первый и даже не второй раз. Было много случаев увечий кошек, пока
Вы отсутствовали. У всех них были те же травмы, и, к сожалению, большинство не выжило. Боюсь, я не питаю больших надежд к мистеру Тибблсу.
Я оттолкнул красный туман ярости, застилавший мне глаза, и сумел сохранить спокойствие в голосе, когда заговорил. «Есть ли у полиции какие-либо идеи, кто за этим стоит?»
Клаудия пожала плечами, а затем фыркнула. «Ты так долго отсутствовала, что забыла, насколько неэффективен инспектор по защите животных? Мы все об этом сообщали, и владельцы приходили в участок, стучали по столу и требовали действий, но они просто светили нам. Мы понятия не имеем, кто это, и не можем их остановить. Это касается не только кошек, принадлежащих владельцам — у нас было несколько бродячих кошек, найденных и в других частях штата. Мне не нравится думать, что в нашем маленьком сообществе живет монстр, но вы не можете смотреть на это и не удивляться».
Разочарование в ее голосе совпадало с моими собственными чувствами. Клаудия так же сильно, как и я, переживала за животных, о которых мы заботились, и по дрожанию в ее голосе я знала, что она также злится на отсутствие официального интереса. Приют, где я работала клерком по приему, был небольшим, но здесь его уважали. Мы оказывали столь необходимую услугу тем, кому требовалась экстренная помощь, а также заботились о местной дикой природе и брошенных домашних животных. Я любила свою работу со страстью, которую когда-то испытывала только к своей роли в спецназе. Роли, которую я держала в глубоком секрете от окружающих. Для всех, кто меня знал, я была тихой, молчаливой женщиной с врожденной способностью говорить слишком прямолинейно и не следовать социальным приличиям. На самом деле я была обученным убийцей, которая использовала свои навыки, чтобы защищать уязвимых животных, у которых не было голоса или собственной защиты.
Моя работа здесь уже привела меня к некоторым удручающим случаям, не в последнюю очередь к одному, который был связан с собачьими боями. Я сжал кулаки, вспоминая тот случай, мой
Ногти впиваются в нежную плоть моей руки. Снова и снова я сталкивался с доказательствами того, что те типы людей, которые причиняют вред животным, также не задумываясь применяют такое же повседневное насилие к своим собратьям-людям. Если вы из тех, кто эксплуатирует уязвимости, то, скорее всего, вы не станете проводить черту в отношении животных.
Вопль из операционной на заднем дворе оповестил нас о том, что г-н...
Тибблс не успел, и я сжал кулаки еще сильнее. Я слышал отчаянное горе в криках владельца. Он был бы важным членом их семьи, и то, что его вот так вот утащили, было так жестоко, что это было не передать словами. Я потуже зажал сумочку и, не сказав больше ни слова, выбежал из убежища и направился к станции.
Теплое приветствие Эрика и его приветствие дома замерли у него на губах, когда он увидел, как я зол.
«Это не лицо человека, только что вернувшегося из спокойного отпуска».
Я посмотрел на него. «И я не могу себе представить, что вы не знаете почему. Что именно вы сделали с расчленением кошек? На свободе разгуливает безумец, и мне сказали, что никто из вас не заинтересован в том, чтобы узнать, кто это».
Эрик протянул мне руку и помахал ею вверх-вниз в универсальном жесте, означающем «успокойся». Это имело обратный эффект — он мог бы с тем же успехом раздувать пламя моей ярости, хотя ему это и не принесло никакой пользы.
«И не пытайся меня успокоить. Я хочу знать, что ты собираешься делать. К нам только что привезли еще одного, и мне пришлось выслушать, как бедная хозяйка разрыдалась, потому что ее любимый кот умер».
«Вы не обязаны мне об этом рассказывать. К нам уже несколько недель приезжают владельцы кошек, требуя, чтобы мы что-то сделали, но что я могу сделать? Я детектив, а это означает человеческие преступления. Я сказал то же самое вашей секретарше, когда она пришла несколько дней назад».
Он протянул руки, словно умоляя меня о понимании. «Да ладно, Эмма, я по уши в настоящих преступлениях. У меня просто нет времени и ресурсов, чтобы вдобавок еще и гоняться за преступлениями против животных».
Я покачал головой, отметая его оправдания. «Я не прошу вас лично разобраться в этом. Это ваше сообщество и ваша станция. Ваша работа — сказать этому никчемному чиновнику по социальному обеспечению поднять свою задницу и разобраться в этом».
Эрик пожал плечами. «Мне придется лететь в Нью-Йорк, чтобы сделать это. Он уехал в отпуск, так что то, что вы видите, — это все, что есть».
Мой взгляд отразился от него, поэтому, подавив желание по-детски бросить ему вызов, я удовлетворила свое разочарование, захлопнув за собой дверь его кабинета.
Остальные офицеры в главной комнате подняли глаза на звук, но когда они...
увидел, что это я, я заметил, как несколько из них понимающе ухмыляются друг другу. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы ничего не сказать. Я знал, что вся станция думает, что Эрик и я — несчастные влюбленные, которые должны быть вместе. Я чувствовал его интерес ко мне временами, но я не хотел идти к этому. Мне не нужно было отвлекаться, и, кроме того, мы были очень разными людьми.
Держа голову направленной вперед и не смотря в глаза, я пронесся через комнату и вылетел из вокзала. Пока я шел по улице, я едва замечал проходящих мимо людей, я был так зол. Я услышал несколько пробормотавших приветствий, но не ответил. Я не мог даже подумать о том, чтобы попытаться завязать непринужденный разговор прямо сейчас.
Вернувшись в святилище, я едва успел кивнуть Эрин и Клаудии, когда направился обратно, чтобы воспользоваться одним из компьютеров. Я ввел «увечья кошек» в поисковую систему и прокрутил результаты.
Похоже , мне нужно сузить параметры поиска , подумал я, увидев поток ответов, заполняющих экран. Было много сообщений из Великобритании и несколько из США, и, похоже, в большинстве случаев были некоторые дебаты о том, кто был ответственным — человек или местная дикая природа.
Однако я видел раны на теле своей жертвы и знал, что это определенно дело рук животного человеческого рода.
Никакая информация на экране не помогала, поэтому я повернулся к картотечному шкафу, чтобы узнать больше о делах, поступивших за время моего отсутствия.
Вытащив файлы, я пролистал их. Эрин вела подробные записи обо всех своих пациентах, и этот не был исключением. Она даже включила фотографии, изображения, от которых у меня выворачивало живот и мне становилось дурно. У всех кошек были похожие травмы, как у той, которую я видел ранее. Это началось с одной или двух, а теперь переросло в почти ежедневное явление.
Тот, кто это делал, будет продолжать это делать, пока кто-нибудь его не остановит.
— и я намеревался стать этим кем-то.
Эрин вошла, выглядя усталой и истощенной. Она сжимала чашку кофе, когда скользнула на сиденье напротив меня. Прежде чем она успела начать какую-либо светскую беседу о моем отпуске, я перевел разговор на кошачьи увечья. Я знал, что если еще кто-то задаст мне небрежно-веселой вопрос, я взорвусь, и поскольку мне нравилась Эрин, я не хотел направлять на нее всю силу своей ярости.
Но мне пришлось приложить немало усилий, чтобы не выдать резкость своего гнева в тоне, когда я говорил. «Кто, черт возьми, это делает? Казалось, что этот больной ублюдок прижег бедное животное сигаретой».
Она устало вздохнула. «И ты был бы прав. У меня была возможность внимательно рассмотреть эти раны, и я бы согласился, что это сигарета. Не то чтобы это помогло нам определить преступника. Несмотря на то, что все знают друг о друге все, никто ничего и никого не видел».
«До сих пор , — подумал я. — Кем бы ни был этот монстр, он не ускользнет от меня так легко. Я поймал рыбу покрупнее трусливого кошатника, и был уверен, что с моими навыками я поймаю и этого монстра».
*****
Ив Барнс открыла входную дверь и сразу узнала меня.
«Вы та самая женщина, которая была за стойкой в святилище, когда я привел мистера Тибблза, не так ли?»
Ее голос надломился, и я услышал, как эмоции бурлят под поверхностью. Я кивнул. «Да, я Эмма Роуз, и я надеялся, что вы уделите мне минутку, чтобы рассказать о том, что случилось с вашим котом».
Ева сглотнула, и я увидел, как она все еще расстроена. Я ненавидел возвращать что-то столь болезненное, но я должен был знать, что происходит
прежде чем еще одна кошка будет ранена или убита.
«Вам лучше войти».
Она отступила назад и дала мне достаточно места, чтобы протиснуться мимо нее.
Психологически это говорило о многом — она как будто неохотно впускала меня в свое горе, и я не мог винить ее за то, что она чувствовала. Ева провела меня в маленькую уютную гостиную, заполненную книжными полками. Она махнула рукой в сторону мягкого кресла, и я сел.
Но Ева не села. Она крутилась вокруг меня, заламывая руки и смахивая слезы, которые грозили пролиться.
«Это было ужасно. Я просто благодарен, что дети были в школе и не видели, в каком он состоянии. Мистер Тибблс едва мог двигаться; он просто продолжал издавать эти ужасные вопли и мяуканье. Мне удалось засунуть его в переноску для кошек, но я мог сказать, что каждый раз, когда я прикасался к нему, он испытывал ужасную боль. Сначала я подумал, что его сбила машина, но когда я присмотрелся, то увидел на его маленьком животике что-то похожее на ожоги от сигарет».
Она фыркнула. «Я даже не могла его утешить. Ему было так больно, что я ничего не могла сделать».
Этот рассказ оказался для нее слишком тяжелым, и она разразилась громкими рыданиями.
Я был слишком зол, чтобы плакать. Видя, как эта женщина опустошена потерей своего кота, мне захотелось наказать виновного.
«У тебя есть какие-нибудь идеи, кто это сделал?» — я слышал гнев в своем голосе, когда спрашивал ее, но вместо того, чтобы оттолкнуть ее, это, казалось, убедило ее в том, что мне не все равно.
«По крайней мере, вы кажетесь более увлеченным этим, чем полиция. Знаете, что они сказали, когда я попытался сообщить об этом? Мы здесь только для человеческих преступлений, мэм. Мило. Действительно полезно. Не ».
Ева остановилась и обхватила себя руками, словно ей было холодно.
«И я понятия не имею, кто мог сделать что-то столь чудовищное. Это определенно не тот, кого я знаю. Это прекрасная улица; никто из моих соседей не тронет и волоска на голове мистера Тибблза».
Это было то, в чем я не был так хорош. Еве нужны были слова утешения, но я ничего не мог сказать. Не то чтобы у меня не было сочувствия; скорее, я слишком много чувствовал. Скорее, я был склонен держать это в себе. В другой жизни, когда я был элитным бойцом спецназа, меня учили сдерживать свои эмоции. Эти уроки настолько укоренились во мне, что я не мог забыть их даже сейчас, живя гражданской жизнью. Часто моя отстраненная внешность работала мне на пользу. Это заставляло меня казаться спокойным и организованным в кризисной ситуации, но в такие моменты было бы полезно больше показывать свои собственные чувства.
Мне не стоило беспокоиться. Ева уже была рада, что я потрудился проделать весь этот путь, чтобы спросить о мистере Тибблсе, и проигнорировала мою тупую внешность. Я выдавил из себя неловкое «спасибо» и «до свидания», прежде чем уйти.
Снаружи я на мгновение оглядел крыльцо. Небольшое пятно крови — вот все, что осталось от места, где мистера Тибблса оставили умирать. Я нахмурился. Небольшое пятно крови? Я ожидал гораздо большего от ран, которые я видел.
Он или она, должно быть, увозят кошек в другое место, чтобы причинить им вред, понял я. Они, должно быть, каким-то образом выманивают их с улицы, увозят, калечат, а затем возвращают обратно в свои дома.
Но почему? Какой больной человек чувствовал необходимость быть таким жестоким? Дело было не только в травмах, которые они наносили; дело было в злонамеренности оставлять кошек там, где их найдут хозяева. Некоторые из других
были найдены детьми, и я могу только представить себе, какие разрушения это вызвало.
Оглядев улицу, я увидел несколько кошек, бродящих по ней.
Лазание по деревьям, лежание на солнце и, в общем, просто шатание по округе, занятие кошачьими делами. Как преступнику удалось заставить их пойти с собой? Это была еще одна странность. Кошки были гораздо менее доверчивы, чем собаки. Было нелегко подойти к кошке, которая тебя не знала, не говоря уже о том, чтобы увести ее оттуда, где она чувствовала себя в безопасности.
Это означало, что тот, кто был ответственным, довел свой план до совершенства. Они точно знали, что делают и как это делать.
OceanofPDF.com
Глава 2: Скрытый на виду r. Гидеон Барлоу согнул плечи, пытаясь ослабить напряжение в мышцах, вызванное слишком долгим сидением в одном и том же положении. Он читал один из своих файлов, и, как это часто бывало, он потерял счет времени. Несмотря на то, что он был наполовину на пенсии, Гидеон не мог полностью расслабиться и оставить свою карьеру позади. Он жил ради своей работы. Возможно, слишком много, в Оглядываясь назад , он размышлял. Его занятая частная практика когда-то соперничала за время с составлением профилей для полиции по серьезным делам, и между ними не оставалось места ни для чего другого. После потери жены Гидеон обнаружил, что благодарен, что у него не осталось слишком много времени, чтобы думать или сосредотачиваться на своем горе. С другой стороны, Гидеон также остался с подавляющим чувством вины за то, как мало времени он провел со своей женой, когда она была жива.
Они верили, что проведут десятилетия вместе, и у них будет достаточно времени, чтобы расслабиться и насладиться друг другом в какой-то неопределенный день в будущем. Гидеон представлял их сидящими вместе на крыльце на закате их лет, Мириам читала книгу, а он решал кроссворд
головоломка. Обещание этой уютной сцены смягчало чувство вины, которое он чувствовал каждый раз, когда первым делом утром выбегал из дома, часто возвращаясь только поздно. Это подбадривало его в те дни, когда работа его расстраивала, и это заставляло его чувствовать себя не таким плохим мужем в те вечера, когда его жена ужинала одна, потому что он был слишком занят, чтобы вернуться домой вовремя.
Как оказалось, у них было совсем немного времени. Мириам была на кухне, готовя яблочный пирог, когда аневризма мозга внезапно забрала ее. Он, конечно, был на работе, и именно их сосед нашел ее лежащей на полу, окруженной остатками пирога.
Коронер заверил его, что Мириам умерла бы мгновенно.
«Это произошло так быстро, доктор Барлоу, что она была бы мертва еще до того, как коснулась земли».
Для Гидеона все было по-другому. В своем воображении он видел, как она умирает в одиночестве и лежит на холодном каменном полу больше часа, прежде чем ее нашел сосед. Это он должен был броситься к ней и лихорадочно нащупывать пульс, ожидая прибытия экстренных служб. Вместо этого он прибыл в больницу после вызова в его кабинет, только чтобы его отвели в сторону и сообщили печальную новость. Он сидел с ней столько, сколько ему позволили, сжимая ее безжизненную руку и бормоча о том, как сильно он ее любит.
Еще один камень вины в придачу ко всем остальным. Он знал, что не смог бы предотвратить аневризму, но, по крайней мере, если бы он был там, она бы не была одна. Более того, она бы не лежала там на холодном полу в течение нескольких часов после этого. Он почти ходил во сне в течение недель после ее смерти. Сосредоточение на организации ее похорон отодвинуло горе на некоторое время, но когда оно в конце концов настигло его, он обнаружил себя на пути потери, которую он когда-то консультировал других, как пережить.
Вина, гнев, отрицание, ненависть к себе — вот гамма эмоций, которые его переполняли. Они были настолько всепоглощающими, что он неделями не мог ничего делать, кроме как барахтаться в них. Даже работа не могла вытащить его из этого, и если бы не коллега, который начал приходить каждый день, он считал, что никогда бы не оправился так, как он.
Вернувшись на работу, он обнаружил, что потеря Мириам не замедлила его неустанного стремления к достижению. Если что, она подстегнула его еще сильнее. Он работал каждый час, который мог, почти не спал и не останавливался, делая все, чтобы скрыться от оставшегося горя и вины. Так было до инцидента, который заставил его, наконец, покинуть суету и суматоху центра города и замедлиться.
«Слишком много времени на размышления» , — подумал он, — « и посмотрите, к чему это меня привело».
Это были темные уголки его прошлого, которые он обычно держал в коробке и запертыми. Как будто воспоминания всегда были под рукой, ожидая, чтобы подкрасться и ткнуть его палкой вины. Как бы он ни старался, в основном он помнил то, что заставляло его осознавать, насколько он был самодовольным: времена, когда она сидела одна в ресторане на их годовщине, ожидая его появления, и то, как она с пониманием к этому относилась. Многие женщины вообще не стали бы ждать, и большинство, по крайней мере, дулись бы, жаловались и устраивали истерики. Но не его жена.
Она бы одарила его той же приветливой улыбкой, которой она встречала его каждый день. Передав ему меню, она бы терпеливо ждала, пока он выберет себе еду и вино, а затем спросила бы его о том, как прошел его день.
Ее слушание было еще одним ее качеством, и он осознавал, что воспринимал это как должное. Делясь своими заботами, мыслями и трудностями с любимой женщиной, и поддерживая ее заботой
советы и мнения оказались более бесценными, чем он предполагал в то время.
Неизбежно, его темное путешествие по переулкам памяти также привело его в другие места, которые он не хотел посещать. Опять же, он мог возложить вину за эту ситуацию на дверь своей работы. Гидеон оттолкнул, не желая возвращаться к причине, по которой он собрал вещи и переехал в пригород, где никого не знал. Пациентка в его частной практике, Бонни Лэнг, стала одержима им. Это звучало так просто, когда он так сказал, но на самом деле это было медленное путешествие к точке, в которой они оказались.
Бонни впервые обратилась к нему с жалобами на нетипичные симптомы депрессии и тревожности. Ее направила коллега, которая посчитала, что она не соответствует ее конкретному набору навыков. В то время Гидеон не придал этому большого значения. Он и его коллеги часто пересылали случаи друг другу, но позже он задался вопросом, не манипулировала ли Бонни каким-то образом ситуацией. Ей не подошло бы лечение у женщины-врача, и он был уверен, что она была рада, когда ее направили к мужчине.
На первом приеме она приехала в его офис на час раньше, и когда он вышел в комнату ожидания, чтобы позвать ее, он увидел все классические симптомы тревоги. Бонни сидела на краешке своего сиденья, и у него сложилось впечатление, что она борется с желанием убежать. Он представился и заметил, что когда он протянул руку, она вздрогнула, прежде чем пожать ее слабым, коротким сжатием. Гидеон не был удивлен, обнаружив, что заставить ее говорить на этом сеансе было все равно что получить кровь из камня. Бонни держала глаза опущенными, а голову опущенной; она пробормотала свои несколько ответов таким тихим голосом, что ему пришлось наклониться вперед, чтобы услышать ее.
В тот день не было никаких крупных крупиц понимания. Она поделилась своим
информацию скупо, поскольку она отвечала осторожно, стараясь как можно меньше персонализировать.
Следующие два сеанса были почти такими же. Бонни начала проявлять больше склонности доверять ему, и его терпение было вознаграждено россыпью небольших откровений, которые указывали на то, что была история насилия как в годы ее становления, так и во взрослых отношениях. Гидеон составил план лечения и был полон решимости вытянуть из нее подробности, пока не наберет достаточно, чтобы начать процесс восстановления. Это было то, что он делал миллион раз прежде, и у него не было причин подозревать, что случай Бонни будет отличаться.
Только на четвертом приеме Гидеон начал замечать признаки нарциссизма и социопатии. На этот раз она пришла в откровенном наряде и с кокетливой улыбкой. Исчезла сдержанная, встревоженная, подавленная Бонни, а на ее месте оказалась вампирша, которая ясно дала понять, что она проявляет к нему сексуальный интерес. Их сеанс был сосредоточен на ее прошлом, и вместо того, чтобы бормотать на его вопросы, она смело смотрела на него, раскрывая каждую интимную деталь. Несколько раз ему приходилось отводить глаза, когда она скрещивала и распрямляла ноги, открывая больше, чем он хотел видеть.
Даже тогда Гидеон смотрел на нее только с профессиональным любопытством. Если на то пошло, он почувствовал искру волнения от того, что у него был такой интересный пациент, и начал планировать статьи, которые он мог бы написать для своих коллег.
Он содрогнулся, вспомнив, как быстро все вышло из-под контроля: Бонни появлялась везде, куда бы он ни посмотрел, околачивалась в его офисе, когда он уходил на ночь, и пыталась завязать разговор. Ее одежда и поведение становились все более вызывающими, пока не стало ясно,
что она не сможет уважать профессиональные границы их отношений.
В этот момент Гидеон решил, что у него нет выбора, кроме как направить ее к кому-то другому. Он пытался обсудить это с ней, но она воинственно отрицала его обвинения и отказывалась даже думать, что ее поведение перешло черту. Именно тогда все действительно переросло во вторжение в его дом и рыться в его мусоре. Кульминацией стала ночь, когда она появилась у него дома, стуча ножом в окна. Ей удалось проникнуть, и он вспомнил ужас, с которым ему пришлось бороться, чтобы отговорить ее от убийства. Ее арестовали, и в настоящее время она находится в закрытой больнице. Психиатр счел ее неспособной предстать перед судом, и он вспомнил самодовольную улыбку на ее лице и торжество в ее глазах при этой новости.
Но ее заточения было недостаточно, чтобы Гидеон чувствовал себя в безопасности. После этого дом уже никогда не ощущался прежним, и, несмотря на свою привязанность к нему, он знал, что пора от него отказаться. Его воспоминания о том, каково это было делить его с женой, были испорчены тем, что сделала Бонни.
Вместо того, чтобы вернуться домой и подумать о Мириам, он обнаружил, что с тревогой оглядывается по сторонам и ждет следующего инцидента. День, когда состоялась продажа, был вторым самым трудным днем в его жизни — не таким тяжелым, как потеря жены, но близким к этому. Не имея ни малейшего представления, куда идти, Гидеон воткнул булавку в карту и оказался здесь, в тихом пригороде под названием Клирмонт.
Он прожил в Клирмонте пару месяцев, достаточно долго, чтобы начать обживаться. Однако в каждой комнате у него все еще были сложены коробки, которые дразнили его, чтобы он поскорее их распаковал. Как психиатр, он подозревал, что избегает привязанности, и осознал, что у него также есть страх, что этот дом у него отнимут. Распакованные коробки также были идеальным местом, чтобы скрыть свое горе. Это означало, что, помимо одной свадебной фотографии,
все, что связывало его с Мириам, было вне поля зрения. Это облегчило задачу? Гидеон тщательно обдумал вопрос, который он себе задавал. Не действительно , решил он. Если что, это заставило его почувствовать себя еще более виноватым. Его любовь к Мириам должна была быть на виду у всех, а не запрятана в безликих коробках. И все же, осознание этого не побудило его распаковать вещи.
Врач, у которого пациентом является он сам, имеет врача-дурака , подумал он с усмешкой, услышав голос жены, когда она произносила эти слова у него в голове. Это заставило его улыбнуться. Слышать Мириам было одним из немногих его утешений.
Гидеон тоже изо всех сил пытался завязать какие-либо человеческие связи. Для человека, у которого всегда были трудности с общением, это маленькое сообщество было нелегким орешком. Казалось, что все уже сплели свои собственные отношения, не оставляя места для новичка вроде него. Он старался изо всех сил; он записался на пару вечерних занятий, чтобы заниматься тем, что ему нравилось. Кулинарная группа и художественная группа были достаточно маленькими, чтобы он не был слишком подавлен, но достаточно большими, чтобы он мог слиться с фоном, если чувствовал себя асоциальным. Проблема была в том, что Гидеон не был большим любителем людей вне своей работы. Дайте ему кого-то травмированного и нуждающегося в его помощи, и он чувствовал себя комфортно с ними. Дайте ему обычного, уравновешенного, психически здорового человека, и он снова сворачивался в себе, как спящее существо.
Он хотел бы сказать, что это из-за потери жены, но он всегда был таким. Даже в детстве ему было трудно заводить друзей, и другие дети казались ему слишком шумными и требовательными, чтобы с ними ладить. Он был счастливее с книгами и в своей собственной компании. Его родители тоже были интровертами, и они не видели ничего плохого в его замкнутом пространстве.
Гидеон рано проявил большие интеллектуальные способности и с юных лет обнаружил, что предпочитает общество взрослых обществу сверстников.
Обычно у таких детей, как он, было множество травм, связанных с
издевательствам; однако Гидеон был настолько незаметен, что даже самые жестокие из его школьных сверстников не решались на него нападать.
В молодости он считал женщин пугающими. Он никогда не знал, что сказать или сделать, и в тех редких случаях, когда он ходил на свидания, это обычно заканчивалось тем, что его партнерша едва скрывала зевок и находила повод уйти от него. Он не винил их — тяжелая, неуютная атмосфера не была представлением большинства женщин об идеальном свидании. Он видел, как другие мужчины плавно вступали в разговор с противоположным полом, и задавался вопросом, каково это — иметь такой уровень уверенности.
Только потому, что его жена была так полна решимости узнать его, им удалось построить отношения. Они столкнулись друг с другом в продуктовом магазине; они потянулись за одним и тем же товаром в одно и то же время, и ее смех в ответ, казалось, развязал ему язык так, как он не знал раньше. Мириам почувствовала его уязвимость и взяла на себя ответственность за то, чтобы они встретились снова. Одно свидание привело к другому, и прежде чем он успел это осознать, он влюбился в ее крючок, леску и грузило.
На протяжении всего их брака она знала, когда ему нужно было личное пространство, и у них даже был шутливый термин для этого.
«Мой социальный счетчик пуст», — объявлял Гидеон, а его жена ласково улыбалась, и они оставались дома, а не выходили. Жизнь была простой и организованной так, как ему было нужно тогда. Теперь он был брошен в водоворот эмоций и пугающих ситуаций, с которыми он не знал, как справиться. За время, проведенное вместе, руководство, поддержка и любовь Мириам открыли ему мир общения, которого он никогда не знал раньше. Ее смерть также означала потерю этой части его жизни, так как он не чувствовал себя готовым встретить ее без нее. Когда люди говорили о том, что у него есть родственная душа до того, как он встретил Мириам, он тайно закатывал глаза на
описание. То есть, пока он не узнал, что такое родственная душа на самом деле. Его жена действительно была его второй половинкой, и без нее он был потерян.
Пытаясь отвлечься от своих мыслей, Гидеон включил местный новостной канал. Улыбаясь про себя, он сравнил беззаботные истории с теми, что транслировались в самом центре города. Это был приятный сегмент, но затем лицо ведущего стало серьезным, когда он представил историю о волне неприятных случаев увечий кошек по всему городу. Изображения плачущих владельцев домашних животных и тщательно модерируемые описания травм заставили его профессиональную антенну напрячься. Причинение вреда животным было одним из тревожных сигналов более серьезной скрытой психопатии.
Вытащив блокнот, Гидеон записал несколько мыслей, пока слушал вполуха репортаж. Когда репортер упомянул местный приют для животных как место, куда было доставлено большинство пушистых жертв, он записал и это. Это могло бы быть пустяком, но если бы ему нужно было что-то узнать, было бы полезно знать, куда идти. Несмотря на отсутствие связей с местной полицией, старые привычки умирали с трудом, и Гидеон не мог устоять перед желанием взглянуть на дело с клинической точки зрения.
Гидеон откинулся на спинку сиденья и перечитал свои записи. Хотя точный характер травм не разглашался, Гидеон понимал, что они выглядят достаточно похожими, чтобы предположить одного и того же преступника. Это заставило его задуматься, не занимается ли этим делом местное отделение полиции. Он сомневался в этом. Полиция часто была слишком занята преступлениями между людьми, чтобы считать подобные инциденты достойными расследования. Если бы они только осознали, насколько вероятно, что ответственный человек также подвергается риску эскалации, они могли бы отнестись к этому более серьезно.
Гидеон внезапно почувствовал клаустрофобию в своем доме. Как будто стены надвигались на него, и ему нужно было выбраться. Толкая ноги
в пару ярко-красных кроссовок с белыми шнурками, он схватил ключи и кошелек и вышел из дома. Прогулка могла бы помочь, и, кроме того, он мог бы встретить кого-то, кто мог бы рассказать ему больше о деле. Такие пригороды были ульем сплетен; все знали дела друг друга, и Гидеон был почти уверен, что кто-то захочет побаловать новичка тем, что происходит.
OceanofPDF.com
Глава 3: Разоблачение монстра В пределах
Утро было напряженным, и я с нетерпением ждал, когда смогу остановиться на обед. В холодильнике в комнате, которую мы использовали для перерывов, у меня был сэндвич с тунцом, и поскольку я пропустил завтрак, мой живот урчал, как извергающийся вулкан.
Но все мысли о еде были стерты, когда женщина с маленьким, рыдающим ребенком ворвалась в нашу комнату ожидания, сжимая переноску для кошек. Мое сердце замерло, и моя кровь похолодела, когда женщина толкнула переноску через стол к Клаудии. Это было похоже на повторение мистера Тибблса, и я сразу понял, что произошло.
«Я... я... я... думаю, уже слишком поздно...»
Она сломалась, ее плечи тряслись, когда она прижала своего ребенка к себе. Клаудия поймала мой взгляд и дала мне сдержанный толчок головой. Кот не продержался достаточно долго, чтобы попытаться его спасти. Я почувствовал волну гнева, настолько сильную, что она грозила вырваться из меня. Мне пришлось сжать губы, чтобы не закричать во весь голос. Я знал, что я не очень
человек общительный, но я бы бросил вызов любому, кто найдет нужные слова в такой момент. К счастью, Эрин вошла в комнату и взяла на себя управление.
Спокойная, профессиональная и чуткая Эрин точно знала, что сказать. Она осторожно взяла переноску для кошек. «Проходите, и мы поговорим о том, что можно сделать дальше».
Женщина и ее маленький сын шли за ней. Возможно, спасти их питомца было невозможно, но Эрин помогала им с этим смириться, как могла. Зная, что о них заботятся, я быстро сказал Клаудии, что пойду пообедаю.
Она нахмурилась. «Это не твой ли сэндвич с тунцом я видела в холодильнике для персонала?»
Я равнодушно пожал плечами. «Да, я как-то потерял к этому интерес. Я подумал, что, может, заскочу в закусочную и возьму что-нибудь горяченького. Могу я что-нибудь вам принести, пока я там?»
Клаудия отвлеклась на мысль о свежем обеде за мой счет, и ее лицо просветлело. «О да, пожалуйста. Можешь принести мне куриный салат и майонез на ржаном хлебе?»
Я успел ей кивнуть, прежде чем выскочил за дверь и направился в полицейский участок. На этот раз Эрику пришлось послушать. Ситуация выходила из-под контроля.
Неужели он мог просто продолжать закрывать глаза?
Мелоди подпиливала ногти, когда я вошел. В последний раз я был избавлен от ее присутствия, но, похоже, удача не улыбнулась мне. Она бросила на меня один из тех взглядов сверху вниз, которые женщины бросают, когда видят, что ты чего-то хочешь. Я инстинктивно взглянул на себя и понял, что на моей блузке есть брызги крови, благодаря тому, что я ранее оперся на стойку в святилище. Я пожал плечами. Это было не то, что
меня это беспокоило, а если это расстраивало Мелоди, кого это волновало? Ее тонкий маленький носик сморщился при виде меня, прежде чем она снова опустила глаза на свои руки.
Я не стал останавливаться, даже когда она приложила огромные усилия, чтобы отложить пилочку для ногтей, чтобы позвать меня по имени. Ворвавшись в кабинет Эрика, я был рад, что он там, и что мне не придется его выслеживать. Уперев руки в бока, я уставился на него с самым деловым выражением лица.
«Когда вы что-нибудь сделаете с этим монстром в нашем сообществе, который калечит местных кошек? Вы не можете продолжать прятать голову в песок и игнорировать то, что происходит вокруг вас».
Эрик раздраженно фыркнул и пнул стул напротив меня. Я предположил, что это был его способ пригласить меня сесть. Я подумывал проигнорировать это, но подумал, что должен попытаться вести себя вежливо, поскольку я здесь, ожидая его помощи. К тому же, будет сложнее избавиться от меня, когда я обустроюсь и почувствую себя как дома.
«Эмма, всегда приятно и никогда не обременительно. Может быть, хоть раз ты начнешь наш разговор с приветствия, а не со списка требований».
Я старался не вздыхать вслух; светские любезности, как правило, обходили меня стороной, когда я был чем-то взволнован. «Привет, Эрик, рад тебя видеть. Что ты теперь собираешься делать с кошками?»
Видимо, это его не спасло, судя по выражению его лица.
«Боюсь, нападение какого-то чудака на кошек сейчас не является приоритетом», — сказал он.
«На самом деле, я собирался подойти и поговорить с вами в любом случае, так что я рад, что вы сэкономили мне время. Женщина пропала по пути домой из закусочной вчера вечером, и я хотел предупредить вас, чтобы вы были осторожны, когда уходите с работы позже. Я знаю, что это не тот маршрут, которым вы обычно пользуетесь, но пока мы не узнаем немного больше о том, что произошло, я хотел бы, чтобы вы были особенно осторожны. Не теряйте
любой сон по этому поводу. Насколько нам известно, она может появиться через несколько часов, проведя ночь вне дома по собственному желанию. Я надеюсь, что это просто буря в стакане воды, но стоит быть осторожнее на всякий случай.
Я скрыл свое раздражение. Эрик не должен был знать, что я более чем способен позаботиться о себе сам. Я был обучен на высшем уровне бою и самообороне. Я бы пожалел беднягу, который решил, что я уязвимая цель. Я бы даже приветствовал возможность продемонстрировать ошибочность его пути. Эта важная часть того, кем я являюсь, не является общеизвестной, поэтому не было смысла упоминать ее. Вместо этого я кивнул, как будто принимая его совет на вооружение.
«Спасибо, что подумал обо мне, Эрик».
У меня возникло ощущение, что мой тон прозвучал менее искренне, чем я предполагал, поскольку он прищурился и снова раздраженно вздохнул.
«Я знаю, ты считаешь себя непобедимой, Эмма, но это не так. Просто держи глаза открытыми на случай чего-то подозрительного и будь осторожна, если гуляешь после наступления темноты. Если женщина появится, я дам тебе знать, но пока я просто хочу, чтобы ты была предельно осторожна».
Я надеялся, что мой следующий кивок убедит его, потому что я был почти уверен, что все, что я скажу, прозвучит саркастически и еще больше его заведет. Он явно не собирался помогать с кошачьими увечьями, поэтому я извинился и вышел из его кабинета. Я услышал его слишком громкое прощание, когда хлопнул дверью достаточно сильно, чтобы задребезжало окно. Это дало мне легкий свет удовлетворения от того, что я зацепил его под кожу; может быть, это вытащит этого придурка из его задницы и заставит его сделать свою работу.
Мелоди вернулась к подпиливанию ногтей, когда я вышла. Ей удалось оторваться от своих когтей достаточно долго, чтобы бросить на меня острый взгляд.
Я вернул ей услугу, но она отскочила от меня, как вода с гуся.
*****
Я не могу сейчас бродить и проводить собственное расследование.
Святилище ждало меня на работе, и мне нужно было забрать курицу с майонезом на ржаном хлебе для Клаудии. Мне придется подождать, пока я закончу работу за день, прежде чем я смогу приступить к своей миссии. Кроме того, это даст мне время просмотреть файлы в святилище и выбрать несколько адресов для посещения.
Закусочная была оживленной, но атмосфера была странно подавленной. Обычно в обеденное время здесь было полно шума и болтовни, но сегодня все перешептывались или просто угрюмо смотрели друг на друга. Я нахмурился и собирался спросить Кэнди, официантку на дежурстве, когда меня осенило, почему. Я был так занят возвращением к собственному расследованию, что мне не пришло в голову, что пропавшая женщина работала здесь. Неудивительно, что все выглядели расстроенными. Сделав вид, что я отражаю их обеспокоенные выражения, я подошел к Кэнди и сделал заказ.
«Два куриных майонеза на ржаном хлебе и пачку домашних пончиков на вынос, пожалуйста».
Я не спрашивал Эрин, хочет ли она чего-нибудь, но я знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она хотела бы сладкого на полдень. Кэнди записала мой заказ в свой блокнот и передала его через окно на кухню.
Вернувшись, она оперлась локтями о стойку и приняла позу, которая подразумевала, что она ищет разговора. «Вы слышали о Клео Лиланд? Она работает здесь официанткой, и вчера вечером после смены она пропала, не успев вернуться домой. Никто ее не видел с тех пор, как она вышла из нашей двери в полночь».
У Кэнди был тон человека, который любит хорошие сплетни, и я мог сказать, что она впитывала драматизм всего этого. Это могло сыграть мне на руку, хотя — если она была в настроении говорить, я был в настроении слушать. Это
Возможно, это не имеет прямого отношения к моему расследованию о кошках, но мне также было интересно, кто потенциально похищает женщин из моего города.
«Я слышал об этом. Есть ли у полиции какие-либо идеи, что с ней случилось?»
Официантка огляделась, словно проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь, или, может быть, она хотела убедиться, что подслушивают. «Без понятия. У Клео дома ребенок.
Она не могла просто так взять и уйти, так что это должно быть подозрительно».
Пока Кэнди торопилась обслужить другого клиента, я прислонился к табурету и посмотрел, кто еще здесь сегодня. Большинство лиц были знакомы, но одно выделялось как незнакомец. Мужчине было около пятидесяти; его брюки и рубашка выглядели дорогими. Но меня заинтересовали его внимательные глаза. Я чувствовал, что он подслушивал мой разговор с Кэнди, и сделал мысленную заметку узнать, кто это был. Незнакомец, появившийся как раз в то время, когда происходили эти нападения кошек, поставил его на первое место в моем списке тех, на кого следует обратить внимание в первую очередь. Я опустил взгляд и с удивлением заметил, что его костюм был украшен нелепой парой красных кроссовок. Было что-то в этих эксцентричных кроссовках, что заставило меня относиться к нему менее подозрительно. Я не был уверен, почему. Предмет одежды не делает вас более или менее виновным, но эта небольшая причудливость привлекла меня. Я снова поднял взгляд и быстро взглянул на его лицо, чтобы запомнить, если увижу его снова.
В этот момент в кухонном окне появился мой заказ на обед. Повар позвонил в колокольчик, и Кэнди схватила его и бросила пакет передо мной. Я заплатила по счету и, не дожидаясь сдачи, поспешила обратно в святилище, где отдала еду нетерпеливой Клаудии.
Заметив мою посылку, она указала на нее. «Решила последовать моему примеру, вместо того чтобы схватить что-то горячее, да?»
Я нахмурился на мгновение, сбитый с толку тем, к чему она клонит. Мне потребовалось немного подумать, чтобы вспомнить, что изначально моим оправданием было желание получить горячую еду.
Пожав плечами и улыбнувшись ей, я кивнул. «Твой сэндвич выглядел так вкусно, что мне пришлось взять один самому».
Я оставил Клаудию, с нетерпением снимающую вощеную бумагу с ее еды, и направился обратно в операционную. Эрин была так же рада, как и ее коллега, увидеть свои пончики. Она ухмыльнулась, откусив один, разбрызгивая сахар по всему своему белому халату. Эрин небрежной рукой стряхнула с него пыль, рассыпав сахар по кафельному полу.
«Мне это было нужно. Ты спасительница, Эмс».
Она запихнула остаток пончика в рот, и мы сидели молча, пока она его смаковала. Я отломил уголок одного и проигнорировал ее громкое цоканье в мою сторону. Ничто не раздражало Эрин больше, чем моя привычка ковырять ее пончики. Она утверждала, что в первый раз, когда увидела, как я оставил один из них, она была уверена, что в святилище кишат мыши.
Я решил избежать возможных лекций. «Как раньше себя вели владельцы кошек?»
Лицо Эрин вытянулось. «Не очень хорошо. Кто-то порезал и сжег их кошку, как и других. Ребенок вышел на улицу поиграть и тоже первым это нашел. Это должно вызвать у бедного мальчика кошмары».
Сахарный кусочек пончика превратился в пепел у меня во рту, и мне захотелось выплюнуть его в руку. Так больше продолжаться не могло. Мне нужно было докопаться до сути, чего бы это ни стоило.
Больше никаких изуродованных кошек в тот день не было, но смена оказалась напряженной. В основном это были встречи с нашими постоянными клиентами, но у нас было несколько внеплановых поставок местных диких животных обеспокоенными местными жителями. Как обычно, их травмы были вызваны влиянием человека на их среду обитания: птицы с пластиковой оберткой вокруг клювов и мелкие существа, сбитые машинами на новой дороге, которая теперь пересекала то, что когда-то было просто полем.
Мы работали эффективно и молча, избегая слишком многого внимания к бесконечному потоку боли, который мы видели проходящим через святилище. Я воспринимал это особенно тяжело. Для меня это было просто — все, что нужно было делать, это заботиться и уделять внимание существам, которые разделяли наше сообщество. Почему иногда казалось, что это слишком много?
К тому времени, как я ушел, я был эмоционально истощен и с нетерпением ждал, когда открою бутылку пива и отдохну дома. Но дальше хирургических шагов я не продвинулся. Сделав шаг наружу, я чуть не упал на картонную коробку. Я откинул крышку, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть.
Используя фонарик на своем мобильном телефоне, я посветил им вокруг содержимого и чуть не выронил его, когда мельком увидел, что было внутри.
Мертвый кот.
Его темный мех был покрыт чем-то, похожим на кровь, а глаза закрыты. У этого бедного существа не было мирной смерти. Кто-то напал на него примерно так же, как и на других, которых мы видели. Я обхватил коробку руками и поднял ее. Даже не взглянув в сторону Клаудии, я пошел в операционную. Эрин только что закончила убирать окровавленные повязки и надела пальто. Она сняла его, как только увидела меня и мой груз.
Я не мог говорить. Я был так зол, что в моем горле словно образовался ком. Все, что я мог сделать, это покачать головой, чтобы дать ей понять, что уже слишком поздно
никаких вмешательств. Эрин убрала мертвую кошку так нежно, как будто она была живой. Это было одной из вещей, за которые я ее любила, ее сострадание и ее нежность к людям и животным. Эрин не делала различий. Она просто предлагала то, что могла дать всем.
«Он замерз», — сказал я, — «так что, я думаю, его уже давно нет. Думаю, кто-то наткнулся на него и просто оставил для нас. Не уверен, что, по их мнению, мы могли бы для него сделать, но, полагаю, это лучше, чем просто оставить его на съедение диким животным».